Текст книги "Темный лорд. Заклятье волка"

Глава пятьдесят вторая
Древо с кровавыми корнями

Луис упал, провалился сквозь воду, сквозь воздух, сквозь темноту, пронзенную лучами света, сквозь дерево, сделанное из света, опутанное нитями света.

Озеро над ним вытянулось в полую башню со сверкающим серебристым диском наверху, и нити, на которых висел он сам, разматывались вниз от трех клубков.

– Я падаю.

– Ты падаешь.

Как только он снял камень, его захлестнула волна – да, здесь была вода, но еще и голоса и видения, непонятные эмоции: страх, злость, любовь и ненависть. Необычные слова рождались в мозгу в попытке описать новые чувства. Одно напоминало кошачье мурчанье, он едва ли смог бы его произнести, однако ему вспомнился монастырский кот, который обычно дремал целыми днями и о котором аббат в шутку говорил, что он посмеивается у всех за спиной. Другое было подобно ощущению, какое испытывает перед началом битвы воин: сухость в горле и окаменевшие мышцы живота. И третье: непреходящая грусть, негодование, с каким старик воспринимает свое немощное тело.

Он все падал и падал.

– Где я?

– В источнике судьбы, где норны разматывают клубки человеческих жизней.

Рядом с ним оказалась бледная девочка лет тринадцати на вид, кожа у нее была почти белая, глаза сгнили. У него изо рта вырывались пузыри, и Луис догадался, что, как ни странно, они с девочкой находятся под водой. Он падал, да, но падал вверх.

Сначала он был у основания громадного дерева и теперь летел вверх между его корнями, которые походили на подножье горы, массивные, скорее каменные, чем древесные.

Мимо него в темноте проносилось что-то, какие-то лица из света, создания из света.

Его переворачивало вверх тормашками, но он все равно поднимался к звездам, которые рассыпались над головой, словно огни костров несметного войска. Наверху, между ветвями и листьями, и вообще повсюду, был свет, изливался из него самого, изливался из божества, летевшего рядом с ним.

В ушах шумело, ветки трещали и ломались. От сильного удара он едва не лишился сознания. И оказался на очень необычном речном берегу. Река струилась вдоль тропинки и мимо развалин стены.

– Что это за корабль? – Перед ним стоял драккар, сделанный, как ему показалось, из тысяч маленьких лепестков, блеклых, как кость.

На носу корабля стоял человек, высокий, белокожий, с копной ярко-рыжих волос. Луис точно помнил, что встречал его во дворце. Только здесь он был одет не для дворца. На голове у него запеклась кровь, а сам он был завернут в плащ из белых ястребиных перьев.

– Это Нагльфар, – сказала девочка.

– Что это такое?

– Корабль.

Он кивком указал на высокого белокожего мужчину.

– А это кто такой?

– Бог. Князь лжи. Враг смерти.

– Как это лжец может быть врагом смерти? Ложь порождает смерть.

– А как можно быть смертным, если не лгать самому себе? Вы же почему-то все уверены, что будете жить вечно, – произнес бог, оборачиваясь к Луису.

– Поехали с нами, – предложила девочка.

– Куда?

– В царство смерти.

– Для чего?

– Сам увидишь.

В сознании Луиса возникло нечто обширное и прекрасное, бескрайний небосвод, усеянный звездами. Он послушно поднялся за девочкой по сходням на борт корабля.

– Из чего сделан этот корабль?

– Из ногтей мертвецов, – ответил бог. – И гребут мертвецы.

На веслах сидела команда викингов, и все внимательно смотрели на бога.

Прислонившись к мачте, сидела женщина, она тоже была рыжеволосая, красивая, но половина ее лица была изуродована страшным ожогом. Здесь же был и начальник священных покоев. Он сидел на корме, сгорбившись, с пустым взглядом, и походил на безумца.

– Это корабль утопленников? – уточнил Луис.

– Разве ты утонул? – спросил бог.

– Полагаю, я в водах источника.

– Что за город стоит над этим источником?

– Константинополь.

– Какое божество покровительствует городу?

– Геката.

– Она богиня чего?

– Ворот и порогов, луны и ночной тьмы.

– Значит, ты на пороге, – ответил бог.

– Воды хотели смерти.

– Люди, которые говорят так, думают, будто знают больше богов. Воды хотят, чтобы им предложили смерть. Но они не всегда принимают подношение.

– Что это за лес? Ты ведь архангел Михаил? – заговорил начальник священных покоев. – Это Иордан, а я упал к подножью древа жизни, которое видел Енох.

– Здесь меня зовут не Михаилом, – заявил бог.

– Тогда как?

– У меня есть имя под каждое настроение.

– И какое настроение у тебя сегодня?

– Мрачное, как и всегда.

– Какое же имя подходит под него?

– Локи, – ответил бог.

Луна светила ярко, но вдалеке собирались темные тучи, освещенные снизу огнем. И река выглядела весьма странно: сияющая дорога из белого света.

– Я знаю тебя, – сказал Луис. – Ты дьявол, а это все ад.

– И ты оказался здесь со мной. Кто же тогда ты?

– Один из проклятых.

– Справедливо?

– Не знаю. Быть проклятым означает просто быть проклятым, ибо проклинает Бог.

– А я говорю тебе, что это несправедливо. Что ты сделал плохого? Полюбил женщину, женщину, которую отметил печатью смерти дух куда более темный, чем я.

– Этой женщины нет здесь, – сказал Луис. – Потому я и знаю, что это ад. Я видел, как она умирает. Я… – Он не смог сдержаться и закрыл лицо руками, чтобы не показывать своих слез. – Простите, – проговорил он. – Мужчины не плачут.

– О, еще как плачут, – заверил Локи. – Они рыдают, они скулят, они зовут мамочек, когда из горла у них вырываются кровавые пузыри. В их слезах тонет весь напускной героизм, и они наконец-то понимают, как прекрасно провести всю жизнь за плугом или с неводом, они понимают, что те, кого они убивали, такие же люди, как и они. Какой ничтожной кажется гордость, когда лежишь с копьем в брюхе.

Корабль тронулся с места. На веслах сидели Болли Болисон, Вандрад, другие викинги – те люди, которые пошли с ним в Нумеру.

– Истребленные сыны возвращаются к богу-падальщику, жадному до крови. Мы должны пройти по мосту из света, – сказал Локи.

Драккар скользил по течению реки под отливающей металлом луной.

– Я умер, – сказал Луис. – Без нее я желаю только смерти. Забвения.

– Ну и ну, не много же ты просишь! Забвение, что ценится выше золота и драгоценностей, что позволяет сделаться бесчувственным, как камень! Боги даруют подобное сокровище лишь единицам из тех, кто просит о нем.

– Я прошу, – сказал Луис.

– Я знаю, – сказал Локи. – Ты ведь явился сюда, чтобы найти смерть. Повелителя смерти.

Луис не мог сказать, как долго они шли по реке. Ему показалось, что целую вечность. Неделю? Много лет? В лунном свете его руки сделались какими-то удивительно красивыми, изящно очерченными. Творение Господа, мысленно заключил он. Творение Господа.

Корабль замедлил ход и пристал к берегу. Ночь стояла безветренная, и деревья сияли в лунном свете, такие же неподвижные, как те деревья из серебра, сделанные кузнецами и установленные в императорском дворце. Драккар причалил у развалин стены, Болли Болисон выпрыгнул на берег, чтобы обвязать вокруг пня канат.

– Вперед, – сказал бог, – за светом, за светом, что не укажет путь, но высветит все темные углы.

Луис сошел на речной берег. Ночь была прохладная, однако не лишенная приятности, лес источал ароматы и казался живым от жужжания насекомых и уханья сов.

На развалинах стены он увидел одинокую маленькую лампу, в которой горел огонек, остальные рядом с ней были потухшими и холодными. Пламя казалось слабым. Луис коснулся его и увидел: Беатрис в морозном лесу, ее лошадь исходит паром в свете восходящего солнца; Беатрис, обнаженная, в постели рядом с ним; она на носу торгового судна, привезшего их в Константинополь, и синие воды Эгейского моря отражаются в ее глазах, делая их бирюзовыми. Тепло огня было словно тепло ее прикосновения, шум ветра в лесу был подобен звуку ее голоса, а луна висела над ним, будто глаз Бога, оценивавшего, достоин ли он называть Беатрис своей женой.

– Мертвые не ждут, – сказал с корабля бледнокожий бог. – Сделай то, что необходимо, то, что требуется.

Луис взял со стены другую лампу. Она была мокрая, поэтому он вытер фитиль о свою одежду и наклонил, чтобы он пропитался маслом. Затем он зажег его от единственной горящей лампы. Огонек занялся не сразу, несколько раз гас, но затем запылал.

– Это моя лампа, – сказал Луис, отступая от стены.

– Однако же ты не взял ее, чтобы осветить путь.

– На что она мне?

– А для чего вообще нужна лампа? Разгонять темноту.

Осторожно неся лампу перед собой, Луис вернулся на борт драккара, корабль отчалил от берега и заскользил дальше. Сначала Луис думал, что они возвращаются в Константинополь, потому что на небе клубились черные тучи, и огни вспыхивали и мерцали вдалеке.

Берег исчез. Залитая лунным светом река перестала быть белой, три потока света – красный, золотистый и голубой – заиграли под килем их корабля, яркие лучи пронизывали рангоут и паруса. Луис вытянул руки, глядя, как лучи струятся между пальцами.

– Где это мы?

– На Биврёсте.

– Но что это?

– Мост, соединяющий земли людей с землями богов. Радуга из трех цветов.

– И мы поплывем на корабле по мосту?

– По-твоему, это чудеснее, чем ходить по мосту из света?

– Женщины у источника прядут свет.

– Они прядут всё. Все мы всего лишь то, что они спряли.

– Куда мы направляемся?

– В земли мертвых. На равнину Черной Луны.

– А кто вот эти, которые едут с нами?

Луис замечал в потоках света силуэты. Люди? Призраки? Демоны? Он не мог определить. Некоторые походили на великанов с пылающими головами, некоторые напоминали трупы с изъеденными лицами и сгнившими глазами, некоторые были похожи на уродливых согбенных мужчин, некоторые на гигантских женщин. Нет, без сомнения, демоны.

– Это враги смерти. Они следуют за тобой и твоим огоньком.

– Я не хочу таких последователей.

– Мир и без того постоянно слышит чьи-то желания. Здесь выбора нет. Только предназначенье.

– Куда я иду?

– Куда ведет тебя судьба.

Потоки света делались все ярче, и в конце концов Луису пришлось прикрыть глаза ладонью. Раздался громкий рев, крики, потянуло запахом гари. Луиса швырнуло на палубу корабля, падая, он закрыл свою маленькую лампу. Свет вокруг сделался нестерпимо ярким, даже крепко зажмурившись, он видел сквозь веки алое свечение. Рев становился все громче и громче, и он узнал в этом звуке шум битвы – чудовищный грохот кузницы, когда сталь ударяет о сталь, шлепки и треск, вонь гари. Драккар ткнулся в берег, и Луиса выбросило из него, от удара о землю он едва не задохнулся. Во рту стоял привкус золы и песка. Просто чудо, что лампа, которую он забрал со стены, все еще была у него в руках.

Открыв глаза, он увидел, что огонек до сих пор горит, но вокруг него царит хаос.

Глава пятьдесят третья
Волк Фенрир

Он лежал у входа в большую пещеру в скалах. Под ним раскинулась залитая звездным светом равнина. Вдалеке вставал гигантский город, стены которого были даже выше стен Константинополя и горели, словно ночное солнце. От неистово полыхающего пожара облака над городом отливали красным, будто бы небо превратилось в зверя с раной в боку. Недалеко от него Болли Болисон и другие викинги сражались с рыжебородым великаном, который вертел громадным боевым молотом над головой, вокруг себя, за спиной, не давая возможности подступиться к нему. Здесь же был искореженный одноглазый старик, которого Луис видел у источника, все его тело было в пятнах крови и татуировках, единственный глаз горел жаждой битвы; сжимая в руке копье, старик колол и бил ногами врагов в три раза выше себя, которые пытались стащить его с коня. А что за конь! У него было восемь ног, он лягал и кусал великанов, пока его всадник разил их копьем. Один великан был охвачен пламенем, но сражался как ни в чем не бывало, другой размахивал чудовищным мечом и рубил всадника, но не мог причинить ему вреда. Луис понял, что одноглазый всадник и рыжебородый с молотом не просто сражаются с противниками, но еще и пытаются добраться до его пещеры.

Он вдруг почувствовал, что вокруг стоит резкий животный запах.

Внутри пещеры было нечто, что он сперва принял за нагромождение камней, однако глазам потребовалось всего мгновение, чтобы увидеть. Это была вовсе не груда камней, а зверь, волк-великан, в пять человеческих ростов в длину и в два человеческих роста в холке. Волк был связан тонкими нитями, похожими на паутину, которые впивались в тело и резали его. Он рвался из пут, как будто в забытьи, зеленые глаза его были пусты, язык свешивался наружу. Из пасти, распертой длинным и широким мечом, стекала струйка слюны. Волк был привязан к неимоверно высокой черной скале, которая уходила куда-то к сводам пещеры и сама по себе вселяла ужас. Волк разодрал себе бок, и кровь ярко блестела в свете пожарища.

Рядом с Луисом оказалась женщина с изуродованным ожогом лицом, та самая, которая как он видел, утонула в источнике.

– Веревки, – сказала она. – Пережги веревки.

– Как ты сюда попала?

– Я нашла способ умереть. А теперь пережги веревки.

– Зачем?

– Чтобы история завершилась. Чтобы остановился круговорот страданий. Твоя любимая будет свободна от того, что преследовало ее все эти годы. Свободна от прошлого – от меня, потому что я и есть прошлое.

– Но те люди под холмом убьют меня.

– Это боги, и они будут сражаться там вечно, если только ты не освободишь волка или не выйдешь из пещеры.

– Значит, я буду сидеть тут вечно.

– Тогда твоя любимая умрет.

– Моя любимая уже мертва.

– Это верно. Но она будет умирать снова и снова, ужасной смертью, если ты не начнешь действовать.

Луис понимал, что женщина говорит правду. Но это было неважно. Беатрис мертва. Он же хотел только одного.

– Если я умру здесь, я отправлюсь во тьму?

– Да.

– Если я начну действовать, но у меня ничего не получится?

– Ты останешься здесь навечно.

– Я могу позвать богов или пойти к ним, тогда они уничтожат меня.

– Если ты не выпустишь волка, боги будут тебя благодарить. Они построят тебе в Асгарде дворец, и ты будешь вечно жить там без нее.

У Луиса мутилось сознание от этой подсвеченной пожаром темноты, от звериной вони, утробного рыка волка, от острых камней под ногами. Он сел.

– Пережги веревки. Вытащи меч. Освободи волка. Это твоя судьба.

Его маленькая лампа все еще горела, даже после трудного путешествия по радужному мосту.

– Такая мне уготована смерть?

– Да. Поторопись. Скала, к которой он привязан, неподвластна никакой магии, однако его разум волен бродить в остальных восьми мирах. Волк не знает, что ты пришел помочь ему, поэтому все равно может убить тебя у источника.

– И что тогда?

– Твоя любимая будет жить снова, снова умирать в мучениях.

Луис пошел к тому месту, где метался и тяжело дышал волк. Глаза зверя бегали из стороны в сторону, пока он наблюдал, как приближается Луис. Когда он подошел, волк оскалил зубы и зарычал, и Луис содрогнулся от страха. Голос волка скрипел, словно корабельные снасти в шторм, а в его глазах горела застарелая ненависть.

Луис подумал о Беатрис. Это не были какие-то особенно дорогие воспоминания, он просто увидел, как она улыбается ему. Сможет ли он вечно жить в этом месте, помня ее? Жить во дворце на равнине? Где-нибудь еще? Нет. Не сможет.

Он подумал, не обойти ли скалу сзади, чтобы пережечь веревку там, где она была обмотана вокруг камня, но усомнился, сможет ли донести туда лампу. Луис знал, что огонь не причинит зверю особенного вреда. Поэтому он прошел между связанными задними лапами к животу. Тело было обмотано таким количеством веревок, что он не знал, с какой начать. Поэтому просто поднес пламя к ближайшей, а заодно, хотя и не хотел, к шкуре зверя.

Когда волк почувствовал ожог, он принялся скалиться и рычать, тянуться к Луису громадной мордой. Веревки горели, чернели и лопались одна за другой. Луис видел, как пламя становится все ярче, пожирая путы. Зверь выл и рычал. Еще несколько веревок почернели и лопнули, и вдруг чудовищный волк смог пошевелиться.

Волк бросился на Луиса. Голова его дернулась назад, пока еще удерживаемая оставшимися путами, и он взвыл на такой ноте, что Луису показалось, этот вой сведет его с ума. Зверь пытался грызть меч, распяливший ему челюсти, и Луис решил, что это лишь вопрос времени, когда волк освободится окончательно, избавится от меча и разорвет его самого в клочки.

Он поглядел на женщину, стоявшую рядом.

– Поспеши, – сказала она.

– Не хочешь помочь?

– Я уже мертва. У меня нет лампы, которую можно зажечь.

– Возьми мою.

– Я не смогу дотронуться до нее.

Луис снова принялся орудовать лампой, и зверь натянул свои путы, когда огонь коснулся его кожи. Еще несколько веревок сгорело и лопнуло. И еще. Голова зверя повернулась, всколыхнув воздух рядом с Луисом. Дыхание волка было подобно дуновению ветра, и Луис отшатнулся. Волк пока еще не был свободен, но он раздирал оставшиеся путы когтями.

Луис заметил, что в пещере есть кто-то, кроме них. Он увидел краем глаза старика, который, скорчившись, сидел в тени. Старик был худой, но удивительно мускулистый, кожа у него была в черных пятнах, как старый доспех, на шее веревка, один глаз пристально смотрел на Луиса, другой был зажмурен. В руке он сжимал длинное копье, сделанное из заостренной палки.

Луис узнал его. Он не спутал бы его ни с кем. Это же тот старик, который скакал на восьминогом коне. Однако под холмом этот же самый старик по-прежнему сражался с великанами. Но он бог, подумал Луис, и может быть одновременно во многих местах.

– Король Смерть, – произнес он.

Рык волка разносился по всей пещере, зубы впивались в веревки. Зверь все равно пока не мог освободиться, веревки были натянуты слишком туго, и, чтобы избавиться от них, ему пришлось бы грызть собственное тело.

– Он не здесь, – сказала Луису женщина с изуродованным лицом. – Он сражается с великанами. Скала называется Крик, и рядом с ней бессильна любая магия, даже его. И это большее, на что он сейчас способен. Не подходи к нему, и он ничего тебе не сделает.

Старик отодвинул в сторону несколько камней и начертил что-то на песке. Руну, похожую на угловатую «R». Луису показалось, что она искрится, словно вода, движется, как дождь по склону холма.

– Что это значит?

– Ты не знаешь, и это значит, что ты в безопасности. Стой там, где стоишь.

– А ты?

Женщина подошла почти вплотную к руне, вглядываясь в нее.

– А я…

Ее тело дернулось, задрожало, она шагнула вперед и остановилась рядом с богом. Голова ее свесилась набок, плечи обмякли, и она приподнялась на цыпочки, как будто вздернутая на невидимой веревке. Старик поднялся и вытянул руку с копьем, ткнув женщину в спину.

Она заговорила сдавленным голосом:

– Время еще есть. Великаны погибнут, и мы придем сюда. Время пока еще есть. Нет! Нет! Это не я, это бог говорит через меня. – Женщина тянула руки к шее, словно пытаясь снять с себя что-то.

– Время для чего?

– Время для жизни и время для смерти. – Ее голос зазвучал на октаву ниже. Теперь она говорила зычным голосом старика, полного ненависти.

– Чьей жизни, чьей смерти?

– Ее жизни, твоей смерти.

– Она уже ушла.

– Я король Смерть. Она не уйдет, пока я не прикажу.

– Так не приказывай.

– Ты причинил мне много вреда.

– Я всего лишь искал смерти.

– Не плати за то, чтобы увести ее от источника! – Это снова был голос женщины, ужасно хриплый и сдавленный.

– А какова цена?

– Умри от зубов волка, пока он не освободился от пут. Последний раз он ел, когда мир был юным. – Женщина извивалась и сражалась с чем-то, сдавившим ей горло. – Они снова свяжут его, пока он будет пожирать тебя. Волк должен освободиться для Рагнарёка. Боги должны умереть!

– Почему бы не скормить волку эту женщину? – спросил Луис. – Она ведьма и вполне заслужила такую смерть.

– Она часть мира богов. – Говорила женщина, однако Луис знал, что ее голосом управляет одноглазый бог с копьем. – Было бы бесчестно убивать ее в таком месте.

– А меня – нет?

– Ты человек и ты здесь чужой. Ты необходимая жертва. Твоей смерти я требую, чтобы завершить магический обряд.

– И если я не соглашусь, то ты умрешь.

– Если того потребует честь. Мы же могли уничтожить волка, а не связывать его, однако честь не позволила нам. Мы воспитали его и не можем запятнать поля Асгарда кровью гостя. Лучше смерть, чем бесчестие. Ты пришел сюда, принеся огонь, как было сказано в пророчестве, ты пытался освободить волка, как было сказано в пророчестве. Ты мой враг, и я требую твоей смерти.

Волк рванулся к Луису, но его челюсти прошли рядом. Его пока еще удерживали веревки, которыми были стянуты задние лапы.

– Я хочу большего, – сказал Луис.

– Чего же?

– Нельзя, чтобы она осталась одна. Сделай так, чтобы она вернулась к отцу. Сегодня все, во что я верил, было опровергнуто, я скорблю, совершая сделку с демонами, но найди ей защитника, пусть она живет и благоденствует.

– Я найду.

– Ты клянешься?

– Даю тебе слово.

– Нет! Нет! – закричала женщина.

Невидимая сила швырнула ее на землю. Она поползла к рычащему волку, спасаясь от магии бога.

Волк неистово тянул передние лапы к задним, и его рык походил на скрежет корабля, причаливающего к берегу. Луис догадался, что зверь никак не может содрать когтями оставшиеся веревки. Он подергивался и скалил зубы, извивался от боли и отчаяния.

– Значит, ты клянешься?

Бог ничего не сказал, только протянул руку. Луис был уверен, что ему предстоит умереть, а потому ничего не боялся. Он шагнул к богу и пожал предложенную руку.

Его как будто как следует ударили в живот – подобное ощущение возникает у задремавшего у костра человека, внезапно вырванного из сна, в который он еще не успел до конца погрузиться. Образы замелькали перед мысленным взором Луиса: бескрайнее небо, усеянное звездами, громадное древо, повешенный на нем человек, пронзенный копьем, с кровавой раной вместо одного глаза. Луис ощущал тяжесть воздуха, воздуха, больше похожего на воду, ему приходилось напрягать все силы, чтобы двигаться в нем. Холодная вода, темная вода, черная вода. Он увидел, как страдает бог, ощутил его жажду, его боль, но и не только это. Он увидел героев, которые несли символы бога, ворона или тройной узел; поверженные, умирающие, они молили бога о помощи, но на них с небес обрушивались какие-то женщины, или вороны, или нечто среднее между воронами и женщинами, и утаскивали их прочь. Он знал, что это слуги бога, и он знал имя бога. О́дин и Бёльверк – злодей. Гиннар – обманщик. Гримнир – скрывший лицо. Сколльвальд – владыка коварства.

Он выпустил руку бога. Внизу, под холмом, неистовый всадник все еще бился с великанами, но два огромных тела уже лежали неподвижно, а остальные понемногу отступали.

Луис взял свою маленькую лампу и подошел к волку, где чары бога не могли до него достать.