Текст книги "История русского шансона"

«Шансонье всея Руси…»

Завершая раздел о гитарной поэзии, я обязан сказать о Владимире Семеновиче Высоцком (1938–1980). Конечно, для творческой личности его масштаба тесно пресловутое «прокрустово ложе» абсолютно любых форматов и жанров. Но сам Владимир Семенович от определения своего творчества как «авторской песни» особо не морщился, а признавал, что считал своими учителями Михаила Анчарова (которого исследователи КСП иногда называют «первым бардом») и Булата Окуджаву (который, между прочим, взялся за гитару под впечатлением от посещения в 1956 году концерта Шарля Азнавура).

Писать о Высоцком, переливая из пустое в порожнее факты биографии гения, я не буду. К счастью, о нем много пишут и без меня.

Очевидно: ни в обозримом прошлом, ни в туманном будущем фигуры его масштаба на поле русской песни не увидать. Он, словно гигантский айсберг на солнце, играет сразу всеми гранями, о которых я пытаюсь рассказать на этих страницах.

Лет сорок назад американцы запустили в космос золотую пластинку с записанными на ней на разных языках Земли приветствиями, выгравированными формулами и прочими приметами цивилизации. Так вот, запись любого концерта Высоцкого, на мой взгляд, как и та пластинка, в состоянии передать потомкам или способным уразуметь это гуманоидам, что такое русский шансон во всем его былом великолепии и современном многообразии.

Как емко заметил новосибирец Андрей Даниленко: «Высоцкий – это зеркало толпы».

С точки зрения творческой эволюции Владимира Высоцкого в разрезе моего повествования хочу отметить один факт – начинал гений свой путь в Вечность не столько с песен, сколько с устных рассказов. Одним этим фактом подтверждая преемственность современного жанра устной традиции, фольклору, восхождению его к скоморохам, начитывающим под гусельный перебор былинную старинушку.

Для ощущения непростой эпохи, в коей выпало жить и творить Высоцкому, хочу привести статью из «Советской России» (от 09.06.68 г.).

«О чем поет Высоцкий»

В старину, говорят, в Москву за песнями ездили. Да, собственно, почему только в старину? Сколько замечательных песен, родившихся в столице, помогали советским людям строить и жить, бороться и побеждать.

Замечательные песни создают московские композиторы и сейчас. Только совсем не такие песни везут некоторые «барды» из Москвы. И звучат они в городах, находящихся на весьма солидном расстоянии от столицы. Быстрее вируса гриппа распространяется эпидемия блатных и пошлых песен, переписываемых с магнитных пленок. Быть может, на фоне огромных достижений литературы и искусства это кажется мелочью, «пикантным пустячком». Но у нас на периферии вредность этого явления в деле воспитания молодежи видна совершенно отчетливо.

Мы очень внимательно прослушали, например, многочисленные записи таких песен московского артиста В. Высоцкого в авторском исполнении, старались быть беспристрастными.

Скажем прямо: те песни, которые он поет с эстрады, у нас сомнения не вызывают и не о них мы хотим говорить. Есть у этого актера песни другие, которые он исполняет только для «избранных». В них под видом искусства преподносится обывательщина, пошлость, безнравственность. Высоцкий поет от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных. Это распоясавшиеся хулиганы, похваляющиеся своей безнаказанностью («Ну, ничего, я им создам уют – живо он квартиру обменяет»).

У Высоцкого есть две песни о друге. Одна написана для кинофильма «Вертикаль», другая с экрана не звучала. Люди из этих песен очень разные: один отправляется в горы, другой едет в Магадан. Что ж, ехать в Магадан, как и в другие края, чтобы строить, бороться с трудностями, – дело похвальное. Но Высоцкий воспевает не это. Он спешит «намекнуть», что его друг едет в Магадан «не по этапу, – не по этапу, его не будет бить конвой, он добровольно».

Выпуск «Новой газеты», посвященный вечеру памяти В.С. Высоцкого, организованного в Нью-Йорке. США, сентябрь 1980 г.

Вначале трудно даже понять, кто более дорог Высоцкому: тот друг, который поддержал его, свалившегося со скал, или тот, который едет в Магадан, потому что «с него довольно» (чего довольно?), и что автору ближе – «испробовать свои силы в горах» или «уехать с другом заодно и лечь на дно»?

Но в конечном итоге друг выбран. И совсем не тот, что «шел за тобой, как в бой», а тот, который идет «на дно». Певец клянется ему в своей верности:

 
Я буду петь под струнный звон
Про то, что будет видеть он.
 

Во имя чего поет Высоцкий? Он сам отвечает на этот вопрос; «ради справедливости и только». Но на поверку оказывается, что эта «справедливость» – клевета на нашу действительность. У него, например, не находится добрых слов о миллионах советских людей, отдавших свои жизни за Родину. Странно, но факт остается фактом: герои Отечественной войны, судя по одной из песен Высоцкого, – это бывшие преступники, которые «не кричали «ура», но явились чуть ли не главной силой, и не будь их – нам не удалось бы победить врага.

Легендарный музыкант, автор песни «Туман-туманище по миру стелется», первый русский академик премии «Грэмми»; блестящий художник Зиновий Шершер на фоне авторского портрета Владимира Высоцкого. Лос-Анджелес, 2007 г. Фото автора.

Высоцкий сложил «Сказку о русском духе», который вылился из винной бутылки, но, несмотря на свои способности, «супротив милиции ничего не смог». Забрала «русского духа» милиция:

 
Вывели болезного, руки ему за спину,
И с размаху кинули в черный воронок.
 

В программной песне «Я старый сказочник» Высоцкий сообщает:

 
Но не несу ни зла я и ни ласки…
Я сам себе рассказываю сказки[43]43
  Автор статьи ошибочно приписывает В. Высоцкому песню Ю. Кукина.


[Закрыть].
 

Некролог В.С. Высоцкого из «Вечерней Москвы», июль 1980 г.

Ласки он, безусловно, не несет, но зло сеет. Это несомненно. Так, например, взяв строчку из поэмы В. Маяковского, он предлагает ее в такой обработке:

И думал Буткеев, мне челюсть кроша,

Что жить – хорошо и жизнь – хороша!

Могут подумать: паясничает актер, просто ублажает низменные вкусы. Однако, оказывается, Высоцкому приятна такая слава, которая «грустной собакой плетется» за ним. И в погоне за этой сомнительной славой он не останавливается перед издевкой над советскими людьми, их патриотической гордостью. Как иначе расценить то, что поется от имени «технолога Петухова», смакующего наши недостатки и издевающегося над тем, чем по праву гордится советский народ:

 
Зато мы делаем ракеты,
Перекрываем Енисей,
А также в области балету
Мы впереди планеты всей[44]44
  Автор статьи ошибочно приписывает В. Высоцкому песню Ю. Визбора.


[Закрыть].
 

В школах, институтах, в печати, по радио много усилий прилагается для пропаганды культуры речи. Борются за чистоту разговорного языка лингвисты и филологи. А артист Высоцкий уродует родной язык до неузнаваемости. Чего стоит хотя бы это: «из дому убег», «чегой-то говорил», «из гаражу я прибежу» и «если косо ты взглянешь, то востру бритву наточу», «чуду-юду победю» и т. д.

Все это совсем не так наивно, как может показаться на первый взгляд: ржавчина не вдруг поражает металл, а исподволь, незаметно. И человек не вдруг начинает воспринимать и высказывать чуждые взгляды. Сначала это просто сочувствие преступникам на том основании, что они тоже люди. Сначала – вроде шутя о милиции, которая «заламывает руки» и «с размаху бросает болезного», а потом возникает недовольство законом, правосудием. «Различие между ядами вещественными и умственными, – писал Лев Толстой, – в том, что большинство ядов вещественных противны на вкус, яды же умственные… к несчастию, часто привлекательны».

Привлекательными кажутся многим поначалу и песни Высоцкого. Но вдумайтесь в текст и вы поймете, какой внутренний смысл таится за их внешностью.

Мы слышали, что Высоцкий хороший драматический артист, и очень жаль, что его товарищи по искусству вовремя не остановили его, не помогли ему понять, что запел он свои песни с чужого голоса.

Г. Мушита, преподаватель консультационного пункта

Государственного института культуры, Саратов,

А. Бондарюк (наш корр.).

* * *

Лучший беллетрист современности Михаил Веллер[45]45
  М. Веллер. Мишахерезада. (См. библиографию.)


[Закрыть], живописуя свои похождения по советским просторам в составе студенческих отрядов и в одиночестве в поисках «соли земли», отлил суть гитарой поэзии 60-х в один абзац: «…Что такое была песня под гитару? На пластинках их не существовало. Магнитофонов еще почти ни у кого не было, дорогая редкость, владельца «мага» звали с тяжелым катушечным ящиком во все компании. Пленок не достать. Переписать было негде и не с чего. По радио их не передавали, по телевизору тем более. Тексты не издавали, упаси боже, ноты – сами понимаете. Живой устный фольклор. Не зная фамилий.

В Москве и Ленинграде гнездились клубы, компании, общение, студенты и молодая интеллигенция. В областных городах уже не знали почти ничего. В глубинке пели официальный радиорепертуар и матерные частушки.

Авторская песня была неподцензурна и свободна, она была политическим протестом уже по факту существования, она была действительностью души вопреки приказному лицемерию и приличию.

Она началась давно, после войны, с «Неистов и упрям…» Окуджавы, а после хрущевского XX съезда распустилась в рост, и появились Городницкий, Галич, Кукин, Анчаров и много, много. А только что, в 67-м, вышла «Вертикаль» с четырьмя песнями Высоцкого, и это был взрыв, прорыв, обвал и атас.

Песня с гитарой – это то, что было нельзя – но было можно, чего не было – но на самом деле оно именно и было. Это был выход из государственной идеологии в пространство всамделишной твоей жизни…»

Часть X. Король блатной песни и К^о

«Ну что ж ты меня не узнал, что ли? Я же Аркадий Северный!»

Реплика А. Северного на записи Первого одесского концерта. г. Ленинград, 23 февраля 1975 г.

«Он был самородок, он был единственный и неповторимый. В «дворовой песне», «блатной», как хотите, кому как больше нравится, вот в этом жанре, выдающееся явление, саморожденное – это Аркадий Дмитриевич Звездин-Северный.

Не было ничего лучше в этом жанре и в ближайшее время, обозримое, я думаю, не предвидится…» — так высказался однажды Александр Розенбаум о масштабе творческой личности главной звезды подпольной эстрады семидесятых.

Аркадия Северного зовут королем блатной песни не напрасно. Вдумайтесь, только известное сегодня творческое наследие артиста составляет более 200 часов.

После смерти певца коллеги по российскому андеграунду – А. Розенбаум, В. Сорокин, Н. Джигурда, «Братья Жемчужные», В. Щеглов с «Черноморской Чайкой» – записали целый блок концертов и отдельных песен, посвященных «Аркадию Северному-Звездину». Это ли не признание масштабности дарования? Отрадно, что и новые имена, появляющиеся в жанре, не забывают о легендарном мастере, выпуская трибьюты в его честь и участвуя в фестивалях памяти музыканта.

Король блатной песни Аркадий Северный!

Среди коллекционеров жанровой музыки выделяется абсолютно отдельная группа людей, специализирующаяся только на изучении его наследия и биографии.

О Северном написаны две потрясающие книги: первая – Михаила Шелега «Две грани жизни» (выдержала аж три переиздания!) и вторая – уникальный и подробный труд Дмитрия Петрова и недавно ушедшего из жизни Игоря Ефимова «Аркадий Северный, Советский Союз» (пока опубликованная лишь в самиздате и в Интернете), на которую я, с любезного позволения авторов, активно ссылаюсь.

В 60–80-е годы имена «подпольных» артистов окружал невероятный рой слухов, мифов и легенд. Аркадия Северного, вероятно, можно назвать рекордсменом в этой области. Куда только не отправляла его народная молва и каких подвигов ни приписывала: он был «уголовник, отбывающий срок на Колыме» и «эмигрант из Парижа», «старый одессит, личный друг Бени Крика» и «адъютант батьки Махно», «член ЦК КПСС, скрывающийся за псевдонимом» и «моряк загранплаванья»…

Аркадий Северный с дочерью Натальей. Ленинград, начало 1970-х.

Коллекционер из Украины Сергей Лахно в эссе о жизни и творчестве Аркадия Северного вспоминал такой иллюстративный эпизод: «Где-то уже в конце «эпохи застоя», когда только-только улетел олимпийский Мишка, мой одноклассник после летних каникул привез откуда-то кассету с записью «запрещенного ансамбля, руководитель которого недавно расстрелян, в «Известиях» даже статья была про него». Я тогда перелопатил подшивку «Известий» за целый год, но никакого упоминания о таком ансамбле, понятно, не обнаружил».

Теперь, конечно, основные факты биографии исполнителя установлены доподлинно, правда, не все. Аркаша Северный был тот еще сказочник и сам любил подпустить «туману». Но все же…

По паспорту он был Аркадием Дмитриевичем Звездиным. Казалось бы, отличная фамилия, тем более для артиста. Да, но артистом-то он был самодеятельным, ни к какой филармонии не приписанным, и пел совсем не то, что положено было советскому гражданину. С таким репертуаром без псевдонима, как говорил Жванецкий, «суд, тюрьма, Сибирь».

Будущий «Король блатняка» родился 12 марта 1939 года в городе Иваново. Его отец был номенклатурным работником средней руки, а мать домохозяйкой. По воспоминаниям родных, к музыке маленького Аркашу пристрастил именно отец, сам любивший сыграть что-нибудь на гитаре. Семья Звездиных была большой – у нашего героя было три брата и старшая сестра Людмила. В 40-е годы она пять лет провела в заключении по бытовой статье, откуда привезла лагерную тетрадку со стихами, которую вручила маленькому Аркаше.

Получив аттестат, выпускник Аркаша Звездин отправился в Ленинград поступать в Лесотехническую академию, в чем благополучно преуспел. Однако овладевать науками новоявленный студент не спешил, его гораздо больше привлекали гулянки с новыми друзьями.

В конце 50-х вся молодежь повально увлекалась джазом и набирающим обороты рок-н-роллом. Не остался в стороне и любопытный провинциал. Молодой человек завел полезные знакомства в кругах фарцовщиков, и теперь с музыкальными новинками проблем не возникало. Даже на скудный студенческий бюджет он мог позволить себе приобретать пусть не дорогие фирменные диски, но «песни на ребрах» точно.

Рудольф Фукс и Аркадий Северный. Ленинград, начало 70-х гг.

Тяга к запретным новинкам столкнула его однажды с широко известным в кругах ленинградской продвинутой молодежи тех лет Рудиком Фуксом[46]46
  Фукс Рудольф Израилевич (р. 1937) – он же Рудольф Соловьев, он же Рувим Рублев…
  Легенда музыкального андеграунда времен СССР, один из участников подпольного треста звукозаписи «Золотая собака», производившего т. н. «песни на ребрах».
  Он открыл миру имя Аркадия Северного и состоял в личной переписке с Элвисом Пресли, за свою деятельность постоянно преследовался КГБ – отбывал тюремный срок за изготовление и распространение пластинок из рентгеновских снимков.
  Автор текстов песен: «Сингарелла», «Вернулся-таки я в Одессу», «Бутылка вина» и др.
  После попытки устроить с рок-группой «Россияне» музыкальный спектакль в ленинградской котельной МВД под названием «Пророк Моисей» об исходе евреев из Египта Рудольфа «попросили» покинуть пределы СССР.
  В Америке он стал владельцем старейшей русской студии грамзаписи «Кисмет». Здесь впервые увидели свет пластинки Высоцкого, Северного, Галича, «Машины времени», Розенбаума, Козина, Лещенко… У самого генсека Юрия Андропова (известного меломана и любителя джаза) хранились пластинки с лейблом – «KISMET». В 1989 году Рудольфу Фуксу разрешили приехать в СССР, где он договорился с фирмой «Мелодия» о совместном выпуске пластинки Аркадия Северного.
  В настоящее время Р. Фукс живет в Санкт-Петербурге и Нью-Йорке. В 2010 году выпустил книгу мемуаров «Песни на «ребрах»: Высоцкий, Северный, Пресли и другие» и диск с лучшими песнями («Деком», серия «Русские шансонье»).


[Закрыть].

Через тридцать лет Фукс в аннотации к единственной легальной пластинке Северного, изданной на закате СССР в 1989 году аж самой «Мелодией», напишет: «Вспоминается мне моя коммунальная квартира на Петроградской стороне, лето 1962 года, компания друзей-коллекционеров вокруг стола в одной из двух смежно-проходных комнат. Неспешный разговор… Звонок в передней. Насмешливо-любопытные взгляды соседей по квартире: «Еще один? Да и незнакомый совсем!» Их перешептывания в глубине: «Не слишком ли много собралось? Не позвонить ли в милицию? Пусть придут, проверят документы!»

А может, мне это только казалось, когда я шел отворять дверь. За дверью стоял худощавый человек лет двадцати пяти с лицом, слегка напоминавшим одну из масок кинокомика Юрия Никулина. Спросив меня, он представился:

– Аркадий. Я от Коли. Он дал мне ваш адрес и обещал предупредить вас.

Действительно, один мой приятель говорил о каком-то Аркадии, который интересовался творчеством И.С. Баркова – русского поэта еще допушкинской поры. У меня была одна из его книг, и я не прочь был уступить ее любителю. Вот как раз по этому поводу и явился ко мне в первый раз Аркадий. Вручив ему книгу для ознакомления и, усадив за письменный стол в соседней комнате, я вернулся к друзьям, и мы продолжали прерванный разговор.

Мы вдруг услышали великолепный баритональный тенор серебристого оттенка, который под гитарный аккомпанемент прозвучал из смежной комнаты. Голос пел совершенно незнакомую мне тогда песню:

 
В осенний день,
Бродя, как тень,
Я заглянул в шикарный ресторан…
 

Сначала мне показалось, что кто-то включил магнитофон с незнакомыми мне записями, и только, когда я подошел к двери второй комнаты, я увидел своего нового знакомого Аркадия, который, аккомпанируя на моей гитаре, продолжал петь…

Это было похоже на чудо. Только что в квартиру зашел самый обыкновенный человек, но стоило ему взять в руки гитару и запеть, как волшебная сила искусства как бы приподняла его над нами, столпившимися вокруг него и просившими все новых и новых песен. И он щедро пел нам и «Любил я очи голубые», и «Я один возле моря брожу», и «Глухари» Есенина, и «Звезды зажигаются хрустальные»… С этого дня началась наша с ним дружба…»

Потрясенный исполнением, Фукс загорается идеей записать Аркадия «под оркестр» и на хорошую аппаратуру. Связавшись с Борисом Тайгиным, одним из «пайщиков-концессионеров» студии «Золотая собака» и группой его приятелей, Рудольф успешно реализует замысел. Видимо, в тот же день, во время первого «концерта» кто-то из организаторов и придумал для Аркадия звучный псевдоним – Северный!

Дебют превзошел все ожидания – пленка (а также изготовленная «на ребрах» пластинка) моментально ушла в народ. Но вскоре в творческой жизни молодого исполнителя наступил вынужденный перерыв, связанный с отъездом его продюсера Рудика Фукса в «края далекие, с его красотами» – по статье «подделка документов» (а на самом деле за спекуляцию и тиражирование западных музыкальных дисков) он несколько лет провел в лагере.

Тем временем Аркадий получает диплом вуза и попадает по распределению в контору под названием «Экспортлес», где с переменным успехом отдает «трудовой долг» Родине вплоть до 1968 года, пока его не призывают в армию в звании лейтенанта запаса, полученном на военной кафедре академии. Служил Звездин А.Д. в вертолетном полку неподалеку от Питера, что впоследствии давало ему повод на «голубом глазу» утверждать, что он принимал участие в боевых действиях во Вьетнаме в качестве… «стрелка-радиста»!

В 1969 году Аркадий женился, а через два года у него родилась дочь. Хлопот прибавилось, денег не хватало, и надо было срочно искать источники дополнительных доходов. Такую причину указывают биографы в качестве аргумента, подтолкнувшего Аркадия Звездина вновь встретиться с Фуксом.

И понеслось… Рудольфу приходит в голову идея – сделать программу из старых одесских песен, попытаться воспроизвести на пленке колорит «Одессы-мамы».

 
Здравствуйте, мое почтенье,
От Аркашки нет спасенья,
Я приехал вас развеселить…
 

Запись прошла на ура!: дебютант так вошел в образ, что многие просто не верили, что подобное мог исполнить какой-то питерский парень. Байки, песни, анекдоты подавались с непередаваемым шармом, юмором, а главное – вкусом. Проект, получивший название «Программа для «Госконцерта» попал прямо в «яблочко».

Моментально растиражированная кассета произвела настоящую сенсацию.

«Театр у микрофона», созданный Фуксом и воплощенный Северным, набирал обороты: были написаны и сыграны десятки сценариев – «О московском дне», «О стилягах», «Посвящение Косте-капитану» и т. д. Слава о блестящем исполнителе распространялась среди меломанов и подпольных «писарей» со скоростью лесного пожара.

Северного стали разыскивать «конкурирующие фирмы» и коллекционеры из других городов. Однако до поры Фукс оберегал своего подопечного, единолично владея правами на эксклюзив, но в 1972 году, вняв уговорам, все же представил Аркадия своему товарищу и сопернику на ниве подпольной деятельности Сергею Ивановичу Маклакову (р.1929).

«Ну, а жизнь человеческая – это отнюдь не только концерты. И гораздо сложнее и драматичнее театра. В ней иногда случаются события и действия, которые откладывают отпечаток на всю дальнейшую жизнь человека. Конкретного, живого человека, а не героя популярной пьесы. Так произошло и у Аркадия. В 1974 году Звездины официально оформляют развод, хотя это уже чистая формальность. Но мы не будем вдаваться в подробности случившейся семейной драмы – кто прав, кто виноват… Аркадий уходит из дома – навсегда и в никуда. Оставляя где-то в прошлом семью, квартиру и даже фамилию – всю свою прежнюю жизнь. А кроме того, примерно в это же время, он лишается и работы. Ну, какая может быть «трудовая деятельность» в таких вот обстоятельствах?» – пишут Д. Петров и И. Ефимов в биографическом исследовании о шансонье[47]47
  В главе использованы материалы из статьи И. Ефимова, опубликованные в газете «Челябинская неделя» (2002 г.) и интервью В. Шандрикова Д. Новикову (г. Новосибирск).


[Закрыть].

 
Здравствуй, чужая милая
Та, что была моей,
Как бы тебя любил я,
До самых последних дней…
 
 
Прошлое не воротится,
И не поможет слеза,
Поцеловать мне хочется
Дочки моей глаза…
 

Аркадий Северный и Николай Резанов на записи подпольного концерта. Ленинград, середина 70-х годов.

Долгие месяцы Аркадий Дмитриевич скитается по чужим квартирам, порой ночует в парадных и на вокзалах.

В 1975 году Северный, благодаря энтузиазму Сергея Маклакова, записывает первый концерт с коллективом профессиональных музыкантов из ленинградского ресторана «Парус» – «Братьями Жемчужными». Руководителем группы был музыкант-виртуоз Николай Серафимович Резанов (1949–2006).

Сотрудничество их оказалось долгим и плодотворным: за пять лет творческий тандем записал 16 магнитоальбомов.

Повторюсь, что альянс с «Жемчужными» – исключительная заслуга С.И. Маклакова. Сегодня в кругах увлеченных жанром людей его называют «Дедушкой русского шансона». Действительно, кроме вышеупомянутых артистов, он записал первые концерты Дольского, Клячкина и, наконец, легендарный проект Розенбаума и «Братьев Жемчужных» «памяти Аркадия Северного-Звездина» (1982).

В интервью для фильма о питерском андеграунде 70-х Александр Яковлевич абсолютно серьезно заявил: «Маклаков сделал для «шансона по-русски» не меньше, чем Брайн Эпстайн для «Битлз».

Сергей Иванович родился в Ленинграде в 1929 году, в молодости, по нелепой случайности, три года провел в лагере, где и сошелся с деятелями музыкального подполья из треста «Золотая собака».