Текст книги "Танго с тенями"

Наташа решила не обращать на это внимания. Ее, конечно, интересовало, что Евгений Иванович делал во время убийства Альбины. Но, вообще-то, есть алиби, нет алиби – все это полная ерунда. Она не настолько наивна, чтобы всерьез поверить в то, что Ралдугин будет отчитываться перед ней о том, что делал в то или иное время.

Она просто надеялась, что во время беседы ей удастся его спровоцировать: вдруг он разнервничается, испугается или что-нибудь опрометчивое скажет. И тогда запись их разговора можно будет отдать в полицию.

Евгений Иванович Ралдугин не глядя бросил на стол крупную купюру, церемонно поклонился и ушел. Сразу к ее столику подошла Анна.

– Удалось что-нибудь разузнать?

– Удалось. Все записала на мобильник, но ничего говорить сейчас не буду. Во-первых, скоро прибудет Волк, а во-вторых, я так устала, не могу тебе передать.

Но Дина на встречу не пришла. Наташа была раздосадована. Конечно, с одной стороны, это было хорошо: она сейчас поедет домой, залезет в горячую ванну и будет лежать так до тех пор, пока не смоет грязь сегодняшних встреч и место усталости не займет истома. Но вообще-то странно, что Волк не появилась, обещала же и время назвала сама, именно то, которое ей удобно.

Прождав почти час, подруги наконец покинули гостеприимное кафе.

– Знаешь, Натусик, я уже поправилась, так что пора и честь знать, нужно мне в свой дом возвращаться, – сказала Аня.

– Побудь еще недельку, пожалуйста. Мне так классно, что ты на глазах. А в следующее воскресенье я лично отвезу тебя в твою хату. Обещаю. А кстати, как Виктор?

– С женой своей дела решает. Заявление на развод он, оказывается, уже подал. Еще до поездки в Питер. Но как теперь будет, я не знаю. Нашел ей хорошего адвоката, самого Африкантова.

Кречетова присвистнула:

– Ни фига себе! Это сколько же он стоит!

– Ну, он у нас теперь богатенький Буратино, может себе позволить, – невесело усмехнувшись, сказала Анна.

– Это что же получается, он будет платить сумасшедшие деньги, чтобы его бывшей получить как можно меньший срок за то, что она хотела убить его будущую? Тебя в смысле.

– Получается, что так. Он говорит, что очень виноват перед Ленкой за то, что никогда ее не любил. Не сделал ее счастливой.

– Боже мой, как трогательно, прямо зубы от сладенького свело, – устало сказала Наташа.

Веселовская улыбнулась, качнула головой и закрыла глаза. Наташа вела машину уверенно, двигатель работал тихо, из печки в салон поступал теплый воздух, из радио лилась убаюкивающая музыка, и, сама не зная как, Аня задремала.

Глава 36

Наташа сквозь сон слышала, как цокала когтями по полу Найда, как обрадовалась, когда открылась дверь во двор, как работал на кухне телевизор и шумел чайник. Она понимала, что нужно встать, но никак не могла разлепить глаза.

Вчера был такой длинный, насыщенный событиями день. Она не помнила, уставала ли так когда-нибудь еще. Домой она не пришла – приплелась, с облегчением стянула сапоги на высоких каблуках и долго сидела, уставившись в стену.

А потом скинула Дине Волк в мессенджер запись ее разговора с доведенной до самоубийства Катериной и пожелала спокойной ночи.

И только после этого посчитала, что на делах этого бесконечного дня можно поставить жирную точку. А потом долго не могла уснуть: впечатлений было так много, что едва она закрывала глаза, как перед ними сразу начинал плясать хоровод из обрывков разговоров, историй, предположений, сомнений. Она мысленно прокручивала свои встречи и понимала, что все не так: и вопросы, и беседы, и результаты этих бесед. Заснула она только тогда, когда за мутным ночным окном занялся пепельный рассвет.

Поэтому сегодняшнее пробуждение было вязким, словно минеральное моторное масло при минус двадцати.

Наташа слышала, как проснулась Аня и вполголоса заговорила с Сергеем, постоянно на него шикая, чтобы тот приглушил голос.

Зазвонил телефон. Кречетова хотела возмутиться, но ее протест был таким же тягучим, как и пробуждение. Она протянула руку, долго шарила по тумбочке в поисках источника звука, наконец нашла, приняла вызов и услышала голос Алексеева:

– Наталья Станиславовна, убедительно прошу вас заехать к нам на разговор.

От того потепления в их отношениях, которое наблюдалось в последнее время, не осталось и следа. Его голос был озабоченным и сухим.

Но Наташа почему-то не встревожилась. То ли потому, что была сонной, то ли оттого, что устала беспокоиться.

Стеная и проклиная все на свете, она поплелась в ванную. Струи воды, сначала теплые и ласковые, постепенно становились жестче и прохладнее. В конце водной процедуры Наталья быстро, чтобы не успеть передумать, повернула кран до упора, и тысячи ледяных, мерзлых капель вырвались из их дырявого вместилища и со злобой впились в сонное тело.

Наташа взвизгнула и моментально выключила воду. Но финальный аккорд из холодных струй заставил ее взбодриться. Телу стало жарко, голова прояснилась, и Кречетова с силой растерлась жестким полотенцем.

Когда она появилась на кухне, мужа уже не было. Аня поставила перед ней тарелку с омлетом и чашку кофе.

Наталья втянула носом поднимающийся от чашки кофейный аромат и окончательно простилась с остатками сна. Она с удовольствием позавтракала, обсуждая с Аней вчерашние события и удивляясь, что еще могло понадобиться Алексееву.

Позвонил Завьялов.

– Привет, подружка. Ну и задала ты мне задачку! Короче, когда в «РалБанке» была кража, там никому ничего не выплатили, сказали «нет доказательств». А Альбертовой банк выплатил сто тысяч евро!

– Ох, ни фига себе! – присвистнула Наташа.

– Она сказала банку, что именно столько там и было.

– Да мало ли что она сказала! Откуда у нее такие деньжищи? – удивилась Кречетова.

– Говорит, мол, все, что нажито непосильным трудом.

Наташа пожала плечами, сгребла остатки омлета в миску Найды и стала собираться в полицию. Уложила волосы – сегодня они легли как никогда хорошо, – с удовольствием выбрала костюм, наложила макияж, покрутилась перед зеркалом и, довольная собой, покинула дом. Повернула ключ зажигания, и пока двигатель прогревался, заскочила в «предбанник», чтобы не замерзнуть. Радостно обернулась на звук открываемой двери и увидела Аню. Щеки подруги покрылись красными бляшками – верный признак волнения, губы подрагивали, брови свелись к переносице, отчего в центре лба проявилась борозда, сразу сделав ее старше.

Наташа почувствовала, как изнутри тела медленно начинает подниматься спазмирующий поток паники. Он добрался до горла и вместо вопроса «Что случилось?» выдал наружу лишь жалкий сип.

– Дину Волк вчера сбила машина. Насмерть, – сказала Веселовская.

Наташа сползла по стенке.

– Анька, мне конец, – прошептала она. – Я вчера вечером в сообщении переслала ее разговор с Катериной. И спокойной ночи пожелала. Получается, что я шантажистка. И могла Дину задавить, чтобы она не сдала меня в полицию. Или еще почему-то! Поэтому меня вызвал Алексеев. Теперь понятно.

– Ну что ты гонишь волну, – присела около нее подруга. – Почему ты думаешь, что Волк убили? Может, она просто случайно погибла. Ну, просто ДТП. И потом, в интернете написано, что это случилось около шести часов. Если это сделала ты, то зачем вечером посылала сообщение? И алиби у тебя, ты в ресторане сидела, с Ралдугиным разговаривала. У тебя есть запись разговора, не переживай.

– Замечательно! Класс! У меня есть запись, как я шантажирую еще одного дядьку, – нервно хихикнула Наташа.

– Так, встаем, – Аня потащила Наталью за руку, пытаясь поднять ее с корточек. – Давай думать, что в полиции говорить будем. Откуда у нас этот компромат? Где мы его откопали? Так, так, так… а если сказать, что тебе его подбросили в салон? Например, в субботу. Со всеми людьми из списка ты встречалась в воскресенье. А в полицию собиралась пойти в понедельник, потому что в субботу она, то есть полиция, не работала. Смотри, как все четко! А то, что всех обзвонила и встречи назначила, – это твоя самодеятельность. Говори, что хотела как лучше, а получилось как всегда. Кайся.

Слова Веселовской показались подруге разумными, и она воспряла духом.

– По времени получается все нормально. В субботу подбросили, в воскресенье созвонилась и сразу встретилась. Правда, полиция, скорее всего, в субботу работает, но это ладно, я просто не знала.

И вдруг до нее дошло:

– А если Дину убили из-за нашей с ней встречи? Сказала кому-то, что идет встречаться, ее и прикончили. Как Федотову.

– Во-первых, мы не знаем, специально ее задавили или нет. А во-вторых, компромат касался лично Волк, кому она мешала? Зачем ее-то убивать? – пожала плечами Анна. – Ладно, поехали. Я на своей машине. Домой забегу, цветы полью. Ну и так, по мелочам. Ты в салон, а к трем встретимся у полиции.

Наташа чмокнула подругу в щеку, потрепала Найду за уши и выехала со двора. Из машины она позвонила Альбертовой. О чем с ней говорить, представлялось смутно, но Наталье хотелось действий. Трубку долго не снимали, наконец ответил пьяный женский голос. Наташа представилась, сказала, что она из страховой компании, расследующей дело об ограблении «РалБанка». Как в случае с Такшиной, договорить она не успела.

– Что ты там расследовать собралась? Тля болотная! Ты кем там работаешь в твоей страховой? Я что, с каждым дерьмом должна разговаривать? Ты знаешь, кто я, тля?! Да я тебя размажу, костей не соберешь. Как твоя фамилия?

– Иванова, – пробормотала Наташа. Она, к слову сказать, здорово струхнула, потому что блогерша пообещала «пробить» Наташин номер телефона и выяснить, кто она такая.

«Вот дура набитая, – подумала о себе Кречетова. – Кто же со своего телефона звонит?! Да и вообще, зачем было звонить? Ведь говорила же себе заканчивать с расследованием».

Еще немного поорав, что Иванова беспокоит ее ни свет ни заря в выходной день (полдень понедельника), и пообещав «ославить» ту на весь свет, блогерша кинула трубку.

Расстроенная Наташа не сразу заметила, что за ней пристроился большой темный джип. Он буквально висел у нее на хвосте, мешая сосредоточиться на дороге. Она отпустила педаль газа – пусть проезжает. Раздражающий ее автомобиль тоже сбросил скорость.

Кречетова не успела сообразить, что бы это значило, как внедорожник внезапно увеличил скорость, поравнялся с ее «Ниссаном» и резко бросил руль вправо. Наташа почувствовала, что теряет управление, и вильнула в сторону кювета. Каким-то чудом ей удалось удержать машину на трассе, она замедлила движение и закричала что есть силы: «Обалдел что ли, козел?! Права купил или тебе их на день рождения подарили?!»

Она остановила автомобиль, посидела, пытаясь успокоить выпрыгивающее из груди сердце, пропустила какую-то машину и снова выехала на дорогу. Через пару километров ее вновь нагнал хромированный джип. Только тогда Наталья поняла, что он едет ее убивать. Ситуация повторилась в точности, как в первый раз, но на сей раз удар был сильнее, правда, она была уже во всеоружии и руль снова получилось удержать.

Вдруг она услышала автомобильный гудок, он был настойчивым и непрерывным. Наташа глянула в зеркало заднего вида и увидела, что это на своей малолитражке на всех парах несется за ними Аня. Она мигала фарами и бесконечно жала на клаксон – пугала, одним словом. «Лягушонка в коробчонке», – подумала про нее Наташа.

Водитель джипа обратил внимание на малолитражку Веселовской, ровно как на ту «тлю» из монолога Альбертовой. Наташе оставалось проехать еще пару километров, чтобы выскочить на оживленную магистраль. Кречетова то сбавляла скорость, то резко ее набирала. Но маневрировать на скользкой дороге было опасно, сама Наташа водителем была не особенно хорошим, к тому же эти ее манипуляции ничего не дали: огромный «Фольксваген-Амарок» без труда разгадал ее следующее движение, и через секунду сильнейший удар скинул ее с трассы. Машину подкинуло, она пролетела пару метров и плюхнулась днищем на сугробный наст. Наташу бросило грудью на руль, но удар получился несильный, даже подушки безопасности не выстрелили. Видно, Наталья ехала медленнее, чем летел ее ангел.

А вот через несколько десятков метров дорога шла под уклон, вдоль нее был очень глубокий кювет, и если бы ее «Ниссан» ехал на пару-тройку километров быстрее, кувыркаться бы ему там, к гадалке не ходи.

Через минуту, разбивая ногами тонкую снежную скорлупу, к «Ниссану» подбежала Анна, резко дернула на себя дверь, и Наташа вывалилась прямо в ледяное крошево.

– О господи! Жива, жива! – запричитала подруга и бросилась туда же, в слякотную шугу.

– Да пусти же ты, – попыталась оттолкнуть ее от себя Наташа.

Но не тут-то было, Аня цеплялась за нее, проверяла, целы ли руки-ноги, ощупывала плечи. Наконец Кречетовой удалось подняться, колено болело немилосердно, она оперлась о плечо Веселовской, и подруги выбрались на дорогу.

Джип стоял на обочине. Увидев, что жертва аварии жива и, по всей вероятности, здорова, он включил заднюю скорость и понесся прямо на подруг.

– Давай назад, – крикнула Веселовская и с силой сдернула Наташу с дороги. Они рухнули в снежное месиво, ледяные осколки ринулись в рукава, за шиворот, в сапоги.

«Как все бесславно закончилось, – подумалось Наташе. – Доигралась! Только Аньку зря подставила».

Но вдруг тяжелый «Амарок» на секунду остановился и резко рванул вперед. Сразу же около Аниного «Пежо» остановилась машина ДПС. Две дверцы открылись одновременно, и из автомобиля выбралась пара молодых полицейских в теплых зимних комбинезонах и ярких жилетах поверх них.

Подруги, помогая одна другой подняться, упирались ладонями в белую кожуру снега, проваливались в его мякоть, обжигая кожу холодом. А потом, прихрамывая, поддерживая друг друга саднящими руками, выбрались на дорогу.

– Сержант Топорков, – козырнул один из полицейских.

Второй представиться не успел: Кречетова бросилась ему на грудь, сотрясаясь в рыданиях. На все вопросы представителя правоохранительных органов она отрицательно трясла головой и еще сильнее вжималась лбом ему в жилетку.

Зато Анна была на высоте. Она подробно рассказала, что случилось, и безошибочно назвала госномер машины, беспредельничающей на дороге. Позвонила Сергею и очень складно наврала о том, что его супругу подрезал автомобиль. Пока сержант что-то писал, связывался с кем-то по рации, подруги сидели в «Пежо» и тряслись от холода. Наконец протокол был составлен и подписан. Появился Сергей, он подбежал к малолитражке, убедился, что все живы, сошел с дороги, осмотрел крепко сидящий брюхом на оседающем сугробе «Ниссан».

– Я видела, как ты на таран летела, – сказала Наташа Ане. – Такой клопик против бронтозавра. А что ты собиралась с ним сделать? В попу укусить?

Они смеялись, икали, у них болели внутренности, прерывалось дыхание… Пока понемногу, по чуть-чуть истерика не стала их отпускать и они не стали сдуваться, словно пробитая покрышка, теряющая давление. Они еще пару раз всхлипнули и обессиленно замолчали.

– Ну все, «вези меня, извозчик, по гулкой мостовой», – сказала Наташа, – давай-ка в «Поэтику». Приведу себя в порядок, кстати, второй раз за два дня: вчера мокрая пришла, сегодня вообще в непотребном виде заявлюсь. Как я понимаю, костюм и дубленка безвозвратно испорчены.

– Брось ты, завтра отнесу в химчистку, и все будет как новое. А что ты в салоне наденешь?

– У меня там брюки есть и блузка со вчерашнего дня. Приму душ, переоденусь и поеду в полицию сдаваться. Отдам следователю бумаги, скажу, что их подбросили, расскажу о встречах, разговорах, и пускай дальше этим занимаются профессионалы.

– Ну вот и умница. А я заеду домой, переоденусь, брошу в стирку спортивный костюм, возьму новый, полью, наконец, цветочки, созвонимся и вместе пойдем к Алексееву. А потом поедем на дачу, с Найдой погуляем, комедию какую-нибудь поставим. Хватит, навоевались. До воскресенья я живу у вас, а потом все, в родные пенаты. Мне, кстати, Виктор звонил.

Наташа оживилась. Ей так хотелось, чтобы Аня была счастлива.

– Сказал, что сделал для Елены все, что мог: нанял ей Африкантова, тот роет землю, ищет смягчающие обстоятельства. И будь уверена – найдет. Поражаюсь я этим адвокатам, как им это удается?! Ленка и пугала меня ночными звонками, и убить пыталась! Да и моральный урон – вспомни только эти объявления в газете! А защитник расскажет суду про тяжелое детство его подзащитной, какие-нибудь комплексы, предъявит характеристику с места работы, какая она вся такая-растакая: детей любит, животных не обижает, старшим не грубит…

Подруги подъехали к салону, Кречетова махнула Ане рукой и, сильно хромая на ушибленную ногу, пошла в «Поэтику». Татьяна, увидев ее в таком расхристанном виде, от потрясения сначала рухнула на сиденье, потом резко вскочила и ринулась к хозяйке.

– Что случилось? – засуетилась она.

Наташа качнула головой, с благодарностью оперлась о предложенное ей плечо и поковыляла к себе в кабинет.

– Да что случилось, Наталья? Вы упали? Ушиблись? Может, врача? – причитала Корнеева.

– Ой, ради бога, не галди. У меня и так голова раскалывается. Лучше скажи, душ свободен?

– Да, свободен. Сегодня вообще с клиентами негусто. Кстати, в «Ласку» взяли нового косметолога.

– Как взяли? Как косметолога? – удивилась Кречетова. – Хозяйку ведь убили, я думала, они вообще закрылись. Кто там за директора-то работает? – она стянула с себя испорченную одежду и накинула косметологический халат.

– Что, думали, на одного конкурента меньше? – хихикнула Корнеева. – А они такую девочку себе взяли, со всеми сертификатами CIDESCO.

Наталья медленно развернулась в сторону администратора и уставилась на нее немигающим взглядом. Впервые она подумала о том, что совершенно не знает своих работниц: насколько они лояльны к компании, не работают ли параллельно в других салонах, не подрабатывают ли дома. Хотя она была и не против домашних подработок, понимала, что запретом ничего не добьешься. И что обсуждали работницы, когда в салоне не было Наташи? И как они отнеслись к трупу в «Поэтике»: в смысле, не подозревают ли они ее, Наталью, и не ищут ли у нее за спиной другой салон красоты, чтобы перебежать работать туда?

Татьяна занервничала под взглядом Кречетовой и страшно смутилась.

– Да я случайно об этом узнала. Просто у «Ласки» было два хозяина – Верхова и ее сестра… или брат, я точно не помню, но кто-то из родственников. Поэтому сейчас салоном управляет то ли сестра, то ли брат. И он продолжает цвести и пахнуть.

В голосе Корнеевой снова прозвучали какие-то нотки, которые царапнули Наташе сердце. Она тут же себя пристыдила: в ее возрасте пора бы лучше знать людей. И не обижаться, если в тоне собеседника почудилось что-то не то.

– Ладно, иди, Таня, работай, – сказала Кречетова сухо.

Наташа подошла к зеркалу, его амальгама отразила усталую женщину с разводами туши вокруг глаз, с ободранной кожей на скуле и с «вороньим гнездом» на голове. И вдруг ей стало так жалко себя: у нее в салоне убили человека, она поскандалила с Верховой, после чего та умерла, ей устроила сцену Такшина, задавили Дину Волк, потом ее оскорбила Альбертова, а сегодня так вообще попытались убить. Она испортила свой любимый костюм, замарала дубленку, упала в ледяное крошево и ушибла ногу. А еще ее хочет видеть Алексеев – видать, она снова под подозрением. Этого много даже для нескольких десятков человек, а навалилось все на нее одну.

«Буду себя сегодня жалеть, не поеду в полицию, – решила Наташа. – Позвоню следователю, скажу, что заболела». Она поставила на стол коньяк, достала из холодильника лимон, завела кофеварку и отправилась в душ. Там долго стояла под упругими струями воды, долго терла измученное тело мочалкой. Накрутила на голове тюрбан из полотенца и прямо из душевой позвонила Стасу.

– Привет, дорогой. Очень срочный вопрос, никакие расследования ни при чем. Просто бизнес.

– Ну, давай твой бизнес, – усмехнулся тот. – Хотя с трудом верится.

– Узнай, пожалуйста, кто второй учредитель салона «Ласка». Мне сказали, что у убитой Верховой есть сестра или брат и якобы салон на двоих. Можешь узнать, так ли это?

– Есть, командир! Повиси на трубке.

– Да ну, «повиси»! Мне не к спеху, потом позвонишь.

Наташа представила, как сейчас выпьет кофе, плеснет туда коньяку, закинет в рот лимончик. И обязательно вытянет ноги, положит их на журнальный столик. Dolce vita.

Она зашла в свой кабинет и остолбенела. Нет, этого просто не может быть! Она сошла с ума, и это ее больной мозг сконструировал маячащую перед ней галлюцинацию. Наташа сильно зажмурилась, тряхнула головой и с опаской открыла глаза. Психоделическое видение никуда не делось. Картина, представшая перед ее глазами, минуту назад была только в Наташином представлении, а сейчас явилась перед ней в ожившем виде. Произошла материализация.

Но только в кресле, выложив на стол ноги, сидела не она, Наташа, а… Юлия Такшина собственной персоной.

– Ну что? Поговорим? – начала та без предисловий.

– Это что такое? – взревела Наташа, срывая полотенце с головы. – Я сейчас полицию вызову!

– Давай, вызывай, – Юлия подошла к кофейному аппарату, забрала из него чашку с кофе, достала из мебельной горки фужер, налила доверху коньяку и плюхнулась на диван.

Наташа остолбенела. Кровь начала медленно приливать к лицу, она схватила телефон и стала звонить мужу, потом подруге.

– Ну а что ж мы в полицию не позвонили? Слабо, да? – нагло спросила Такшина.

– Татьяна, мухой сюда, – открыв дверь, крикнула Наташа. – Каким образом в мой кабинет проникла посторонняя личность? – прорычала она, едва та появилась в проеме.

– Я не виновата, – в испуге забормотала Корнеева. Она никогда не видела хозяйку в таком состоянии. – Женщина сказала, что у нее с вами встреча.

– А у меня спросить нельзя было?! Вызывай полицию! – приказала ей Кречетова.

– Ага, самой вызвать в падлу, над подчиненной измываемся! – засмеялась Такшина. – Ну, ваше здоровье! – и нахалка лихо махнула фужер коньяка.

Наташа только успела подумать, что залпом пьют водку, но до конца сформировать свою мысль не успела.

Юлия схватилась за горло, вытаращила глаза, покраснела, попыталась что-то сказать, потом захрипела, рухнула вниз лицом на журнальный столик, несколько раз судорожно дернулась и затихла. Осколки фужера разлетелись во все стороны. Из-под ее головы стало быстро расползаться пятно алой крови. Оно по-хозяйски погрузило в свою пучину и прядь Юлиных светлых волос, и блокнотный листок, лежащий на столе. Растекающаяся лужа сначала окружила бумажную страницу, а потом постепенно, край за краем, основательно впитала ее в себя.

Вся эта сцена была какой-то нереальной, театральной.

Татьяна взвыла. Наташа, к своему ужасу, несколько раз судорожно зевнула.

– Что за шум, а драки нету? – раздался из коридора родной голос Сергея. – Ох, ни фига себе! – присвистнул он, тотчас оценив картину. Мгновенно снял трубку и наконец-то вызвал полицию.