Текст книги "Жизнь наградила меня"

– Джизус Крайст, Людмила Штерн! – проворчала Бренда голосом Вуди Аллена. – Мы изучали в школе Достоевского, нам говорили, что русские обожают страдать. Но не до такой же степени! Чего рыдать? Надо начать деньги зарабатывать, вот и всё. Займитесь бизнесом. Идите в real estate!

– Я в бизнес? Я продавать дома? Да никогда в жизни не сумею!

– Вздор! Поступайте на курсы, сдайте экзамен и начните работать.

– Спасибо, Бренда, за совет и заботу. Я подумаю. Может быть, весной, в апреле.

– Не в апреле, а в понедельник! – Бренда стукнула кулаком по столу. – В понедельник, в 8.30 утра! И чтоб я никогда не слышала «не смогу» и «не сумею», понятно?

Ее серые глаза округлились, щеки раздулись, и если бы она носила усы, то была бы копией Петра Первого.

– Хорошо, хорошо, – бормотала я, пятясь к двери, – пойду запишусь на эти курсы в понедельник… Спасибо… Огромное спасибо… До свидания…

Я выскочила в коридор, отдышалась, напудрила нос и опять постучалась к ней.

– Еще какая-нибудь трагедия? – спросила Бренда.

– Нет-нет… Я просто хочу спросить… Допустим, я кончу курсы и даже сдам экзамен… Что маловероятно… Но кто меня возьмет на работу? Без опыта, без связей, с таким жутким английским…

– Я! Вас возьму я! В это агентство! За этот стол!

– Но почему, Бренда? Зачем я вам?

– Будете работать с русской клиентурой! У меня на таких, как вы, терпения не хватает… Еще какие-нибудь вопросы?

– Только один. Объясните, почему вы так для нас старались?

– Я – человек религиозный и хотела сделать мицву (доброе дело). И вам, и Гольдманам. Они уже давно пытаются избавиться от этой квартиры, но за 170 тысяч ее ни за что не продать. Теперь они будут со спокойной душой наслаждаться жизнью в Сан-Франциско. Они купили эту квартиру двенадцать лет назад за 40 тысяч долларов… Так что никто не обижен!

Бренда встала из-за стола и крепко меня обняла:

– Какой подарок вы хотели бы на новоселье?

Рожденные заново в отеле «Ховард Джонсон»

Стоило мне закончить риелторские курсы, получить лицензию и поступить на работу в агентство Бренды Морген, как в мире недвижимости наступил мертвый сезон. Ничто не продавалось и не покупалось. Газеты из недели в неделю печатали объявления о продаже одних и тех же домов и квартир, банки выдавали кредиты под очень высокие проценты, которые мало кто мог себе позволить, риелторы, трагически закатывая глаза, предсказывали наступающий конец света. Я за полгода не нашла ни одного покупателя и не достала на продажу ни одного дома. А ведь риелторы работают без зарплаты, за комиссионные, и получают их только за совершенную сделку. А если сделок нет?

Я чувствовала, что новая карьера висит на волоске. Все мои жизненные мечты уступили место единственной цели – достать на продажу дом или квартиру. Заплетающимся от смущения языком я звонила домовладельцам, предлагая свои услуги. Русский акцент не способствует успеху, когда пытаешься убедить по телефону, какой ты опытный американский риелтор. Я подсовывала в почтовые ящики свою визитную карточку, а иногда просто звонила или стучалась в дома, на которых висели таблички «For sale by owner» («Продает хозяин»). Часто мне просто не открывали дверь, иногда – открывали, окидывали подозрительным взглядом и, стоило мне заговорить, захлопывали перед носом. Иногда одаривали любезными улыбками: «Очень сожалеем, но мы уже наняли другого риелтора».

– Кого, если не секрет?

– Синди Вонг из агентства «Вон-Тон».

– Опять Синди Вонг? – взрывалась Бренда, когда я, повесив нос, возвращалась в нашу контору. – Опять эта чертова Синди? Или ты разгадаешь секрет ее успеха, or else. «Or else» по-английски означает прямую угрозу.

Промышленный, да и всякий другой шпионаж был мне чужд и роль лазутчика нова. В Советском Союзе я изучала лессовые породы, а в свободное время сочиняла рассказы. Но ни лессами, ни рассказами в Америке не прокормиться. Если ты не врач, не программист, не банкир и не адвокат, – учись продавать. Хочешь – товары, хочешь – услуги. А чтобы моей новой профессией заработать на хлеб, надо научиться продавать и то и другое. Самое важное теперь перенять Синдины методы. Как она умудряется доставать дома на продажу? Чем она привлекает клиентов? Почему у нее покупают, а у меня – нет?

Я стала изучать Синдины объявления в газете. Они были ошеломительны:

«Не хватит ли обогащать чужого дядю? Не пора ли свить собственное гнездо и взглянуть на соседей из собственных окон? У меня есть дома на любой карман и вкус: студии, одно-, двух– и трехспальные квартиры, деревенские ранчо, викторианские и колониальные дома, виллы в мавританском стиле. Если деньги для вас не проблема, могу предложить роскошный особняк в стиле Тюдоров. Пять спален, три ванные, четыре камина, выложенные итальянским мрамором. Дубовые стеллажи в библиотеке, в гостиной – ниши для семейных портретов, дворцовый паркет, оранжерея, застекленная галерея для вашей коллекции живописи, гараж на три машины. В саду – отдельный домик для гостей. Туда можно и тешу поселить – звуки ее голоса до вас не донесутся. Покупка века! Всего три миллиона долларов! Звоните Синди Вонг!»

Такие объявления стоят кучу денег. Экономная Бренда эту же информацию передала бы так: «5сп. Зв. 4кам. гар. экстра. $ЗМ».

Итак, налицо – размах Синдиных инвестиций в рекламу. Ну а как она уговаривает домовладельцев поручить именно ей продажу дома? Для изучения этого вопроса я поместила в газете «утку» – объявление, что продаю свой дом. В моем объявлении не было ни имени, ни адреса – только телефон.

В восемь утра раздался первый звонок. Синди схватила наживку.

– Доброе утро, мэ-эм, я не слишком рано? Меня зовут Синди Вонг. Я – из риелторского агентства «Вон-Тон».

Только что наткнулась на ваше мастерски составленное объявление о продаже дома. У меня как раз есть покупатель, знаменитый австрийский психиатр. Он получил кафедру в Гарварде. Буквально через десять минут я еду в аэропорт его встречать. Можно нам посмотреть ваш дом?

– Нет, мисс Вонг, я продаю дом сама. Я не хочу платить риелторам комиссионные.

– Ах, не беспокойтесь об этом. Я продам ваш дом за такую сумму, которую вам самой никогда не получить. Можно заглянуть к вам на пятнадцать минут? Без всяких обязательств с вашей стороны.

– К сожалению, нет. Я уезжаю через полчаса.

И я повесила трубку. Но телефон зазвонил опять.

– Хэлло, это снова Синди, нас разъединили. Когда вы вернетесь в город?

– В среду поздно вечером… После десяти часов.

– Вот и прекрасно! Мы будем у вас в десять тридцать. Если моему клиенту ваш дом понравится, мы сможем оформить сделку за две недели. Могу я записать ваш адрес?

Синдин сценарий предстал передо мной во всей его простоте и величии. Никакого австрийского психиатра у нее нет. Роль Зигмунда Фрейда исполнит какой-нибудь ее приятель. Мой дом ему понравится, но не подойдет. (В подвале нет места для бильярда или во дворе – для теннисного корта.) Однако, восхищенная Синдиной расторопностью, я потеряю бдительность и подпишу с ней контракт на исключительное право продажи моего дома.

Медовый Синдин голос струился из трубки прямо в сердце. Я была почти готова нанять ее продавать свой несуществующий дом ее несуществующему психиатру из Вены.

– Ну и настырная баба эта Синди, – сказала я Бренде, придя в контору. – Наглая, как танк. Ни тени смущения, никаких комплексов.

Не говоря ни слова, Бренда сняла трубку и набрала Синдин номер.

– Привет, дорогая, это Бренда Морген из агентства «City Sky». Мне надо кое-что обсудить с тобой. Не заглянешь ли к нам завтра около двенадцати? Угостим пиццей и кофе. Можешь? Замечательно, завтра увидимся.

Синди Вонг появилась ровно в полдень. Хотя Вонг – китайская фамилия, Синди вовсе не китаянка и носит фамилию бывшего, третьего по счету, мужа. Она – шатенка с короткой стрижкой и серыми, настежь распахнутыми глазами, в которых то и дело вспыхивает необузданное ликование. Ей за пятьдесят, но выглядит гораздо моложе. Улыбка как у Одри Хепберн и собственные, белоснежные, незамутненные возрастом зубы.

Одевается Синди элегантно, вот и сегодня она притащилась к нам в таком изысканном наряде, будто собралась на ланч в Организацию Объединенных Наций. Черный костюм от Армани, фисташковая шелковая блузка от Версаче, замшевые туфли от Феррагамо, на шее – нитка жемчуга, не знаю от кого.

Бренда разложила по бумажным тарелкам пиццу и перешла к делу.

– Синди, мы знаем друг друга давно, лет эдак десять, не правда ли? И все эти годы мы работали с тобой с более или менее одинаковым успехом. А в этом году ты умудрилась захватить весь рынок недвижимости. Всюду твои вывески, твои рекламы, твои объявления. Ну-ка, рассказывай, как ты этого достигла?

– Девочки, дорогие, со мной случилось чудо!

– Какое еще чудо?

– Чистая мистика! Во мне произошла невероятная трансформация. Им удалось изменить мою натуру!

– Что ты несешь? Кому это им?

Захлебываясь от возбуждения, Синди затараторила о новых сверхъестественных психоаналитических курсах под названием «Актуализэйшен».

– Клянусь! Теперь я стала другим человеком! Меня не узнать, меня подменили. Они мне потрясающе помогли!

– Чем помогли? В чем помогли? – перебила Бренда.

– Ах, да во всем. Во-первых, я стала любить людей. Возьмите, например, моего брата Джима. Такого болвана поискать надо. Я с ним не разговаривала шесть лет. А теперь нас водой не разлить.

– Он что, поумнел в последнее время?

– Нет конечно. Это я стала добрее и перестала к нему цепляться. Да и вообще… У меня всегда замечательное настроение, ровное, без диких перепадов. Без всех этих «ups» and «downs». Раньше я была страшно стеснительная, самого низкого о себе мнения. Из депрессии не вылезала, только на таблетках и держалась. А теперь с депрессиями покончено и все таблетки выброшены на помойку. Я избавилась от стыдливости, мне теперь море по колено. Ничего не боюсь! Стучусь в любую дверь. Могу любого уговорить продать свой дом. Сказать по правде, я заработала в этом году в два раза больше, чем за пять предыдущих лет.

– Ну, и сколько стоит эта «актуальность»?

– 1000 долларов… Не так уж и много.

…Тысяча долларов! Я стала перебирать в уме, как можно замечательно истратить тысячу долларов. Во-первых, слетать в Париж и обратно. Во-вторых, неделю отдыхать на Ямайке или Барбадосе. В-третьих, записаться на целый год в клуб здоровья или купить сорок бутылок «Абсолюта».

– Я не могу выбрасывать на ветер тысячу долларов…

– Почему на ветер? – Бренда задумчиво покачивалась в кресле, накручивая на нос непослушную прядь. – А вдруг мы и впрямь начнем зарабатывать кучу денег? Я заплачу за нас обеих, а ты мне когда-нибудь вернешь. О’кей, Синди, спасибо за совет.

И вот в один прекрасный четверг мы с Брендой в числе 150 других «студентов» собрались в «Солнечном бальном» зале отеля «Ховард Джонсон». Сверкают зеркала, горят и переливаются хрусталики на люстрах, блестит паркет, сияют бронзовые ручки и шпингалеты, розовый бархат глубоких кресел обещает негу и покой.

Мы расселись в бархатные кресла, и на сцену поднялся субтильный брюнет в темно-синем костюме (грубиянка Бренда шепотом назвала его «плюгавый»).

Черный ежик волос с драматической седой прядью, кошачья пластика, бриллиант на пальце. Он поднес ко рту микрофон, гладя его в ладонях, как бокал с коньяком. В зал полился его вкрадчивый, словно обволакивающий голос.

– Добрый вечер, дамы и господа. Давайте знакомиться. Я – ваш руководитель Джанни де Нино. Сегодня мы будем заниматься до десяти вечера. С пятницы до воскресенья – с утра до полуночи. Итого – пятьдесят часов… Эти пятьдесят часов окажутся самыми важными часами в вашей жизни… Да, кстати о часах. В этом зале только я имею право смотреть на часы. Пожалуйста, все снимите свои часы и положите в сумки или карманы. Прошу вас повторить за мной хором: «Обещаем не смотреть на часы».

Народ, ворча, стал расстегивать ремешки и браслеты.

– За время семинара вы не должны принимать никаких лекарств. Ни от головной боли, ни от кашля, ни от поноса, ни от запора.

– А от астмы? От гипертонии? От артрита? От диабета? – послышалось со всех сторон.

– Повторяю – никаких. Болезни во время занятий вас беспокоить не будут. Организм позаботится о себе сам.

В зале раздался недоверчивый ропот.

– Оглянитесь вокруг, – задушевно сказал Джанни, – что вы видите? Чужие лица. Возможно, у одних из вас они вызывают недоверие и страх, а другим кажутся откровенно враждебными. Обещаю, что через три дня вы расстанетесь близкими друзьями.

На сей раз зал реагировал смешанным гулом недоверия и восхищения.

– Полагаю, что среди вас нет счастливых и довольных своей судьбой. Иначе зачем бы вы пришли сюда? Вас привели ко мне мучительные комплексы и психологические проблемы. Среди них – некоммуникабельность, усталость, утраченные иллюзии и надежды… И, конечно, одиночество…

В разных концах бального зала раздалось всхлипывание. Описание наших проблем показалось народу горестным.

– Подождите до конца нашего курса, – воскликнул Джанни, – вы не узнаете себя. Вы покинете этот зал энергичными и полными сил, о которых и не подозревали. Но, должен честно предупредить, эти дни будут трудными, я бы сказал – драматичными. Вы практически… умрете, пройдете через чистилище и семь кругов ада, чтобы восстать из пепла, как птицы феникс. Вы найдете себя! Вы вернетесь к себе! Вы полюбите себя, как самого лучшего, самого близкого своего друга!

Джанни замолк и слегка поклонился, ожидая оваций. Но зал оцепенел в ожидании волшебных перемен. Только за стеной, в кухне ресторана, непреображенные официанты стучали вилками и ножами. Из пятого ряда поднялся и стал пробираться к выходу пожилой полный джентльмен.

– Простите, – остановил его Джанни. – Куда это вы?

– В туалет.

– Вернитесь на место. Вам придется ограничивать и контролировать свои потребности. Выходить в туалет, курить, пить и есть разрешается только во время перерывов. Они будут через каждые три часа.

– Но я не могу рождаться заново с полным мочевым пузырем.

В зале захихикали. Несколько отважных выразили свою солидарность с бунтарем робкими аплодисментами. Джанни нахмурился и властным движением руки призвал вольнодумцев к тишине.

– Никаких поблажек! Наша работа требует абсолютной концентрации тела и духа. Вы сами скоро убедитесь, что можно со всем этим совладать… Простите, как вас зовут?

– Чарльз Монрой. Я все же хочу, если вы позволите….

– Не позволю. Садитесь, Чарли, не отвлекайте нас. А впредь, если вы собираетесь…

Не дослушав угрозы, Чарли стал пробираться к выходу. Это был большой, грузный человек с двойным подбородком и добрыми глазами. Джанни криво усмехнулся и пожал плечами, как бы говоря: «И что с него, дурака, взять». Затем он поправил безукоризненно завязанный галстук с драконом, пригладил безупречную свою прическу и сказал:

– Леди и джентльмены! Сейчас я предлагаю вашему вниманию первое упражнение. У каждого из вас под креслом лежит конверт. Достаньте его. В каждом конверте – восемь карточек. На каждой карточке написано одно слово. Например: искренний, неприятный, обаятельный, лживый, высокомерный, подозрительный, уродливый, привлекательный. У всех карточки одинаковые. По звуку гонга вы должны встать и пять минут гулять по залу, вглядываясь в лица. После чего вновь раздастся гонг. Тогда вы должны подойти к выбранному вами человеку и отдать ему карточку, которая, как вам кажется, этого человека характеризует. При этом вы имеете право сказать только одну фразу: «Я даю вам эту карточку, потому что…» – и объяснить причину. Получивший карточку должен сказать «спасибо». Никаких дискуссий и возражений. Так вы повторите восемь раз, раздав свои карточки и получив карточки от других. Это упражнение покажет, какое вы производите первое впечатление. После этого вы соберетесь в группы по десять человек, прикрепите на платья и пиджаки полученные карточки и расскажете, что вы чувствуете. Правильно ли вас оценили? Так ли вы оцениваете себя сами?

Я подумала, что в этой психологической игре есть серьезный изъян. Кто, находясь в здравом уме и твердой памяти, получив карточки «неприятный» или «подозрительный», признается: «Да, это вылитый Я».

Раздался гонг, и мы отправились гулять по залу, вглядываясь в лица. Они были испуганными и напряженными в ожидании «вердиктов». Полагаю, что всем нам хотелось провалиться сквозь землю.

Отдать незнакомому человеку «хорошую» карточку ничего не стоит. А каково вручить «уродливый» или «лживый»? А каково такие карточки получить? Я довольно ловко вышла из положения. Всучила карточку «уродливый» очень миловидной девушке и сказала: «Я даю вам эту карточку, потому что вы сами знаете, как вы красивая, и не будете огорчаться». Карточку «искренний» я отдала Чарли Монрою, вернувшемуся из уборной. Когда мы прикрепили карточки на всеобщее обозрение, оказалось, что Чарли Монрой прямо обвешан лестными наклейками. Моя начальница Бренда схлопотала две карточки – «уродливый» и три – «подозрительный». А какие наклейки достались мне, навсегда останется тайной.

В результате этой игры у одних настроение заметно поднялось, у других – понизилось до нуля.

А затем начался у нас сеанс медитации.

– Сядьте в кресла и расслабьтесь, – приказал Джанни. – Опустите плечи, вытяните ноги, закройте глаза и дайте вашей челюсти свободно повиснуть. Сейчас

погаснет свет и заиграет музыка. Вспомните горькую обиду, которую вам в жизни нанесли. Воссоздайте ситуацию, когда с вами обошлись несправедливо. На воспоминания – десять минут. Затем раздастся гонг. Каждый второй ряд повернет свои кресла на 180 градусов и окажется лицом к лицу с сидящим сзади. Вам дается одна минута, чтобы рассказать незнакомому человеку, что с вами случилось. Слушающий не имеет права ни отвечать, ни задавать вопросов. Через минуту вы поменяетесь ролями. Это упражнение научит вас рассказывать и, главное, слушать. Обратите внимание – в современном обществе люди совершенно разучились слушать.

Легкий гул в зале подтвердил, что эта особенность современного общества участникам известна.

Свет начал меркнуть, раздалась томительная музыка. Жаловалась скрипка, ей горестно вторила виолончель. Исполнялось трио Чайковского «Памяти великого артиста». Я честно старалась, но не могла вспомнить ни одной серьезной обиды. Картина ста пятидесяти взрослых людей, добровольно заплативших по тысячи долларов, чтобы сидеть тут с откляченными челюстями, представлялась мне столь абсурдной, что я захихикала невпопад. И вдруг в разных углах зала раздались всхлипыванья, сморканья и подвыванья. Минут через десять бальный зал сотрясался от стенаний. У меня, наконец, защипало в носу, и в этот момент раздался гонг. Молодая женщина, сидящая впереди меня, повернула свое кресло на 180 градусов и оказалась носом к носу со мной. Ее лицо распухло от слез, по щекам текли черные ручейки туши. Она протянула ко мне руки, как бы ища поддержки. Я сжалась в ожидании ее драмы.

– Когда мы с мужем поженились, – всхлипнула она, – то решили жить только для себя. Мы хорошо зарабатывали, купили квартиру в Бостоне и студию на Багамах. Детей решили не заводить, зачем они? Одно образование их влетит в копеечку. Но мои родители пристали – роди им внуков. Клялись, что будут нянчить, одевать с головы до ног, забирать к себе на выходные. В общем, уговорили. Я родила им внучку Абигэйл. Девочка – чудо: красивая, веселая, спокойная. И что вы думаете? Родители нас предали! Сперва приходили только раз в неделю, а потом отец вышел на пенсию, и они на всю зиму уехали во Флориду!

Я не могла поверить своим ушам. Она что? В своем уме? Погоди же, детка, я покажу тебе, что такое настоящая обида!

– У меня был в жених. Как-то раз он с приятелями выпил, подрался и всадил одному нож под ребра. Получил три года. Я его ждала, ни с кем не встречалась и каждый день писала ему письма. Когда он вернулся, мы стали жить вместе, но со свадьбой он не спешил. «Вот кончу колледж, – говорил, – тогда и поженимся». Я вкалывала на двух работах, чтобы платить за его образование. Когда он был на последнем курсе, я забеременела. За месяц до родов он объявил, что разлюбил меня и что «наша жизнь – ошибка». Еще сказал, что у меня узкие горизонты, как у динозавра, и вообще что он не может жить с республиканкой… Так и ушел, забрав телевизор, компьютер, тостер и кота Никсона. Я бы его простила, если бы не Никсон, но без кота я жить не могу. В общем, от шока у меня начались преждевременные роды… Я родила…

– Кого? Мальчика? Девочку? – выдохнула дама.

– Это существо напоминало, скорее, кота…

Я тут же пожалела о своем розыгрыше – у дамы началась настоящая истерика.

Наконец наступил перерыв. Слушатели вытерли слезы, высморкали носы и помчались в ресторан. А затем Джанни разразился лекцией об одиночестве индивидуума в обществе передовой технологии.

– Вы променяли человеческое общение на компьютеры. Они вам ближе, чем живые люди. Вас терзают комплексы, вы боитесь друг друга. Но у меня есть хорошая новость. Я научу вас любить себя и друг друга такими, какие вы есть! – По залу пронесся одобрительный гул. Джанни слегка поклонился и продолжал: – Мы начинаем психологические игры. Возможно, они покажутся вам наивными. Не судите второпях. Главное, не заботьтесь о том, что думают о вас другие, – тут важно полное раскрепощение и свобода.

Первая игра заключалась в том, что мы должны были прыгать на месте, выкрикивая цвет своих трусов. В конце игры люди в трусах одинакового цвета соберутся в разных концах зала, образуя «общности».

– Белый! Белый! – орали одни, скача как мартышки.

– Черный! Черный! – призывали другие.

– Синий! Кремовый! Розовый!

Сто пятьдесят взрослых людей носились по залу, ища «трусоподобных» себе. Любопытно, что самой многочисленной оказалась группа дам, явившихся на семинар вообще без трусов.

Во второй игре мы должны были объединяться по признаку дурных тайных привычек. Мы так же скакали и так же вопили, обнародуя свои отвратительные, непристойные привычки. Со всех сторон неслось: «Грызу ногти! Ковыряю в носу! Ворую в супермаркете! Подслушиваю телефонные разговоры!» Возбужденные лица. Горящие глаза. Пылающие щеки. Окончательное раскрепощение.

Целью следующего упражнения было научиться охотно подчиняться чужой воле. Джанни сказал, что это умение спасает «долгосрочные отношения», иначе говоря, семейную жизнь и работу.

Заиграл вальс. Нам было велено поодиночке кружиться по залу и по звуку гонга моментально схватить за руку «близкружащегося» участника. Один партнер изображал кусок глины, другой – скульптора. Кусок глины должен был опуститься на колени, обхватить голову руками и сжаться в комок. Скульптор был волен делать с куском глины всё, что ему вздумается, но целью было – создать произведение искусства. Он мог поднять кусок глины или раскатать по полу, согнуть руки и ноги, поставить в самую нелепую позу, в которой скульптура должна была покорно пребывать, пока остальные ваятели не обойдут все скульптуры, выбирая самую красивую. После этого куски глины и скульпторы менялись ролями.

Следующий день начался с еще одной медитации. Джанни велел сосредоточиться на наших отношениях с родителями.

– Поднимите руки те, у кого родители умерли, – велел он. Примерно у трети зала руки взлетели в воздух.

– Не случалось ли вам после смерти матери или отца сожалеть о том, как несправедливы, грубы, невнимательны вы были к ним? Мертвых не вернуть, но те, у кого родители живы, могут успеть изменить их и свою жизнь. Представьте себе, что вы входите в комнату, где в глубоком кресле сидит ваша мама. Вы подходите к ней сзади, обнимаете за плечи и рассказываете ей всё, что вас мучает и беспокоит. Никто вас так не поймет и так вам не посочувствует, как мать… То же самое можно проделать с отцом… Поверьте мне – все вы виноваты перед своими родителями!

Как обычно, заиграла музыка, на этот раз – Шопен. Люстры начали меркнуть, и не успели еще погаснуть, как в разных концах зала снова раздались всхлипыванья и сопенья. Моя циничная Бренда, уткнувшись в спинку переднего стула, вся сотрясалась от рыданий. Этот взрыв горя меня озадачил. Ее мать умерла семь лет назад. Бренда говорила мне, что мама была ее лучшей подругой. А с ее отцом, владельцем бензоколонки, я была знакома. Это был грубый и властный человек, этакий американский вариант бабелевского Менделя Крика. Бренда не раз признавалась, что отцу она не смеет перечить, боится его и слушается беспрекословно. Почему же она так рыдает?

Когда зажегся свет, многие захотели выступить публично. Первой на сцену поднялась миниатюрная девушка, одетая дорого и небрежно. Зубы ее были стянуты стальными брекетами, глаза, щеки и губы демонстрировали мощь современной косметологии.

– Вы не представляете себе, как я волнуюсь, – сказала она. – Я никогда не выступала публично и ни с кем не делилась своими проблемами. Но теперь я хочу рассказать всё.

Зал насторожился, приготовившись услышать леденящий кровь рассказ. Например, ее изнасиловал отец, мать покончила с собой, брат убил отца. Или: брат изнасиловал мать, отец застрелился, девочка пырнула брата кухонным ножом. Всё это в жизни случается, ведь калифорнийские братья Менендес, убившие своих родителей, – реальные выродки, а не персонажи греческой трагедии.

– Я учусь и живу в дорогом частном интернате и домой приезжаю только на уикенд, – тараторила барышня. – Так представляете, родители не дают мне ключи от своих машин. «Отвезем тебя сами на любую вечеринку, – говорят, – и заедем за тобой, только позвони». Что я, ребенок, что ли? Мне перед друзьями просто стыдно. На Пасху все мои подруги полетели на Гавайи, а меня родители не пустили, говорят, сперва заработай на поездку. А в прошлый уикенд мама взбесилась, что я не убрала свою комнату, и выкинула в помойку весь мой мэйкап. Ну, я, конечно, ей этого не спустила. Бросила ее сумку со всеми документами в камин. Теперь они хотят меня к психиатру вести… Ненавижу их! Они такие старые, прямо из другого века.

– Сколько же им лет? – спросил кто-то из зала.

– Матери – 42, а отцу – 45. Я, может, их и любила бы, будь они помоложе… Ну, например, моего возраста или немного старше…

Бальный зал взорвался от хохота. Девочка расплакалась. Джанни встал со своего кресла, погладил жертву домашнего террора по голове и посоветовал «войти в комнату, где ее мама сидит в глубоком кресле, обнять ее за плечи и т. д.».

– И это – будущее Америки, – сказал Чарли Монрой.

– Тс-с, – остановил его Джанни и пригласил на сцену следующего. Это был рыхлый человек средних лет с инеем перхоти на лоснящемся пиджаке.

– Отношений с родителями у меня нет, потому что я никогда их не видел и воспитывался в сиротском доме. Но вот с женой большие проблемы. Ты, говорит, меня совсем не любишь. По неделям не разговаривает…

– Сходите с женой на консультацию к сексологу, – задумчиво сказал Джанни, – а пока подойдите к ней, когда она сидит в глубоком кресле, обнимите ее за плечи и расскажите всё, что вас мучает и тревожит.

– А до этого не мешало бы принять душ и надеть чистую рубашку, – прошипела Бренда. – Может, жена сама захочет выразить свои чувства.

…Вечером мы играли в «касанья и прикосновенья». Как обычно, раздался гонг, как обычно, потемнели люстры. Каждый участник в течение минуты должен найти себе партнера, иначе говоря, взять за руку того, кто оказался рядом. Партнеры встают на колени друг перед другом и закрывают глаза. Один партнер – пассивный.

Он стоит на коленях, без движения, опустив руки. Второй – активный. Он начинает «физическое знакомство». Легко трогает волосы партнера, гладит его по голове, касается лба, бровей, проводит пальцами по щекам, за ушами, трогает губы, гладит шею… Плечи – граница, на них прикосновения заканчиваются. Ниже – нельзя… Затем партнеры меняются местами.

Мне повезло – моим партнером оказался пожилой профессор. Его легкие касанья были ласковы и приятны. Но большинство участников, взращенных в американской культуре «прайвиси», жаловались, что им было неприятно и страшно и они испытывали отвращение к прикосновению чужих рук.

– В цивилизованном обществе человек должен быть окружен воздушным пространством по крайней мере в три фута, – говорила нервная брюнетка лет сорока. – Иначе разрушается карма.

Я, проведя на родине полжизни в давках и очередях, была абсолютно равнодушна к проблемам их воздушных пространств.

…В этих играх пролетели дни семинара и, наконец, наступила последняя, заключительная сессия. С утра я проснулась с невыносимой головной болью и ломотой в суставах. Не успела я доползти до душа, как позвонила Бренда.

– Слушай, у меня давление 200/120. Давай пошлем этого Джанни к чертовой матери.

– Ну нет, Бренда, деньги-то какие заплачены.

– Так что, за эти деньги еще и инсульт получить? Вчера многие жаловались, что у них руки-ноги отнимаются. А Чарли Монрой сказал, что у него от стресса седалищный нерв в узел завязался… В общем, ты как хочешь, а я не иду.

И правда, в последний день много кресел пустовало. Вглядываясь в уже знакомые лица, я заметила, как они осунулись и поблекли. Мешков под глазами прибавилось, красок на щеках убавилось, счастливых улыбок не наблюдалось. Люди были мрачны и тревожны.

Заключительный аккорд нашего семинара – игра под названием «качающийся гроб». Нас разделили на группы по девять человек. Как обычно, погас свет. Раздались звуки похоронного марша. Один участник из каждой группы ложится на пол со скрещенными на груди руками и внушает себе и своей группе, что он мертв. Группа опускается на колени, склонив головы в немой скорби. Затем выстраиваются вдоль «мертвеца», сплетают руки, встав с колен, медленно поднимают «мертвеца» на воздух и начинают тихо его раскачивать. Побаюкав минут пять, мертвеца опускают на пол, и он начинает оживать. Его поддерживают за плечи, помогая ему сесть, потом встать, потом сделать несколько шагов. Затем, по распоряжению Джанни, группа начинает бывшего покойника обнимать и целовать, приветствуя его счастливое возвращение в мир. Через эту процедуру должен пройти каждый участник. Многие рассказывали, что во время баюканья воля и сознание их полностью покидали. Лично я ужасно нервничала, что в процессе укачивания плакальщики уронят меня на пол.

К концу упражнения у всех ломило руки, дрожали и ныли колени. Шутка ли, поднять и покачать девять упитанных тел?

Но вот новорожденные расселись по своим местам, и Джанни произнес напутственную речь:

– Дорогие друзья! Несколько дней тому назад вы вошли в отель «Ховард Джонсон», неся на своих плечах бремя тяжелых комплексов. Вас мучили неуверенность, страх, одиночество, неуменье коммуницировать, чувство вины и тревоги за завтрашний день. Всё это позади. Благодаря нашему «актуализэйшен» вы покидаете отель «Ховард Джонсон» рожденными заново. Буквально с сегодняшнего дня, – и Джанни, взглянув на часы, убедился, что стрелки перевалили за полночь, – ваши родственники и коллеги не смогут вас узнать. Вы помиритесь с женами и мужьями, родителями и детьми. Вы обретете новых возлюбленных и друзей… Вы энергичны и уверены в своих силах. Вы вошли в контакт со своей душой. Вы научились слушать и говорить, повелевать и подчиняться… И теперь, благодаря этим качествам, вы станете успешными и начнете зарабатывать много денег! Вас ждет новый, прекрасный мир, дорогие друзья!!!