Текст книги "Золотая пчела. Мистраль"

* * *

Молчаливый Андрес привел катер в бухту, пришвартовался и, выпрыгнув на берег, подал ей руку. Именно он отвез ее в город после ночи, проведенной в домике на берегу, и теперь, едва девушка подошла к пристани, он коротко объявил:

– Buenas Dias. El Maestro espera, – и больше она не услышала от него ни слова.

«Маэстро ждет». Она обещала Пршигоде заглянуть еще раз на днях, но сама не восприняла свое обещание всерьез. Может быть, действительно заглянула бы через неделю-другую. Как он угадал, что именно сегодня она будет на берегу? Или этот солдатик ждал ее там каждое утро? Об этом Мистраль думала всю дорогу, разглядывая неподвижный профиль Андреса. Пожалуй, выглядел он эффектнее Пршигоды: высокий, стройный и широкоплечий, с узким смуглым лицом и твердой линией рта, остриженный наголо – волосы только начинали отрастать. Он был явно моложе художника. Мужественный и безмолвный, – Мистраль, отвернувшись, подавила смешок. Солдат армии императора Карла V или, может быть, робот? Киборг. Нет, вряд ли. Для киборга у него слишком усталый вид.

Он не свернул к дому над бухтой, а стал подниматься по узкой дорожке в холмы, значит, в этот раз ее пригласили на виллу. Мистраль послушно двинулась за Андресом по крутому склону.

Когда они проходили мимо небольшой рощицы, оттуда внезапно выскочил давешний квазимодо с невнятным приветствием.

Мистраль отшатнулась с перепуга и уронила сумочку, которую Андрес ухитрился поймать в воздухе, не дав ей упасть на землю. Хотя шел впереди, спиной к Мистраль. И тут же другой рукой ударил Борня в лицо. Урод шатнулся в сторону, закачался, едва удерживая равновесие, потом поклонился, кривляясь и вытирая рукавом струйку крови из носа. Мистраль внутренне содрогнулась: только теперь она смогла разглядеть Борня вблизи. Перекошенное лицо с неправильными, будто смазанными чертами покрывали пятна и шрамы, вместо левого глаза мрачно чернела пустая глазница.

– Я просто хотел поприветствовать новую мадам, – сообщил урод, громко втягивая воздух, словно захлебываясь каждым словом.

– Vamos[32]32
  Идем (исп.)


[Закрыть], – коротко распорядился Андрес, отдавая девушке сумочку.

– Спасибо, – робко поблагодарила Мистраль, и они продолжили путь. Борнь так и стоял на месте, наблюдая за ними единственным желтым глазом.

Вилла ждала их, ослепительно белая среди летней зелени. Когда-то к ней вела широкая дорога, но со временем она заросла кустами и деревьями, давний оползень разрушил склон. На мраморной тумбе сбоку от образовавшейся на ее месте тропинки была выбита надпись:

Villa Romana Bianca

Anno Domini 248[33]33
  Вилла «Белая Римлянка». Год от Рождества Христова 248.


[Закрыть]

Они поднялись по мраморной лестнице, прошли небольшой портик и вступили внутрь. Если снаружи вилла блистала ослепительной белизной, то интерьеры ее пестрели яркими красками мозаик и стенных росписей. Далеко не все, впрочем, относилось к эпохе античности, с тех пор здание не раз реставрировали и даже перестраивали, обновляя декор.

Андрес показал Мистраль выход в небольшой уютный садик, заключенный между стенами виллы и вздымавшимся позади нее высоким холмом. В сад почти не проникал ветер с моря, там было тепло и тихо, буйно цвели тропические растения. Пршигода опять стоял у мольберта, а в кустах перед ним Констанца со скучающим видом пыталась удержать на месте молодого французского бульдога с голубой ленточкой на шее. Увидев Мистраль, песик черным мячиком покатился к ней, принялся деловито обнюхивать ее туфли.

– Mein Gott, какая прелесть! – воскликнула Мистраль, опускаясь на корточки, теплый влажный язык собаки тут же прошелся по ее рукам.

Хозяин оглянулся.

– Очень рад, мадемуазель Мистраль, – улыбнулся он. – Как вам мой французик? Я решил назвать его Шарло. – Он поднял глаза на Андреса, – Gracias, Andresito. Estas libre[34]34
  Спасибо, Андресито. Ты свободен (исп.)


[Закрыть].

Андрес коротко кивнул и ушел в дом.

Пршигода отступил от картины, улыбаясь, чтобы дать девушке возможность полюбоваться его работой. Картина была еще далеко не закончена, но огромные выпуклые глаза с мольберта посмотрели на Мистраль таким живым взглядом, что она даже отступила на шаг. Шарло встал на задние лапки и уперся жесткими подушечками передних ей в колено.

* * *

– Wunderbar![35]35
  Поразительно! (нем.)


[Закрыть] Что тут еще скажешь? – улыбнулась Мистраль, глядя на портрет Констанцы в полный рост, висевший в небольшой галерее. На картине женщина сидела на диком камне, за ее спиной смутно виднелся замок на холме, в свинцовом небе сгущались тучи. Впрочем, пейзаж был расплывчат, словно в дымке, и только смуглая кожа Констанцы, волны черных волос, материя цыганского платья казались осязаемыми. Мистраль ясно разглядела на портрете тонкий вертикальный шрам на щеке у женщины – у самой Констанцы он был не так заметен, наверно, она его тщательно запудривала.

Портрет Андреса висел напротив – испанец стоял на набережной реки, позади него был виден город на противоположном берегу, дома, крепость на холме. На нем была старинная военная форма, Мистраль не знала, какой армии, волосы под фуражкой выбриты наголо, брови нахмурены.

– Прошу за мной, я вам еще кое-что покажу, – пообещал Пршигода.

– Ваша вилла действительно была построена в 248 году? – спросила Мистраль, идя рядом с ним по анфиладам светлых, просторных комнат.

– Не знаю, – пожал плечами хозяин. – Она действительно была построена в III веке, а точную дату я придумал для внушительности. Она горела, часть пришлось перестроить… А теперь я покажу вам свою копию Джоконды.

– Вы сами ее сделали?

– Разумеется.

Они вышли на площадку над широкой лестницей. Просторное помещение внизу освещали лучи солнца, проходящие сквозь стеклянный потолок.

– Лучше всего смотреть отсюда, – сообщил Пршигода, его губы изгибались в лукавой улыбке, рука легла на бок Мистраль, удерживая ее на лестнице.

Да, «Джоконда» была там, на противоположной стене зала, точно напротив лестницы. Хорошо знакомый силуэт так и бросился в глаза на фоне светлой стены. По сторонам картины, почтительно отступив от нее на некоторое расстояние, высились изящные полукруглые арки в стиле позднего ренессанса, в нишах за ними в вазах пестрели разнообразные цветы. Мистраль мельком подумала – это искусственные цветы или кто-то их постоянно обновляет? Ряды арок расходились в стороны, но что-то в этом было странное… Как будто через три арки с обеих сторон картины стены слегка поворачивались, образуя со стеной, на которой висело полотно, тупой угол.

– Зеркала! – рассмеялась Мистраль. – Это же зеркала – специально, чтобы зал казался больше, чем он есть! – Она торжествующе оглянулась на Пршигоду и увидела, что его хитрая улыбка стала еще шире. Шарло, все время крутившийся рядом, сел на пол, выжидательно глядя на нее выпуклыми глазами.

– Что-то не так? – Мистраль снова посмотрела вниз, пытаясь разобраться. – Unmöglich![36]36
  Невозможно! (нем.)


[Закрыть] Если бы это были зеркала, в них отражались бы не только арки, но и картина! Вы же не хотите сказать, что все эти арки просто написаны на стенах? Они же абсолютно…

Шарло надоело ждать, и он припустил вниз по лестнице, но, спрыгнув с последней ступеньки, резко остановился и повернул вбок, так и не войдя в зал.

– Nein! – закричала Мистраль и побежала вслед за ним. – Этого не может быть!

Но ее подозрения оправдались: в полутора метрах от лестницы стояла глухая стена. Зал вместе со всем содержимым, арками, цветами и струящимся с небес солнечным светом был всего лишь росписью.

* * *

– Вы, должно быть, продали душу дьяволу, – предположила Мистраль, садясь за стол в небольшой столовой.

– Мне уже говорили это раньше, – заметил Пршигода. – А если и так, что скажете: дело того стоило? – Художник внимательно смотрел на нее, и Мистраль вдруг поняла, что глаза у него вовсе не карие и не зеленые, а черные, как южная ночь.

Девушка смутилась под его испытующим взглядом.

– Никаких договоров кровью я не подписывал, – успокоил ее Пршигода. – Даже мысленно. Впрочем, может быть, это и не нужно? Может быть, достаточно в глубине сознания просто чувствовать, что ради чего-то ты действительно готов продать душу? Но любопытно, можно ли тогда отказаться от договора, если разочаруешься?

– А разве можно вообще отказаться? – заинтересовалась Мистраль.

– Вы о пане Твардовском не слышали? Нет? Это польский вариант Фауста. Продав душу дьяволу, он сначала наслаждался жизнью, а как пришло время расплачиваться – раскаялся, причем совершенно искренне. И в результате застрял где-то между раем и адом и так и висит в ожидании, когда его дело решится на Страшном суде, – Он вздохнул. – Тоже не позавидуешь.

– А вы что же, жалеете… – начала Мистраль, но в этот момент в столовую ввалился Борнь, неся поднос с напитками. Он шел, перекосившись набок, поднос угрожающе кренился в темных костлявых руках.

– Что это значит? – спросил Пршигода недовольным тоном. – Где Констанца?

– Констанца просит извинения. У нее мигрень – с женщинами это бывает, – промычал Борнь не без насмешки.

Художник раздраженно взмахнул рукой. Борнь со звоном обрушил поднос на стол и удалился с поклоном, от которого его фигура еще больше скособочилась.

Пршигода вздохнул и покачал головой.

– Не обращайте внимания. Я их совсем распустил. Борнь был чересчур предан моей жене…

– Вашей жене?

– Она умерла. Уже давно, – сказал Пршигода с какой-то окончательностью в голосе, по которой Мистраль поняла, что тема закрыта.

* * *

Быстро темнело, и цикады уже музыкально цокотали в кустах, когда Пршигода проводил девушку в бухту, осторожно поддерживая ее под руку на крутом спуске.

Андрес ждал внизу у катера. Мистраль сильно подозревала, что им никак не успеть вернуться в город до полной темноты, но ей было все равно: Андрес наверняка знал, что делает.

– Спасибо, день был чудесный, – поблагодарила Мистраль.

Шарло, изо всех сил старавшийся во всем участвовать, снова поднялся на задние лапки, упирая передние ей в колено.

– До свидания, Kleinchen[37]37
  Малыш (нем.).


[Закрыть], – проворковала Мистраль, наклоняясь, чтобы погладить его. – До чего милый песик!

– Похоже, придется отдать его вам, – улыбнулся Пршигода, – Забирайте!

– Да что вы! – выпрямилась Мистраль.

– Берите. Он не так уж привязан ко мне, а вы ему явно понравились. Я отдаю его вам с одним условием: вы должны бывать здесь почаще, и тогда нам с ним не придется скучать друг по другу.

– Хорошо, – Мистраль хотела подхватить пса на руки, чтобы отнести его на катер, но Андрес тут же забрал его. – Но постойте… а как же картина? У вас не будет модели…

– Не беспокойтесь, – усмехнулся Пршигода. – Я смогу закончить ее и так. У меня идеальная зрительная память.

Вскоре катер мчался по черной в южной ночи воде, и Мистраль задумчиво ласкала пса, глядя назад, на сияющий цветными огнями след в волнах флюоресцирующего моря. Было уже совсем темно, только город впереди светился цветной полосой в бездне непроницаемой черноты, но Мистраль полностью доверяла своему проводнику в этом фантастическом ночном мире. Ей хотелось о многом расспросить Андреса, но, поскольку испанского языка она не знала, плавание снова прошло в молчании. Потом Андрес все так же молча проводил ее до дверей квартиры, а остаток вечера ушел на то, чтобы уговорить кошку Дженни разрешить Шарло поселиться вместе с ними.

* * *

– Максим де Уинтер… Эдуард Рочестер… или вовсе Синяя борода! – предположила Дженни.

– У него нет бороды, – отрезала Мистраль. – А ты слишком много читаешь, поэтому тебе все кажется подозрительным!

В окно заглядывало солнце, зеленый пустырь за домом так и манил на прогулку. Шарло загнал кошку на шкаф и теперь скакал по комнате, путаясь у всех под ногами и не давая Дженни его нарисовать.

– Он сказал, что его жена умерла, и тут же перевел разговор на другое?

– И что в этом необычного?

– Ничего. Но потом выяснится, что в доме есть потайная комната, куда тебе нельзя зайти.

– Потайных комнат там может быть сколько угодно.

– А кто изуродовал этого слугу, который был ей предан? – поинтересовалась Дженни. – Наверняка, тут что-то кроется – тебе всегда везло на поклонников!

Прозвучал звонок, Мистраль подошла к двери и услышала голос Тома.

– Помяни дьявола… – фыркнула она и открыла дверь.

Она не видела Тома уже пару недель, однако тот зашел как ни в чем не бывало, огромный, крепкий, жизнерадостный и здоровый, как буйвол, сразу как будто заняв все свободное пространство в комнате. Шарло приветствовал его задыхающимся лаем.

– Привет, крошка! – Том, как обычно, поцеловал ее, подмигнул Дженни, потрепал пса по ушам и потянул Мистраль за руку. – Поехали кататься!

Мистраль не нашла достаточно веской причины отказать Тому и подчинилась с кислым видом, состроив Дженни рожицу за спиной жениха.

* * *

– Мы здесь уже были, – заметила Мистраль, скучливо озирая острова за бортом катера.

– Ты только не выпрыгивай в воду! – весело попросил Том.

Когда они проходили мимо берегов знакомого острова, и сквозь зелень мелькнуло белое пятно виллы, Шарло гавкнул и вопросительно посмотрел на Мистраль.

– Умница ты мой! – рассмеялась Мистраль.

– Откуда у тебя этот пес? – спросил Том.

– Один друг подарил, – ответила Мистраль, глядя ему в глаза, и сразу же поняла, уловив легкую тень в его взгляде: знает. Конечно, он слышал о том, что Мистраль стала часто бывать на том самом острове.

Обогнув зеленый массив острова Пршигоды, катер направился к следующему острову, несколько меньше размером, откуда доносился невыносимый шум – очевидно, там начиналось масштабное строительство.

Причалив к пристани, Том высадил Мистраль на берег и повел по дорожке в сторону шума. На вершине поросшей зеленью горы – в самой высокой точке острова – стояла старая, заброшенная церквушка, превращенная в штаб стройки.

– Гляди, – Том развернул на столе план с заглавием «Isola di Santa Verana». – Мы устроим здесь замечательное место отдыха. Отец купил весь этот остров – хватит ему простаивать зря!

– Должно быть, остров обошелся в астрономическую сумму, – равнодушно заметила Мистраль, выходя из здания и осматриваясь в поисках Шарло.

– Вот увидишь, когда-нибудь Санта-Верана принесет нам огромные доходы! Сюда еще будут съезжаться туристы со всего мира.

Оглядевшись – Шарло так и не было видно, – Мистраль подошла к краю каменной площадки. За ее спиной взрывали скалу, чем-то помешавшую будущему сказочному курорту, а перед ней расстилалось спокойное море и возвышались дикие холмы соседнего острова – благословенный оазис тишины и покоя.

– Ты хочешь превратить наш город в курорт? – скривилась Мистраль.

– Почему бы нет? – широко улыбнулся Том. – Веселее станет. И это будет мое дело – мое собственное. Отец обещал мне остров как предварительный подарок к свадьбе. Это наше с тобой будущее, Мистраль!

– Я бы не говорила так определенно, – заметила девушка.

Отсюда тоже было видно белое пятно виллы, а вот о существовании прикрытой мысом укромной бухты нельзя было догадаться, если не знать. Интересно, где Андрес – дома или ждет ее у пляжа? И будет ждать до вечера? Он стоял там всегда, когда бы Мистраль ни пришла на пляж – прямой, смуглый, аристократично бледный, и девушка подумывала не без смущения, неужели он ждет там каждый день?

– А что скажут жители соседнего острова обо всем этом шуме? – поинтересовалась она.

– Ничего не скажут, – весело ответил Том. – Скоро их здесь не будет…

– Что?! – вскинулась Мистраль, но в этот момент откуда-то снизу прибежал Шарло.

Бульдогу с коротким дыханием было тяжело бегать, он хрипел и постанывал, но отчаянно спешил к хозяйке, и в огромных выпученных глазах его плескался ужас. Дрожа, он прижался боком к ноге Мистраль.

– Что за пес у тебя? – проворчал Том. – Нервный какой-то…

– Его кто-то напугал, – нагнулась Мистраль к Шарло. – Наверно, кто-то из твоих людей…

Том пожал плечами. Шарло мелко дрожал и поскуливал. Он больше не вскакивал на задние лапы, а просто крепко прижимался к ее ноге. Мистраль опустилась на корточки и обняла его, чувствуя, как бешено колотится в бархатно-черной груди маленькое сердечко.

– Так что ты говорил? – вспомнила Мистраль.

– Существует еще и расширенный план, – ответил Том. – Пойдем, покажу.

Они вернулись в церковь, и Том развернул на столе еще один чертеж. На нем от Санта-Вераны протянулся длинный мост к соседнему острову, помеченному как «Isola della Romana Bianca». Там располагалась вторая часть зоны отдыха – гигантский парк с аттракционами, кафе и черт знает чем еще.

– «Остров Белой Римлянки», что за название? – пробормотал Том.

– «Белая Римлянка» – так называется вилла, – растерянно пояснила Мистраль.

– Мы это используем, – решил Том. – Поставим на самом высоком холме какую-нибудь статую и изобретем легенду. Вилла ведь еще времен империи?

– Да. Но с чего ты взял, что Пршигода так и отдаст вам свой остров?

– Отдаст, – коротко ответил Том, и в его глазах промелькнуло нечто очень похожее на торжество.

В этот момент Шарло, огорченный тем, что хозяйка отвлеклась и перестала утешать его, или отчаявшийся объяснить, что с ним происходит, внезапно сорвался с места и побежал прочь.

– Шарло! – Мистраль бросилась за ним: песик мчался в опасной близости от края обрыва. – Вернись! Да что с тобой?

Скоро Шарло выдохся и повернул назад с пришибленным видом.

– Отвези меня в город, – попросила Мистраль.

– Покажи своего пса ветеринару, – буркнул Том.

– Его просто напугала твоя стройка.

На обратном пути Мистраль молча гадала, является ли она причиной этого расширенного плана с островом Пршигоды, и куда подастся хозяин, когда его выгонят из любимой виллы? Можно было не сомневаться, что семейство Скади обязательно найдет способ убедить его пойти навстречу, если не деньгами, то как-то иначе.

«В конце концов, я тоже могу куда-нибудь уехать, – решила Мистраль. – Что меня, собственно, держит в этом городе?»

Вскоре они уже шли по тротуару, без особого интереса разглядывая витрины магазинов. Сначала Мистраль пыталась нести Шарло на руках, боясь, что он снова убежит, но песик был, несмотря на небольшой размер, удивительно тяжел, и девушка опустила его на землю, укоряя себя за то, что не подумала об ошейнике с поводком. Шарло, очевидно, решил, что хозяйка отказывается защищать его от неведомой напасти, и жалобно заскулил. Он снова пытался прижаться к ноге Мистраль, мешая ей идти, и девушка наконец разозлилась.

– Отстань! Да что с тобой?! – крикнула она.

Пес вздрогнул, быстро взглянул на нее и метнулся в сторону – на проезжую часть.

Заверещали тормоза, Мистраль дернулась за Шарло, но сильная рука Тома вовремя вцепилась ей в локоть.

Она не разглядела, что, собственно, произошло, а Шарло не успел даже пискнуть. Он просто взлетел высоко в воздух и хлопнулся об асфальт в два черных пятна, забрызгав красным бампер машины, проезжую часть и тротуар.

Том громко и растерянно выругался и едва успел подхватить Мистраль, впервые в жизни упавшую в обморок.

* * *

На этот раз Пршигода встретил Мистраль в бухте и сам помог сойти с катера, как обычно, красноречиво описывая, насколько он счастлив видеть ее. Взгляд его по привычке скользнул вниз – ведь ее уже трудно было представить без маленькой черной собачки, и Мистраль захотелось тут же броситься в море и утопиться.

Вот уже несколько дней она не приезжала на остров, а телефона или какой-либо другой связи с городом здесь не было. Тянуть дольше было глупо и бессмысленно.

Доносившийся с Санта-Вераны грохот действовал Мистраль на нервы. Перехватив ее мрачный взгляд, Пршигода пожал плечами с извиняющейся улыбкой, словно признавая, что бессилен что-либо изменить.

За обедом даже Констанца разговорилась, стараясь отвлечь Мистраль от грустных мыслей, причем проявила глубокие знания истории, литературы и искусства. Но все было напрасно. К тому же, пошел мелкий неприятный дождь, вполне соответствующий настроению девушки.

Из-за дождя гулять не пошли, и после обеда Пршигода и Мистраль расположились в креслах в гостиной. Пршигода перекатывал из одного угла рта в другой сигару. Во время первого ее визита он извинился за приверженность к курению, но Мистраль давно уже привыкла к сигарному духу, так как ее потенциальный тесть почти не выпускал сигару изо рта.

– Так что случилось с моим псом? – неожиданно спросил Пршигода.

Мистраль вздрогнула и жалобно пролепетала внезапно севшим голосом:

– Я… не смогла… уберечь его.

– Неужели попал под машину? – спокойным, даже равнодушным голосом спросил Пршигода.

– Как? Откуда? – потрясенно всхлипнула Мистраль.

Пршигода пожал плечами.

– Просто это самая естественная смерть в городе для молодой, глупой и плохо воспитанной собаки.

– Да, но… если бы я… Mein Gott, он был так напуган, а я только рассердилась… – и Мистраль от души разрыдалась.

– Перестаньте, зачем же? – растерянно произнес Пршигода. – В конце концов, это же всего лишь собака…

Это был явно не лучший способ утешения.

– Что же мне сделать, чтобы вы не плакали?.. Разве что… – Он вынул сигару изо рта и громко свистнул.

Из-за стены донесся мелкий цокот коготков, и в комнату, переваливаясь на кривых лапках, вбежал… Мистраль ахнула. Шарло? В первый момент ей так и показалось, но она тут же поняла, что это другой пес. Он не подбежал к девушке, хрипя и задыхаясь, как сделал бы Шарло, а чинно подошел поздороваться и спокойно присел рядом с ней, привалившись боком к ее ноге.

– Это его братик? – спросила Мистраль. – Как его зовут?

– Зовите, как хотите. Назовите его так же – Шарло, – и сделаем вид, что этого досадного эпизода вовсе не было. Что не было другого пса. Этот бульдог обучен гораздо лучше и не допустит подобной глупости, обещаю вам.

– И вы можете доверить мне собаку после того, что произошло? – улыбнулась Мистраль сквозь слезы. – Я не возьму его.

– Возьмете, – Пршигода посмотрел в окно. – Дождь закончился. Мы можем пойти погулять с вашей новой игрушкой.

* * *

После прогулки по ближайшим холмам, напоенным головокружительными ароматами летних трав, Пршигода оставил Мистраль играть с Шарло в саду и ушел в дом, пообещав ей что-то показать. Кидая собаке мячик, Мистраль ухитрилась попасть в раскрытое окно дома на первом этаже.

Шарло подбежал к стене, подпрыгнул на коротких лапках, понял, что не сумеет достать до подоконника, и оглянулся на нее с упреком.

– Прости! – улыбнулась ему Мистраль и недолго думая забралась в окно.

Девушка быстро отыскала мячик и собиралась вылезти обратно, как вдруг услышала за стеной приближающиеся голоса. Один принадлежал Констанце, другой – глубокий и звучный мужской голос – был ей незнаком.

– Я не могу так, я уйду от него! И ты мне поможешь! – громко сказала Констанца.

Мистраль хотела убраться потихоньку, пока ее не заметили, в то же окно, но, случайно взглянув в приоткрытую дверь, увидела отражение в висевшем в коридоре зеркале. В углу коридора стояли Констанца и Борнь, урод держался заметно прямее, чем обычно, и говорил нормальным и даже довольно красивым голосом, на чистейшем французском.

– Это бессмысленно. Ты бы лучше поговорила с ним. Если он не захочет тебя отпустить, то отыщет, ты же знаешь.

– Он не отпустит.

– Как знать. Сейчас он увлечен этой девочкой…

– Этой девочкой! Вот именно. Ты не думаешь, что с ней надо поговорить?..

– Она слишком рациональна, чтобы поверить в такие бредни. Ты ничего не сумеешь ей объяснить.

– Объясни ты.

– Черта с два! Мне нет дела до игрушек хозяина.

Мистраль тихо отступила к окну, присела на подоконник, перенесла через него ноги и, уже спрыгивая на дорожку, услышала возглас Борня:

– Я бы убил его, если б мог!

Машинально сунув мячик в карман брюк, Мистраль пошла по дорожке к террасе, думая, надо ли передавать Пршигоде содержание невольно подслушанного разговора? Вполне возможно, что все это ничего не значило. Вот только что Констанца хотела сказать ей?

Пршигода спускался ей навстречу с террасы, осторожно неся небольшую картину.

– Я думаю, мне пора, – объявила Мистраль. – Уже вечер.

– Я хотел отдать вам это, – Он протянул ей картину, и Мистраль восхищенно вскрикнула, увидев на ней Шарло – совершенно живого. Казалось, он вот-вот шевельнется, высунет розовый язычок.

Настоящий Шарло сидел рядом и, улыбаясь во всю пасть, переводил взгляд с Мистраль на картину в руках хозяина.

– Теперь понятно, как вы ее закончили! – улыбнулась девушка, кивнув на бульдога. – Давайте я возьму картину, а вы оставьте пса у себя.

– Нет, я вполне вам доверяю. Забирайте и то, и другое. И никаких возражений!

– Слушаюсь, господин граф! – ответила Мистраль.

– Граф? – поднял брови Пршигода. – Почему?

– Ну… – улыбнулась Мистраль. – Мы с подругой все думали, на кого вы похожи – не то граф Монте-Кристо, не то Дракула.

– Монте-Кристо… – скривился Пршигода. – Мне никогда не нравился этот персонаж. Я далеко не так богат и не так мстителен. Хотя иногда… – Он мотнул головой, отгоняя какое-то воспоминание. – И разве я чем-то похож на вампира? Уверяю вас, по ночам у меня не вырастают клыки, и я не терплю даже вида крови. Впрочем… может быть, вы и недалеки от истины. Пусть будет Дракула!

Мистраль улыбнулась и уже начала подниматься на террасу, зажав картину под мышкой, когда Пршигода удержал ее за локоть.

– Только еще одно… Если уж мы определили меня в отрицательные персонажи, я хочу плату за свой подарок.

Мистраль обернулась, снова ощущая неимоверную силу, скрывающуюся в этих стальных пальцах, и сознавая, что никогда не смогла бы воспротивиться ей.

– Я хочу написать твой портрет, – сказал Пршигода.

* * *

Мистраль шла по улице, неся аккуратно завернутый в шелковистую бумагу подарок, а другой подарок спокойно трусил рядом, резво перебирая кривыми лапами. Девушка невольно улыбалась, представляя себе, какой чудесный получится портрет, и какие будут лица у Дженни и ее дяди, когда Мистраль предъявит его им.

Внезапно она остановилась, осознав, что находится на том самом месте, где произошла трагедия, и тут же почувствовала, как Шарло, дрожа, прижался к ее ноге.

Мистраль опустилась на корточки рядом с ним, потрепала черный загривок.

– Шарло! – тихо позвала она, и голос ее дрогнул. – Ты ведь не та же самая собака?

Придя домой – Дженни была у лорда Кайенби – Мистраль тщательно осмотрела и ощупала пса, жалея, что не сделала этого с первым Шарло. У него под кожей была шишка на локте правой передней лапы, у того, как будто тоже? Или нет? Шарло только пристально смотрел на нее своими огромными выпуклыми глазами, словно пытаясь внушить ей какую-то мысль.

* * *

В саду, задыхавшемся от ароматов летних цветов, было жарко. Шарло деловито исследовал все уголки сада, иногда натыкаясь на заброшенные в гущу зарослей мячики, а Мистраль сидела на легком плетеном стуле, то наблюдая за бабочками, порхающими над пышным кустом, то поглядывая на Пршигоду.

Художник писал ее портрет.

Мистраль так и жгло любопытство, однако Пршигода наотрез отказывался демонстрировать неоконченную работу.

Откуда-то из внешнего мира снова донесся грохот.

– Честно говоря, твои друзья начинают меня утомлять, – заметил Пршигода.

– Ты об этом шуме? Боюсь, что…

– Они желают прибрать к рукам и мой остров.

– Они говорили с тобой?

– Да. И в такой форме, которая может предполагать только резкий ответ.

– Я вряд ли могу что-то…

– Ни в коем случае. И остров мой они не получат.

– Это может быть опасно, – предупредила Мистраль. – Наверно, не стоит становиться им поперек дороги…

– И уйти с острова, на котором я живу уже черт знает сколько лет, только из-за амбиций какого-то сопляка? Хватит, не будем об этом.

Мистраль еще многое хотела сказать, но в этот момент Констанца принесла поднос с напитками, а потом вернуться к прерванному разговору не удалось.

Пршигода полностью погрузился в работу. Он сосредоточенно выписывал что-то, перекладывая кисть то в правую, то в левую руку, не отрывая глаз – все-таки абсолютно черных – от холста. Может быть, у него действительно была фотографическая память, и ему не требовалось часто смотреть на модель?

Солнце стояло в зените, исчезла тень от деревьев. Воздух с моря не доходил в сад, спрятанный между стеной виллы и холмом. Мистраль чувствовала, что пот заливает ей лоб, каплями сбегает с бровей. Шарло лег на траву, привалившись к стволу дерева, вывесил розовый язык, черный бок высоко поднимался и опадал. Большие глаза закатились, и черная сплюснутая рожица с белыми щелками вместо глаз и обнаженными зубами выглядела необычайно уродливой.

Констанца пришла убрать поднос. Кожа ее была сухой, но лицо заметно осунулось, тонкий шнур шрама резко выступал на щеке, она смотрела в землю, не поднимая глаз.

Окружающее поплыло перед глазами, но Мистраль чувствовала, что не может издать ни звука, она как будто находилась уже где-то за гранью потери сознания. Констанца должна была это заметить… Но Констанцу слишком занимали какие-то свои собственные мысли. Пршигода, охваченный творческим экстазом, тоже не смотрел на свою модель.

И вдруг сквозь духоту и тяжелый жар ударил холод, Мистраль содрогнулась, ощутив, как откуда-то извне наплывает нечто ледяное и страшное, даже вскрикнула от ужаса.

Издали донесся неясный звон – это Констанца уронила поднос. Шарло вскочил и залаял, Мистраль покачнулась, но в тот же миг ее подхватили сильные руки – он же только что был за мольбертом? – а потом к губам поднесли стакан воды.

И все мгновенно прошло. Был обычный летний полдень. Только Шарло откровенно маялся от жары, но он ведь был совершенно черный…

– Прости, – каким-то особенно хриплым, может быть, от испуга, голосом произнес Пршигода.

– Здесь в саду душно, – объяснила Мистраль. – И жара, как в тропиках.

– Мы больше не будем, – пообещал Пршигода. – Ты в порядке?

– В полном. А как же картина?

– Я закончу ее без тебя. Потом, – Он убедился, что поддерживать девушку больше не нужно, и снова встал перед мольбертом, изучающе глядя на изображение.

Мистраль поднялась со стула. Она была не уверена, что сумеет встать, но ничего, обошлось.

– Я могу посмотреть?

– Нет, – мотнул головой Пршигода. – Я сделал… ошибку. Сейчас картина испорчена. Но я все исправлю.

Мистраль кивнула – на самом деле, ей и не хотелось смотреть сейчас на картину. Шарло подошел и ткнулся крутым лбом ей в колено, наверно, хотел морально поддержать.

* * *

Мистраль поблагодарила библиотекаря, положившего на ее стол огромный том, и осторожно открыла обложку, украшенную тисненым золотым орнаментом. В раскрытом виде книга заняла весь стол.

Мистраль ни разу не была на острове после того неудачного позирования, ей становилось страшно при одной мысли о вилле и саде. Пршигода прислал ей с Андресом готовый портрет, Дженни повесила его на самое видное место и не переставала шумно восхищаться фантастически переданной игрой света и удивительным объемом, однако самой Мистраль было тошно на него смотреть. Портрет напоминал о необъяснимой слабости и непередаваемом чувстве ужаса, кроме того… это просто был не ее портрет. Сходство поражало, ничего не скажешь, и все же, что-то было не так. Дженни предположила, что художник несколько польстил Мистраль, сделав ее черты чуть более правильными, чем в жизни, лишив лицо легкой природной асимметрии. Наверно, она была права. Так или иначе, Мистраль чувствовала в портрете неуловимую фальшь, и это раздражало ее.