Текст книги "Сиротка. В ладонях судьбы"

Моментально встревожившись, Шарлотта принялась озираться по сторонам. Ее воображение нарисовало страшные вещи: какой-то бродяга вызвал симпатию Кионы и побудил ее обворовывать свою семью. Подобный тип мог в итоге злоупотребить невинностью девочки… Но она быстро спохватилась. После того что Киона пережила в пансионе, она наверняка с недоверием отнеслась бы к мужчине зрелого возраста с подозрительной внешностью.

– Пойдем, я тебе его покажу. Только не шуми, умоляю тебя. Если он тебя увидит, бросится бежать, и это может его погубить. Здесь он в безопасности.

Быстрыми ловкими движениями Киона привязала пони к ветке кустарника, наполовину засыпанного снегом. Она показала Шарлотте дом, который та сразу узнала. Это было красивое здание, построенное для одного из бригадиров завода на окраине улицы Сент-Анн.

Пройдя вдоль ограды, потускневшей от непогоды, они молча подошли к дому.

– Сядь на корточки, – посоветовала Киона. – И посмотри вон туда.

Шарлотта различила почти у самой земли крошечное окошко, затянутое паутиной, за которым угадывался едва различимый огонек.

– Он поселился в подвале, там, где раньше была бойлерная, – прошептала девочка.

Заинтригованная, но вместе с тем все более беспокоясь, Шарлотта увидела мужской силуэт, который немного сутулился, по всей видимости закуривая сигарету.

– Я взяла их у тебя вчера, – шепнула ей на ухо Киона.

Незнакомец выпрямился. Его голова касалась потолка. Походка и движения выдавали в нем молодого человека, как и его очень светлые вьющиеся волосы.

– Кто это, Киона? Ты ведешь себя безрассудно, помогая этому человеку прятаться!

– Тихо! Не так громко!

Они отпрянули от окна и спрятались за дровяным сараем – такие сараи были во дворе каждого дома в городке.

– Он сказал тебе, как его зовут? Это дезертир? Мне очень жаль, Киона, я не смогу сдержать свое обещание. Нужно сообщить о нем властям. А ты больше не вздумай носить ему еду и тем более мои сигареты!

– Ты же обещала! – запротестовала девочка. – Я тоже дала клятву помогать ему. Даже плюнула на землю!

– Нет, Киона. Мы быстро возвращаемся домой, и я все рассказываю Эрмине, поскольку папа Жосс в отъезде.

– Прошу тебя, Шарлотта! Это немец, немецкий солдат! Если ты расскажешь о нем, он вернется в лагерь и ему будет очень плохо!

Шарлотте показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Ужаснувшись, она задрожала всем телом.

– Что?! – вскричала она. – На этот раз все слишком серьезно! Ты сошла с ума, моя бедная девочка! Немец! Это же наш враг! Они погубили Армана, торпедировав судно, на котором он плыл, и Симона в Дьеппе убили они! И ты надеешься, что я буду молчать?!

– Он ничего не сделал! – запротестовала Киона. – Он не убивал людей!

– Откуда ты знаешь? Что он делает здесь, в Валь-Жальбере? Папа Жосс говорит, что нацисты отправляют шпионов на побережье Квебека и, возможно, дальше, в глубинку.

Охваченная настоящей паникой, Шарлотта схватила девочку за руку и потащила ее назад, к пони, который смирно стоял на месте.

– Нужно позвонить в полицию, чтобы они приехали и арестовали этого грязного боша, – сквозь зубы добавила она. – Во Франции их называют именно так, бошами!

Киона отказывалась следовать за Шарлоттой, вцепившись в ее пальто.

– Ты не можешь его выдать, – тихо настаивала она. – Его зовут Людвиг. Он не хотел этой войны! Его привезли в Канаду на корабле, потому что он попал в плен. Но он оттуда сбежал!

– Ну конечно, и все это он рассказал тебе по-немецки, а ты его поняла! Даже если он говорит по-французски, он солгал тебе.

– Он немного говорит по-английски и на языке монтанье. Шарлотта, есть вещи, которые я узнаю́ по-другому, и ты об этом знаешь!

– Как же, помню твои знаменитые видения! – совершенно вышла из себя девушка. – Ты видела меня в белом платье и фате рядом с Симоном! И все это ложь, свадьбы никогда не будет! Гроша ломаного не стоят твои видения, маленькая задавака! Пойдем домой, ты невыносима. Тебя следует наказать!

Неожиданно Киона отпустила Шарлотту, и та, потеряв равновесие, пошатнулась. Вне себя от гнева и страха, она взглянула на девочку, угрожающе направив на нее палец.

– Идем, иначе…

Но тут произошло нечто странное: янтарные глаза девочки приобрели золотистый оттенок, лицо стало сияющим, невероятно безмятежным; она будто стала выше ростом, чем была на самом деле, и старше своего возраста.

– Ты не можешь его выдать, Шарлотта, – повторила она. – Только не сегодня вечером. Дай ему еще один день, во имя Господа нашего Иисуса Христа. Людвиг должен остаться здесь, в Валь-Жальбере. Если ты донесешь на него, станешь несчастной!

С этими загадочными словами Киона бросилась бежать. Быстрая, словно молния, она отвязала пони, взобралась в седло и пустила его галопом. Совершенно растерявшись, Шарлотта осталась стоять на месте, опустив руки.

– Она сумасшедшая! Господи, какой же странной она была только что! Как будто… это был кто-то другой!

По ее спине пробежали мурашки. В полном замешательстве, не зная, что делать дальше, она вернулась к дому, чтобы в последний раз взглянуть на чужака, врага ее страны. Она опустилась на колени и приникла к крошечному окошку. С другой стороны стекла, почти вплотную к ней, виднелось лицо.

Шарлотта вскрикнула от неожиданности, не решаясь пошевелиться. Никогда еще она не видела выражения такого отчаяния, как в этих светлых глазах, похожих на воды Уиатшуана. Опасный Людвиг больше напоминал ангела, в ореоле светлых кудрей. Он казался таким юным, таким хрупким, что у нее сжалось сердце. И тогда она поняла Киону.

Это длилось от силы десять секунд. Девушка выпрямилась, не зная, что делать дальше. По ту сторону стекла уже никого не было.

– Боже мой! – прошептала она.

Подчиняясь неосознанному импульсу, она обогнула дом и поднялась по ступенькам, ведущим в кухню. Все дома Валь-Жальбера были однотипными. Если Киона смогла сюда войти, она тоже сможет. Девушка бесшумно проникла в ледяное жилище, сохранившееся в довольно хорошем состоянии.

«Что я делаю? – подумала она. – Я теряю рассудок! Я же не собираюсь с ним разговаривать!»

Но она открыла дверь возле лестницы, ведущую в подвал. Ее сердце отчаянно стучало, во рту пересохло.

«Я скажу ему, чтобы он уходил отсюда ночью, что это его единственный шанс», – решила она.

В прошлом году Эрмина рассказывала ей об этих лагерях, разбросанных по канадской территории, где содержались немецкие военнопленные – офицеры и простые солдаты, – которых английское правительство переправило за океан. Тошан тоже коснулся этой темы как-то за ужином в Квебеке. «Он утверждал, что некоторые заключенные даже сбегали, рискуя умереть от холода в лесу», – вспомнила девушка.

Ее зубы стучали, она боялась упасть в обморок. Тем не менее она спустилась вниз. Людвиг стоял посреди комнаты, подняв руки на уровень груди, как бы показывая, что он не вооружен.

– Вы не бояться, – отрывисто произнес он. – Сорри, сорри! Я уходить!

Он смотрел на нее безумным взглядом, в то же время испытывая явное облегчение, что это она. Когда он увидел ее за узким окошком с металлической решеткой, ему сначала показалось, что у него галлюцинации. Его еще преследовал ее образ, когда он увидел перед собой реальную девушку. Такой же напуганный, как Шарлотта, он закрыл глаза, чтобы, открыв их, снова увидеть овал лица, красивый розовый рот в форме сердца, курносый нос, темные вьющиеся локоны, обрамляющие щеки и лоб. У нее было одновременно наивное и нетерпеливое выражение лица.

– Да, нужно уходить! Уходить далеко отсюда! – велела она.

– Да, я быстро уходить, фройлен, – ответил он, щуря глаза.

Немного успокоившись, Шарлотта быстро огляделась по сторонам. В одном из углов комнаты она увидела толстую соломенную подстилку и одеяло. Ящики служили полками, и на них были нагромождены банки Мадлен и Мирей, рыбные консервы и хлеб.

– Мне все это давать девочка, – произнес Людвиг, проследив за ее взглядом.

– Я знаю, я шла за ней сегодня вечером, – ответила она слишком быстро, так как он жестом показал, что не понимает.

Она показала на себя рукой и повторила то же самое медленнее. Он покачал головой, по-прежнему не двигаясь с места.

– Я немец, – сказал он. – Но не враг!

Шарлотта завороженно кивнула. Перед ней стоял человек. Он прерывисто дышал, напуганный тем, что его обнаружили. И он плакал, возможно не осознавая этого, поскольку даже не вытирал слез, текущих по щекам. Парень ее возраста, оказавшийся вдали от дома…

– Сигарету? – предложила она, доставая пачку из кармана своего пальто.

«Маленький рай», вечер того же дня

Киона осторожно открыла дверь. В некоторых обстоятельствах ее дар предвидения не проявлялся и интуиция давала сбой. Поэтому она не знала, что ее ждет. Шарлотта могла ее опередить и все рассказать Эрмине. Она в этом сомневалась, но сомнение само по себе вызывало в ней нервозность.

– Вот и моя маленькая сестренка! – воскликнула молодая женщина, увидев ее.

Мина протянула к ней руки, лицо ее было взволнованным. Мадлен дома не было, не было также ни Мукки, ни близняшек, ни Акали.

– Почему ты одна? – удивилась девочка.

– Овид только что уехал. Он хотел попрощаться с тобой, но не мог задерживаться. Мадлен наверху с Нуттой и Лоранс. Она объясняет им, что случилось с Мари Маруа сегодня утром, и я хотела поговорить с тобой об этом без свидетелей. Мирей и ваша учительница не думали, что это может вас напугать, и мы решили вас подготовить. Это по поводу пятна крови на платье Мари.

Чувствуя себя неловко, Эрмина подвела Киону к стулу. Сев на него, она взяла девочку на колени.

– Я знаю, что это, – довольно сухо перебила она Эрмину. – Мама рассказывала мне летом. И потом, я не слепая!

Уже не в первый раз девочка отвечала ей резким, раздраженным тоном. Молодой женщине это не нравилось, но она воздерживалась от нотаций.

– Раз ты все знаешь, закроем эту тему. Мукки также поведал мне о том, что произошло сегодня на уроке рисования. Киона, милая, судя по всему, ты увидела, как Тошан прыгает с парашютом. Прошу тебя, расскажи мне, как это было, хоть что-нибудь, любые детали! Я так беспокоюсь за него!

– Я все придумала, Мина, – вздохнула девочка. – Я закрыла глаза за столом просто потому, что хотела посмеяться над мадемуазель Дамасс. Она часто закрывает глаза, когда ест! А как прыгают с парашютом, ты сама мне объясняла. Думая об этом, я сделала этот рисунок.

– Нутта и Лоранс, а также Мукки уверены, что ты видела их отца и не решаешься сказать нам правду!

Эрмина хотела приласкать свою сестренку, но Киона отстранилась и, еле сдерживая слезы, возразила:

– У Тошана все хорошо. Я ничего не видела! Я стала нормальной с тех пор, как мой отец подарил мне этот кулон. Раньше он принадлежал его прабабушке, Альетте Шарден. Разве я не могу развлекаться, как все, нарисовав птицу с человеческой головой?

– Ладно, я тебе поверю, – нехотя сдалась Эрмина. – У меня остался один маленький вопрос, и ты сможешь пойти наверх переодеться. Ты ведь знаешь наши правила на зимние месяцы? Все в ночных рубашках, тапочках и халатах на ужине, а потом быстро в кровать с правом почитать полчасика.

Киона не сводила глаз с входной двери, опасаясь вторжения Шарлотты в сопровождении ее брата-здоровяка Онезима. Чем больше проходило времени, тем сильнее ее обуревали сомнения. «Имела ли я право прятать немецкого солдата? Но это же не настоящий солдат! Я сердцем почувствовала, что он добрый и очень грустный».

– Милая моя, ты сегодня выглядишь странно, – встревожилась Эрмина. – Мадлен и Мирей подозревают тебя в том, что ты таскаешь у них продукты. Но я не верю, что это ты. У тебя нет никаких причин для этого, но мы должны найти виновного. А если ты действительно замешана в этой истории, скажи мне, я не стану тебя ругать.

Попав в ловушку, Киона расплакалась окончательно.

– Я очень устала, Мина, – пожаловалась она. – И хочу спать. Я замерзла, когда каталась на Базиле.

Эрмина прижала девочку к себе, шепча ей на ухо извинения. Она уже начала забывать, что пришлось пережить ребенку в пансионе, и в очередной раз упрекнула себя за то, что проявила излишнюю настойчивость.

– Скоро станет очень холодно. Выпадет слишком много снега для твоих прогулок на пони. Разумеется, ты устала, моя дорогая. Пойдем, я уложу тебя в кровать и принесу тебе тарелку супа.

Проявляя заботу, она отнесла девочку на второй этаж. Радуясь тому, что так легко вышла из затруднительного положения, Киона промурлыкала:

– Не бойся, моя Мина! Тошан жив. Если бы его не было в живых, я бы знала. И если бы ему грозила опасность, я бы тоже это почувствовала. Я еще чувствую какие-то вещи, меньше, чем раньше, но все же немного.

– О, ты меня успокоила! Спасибо, моя родная!

Киона позволила себя раздеть, помыть и уложить. Она с улыбкой устроилась под толстым розовым одеялом. Лампа у изголовья излучала приятный свет. Чугунная печка мирно гудела.

– Как ты думаешь, Мина, Шарлотта придет сегодня вечером? – неуверенно спросила девочка.

– Думаю, да… Наша Лолотта любит поболтать за чашкой чаю! Она поднимется тебя поцеловать, если ты еще не будешь спать. Сейчас принесу тебе ужин.

Эрмина вышла, легкая и грациозная. Киона с облегчением вздохнула. Она была почти уверена, что Шарлотта не выдаст Людвига, поскольку иначе быть не могло. «Если за мной сегодня пошла именно она и никто другой, значит, так должно было случиться!» Никогда бы Киона не стала показывать крошечное окошко Мадлен и даже своей Мине, и еще меньше Мукки и близняшкам. Только Шарлотта имела право увидеть молодого немца.

«Завтра я все узнаю, – сказала она себе, коснувшись золотого медальона на своей груди. – Завтра».

Тем временем Шарлотта входила в роскошный дом Шарденов. Мадемуазель Дамасс играла на фортепиано в гостиной, и музыка соответствовала мечтательному настроению девушки. Она направилась в кухню, подавляя робкое желание танцевать. Экономка бросила на нее сердитый взгляд и заворчала:

– Где ты так долго бродила? Я уже начала беспокоиться. Киона вернулась час назад. И даже не зашла пожелать мне доброго вечера! Надеюсь, она хорошо закрыла дверь сарая.

– Да, я проверила. У Базиля достаточно воды и сена. Мне нужно с тобой поговорить, Мирей. Но мне бы хотелось, чтобы ты не распространялась на эту тему.

– Боже милосердный! Какие тайны? Хватит меня интриговать, переходи к делу!

– Продукты у тебя действительно таскала Киона, – тихо призналась Шарлотта.

– Да? Но зачем?

– Я взволнована до глубины души! Она хотела приготовить посылку для своей бабушки Одины и тети Аранк. Монтанье сейчас тоже голодают. Малышка объяснила мне, что Тала всегда делилась своими запасами с родней, когда жила на берегу Перибонки. В общем, Киона все организовала. Она прятала все, что ей удавалось стащить, в дровяном сарае на соседней улице. Она также отнесла туда деревянный ящик и упаковочную бумагу. Мне пришлось ей объяснить, что она не сможет донести это в одиночку на почту. К тому же посылка никогда не дойдет до места назначения, поскольку почтальоны в лес не ходят. Завтра же пойду и все принесу обратно. А также расскажу об этом Эрмине, хотя она наверняка сильно расстроится.

Экономка опустилась на табурет.

– Вот, значит, как! Какая добрая девочка! Я даже прослезилась. Она добрее всех нас! Послушай, Шарлотта. Раз эти продукты уже покинули нас, тебе лучше попросить своего брата отвезти тебя в Роберваль и раздать все это нуждающимся в городе. Киону это утешит. В любом случае мадам привезет из своей поездки в Шикутими массу разных вкусностей. Я ее знаю, она достанет все, что ей захочется, даже на черном рынке, как говорят французы!

– Мне бы хотелось услышать мнение Мимины, – ответила Шарлотта.

– Твоей Мимине сейчас не до наших запасов. Овид Лафлер здесь, Овид Лафлер там! Мадам права, что так беспокоится, но ты же видела результат. Она высказала свое мнение о месье учителе, и теперь Эрмина с ней не разговаривает.

Запахло горелым, Мирей вскочила и бросилась к плите.

– Боже милосердный, моя фасоль! Я забыла про бульон! Она пришкварилась ко дну кастрюли!

Экономка засуетилась, пытаясь спасти ужин и стыдясь своей оплошности. Мадемуазель Дамасс продолжала играть какую-то грустную мелодию, и Шарлотта погрузилась в сладостную задумчивость. Она снова увидела детскую улыбку Людвига, когда они выкурили последнюю сигарету, сидя рядышком на соломенной подстилке. Им удалось понять друг друга, смешивая французский и английский язык. «У себя на родине он работает столяром. Он показал на мыло и жестами изобразил, как умывается, растопив немного снега на спиртовке, которую принесла ему Киона. Ох уж эта Киона! Маленькая скрытница. Настоящая мышка, снующая повсюду, не привлекая нашего внимания».

– Чему это ты улыбаешься? – проворчала Мирей. – Словно увидала младенца Иисуса в пеленках. Помоги мне лучше накрыть на стол.

– Я думала о Кионе. Она пообещала мне больше ничего не брать.

Шарлотта оживленно носила тарелки. Людвиг был красивым, его голос – низким и мягким. Он был немцем, но это уже не имело никакого значения. «Завтра вечером я отведу его на мельницу Уэлле. Там он будет в большей безопасности… Завтра вечером я снова его увижу. Завтра!»

Глава 12
Миссия Лоры

Валь-Жальбер, понедельник, 14 декабря 1942 года

Лора, Луи и Жослин наконец вернулись. Они ускорили свой отъезд из Шикутими, не дав четкого объяснения. Все собрались в гостиной, под искрящимся светом люстры с хрустальными подвесками.

– Это такое счастье гулять по настоящему городу! – воскликнула Лора, усаживаясь на софу и удовлетворенно оглядывая внимательно слушающую аудиторию. – Дефицит товаров там ощущается гораздо меньше, особенно если раздобыть нужные адреса. Война войной, но Рождество мы встретим достойно! Не правда ли, Луи, сокровище мое?

Сокровище кисло улыбнулось. Ребенок умирал от скуки в окружении своих родителей и мечтал лишь об одном – скорее вернуться к своей обычной жизни, урокам мадемуазель Дамасс, к игре в шарики с Мукки и, конечно, чудесному обществу Кионы. С тех пор как он узнал об их родственной связи, он постоянно называл ее своей дорогой сестренкой, что выводило из себя Лору.

– Что касается меня, я очень рад, что наконец-то вернулся домой, – вздохнул Жослин. – Там я ходил в десять раз больше, чем здесь! Не знаю, сколько раз истоптал улицу Расин вдоль и поперек! Никогда я еще не видел столько витрин и не посещал столько магазинов. Некоторые наши покупки прибудут поездом, так что можете себе представить, какие безрассудства совершала моя супруга!

Это рассмешило Лору, сияющую в своем новом платье из красного бархата с плечиками по парижской моде. Ее припудренное лицо обрамляли очень короткие локоны, по-прежнему ее любимого платинового цвета.

– Я постриглась у известной парикмахерши и снова покрасилась. Этого хватит, по крайней мере, на полгода. А мое платье: согласитесь, что оно божественно! Я нашла его в большом магазине Пьера Абраама, на улице Расина, разумеется. Жоссу был нужен новый костюм, и я потащила его к Лафламму. Это шикарный магазин с огромным ассортиментом! Во время примерок месье ворчал, но я попросила его потерпеть ради меня. Представляете, каждый вечер мы ходили в «Кафе де Пари» пропустить по рюмочке хереса! Ах, Париж…

Эрмина сдержала улыбку. Ей было забавно и одновременно грустно. Она согласилась прийти попривествовать своих родителей. Она даже решила помириться с матерью сегодня вечером – на десять дней раньше предусмотренного срока, о чем Лора не догадывалась. Ее окружали дети: Лоранс и Мари-Нутта в полосатых платьях, с заплетенными в косы волосами, Мукки в твидовом костюме и белой рубашке.

Киона, в своем индейском одеянии, сразу же бросилась к отцу. Жослин поднял ее на руки и расцеловал.

– Папа, – с радостным смехом сказала она. – Я хорошо себя вела, у меня отличные оценки по всем предметам, и я слушаюсь Мину!

– Я горжусь тобой, доченька! С каждым днем все больше и больше!

Шарлотта тоже присутствовала при этой встрече. Ее пышную грудь обтягивал пуловер из тонкой шерсти, осиную талию подчеркивал ремешок, а широкая юбка из коричневого сукна открывала икры в шелковых чулках.

– Ты само очарование! – сказал Жослин, окидывая ее взглядом с головы до ног. – Ты просто вся светишься, Шарлотта!

– Спасибо за комплимент, папа Жосс!

Она робко поцеловала его в щеку. Акали держалась в стороне из скромности, а также чтобы в очередной раз полюбоваться красотой большой гостиной, которой она никак не могла насытиться. Мадлен только что сказала ей на ушко, что очень скоро Лора попросит своего соседа Онезима Лапуэнта срубить в лесу елку.

– Ты увидишь, как это будет красиво! У мадам Лоры есть две коробки с блестящими украшениями и серебристыми гирляндами. Она также развешивает на рождественской елке маленькие разноцветные лампочки.

Предвкушение такого чуда погружало в мечтательность бывшую маленькую пансионерку. Она каждый вечер благодарила Бога, которому поклонялась Мадлен и которого теперь она сама обожала.

– Вот чай, мадам, – сообщила Мирей, раскрасневшаяся от возбуждения. – И яблочный пирог, и оладьи! Я так рада, что вы вернулись, мадам! В доме слишком тихо без вас! Никто не отправлял меня на кухню… Мне было не по себе!

– О, Мирей, какие глупости ты иногда говоришь! – жеманно прыснула со смеху ее хозяйка. – Ты жалуешься на мои срывы настроения, но, когда я уезжаю, тебе тоже не нравится.

Несмотря на это замечание, Лора с экономкой обменялись понимающими взглядами.

– А где мадемуазель Андреа? – спросил Жослин, устроившийся в своем кожаном кресле с Кионой на коленях.

– Мадемуазель Дамасс повела Мари Маруа домой, – поспешила ответить Мирей. – Так уже несколько дней. У бедняги Жозефа болит левая нога и спина. Он целую неделю никуда не выходит.

– Жосс, нужно будет его навестить. Ему, должно быть, совсем тоскливо! – воскликнула Лора. – Что ж, теперь, когда мы все в сборе, я хочу вам кое-что сказать. Успокойтесь, ничего серьезного. В поезде у меня было достаточно времени, чтобы обдумать встречу Рождества. Я испытала такое облегчение, когда смогла достать все, что хотела, у «Ганона и братьев»! Боже мой, даже в эти тяжелые времена в этом магазине есть все, о чем только можно мечтать! Мирей, у меня есть копченый лосось, белый сахарный песок и даже консервированная спаржа – дорогущий французский продукт. Ты снова сможешь продемонстрировать свой кулинарный талант, а дети помогут. Тебе известно, что в последнее время меня привлекает все английское? Я купила кекс, да, уже готовый кекс, ароматизированный специями, с добавлением сухофруктов, цукатов, вишни и изюма.

– До войны я тоже такое пекла, – оскорбилась Мирей.

– Не совсем такое. Этот кекс, который привозят из Лондона в жестяных коробках, нужно покрыть слоем марципана, и я сумела его раздобыть! После этого его заливают сахарной глазурью, которая готовится из яичных белков и сахарного песка. В итоге он становится похож на свежевыпавший снег и его украшают маленькими фигурками и сахарными жемчужинами. Вы увидите это завтра, дети! Я так счастлива, что смогу представить настоящий рождественский кекс своим гостям!

– Каким гостям, мама? – удивилась Эрмина. – Нас и без того много! Двенадцать человек вместе с Мирей и детьми…

– О, я смотрю, ты снова со мной разговариваешь! Да это просто маленькое чудо, – насмешливо произнесла ее мать. – Ты больше не сердишься?

– Соблюдаю рождественское перемирие раньше срока, – с лукавой улыбкой ответила Эрмина. – Нужно же подать пример! Я вместо папы слушала радио и узнала, что ситуация в Европе продолжает ухудшаться. Во Франции немцы оккупировали свободную зону в прошлом месяце.

– Да, увы! – подтвердил Жослин. – Это не сулит ничего хорошего.

– Что такое свободная зона? – спросила Киона.

– Это очень сложно для ребенка твоего возраста, – ответил он. – Как тебе вкратце объяснить? Немцы захватили часть Франции, включая столицу Париж. Но, по договоренности с правительством Виши, возглавляемым маршалом Петеном, они оставили свободной одну зону, где все осталось так, как до войны. Там была линия границы, которая, полагаю, охранялась патрулями. А теперь вся страна оккупирована нашими врагами, немцами. Понимаешь?

– Кажется, да, папа, – ответила девочка, бросив взгляд в сторону Шарлотты, щеки которой порозовели.

– Больше ни слова о войне! – запротестовала Лора. – Что касается меня, то я почтила память наших дорогих усопших. Я ходила в собор Сен-Франсуа-Ксавье, зажгла четыре свечки за упокой нашей Бетти, покинувшей нас уже два года назад, Армана, Симона и Талы.

– Спасибо за мою тетю, мадам, – прошептала Мадлен.

Жослин сильнее прижал к себе Киону. Девочка растроганно ему улыбнулась.

– Ах, этот собор, какое красивое сооружение! – продолжала Лора. – Я восхищалась им в каждый свой приезд, но ни разу не заходила внутрь. Мы выбрали прекрасное время, правда, Жосс? Солнце уже садилось и золотило белые камни на фронтоне и его величественные скульптуры. Я ощутила себя совсем маленькой, любуясь двумя высокими колокольнями, вырисовывающимися на сиреневом небе.

– Мама, да ты стала поэтом! – с улыбкой воскликнула Эрмина.

– Смейся-смейся, вредная дочь! Можешь спросить у своего отца! При одном взгляде на этот собор я почти потеряла рассудок, а уж когда оказалась внутри… Я ощутила странное волнение, словно попала в действительно священное место, где божественное присутствие было очевидным. Свет казался сверхъестественным, витражи купола сияли, и все эти колонны нежно-желтого цвета тоже переливались. Кто-то играл на органе, и это было потрясающе! Ах, моя дорогая, если бы однажды ты смогла там спеть, как было бы чудесно! Я поговорила о тебе со священником, которого мы с Жоссом встретили. Исключительно образованный мужчина! Он прочел нам настоящую лекцию по истории.

– Без которой я бы прекрасно обошелся, – проворчал Жослин. – У меня болели ноги, и мне не терпелось вернуться в отель.

– Ты ничего не понимаешь, Жосс, – сказала Лора раздраженно, подкатив глаза. – Это было очень интересно, и детям пошло бы на пользу. Я узнала, что первый собор, построенный в 1878 году, сгорел в 1912-м. Второй, сооруженный на том же месте и торжественно открытый в 1915 году, также сгорел четыре года спустя. Слава богу, нынешнее здание собора, законченное в 20-х годах, не было разрушено огнем. Этот священник также говорил о стиле. Жосс, ты не помнишь, какой это архитектурный стиль?

– Помесь романского стиля и итальянского Возрождения – нечто очень классическое, – ответил тот без энтузиазма.

– Существует одна трогательная история по поводу фресок на куполе, действительно потрясающих. В результате несчастного случая у художника, работавшего над ними, парализовало обе ноги. Каждое утро его приходилось поднимать наверх при помощи специального приспособления, чтобы он мог закончить работу! У меня прямо мурашки по телу пробежали. Потом этот любезный священник показал мне надпись на латинском языке, выгравированную на арке над алтарем, и перевел ее: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас». И тут меня словно озарило! Мне пришла в голову гениальная мысль. Предупреждаю вас, вы все будете в этом участвовать!

– Какой же ты диктатор в юбке, мама! – пошутила Эрмина. – Мы слушаем тебя, но, надеюсь, ты не собираешься везти нас в Шикутими?

– Конечно нет, – ответила Лора. – Речь идет о проекте, который не может вам не понравиться. Мы много страдали в этом году – в этом печальном и долгом 1942 году, – оплакивая наших друзей, тревожась о Тошане, моем любимом зяте. Я интуитивно почувствовала, что нужно завершить этот год весело, красивой мечтой. Поэтому я решила создать живые рождественские ясли. Так делают на юге Европы. Это будет так интересно!

Несмотря на свой энтузиазм, она натолкнулась на всеобщее непонимание. Лишь Жослин и Луи казались безучастными, явно смирившись с безумной идеей Лоры.

– О чем идет речь, мадам? – поинтересовалась Мадлен.

– Ты же такая набожная, должна бы знать! – упрекнула ее та. – Слова говорят сами за себя. В яслях есть осел, вол, овцы, Иосиф и Мария, маленький Иисус, не стоит забывать и о волхвах. Я уже распределила роли! Базиль будет ослом. Корова Эжени сойдет за вола. Овец нарисует на картоне и раскрасит Лоранс, а потом наклеит сверху шерсть. На чердаке валяется старый матрас. Мы вскроем его и вытащим содержимое.

Придя в восторг от предстоящего развлечения, девочки-близняшки захлопали в ладоши и засмеялись.

– Бабушка, какая хорошая идея! – воодушевился Мукки. – А кто будет Жозефом?

– Ты, мой мальчик, – ответила Лора. – В ближайшие дни я сошью для вас наряды. Если Мадлен и Шарлотта захотят мне помочь, я не откажусь.

– О да, мадам, я буду работать даже по вечерам! – загорелась индианка. – Ваши живые ясли должны удасться на славу.

Не думая противиться своей матери, Эрмина задала смущающий ее вопрос:

– Мама, ты же не собираешься привести пони и корову Жозефа в гостиную?! Где ты собираешься ставить свои декорации, когда так холодно на улице?

– Именно это я ей и сказал, – вмешался Жослин. – Но твоя мать утверждает, что нашла решение.

– Именно так, – сказала Лора, встав и положив руки на бедра.

Подняв голову, она принялась кружиться в своем красном с переливами платье, старательно держа осанку.

– Какая же вы красивая, мадам! – не выдержала Акали.

– Спасибо, моя девочка! Надеюсь оставаться такой же красивой до ста лет!

Эта шутка заставила всех улыбнуться. Эрмине самой захотелось обнять мать и вдохнуть ее аромат. Эта женщина была непредсказуемой, часто невыносимой, но бесконечно обворожительной и трогательной.

– Да, у меня есть решение, – повторила Лора. – Замечательное решение! Мне понадобится Онезим, но я ему, естественно, заплачу. Он проложит дорогу своим грузовиком до руин мельницы Уэлле. Если понадобится, мы отвезем туда солому и фонари. Только представьте себе: перед ужином мы отправимся туда процессией и персонажи займут свои места! Эрмина споет одну или две рождественские песни, а затем мы вернемся сюда, к вкусной трапезе! Это станет нашей рождественской мессой. А в церковь мы сможем пойти на следующий день.

– Конечно, бабушка! – восторженно закричал Мукки. – А Мария, кто будет играть Марию? Надеюсь, не одна из моих сестер: это было бы странно.

– На эту роль прекрасно подходит Мари Маруа, – ответила Лора. – Она самая послушная и серьезная из вас всех.

Шарлотта побледнела. Ей пришлось спрятать дрожащие руки в складках юбки. Киона пристально смотрела на нее, словно призывая к действию.

– Думаю, с этим могут возникнуть проблемы, мама Лора, – наконец произнесла девушка. – Мельница Уэлле старой постройки, и крыша наполовину обрушилась[47]47
  Фундамент этой мельницы еще виден сегодня; она считается самым старым строением Валь-Жальбера, датирующимся примерно 1868 г. Название происходит от фамилии первого владельца Франсуа-Ксавье Уэлле. (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Внутри проросли кустарники. Я ходила туда осенью во время прогулки. Дети могут там пораниться. Если вы хотите устроить приятную прогулку перед ужином, почему бы не установить эти ясли в одном из ангаров завода? Там металлические конструкции и вполне безопасно.