Текст книги "Темный лорд. Заклятье волка"

Глава тридцать четвертая
Дом смерти

Луис вошел в собор. Ночь была темная, горели свечи, заставляя золото на алтаре сверкать еще ярче, обращая воздух в расплавленный янтарь, а колонны – в переливающиеся стволы волшебных деревьев.

Ковер из мертвецов, мужчин, женщин и детей расстелился по полу. Между ними ходили монахи, по-видимому врачи из больницы.

– Живые есть? – спросил он.

– Ни одного, – ответил монах.

– И здесь никого. – Монахи продолжали искать спасшихся.

Луис вздохнул и коснулся руки купца, который лежал, обращенный лицом к алтарю, нелепо яркий в желтом шелковом наряде. Тело совсем окоченело. Луис сел на скамью. Его разум оцепенел перед этой картиной массовой гибели.

– У тебя есть объяснения?

Это спросил капитан почтовой службы, худой человек с лицом злой крысы.

– Это же вы служба безопасности, вы и объясните. – Он ответил не думая, долгое расследование превратило агрессию по отношению к византийским чиновникам и офицерам в привычку.

– Ты назначен специально для того, чтобы защищать империю от козней чародеев. И судя по тому, что я сейчас вижу перед собой, ты не очень-то справляешься с работой.

Луису было стыдно ругаться с капитаном перед лицом стольких мертвецов, однако он не позволит этому негодяю переложить на него вину за случившееся. Он лихорадочно соображал, как убедить всех, будто он предупреждал о грозящей опасности. Он перекрестился. В кого он превращается? «Думай о погибших, Луис, о том, как такое могло произойти, а не о собственной шкуре».

Рука наткнулась на что-то в кармане. Он понял, что так и не выбросил языческий амулет.

– Это же твоя работа – находить объяснение, – продолжал капитан. – Начальник священных покоев вот-вот прибудет сюда, и на твоем месте я бы уже подготовил ответы, потому что он захочет услышать твое мнение. Ну а лично я хочу знать, что ты делал в лагере варягов на прошлой неделе.

– Я рассмотрю все возможные версии, – заявил Луис, окидывая капитана суровым взглядом, как будто говоря, что тот будет первым, кого он захочет допросить, – но для начала займемся насущным делом.

Обвинения Стилианы, то, что он услышал на холме за городом, даже собственные слова начальника покоев при их первой встрече, велевшего ему оберегать «больших людей», – все это указывало на одно. Какое-то чародейство имело место, и начальник священных покоев – или же кто-то очень близкий ему – не в силах его прекратить.

Луис прошел между телами. Столько народу одним махом. А вдруг это случилось в результате какого-то природного феномена? Беда произошла в доме Господа, может, верующие вызвали его гнев? Ведь никакая дьявольская сила не смогла бы проявить себя здесь.

Мертвые лица глядели на него, словно обвиняющая толпа. Он не смог понять, что происходит, не смог даже нащупать ниточку к разгадке, и вот какова цена. Луис чувствовал себя совершенно неспособным к порученной работе. Очевидно, что здесь действуют куда более могучие силы, чем те, с какими он сталкивался за время расследования и изучения. Ему придется дать какое-то объяснение, но какое?

Затрубили рога, забили барабаны, герольды прокричали: «Именем императора, всем встать, начальник священных покоев Карас!»

Луис перекрестился и невольно опустился на колени, чтобы помолиться.

– Господи, защити меня. Господи, пошли мне озарение. Спаси Беатрис, спаси жителей этого города!

В церковь вошли три отряда солдат в синих плащах официи начальника священных покоев, выстроились рядом с покойниками, за ними вошли громадные евнухи с золотыми хлыстами, которых Луис видел в первый день знакомства с препозитом. Наконец явился сам начальник священных покоев с сапфировой диадемой на голове, облаченный в церемониальный нагрудник, короткий синий плащ и юбку из кожаных полос. За поясом у него был великолепный меч, в руке он сжимал черную трость, отделанную слоновой костью. Мысль, которую он хотел донести до народа, была ясна. Городу угрожает опасность, и власти готовы защитить народ.

Луис упал ниц, сосредоточив взгляд на плитках пола. Он услышал высокий голос, задающий вопросы капитану почтовой службы.

– Когда?

– Нас подняли по тревоге час назад, препозит.

– Я спросил когда.

– Мы полагаем, что пару часов назад.

– Выжившие есть?

– Один. Его отнесли в больницу.

– Ты не подумал, что его необходимо допросить?

– Он пока без сознания, господин.

– Вели врачам привести его в чувство. Если они не смогут, то ответят лично мне.

Луис понял, что его бьет дрожь.

– Схоластик?..

Луис поднял голову. Начальник священных покоев указывал на него тростью.

– Да, господин?

– Встань.

Луис сделал, как было велено. Начальник священных покоев показался ему худее, чем он запомнил, лицо его было белым от пудры. Солдаты стояли, внимая ему. Это были вышколенные воины, однако они волновались, переступали с ноги на ногу, а в глазах их читался страх и недоумение.

– Каков твой вердикт?

Луис не знал, что сказать. Понятия не имел. Не может же он открыто обвинить в преступлении второго человека в государстве, но все же он должен что-то ответить начальнику священных покоев.

– В ходе расследования, – начал он, – мною было доподлинно установлено, что адепты дьявола действуют в городе, и это необходимо прекратить как можно скорее. Северяне поклоняются демонам. И это могло стать причиной произошедшего в храме.

– Северяне? Необходимо истребить их, – сказал начальник священных покоев. Евнух был потрясен до глубины души. Он то и дело облизывал губы, его взгляд блуждал по церкви.

– Я не сказал, что это были наемные варяги, – продолжал Луис, – другие северяне. – Варяги тоже язычники, это правда, но Луис вовсе не хотел, чтобы на его руках была кровь невиновных.

– Какие «другие»?

– Мне еще предстоит установить их личности, – сказал Луис. – Я пока…

Начальник священных покоев нацелил на него палец.

– Время пустой болтовни прошло. Я читаю в душах людей и вижу тебя насквозь. Я тебе не пес, схоластик, чтобы ты мог бросить мне кость и отвернуться.

Луис снова поклонился. Настало время показать, что он значительно продвинулся в расследовании, что его следует воспринимать всерьез.

– Мне необходимо поговорить с человеком-волком, – заявил Луис.

Начальник священных покоев даже бровью не повел.

– Я думал, он будет первым, кого ты допросишь. – Он притворился, будто никогда и не пытался скрыть существование волкодлака, а Луис счел за лучшее не упоминать об этом.

– Он сбежал раньше, чем я успел встретиться с ним.

– И как, по-твоему, разговор с ним поможет делу?

– Существует одна легенда, которую его сородичи считают истинной, о грядущей гибели всех их богов. Они полагают, что все произойдет именно здесь. Есть колодец, источник, за глоток мудрости из которого их бог отдал глаз. Источник дарует способность предвидеть будущее, однако требует за это дорогой платы. Бог явится сюда в образе человека, чтобы погибнуть.

– Арабы тоже утверждают, что одноглазый человек явится объявить о конце света. – Карас как будто на мгновение погрузился в свои мысли. – В мире столько легенд, столько…

– Я сверился с текстом Откровения и нашел… – Луис подыскал подходящее слово, – … соответствия.

Начальник священных покоев перекрестился.

– В таком случае мы бессильны. Однако мы обязаны признать обратное и действовать. Этот северный демон, как он собирается здесь умереть?

– От зубов волка.

– Что? Какого еще волка? – Начальник священных покоев рванулся к Луису, и тому на миг показалось, что он хочет ударить его тростью.

– Не знаю. Но появился же человек-волк. Небо почернело. У северян есть легенда о том, как волк пожрет солнце.

Препозит смотрел на мертвые тела. Пот стекал по его лицу, оставляя на напудренном лице влажные дорожки.

– Ты хочешь сказать, что та ложь, в которую они верят, на самом деле правда?

– Нет. Я хочу сказать, что они сделались проводниками демонов. Их боги явно демоны, притворившиеся богами. Нам необходимо отыскать чародея, призвавшего их, и истребить его.

– Ступай, найди того, кто выжил в соборе, – велел начальник священных покоев, – расспроси его о том, что здесь произошло. Мне надоело содержать в роскоши тебя и твою потаскуху, не получая никакой пользы. Через неделю представишь мне объяснения и результаты своей работы, или же отправишься в Нумеру, а она вернется к отцу.

Луис поклонился.

– Могу я поискать в Нумере человека-волка? У меня имеются доказательства, что он способен пролить свет на происходящее.

– Нет! Ты уже чуть не завалил все дело, правильно я сомневался, что тебе можно доверить такую важную работу.

– Необходимо уничтожить уличных магов, чтобы наверняка обезопасить себя, – сказал капитан почтовой службы.

– Нет! – выкрикнул Луис.

– Время полумер прошло, – заявил начальник священных покоев. – Приступайте, и как можно быстрее. А ты не смотри на меня так, схоластик. Это ты виноват. Если бы ты работал лучше, ничего этого вовсе не случилось бы.

Капитан поклонился.

– Мы приступаем незамедлительно. Позволь моим людям найти в Нумере человека-волка. Я смогу отрядить сорок воинов, не пройдет и часа…

– Забудь о нем, – сказал начальник священных покоев. – Ты и без того уже потратил много времени даром. Ну, схоластик, исполняй мой приказ, ищи выжившего в соборе. Всем остальным привести в порядок церковь. Тела похоронить или сбросить в море до завтрашнего вечера. Если можно назвать это вечером.

Луис поклонился, и начальник священных покоев стремительно вышел из огромного собора, а его воины последовали за ним, громыхая доспехами.

Глава тридцать пятая
Луна на воде

– Ты сказала, что я могу прийти сюда в этот час, если возникнет нужда.

Беатрис с большой осторожностью опустилась на колени в маленькой часовне. Ей было так жарко, она ощущала себя такой громоздкой, она так устала носить ребенка. Ей просто не терпелось родить его, чтобы снова обрести способность ходить без одышки. С момента приезда в Константинополь все было для нее таким новым и трудным, не оставалось даже свободной минуты, чтобы осознать опасность, какой она подвергается из-за беременности. Многие женщины погибали во время родов. Во дворце были лучшие медики, но женщины все равно погибали постоянно. Она не задумывалась об этом. Она так переволновалась из-за Аземара, что вовсе не думала о себе.

Часовня госпожи Стилианы была местом, запретным для остальных, однако Беатрис стражники впустили.

Госпожа опустилась рядом с ней на колени перед уставленным свечами алтарем с изображением молящегося Христа.

– Чего именно ты хочешь?

Беатрис была вовсе не глупа, она прекрасно сознавала, что, обращаясь за помощью к этой женщине за спиной у Луиса, она сильно рискует. Госпожа Стилиана упоминала, что и сама «немного» знакома с магией и языческими культами, и Беатрис поняла, что это завуалированное предложение поговорить обо всем этом подробнее.

– Мой муж перегружен работой.

– И это неудивительно. Со стороны наш двор может показаться тихим озером, однако здесь столько опасных подводных течений.

– Именно так. И появилось еще одно.

Можно ли довериться Стилиане? Больше ей все равно не к кому обратиться. К святым отцам? Но здешние священники такие странные, они не понимают ее языка, кроме того, когда-то камеристка водила Беатрис в церковь едва ли не силком. Ее инстинктивно тянуло исповедоваться не святым отцам, а другим женщинам.

– Какое же?

– Пришел человек, который ищет нас.

– Вы под моей защитой, и здесь, во дворце, никто вас не тронет.

– Мне просто необходим твой совет. Твой муж ведь изучал разных демонов.

– Перед смертью он даже написал о них книгу.

– Демон может явиться к нам из ада и ходить по земле в облике человека?

– Демоны способны на многое. Думаю, и такое вполне возможно.

– Мне снятся сны. Всегда снилось, что кто-то ищет меня. Во сне он волк, но в то же время и человек.

– Наполовину человек, наполовину волк?

– Нет, не совсем там. Он является в образе волка, но во сне я знаю, что он человек, или же он приходит как человек, однако по яростному блеску в глазах я понимаю, что передо мной волк.

– Это и есть новое течение?

– Нет. В город приехал друг моего мужа, чтобы предостеречь нас: за нами послали убийцу. Этот друг попал в ужасную тюрьму. Я никогда до сих пор не встречалась с ним, однако я его знаю. Это он, человек из моих снов. Он волк и человек одновременно.

– Твой муж по праву квестора, ведущего расследование, выпустил ученого Аземара из тюрьмы. Не в моей власти вернуть его обратно.

– Так это ты бросила его в темницу?

– Да.

– Но зачем?

– «Зачем» – это не тот вопрос, который чужестранцы могут задавать придворным дамам. – Ее лицо в свете свечей посуровело.

– Ты сердишься из-за того, что его отпустили?

И снова госпожа ничего не ответила. Беатрис придется открыться ей.

– Я бежала из дома, спасаясь от него. У меня была лихорадка, едва не стоившая мне жизни, и в горячке я видела его, мне снились кошмары. Я боюсь, что Луис, изучая все эти магические ритуалы, мог случайно призвать его сюда.

– Когда смотришь в бездну, бездна в ответ смотрит на тебя, – заметила Стилиана.

– Воистину, – отозвалась Беатрис, – значит, вполне вероятно, что ад распознал в Луисе своего врага и пытается ему помешать?

– Насколько я поняла, этот Аземар друг твоего мужа. До сих пор он не сделал ничего, что могло бы вам повредить.

– Как утверждала моя камеристка, демонам нет нужды торопиться.

Стилиана на секунду задумалась.

– Сначала мне показалось, что брат поручил работу твоему мужу только по политическим соображениям.

– В каком смысле?

– Он чужестранец, человек со стороны. Здесь такому человеку очень трудно добиться какого-либо успеха. Госпожа Беатрис, жизни твоей угрожает множество опасностей, поэтому одной больше или меньше – уже неважно.

– Я не понимаю тебя, госпожа.

– Я доверюсь тебе, но если ты предашь меня – хотя бы расскажешь мужу, – то не доживешь до следующего рассвета, пусть даже солнце скрыто этими черными небесами.

– Мне можно доверять.

– Меня весьма заинтриговало то, что брат выбрал именно твоего мужа. И показалось весьма примечательным появление этого человека, которого ты считаешь волком.

– Он тоже работает на твоего брата?

– В мире существуют связи посильнее денежных или родственных.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Этот волк очень важен для моего брата. Когда мы были еще детьми, он часто говорил о нем. Может быть, между моим братом и твоим человеком-волком существует магическая связь?

– Разве такое возможно?

– В том-то и вопрос. Похоже, все ниточки тянутся к тебе, и было бы неплохо задать тебе несколько вопросов, узнать, почему этот человек терзает тебя во сне.

– Я охотно отвечу на любые вопросы.

– Это не так просто, хотя, если ты согласишься, сделать это можно сегодня ночью.

– Сделать что?

– В какого Бога ты веришь?

– Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. Верую и в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного…

Стилиана взмахнула рукой.

– Не надо излагать мне символ веры. В общем, в Отца, Сына и Святого духа?

– Да.

– Можешь ли ты поверить, что Богу поклонялись точно так же за много лет до рождения Христа?

– Нет, потому что Христос родился тысячу лет назад. Ему не могли поклоняться так же до его рождения.

– Возможно, в Библии всего лишь пересказана куда более древняя история. Не столько о людях и событиях – о том, как Пилат отправил Иисуса на смерть, – но об изначальной природе вечного Бога. О том, что божественная природа тройственна, о том, что Бог вынужден страдать, чтобы обрести свою силу.

– Я не философ, госпожа.

Госпожа Стилиана насмешливо приподняла бровь.

– Однако же ты понимаешь, что слышишь сейчас богохульные речи?

Беатрис опустила голову.

– Я всего лишь хочу понять, отчего мне делается так страшно, когда я смотрю на спасенного мужем человека.

Госпожа Стилиана коснулась руки Беатрис.

– Мне хочется тебе помочь. Я уже пыталась понять, кто этот человек. И я тоже видела, как он идет сюда. Я нисколько не удивлена тому, что он снова на свободе. Тюрьма всего лишь дала нам отсрочку. Что же делать? Что делать?

– Как ты видела, что он идет? Во сне?

– Можно сказать и так. Сны можно выбирать, если обладаешь знанием. Меня, дитя из трущоб, привели во дворец, когда мне было три года. Меня воспитывали, как полагается, в христианской вере. Но здесь знакомы и с другими верованиями, с другими путями. Мой брат позаботился, чтобы меня приняла на воспитание одна знатная семья, но возможно, что начальник священных покоев, вольный решать чужие судьбы, не волен в самом себе. Меня приняло одно из старейших семейств в городе. Они были христиане. Слуги, которые из поколения в поколение жили с ними, происходили из Египта и тайно сохраняли старинные традиции. И меня научили понимать все то, чему научила бы меня мать, останься она жива.

– Твоя мать была колдуньей?

– Это вряд ли. Судя по тому, что мне рассказывали, она была обычная женщина. Придерживалась старой веры, правда, обладала даром ясновидения. До меня доходили разные слухи о нашей семье. Когда я подросла, служанка отвела меня в холмы и там, при свете месяца, научила обрядам, каких я никогда не узнала бы от приемных родителей.

Беатрис перекрестилась.

– Так значит, это ты заключила союз с дьяволом?

– Нет. Я верю в Христа, который умер за наши грехи, просто я знаю, что Бог не может ограничиваться одной сущностью, одним воплощением. И еще я знаю, что он бродит в образе Гекаты, богини ворот, зажав в руке луну вместо фонаря, и освещает путь в земли мертвых, освещает путь из земель мертвых.

Беатрис хотела встать, однако Стилиана жестом удержала ее.

– Вспомни, как я предостерегала тебя, госпожа Беатрис. Это все не шутки. Черное небо, гибель людей – все это никак не связано со мной. Я всего лишь предчувствовала беду. Наверняка у твоего отца при дворе были гадатели и ясновидящие, развлекавшие вас. Можешь считать меня одной из них. Я видела, как приближается тот человек, еще до того, как он появился. Я приказала схватить его и допросить, я сама ходила к нему. Я пыталась провести обряд, чтобы увидеть будущее, но так и не смогла ничего увидеть. Вокруг него я видела только смерть, и, как и ты, была до смерти перепугана сама.

– Тогда почему ты не убила его?

– Потому что его защищает могущественный бог, или же демон. И каждый, кто попытается пойти против него, подвергнет себя чудовищной опасности. Все было неясно, видение было неясным. Я бросила волка в темницу, чтобы у меня было время подумать. Твой муж выпустил его. И это только подтвердило мои опасения. Кто-то его защищает.

– Кто же?

– Это можно узнать. Хотя бы попытаться.

– Каким образом?

– Позволь мне провести обряд в твоем присутствии. Давай вместе войдем в твои сны. Я отправлюсь с тобой. Я увижу то, что видишь ты.

– Это же ворожба!

– Считай, что это такая молитва. Я не прошу тебя молиться дьяволу или темной богине. Молись Христу. Проси его указать тебе путь. Сделай это вместе со мной сегодня ночью, когда скрытая в тучах луна станет полной, и лабиринт, ведущий нас к истине, окажется залит ярким светом, который не в силах заслонить никакие облака. Тогда мы сможем найти путь и понять сущность этого страшного человека. Мы сможем вместе попасть в небесные сады, где Христос является в столь разных обличиях.

– Но я рискую погубить свою душу.

– Ничего подобного. Разве ты сможешь отправиться туда, если Христос не пожелает? Разве ты сможешь предстать перед лицом Создателя, если он тебя не призовет? Пойдем, моя дорогая, верь в Бога.

Беатрис подумала о человеке, оставшемся в ее комнате. Муж называет его своим другом, однако она помнила ту плотоядную улыбку, игравшую на его лице во сне, те чудовищные кошмары, преследовавшие ее во время болезни, тот странный знак, который как будто крался, припадая к земле, и завывал в ее сердце.

– Я пойду с тобой, – решила она.

– Тогда вперед.

Госпожа Стилиана протянула руку, помогая Беатрис подняться с колен, вывела ее из часовни и увлекла за собой по коридору. Они миновали стражника и повернули налево, пошли новыми коридорами, стены которых украшали лесные пейзажи. Коридоры были пустынны. В любом другом месте дворца за тобой наблюдало множество глаз. Однако в покоях госпожи Стилианы не было никого.

В конце концов они оказались в самом невзрачном коридоре, где перед дверью стоял стражник. Стилиана просто подняла палец и указала на дверь. Стражник вышел и закрыл ее за собой. По порыву холодного ветра Беатрис догадалась, что эта дверь ведет на улицу. На крючках в стене висело три темных плаща. Стилиана дала один Беатрис, другой надела сама, накинув на голову капюшон.

– Придется немного подождать, – сказала Стилиана.

– С радостью, – отозвалась Беатрис, приваливаясь к стене и силясь перевести дух. – А чего мы ждем? – спросила она.

– Наш транспорт, – сказала Стилиана.

– Я не смогу ехать верхом.

– Это лодка, а не лошадь.

Женщины ждали в молчании. Уже скоро дверь снова отворилась, стражник вернулся и, ничего не сказав, занял свой пост. Стилиана вышла в дверь, Беатрис двинулась за ней.

Длинные отсыревшие мостки вели к воротам. Ночь была темная, а у них с собой была только маленькая лампа. Однако уши и нос Беатрис подсказали ей, где они находятся – на берегу моря. Женщины подошли к воротам. Засов разбух, и Стилиане пришлось потрудиться, чтобы отодвинуть его. Беатрис не могла даже представить, какую тайну так старательно оберегает придворная дама, что сама, словно простой стражник, дергает засов на воротах.

Когда ворота распахнулись, Стилиана указала в сторону от дворца. Беатрис всмотрелась в темноту. В ночи висело два огня. Маленький огонек двигался. Глаза Беатрис не сразу привыкли к темноте, но потом она поняла, что этот огонь горит на обещанной лодке. Они двинулись к узкой полоске песка. Когда они проходили через ворота, Стилиана поклонилась на три стороны.

Беатрис сильно обеспокоил этот жест, явно имеющий отношение к языческим обрядам, однако она уже приняла решение: назад она не повернет. Если бы Стилиана желала ей зла или помышляла убить, она не стала бы так утруждаться. Беатрис ощутила, как ребенок в утробе шевельнулся. Она прижала руку к животу.

– Еще рано, детка. Подожди, пока мы завершим то, что должны.

Лодка оказалась маленькая, обычная рыбацкая, хотя добротная и крепкая. В ней сидели мужчина средних лет и мальчик-подросток, судя по одежде, рабы, и оба очень смуглые.

– Мы сможем переправиться?

– Маяк прекрасно видно, и от дворцовых окон падает столько света, что вернуться обратно будет не трудно. Мы сможем.

Мальчик помог женщинам сойти в лодку, мужчина взялся за весла.

– Ну и времена настали, дамы, – заметил гребец.

– Да уж, – откликнулась Стилиана.

– Стоит ли ей ехать в таком положении?

– Нужда велика.

Беатрис поразило, с какой непринужденностью Стилиана общается с этими людьми, позволяет им задавать вопросы, не приказывает помнить свое место. Между ними не было никаких социальных преград, она не пыталась выказывать свое превосходство. Отец Беатрис часто говорил, что подобное обхождение со слугами неминуемо приводит к беде. Ее отец, Руан, двор. Та жизнь казалась теперь такой далекой.

Они тронулись в путь, и дворцовые огни померкли у них за спиной, теперь им светила только их маленькая лампа и большой фонарь в темноте.

– Я прямо как Харон, – пошутил гребец. – Я получу свою монету?

– Что? – не поняла Беатрис.

– Перевозчик мертвых, – пояснила Стилиана. – Древние греки считали, что между нашим миром и миром мертвых течет река, и Харон перевозит через нее.

Беатрис не оценила шутки, она не сводила глаз с огня впереди, который становился все больше.

– Что это?

– Башня Леандра, – сказала Стилиана. – Маяк.

– Зачем мы туда плывем?

– За светом, – ответила Стилиана.

Беатрис мерзла и куталась в плащ. Вскоре из мглы выплыла громадная башня с сияющим огнем. Башня была каменная, круглая, с открытой площадкой на крыше, где горел огонь. Позади него был установлен лист отполированного металла, который усиливал свет маяка.

Лодка ударилась о грубый причал. Двое мужчин помогли пришвартовать лодку, но тут же снова скрылись в маяке.

Мальчик помог Стилиане и Беатрис высадиться на причал, а затем передал Стилиане лампу. Она взяла ее и пошла в башню, Беатрис старалась не отставать.

Грубо сколоченная лестница вела к площадке внутри башни. И снова Стилиана пошла вперед. Беатрис думала, что не сможет подняться по такой лестнице, однако справилась, шагая бочком. От отчаяния она забыла об усталости и страхе. С площадки на крышу башни вела еще одна лестница. Одолеет ли она ее? Она должна. Она поднялась.

Беатрис вышла на крышу и поглядела на море. Даже в свете жаровни она почти ничего не видела за пределами самой крыши. Мгла была непроницаема. Беатрис оглянулась и невольно ахнула. Старуха-рабыня, одетая во все черное, обернулась, и Беатрис показалось, что она возникла из ниоткуда, когда ее смуглое лицо заблестело в свете маяка.

– Это Арруда, – пояснила Стилиана. – Она меня вырастила.

Женщина опустила глаза, но вовсе не из почтительности, как показалось Беатрис. На ее лице был написан вызов, даже как будто гнев.

От огня жгло жаром, и Беатрис немного отодвинулась.

– Уже пора? – спросила Стилиана.

– Пускай огонь немного прогорит, – сказала Арруда. – Луна пока еще растет.

– Откуда она знает? – удивилась Беатрис.

– Я это чувствую, – пояснила Арруда.

– Зачем она здесь? – спросила Беатрис.

– Потому что Бог любит троицу, – пояснила Стилиана, – и сам Бог в трех лицах.

– Небо, земля и то, что под землей, – сказала Арруда, – прошлое, настоящее и будущее. Отец, сын, святой дух. Дева, мать и старуха.

Беатрис больше не желала слушать. Она села, дожидаясь, пока пламя немного утихнет. Это случилось довольно скоро, и так же скоро в жаровне остались только мерцающие угли – приглушенное свечение в непроницаемой тьме.

Наконец старуха подошла к ней. Она плеснула себе на руки какой-то жидкости из фляги и намазала Беатрис веки.

– Вода с корабля, потерпевшего кораблекрушение, – пояснила она.

Затем старуха взяла другую флягу и поднесла к губам Беатрис.

– Пей, – велела она.

Беатрис послушно хлебнула. Это оказалась медовая вода, только с каким-то горьким, затхлым привкусом.

– Что это такое?

– Кикеон, тот, что готовили наши предки, – сказала старуха, – на сирийской руте.

Старуха со Стилианой уселись у жаровни, невидимые в темноте друг для друга и для Беатрис, и затянули вполголоса:

– Та, которую называют Гекатой, та, у которой множество имен, та, которая разрезает воздух и сияет в ночи, с тремя голосами, с тремя головами, с тремя лицами, с тремя шеями, богиня трех дорог, та, которая несет негасимое пламя в трех чашах, защищает по ночам необъятный мир, та, перед которой демоны дрожат от страха и склоняются бессмертные боги. Подчиняющая и подчиненная, подчиняющая людей и стихии, повелевающая хаосом. Славься, богиня!

Эти слова Беатрис вовсе не понравились. Она сосредоточилась на молитве, принялась умолять Христа помочь ей, спасти ее душу. Однако с места она не сдвинулась – она жаждала откровения.

Старуха бросила что-то на угли, и они вспыхнули.

– Я сжигаю во имя тебя эту траву, богиня лекарственных трав, что бродит по горам, богиня перекрестков, подземелий и ночи, повелительница адской тьмы, страшная и безмолвная.

Беатрис поняла, что то и дело крестится.

– Ты, что находишь пропитание среди могил, в ночи и темноте, в вечном хаосе, никто не скроется от тебя. Ты мученье, справедливый суд и возмездье. Ты, змеями окруженная, пьющая кровь, несущая смерть, разрушительница, пожирающая сердца.

Беатрис закашлялась и упала вперед, встав на четвереньки. Из носа у нее текло, в горле совсем пересохло.

– Пожирающая плоть тех, кто умер до срока, дающая голос горю и сеющая безумие, прими мою жертву, приди, дай мне ответ. Говорить ли нам о том, о чем нельзя говорить? Открыть ли нам тайну, какой нельзя открывать? Произнести ли слова, какие нельзя произносить?

Огонь вдруг снова ярко запылал, Беатрис попыталась подняться, но ее тело как будто приросло к полу.

– Пошли нам откровение, – звучали слова, – открой наши глаза, прогони тьму, госпожа, бродящая в ночи, светлая Селена.

Из-за тучи вышла луна, полная, яркая, гораздо ярче, чем когда-либо доводилось видеть Беатрис, как будто светилу надоело так долго прятаться во тьме, и теперь от радости освобождения оно сверкало в два раза сильнее.

Когда она снова поглядела перед собой, оказалось, что она уже не на крыше. Она была на том самом речном берегу, куда переносилась во сне, но не на тропинке у стены, а в густом лесу рядом с ней. Стилиана и Арруда сидели на земле неподалеку, обе они сжимали в руках по маленькой свечке. В лесу что-то ворочалось и шумело. Какое-то животное, решила она. В ней зародилось странное новое чувство, нечто среднее между осязанием и слухом, и животное в лесу полыхало жаром и сопело, как будто жар и сопенье были одно и то же.

– Как же я узнаю ответ? Как узнаю, чего он добивается?

Стилиана с Аррудой ничего не отвечали, лишь смотрели в пустоту.

Беатрис нестерпимо хотелось бежать из леса. Потому что здесь рядом было не только это шумное животное. Она поднялась. Она ничего не видела, лишь деревья и темноту; луна застряла в ветвях, и ее собственные руки слабо светились в лунном сиянии. Беатрис двинулась вперед, раздвигая колючие ветки. У нее за спиной кто-то есть. Она обернулась. Никого. Ей хотелось вернуться на тропинку, пойти к маленьким огонькам на стене, посмотреть, горят ли они до сих пор. Почему-то это было особенно важно.

Река впереди сверкала, словно выложенная серебром дорога. Она направилась к воде, цепляясь одеждой за репьи, царапая и обдирая кожу о колючки.

В лесу у себя за спиной она слышала шорох. Она продиралась вперед с трудом, ребенок даже в этом мире грез мешал двигаться.

«Ты идешь к источнику». Голос прозвучал в ушах, больше похожий на шелест деревьев, чем на голос человека.

– Я буду противиться судьбе!

«Ты сама судьба. Назови свое имя, Верданди».

– Я не знаю такого имени.

 
Мудрые девы
оттуда возникли,
три из ключа
под древом высоким;
Урд имя первой,
вторая Верданди, —
резали руны, —
Скульд имя третьей;
судьбы судили,
жизнь выбирали
детям людей,
жребий готовят[21]21
  Прорицание вёльвы. Старшая Эдда.


[Закрыть].
 

Внутри что-то шевельнулось, и на этот раз не ребенок. «Тот знак». Он подкрадывался и припадал к земле, вгрызался во внутренности, словно волк.

Беатрис пошла по тропинке. Впереди послышались шаги. Это оказался мальчик, подросток, тот, который приходил к Луису во дворец.

Он подходил к стене со свечами с противоположной стороны, но остановился, заметив ее.

– Ты тоже здесь, госпожа, – проговорил он, указывая на стену. – Задуть твой огонек?

Вокруг мальчика, подобные образам, мелькающим на границе сна и бодрствования, – едва заметные, то возникающие, то растворяющиеся, похожие на призраки, – кружились и сверкали знаки. Она узнала их: это северные руны, похожие на те, что любили вырезать воины отца, но только эти руны были не на дереве, они были сотканы из воздуха, света и огня.