Текст книги "Снежный король. Сны об Александре Блоке"

Глава 17 О, Русь моя!!!

Есть в нашей истории особенные, ключевые события, именно к ним обращались русские поэты, когда говорили о судьбе своей страны. Одним из таких событий оставалась для русского народа Куликовская битва, когда русские дружинники вместе с московским князем Дмитрием Донским попытались сбросить татарское иго.

У А. Блока в момент размышления о судьбах России и появился самый странный цикл, строчки из которого часто цитировали в глухие времена те, кто хотел блеснуть познаниями в поэзии серебряного века. И в кинофильмах романтичные девушки вкрадчивыми голосами читали:

И вечный бой, покой нам только снится.

Но если вдуматься и посмотреть на то, о чем собственно говорит с нами поэт, что там волнует и так тревожит его.

Трудность состоит в том, что в отличие от любовных циклов, здесь мы не можем опереться на более широкий контекст. Здесь все в первый и последний раз им пишется.

А цикл был написан в 1908 году и включал 5 стихотворений. И размышления о прошлом и грядущем здесь соединены в единое целое.

Хорошо известные еще по «Задонщине» и летописям события, однако почти никогда не появлялись в литературных творениях, вот потому и требовалось обратить наш взор на то, что происходило в те дни, и воскресить в памяти славные лица и подвиги наших предков.

Начать анализ цикла, пожалуй, стоит со второго стихотворения, оставив пока первое. А во втором узнаваемое событие – ночь перед битвой, монолог одного из воинов, оказавшихся в чистом поле и решившем узнать приметы, спросить у богов об исходе битвы. Войска Мамая и русичей вплотную подошли друг к другу, и остановились в ожидании рассвета:

За Непрядвой лебеди кричали,

И опять, опять они кричат.

Воины у А. Блока остаются язычниками, для них народные приметы важнее молитвы, они готовы испытать судьбу на всякий случай.

Крик лебедя – посланника мира мертвых, важней, чем молитва, и они знают, что будет много убитых. Но камень белый на пути – хорошая примета, все-таки победа им обещана.

Скорее всего, перед нами князь Дмитрий с одним из своих близких спутников.

А в летописи читаем:

Уже ночь наступила. Сказал же Дмитрий Волынец великому князю: «Хочу, государь, вновь эту примету свою проверить». И пошел с коня, и, и приник правым ухом к земле на долгое время.

И, к земле склонившись головою,

Говорит мне друг: « Остри свой меч»

Чтоб недаром биться с татарвою,

За святое дело мертвым лечь

Они готовы к битве, и к тому, чтобы пасть в этом сражении. В 3-ем стихотворении тоже ночь перед битвой, но здесь другой угол зрения.

В ночь, когда Мамай залег с ордою»

На это же смотрит другой человек. Он говорит о прекрасной Даме и о пророчестве:

Слышал я голос сердцем вещим,

В криках лебедей.

И перед нами не Богородица, а скорее какая-то языческая богиня. Она похожа, не Ярославну, рыдавшую над умершими и плененными, и на богиню Ладу, готовую примирить всех. И на Деву Битв, которая спускается с небес, чтобы забрать на небеса убитых.

Издали видит этот человек Русь и князя, и, скорее всего перед нами на этот раз татарский воин, потому что видение для русича странное:

И Непрядва убралась туманом,

Как княжна фатой.

Он видит свою невесту и готовится к свадьбе. И выразится она не в гулянии, а в схватке. Недаром, очень часто и на свадьбах и на тризнах устраивались соревнования, и мужчины должны были доказать свою силу, за право обладать невестой – она доставалась сильнейшему, нечто подобное будет происходить для земли русской. И дева – невеста готова следить за этим поединком:

Ты сошла в одежде, свет струящей,

Не спугнув коня.

И когда утром двинулась орда, на щите остается ее нерукотворный лик, который и должен их защищать от лютых врагов.

Летописцы говорят о явлении Бориса и Глеба– небесных воинов, святых, которые сражались вместе с живыми и помогали русичам. Но это в первую очередь предки, которые в трудную минуту приходили на помощь тем, кто сражался.

Я слушаю ратные сечи

И трубные крики татар,

Я вижу над Русью далече

Широкий и тихий пожар.

В 4-ом стихотворении вы переносимся с поэтом в центр битвы, которая будет продолжаться несколько веков. Но остается главная загадка. О чем же то сладкозвучное 1-е стихотворение, которое так любили читать в годы глухие, когда мы не могли знать и понимать настоящего А. Блока.

Перед нами необъятные просторы русской земли, такой желанной для всех захватчиков. Но они даже внешне соединяются с татарской степью, и между ними мечется всадник, которому одинакова дорога и Русь и орда, он и сам уже не очень понимает, к какому миру принадлежит:

Объятый тоскою могучей,

Я рыщу на белом коне.

Они сжились за это время, и непонятно с кем и против кого воевать стоит. И мы слышим его довольно странный монолог:

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь.

И этот герой называет ее не матерью, не сестрой, а именно женой, т.е. чужим человеком, с которым заключили брачный союз. В этом и заключается путь Руси между Европой и Азией. И союз становится неизбежностью на все время татарского ига, но теперь он должен отстоять и сражаться за то, что ему принадлежит:

Наш путь стрелой татарской древней воли

Пронзил нам грудь.

Русь ранена, порабощена, и по-прежнему остается в неволе. Но такова воля небес или дьявола. И этот путь и в противостоянии и в союзе татар с Русью. И потому герой возмущен из-за того, что противники не могут примириться:

И вечный бой, покой нам только снится.

А рядом все время идут два атрибута, которые, если посмотреть внимательнее, не так и враждебны друг другу:

В степном дыму блестит святое знамя

И ханской сабли сталь.

Не может завершиться бой между двумя мирами – в этом и беда их. Поэт с высоты своего времени точно знает, что победа на поле Куликовом не решит исхода этого противостояния. Оно будет продолжаться еще сто лет

И нет конца! Мелькают версты кручи, остановись.

Но призывы напрасны. Потому что князья русичей всегда бросались в самые невероятные схватки, и не собирались останавливаться не перед чем.

Всем понятно, что покоя нет, и не будет никогда. Потому мы не видим ни лица князя Дмитрия, ни торжества победы, когда погибло столько русских воинов, что она больше была похожа на поражение.

Перед нами размышления о пути Руси, от рабства, к отчаянной схватке и снова к рабству. Против змея, готового похитить княжну, выходит русский богатырь, но исход схватки ничего не решит. Это больше всего и тревожит автора. Русь будет стоять «Река раскинулась». Но она останется пленницей востока навсегда. К таким странным рассуждениям приходит автор, но поэт всегда оставался пророком. И мучительно больно было сознавать, что даже самые яркие наши победы чаще всего оказываются нелепыми и никому не нужными. Мы знаем из учебников истории, как рвались к обессилевшей Москве новые ханы, как пришлось покинуть свой город князю Дмитрию и подвергнуть его разорению. И много еще горьких помыслов остается после всего этого.

Глава 18 Искавший Женщину, нашел богиню Тайна Волхва

– Мой Александр Блок Путь язычника

–

– Наверное, никогда мы не поймем до конца ТАЙНУ пути Александра Блока. Но, пройдя круги ада на земле, пережив бунт бессмысленный и беспощадный, он увидел на Дворцовой площади костры. Не свечи в храме, а языческие костры, которые несколько тысячелетий не гасли на славянских землях. Они заполыхали снова. Перед опьяневшим от дикого бунта и безрассудства Маяковским стоял странный человек, в котором тот никак не мог признать поэта, с которым был прежде знаком.

– Разве мог он догадаться, что перед ним явился Язычник и вечный Волхв, пришедший в мир в его «минуты роковые».

– Книгой судьбы оказалась именно Поэма «12», где вместе с бунтарями и убийцами уходит в пустоту Христос, сгорает бедная Россия, чтобы в новом своем воплощении стать вечной и прекрасной Русью.

– Он был последним свидетелем, последним летописцем эпохи…

– Но России больше не было и не будет никогда – Самодержавие рухнуло вместе с Православием, 12 красноармейцев увели Христа.

– А нам остается Вечная Женственность, Вечная Русь, которая никогда никуда не исчезнет, стерты случайные черты, она же останется прекрасной

 
Искавший женщину, нашел богиню…
– И Лада за метелью ожила.
– Как труден путь, поэт не раб отныне,
– мы обрели последнего ВОЛХВА
– Был образ зыбок, ничего не ясно,
– и все-таки огонь костра и дым.
– И рухнул храм, и жертва не напрасна,
– Мы с Ладою остались, Велес с ним
—
– №№№№№№
—
– Старик сидел над призрачным романом
– И помнил то, чего не может быть.
– Дыша духами, звездами, обманом,
– Пытался дальних женщин воплотить…
– Тень женщины, мелькнувшей на прощанье,
– Она к нему из бездны не пришла,
– Хотя тогда, в то утро обещала,
– Но мальчику безбожно солгала.
—
– Как было много сказано и мало,
– Но стройный стан и страсти забытье,
– Она влюблялась и еще играла,
– Он не забудет никогда ее.
– И в Снежной королеве видит снова
– Ее черты и силится понять,
– О, Ксения, до часа рокового,
– Позволь твой гибкий стан еще обнять.
—
– 2.
—
– Но не случилось, и опять на Невском
– Совсем другая свету вопреки,
– Обнажена, и так молчит по-детски,
– И слушает волшебные стихи.
– – Но нет, не надо, холодно и жутко,
– То было прежде, больше он не мог,
– Трагедией вдруг обернется шутка,
– И в ночь уходит Александр Блок.
—
– Прекрасной Дамы стерты очертанья,
– Никто не помнит как она жила,
– И только там, в обмане и тумане,
– Она его навечно обрела.
– В каком-то храме снова их венчали,
– И был священник молодой сердит,
– День свадьбы, и финал уже в начале,
– Никто не спас – ничто не защитит.
 
 
– 3
 
 
– Пыл маскарада, пустота немеет,
– И о жене истертые слова.
– Он никогда о ней не пожалеет,
– И будет эта женщина права.
– Но где-то за чертой в пылу объятий
– Актриса улыбалась в час ночной.
– Он не хотел ни боли, ни проклятий,
– Но что Наталья делает со мной?
—
– Когда она к другому уходила,
– Кружилась и своей мечтой жила,
– Совсем в другого, глупая влюбилась.
– Принять его, как данность не могла.
– Там вьюга, как волчица, голосила,
– И как дитя рыдала в снежный час,
– Но был поэт, а в нем такая сила,
– И у него была такая Власть…
—
– 4.
—
– Кабак, Кармен, печаль и увяданье,
– Огонь того забытого костра…
– А женщина спешила на свиданье,
– У зеркала она темна была.
– И в этот час, и в лабиринте страсти-
– Он кажется любил ее в тот миг,
– И только тень ее жестокой власти,
– А с нею не поэт – его Двойник.
—
– Но этого она не разглядела
– И увлеклась, страдая дико вновь.
– И о любви заря негромко пела,
– Кармен, Кармен, там не рассвет, а ночь.
– Там только миг проклятого свиданья,
– За все придется заплатить сполна,
– В прощении таится боль прощанья,
– А на пороге вечная жена.
– 5.
—
– Старик молчал, он пережил все это,
– Он юношу прекрасного забыл,
– И только там, в преддверии рассвета,
– Он был собой, и все-таки он жил.
– Когда из тьмы явилась Зинаида,
– Безумная гордячка, на заре,
– Она сердилась, но скорей для вида,
– И мир наш, словно факел, догорел.
—
– Столкнулись, чтобы на века проститься,
– Ей столько за границею страдать.
– Ему же задохнуться и забыться,
– И только дивных женщин вспоминать.
– Бунт беспощадный, комиссары пьяны
– И страсти под запретом и стихи.
– И женщины, как призрачный раны,
– Врывались в мир свободны и легки.
—
– 6.
—
– И за него мы бунт тот проклинали,
– Но все неотвратимо в дикой мгле,
– И на Смоленском женщины рыдали,
– И только тени бродят по земле.
– Все смешано, что дико и что свято,
– И рухнули все храмы в этот час.
– Он вечно мертв, избитый, и распятый,
– Он не воскреснет никогда для нас.
—
– Но женщина, как дивная комета,
– Богиня Лада проступает вновь.
– Она уже воскресла и воспетая,
– Вернет в тот мир и радость и любовь.
– Последнего язычника встречая,
– И вечность и реальность с нами вновь,
– И только там, в тумане, возникает
– Купала, и Ярила – свет и ночь.
—
– 7.
—
– С 12 Христос во тьму уходит,
– Нам бунт не нужен, снова Русь жива,
– И где-то там он в темноте находит
– И образы и точные слова.
– О, Женственность, ее немая сила,
– Себя распяли слабые мужи,
– А Русь жива, Распятая Россия
– Растаяла и не способна жить.
—
– Страдания ее неодолимы,
– Распят Поэт, но чародей возник.
– И где-то там, в тумане том незримом,
– О, Лада – Русь она опять царит.
– Последней жертвой вечного проклятья,
– В тумане растворяются черты,
– И только Велес с нами, и объятья
– Всего живого светлые чисты..
 

Им было обещано счастье

 
—
 

(СОН ОБ АЛЕКСАНДРЕ БЛОКЕ)

Глава 1 Среди миров

У него глаза такие, что влюбиться каждый должен.

А. Ахматова

 
Она исчезает, во мраке она растворится,
А он не окликнет. Останутся только стихи.
Лишь маски мелькают в метели, теряются лица.
За ним, как метель, незнакомка напрасно летит.
 
 
Смеется старик, в эту бездну его увлекая,
Молчит пианист, и хрипит обреченно рояль,
И только цыганка, из вьюги немой возникая,
Танцует, над бездною, сбросив одежды, он шаль
 
 
Протянет ей снова, укутает он обнимая,
О, жрица немая, с тобой откровенен поэт.
Тебе он поверит, актрисы притворно рыдают,
И громко смеются враги, и прощения нет
 
 
Игрушка судьбы, чародей запоздалой метели,
Куда он несется, и с кем проведет эту ночь
В пылу маскарада, куда его тройки летели?
И черная роза покорно лежала у ног.
 
 
Страшна его власть, а стихи его странно прекрасны,
И Демон безумный, впервые парит в небесах.
Молчит Пианист, все мольбы и усмешки напрасны.
Коснуться щеки, утонуть в этих синих глазах.
 
 
И после не жить, а писать и случайно встречаться,
И память хранить о растаявшей где-то вдали
Отчаянной встрече, им было обещано счастье.
Безумное счастье, но им не дожить до любви.
 

Но что это сон или явь? Сначала родилось стихотворение, а потом короткий сюжет в новостях Культуры – знаменитый режиссер снимает фильм о гении.

Странно, никто до сих пор не рискнул. Это такая дерзость нужна, чтобы снимать о нем фильм. И вдруг, как все это совпало.

Но бывают ли совпадения случайными, а может быть, это просто мы не ведаем о каком-то промежуточном моменте, и только получаем, словно дар, такие строки и такие вот новости в награду за те усилия, желания, страхи и сомнения, которые живут в душах.

Когда-то, в университете, на семинаре по творчеству поэтов серебряного века, она выпалила, что единственным ее самым большим желанием было бы провести ночь, да что там, несколько часов в том времени, рядом с ним.

За это можно все отдать, и до того я в это время, – пропела ироничная Наташка за спиной, а остальные молчали. Она и сама дивилась тому, что сказала о том тогда вслух, теперь бы не сказала, но такое дикое желание осталось, и было немного жаль, что никакие деньги, ни какие связи не помогут его осуществить. Хотя, если на самом деле снимается фильм о 1907 годе и о поэте, это конечно, не совсем то, но ведь в какой-то мере, пусть и условно можно проникнуть в тот мир и побыть там какое-то время.

Нет, оставаться дома, зная, что на соседней улице снимается фильм, она не могла.

И только по дороге вспомнила, что сюжет смотрела не сначала и понятия не имеет о том, кто же там играет Поэта? А возможно, они пока это держат в секрете. А ведь это самое главное.

Кто может его играть, какой актер может почувствовать и пережить то, чего он и сам-то не мог порой понять, и пережить было так тяжело.

И это стало для нее еще на четверть часа великой тайной, которая будоражила сознание

И после не жить, а писать и случайно встречаться,

И память хранить о растаявшей где-то вдали,

Отчаянной встрече, им было обещано счастье.

Безумное счастье, но им не дожить до любви.

– повторяла она строки только что написанного стихотворения, лист с текстом которого был в сумочке, но что самое удивительное, она запомнила его, хотя никогда не могла вспомнить ни чужих, ни уж тем паче своих стихов.

Но какое отношение эти строки могут иметь к ней, журналистке Алине Олениной, живущей в 21 веке. Словно она способна раздвинуть рамки времени, и оказаться в совсем другом времени, словно способна…

Почему вообще она думает о том, если просто снимается фильм, и туда, на съемочную площадку под открытым небом, ее просто не пустят, как и любого другого прохожего. Разве ей неизвестно, что на съемочную площадку пробраться труднее, чем в то самое время, о котором она может только мечтать.

Хотя почему только? Для этого есть сны и грезы.

Но разве не учили ее растворяться, становиться невидимой и проникать туда, куда нельзя.

Только не на этот раз. И когда она видела высокого парня с пристальными глазами – о, этот взгляд, то поняла, что она уже там, что она проникла, хотя и не поняла как именно, и столкнулась с ним.

Нет, она не видела этого актера никогда прежде, хотя он был так же хорош, как и поэт, которого она тоже не могла видеть, потому что он умер в страшных муках за полвека до ее рождения.

И все-таки они были знакомы. Но, как и где она с ним встречалась?

– Как Вы здесь оказались, – услышала она его голос и узнала.

У нее был особенный слух и память на голоса, если она слышала голос даже однажды, то не могла не узнать его, вот и на этот раз, но где и когда. Возможно, он озвучивал иностранные фильмы, которых она пересмотрела за последнее время великое множество. На этой версии и стоило остановиться, потом, она обязательно вспомнит, а пока это не важно.

– И сама не знаю, – честно призналась она, вспомнив, что он спрашивал ее о том, как она тут оказалась.

Но там снова все пришло в движение, и актер исчез.

Ее не прогоняли со съемочной площадки, и показалось Алине, что она оставалась в шапке – невидимке, и только на миг открыла для него свое лицо, и снова исчезла. Как часто мечтала она о таком волшебном предмете. Иногда он ей был просто необходим.

Она смогла приблизиться, протиснуться в переполненный ресторан, где все суетились, и оказалась в каком-то боковом помещении, откуда впрочем, все прекрасно было видно и слышно.

Нет, определенно Алине в последнее время очень везло.

И там был он, на каком-то литературном вечере и читал «Незнакомку».

Как читал, громче, чем ей представлялось. Она имела счастье слышать голос поэта, пусть и сильно измененный на первых записывающих машинах, но все-таки. Он читал громче и выразительнее, но это был поэт.

И когда какая-то из помощниц назвала его имя, прямо за спиной у Алины, та присела, прислонившись спиной к холодной стене.

– Не может быть. Хотя почему не может. Но теперь все встало на свои места. Перед ней был журналист и любимый поэт, голос которого она слышала так часто по радио. Но так уж вышло, что никогда его не видела прежде даже на фотографиях, представить такое очень трудно, еще труднее, что он так неповторимо красив, вот именно великолепен, но режиссер, пригласивший его на роль первого поэта, трагического тенора эпохи – разве он не гениален.

И тут еще что-то произошло, в эти дни с ней вообще все время что-то невероятное происходило, потому что она вырвалась из своего укрытия и запротестовала:

– Но это было не в ресторане, он читал Незнакомку на башне Вячеслава Иванова.

Тут уж к ней повернулись все, и ближе всех стоял тот, кто играл, вероятно, Константина Бальмонта, какой-то знакомый известный актер, которого в гриме она никак не могла узнать, и это на миг сбило ее с толку.

И тот, кого она окрестила недавно гением, режиссер фильма, взглянул на нее пристально.

Она ругала себя нехорошими словами, потому что теперь ее точно выдворят с площадки на глазах у всех, а если кто-то узнает и расскажет журналистам, то еще и заметка появится, о том, как наглые репортеры вмешиваются даже в съемки фильма и везде стараются отличиться, ничего не понимая в этом.

Но она понимала, у нее было стихотворение об этом эпизоде.

Лирическое отступление

ПРЕКРАСНЫЙ ПРИНЦ

Впервые на вечере у В. Иванова, в его знаменитой Башне,

К. Бальмонт потребовал, чтобы никому не известный юноша

прочитал свои стихи. Он читал «Незнакомку» и в 5 и в 6 раз, пока не заалел рассвет нового дня, и все они должны были признать, что он гений и отступить в тень так и пришел в мир АЛЕКСАНДР БЛОК

(из воспоминаний)

 
Когда бесновались поэты,,н тихо сидел и молчал,
И каждый хотел был воспетым, и каждый себя назначал
Быть первым, эпоху сметая, и всех убирая с пути,
И вдруг наклонился профессор: « А вы, рассудите, прочтите
Хоть что-то». И все зашумели, когда он поднялся над ними.
И блики рассвета алели. В пылу и дыму, там курили
Усталые дамы, и где-то настигла двоих эта страсть,
Прочел он за миг до рассвета, все знали, что сменится власть.
 
 
И пахли древними поверьями, – как тихо и странно читал,
Сначала они не поверили, но этот молчанья накал.
И все позабыли, оставили, и дева, во власти огня,
И миром безжалостно правили иные законы, кляня
Себя, удалился профессор, блудницу во мраке схватил,
Метель, или шумная пресса, бросалась за ним, и
спешил
Он миру признать, задыхаясь, что гений в той башне глухой,
Бесстрастному миру являясь, их всех поведет за собой.
 
 
И пьяный тот бред записали, о, как он хотел обмануться,
Но странные строки звучали, и эхом они отзовутся,
В начале столетья, и после, когда их сметет ураган,
Влетает его «Незнакомка» в осенний безумный туман.
И девочка в новом столетье, его не забудет стихи,
За всех он споет и ответит, за взлеты, разврат и грехи,
И только усталый профессор в Париже не сможет забыть,
Как в башне еще до рассвета, сумел он ПОЭТА открыть.
 

И она читала его режиссеру. Сроду никогда не читала она вслух этих своих стихов. Сначала не читала, потому что они были недостаточно хороши, а потом – потому что и не вспомнить под пытками доброй половины текста.

И потому Алина странно побледнела, а тот, кто был Поэтом, во второй раз подошел к ней.

– Это ты? – спросил он, словно они были знакомы.

То ли это вырвалось непроизвольно, или он и на самом деле хотел как-то повлиять на ситуацию, но это помогло, она поняла, что ее не выгонят, потому что все выглядело так, словно он пригласил ее сюда, или встретился со своей первой любовью, с которой расстались много лет назад, не слишком много, потому что он был еще очень молод, и все-таки.

А им была интересно вероятно, его личная жизнь, и ради этого и грядущей рекламы фильма, они оставят ее, чтобы немного за ними понаблюдать. Во времена, когда скандал остается двигателем книг и фильмов, без него никак не могут обойтись даже очень серьезные люди, творцы, в глубине души понимая, как это важно для успеха.

Но режиссер махнул красивой рукой, заалел рубин на пальце, чтобы она села рядом за столик и попросил остальных несколько минут передохнуть.

В кино творятся чудеса, но когда они начинают происходить рядом со съемочной площадкой, это совсем уж невероятно. Она все пять лет в университете изучала творчество гения, но почему он, такой яркий и непредсказуемый, должен слушать черт знает кого, даже если тот, кто играет поэта, всем своим видом показал, что они вроде бы знакомы.

Но он слушал и говорил, вероятно, эта тема и для него была не менее важна, чем для нее. И не было рядом кого-то, кто мог бы хотя бы свою версию ему озвучить. Потом он подумает о том, можно ли ее как-то воплотить, но выслушать, выслушает.

А потом он пригласил ее на съемки, ни на роль, ни на какую конечно, а просто сказал, что она может приходить, смотреть, участвовать в процессе. В голосе звучала ирония, но какая ей разницы до оттенков его голоса

Это было сном, но никогда такие дерзкие и прекрасные сны Алине прежде не снились, это точно, и даже в невероятных мечтах своих она не могла думать о таком.

Но она думала о другом, о своих предыдущих жизнях, о том, что словно на съемочной площадке, она все это уже переживала, иначе откуда бы выросли, вырвались эти строки.

Нет, стихи она писала всегда. Сначала беспомощные и неумелый, потом с завидным упорством делать это научилась.

Потом перестала, когда перелистала тетрадь толстенную, исписанную стихами этими и поняла, что там нет ничего особенно выдающегося, только лирических дневник, написанный легко, но без огонька, и некоторые из стихов имели право быть как факты ее недлинной биографии, но не более того.

И вдруг, в новом столетии, в год 7 от его начала, что-то произошло. Летом она села и написала, даже не написала, а под диктовку какого– то неведомого создания записала стихотворение, потом еще и еще.

Так было все лето, в какой-то час возникало само по себе то, чего не записать она не могла. И только потом, когда начинала перечитывать, то понимала две вещи – то, что сама, одна она не могла написать этого, и то что это было хорошо.

Через столько лет, когда родители не ждут желанного ребенка, оказывается, что женщина беременна, так и с ее творчеством. Как к этому относиться, а кто его знает.

Вот и события со съемками фильма были из той же серии, через несколько лет, когда она уже не думала, что ее познания и открытия, связанные с гением ей как-то пригодятся, она уже была ему благодарна за то, что без проблем и дополнительного госа. диплом защитила, вдруг такое. Хотя ее подруга всегда говорила, что то, что они упорно и старательно учат, оно всегда рано или поздно, как – то прорвется и вернется в реальность и ничего не пропадет даром – так и есть – не пропало.

И все-таки жизнь прекрасна и удивительна, но не сон ли это?

И потом, она верила в то, что встретится с ним, неважно, где и как, что в других временах и жизнях они уже встречались, на этот раз, правда только вот так вот – на страницах книг и ее курсовых и дипломной работ, но разве этого мало?

Она понимала его, он что-то рассказывал и показывал, хотя никогда ничего не расшифровывал в своем творчестве – это общеизвестный факт.

Но они встретятся снова. Откуда такая дерзкая уверенность?

Лирическое отступление

 
Мы встретимся снова, пускай проплывают столетья
И в жизни иной я узнаю тебя и приму.
И снова в объятьях твоих я проснусь на рассвете,
Средь тысячи лиц я увижу тебя и пойму..
 
 
Условности мира, его миражи, расстоянья —
Пустая забава, мы все одолеем вдвоем.
Сияние радуги после дождя и признанье
На мокрых ладонях мы ежика в лес отнесем.
 
 
Ты помнишь, как он оказался, на нашей дороге.
Испуганный зверь о пощаде устало просил.
И кот зашипел в тишине – и гроза на пороге.
Он бегал по дому, о как он тебя рассмешил.
 
 
Все врезалось в память – гроза и испуганный ежик,
И наше свиданье, совпало с внезапной грозой.
Но мир был прекрасен: и тихо закончился дождик,
И радуги чудо. И так мы стояли с тобой.
 
 
В сиянии сказки летело усталое время,
Оно равнодушно взирало на счастье и боль.
Внезапно приходит любовь, если даже не верю,
Высокий мужчина мне послан судьбой и грозой
 
 
И только любовь нам подарит покой и бессмертье,
А страсть отшумит и утихнет как эта гроза,
Мы встретимся снова, пускай пролетают столетья,
И в вечности, милый, мы будем встречаться всегда
 

С того дня в своих необузданных фантазиях, она погрузилась в фильм. Нет, не в реальности, там она была только наблюдателем, да и никогда не решилась бы приобщиться. Хотя особенной застенчивостью и скромностью сроду не отличалась.

Просто она так привыкла давным-давно, отстраняясь от реальности, чтобы тут не происходило, переноситься в свои грезы и фантазии и там переживать все, чего здесь не могла или не хотела испытать.

И порой у нее это получалось и более того, в такие мгновения она даже чувствовала течение времени. И все получилось в полетах фантазии, все было так, как ей того хотелось, в то время, как в реальности ведь чего только могло не случиться.

Она очень рано научилась уходить от жизни и редко вмешивалась в ход ее, для этого должно было случиться нечто удивительное. Какой-то внешний толчок, чтобы и здесь она начала упорно действовать.

Иногда было понятно, что надо отбросить все свои полеты и метания в нереальном пространстве, в зазеркалье, и вернуться, но тогда что– подобное происходило.

Фильм об Александре Блоке, она никогда не поверила бы что эффектный, очень красивый актер мог бы сейчас его сыграть, хотя когда-то был такой актер и играл. Но в это тусовочное время, когда они стремились к внешнему блеску и вовсе не думали о душах своих, это было почти нереально. И вот среди гламура, попсы и дикого шума – Александр Блок. Да какой еще неповторимый.

Но еще меньше она верила в то, что есть поэт, который знает литературу серебряного века достаточно хорошо для того, чтобы появиться на экране. И уж совсем невыполнимая задача то – этот поэт так же красив. Пусть не похож на того, но по своему неотразим, и она искреннее радовалась тому, что и в этом ошиблась тогда.

На преображенной улице города, и в перестроенном под начало прошлого века кабаке она видела его, она слышала его. Совсем другого, но именно в начале века 20 живущего, и понимавшего и чувствовавшего стихи того, кто до сих пор владел их душами. А голос, какой это был голос.

И вдруг в какой-то момент, а Алина теперь на съемки заглядывала все время, ей показалось, что среди массовки стоял и сам поэт. Она почти поверила в это, она не сомневалась в том, что он был там. Неподвижное лицо, эта высокая фигура, прямая спина. Он казался шире в плечах и выше, но ведь так это и было на самом деле.

И тогда она невольно потянулась туда. Неужели появился еще кто– то или это только сон во сне?

Но чудеса продолжались.

А после съемок они сидели с актером за тем самым столиком, и Олег рассказывал ей о том, что он чувствовал и переживал.

– Ты знаешь, это какое-то колдовство, но в тот момент, когда я передал черную розу в бокале. Я почувствовал, что меня больше не существует, есть только он, он один, и словно в тело мое вселился его дух.

Она рассказала о видении, а потом прочитала стихотворение, которое было записано на клочке бумаги. Она была уверена, что в любой другой ситуации не смогла бы разобрать и половину текста с ее -то почерком, но тут все было ясно и понятно, словно и не она писала. И самое главное, что она не помнила когда и как писала, хотя сам текст звучал в ее душе изнутри, слова складывались в строчки, а те снова проступали. По сути, это было ее стихотворение, но она его не писала. Впрочем, то, что касалось рождения стихов, тех, иных, не рукотворных, это каждый раз по-разному, и никогда не угадать, как они и когда приходят. Это уж точно.

ЧЕРНАЯ РОЗА

Я послал тебе черную розу в бокале золотого, как небо аи

А. Блок

 
Уже влюблена и еще не любима,
в заснеженном мире живу,
И ангелы снова проносятся мимо,
и письма и связи я рву,
но знаю, что только тобою хранима,
и верю тебе одному.
Метался огонь, чьи-то тени кружили,
уже не тревожили нас,
Но черная роза в шампанском, да ты ли
вдруг вспомнил старинный рассказ.
Художник звонил из метели и снова
в мой мир возвращался поэт.
Но что нам осталось от счастья былого,
стихи и дымок сигарет.
На Невском сегодня он встретит другую,
и будет застенчив и мил,
О, черная роза, да я не ревную,
метель, и устроен так мир,
 
 
Что вечно поэт и влюблен и печален,
и рвется навстречу к чужой,
И ангел проносится мимо, и тайной
пленительной будет любовь.
Он мне не покажет стихи и не надо,
хочу я соавтором быть.
Со мною философ, ночная прохлада,
желание мир изменить.
Прости меня, милый, я нынче другая,
пусть черная роза в вине
Беспечной девице твоей намекает,
на то, что и страсти в цене.
А я дожила до любви и участья,
мне тихая пристань милей.
– А где он? – ты спросишь.
Помчался встречаться,
он с черною розой своей
 

Олег допивал кофе и прислушивался, стараясь понять, из какого сора, из какой метели рождаются стихи. Он лучше других знал, как это может быть, и меньше остальных понимал, как такое однажды вдруг случается.