Текст книги "Частные начала в уголовном праве"

Рассмотрим ситуацию, когда потерпевшим является несовершеннолетний. Поскольку примирение с преступником является достаточно сложной юридической процедурой, имеющей важное значение для дальнейшей судьбы несовершеннолетнего, УПК РФ в п. 2—3 ст. 45 закрепляет положение, согласно которому при совершении процессуальных действий должны обязательно присутствовать законные представители несовершеннолетнего или недееспособного потерпевшего. Думается, процедура примирения не является исключением, и она также требует участия законных представителей. При этом несовершеннолетние лица принимают решение о примирении самостоятельно, а их законные представители лишь следят за тем, чтобы несовершеннолетний понимал суть и последствия происходящего. Очевидно, что с позиции материального права эти представители не будут признаваться потерпевшими и, следовательно, участниками примирения. Их роль в медиационных отношениях можно, пожалуй, определить как посредничество.

Более сложным представляется вопрос об участии в примирении малолетних потерпевших. Н. Д. Сухарева по этому поводу пишет следующее: «Если в гражданском праве возможно осуществление прав посредством института представительства, то современное уголовное законодательство данного института не знает. Тем не менее, в рамках уголовного процесса законный представитель малолетнего или невменяемого потерпевшего может осуществлять его материальные права, а следовательно, быть субъектом примирения»[316]316
  Сухарева Н.Д. Общеуголовное освобождение от ответственности в российском уголовном праве. М., 2005. С. 155.


[Закрыть].

Разрешение вопроса о допустимости участия малолетних потерпевших в примирении некоторые авторы предпочитают сводить к следующей схеме: решение принимает законный представитель (при этом если малолетнее лицо может самостоятельно и осознанно выразить свое отношение к этому вопросу, то его мнение должно учитываться). Существует два возможных варианта учета мнения малолетнего. Оба известны российскому семейному праву: 1) мнение ребенка устанавливается, но оно не является определяющим (при решении вопроса о том, с кем из проживающих раздельно родителей будет проживать ребенок, – ч. 3 ст. 65 СК РФ); 2) мнение ребенка является решающим по достижении им десятилетнего возраста (при передаче на воспитание в приемную семью – ч. 3 ст 154 СК РФ)[317]317
  Шатихина Н. С. Институт примирения с потерпевшим как форма медиации в уголовном праве // Журнал «Российское право в Интернете». http://abit.msal.ru; Данную позицию разделяет также В. А. Леонтьевский. (Освобождение от уголовной ответственности: проблемы обеспечения законности процессуальных решений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2002. С. 12.)


[Закрыть].

Подобный подход видится нам неприемлемым по ряду обстоятельств.

Во-первых, вызывает возражение заимствование положений гражданского права для решения вопросов о примирении потерпевшего и преступника.

Во-вторых, неясно, что именно рассматривают авторы: процессуальный или материальный статус потерпевшего. С точки зрения уголовного процесса, мнению десятилетнего ребенка при примирении не следует придавать решающего значения. Поиск компромисса между потерпевшим и виновным сводится, как правило, к оценке финансовых и нравственных потерь. Очевидно, что ребенок десятилетнего возраста лишен способности в полной мере осознавать явления окружающего мира, обнаруживать их внутреннюю связь, оценивать, делать выбор между различными побуждениями.

Раскрывая собственное видение данной проблемы, подчеркнем, что в уголовном праве потерпевший независимо от возраста может выступать субъектом примирения[318]318
  Современное уголовное право России института представительства не знает. Именно поэтому есть все основания утверждать, что законный представитель малолетнего либо невменяемого потерпевшего не может осуществлять его материальные права и быть субъектом примирения согласно положениям ст. 76 УК РФ (См. подробнее: Корнелюк О. В. Баланс процессуальных статусов потерпевшего и обвиняемого при досудебном производстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2003. С. 16).


[Закрыть], однако процессуальные права и обязанности потерпевшего как субъекта примирения будут осуществляться его законным представителем.

Данный подход применим и к случаям, когда потерпевшим выступает юридическое лицо. В соответствии со ст. 48 ГК РФ юридическим лицом является организация, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать или осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом или ответчиком в суде.

Статья 42 УПК РФ определяет, что потерпевшим может признаваться юридическое лицо в случае причинения вреда его имуществу и деловой репутации. Для осуществления процедуры примирения необходимо признание юридического лица потерпевшим и вынесение соответствующего постановления дознавателем, следователем, прокурором или судом. В официальном оформлении примирения участвует официальный представитель организации, что, однако, не препятствует признанию стороной примирения самого юридического лица.

Обращаясь к рассмотрению фигуры второго участника медиационных отношений, следует отметить, что уголовный закон в числе обязательных признаков субъекта преступления выделяет вменяемость физического лица и достижение им возраста уголовной ответственности.

Для придания лицу соответствующего уголовно-правового статуса необходимо, чтобы оно совершило деяние, содержащее признаки преступления (независимо от того, использовались ли им для совершения преступления силы природы, животных, технические механизмы или поведение невменяемых и малолетних лиц). Важно отметить, что субъектом примирения в рамках ст. 76 УК РФ могут выступать не только исполнители преступлений, но и другие соучастники.

Специфика отношений, направленных на возмещение причиненного потерпевшему вреда, позволяет некоторым исследователям при анализе медиационных отношений оперировать гражданско-правовыми категориями и связывать способность субъекта преступления участвовать в примирении не с достижением им возраста уголовной ответственности, а с достижением гражданской дееспособности.

В частности, Н. С. Шатихина отмечает: «В тех случаях, когда заглаживание вреда перед потерпевшим сводится к возмещению ущерба в денежной или иной материальной форме, в качестве основания примирения выступает гражданско-правовая сделка, поскольку его суть составляют действия физического или юридического лица, направленные на установление гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ). Соответственно, субъектом примирения не может быть несовершеннолетнее лицо, которое в силу ст. 26 ГК РФ не обладает полной гражданской дееспособностью»[319]319
  Шатихина Н. С. Институт примирения с потерпевшим как форма медиации в уголовном праве // Журнал «Российское право в Интернете». http://abit.msal.ru


[Закрыть].

Эту точку зрения сложно признать состоятельной по ряду причин.

Во-первых, примирение с потерпевшим как медиационное отношение имеет уголовно-правовую природу, и его ни при каких условиях не следует отождествлять с гражданско-правовой сделкой по возмещению вреда.

Во-вторых, в силу уголовно-правовой природы медиационных отношений правовой статус их участников также должен базироваться на уголовном законе. Отсюда: субъектом примирения должно признаваться вменяемое, а не дееспособное лицо[320]320
  Наличие дееспособности, несомненно, имеет определенное значение при возмещении потерпевшему вреда, однако гражданско-правовые отношения подобного рода остаются за рамками примирения как одного из видов освобождения от уголовной ответственности. Более того, нет никаких оснований для отрицания действительности договора, направленного на возмещение вреда и заключенного законными представителями несовершеннолетнего преступника.


[Закрыть].

И, наконец, в-третьих, само по себе возмещение вреда не является основанием освобождения от уголовной ответственности. Уголовный закон РФ требует еще и закрепленного факта примирения сторон, в котором определяющей будет воля преступника и потерпевшего.

Сложности в теории и на практике вызывает вопрос о допустимости участия в процедуре примирения законных представителей лица, совершившего преступление.

Н. Д. Сухарева рассматривает эту проблему следующим образом: «В соответствии с положениями ст. 48 УПК РФ, в процедуре примирения могут принимать участие законные представители несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого. Участие законных представителей несовершеннолетнего преступника в акте примирения желательно, поскольку несовершеннолетнее лицо, освобождаемое от уголовной ответственности, принимает на себя обязательства финансового характера в силу условий примирения»[321]321
  Сухарева Н. Д Общеуголовное освобождение от ответственности в российском уголовном праве. М., 2005. С. 155.


[Закрыть].

Думается, автор допускает некоторое смешение уголовно-правовых и процессуальных понятий, связанных с примирением. С точки зрения материального права участие законных представителей несовершенного преступника в процедуре примирения не имеет никакого значения. Сторонами примирения продолжают выступать преступник и потерпевший, а тот факт, что в процедуре примирения участвовал законный представитель виновного, не меняет уголовно-правового существа примирения.

Важным видится вопрос о том, каков должен быть процессуальный статус лица, совершившего преступление и выступающего стороной примирения.

Так, согласно одной из позиций, уголовное дело можно прекратить примирением, только если преступник признан подозреваемым или обвиняемым[322]322
  Рубинштейн Е. А. Природа примирения в уголовном процессе России // Современное гуманитарное знание о проблемах социального развития: Материалы Х годичного научного собрания СКСИ. М., 2003.


[Закрыть]. Ученые, придерживающиеся противоположной точки зрения, отрицают необходимость наличия у виновного определенного уголовно-процессуального статуса. В частности, А. В. Ендольцева замечает: «Поскольку субъект преступления и потерпевший “появляются” в момент, когда совершено преступное деяние, т. е. вне зависимости оттого, будет ли лицо, совершившее преступление, привлечено к уголовной ответственности, то возможность примирения данных лиц и их право на примирение начинает существовать также с момента совершения преступления, вне зависимости от процедурных рамок уголовного процесса»[323]323
  ЕндольцеваА. В. Институт освобождения от уголовной ответственности. Проблемы и пути их решения. М., 2004. С. 95—96.


[Закрыть].

Несмотря на кажущуюся простоту и условность данного вопроса, ответ на него следует искать в правовой природе института освобождения от уголовной ответственности.

Согласно традиционному подходу, освобождение от уголовной ответственности возможно только при наличии возможности привлечения к ней. Иными словами, освобождено от уголовной ответственности может быть только то лицо, которое совершило преступление. Однако здесь неясен сам момент освобождения: необходимо ли здесь признание лица виновным либо освобождение может состояться сразу после совершения преступления и примирения сторон?

Разрешая данный вопрос, Е. В. Давыдова, А. Г. Кибальник, И. Г. Соломоненко обращаются к анализу двух противоречивых аксиом правоведения. Первая, по их мнению, сводится к тому, что «материально-правовые основания освобождения от уголовной ответственности необходимы для реализации уголовной политики цивилизованного государства, а институт освобождения от уголовной ответственности является одним из ярких воплощений реализации принципа дифференциации самой уголовной ответственности в зависимости от характера самого преступления и личности самого преступника»[324]324
  Давыдова Е. В., Кибальник А. Г., Соломоненко И. Г.Примирение с потерпевшим в уголовном праве. Ставрополь, 2002. С. 55.


[Закрыть].

Вторая аксиома заключается в том, что невозможно освободить лицо от уголовной ответственности за совершенное преступление, если оно юридически еще не признано виновным в совершении преступления.

Признавая правоту первой позиции, авторы полагают, что «освобождение от уголовной ответственности как форма ее реализации возможно в силу презумпции материального правоотношения уголовной ответственности, которая позволяет освободить лицо от вынесения отрицательной оценки его поведения в форме обвинительного приговора»[325]325
  Там же. С. 57.


[Закрыть].

На основании вышеизложенного они делают вывод, что для освобождения от уголовной ответственности достаточно того, чтобы сами стороны криминального конфликта договорились о возмещении вреда независимо от процессуальной стадии такого примирения.

С данной точкой зрения сложно согласиться. Возражение вызывает то обстоятельство, что авторы полностью игнорируют формальную процедуру освобождения от уголовной ответственности, выводя ее за рамки материальных правоотношений. Между тем только официальное признание факта примирения сторон может оградить институт освобождения от уголовной ответственности от всякого рода злоупотреблений со стороны потерпевшего и виновного. В пользу данного утверждения свидетельствует сам уголовный закон РФ, который относит примирение с потерпевшим к числу дискреционных оснований освобождения от уголовной ответственности.

Последовательно отстаивая позицию о необходимости оформления процессуального статуса сторон медиационных отношений, мы полагаем, что только при возбуждении уголовного дела и признании лица подозреваемым или обвиняемым можно говорить о примирении с потерпевшим в рамках правовой медиации.

Если же стороны договорились о примирении до стадии возбуждения уголовного дела, мы имеем дело с принципиально иным правовым институтом. В случае, когда совершенное преступником деяние относится к числу дел частного или частно-публичного обвинения, потерпевший просто отказывается от возбуждения уголовного дела. И отказ в этом случае не тождественен примирению, предусмотренному ст. 76 УК РФ.

Поскольку в настоящей работе примирение с потерпевшим исследуется нами с точки зрения медиационных отношений (отношений в рамках восстановительного правосудия[326]326
  См.: Зер Х. Восстановительное правосудие: новый взгляд на преступление и наказание. М., 1998. С. 6.


[Закрыть]), рассмотрения требует статус третьей стороны правовой медиации – государства[327]327
  Воскобитова Л. А. Правовое регулирование процедуры примирения в уголовном судопроизводстве // Государство и право на рубеже веков. Криминология. Уголовное право. Судебное право. М., 2001. С. 203.


[Закрыть].

В настоящее время перечень органов, участвующих в медиационных отношениях, не является статичным и зависит как от подведомственности, так и от стадии уголовного процесса. С определенной долей условности можно выделить четыре группы таких государственных органов: органы дознания, органы следствия, прокурор и суд.

Органы дознания и предварительного следствия имеют практически одинаковые функции в процедуре освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, при этом их действия в обязательном порядке контролируются прокурором.

Важно отметить, что для процедуры примирения с потерпевшим не имеет значения, какой орган непосредственно выступает в качестве дознавателя или ведет предварительное следствие. Более значимым является вопрос о том, каков характер его полномочий, если в деле отсутствует необходимая доказательственная база.

Как утверждают Л. Лобанова и Л. Лянго, «при осуществлении дознания мы имеем дело лишь с подозреваемым в преступлении, т. е. юридически значимые действия осуществляются в отсутствие доказательств, дающих основание для предъявления обвинения. Этот момент крайне важен, поскольку при освобождении от уголовной ответственности на досудебных стадиях, на первое место выходит “царица доказательств – признание преступника». [328]328
  Лобанова Л., Лянго Л. Роль прокурора при прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон // Законность. 2001. № 4. С. 14.


[Закрыть]

Возникает вопрос: может ли дознаватель доверять показаниям обвиняемого, которые устраивают потерпевшего, или же он должен в надлежащей форме устанавливать истину по делу, а затем прекращать его в связи с состоявшимся примирением?

С одной стороны, дознаватель должен проверять истинность показаний, поскольку государство возлагает на него обязанность следить за тем, чтобы в примирении участвовали надлежащие лица; в противном случае отсутствуют основания примирения, и акт не имеет юридической силы. С другой, нет оснований обязывать правоприменителя вопреки пожеланиям подозреваемого и потерпевшего осуществлять дальнейшие проверки и собирать доказательства по делу.

В настоящее время этот вопрос получил однозначное разрешение в УПК РФ, который предусмотрел следующие гарантии законности процессуального решения:

– обязательность доказывания по уголовным делам обстоятельств, влияющих на освобождение от уголовной ответственности и наказания (п. 7 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). В этой связи установления требует факт примирения, а также совершения одним лицом в отношении другого преступления;

– необходимость получения согласия прокурора при освобождении от уголовной ответственности лицом, осуществляющим дознание или предварительное расследование.

Как справедливо указывается в литературе, «такие функции прокурора относят вопрос об освобождении от уголовной ответственности к его компетенции. Однако следует отметить, что прокурор не вправе отказать в согласии на освобождение по мотивам нецелесообразности или отсутствия оснований для прекращения уголовного дела»[329]329
  Жидков Э. В. Примирение сторон как средство разрешения социального конфликта в обществе // Российский судья. 2003. № 9. С. 5.


[Закрыть].

Полагаем, что основная функция прокурора в примирении сводится к решению вопроса, соответствует ли основание прекращения дела его материалам и требованиям закона. Также прокурор проверяет соблюдение порядка прекращения уголовного дела и своевременность его прекращения.

В частности, изучая материалы дела, прекращенного дознавателем или следователем, прокурор должен установить следующее: событие преступления; его правильную квалификацию; факт совершения деяния обвиняемым; принадлежность преступления к категории небольшой или средней тяжести; факт действительного и добровольного примирения; решение вопроса о заглаживании вреда и его процессуальном оформлении.

Но действия прокурора в медиационных отношениях не исчерпываются контролем за следствием и дознанием. В соответствии с п. 16 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, он имеет право самостоятельно освободить правонарушителя от уголовной ответственности в связи с его примирением с потерпевшим.

Участие судов в процедуре освобождения от уголовной ответственности с связи с примирением с потерпевшим заключается в том, что они информируют стороны о возможности примирения и в случае согласия последних прекращают уголовное дело.

Отдельного рассмотрения требуют условия освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим.

Статья 76 УК РФ выделяет в их числе следующие:

1) совершение преступления небольшой или средней тяжести;

2) совершение преступления впервые;

3) примирение сторон;

4) заглаживание виновным причиненного потерпевшему вреда.

Обратимся к анализу этих условий.

1. В соответствии со ст. 15 УК РФ преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные или неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное УК РФ, не превышает двух лет лишения свободы, а преступлениями средней тяжести – умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает пяти лет лишения свободы.

Включение в круг деяний, допускающих примирение, преступлений небольшой и средней тяжести удовлетворяет далеко не всех ученых и практиков. В литературе нередко обосновывается необходимость сужения или, напротив, расширения перечня деяний, по которым возможно примирение.

В частности, Н. С. Шатихина полагает, что ограничение круга возможных деяний только преступлениями небольшой тяжести является наиболее приемлемым способом отражения в Уголовном законе диспозитивных начал[330]330
  Шатихина Н. С. Институт примирения с потерпевшим как форма медиации в уголовном праве // Журнал «Российское право в Интернете». http://abit.msal.ru


[Закрыть].

Принципиально иной позиции придерживается А. В. Ендольцева. По ее мнению, следует объединить институт примирения с потерпевшим и дела частного объединения, специально указав в УК РФ, что примирение возможно по преступлениям, предусмотренным ст. 114,115, 116,117, ч. 1 ст. 118, ст. 119, 129, 130, ч. 1 ст. 121, ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132, ст. 133, ч. 1 ст. 136, ч. 1 ст. 173, ч. 1 ст. 138, ч. 1 ст. 139, ст. 145, ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 147, ст. 201 УК РФ. При этом если потерпевший не подает заявления о возбуждении уголовного дела, это является обстоятельством, исключающим преступность деяния[331]331
  Ендольцева А. В. Институт освобождения от уголовной ответственности. Проблемы и пути решения. М., 2004. С. 114—115.


[Закрыть]. Данное предложение сложно признать обоснованным.

Ошибочным видится отнесение отказа потерпевшего к обстоятельствам, исключающим преступность деяния. В подобной ситуации целесообразнее говорить об отсутствии уголовно-правового преследования, а не преступного характера посягательства.

В теории уголовного права отмечается, что «в примирении с потерпевшим могут участвовать не только лица, совершившие оконченные преступные деяния небольшой или средней тяжести, но и те лица, которые виновны в уголовно наказуемой предварительной преступной деятельности (например, в приготовлении к преступлению)»[332]332
  Там же. С. 97.


[Закрыть]. С данным утверждением сложно согласиться.

Известно, что в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлению. Следовательно, уголовная ответственность лица, совершившего приготовление к преступлению небольшой тяжести, будет исключаться. Расширять же сферу действия данной нормы за счет допущения примирительных процедур для тяжких и особо тяжких преступлений (пусть даже на стадии приготовления) нецелесообразно.

Наиболее дискуссионным из всех условий примирения с потерпевшим является, пожалуй, совершение преступления впервые.

В настоящее время при его оценке используется исключительно юридический критерий. Однако в науке нет единства мнений относительно его практического использования.

Так, ряд ученых выступают в поддержку придания институту примирения с потерпевшим условного характера. Одни предлагают вводить определенные сроки давности освобождения, аналогичные институту судимости или давности[333]333
  Песлякас В. Ч. Уголовная ответственность и освобождение от нее: Учебное пособие. Минск, 1988. С. 44.


[Закрыть], другие – возобновлять производство по делу в случае повторного совершения однородного преступления[334]334
  Ендольцева А. В. Институт освобождения от уголовной ответственности. Проблемы и пути их решения. М., 2004. С. 99.


[Закрыть] , третьи – лишить возможности освобождения от уголовной ответственности лиц, ранее освобождавшихся от нее[335]335
  Жидков Э. В. Примирение сторон как средство разрешения социального конфликта в обществе // Российский судья. 2003. № 9. С. 5.


[Закрыть].

Высказывается также предложение об исключении из ст. 76 УК РФ указания на данное условие освобождения. Аргументируя свою позицию, исследователи ссылаются на то, что множественность должна влиять на квалификацию преступления, выводя его за пределы категории небольшой тяжести, а в конкретном деле факт повторности не оказывает существенного влияния, и каждый криминальный конфликт следует рассматривать как самостоятельный[336]336
  См: Ценева В. В. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск, 2002.


[Закрыть].

Думается, что ни одна из приведенных выше позиций не удовлетворяет вполне требованиям теории и практики.

Анализ современного уголовного законодательства позволяет заключить, что о совершении преступления впервые как об условии освобождения от уголовной ответственности можно говорить в случаях, если:

1) лицо ранее никогда не совершало преступления;

2) преступление совершалось, но лицо не привлеклось к уголовной ответственности, и срок такого привлечения истек;

3) лицо было осуждено за совершение преступления, и судимость за него погашена или снята;

4) лицо привлекалось к уголовной ответственности, но было освобождено от нее по нереабилитирующим обстоятельствам.

Так как последнее из указанных выше условий в науке уголовного права подвергается наибольшей критике, считаем необходимым разъяснить свою позицию по этому вопросу.

На основании анализа российского уголовного законодательства можно предположить, что актом примирения с потерпевшим прекращается течение охранительного уголовно-правового отношения, и лицо освобождается от уголовной ответственности.

Отмена этого решения приводила бы, на наш взгляд, к повторному привлечению лица к уголовной ответственности по тому же основанию, что является грубейшим нарушением принципа справедливости.

Отсюда напрашивается вывод, что если ранее лицо освобождалось от уголовной ответственности по нереабилитирующим обстоятельствам, это событие не должно препятствовать признанию преступления совершенным впервые в ситуации примирения с потерпевшим.

Косвенное подтверждение своей правоты мы находим в сущности самого института примирения, социальное предназначение которого заключается в том, чтобы восстановить нарушенные интересы потерпевшего от конкретного преступления посредством медиации, а не осуществлять акт возмездия по отношению к преступнику.

2. Следующим условием освобождения от уголовной ответственности является факт примирения потерпевшего и виновного.

Ранее отмечалось, что под примирением с потерпевшим следует понимать соглашение, компромисс между потерпевшим и преступником. Полагаем, что это соглашение должно обладать следующими признаками:

1) двусторонним характером. Не следует отождествлять примирение с потерпевшим и медиационные отношения, в которых участвуют три стороны. По существу, акт примирения потерпевшего и лица, совершившего преступление, имеет черты договора двух сторон.

Если речь идет об одностороннем отказе потерпевшего от уголовно-правового преследования, налицо принципиально иной правовой институт – институт частного обвинения.

В рамках данного вопроса разрешения требует проблема множественности лиц в примирении. В соответствии с буквальным толкованием ст. 76 УК РФ речь идет о сугубо индивидуальном акте между потерпевшим и лицом, совершившим преступление.

Исходя из этого, можно сделать вполне обоснованный вывод о том, что ни в уголовном праве, ни в уголовном процессе не следует допускать солидарных действий всех потерпевших или всех виновных;

2) добровольностью. Речь идет об отсутствии всякого рода принуждения и давления на потерпевшего с целью склонения его к примирению.

Иначе добровольность примирения понимает Н. Сухарева. По ее мнению, суть этого признака состоит в том, что «при примирении “последнее слово” остается за потерпевшим – т. е. именно ему принадлежит право решать, состоялось примирение или нет»[337]337
  Сухарева Н. Некоторые проблемы регламентации примирения с потерпевшим // Уголовное право. 2005. № 1. С. 131.


[Закрыть];

3) обязательностью осуществления. Предполагается, что в случае достижения между потерпевшим и преступником соглашения, последнее имеет обязательственную силу для обеих сторон: потерпевший не имеет права, получив возмещение причиненного вреда, отказываться от ранее состоявшегося примирения, а преступник обязан выполнить все условия соглашения, заключенного с потерпевшим.

В целях создания гарантий осуществления данных действий С. В. Анощенкова предлагает дополнить ст. 76 УК РФ следующим положением: «Потерпевший не вправе требовать возмещения вреда в большей мере, чем вред, причиненный преступлением, а также не вправе вновь ставить вопрос о привлечении к уголовной ответственности лица, освобожденного в порядке части первой настоящей статьи»[338]338
  Анощенкова С. В. Учение о потерпевшем в российском уголовном праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2004. С. 7.


[Закрыть].

Думается, введение такой поправки в закон вряд ли позволит надлежащим образом обеспечивать и гарантировать соблюдение сторонами примирения своих обязательств, поскольку многие условия договора предполагают отсылку к будущему.

В этой связи целесообразным представляется рассмотрение примирения как консенсуальной сделки. Речь идет о предоставлении правонарушителю определенного срока на выполнение возложенных на него обязательств. Уголовное дело в таких случаях не прекращается, а приостанавливается до определенного времени.

Если до истечения установленного срока потерпевший не заявляет в правоохранительные органы о нарушении условий соглашения, с момента подписания соглашения дело считается окончательно прекращенным, а виновный – освобожденным. Напротив, если обязательства не были исполнены сторонами, то уголовное дело подлежит дальнейшему рассмотрению.

С одной стороны, принятие данного предложения позволит усилить контроль правоохранительных органов за процедурой примирения с целью недопущения злоупотреблений и принуждения, создать дополнительные гарантии полного возмещения вреда потерпевшему, а с другой, специальное указание на безусловный характер прекращения дела будет способствовать обеспечению интересов виновного при возмещении им вреда.

На основании вышеизложенного целесообразным видится дополнение нормы ст. 76 УК РФ частью второй следующего содержания: «Освобождение от уголовной ответственности по части 1 настоящей статьи возможно только в случае полного выполнения лицом, совершившим преступление, условий примирения. Потерпевший не вправе вновь ставить вопрос о привлечении к уголовной ответственности лица, освобожденного в порядке части первой настоящей статьи».

3. Последним условием освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим является заглаживание причиненного потерпевшему вреда.

Выделение в качестве однопорядковых понятий примирения с потерпевшим и заглаживания причиненного вреда не позволяет в полной мере определить вкладываемый в них смысл.

Складывается впечатление, что законодатель требует от потерпевшего и преступника выполнения определенного ритуала «братания» после возмещения виновным вреда.

На основании семантического анализа употребляемых в ст. 76 УК РФ терминов можно предположить, что определяющим условием освобождения от уголовной ответственности по ст. 76 УК РФ должно служить именно примирение с потерпевшим.

Являясь определенным консенсусом между потерпевшим и лицом, совершившим преступление, примирение может основываться на заглаживании физического, имущественного, морального вреда, причиненного физическому лицу, а также возмещении имущественного вреда и вреда деловой репутации, причиненного потерпевшему – юридическому лицу.

При этом важным требованием является законный характер возмещения. Данный признак предполагает, что потерпевший не вправе требовать от преступника выполнения действий, запрещенных российским законодательством.

В соответствии с гражданским законодательством основанием прекращения обязательственных отношений между потерпевшим и виновным по поводу заглаживания причиненного вреда могут выступать:

1) прекращение обязательственного отношения исполнением (ст. 408 ГК РФ). Дифференцируя способы возмещения вреда в зависимости от характера совершенного преступления, предлагаем условно выделять следующие модели возмещения:

– в случае причинения физического вреда потерпевшему сумма ущерба устанавливается самим потерпевшим, и нередко выплаты происходят в форме оплаты за лечение;

– приоритет в определении компенсации морального вреда принадлежит также потерпевшему, однако с целью недопущения с его стороны злоупотреблений государственные органы как участники медиационных отношений должны следить за тем, чтобы размер компенсации определялся в соответствии с правилами о возмещении морального вреда;

– имущественный вред в большинстве случаев возмещается в полном объеме, но нередко предполагает отступное;

2) прекращение отношений отступным (ст. 409 ГК РФ). Следует заметить, что данное основание ставит под сомнение требование о необходимости возмещать причиненный ущерб в полном объеме;

3) прощение долга (ст. 415 ГК РФ). Прекращение обязательственных отношений по этому основанию чаще всего встречается в ситуациях, когда между потерпевшим и преступником имеются родственные или близкие отношения, а также в случае противоправного поведения самого пострадавшего. Как справедливо утверждается в литературе, «прощение долга в таких случаях необходимо отличать от простого отказа от осуществления гражданских прав (ч. 2 ст. 9 ГК РФ)» [339]339
  См.: ГоловкоЛ. В. Прощение долга при прекращении уголовных дел по нереабилитирующим обстоятельствам // Законодательство. 2000. № 5. С. 20.


[Закрыть].

В ГК РФ выделяется еще и такое основание, как смерть гражданина (ст. 418 ГКРФ). Однако в силу того обстоятельства, что примирение с потерпевшим изначально носит реституционный характер, отмеченное выше основание вряд ли целесообразно связывать с процедурой заглаживания вреда.

Вместе с тем, смерть лица, совершившего преступление, является основанием прекращения не только обязательственных гражданско-правовых отношений между потерпевшим и виновным, но и уголовно-правовых отношений, связанных с освобождением лица от уголовной ответственности.

Рассмотренные выше обстоятельства позволяют предположить, что уголовно-правовое значение имеет именно факт примирения с потерпевшим, а не заглаживание вреда. В условиях расширения сферы частного интереса в уголовном праве последнее не должно носить обязательного характера адекватного возмещения.

Закон должен предоставлять потерпевшему и преступнику возможность совместно определять способ и размер возмещения, поскольку только эта процедура может обеспечить исполнение обязательств, возложенных на виновного, и не допустить злоупотреблений со стороны потерпевшего. Дискреционный характер примирения дает правоохранительным органам возможность удостовериться, что интересы потерпевшего не ущемлены, он не действует под влиянием заблуждения или принуждения, а условия сделки не носят кабального характера.