Текст книги "Любовь по-немецки"

25. Вольфсбург и Эссен

В пятницу, как и было договорено ранее, к нам в гости приехали моя двоюродная сестра Вероника с мужем Рональдом и маленьким Максом. Забавный рыжик с голубыми глазами понимал русскую речь, но разговаривал исключительно на немецком. Ему было три годика, и я впервые видела моего двоюродного племянника. С Вероникой мы виделись последний раз два года назад в России, на похоронах её отца – моего любимого дяди. Это была печальная встреча, и как оказалось, стресс тех дней даже вытеснил у моей сестры воспоминания обо мне. Она не помнила, что виделась тогда со мной. С Рональдом мы встречались ещё более давно, лет девять назад, мои сыновья тогда были ещё совсем маленькие. Вероника немного пополнела, но была все так же хороша собой. Моя двоюродная сестра была младше меня на 7 лет, почти ровесница Карстена. Она привезла мне полную сумку вещей, которые ей больше не были впору, но отлично подошли на мою фигуру: несколько спортивных рубашек, джинсы, кофточки и даже немного косметики. Йенс после моих угроз уехать и вечера прощания очень опасался, что я хочу воспользоваться приездом сестры и уехать вместе с ней навсегда. Однако я успокоила его, указав на то, что привезённые вещи являются свидетельством того, что я и моя сестра не планируем моего отъезда в Россию.

Несмотря на то, что у нас было целых две свободные комнаты (комнаты детей Йенса), мои гости не пожелали оставаться с ночлегом у нас. Рональд хотел поселить город Вольфсбург – сердце концерна «Фольксваген» – и заблаговременно забронировал номера там в пятизвездочном отеле «Inside». Он мог себе это позволить, так как работал менеджером в крупной компании, и семья Вероники не испытывала нужды в деньгах. Я смотрела на Рональда другими глазами, нежели в России, невольно сравнивая его с моим мужем. Как же повезло Веронике! Высокий, почти на голову выше Йенса, хотя тот тоже был достаточно высокого роста, симпатичный, интеллигентный, вежливый и, главное, очень порядочный. Последнее именно то, что напрочь отсутствовало в моём супруге. Пока мужчины беседовали в гостиной, мы с Никой соорудили обед на кухне из свиных отбивных, овощного салата и яблочного пирога. Сестра предупредила меня, что Рональд очень разборчив в еде, поэтому все ингредиенты по списку, который выслала Вероника, были приобретены заранее. Мой муж разливался перед Рональдом соловьем, не умолкая ни на минуту, и я очень опасалась, что это утомит бедного Рональда, который, в силу своей воспитанности, вынужден все это терпеть. Ника сообщила мне, что они с Рональдом хотят взять меня сегодня с собой в Вольфсбург, чтобы я посмотрела город. Туда мы должны были отправиться на арендованном мерседесе, на котором они приехали к нам. А обратно Рональд планировал посадить меня на поезд. Все расходы он брал на себя. Мне предстояла первая самостоятельная поездка железнодорожным транспортом Германии, и я немного боялась, тем более что предстояла пересадка на одной из станций. Однако перспектива наконец вырваться из стен моей душной тюрьмы наполняла меня радостью, и я с удовольствием предвкушала интересное, наполненное новыми впечатлениями путешествие.

После обеда мы отправились в путь. Сегодня впервые с помощью Рональда я наконец подключила свою новую немецкую сим-карту с мобильным интернетом. Теперь я всегда, даже вне дома, могла быть на связи с моим любимым Карстеном.

Я с любопытством вглядывалась в новые пейзажи, которые открывались нам по дороге. Сначала деревеньки, которые мы проезжали, мало чем отличались от Бад Бодентайха. Но, по мере приближения к Вольфсбургу, деревенские пейзажи сменились современными развязками и промышленными видами. Город Вольфсбург первоначально предназначался в качестве места жительства для сотрудников завода «Фольксваген». Сейчас это был огромный промышленный город с многочисленными корпусами одного из крупнейших в мире автомобильных концернов, и жизнь города была по-прежнему сосредоточена вокруг него. Почти над каждым зданием в городе красовался известный всему миру логотип в виде буквы W.

Во всем остальном в городе было мало чего примечательного: слишком современный, почти без зелени, только промышленные корпуса и заводские трубы, лаконичные линии архитектурных построек, много бетона и стекла. Но Рональду нравились такие места. Мы долго искали наше место на подземной парковке. Возле входа в отель толпилось много солидных мужчин в костюмах – здесь проходила какая-то конференция. Не вызывало сомнений, что это менеджеры высшего звена, так как все в их внешности, от кончиков туфель до часов на запястье, несло на себе отпечаток небрежного лоска, свойственного только очень богатым людям. Интерьер гостиницы был выполнен в строгих черно-белых тонах, а стены украшены гигантскими сепиа-фото автомобилей «фольксваген» от начала основания до современности. Оставив вещи в номере, мы отправились на прогулку по торговому центру, расположенному неподалёку, где Вероника присмотрела себе новую сумочку за 100 евро. И, наконец, вечер увенчался ужином во вьетнамском ресторане, где я впервые попробовала азиатскую кухню. Сначала мы хотели отправить наше совместное фото из ресторана Йенсу, но Ника благоразумно рассудила, что это вызовет не слишком положительные эмоции у моего мужа, который сидит на пособии и не может себе позволить обеда в ресторане.

– Какие у тебя впечатления от моего мужа? – спросила я сестру.

– Очень скользкий тип. С первого взгляда он мне не понравился, хотя потом первое впечатление меняется и кажется, что вроде ничего. Слишком много говорил и слишком усердно пытался нас убедить, что он делает все для твоего блага и любит тебя, но я не поверила ему ни на минуту. Ро тоже не слишком доверяет ему. Какой немец в первый день знакомства будет показывать все свои личные бумаги и документы?

Действительно, несколько часов назад Йенс в гостиной извлек из шкафа папку со всеми документами и что-то показывал и доказывал Рональду, которого видел впервые в жизни. Впрочем, это было вполне в стиле моего мужа, потребность которого всем и вся рассказывать наши внутренние тайны и отсылать всем нашу переписку, не переставала шокировать меня.

Часов в восемь вечера Рональд посадил меня на поезд, снабдив подробными инструкциями, как делать пересадку. В принципе, оказалось, что в этом нет ничего сложного. В немецких автоматах при покупке билета также можно распечатать маршрутный лист, в котором подробно указаны номера перронов и время, которое занимает пересадка. Очень удобно.

В вагонах немецких поездов также расположены электронные табло с указанием промежуточных и ближайших станций, текущим временем и временем прибытия. Для того, чтобы понять это, не нужно знать немецкий язык. Достаточно уметь читать латинские буквы.

Сначала все было хорошо, и я получала удовольствие от того, что путешествую одна. Но ближе к станции Гилфорн, где мне предстояла пересадка, я сильно занервничала. Наш поезд шёл с опозданием в пять минут, и время на пересадку, на которую отводилось 8 минут, теперь сокращалось до трёх. Рональд предупредил меня, что, скорее всего, мне придётся спуститься и вновь подняться по подземному переходу. Хватит ли у меня на это времени? Ведь платформу номер 5 ещё нужно найти! Еле дождавшись остановки поезда, я нажала кнопку, открывающую двери (в Германии двери поездов не открываются автоматически, если вам необходимо выйти на станции, вы должны нажать кнопку), и выскочила на перрон. Устремившись к подземному переходу, я с ужасом увидела, что на указателях перехода значатся только цифры 6 и 7. Нужный мне перрон отсутствовал!

– Битте, – взмолилась я, обращаясь к проходящей паре, – нумер фюнф! (Пожалуйста, номер 5.)

Они удивленно посмотрели на меня – такой у меня был безумный вид – и показали рукой налево. Смешно: оказалось, что путь номер 5 находится на этой же платформе, с другой стороны. Мне никуда не надо было бежать, просто стоять на месте и дожидаться моего поезда. Я даже успела выкурить успокоительную сигарету. В дальнейшем этот первый опыт самостоятельной поездки сыграл не последнюю роль в моём успешном бегстве.

Дальнейший путь домой прошёл без приключений. Все, что мне оставалось сделать, – это не пропустить мою станцию. От пережитого волнения сильно разболелась голова, и я устало прислонилась лбом к стеклу. За окном уже было темно, и я ничего не видела. Достав мобильный, я зарегистрировалась в вотсапе теперь уже под немецким номером и отправила Карстену сообщение: «Привет, это Марина. Теперь я здесь».

Он отреагировал довольно прохладно: «Hi».

Решив, что он просто не понял, что это я, я написала снова:

«Это я, Марина, теперь у меня есть немецкая сим-карта, и ты можешь записать мой новый номер. Я возвращаюсь домой из Вольфсбурга. Одна. Я люблю тебя».

И смайлик с поцелуем.

Ответ: «Да, я понял. Береги себя».

И все.

Немножко сухо, но я постаралась не зацикливаться на этом. Я была уверена в его чувствах ко мне, ведь ещё два дня назад он плакал у меня на глазах, узнав, что я хочу вернуться в Россию.

На станции меня встречал муж, так как Рональд сообщил ему время прибытия моего поезда. Я не только не была рада тому, что он меня встречает, но даже раздражена. Я предпочла бы видеть здесь в этот час моего возлюбленного. Как оказалось, Йенс предлагал Карстену встретить меня, но тот сослался на то, что он уже в постели.

Видя мою реакцию, Йенс был оскорблён. Я понимала его, но ничего не могла с собой поделать. Я не умею притворяться даже там, где это нужно, и, как правило, все эмоции написаны у меня на лице.

«Я встретил её, потому что уже темно и опасно, а она даже не поцеловала меня», – написал муж моей маме и Рональду.

На следующий день Рональд с Никой снова заехали за мной. На этот раз мне предстояло ещё более увлекательное путешествие на весь уик-энд в город Эссен. Я никогда не была в гостях у сестры, и, как она шутила по дороге, я выбрала для этого слишком сложный способ. Она имела в виду моё замужество.

На этот раз мы сделали по пути остановку в городке Целле. Это один из наиболее красивых городов Германии, который славится своей средневековой архитектурой. Центр города, Альтштадт, или Старый город, является местом паломничества туристов, здесь все сохранено в первозданном виде. Это был первый город, который действительно дал мне представление о настоящей Германии. Мы бродили по узеньким улочкам, и я без устали фотографировала фахверковые живописные домики, красочные вывески и булыжную мостовую, фонтан на площади перед католическим храмом Святого Людовика, украшенном скульптурными изображениями святых. В храме также можно было делать фотографии. В прохладе огромного зала я вдыхала запахи ладана и с восхищением любовалась на огромный орган, притаившийся по ту сторону алтаря. Все иначе, нежели в наших церквях. Никакой кричащей роскоши и помпезной позолоты. Ряды скромных синих скамеек для верующих. Яркие краски лишь на немногочисленных иконах, которыми увенчан алтарь, и, конечно же, умопомрачительные витражи. Моя детская мечта сбылась: я видела витражи воочию. В тот момент, несмотря на все проблемы в моём браке, я была признательна Йенсу за то, что он предоставил мне возможность оказаться в Германии.

Затем, проголодавшись, мы нашли уютный ресторан в здании старой ратуши. Это было настоящее средневековье помещение, переделанное под ресторан. Еда и напитки для гурманов, вежливые выдрессированные официанты, изысканная публика, – такое я видела только в фильмах. На каждом столе в витиеватых канделябрах горели свечи, отбрасывая причудливые тени на низкие потолки, разукрашенные картинами из быта средневековых горожан. Мне было слишком хорошо, чтобы забивать себе голову мыслями о том, что сегодня я не получала ещё никаких известий от Карстена.

Дорога до Эссена занимала около шести часов. Приблизительно столько же мы добирались с Йенсом до Дании, когда заключали наш брак. Я проехала почти через всю Германию от севера до юго-запада. Снова огромные мельницы с вращающимися лопастями начали попадаться на нашем пути. В наступающих сумерках они ещё больше напоминали мне гигантские инопланетные объекты. Наконец, Эссен. Мы прибыли глубокой ночью, и сразу легли спать. Наутро Рональд с малышом отправился к своему отцу, а мы с Вероникой наметили план культурных мероприятий. Выбирая между музеем искусств и парком, мы все-таки решили сходить в парк, так как стояла чудесная весенняя погода, и на прогулке к тому же можно было поболтать обо всем. Деревья полыхали розовыми цветами, жёлтые трамвайчики неторопливо катились по рельсам, оживляя городской пейзаж. Grugapark Essen – это огромная территория, включающая в себя ботанический сад, зоопарк и пруды. Сюда приходят отдыхать со всей семьёй, и даже можно арендовать на целый день участок под пикник. Вход платный, однако Ника прошла по студенческому билету, и заплатить пришлось только за меня. В ботаническом саду мы много фотографировались среди ярких экзотических цветов и гигантских мексиканских кактусов, пока от влажной душной жары, которая стояла в теплицах, наши телефоны не начали «глючить». Во время передышки в одном из уголков парка под сенью столетних деревьев, попивая принесенное с собой пиво и заедая его фисташками с сигаретами, мы разговорились, и я рассказала Веронике историю моего брака. Все как есть.

– Я никогда не была близка с моим мужем. Мой единственный сексуальный партнёр – это Карстен.

Я рассказывала о моей любви, о манипуляциях Йенса и его попытках разлучить нас и сосватать мне новых любовников, о краже телефона, о моих страхах и сомнениях. Ника была в шоке, переваривая услышанное. Я попросила её пока ничего не говорить Рональду. Зная его щепетильность, я боялась утратить его хорошее отношение ко мне. Ведь со стороны ситуация выглядела не очень хорошо, и моя любовь вряд ли оправдала бы меня в его глазах. Она пообещала мне хранить тайну.

Вечером, обеспокоенная моей судьбой, она пришла ко мне в спальню, и мы договорились часто перезваниваться, чтобы она могла быть уверена, что у меня все в порядке. В тот момент мой муж казался нам обеим психопатом и маньяком, от которого можно ждать, чего угодно. На всякий случай Ника записала номер Карстена. А также мы придумали секретное слово, которое я должна была отправить сестре в случае реальной опасности.

– Боюсь тебя огорчить, – сказала сестра, – но обещание твоего мужа подарить тебе путешествие в Париж на твоё пятидесятилетие так и останется несбыточной мечтой. Твой муж находится на пособии, а Париж слишком дорогой город. Даже мы с Ро не можем себе этого позволить.

– Кто бы сомневался, – ответила я. Я уже давно поняла, что это обещание – всего лишь очередная лживая приманка моего мужа.

Я отправила Карстену пару моих самых удачных фото, сделанных в ботаническом саду, и написала:

– Я в Эссене.

В ответ тут же пришло три смайлика со слезинками в уголках глаз.

– Но я скоро приеду! – написала я и отправила ответ с поцелуями.

Действительно, на следующее утро я уже должна была ехать обратно. Вероника и Рональд очень хотели, чтобы я погостила ещё немного, но мой неугомонный муж заваливал Рональда сообщениями о том, что я должна вернуться в понедельник, придумывая все новые и новые причины. Сначала он написал о том, что в понедельник к нам должен прийти Карстен, чтобы установить новое программное обеспечение. Рональд не мог понять, зачем необходимо моё присутствие для установки программного обеспечения. Однако я понимала смысл этого мессенджа, предназначенного для меня. Узнав, что Карстен должен прийти к нам, я, как предполагал мой муж, конечно же, не захочу упустить возможность увидеться с моим возлюбленным.

– Кто такой этот Карстен? – удивленно вопрошал Рональд. – И почему его визит столь важен?

– Это просто друг Йенса, – ответила я, переглянувшись с сестрой. Что я могла ещё сказать?

Однако мне было так хорошо в гостях у Вероники и её мужа, что я не поддалась на провокацию и решила остаться ещё на один день. Наши отношения с Карстеном были ещё достаточно стабильны, и я не цеплялась за возможность встречи с ним как за последнюю соломинку, как это было позднее.

Убедившись, что попытки заманить меня обратно с помощью Карстена оказались тщетны, муж наконец придумал аргумент, против которого никто из нас не мог возразить. Он внезапно вспомнил, что в понедельник у меня назначена встреча с фрау Катце из языковой школы, куда я должна явиться лично. До этого мы обсуждали с мужем, что результат моего теста можно узнать по телефону, однако теперь он настаивал на личной встрече, так как я должна была попутно решить вопрос о моём бесплатном проездном билете к месту занятий и обратно.

Утром Рональд провожал меня на поезд. Из-за того, что по прихоти Йенса ему пришлось поменять билет, он потерял на этом определённую сумму, так как существовала разница в цене между понедельником и вторником, и мне было очень неловко. К тому же, Йенс постоянно писал ему в вотсап.

– Тебе не надо было давать ему твой телефон, – сказала я, – я забыла предупредить, что мой муж от безделья имеет привычку одолевать всех вокруг своими письмами.

– Ничего страшного, – вежливо улыбнулся Рональд. – У тебя есть деньги на непредвиденные обстоятельства?

– Десять евро, – ответила я.

– Это слишком мало, – покачал головой Рональд и полез в карман за портмоне. Милый, милый Рональд, как он выручил меня своими 100 евро, которые он подарил мне в день отъезда. Я до сих пор благодарна ему за это. Его сотня евро дала мне возможность не сойти с ума в четырех стенах, а отвлечься путешествием, когда наши отношения с Карстеном покатились под откос, и благодаря этой сотне я смогла купить билет на поезд до Гамбурга, когда запланировала мой побег.

26. Языковая школа

Я благополучно добралась до Ильцена, совершив несколько пересадок, которые уже не пугали меня. Первый страх был преодолен во время самостоятельной поездки из Вольфсбурга, и теперь путешествия железнодорожным транспортом Германии доставляли мне удовольствие. Все оказалось очень просто и удобно. Теперь, как и было договорено, я должна была зайти в языковую школу и узнать результаты моего теста, чтобы через два дня приступить к регулярным занятиям. Я думала, что мой муж встретит меня в Ильцене, и мы отправимся в школу вместе, однако он написал мне, что я вполне могу справиться самостоятельно, так как директор школы фрау Катце владела русским языком.

Ильцен – сравнительно небольшой городок, насчитывающий всего 34 тысячи жителей, но здесь находятся не менее 30 языковых школ. Судя по их количеству, можно предположить, какое число иммигрантов постоянно прибывает в Германию. В Ильцене смуглые лица беженцев с Востока попадались на каждом шагу. В языковой школе, куда меня распределили по направлению Джобцентра, курчавые черноволосые сирийцы составляли основную часть учащихся. На стенах маленького двухэтажного здания повсюду были развешаны фотографии групп, среди которых я не увидела ни одного европейского лица. В аккуратных лоточках тут же на стенах были разложены всевозможные буклеты и памятки на всех языках для иностранцев, как вести себя в Германии, каковы местные законы и обычаи, как найти работу и прочее. Поразили меня и многочисленные проспекты, и плакаты, посвящённые домашнему насилию, с указанием телефонов экстренной психологической помощи для женщин, попавших в трудную семейную ситуацию. В брошюрах было чётко указано на то, что мужчина и женщина имеют в Германии равные права, и, если одна сторона говорит «нет», это означает «нет» и для другой стороны. В противном случае это насилие. Вспоминая агрессию моего мужа, когда я просила его оставить меня в покое во время его вечерней мастурбации или пыталась уйти на диван в зале, я поняла, что он прекрасно знал, что его действия недопустимы, но пользовался моей беззащитностью и тем, что я не знаю моих прав. Вряд ли он позволил бы себе такие действия, будь я немка. Я взяла себе несколько визиток с указанными телефонами. У меня уже был этот номер, так же как и номер фрауенхаус в Ильцене. Однако я хотела положить дома эту карточку на видное место, чтобы мой муж тоже понимал, что я знаю, куда обращаться за помощью.

В кабинете фрау Катце меня ждал «сюрприз». Добродушная женщина в возрасте ближе к 60, пролистав мой языковой тест, сданный на прошлой неделе, поздравила меня с тем, что я показала высокие результаты.

– Вам не нужно посещать занятия с четверга, как это планировалось, – сообщила она. – Ваши знания оказались выше начального уровня. Вы можете отдыхать до 9 августа, когда начнётся второй поток.

Надо ли говорить, что эта новость отнюдь не обрадовала меня. Для меня это означало домашнее заключение на много-много месяцев вперёд. Кроме того, я резонно полагала, что ежедневное посещение языковой школы, которая является обязательным и прописано у меня в контракте с Джобцентром и Ауслендерамтом (ведомством по делам иностранцев) поможет мне переключиться с мучительного ожидания Карстена и постоянных навязчивых мыслей о нем.

Ну что я за идиотка? Кто просил меня стараться отвечать на вопросы теста максимально хорошо? Могла бы прикинуться, что не знаю ничего. Так нет же, сработал мой вечный «синдром отличницы» – стремление быть лучшей во всем.

– И что же теперь делать, – растерянно пробормотала я. – Я так надеялась, что начну изучать язык прямо сейчас. Я вовсе не знаю его хорошо. Все, что я показала в тесте – это результат моих самостоятельных занятий. Но мои знания очень поверхностны. Неужели никак нельзя записать меня в эту группу?

– Вы можете посещать занятия прямо сейчас, – развела руками фрау Катце. – Но тогда это не будет бесплатно для вас. Я не могу включить вас в начальную группу, потому что любая проверка покажет незаконность этого, сопоставив баллы вашего теста.

Однако увидев, как я расстроена, добродушная фрау Катце заверила меня, что, если на курсе все-таки освободится место, она попытается пристроить меня.

– Я позвоню вам, дорогая. А пока отдыхайте.

Отдыхайте! Чёрт возьми, я уже так устала от этого отдыха! Со стороны это могло показаться надуманной проблемой. Как писал мне Женя: «Ты живёшь, как на курорте». Казалось бы, жизнь «в шоколаде». Никакой работы. Меня кормят, поят, снабжают всем необходимым, есть муж и даже любовник, никаких домашних дел по дому. Но я чувствовала себя, словно птичка в клетке, которую лишили крыльев и свободы. Я больше не хотела петь и веселиться, как в ноябре.

Выйдя из здания, я растерянно написала мужу о том, что узнала. Для него эта новость не была плохой, в отличие от меня. Его мало волновали мои внутренние потребности, и он так же не понимал, что может быть отрицательного в том, что мои «каникулы» продлеваются ещё на несколько месяцев.

Я даже не могла представить насколько роковым окажется для меня это вынужденное безделие, но я уже предчувствовала надвигающуюся беду.