Текст книги "Снежный король. Сны об Александре Блоке"

Глава 15 Пленница во тьме

От безмятежной радости, царившей на королевском пиру, больше и следа не осталось. Все бегали, кричали что-то, кто-то в порыве вскочил на коня, и вассалы, проявляя прыть друг перед другом, решили мчаться туда, только они безнадежно опоздали, да и что можно было в такой тьме разглядеть.

Похититель растворился где-то, и след его простыл, лишь бант с платья королевы нашли в траве, и ленты еще где-то валялись и развивались на ветке дерева.

Король был безутешен, но все еще не понимал, что происходит, и не верил тому, что ее похитили.

Лишь когда Морена возникла перед ним, правда, ее трудно было узнать без мехов и снегов, но он узнал, он понял, что все это не страшный сон, все раз и навсегда изменилось в его жизни. А она торжествовала:

– А ты полагал, что все у тебя будет хорошо даже после того, когда ты богиню смерти оставил?

Она впервые назвала себя своим именем, убрав всю романтику других имен, и прозвищ разных, ей хотелось выглядеть весомее и значительнее.

– Повелитель Тьмы отомстил за меня. Ты не хотел оставаться со мной, но и с ней тебе не бывать, где такое видано, чтобы богиню ради смертной оставляли?

Король молчал, он понимал, что все было не совсем так, но стоило ли ее злить.

А тут еще этот рыжий черт под ногами его оказался.

Макар и на самом деле, как только от Яги узнал, что произошло с его королевой, так и бросился к королю, обгоняя ветер в чистом поле. Яга даже не успела его туда и отправить, он без всякого приказания оказался в королевском замке в один миг.

– Как же холодно и пусто у тебя в замке – то, – расхаживал по зале взад и вперед черт, – порядки завел совсем как у нее, – он кивнул на богиню, – и долго пировать будешь, когда Ний не дремлет и тут такое творится.

– Утро вечера мудренее, – изрек Генрих, но он даже не скрывал своего отчаянья.

– Какое утро, тебе еще на край света отправляться, там не одно утро встретишь, – напомнил ему черт.

Какими недогадливыми могут быть люди.

Макар несколько сгущал краски, идти до владений Ния не так далеко, но надо было как-то поднять дух короля и бросить в сражение. Черт считал, что для этого следует преувеличить немного трудности.

Сам черт там был, каждую зиму, конечно, до самих Ниевых чертогов не доходил, – а что было искушать судьбу, и на глаза ему попадаться тоже не хотелось, но все одно, не так и далеко, как кажется. Но как только он представлял себе там королеву во мраке в его объятиях, от которых и черти в камни прекращались, то ему становилось по-настоящему дурно.

Только надежда оставалась, что она все-таки не окаменеет, ведь он не первый день знал Герду, они столько прошли вместе не так давно, когда короля из плена спасали, да и зачем Нию такая статуя, ему нужна была королева живая и настоящая.

Но как представить Герду повелительницей тьмы. Да он сам готов был бунт в Пекле поднять, чтобы этого не случилось, если король свое бессилие проявит. Только вспомнил Макар, что накануне со всеми чертями из Пекла перессорился, видно не с кем бунтовать будет. И посетовал он на свою неосмотрительность страшную, да что после драки кулаками махать. И все хороши задним умом.

Морена следила за ними внимательно. Она понимала, что черт и мертвого поднимет. А король больше не был мертвым, очень даже живым казался. И если они объединятся, то и Пеклу не устоять. Она шутила, конечно, пока, только улыбка казалась какой-то грустной, почти печальной.

Генрих вдохновился и собрался быстро, и двинулся в путь. Морена немного разозлилась и поспешно удалилась, смотреть на то, как он несется за ее соперницей, богине совсем не хотелось. И хотя не было ревности, но и приятного мало.

И теперь надо было просто перепутать все пути, пока не вошел король в лабиринт подземного мира, ведь пошел он за ней в прошлый раз, а почему бы и теперь не двинулся.

№№№№

Всадники растаяли в ночи.

В замке остались только три богатыря. Королем стал воевода Добрыня, в заповедном лесу царил Илья. На порубежье между миром живых и мертвых остался дозор нести Алеша – любимый ученик Велеса, тот, кто и с птицами и со зверями и с духами обращаться умел, и к самому Велесу, если надо обратиться мог. На него все надежды и возлагались всегда.

Ничего не должно было в мире этом случиться, пока не было там короля, хотелось в это верить всем. И охрана была мощная и надежная. Генрих думал о том, что если даже он не вернется назад, всякое случиться может, то и тогда мир его должен стоять, как прежде. Жаль. Что на свет пока так и не появился наследник, но ведь Герда жива, еще ничего не потеряно.

Но самые главные дела теперь будут происходить во Тьме. Эти двое смогли против себя Морену настроить еще прежде, а теперь в поединок к самим Нием вступить собрались.

Об этом Сказочник с Ягой и говорили.

– Если бы ты видел, как Макар туда полетел, только хвост мелькнул, он им поможет, чем сможет. Черт он боевой, хотя и скандальный больно, но нигде не пропадал до сих пор. Но с чертями в Пекле перессорился, это тоже правда.

– На черта надейся, но сам не плошай, – отвечал ей Сказочник.

– Но там не мир снегов и льдов, он за зиму все ходы и выходы изучил, и если что, бунт среди чертей подземного мира поднимет, разве ты Рыжего не знаешь.

– Да знаю, и все-таки тяжко им придется.

Они оба думали, что на этот раз и Мокошь, и Жива далеки от них были, теперь она ближе всех оказалась. Но она только хранитель. Ей не так много дано, как Мокоши с пряхами ее.

– Но если Герда все прошла, то ему стыдно будет остановиться.

– Стыдно, только хорошо говорить, когда сам лишь наблюдать за всем можешь.

№№№№№

А между тем очнулась и оглянулась вокруг Герда. Она ничего не боялась, как и всегда, только сразу поняла, что это не просто ночь наступила, тьма вокруг стояла кромешная. Где-то стук и гам был, серой воняло, и жар какой-то полыхал поблизости, хотя она его только чувствовала, а не видела.

Ний в своих чертогах отгородился от света, огонь ему особенно не мил был, он напоминал об утраченном владычестве, ведь власти никогда много не бывает. За это время он не только весь остальной мир не захватил, но и своего собственного лишился, вот в чем беда

– Я слышал о твоем бесстрашии, – говорил Ний между тем, – много веков ждал я такую королеву. И дождался. Ты достойна меня и со мной останешься навсегда.

– Но я не твоя королева, – невольно вырвалось у нее.

– Все знаю, – согласился он, – только не говори мне о том, что ты с Генрихом и простила ему измену. А ведь он ни у кого-то, а у самой Морены был в объятиях, она тебе не соперница.

– Она мне не соперница, – повторила Герда, – не потому ли он вернулся ко мне? – и она в первый раз улыбнулась.

– Даже не говори так, – вырвалось у Ния, – иначе и я не смогу защитить тебя от нее. А ты должна помнить, какова наша Морена

– В твоей защите я не нуждаюсь, – упрямо повторила Герда, словно она со слугой или воином своим спорила.

Ничего на это Ний не ответил. Хотя глаза его сверкали от ярости

Она и на самом деле завела его в тупик. С одной стороны не было еще такой богини, которая бы не боялась его, или хотя бы не робела рядом с ним. И это приятно его удивило, но с другой, он мог проиграть этой королеве? Да что за бред такой? Вот уж никогда. Она не Персефона, но и он не Аид, она еще просто не знает, кто ее украл. Но ведь и он не знал, во что ввязался, вечно далекому и одинокому, где ему было ведать, что и как будет в мире этом, и кто среди богов кто. Они все то птицами становилась, то в звериные шкуры обряжались, то на дне морском оказывались, за ними не угонишься никогда.

Королева догадывалась, кто ее украл, но от своего и на шаг не отступала.

Генрих вернется и спасает ее. По-другому быть не может.

Глава 16 Блуждающие во тьме

 
В плену ожиданья душа трепетала,
То страх, то полет, то бессилье, то смех,
И вновь королева во тьме бунтовала,
Одна среди всех, и одна против всех.
И был повелитель то грозен, то ласков,
И в камень готов обратить и обнять,
И Ний не поверил, что это напрасно,
Ее не осилить, ее не понять.
 
 
– Так спи же, никто разбудить не посмеет,
И ты не достанешься им никогда,
И в сне ее диком, сомненья развеяв,
Блистает во мраке, в мечтаньях звезда.
Ей снится король, он летит в неизвестность,
Он все одолеет во тьме забытья,
И адский огонь, и беззвездную местность,
Пройдешь, ведь в беде королева твоя.
 
 
А вот и чертоги, не будет страшнее,
Не будет безжалостней там властелина.
В плену ожиданья склонился над нею,
И бог, и король, и отважный мужчина
 

Король и черт Макар тем временем миновали полосу дремучих лесов и добрались до заповедного леса. Макар объяснил ему, как они с королевой пошли на его поиски, почему надо обязательно туда заглянуть.

– Нам не остается ничего нового, только повторить этот путь, – говорил он, – хотя совсем не обязательно весь до конца, каждый раз все по-разному бывает, но уж к Яге точно заглянуть придется. Надеюсь, ты ее не боишься? Она только с виду такой страшной кажется, так ведь Морена красавицей была, а вон что вытворяла.

– Да чего я могу бояться, и какая разница, бояться или нет, у меня есть только один путь, и это путь к моей королеве.

– На словах все ладно, посмотрим в делах еще, что будет, – только и осталось добавить черту, когда он выслушал такую пламенную речь.

Так они и двигались к заповедному лесу.

№№№№№№№

– Все повторяется в этом мире, – говорила Яга Сказочнику, – тебе снова придется встретиться с тем, кто был когда-то медведем, но забыл о том, теперь настал и его час испытаний на прочность. Он хороший парень, и мы должны ему в этом помочь.

– Это так, – согласился тот, – судьба испытывает каждого на прочность, и будем надеяться, что он пройдет это испытание достойно.

Задумчиво посмотрел Сказочник на перстень с рубином на пальце своем. Сколько лет, да что там, веков, было оно при нем, как высший дар когда-то принял он его, и с тех пор не расставался с ним никогда. И всегда помогало оно ему в трудную минуту, и защищало так, как ни одно оружие бы не смогло защитить.

Если случится то, о чем они говорят, то кольцо власти придется передать, но он и сам не знал, радует ли его это или огорчает. Все начинается однажды и рано или поздно заканчивается.

И вдруг на водной глади появилось такое знакомое лицо, и они услышали голос:

Я человек до того легкий, что меня, как пушинку, носит по всему свету. И я очень легко вмешиваюсь в чужие дела. Я был из-за этого двенадцать раз ранен легко, пять раз тяжело и три раза смертельно. Но я жив до сих пор, потому что я не только легок, как пушинка, а еще упрям, как осел. Говори же, кот, что случилось. А вдруг я спасу твоих хозяев? Со мной это бывало…

– Ты снова в грядущее заглядываешь, – ворчала, но не сердито, Яга, – сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не делал этого.

– Любопытство – это главная моя беда, но никак не могу удержаться, и ты всегда знала это странное качество моей натуры.

– Это не беда, и радость твоя, только палку перегибать не стоит. Сколько раз я говорила тебе, что лекарство может отравой оказаться, если переборщить.

Они замолчали и прислушались, путники приближались к ним.

– Какой странный лес, – услышали они оба голос короля, – и замолчали, – он кажется мне домом родным.

– А это и есть твой дом, – отвечал Макар.

– Вот еще один, все, что не надо разболтать готов.

Она махнула ворону рукой. И тот уселся на голову к черту и клюнул его в рог, очень больно, предупреждая о том, что у леса есть уши и не просто уши, а сама Яга за ними следит, все видит и слышит, и слухи о слепоте и глухоте ее, чушь собачья, сказки все это.

– Понял, понял. Отстань от меня. Иногда срывается с языка то, что и говорить не хотел, словно тебе это никогда не было ведомо. Уж кто больше каркает, чем ты сам?

Но король не слышал беседы Макара с мудрым вороном, он увидел избушку на курьей ноге, пока к ним задом повернутую. Не каждый день такую узреть можно, занятный дворец, ничего не скажешь.

– Чего медлишь, али не знаешь, как ее поворачивать? – поинтересовался Макар.

И король очнулся от странного очарования, в которое был погружен в тот момент. Он шагнул туда, в избушку, которая оказалась такой просторной, что и представить себе невозможно, что она может быть такой, если снаружи посмотреть.

Яга смотрела на короля, словно видела его в первый раз. Но можно было сказать и так. Он очень изменился за это время. И никак в этом могучем красавце не узнаешь юношу с огромными глазами, вынужденном медвежью шкуру до поры, до времени носить.

– Я должен дойти до Властелина, – только и сказал он после приветствия и когда блин ее со сметаной отведал. С кормления героя все всегда и начиналось в сказочной чудесной избушке.

Ведь всем известно, а ему и знакомо было, что Яга прежде кормила и поила, а потом уж допрос чинила.

– Ладно, не буду тебя к сестрицам своим посылать, три раза можно в печке моей побывать, твой третий раз настал. Хотя некоторые и двух раз там не выдерживают, но с тобой ничего не сделается.

Она посмотрела на Сказочника, и тот в согласии кивнул.

– Тогда не тяни, я должен быть там, как можно скорее.

Черт самодовольно улыбнулся, король оправдывал его ожидания.

Все происходило так быстро, что даже проворный черт едва поспевал. Ведь ему нужно было тоже там оказаться. И не стал король медлить – направился он прямо в печь, тот едва за плащ его схватиться успел, и они полетели.

– Больно прытко начинает, – ворчала Яга, – а такие всегда выдыхались быстро.

– Но у нас нет другого короля, и она любит его, – только и возражал ей Сказочник.

Это так. С этим не поспоришь.

Но путешественники уже приземлились на той стороне и упали на что-то теплое и мягкое, кто бы мог подумать, что там их не соломку даже, а ковер шерстяной постелили. Но это волк предусмотрительно ту самую шкуру медведя, от которой принц избавился когда-то, подстелил, зная, что они пожаловать должны, так она и послужила королю еще раз – он и не ушибся даже – мягко приземлился. Такая вот удача бывает.

Но у Генриха так болела душа в те дни, что он не ощутил бы никакой боли, хотя ноги ломать тоже не следовало, они ему еще пригодятся, сколько идти-то по этим лабиринтам придется.

И странная мягкость шкуры, и звериный запах напомнили Генриху о юности, о ином времени. Но некогда было предаваться воспоминаниям. Ему надо было двигаться вперед. Путь его оказался коротким, в сравнении с тем, что в свое время Герда прошла, но не значило ли это, что он круче и опаснее будет? На коротком пути всегда больше ловушек, да опасностей разных иных бывает.

– Яга сказала мне, что вы прилететь должны, – услышали они голос волка, и обрадовались старому приятелю.

Сколько он царевичей, королевичей разных возил, помогал, уму – разуму учил, сколько их еще будет, но Генрих ему нравился больше остальных, хотя бы потому что ему и звериное и человеческое состояние было ведомо.

Хотя среди животных волк казался чужаком, но с медведем он был одной крови, считал его родственником, хотя и дальним.

– Я провожу вас, чтобы не заплутали, но ни предупреждать об опасности, ни спасать вас не велено, только хуже будет, Властелина злить не стоит, – говорил им волк, чтобы они не расслаблялись – Пекло есть пекло. Все делать вам самим придется, иначе, что же это за спасение.

Им оставалось только согласиться с мудрым проводником.

Глава 17 В объятьях властелина тьмы

 
И мрак обнимает кромешный,
И так в нем легко заблудиться,
И призраки в гуле нездешнем,
И меркнут любимые лица.
И кажется, что не вернуться,
И свет, словно дар, принимая,
Он знает – нельзя оглянуться,
В объятия Мрака шагая.
 
 
Но где она, где королева,
В какой затерялась глуши?
И в странном унынье напева,
Легко так лишиться души.
И в диком зверином оскале
Судьбы проступает победа,
И мрак обнимает в печали.
И путь и суров и неведом
 

Пришельцы двинулись в путь втроем – волк Пека, черт и король – компания была уже более веселая, если учесть, что двое во тьме чувствовали себя вполне уютно и кое-что привыкли видеть и слышать.

Они переговаривались, король шел молча, пока не заполыхали пещеры огненные. Теперь становилось светлее, но как же жарко было вокруг. Даже черт забыл поговорку о том, что жар костей не ломит, вспомнил о белом безмолвии, и как капризная девица, решил, что там было значительно лучше. Он успел позабыть, как вопил и торопился поскорее оттуда убраться – на чертей, как и на людей никогда не угодишь. И холодно плохо, и жарко – еще хуже.

– Тебе-то, что, – говорил в это время волк черту, – там все братья твои трудятся. Вон какие шустрые да веселые, но каково королю тут, ты лучше о нем подумай, и тебе станет легче.

– Если бы я не переругался со всеми, то были бы братья, а так – враги лютые, – в темноте признался Макар

Только и вздохнул тяжело Макар, а потом долго молчал.

– Понятно, – согласился с ним волк, и сразу же поверил такому признанию.

Не одни наши герои в те дни оказались в лабиринтах подземного мира, там было многолюдно.

Сказочник по неведомой тропе опередил их, он уже стоял перед Нием и королевой, и хотя из избушки Яги все прекрасно было видно, но ему захотелось показаться, и повелителю Тьмы и королеве, и поддержать ее как-то до появления Генриха. Такой грустной она не была никогда. Он не собирался ей ничего говорить, но надеялся, что его появление тут станет знаком того, что они в пути. И король не забыл, не бросил ее, а обязательно спасет. Повелитель тьмы не должен торжествовать, даже временно. Сказочник не собирался позволять ему этого.

Королева смотрела на него, Ний, стоявший до сих пор к нему спиной, резко повернулся.

– Конечно, ты не можешь нас оставить в покое, – говорил он.

– Могу, но не хочу, – послышалось в ответ. И не было страха в голосе его. Видно они все обезумили и страх потеряли. Никогда прежде не было у Ния столько забот с пришельцами. Но он и королев никогда прежде не воровал.

– Вы не получите ее, не хочется повторяться, я уже сказал ей о том, но вы не получите ее.

И с этими словами он растворился, словно его и не было вовсе.

№№№№№№

В подземном мире происходило что-то странное – насторожился и взвизгнул черт. Волк взвыл, у них на пути стояла Морена, в отсветах огня ее было хорошо видно, да и какая из богинь решилась бы по своей воле еще тут оказаться? Только она спокойно летала, парила по мрачным подземным дорогам.

– Вот мы и встретились, о мой король, – услышали они ее завораживающий, манящий голос.

Здесь она совсем не была похожа на ту повелительницу метелей. Нет, она была похожа на королеву Герду, даже при дневном свете трудно отличить, а в мерцании огня и полумраке и вовсе не возможно. И если бы не визг черта, и не вой волка, то король мог бы и обмануться, решить, что она вырвалась из объятий Ния, и к нему бросилась. Но спутники не дали ему возможности заблуждаться.

И захохотала странно Морена.

– Ну, подожди, волк, – услышали они ее угрозу, – ты у меня еще попляшешь, за всех отплатишь сполна.

Черт спрятался за короля, и она хотя и заметила его, но решила не трогать, если его не тронуть, то и для Морены проблем не будет больше.

Теперь уже и король сам видел, что это не его Герда – перстень с изумрудом на пальце, Герда никогда не носила такой, она не любила изумрудов, только рубины выбирала для себя его королева. Пришлось протрезветь и отстраниться.

– А ведь недавно ты пошел со мной на край света, что же так изменилось? Неужели безумная девчонка, которой и жизни было не жалко. Она смогла так задурить тебе голову, что ты забыл о тех ночах страсти, которые мы проводили вместе? Ты все забыл, или только притворяешься, что ничего не помнишь?

– Верность и преданность, а не коварство привлекает и заставляет любить человека.

Король старался смотреть прямо в глаза Морене. Он сумел убить память о Морене в своей страстной душе, и пока Герда была в опасности и плену, ни о ком другом, а о ней особенно он думать не мог и не собирался. Черт ему всегда повторял, что он не должен кликать беду, тогда она не явится, а если явится, то не сможет его одолеть.

№№№№№

Едва только Лже-королева оставила их, как толпа чертей из огненных пещер нагрянула. Они встали стеной на пути к замку. И не собирались и мышь летучую пропустить, а уж эту компанию и подавно.

– А чего это вы там забыли? – выступил самый толстый и чумазый из чертей, – ходите здесь, богинь наших обижаете, чертей будоражите, вам, что на земле делать больше нечего?

И кто-то из них увидел рядом с королем и волком Макара.

– К нам Рыжий пожаловал, а ну бей его. Разве не велели мы тебе в лесу твоем оставаться и сюда больше носа не показывать? – раздавались визгливые голоса чертей с разных сторон.

Макар молчал. Он и забыл в суматохе, что давал им обещание больше здесь не появляться. Но он готов был вскочить на волка и лететь прочь. Конечно, он мог лететь и без волка сам, только с волком было надежнее. Хоть этот зверь увидит, как погибать Макар станет в неравной схватке, но разве мог оставить он короля. Только это чертям объяснять бесполезно. Они темные, ничего не понимают.

Король оглянулся, все еще расстроенный столкновением с Мореной, он не понял, что они говорят о Макаре, но тут же схватился за меч, который на удивление его самого, уж не говоря об остальных, сверкнул фиолетовым пламенем.

Черти догадались, что это значит и бросились в рассыпную, догадался и Макар, и дивился тому, что это раньше было ему неведомо, нет, конечно, он гадал о том, кто скрывается под личиной короля. Но как-то так вяло. И не особенно углублялся в свои догадки.

– А что это с ними? – спросил Генрих, видя, что чертей, как корова языком слизала.

– Ты не понял, убери меч, а то нам самим придется огненные пещеры топить, если чертей не найдем и не соберем, пошли лучше королеву спасать.

Яга усмехалась, наблюдая за тем, что под землей происходило.

– Такой схватки избежали, – только и покачала головой она.

Сказочник глубокомысленно молчал.

Так врата Дворца Властелина Тьмы перед ними и появились – из кромешной тьмы вырисовываться стали

Они шагнули туда, куда до сих пор копыто Макара не ступало, и он заволновался не на шутку. Никто не мог предсказать, что их там ждет.

 
Из тьмы во тьму кромешную шагая,
Король молчал, и ждал, когда в аду,
Его улыбкой встретит дорогая,
– Любимая, но я к тебе иду.
 
 
И слышала, во мраке засыпая,
Она шаги и голос дорогой.
Из тьмы во тьму кромешную шагая,
Он воевал за верность и любовь.
 
 
Но Повелитель тьмы возник внезапно.
Соперник грозный встретит короля.
И взвизгнет волк, и черт в пылу азарта
Почует – сотрясается земля.
 
 
И в огненных пещерах жар смиряя,
Замрет подземный мир во мгле своей,
– Но он не страшен. Слышишь, дорогая.
Ты подожди немного и поверь…