Текст книги "Времена не выбирают"

– Так точно!

– Не солдафонствуй, Вадик, – мягко поправил его Виктор. – Отвыкай от этого, полковник. Ты теперь посол, причем по рангу как бы и не круче, чем представитель России в ООН или, скажем, «пошел на хрен» в США. Это ты понимаешь?

– Да, – кивнул Коновалов, вставая.

– Чудесно, – еще раз улыбнулся Виктор и, встав из-за стола, проводил Вадима до двери. – Ты теперь персона, Вадик, вот ею и будь.

* * *

Коновалов ушел, и Виктор сразу же переключился на другое. Прокручивая в голове только что состоявшийся разговор и примеряя новые обстоятельства к своим уже сложившимся планам, он бесцельно прогулялся по комнате. Скользя равнодушным взглядом по предметам мебели и картинкам на стенах, обошел по кругу «обеденный» стол, потом еще раз, остановился, посмотрел на оставленные Вадимом чашку и вычислитель и, протянув руку, активировал запись. Пока Коновалов и неведомая дама «обменивались любезностями», Виктор взял со стола чашку полковника и, поднеся к носу, понюхал оставшийся в ней кофе.

«Вполне», – решил он и, подойдя к кофейному автомату, сварил себе эспрессо, отметив, между делом, что хозяйственный отдел учел его пожелание, и вместо одноразовых стаканчиков в шкафчике над «кухонным» столом был выставлен нормальный фарфоровый сервиз. Ничего выдающегося, но все равно приятно.

«Они ждали меня? Нет, пожалуй. Они могли только надеяться, что их обращение услышано, и я соглашусь на разговор. Но какие молодцы! – Виктор попробовал кофе и пришел к выводу, что запах и вкус есть вещи нераздельные. – Касторка пахнет плохо, а коньяк – хорошо».

Запись закончилась. Виктор присел к столу и, прихлебывая кофе, просмотрел данные с детекторов, которыми в походе Коновалов был увешан, как елка игрушками, то есть с ног до головы. Как он и предполагал, в отличие от того, с чем им пришлось встретиться десять лет назад, теперь лес вокруг Порога и прилегающая к сторожке местность были буквально утыканы следящей аппаратурой. Но это на беглый взгляд, а что скажут аналитики?

– Доброй ночи! – сказал Виктор, активировав канал связи с разведывательным центром барона Счьо.

– Добрый вечер, ваша светлость, – сразу же откликнулась база «Селена-Си» мягким, «бархатным», баритоном. – К вашим услугам.

– Данные по теме «Страна Утопия» уже обработаны? – спросил Виктор, выбивая между тем трубку.

– Так точно, ваша светлость. – Дежурный аналитик был предельно вежлив, изъясняясь исключительно на третьем уровне выражения, который позволял добавлять, даже к междометиям, должную порцию чиновничьего придыхания, необходимого – по мнению людей этого сорта – при общении с Верховным главнокомандующим, как коричный соус к аханскому салату.

– Итак? – Виктор начал набивать трубку по новой, одновременно продолжая размышлять над тем, как же все-таки эти ребята смогли пробиться через Порог?

– Уровень технического обеспечения в среднем соответствует наиболее передовым технологиям, используемым на Земле-Один, – сказал аналитик, не забыв, впрочем, в очередной раз выразить свое почтение его светлости князю Яагшу и свою радость и гордость оттого, что ему, простому имперскому аналитику, выпала такая честь – говорить с Самим Главнокомандующим лично. – Я бы позволил себе только обратить внимание вашей светлости на то, что, наряду с обычными в таком случае разведывательными методами, были использованы и чисто научные исследовательские методики, включая гравиметрию и микронное позиционирование. Из дополнительных характеристик отдел «И» отмечает наличие сателлита технической разведки на геостационарной орбите и как минимум пяти других сателлитов, предположительно аналогичного назначения, находившихся в указанный период времени в различных фазах прохождения своих орбит, но в зоне прямой видимости.

– Благодарю вас, – сухо завершил короткий разговор Виктор. – Это все, что я хотел знать. Сбросьте подробный отчет на мой личный адрес и на адрес начальника штаба группы «Девять». Мои лучшие пожелания барону Счьо. Конец связи.

«Уровень, – сказал он себе, закуривая. – По уровню недотягивают, но… Научные прорывы, конечно, случаются, но не чаще, чем чудеса. От этого и будем плясать».

– Костя! – позвал он, переключаясь на другой канал. – Кержак уже здесь?

– Так точно, Виктор Викентьевич, – бодро отрапортовал оперативный дежурный. – Ждут в третьем корпусе.

– Отлично. Передай: сейчас буду.

* * *

К чести Кержака, ни он и никто из его людей, которых, если не считать Тату, оказалось всего двое, военной формы не надел. Никакой – ни новой, ни старой. Все трое оделись по-деловому: в костюмы-тройки темных тонов и белоснежные сорочки – и были, разумеется, при галстуках. Ни орденов, ни орденских планок не наблюдалось тоже. А Тата соответственно облачилась в деловой английский костюм и выглядела а-ля Железная Маргарет, только была значительно моложе и красивее, и бриллианты на ней были не рядовые.

– Так, – сказал Виктор, оглядев группу «товарищей». – Молодцом! Растете над собой, гражданин Кержак! Еще чуть-чуть, и назначу тебя, Игорь, маршалом.

Он улыбнулся в ответ на скептическую усмешку Кержака и добавил, чтобы уж не оставалось никаких сомнений:

– Все путем, Игорь. Это я погорячился, а ты все правильно понял и поправил старшего товарища. Так что спасибо и…

Но договорить он не успел, глубоко в ухе – так глубоко, что закрадывалось опасение, не провалился ли телефон внутрь черепа, – прошла рулада срочного вызова по личному каналу.

– Прошу прощения, – бросил Виктор собравшимся в комнате людям. – Срочный вызов.

– Слушаю, – сказал он в эфир, переходя на «немую речь» и отходя к окну.

– Здравствуй, Виктор Викентьевич! – Клава, единственная из тех, кто относился к ближнему кругу, упорно продолжала величать его по имени-отчеству, хотя и на «ты», неожиданно, возможно, и для самой себя, вернувшись на полсотни лет назад, к грубовато-товарищескому стилю общения, бытовавшему в Конторе в те годы, когда сама она – по малолетству – называла всех только на «вы». – Извини, что беспокою, но, думаю, что дело того стоит.

Клава, естественно, не извинялась, она просто соблюдала этику деловых отношений.

– Тогда коротко и по существу, – «попросил» Виктор, которому сейчас было не до Клавиных дел, даже при том, что он знал, какими делами занималась беременная герцогиня. – Времени в обрез, сама понимаешь.

– Разумеется, – открыто усмехнулась Клава. – Я понимаю, но мы их нашли.

Занятый совершенно другими заботами, мозг Виктора справился с обработкой сообщения не сразу. Ему потребовалось какое-то время, чтобы окончательно переключиться на Клаву и актуализировать соответствующий контекст.

«Их? Кого, прости господи, „их“? Она что, человеческим языком выражаться разучилась? „Их“, понимаешь… Их?!»

– Их? – переспросил он. – Ты сказала, что вы их нашли?

«Значит, все-таки не сон… Не утренний туман…

– Да, – торжествующе подтвердила Клава. – Это, несомненно, подполье «земляков», Виктор Викентьевич, и это именно они пытались нас щупать за вымя!

«За вымя? – мысленно усмехнулся Виктор. – Очень образно! Очень».

– Ну если ты имеешь в виду себя, – сказал он вслух, – или Вику, то – да, вас, уважаемые, не захочет подержать за вымя только последний пидор. Ладно, ладно! – добавил он поспешно, услышав, как изменилась тональность ее дыхания. – Считай, что неудачно пошутил. Итак?

– Их трое, – холодно сообщила Клава. – То есть на данный момент мы вычислили троих, и одного из них, представь, я знаю в лицо.

«Ах, как не вовремя!» – Виктор ощутил вдруг ужасную усталость, а ведь ему еще предстояло идти на ту сторону. Вот ведь жизнь! Такое сообщение и именно тогда, когда у него совершенно нет времени.

Чужую активность они почувствовали около двух месяцев назад. Не то чтобы это Виктора очень встревожило. Отнюдь. Дело, как говорится, житейское, и, если кто-то берется строить на Земле организацию такого масштаба, какую начала создавать не так уж много времени назад Лика, надо быть готовым к тому, что соответствующие службы соответствующих государств колебания в нитях раскинутых ими паутин засекут и тотчас придут в возбуждение. А ведь, по совести говоря, и они (все, как один) – и Виктор, между прочим, не без греха – тоже были хороши: спешили, импровизировали, в авантюры различные пускались. Не без этого, да и дилетантизма хватало, не все в их компании были профессионалами, волками, так сказать, подковерной борьбы. Некоторые – та же Лика, например, при всем уважении к ее способностям и талантам – являлись людьми гражданскими или, на худой конец, военными специалистами. Да и планета для большинства – чужая. Учи не учи язык и нравы, все равно где-нибудь да проколешься. А если даже и не чужая? Многие из их компании, та же Лика, например – «Ох, господи! Только бы они вернулись! Только бы выбрались!» – во многих странах оказались впервые, да и в своих собственных, родных – десятилетие полное отсутствовали, а это немало, совсем немало. Жизнь-то на месте не стоит. Вот и следили то тут, то там, а чужие глаза и уши эти проявления неучтенной активности фиксировали и… Выводы напрашиваются, что называется, сами собой. За пять месяцев их собственная контрразведка выявила двадцать девять попыток «проникновения». Кого здесь только не было! Не было, пожалуй, только фиджийской и камбоджийской разведок, но уж ЦРУ, ФСБ, Интеллидженс сервис и МОССАД с Сюртэ женераль[126]126
  Интеллидженс сервис, Сюртэ женераль – английская и французская разведки.


[Закрыть] такой кусок свежего мяса мимо носа пропустить не могли. А ведь существовали еще на голову «пайщиков» и другие дефензивы и сигуранцы, всевозможные контрразведки, всякие там ФБР и прочие Шабаки, и это не считая многочисленных таможенных, фискальных и криминальных служб трех десятков государств, на территории которых строился земной филиал Аханской империи. Тем не менее до сих пор конфликты интересов удавалось оперативно гасить. Кого-то перевербовывали, кого-то и устраняли, не игры на детской площадке все-таки, а где-то просто подметали за собой, не оставляя «пальчиков», позволявших взять их след. Однако одно дело играть в эти игры с земными службами и совсем другое – с профессионалами одной с тобой весовой категории. Вот и Чулкова с его командой даже не заметили, пока он сам в гости не пришел, но и то сказать, Чулков был крайне осторожен, и маленькая организация его работала преимущественно в «пассивном» режиме, а тут… Тут явно проклюнулись птицы совершенно другого полета, и намерения у них, судя по всему, были самые решительные, что на самом деле скорее хорошо, чем плохо, так как позволило их, в конце концов, вычислить и учесть. Два месяца назад Клава, ответственная – среди прочего – за контрразведку, сыграла в колокола громкого боя. Ее люди обнаружили следы чужой высокопрофессиональной активности, притом активности, очевидным образом направленной. Кто-то, хорошо обученный и великолепно оснащенный, пытался выяснить, кто они такие и чем заняты. Естественно, «подозреваемых» было совсем немного: империя, ратай да свои собственные сукины дети из Легиона. Ведь в 1959, 1993 и 1996 годах на Землю кто-то прилетал? И кто этот «кто»? Могли это быть и «земляки», и имперцы, но могли быть и просто оставшиеся здесь случайно, не вовлеченные во внутренние интриги, сотрудники Легиона. Однако кто бы это ни был, работали они чисто, и достать их оказалось совсем непростым делом, но, как говорится сколько веревочке не виться, а все равно конец будет. Вот и финал наступил, хотя – как обычно и случается – чертовски не вовремя. Клава «злодеев» в конечном итоге все-таки вычислила, но зато теперь Виктор должен был буквально разрываться между необходимостью крутить дальше уже запущенную и не терпящую отлагательств операцию «Брест-Литовск» и желанием сломя голову нестись к Клаве и начинать срочное потрошение этих неуловимых «инкогнитов».

– Их трое, – холодно сообщила Виктору Клава. – То есть на данный момент мы вычислили троих, и одного из них, представь, я знаю в лицо.

– Кто? – В принципе, вопрос был двусмысленный, но Клава его поняла правильно и ответила по существу.

– Некрасов, Шенквеллер, Готардо… И, разумеется, их люди, – сказала она, вероятно предполагая, что эти фамилии для Виктора что-то говорят. Но он из этих троих знал только одного. Впрочем, и этого оказалось вполне достаточно.

– Некрасов, – все-таки уточнил Виктор. – Это Георгий Николаевич Некрасов? Я тебя правильно понял?

– Да, – подтвердила его догадку Клава. – Он самый.

«Неслабо! – покачал он мысленно головой. – Совсем неслабо!»

Некрасова Виктор знал лично, то есть не то чтобы знал близко, но встречаться приходилось. Георгий Николаевич являлся одним из «мелких» российских олигархов, хотя насколько он мелок, никто на самом деле не знал. Просто Некрасов формально дистанцировался от московских небожителей, представляясь провинциалом и человеком хоть и со средствами, но отнюдь не долларовым миллиардером. Просто хозяин то ли одного, то ли нескольких предприятий в Восточной Сибири. Да еще, может быть, акционер какого-то количества других невразумительного уровня фирм, разбросанных по краям и весям бывшего социалистического отечества, включая сюда и те, что находились по нынешним временам «за бугром», то есть в насквозь независимых Украине, Латвии и Грузии с Казахстаном. Жизнь Некрасов вел неприметную, в политике замечен не был, и вообще как бы и не существовал, что теперь – задним, так сказать, числом – было Виктором вполне оценено.

– Кто такие Шенквеллер и Готардо? – спросил он, подозревая, что услышит нечто, очень похожее на то, что знал про Георгия Николаевича, и не ошибся.

– Ален Шенквеллер, – ответила на его вопрос Клава. – Американец из пенсильванских немцев, но живет в Мексике и там крутит свои бизнесы. Александра Готардо – латино, разумеется, и тоже по паспорту американка, но живет в Восточной Европе, конкретно в Венгрии и Чехии. Все трое крайне схожи по модус операнди,[127]127
  Способ действия (лат.).


[Закрыть] то есть нигде не доминируют, к политике отношения как будто не имеют и вообще неприметны. В меру богаты, но ничего сверхъестественного, публичности избегают, и все трое, заметь, Виктор Викентьевич, проклюнулись как раз в середине девяностых. Примерно девяносто четвертый – девяносто пятый годы.

– И кого из них ты знаешь? – спросил Виктор.

– Шенквеллера, – ответила Клава несколько излишне натянуто. Во всяком случае, Виктор что-то такое почувствовал и порадовался даже, что разговор идет по личному каналу, кодирование которого позволяло разговаривать как бы вживую.

– И? – спросил он.

– Его зовут Генрих Левингер, насколько я знаю. – Клава не то чтобы стеснялась, но явно была не в восторге от необходимости о нем говорить. – Он из моего призыва. Пятьдесят девятый год. Последнее известное мне звание – Девятнадцатый Седьмой «Языка», погиб при невыясненных обстоятельствах в две тысячи девятьсот семьдесят четвертом[128]128
  От основания империи.


[Закрыть] году.

– Так, – сказал Виктор. – Замечательно, но я пока еще не понял, откуда такая уверенность, что это «земляки»? Ты, Клавочка, уж не стесняйся, дело житейское, сама понимаешь, но я должен знать.

– Да ты уже все понял, Виктор Викентьевич, – усмехнулась Клава. – Так что и добавлять вроде бы нечего. Мы были близки, а потом он «погиб». Компре ву, нес па? Или еще что-то надо объяснять? А насчет «земляков», так он меня в них и вербовал, так что, если с тех пор не перекрасился, то самое оно!

– Все, – заверил ее Виктор. – Забыл.

– Закрыли тему, – согласилась Клава. – Но тут есть еще один момент, Виктор Викентьевич.

– Что за момент?

– Через них, этих троих, я имею в виду, мы вышли еще на одного фигуранта…

По ее голосу Виктор догадался, что услышит сейчас что-то и вовсе сенсационное, но одновременно, как бы краем сознания, отметил один любопытный момент, который, по совести говоря, не был для него уж вовсе новым, но на который он раньше как-то внимания не обращал. Люди из внутреннего круга начали «оттаивать». Более подходящего слова у него для этого феномена не было, но зато оно точно отражало суть явления. Прошедшие многократное кондиционирование, тренированные и жизнью битые разведчики в своем кругу стали потихоньку вылезать из скорлупы тотального абстрагирования, людьми становились. Интонации разные допускали, за лицом и глазами не следили, не говоря уж о вазомоторике. Не чемпионы, в общем, по игре в покер, а нормальные люди с нормальными эмоциями.

«И это правильно, – решил он. – Потому что иначе все мы какие-то фазольты и фафнеры[129]129
  Фазольт и Фафнер – братья-великаны, герои оперы Р. Вагнера «Золото Рейна». Согласно истории, основанной на древнегерманском эпосе, каменные великаны Фазольт и Фафнер построили для бога Вотана Валгаллу, за что потребовали в оплату или дочь Вотана Фрею, или кольцо, выкованное нибелунгом Альберихом из золота Рейна.


[Закрыть] получаемся, а не человеки из мяса и костей. Вот только бы еще Макса «подрастопить»…

При мысли о Максе физически сжало грудь, и Виктор поспешил задвинуть это воспоминание куда поглубже, стремительно переключаясь на дела сегодняшние. Он ведь про себя и Макса все уже понял. Лишиться Макса для него было равнозначно тому, чтобы потерять половину себя. Макс, Вика и Лика составляли на самом деле тот крошечный, в масштабах Вселенной, но бесконечно ценный индивидуально, Мир, который, не покривив душой, он мог назвать внутренним миром Виктора Викентьевича Дмитриева.

– Через них, – сказала Клава, – этих троих, я имею в виду, мы вышли еще на одного фигуранта…

– Кто таков? – спросил Виктор.

– Некто Нойман, Карл Нойман из Байреса.[130]130
  Буэнос-Айрес.


[Закрыть]

– Тоже девяностые годы? – поинтересовался Виктор.

– В том-то и дело, что нет, – с удовольствием смакуя информацию, ответила Клава. – Во всем остальном точная копия наших друзей, но Карл Нойман вроде бы родился пятьдесят лет назад в Аргентине. Вот только есть у меня, Виктор Викентьевич, смутное подозрение, что Карл Нойман и его папочка Дитмар, родившийся соответственно в Венесуэле, в тысяча девятьсот тридцать девятом году, и его дедушка Конрад, переселившийся в Парагвай в девятьсот двадцать девятом, это одно и то же лицо.

– И не стареет?

– Похоже, что нет.

– Как он с ними связан?

– А он и не связан, он на них вышел почти одновременно с нами и вступил в контакт. Тут мы его и заметили.

– Класс! – восхитился Виктор. – Высший пилотаж! Крути их, Клава, на всю катушку крути! Это ведь какие резервы они должны были скопить! Только, бога ради, Клавушка, – сказал он, заканчивая и без того затянувшийся дольше возможного разговор. – Аккуратненько! Это ведь те еще зубры, их голыми руками не возьмешь.

– Нешто жизни не знаем, начальник, – хохотнула довольная Клава. – Иди, крути свой «Брест-Литовск» и ни о чем не волнуйся. Я просто тебе рассказать хотела, а так справимся.

* * *

Первыми в Утопию ушли головорезы полковника Шця. Вообще-то, по всем данным, полковника уже следовало величать герцогом Ця, потому что никого, кроме него, в живых их «серебряной линии» не осталось, но стрелки и командиры, включая и самого Виктора, – вероятно, в силу привычки, – продолжали величать его по-старому, а Шця, что характерно, и не возражал.

– Тридцать секунд, – сухо сообщил штаб операции.

«Полет проходит нормально», – нервы были напряжены, поскольку наверняка Виктор ничего не знал и знать не мог. Он мог только надеяться, что интуиция, которая никогда его не подводила, не обманула и на этот раз.

– Сорок пять секунд.

Все стволы были направлены на Дверь, которую на самом деле «видели» сейчас только Виктор, Кержак и еще трое доверенных людей. А время, медленное, как с похмелья, продолжало неторопливо утекать в бездонную прорву вечности. Разведчики были уже там, а все они пребывали в условно безопасном здесь, но вот душа – душе ведь не прикажешь – тоже ушла уже за Порог, силясь постичь то, что пока не было дано Виктору в ощущениях.

– Шестьдесят секунд. Вторая группа пошла, – сообщил штаб, но это была, в сущности, всего лишь процедурная рутина. То, как ушли на ту сторону еще шесть разведчиков, видели все. На проекциях или мониторах электронных приборов слежения или, как Виктор, вживую, но, так или иначе, событие это незамеченным не осталось.

«А что там?» – хороший вопрос, вот только ответ на него будет получен по прошествии еще одной длинной, как целая жизнь, минуты. Еще целых шестьдесят секунд им всем, оставшимся здесь, предстояло гадать, что происходит там, «за бугром»? Ничего не происходит, или уже разверзся ад и мертвые гарретские стрелки глядят погасшими глазами на чужие коммунистические звезды.

– Девяносто секунд. Третья группа.

На этот раз в никуда ушло звено тактической разведки Флота. Эти, конечно, тоже могли при случае наломать немало чужих костей, но все-таки главным для них было другое – инструментальная разведка и противодействие.

Виктор повернулся к Кержаку и протянул руку:

– Угости сигаретой, Игорь.

Над головой плыла ночь. Звезд видно не было, так как с полудня небо обложило плотными чреватыми влагой тучами, но дождь так и не пошел и, по прогнозу синоптиков с «Селена-Си», до утра не пойдет. За спиной, в жилой зоне «лагеря» было светло, гремела музыка и раздавались «пьяные» выкрики и веселый женский визг. Там – по легенде – набирала обороты очередная корпоративная вечеринка, о проведении которой, во избежание, так сказать, заранее были поставлены в известность внутренние органы в лице одного с половиной милиционера. За близлежащим бетонным забором по кустам и перелескам были разбросаны группы прикрытия, а здесь, перед невидимым проходом в другой мир, было темно и тихо, но народу собралось столько и такого, что увидь кто-нибудь, подумал бы – война.

«Не дай бог, конечно!» Виктор, который уже снова смотрел на Дверь, не глядя, взял из пальцев Кержака сигарету и закурил.

– Сто двадцать секунд. – Из ниоткуда появилась размытая тень связного.

– Чисто, – сообщил с секундной задержкой штаб. – Рыцари!

«Слава тебе господи!» Виктор смотрел, как исчезают за Порогом тяжеловооруженные «рыцари» из отряда огневой поддержки. Через несколько секунд эти терминаторы возьмут под контроль и опушку с «телефонной будкой» и небеса над ними. Конечно, тридцать человек, оснащенных по штату «Дракон» только носимым вооружением, не то же самое, что хотя бы пара-другая штурмовых комплексов, но в случае чего минут на пятнадцать они способны задержать даже массированную атаку на том уровне военной техники, которым – предположительно – располагали контрагенты Виктора.

– Вторая волна! – скомандовал штаб, и за Порог побежали люди из «представительской группы».

Это был сводный отряд из тридцати человек, в который входили в основном гегхские гвардейцы – выбранные, в первую очередь, за свою «славянскую» внешность – разбавленные понемногу гарретскими стрелками и людьми барона Счьо. Были среди них, впрочем, и трое землян: один француз и двое русских, но взяты они были не из-за своего происхождения, а исключительно из деловых соображений.

«Понеслось!»

– Делегации, – объявил штаб. – Готовность номер один.

Виктор бросил через плечо взгляд на «делегатов» и удовлетворенно кивнул. Мысленно, разумеется.

«Готовы».

* * *

На той стороне тоже была ночь, и присутствие множества вооруженных людей в погруженном во мрак лесу было совершенно незаметно. Разведчики буквально растворились во тьме среди деревьев и не обнаруживали себя ни звуком, ни движением. Впрочем, ближайших к Порогу бойцов Виктор все-таки почувствовал, отметив с мимолетным удовлетворением, что класса пока еще не потерял.

Сразу за Порогом их ожидал штабной офицер, который молча показал Виктору дисплей своего вычислителя и, выдерживая необходимые для считки информации паузы, быстро перелистнул перед ним несколько «страниц». Ну что ж, предварительные предположения реализовались почти на сто процентов. В трехкилометровой зоне «контакта» находились только делегаты Утопии, обеспеченные умеренной по численности – всего семь десятков душ – охраной. Впрочем, в это число наверняка входила и обслуга, которая, в свою очередь, тоже ведь не с улицы пришла. Зато за пределами радиуса высокоэнергетического оружия и людей было более чем достаточно, там же барражировали и двадцать восемь летательных аппаратов, опознанных как реактивные и винтомоторные самолеты и вертолеты. Сюда же следовало приплюсовать семь сателлитов, национальную принадлежность которых определить пока было невозможно.

«Нормально», – решил Виктор, убедившись, что его люди воздух и землю контролируют с требуемой степенью надежности и даже резервы имеют.

«Нас заметили?» – спросил он через коммуникатор, пользуясь «немой речью», чтобы не нарушать тишины ночного леса.

«Наверняка, – тем же манером ответил ему офицер. – Последние пять минут наблюдается повышенная активность на их кодированных линиях».

«Спасибо, – поблагодарил Виктор, полагавший, что добрые слова нужно говорить не только кошкам, но и подчиненным. – Продолжайте работать».

– Господа! – сказал он вслух, нарочито используя Ахан-Гал-ши. – Прошу следовать за мной. Вперед!

Последнее относилось к офицеру «представительской» охраны, и вся группа сразу же двинулась за ним через лес, направляясь к опушке и просторной палатке, установленной гостеприимными хозяевами рядом с «телефонной будкой». Члены делегации вооружены не были, но зато оснащены по первому разряду. На Викторе, как и на всех остальных, под одеждой была надета тонкая, как шелк, и не обнаруживаемая никакими детекторами – во всяком случае, на Земле-Один – пластиковвая броня. Лазерный заряд она, конечно, выдержать не могла, но пулю – даже пулю, выпущенную с близкого расстояния – держала неплохо. Кроме того, на глазах у него были линзы ночного видения, работавшие и как бинокль-микроскоп с неплохой разрешающей способностью, в ухе – коммуникатор двойного кодирования, а в часах и в паркеровском золотом пере – компактные вычислители с минимально необходимым набором датчиков. Вполне.

Они шли не торопясь и не скрываясь, так что Виктору приходилось специально следить за тем, чтобы шуметь, как гуляющий по джунглям бегемот, но расстояние было невелико, и уже через несколько минут делегация вышла из зарослей на опушку. Здесь уже было светло – вовсю горели переносные лампы, хотя шум генератора, предусмотрительно установленного на противоположном берегу реки, сюда не достигал. Метрах в пятидесяти от последних деревьев была установлена большая штабная палатка с поднятыми сейчас полотнищами стенок, что позволяло просматривать ее насквозь.

«Разумно», – согласился Виктор и, оставив около деревьев всю свою охрану, пошел вперед к группе людей в штатском и в военной форме, одновременно двинувшихся ему навстречу. Они остановились примерно на полпути между палаткой и лесом и несколько секунд молча рассматривали друг друга.

«Прямо-таки встреча на Эльбе!» – усмехнулся про себя Виктор и, сделав еще один шаг вперед, широко улыбнулся в напряженные лица своих контрагентов.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал он громко. – Сердечно рад встрече!

– Здравствуйте, товарищ Хрусталев. – Один из встречавших тоже шагнул вперед и, улыбнувшись, протянул Виктору руку. – Соболев Евгений Константинович, секретарь ЦК ВКП(б).

«Это кому ж он, интересно, наследует? – мимолетно задумался Виктор. – Дзержинскому или Фрунзе?»

– Дмитриев Виктор Викентьевич, – в свою очередь назвался Виктор, пожимая протянутую руку. – Разрешите представить вам сопровождающих меня лиц.

Он выпустил ладонь Соболева и, повернувшись к своим людям вполоборота, начал неспешно называть их по именам и званиям, у кого эти звания, разумеется, имелись.

– Господин Август Йёю, – чуть акцентировав слово «господин», сказал Виктор, с интересом ожидая реакции хозяев, но никакой особой реакции не последовало, а герцог, который сам напросился в экспедицию, сделал полшага вперед и сдержанно поклонился:

– Йёю.

«Ну-ну, – усмехнулся в душе Виктор. – Удар держать умеете. А этот?»

– Баронесса Кээр, – представил он Тату, и жена Игоря Ивановича «благосклонно» улыбнулась мужчинам напротив.

Впрочем, и эта попытка не удалась. Никакого впечатления ее титул на советских коммунистов не произвел, но зато ее улыбка им явно понравилась.

«Бабники», – весело констатировал Виктор. – И это скорее хорошо, чем плохо».

– Генерал Кержак.

– Игорь Иванович, – представился Кержак, присоединяясь к Тате.

– Генерал Алексиевич.

– Геннадий Михайлович.

– Полковник Свания.

– Шалва Георгиевич, – с сильным «грузинским» акцентом сказал Шця и тоже шагнул вперед.

– Полковник Коновалов.

– Вадим Алексеевич. Я был здесь днем. – Отдохнувший Коновалов улыбнулся встречающим, как старый знакомый.

* * *

– Я бы не стал драматизировать, товарищи. – Виктор, не торопясь, закурил, видя, что его трубка по-прежнему вызывает у переговорщиков живейший интерес. Было уже три часа ночи, но переговоры, считай, только начались. – Нет, – покачал он головой. – Я бы определенно не стал драматизировать. Какой бы строй ни был у вас или у нас, в его основе лежат базисные принципы экономики, сформулированные, если я не ошибаюсь, еще Карлом Марксом. Деньги-товар-деньги, не так ли?

– Так-то оно так, – улыбнулся в ответ Соболев. – Но вы ведь не будете, Виктор Викентьевич, оспаривать тот факт, что на принятие решений влияют и другие факторы. Геополитические обстоятельства, например, или государственный строй, и ведь есть еще такое вполне человеческое желание сохранения своей независимости.

– Не буду, – ответно улыбнулся Виктор. – Но, с вашего позволения, Евгений Константинович, я отвечу вам с солдатской прямотой, я, кстати говоря, военный, а не политик.

– Я почему-то так и подумал, – кивнул Соболев. – Звание назовете или так оставим?

И он улыбнулся, показывая, что хотя ему и интересно было бы получить ответ на свой вопрос, но можно обойтись и без этого.

– Что-то вроде фельдмаршала, – небрежно ответил Виктор. – Или, может быть, генералиссимуса? Как вы полагаете, герцог!

– Я думаю, – сказал Йёю на своем великолепном русском языке, – ваше звание, учитывая имперские традиции и занимаемую вами должность, следует переводить как генералиссимус.

– Значит, генералиссимус, – легко согласился Виктор, увидев на лицах и в глазах переговорщиков именно ту реакцию, ради которой, собственно, и разыграл с Лауреатом эту дешевую мизансцену. – Но вернемся, если не возражаете, к обсуждаемому вопросу. Итак, геополитика, государственный строй и независимость.

– Совершенно верно, – кивнул Соболев и выжидательно посмотрел на Виктора, как бы спрашивая: ну и что вы, товарищ, который, судя по всему, нам вовсе не товарищ, можете по этому поводу сказать?

– Геополитика – ерунда, – усмехнувшись, сказал Виктор и посмотрел Соболеву в глаза. – Милые бранятся, только тешатся. Все мы люди, Евгений Константинович, а проблемы возникают там и тогда, где и когда существует дефицит – ресурсов ли, земли или хлеба, но – дефицит. Есть еще, правда, рынки сбыта и обыкновенная человеческая фанаберия, простите уж меня за грубое слово, но вопросы геополитики и государственного строя в долговременной перспективе суть вторичны. Посудите сами, товарищи, – Виктор не удержался и сделал-таки известный жест рукой с зажатой в ней трубкой, но оценить его, к сожалению или счастью, могли только некоторые из его спутников. – Посудите сами: есть, допустим, у матери две дочки. Одна любит мальчиков, а другая – девочек, так что ж теперь матери – одну любить, а другую гнать?