Текст книги "Снежный король. Сны об Александре Блоке"

Глава 6 Зыбкий стон Шопена

28 ноября 1880 г., Санкт-Петербург, Российская империя

Луна казалась тусклой и сонной. Ноябрь разменивал последние дни и готов был кануть в вечность, уступив дорогу декабрю.

Кажется, он задержался лишь для того, чтобы послушать чудесную музыку Шопена. А она в старой усадьбе звучала не часто. Пианист был гениален, без всяких преувеличений. Он оказался среди гостей, потому что девять месяцев назад он женился на дочери профессора.

Говорят, это была любовь, да кто же его знает, что толкнуло его к этой милой, очаровательной девушке. Она – то была покорена его гениальностью, а вот он, как знать. Иногда казалось, что он любил только музыку в себе и себя в музыке, и был уверен, что жена не станет ему в том мешать, с ее —то деликатностью и тактом.

Профессор был добр и сердечен, а вот жена его, скорее наоборот та еще светская львица. Во взгляде ее читалась какая-то дерзость и неприятие зятя. И никакие таланты не смогли бы облегчить его положения, а потому он всей душой рвался в свою Варшаву, скучал, хандрил в Петербурге и никак не мог поверить, что женат, что скован какими-то жуткими узами, все от него чего-то хотят, смотрят странно и оценивающе.

В такие минуты, он умел отключаться от реальности и погружаться в музыку, и хорошо, что у профессора в доме был рояль, прекрасный рояль, его зять о таком мог только мечтать.

Но надо было исполнить на этот раз мажорную «Балладу», здесь были гости и самыми громкими и известными в свете, в ученом свете именами. Он мог очаровать их только музыкой, и Шопен, а потом Шуберт и может быть Григ ему в том помогут. Но пока Шопен, никто не любил великого поляка так, как этот пианист, новоиспеченный зять знаменитого профессора

Он погрузился в музыку и не слышал шума, споров за спиной, ему не хотелось смотреть на гостей, слушать их, потому что он не считал себя ровней, и это его раздражало и порой бесило, а ярость плохой помощник для пианиста, каким бы талантливым он не был.

Но был там один человек, которого он мог бы считать своим, близким, понятным, это был Федор Михайлович Достоевский. Пианист замахнулся именно на русского гения не больше, не меньше, просто было в нем что-то близкое и родное, родство душ, когда понимаешь это с первого взгляда и ощущаешь кожей.

Догадывался ли о том сам писатель, кто его знает, как и о том, что этот поляк знал его, думал о нем и исполнял музыку именно для него.

Федор Михайлович относился к музыке очень осторожно, если погрузиться в нее, то можно утонуть, она задевает те потаенные струны души, которых едва только касается слово. Она действует на сознание быстрее и сильнее, потому он умел отключаться и не слышать, и едва улавливать эти звуки, погруженный в размышления, в разговоры о самом главном.

Он любил бывать в доме профессора, хотя и чувствовал там себя не совсем в своей тарелке, ему хотелось поговорить с его суровой женой, знавшей Пушкина живым, это же фантастика какая-то. Но так и было. Она высоко ценила его речь о Пушкине, и может быть потому он был желанным гостем в доме. Но поговорить по душам не решался, она не приглашала к такой беседе, а он не мог напрашиваться.

№№№

Но в тот вечер музыка профессорского зятя зацепила сознание его сильнее, чем обычно, и хотя это была мажорная «Баллада», он не помнил номера ее, но чувствовал, что окрылен и вдохновлен. Пианист был настоящим бесом, совсем как его герои.

– Странно, – размышлял Федор Михайлович, – он словно бы сошел со страниц моих книг, черт, пытавший Ивана, воплотился не в толстую купчиху, а в красавца пианиста, от которого он и сам не мог глаз оторвать, а что говорить о молоденькой девице, для нее это был удар молнии, смертельный удар.

Писатель хотел взглянуть на ту, одну из четырех дочерей, выбравшую себе такого мужа, но ее нигде не было видно. Хотя они все были так похожи, но ее он выделял, обдумывал роман о гении и злодействе, где эта отважная молодая женщина станет главной героиней, и из-за нее только гениальный поляк шагнет на страницы его нового романа.

Но не только дочери профессора, он и жены его нигде не мог отыскать среди гостей. Что-то странное творится на этот раз в уютном доме. Сам же профессор спокоен и мирно беседует с кем-то из своих коллег, наверное, и удар грома, и ослепительная молния не нарушат его покой. Здесь точно есть покой и воля, как говорил Пушкин, потому писатель отдыхал здесь душой и покидал профессорскую усадьбу с большой неохотой, словно боялся, что не сможет больше сюда вернуться никогда. А дурные предчувствия его редко обманывали

№№№№№№

Жена профессора, о которой с такой теплотой думал великий писатель, была на верхнем этаже дома странно взволнована, ходила из угла в угол и оглядывалась на дверь, словно вот-вот должно было случиться какое-то землетрясения, и она не знала, что нужно делать в такие минуты.

Конечно, знала, все она знала, но ждала служанку и вестей с невероятной силой. Музыка долетала до нее какими —то обрывками, она даже не пыталась понять, что там звучит. Она не понимала другого, как ее зять может быть так спокоен, хотя может быть именно так он пытается заглушить свое волнение, только волнуется ли он вообще, способен ли волноваться, что его может взволновать?

Она попыталась отвлечься и вспомнила о том, что давно собиралась поговорить с Федором Михайловичем о Пушкине. Ведь для него, наверное, бесценно то, что она может ему рассказать. Надо дать ему починать ее записки, узнать, что думает он по этому поводу. Он так тонко и глубоко все чувствует, он видит такие высоты и такие глубины, о которых остальные не могут и догадываться. Наверное, провидение не случайно привело его в их дом и дает им обоим шанс поговорить о самом важном на свете. Она скоро этим займется, вот переживет все, что должно случиться в эту ночь и тогда со спокойной душой назначит ему свидание.

И тут вдруг зазвучали «Грезы» Шумана. Она удивленно подняла брови, слух обострился как раз в тот миг, когда он начал исполнять это гениальное творение. Она остановилась у окна, сменила гнев на милость и решила послушать, когда и где еще она такое услышит.

В тот вечер она убедилась в его гениальности окончательно и поняла, что ее дочь обречена. Такие вот два открытия жена профессора сделала одновременно, а потому печаль и радость слились воедино. Нельзя было дочь к нему подпускать, нельзя, но она был слишком занята Пушкиным, своими переводами, делами мужа и дочерей, и упустила тот момент, когда еще можно было отправить его подальше, отказать ему. Но это можно было сделать до того момент, когда его прекрасные руки опустились на клавиши рояля, а после этого даже она не смогла спасти свою дочь, а что говорить о профессоре?

Но как не хотела, она не смогла дослушать Шумана до конца, в дверь постучали, и она бросилась к двери, все понимая, теперь стало уже не до музыки.

№№№№№№

Федор Михайлович жестом остановил собеседника и как-то боком, боясь кого-то задеть ненароком, двинулся к пианисту, надо было поближе взглянуть на того, кого он собирался сделать героем нового романа. И музыка, он отважился впустить ее в душу, сколько не убегай и не прячься, она все равно тебя настигнет, заставит слушать и слышать. Это величайшая глупость прятаться от нее, никакие беседы самые невероятные не заменят нам музыки, ее полета и вдохновения.

Кажется, что-то разбудило пианиста и толкнуло его к человеку, осмелившемуся к нему приблизиться. Он взглянул на писателя удивленно и растерянно и снова погрузился в музыку, не надо отвлекаться, даже такое сближение не может его отвлечь от клавиш, от вечности, от Грез, от иллюзии, что он остается в том, а не в этом мире. Эта иллюзия только и могла защитить его от реальности.

№№№№№№

Смущение Пианиста заставило писателя улыбнуться, он утвердился в мысли, что тот станет главным героем нового романа. Его надо начать писать прямо сегодня, ведь время безжалостно уходит, ему почти шестьдесят, может и не успеть, а ведь это будет роман о гении и о музыке, ничего подобного он до сих пор не писал, пока не встретил Пианиста. Написать хотя бы в благодарность за то вдохновение, которое он подарил этим вечером.

Многие заметили, как вдруг поднялся со своего места и посмотрел наверх сам профессор. Неужели что-то могло нарушить его покой, прервать беседу, ведь минуту назад он был так увлечен.

Но он посмотрел на второй этаж именно в тот момент, когда там раздался пронзительный крик ребенка. Всем, кто был внизу, он был прекрасно слышен. Застыли на клавишах прекрасные руки пианиста. Он должен был броситься туда, но сидел неподвижно, кажется, даже не дышал.

Дверь распахнулась, и к гостям вышла высокая и стройная в белом наряде жена профессора, улыбнулась одним лишь ртом и сказала, что на свет появился мальчик, профессор стал дедушкой, а пианист отцом.

Она говорила еще что-то, но голос ее потонул в отдельных фразах, все бросились поздравлять профессора Бекетова, звучали теплые слова, наполненные радостной нежностью, на свет появился новый человек. Но в тот день никто не мог знать, что он станет первым поэтом в России через два десятка лет.

Великий писатель, бывший в тот день в доме, уйдет из жизни через пару месяцев и не успеет написать роман о гениальном пианисте, у него просто не останется для этого времени.

Мир стремительно летел в пропасть к войне, революции, но в тот ноябрьский день никто не мог об этом думать, они радовались, они были счастливы. Они стали свидетелями великого события, столько раз потому описанного в воспоминаниях

И музыка, великая музыка сопровождала поэта все годы его тяжелой, но наполненной вдохновением и творчеством жизни.

Глава 7 Предыстория шедевра

В ресторане

 
Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на желтой заре – фонари.
 
 
Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе черную розу в бокале
Золотого, как небо, аи.
 
 
Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: «И этот влюблен».
 
 
И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступленно запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
 
 
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
 
 
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
 

У каждого поэта есть стихотворения, на которые следует обратить пристальное внимание, если мы хотим понять суть, стилистику и основные приемы поэта. Ярким, необычным, интересным остается стихотворение «В ресторане» – сплав страсти и нежности, поединок мужчины и женщины, в котором нет победителей

Стихотворение относится к циклу «Страшный мир», и стихотворение это о зарождении страсти при случайном столкновении мужчины и женщины. Здесь все – и атмосфера, и накал страсти, и музыка – все создает особое настроение, в которое мы погружаемся вместе с героями.

Контраст мы чувствуем с самого начала, с первых строк – небо сожжено и раздвинуто, вместо звезд – фонари на желтой заре. Тревожно предчувствие встречи на вечерней заре будоражит сознание… Должна появиться-женщина —комета, с ней можно провести ночь

Желтый цвет – это самое неприятное, что переживает герой, и намек на что-то таинственное и странное. Символика цвета и цветов – это то главное, на чем строит свое повествование автор, так он пытается передать чувства и состояние души.

Я сидел у окна в переполненном зале.

Где-то пели смычки о любви.

Я послал тебе черную розу в бокале

Золотого, как небо, аи.

Герой у окна, играют скрипачи, и, поддавшись всему этому искушению, герой намечает себе жертву и посылает незнакомой девушке черную розу в бокале вина – это значит только одно – я тебя хочу, я хочу провести с тобой ночь. Он ждет смущения, вызова, ярости с ее стороны, наблюдает за ее реакцией. И все в то время знали, что бы значит такой подарок, ему остается следить за тем, что ответит девушка на эту дерзость.

Внимание обращено на взгляды – у нее взор надменный, он смотрит смущенно и дерзко – опять же контраст чувств, вся их гамма. И что же дальше. Как она на все это ответит?

Обратясь к кавалеру, намеренно резко

Ты сказала: «И этот влюблен».

Девушка не промах, судя по всему именно такую ему и хотелось получить и увести от ее кавалера. Мы знаем, что поэт не знал отказа и увести мог любую, и замужнюю даму тоже. О чем вспоминала жена историка Щеголева, ей посвящено стихотворение «Черный ворон в сумраке снежном», и судя по всему, она пошла за ним, забыв обо всем на свете.

Больше ничего расслышать нельзя, потому что гремит музыка, но герой уверен, что она осталась с ним после всего, что между ними было. Он замечает все – ее презрение и дрожание руки, и ему нравится наблюдать за своей жертвой, как она, сопротивляясь, сдается, и готовая сдаться – сопротивляется.

Но, не выдержав такого натиска, она поднимается и стремительно уходит. Интересно то, на что он обращает внимание

И вздохнули духи, задремали ресницы,

Зашептались тревожно шелка.

Духи – ресницы – шелка – это то, что он выхватывает в этом гаме, звоне музыке и общем шуме.

Что еще остается? Зеркала – теперь она наблюдает за ним оттуда, бросает взоры, и уходит, ее никто не задерживает. Герой остается на месте

А монисто бренчало, цыганка плясала

И визжала заре о любви.

Такая вот зарисовка случайного свидания с незнакомкой, встреченной в ресторане. Сколько было таких встреч – трудно сказать. Эта, как можно судить по воспоминаниям, была реальной, девушка вспоминала о встрече с поэтом, но уточняла, что была она с сестрой, а не молодым человеком, что ушла, потому что возмутило ее наглое предложение и пристальный взгляд поэта, но о том, что это был А. Блок – она узнала значительно позднее.

Если бы он написал так, как говорит она, то не было бы этого накала страстей, этих контрастов, но А. Блок и стал легендой потому, что он умел совершить нечто невероятное, из своей возлюбленной сделать Прекрасную Даму, а из обычной девушки страстную и надменную искательницу приключений.

В любом стихотворении всегда должна быть тайна, она есть и здесь – образ черной розы в бокале вина, столкновение двух страстных натур, игра страстей и самолюбий, все это кажется великолепным и таинственным, и прекрасным. Так написать мог только он один, и в искренности его чувств никто не сомневался

Глава 8 Встреча в ресторане

Ресторан шумел, гремел, визжал и переливался всеми цветами радуги. Мелькнула черная роза в бокале Аи, как тогда.

Два господина подошли к столику у окна с разных сторон и уселись друг напротив друга так, что свет падал на их лица, но они почти не были видны остальным обитателям этого заведения. Но если бы и были видны, те никакого внимания на них не обращали.

И хотя и тот, и другой частенько сюда захаживали, но до сих пор не пересекались в модном этом заведении. И потому оба подумали об одном, почему этого не случалось до сих пор, ведь мир так тесен, а мир Петербурга тем более. Но судьба все устраивала так, что бывали они здесь в разное время, а высокий и Насмешливый часто отсутствовал, его не было в родном городе подолгу. Дух странника жил в душе его всегда, не сиделось дома сроду.

Но теперь он все-таки вернулся, увидел, что высокий красавец туда направляется и последовал за ним, и решил, что чем черт не шутит, им наконец надо посмотреть в глаза друг другу. Он никогда не был трусом, более того, он отличался безмерной храбростью, совсем как Демонический гусар, когда-то погибший на дуэли, на Кавказе. И что же, получивший два Креста Святого Георгия за храбрость на войне, он избежит встречи с Демоном здесь? Да не бывать этому.

О чем думал тот второй, трудно сказать, на неподвижном лице, больше похожем на маску, ничего не отражалось. Он только морщился, когда одна или другая девица пристально на него смотрели и называли по имени, но приблизиться не решались. Они понимали, что в этом их свидании есть что-то более важное, значительное, чем очередная встреча с такой девицей. Она подождет до другого раза, он тут появится и завтра, и послезавтра и вот тогда они его не оставят в покои. Нынче девицы были на диво деликатны.

№№№№№№№№

– Мне хотелось взглянуть на вас вот так вот близко, – заговорил Насмешник, Печальный ничего не ответил, хотя, вероятно, и ему тоже хотелось взглянуть.

Он должен был спросить, чем вызван такой интерес, но никогда ни о чем не спрашивал, словно ему заранее был известен ответ на этот вопрос. Насмешник понял, что говорить придется ему одному, но это его не смущало, раз сделал первый шаг, то можно сделать и второй, вряд ли им еще представится такой случай в этой жизни, может быть когда-нибудь потом, в другом времени и пространстве.

Печальный перевел взгляд на девицу, сидевшую с кавалером напротив, подумал о том, что стоило ее поманить, и она бросит своего кавалера и пойдет за ним, сколько раз он повторял этот трюк, и всегда все так и получалось. В другой раз он убедится в том, что неотразим, пока же ему хотелось услышать, что скажет его собеседник. Не было сомнения, что друг другу они тайно враждебны, но тут было что-то больше, чем вражда двух больших поэтов, вынужденных терпеть друг друга.

– Вы всегда мешали мне, – выпалил Насмешник.

Он сам не знал, что скажет это, а вот сказал и смутился. Никто не просил его быть настолько откровенным, да и когда и у кого он спрашивал позволения?

Но Печальный не заметил этого смущения, он говорил отрешенно:

– Мне тоже всегда мешал Пушкин.

Они не пили в этот день, что крайне удивило расторопного официанта, тот прекрасно знал, сколько может выпить за вечер Печальный. Про его спутника он мало что знал, но, чтобы не пил этот клиент, что же такое с ними могло случиться. Уж не о дуэли ли они думают?

№№№№№№

Они не думали о дуэли, потому что только один из них умел стрелять без промаха, и прослыть новым Дантесом он не собирался, ему проще было пустить пулю себе в лоб, проще остаться голодным, чем жарить соловьев, чтобы насытиться. Так он успел сказать о Печальном перед войной, когда узнал, что тот тоже пойдет на фронт. Он так и сказал: «Это то же самое, что жарить соловьев» И хорошо, что тот не слышал его, потому что возмутился бы, видимость обманчива, в своей усадьбе он мог прекрасно и дрова колоть, и заниматься иными делами, далекими от поэзии, и слабаком никогда не был.

Молчание затянулось. Проще всего было встать и уйти. Но Насмешник все-таки произнес те самые слова, которые остались потом в мифах о них только потому что Печальный привык все записывать в свои дневники и записные книжки, не задумываясь, пригодится ли это ему когда-то, прочтет ли он или кто-то все эти записи, это не важно, его делом было записать, оставить зарубки на память..

– В вас были влюблены все мои женщины, – выпалил Насмешник, и на этот раз улыбка, больше похожая на насмешку, не озарило его лицо, оно было каким-то неподвижны и печальным, таким его видели крайне редко.

Он поднялся и резко вышел, бросив официанту какие-то деньги, вероятно не маленькие, потому что тот не произнес ни слова.

Печальный продолжал сидеть за столом, пытаясь вспомнить тех самых женщин, о которых говорил с ним Насмешник, мелькали лица, слова, свидания, коим не было числа, но ничего конкретного он не мог вспомнить. Наверное, сказанное сильно преувеличено, – решил он про себя.

Печальный лукавил, конечно, он лукавил. Он прекрасно знал, что речь шла в первую очередь о той, которая была влюблена в него всю жизнь, и была женой поэта, скрывшегося в метели.

– Он ее любит, по-настоящему любит, но я ни в чем не виноват, ни в чем, почти ни в чем, я не отвечал ей взаимностью, мне не было до нее дела.

Они оба тогда еще не могли знать, что погибнут в одном году, с разницей в пару недель, что в «Поэме без героя» будет только он один, и больше не останется героев.

Он не мог этого знать в тот день в ресторане. Только в записной его книжке появилась фраза «В вас были влюблены все мои женщины».

Это было самое невероятное и самое странное свидание в его жизни. Больше в этой реальности им встретиться не пришлось. Но может быть там, на Лунной дорожке, они еще смогут поговорить об Анне, которую так любил один и едва помнил другой, но именно он навсегда остался в ее «Поэме без героя».

Глава 9 Мечты и илоюзии гения

Есть в творчества А. Блока уникальные творения, расшифровать которые труднее, чем все остальные его таинственные тексты. И если бы он не оставлял заметок в дневнике, понимая, что мы будем через много лет биться над разгадками, если бы не было посвящений тем или другим писателям, то мы бы, пожалуй, ничего никогда не поняли сами.

Если кто-то утверждает, что он разгадал тайну творчества А. Блока, то он явно лукавит или просто лжет, и все-таки немного приблизиться к разгадке можно.

Меня всегда странно волновало стихотворение «Женщина», а вопрос был только один – что это? О чем это? Реальная ли встреча на кладбище со странной дамой, как часто бывало у И. Бунина, Н. Заболоцкого, в пронзительном его стихотворении. Или это те самые миры, мифы, фантазии, которые обрели чуть более реальные формы, чем женщина комета в том же «Шлейфе, забрызганном звездами», где она просто проносится между небом и землею, оставляя свой след в душе поэта и его творчестве. Но если обратить внимание на посвящение шведскому писателю А. Стриндберга, который был невероятно популярен в те времена, то многое встанет на свои места.

Читаем письмо самого писателя

«Галлюцинации, фантазии и мечты для меня очень реальны. Если я вижу, что моя подушка принимает различные человеческие формы, тогда эти формы есть; и если кто-то скажет мне, что она существуют только в (моём) воображении, тогда я скажу: – Только вы говорите! – То, что видит моё внутреннее око, для меня является более важным!»

Эта цитата будет первым ключом для разгадки стихотворения А. Блок, но есть еще и его статья памяти великого шведа, где сам поэт очень многое поясняет для понимания поэтического текста

Для Стриндберга не страшно многое, что страшно для других, и, может быть, больших, чем сам он, учителей, потому что он… демократ. Наследие демократа – идейно, оно не может служить поводом ни для чьей корысти. Наследие Стриндберга открыто для веселой и мятежной юности всех стран. Это – лаборатория для студентов, большая комната, свободная в утренние часы, когда мозг работает ритмически; и сам Стриндберг – утро, тот час, когда начинается большая работа. Он – менее всего конец, более всего – начало. Благоговейное изучение его – есть тот труд, который молодит усталые души.

Вот от этих двух цитат и стоит отталкиваться, и позиция самого А. Блока во взгляде на мир во многом созвучна этой, а потому не страшно многое из того, что страшно для других – так можно было сказать и об И. Бунине и его взгляде на мир. И второе – «Галлюцинации, фантазии и мечты для меня очень реальны.

И если допустить, что поэт прекрасно его понимал его, и был во многом близок, то тогда многое и в стихотворении проясняется

Стихотворение написано от лица женщины, что для поэта не характерно, новый прием. Так о чем же нам поведала та странная дама, которая любит бродить по кладбищу?

 
Женщина
Памяти Августа Стриндберга
 
 
Да, я изведала все муки,
Мечтала жадно о конце…
Но нет! Остановились руки,
Живу – с печалью на лице…
 
 
Весной по кладбищу бродила
И холмик маленький нашла.
Пусть неизвестная могила
Узнает всё, чем я жила!
 

Героиня находит на этом кладбище могилу незнакомого младенца и несет ему цветы. Невольно вспоминается Маргарита и Фрида в романе века, где события будут развиваться вокруг убитого ребенка, как и в «Фаусте». Возможно, эта та самая героиня, которая решила убить плод своего греха, или ей только кажется, что она это сделала. И она переживает из-за того, что могло быть совершено? Тут уразуметь было или не было невозможно. Это одна из основных идей, на которой и строится сюжет у Стриндберга, как и у символистов чуть позднее. Так что же делает героиня дальше?

 
Я принесла цветов любимых
К могиле на закате дня…
Но кто-то ходит, ходит мимо
И взглядывает на меня.
 
 
И этот взгляд случайно встретя,
Я в нем внимание прочла…
Нет, я одна на целом свете!..
Я отвернулась и прошла.
 

Полное одиночество, рядом то ли человек, то ли призрак и больше всего хочется хоть какого-то внимания и общения, которого явно нет, – такая вот картины, если говорить о реальности. И снова тот же вариант, когда человек себя прекрасно чувствует на кладбище, как же плохо ему должно быть в жизни, если на кладбище так хорошо, если он проводит тут так много времени

 
Или мой вид внушает жалость?
Или понравилась ему
Лица печального усталость?
Иль просто – скучно одному?..
 
 
Нет, лучше я глаза закрою:
Он строен, он печален; пусть
Не ляжет между ним и мною
Соединяющая грусть…
 

Героиня готова соединиться с этим человеком, она думает о нем, придумывает ему какую-то биографию, только едва встретившись взглядом, и все призраки, как в «Стихотворениях в прозе» И. Тургенева, идут за нею по следам, этот внутренний монолог, который не переходит в какой-то диалог слишком долго, уже начинает напрягать. Но наконец-то мы слышим голос, и убеждаемся, что перед ними не призрак, а человек, убитый горем, который пришел на могилу своего сына. Хотя бы с одним из героев что-то проясняется немного. Теперь интересно посмотреть на реакцию нашей героини

 
Но чувствую: он за плечами
Стоит, он подошел в упор…
Ему я гневными речами
Уже готовлюсь дать отпор, —
 
 
И вдруг, с мучительным усильем,
Чуть слышно произносит он:
«О, не пугайтесь. Здесь в могиле
Ребенок мой похоронен».
 

И этот человек недоволен вмешательством посторонней женщины, он пытается вернуть букет, который она оставила на могиле ребенка, считая все это очень личным, и ее прекрасные порывы кажутся напрасными, ситуация очень неловкая и странная. Мужчина не желает сближаться и знакомиться. Она все себе придумала, а реальность совсем иная. И финал печален и закономерен – стена непонимания, холода и отчуждения, даже на кладбище, где ей недавно еще было уютно среди призраков и снов, но столкновение с человеком, живым человеком, в одиночестве переживающим свое горе и не желающим никого впускать в свою душу заканчивается холодом и ненавистью

 
Я извинилась, выражая
Печаль наклоном головы;
А он, цветы передавая,
Сказал: «Букет забыли вы». —
 
 
«Цветы я в память встречи с вами
Ребенку вашему отдам…»
Он, холодно пожав плечами,
Сказал: «Они нужнее вам».
 

Последние четыре строки – это та реальность, в которую она вынуждена возвращаться – отторжение, снисходительная улыбка, и пустота, которая окружает героиню. Ведь ничего страшного вроде не случилось, и погиб не ее, а чужой ребенок. Но почему сочувствие возникает не к мужичине, а именно к ней? Потому что он понял, насколько она печальна и несчастна, у нее больше никого нет и, скорее всего, никогда больше не будет. Это история, которую мог рассказать нам знаменитый писатель, его образы, его стилистика

 
Да, я винюсь в своей ошибке,
Но… не прощу до смерти (нет!)
Той снисходительной улыбки,
С которой он смотрел мне вслед!
 

Творчество А. Стриндберга оказало огромное влияние на поэтов серебряного века, но мало кто из них говорит так ярко и образно о самом писателе, пытается нам показать ту атмосферу, тот мир, в котором царят его герои, как это делает А. Блок, благодарный автору за мир, который он нам подарил.