Текст книги "Темный лорд. Заклятье волка"

Глава двенадцатая
Приглашение

Начальник священных покоев не удовлетворил просьбу Луиса об аудиенции, и ученый сидел за своей конторкой, уронив голову на руки. Пока ни о какой резне на улицах не было слышно, и стражники у дворцовых ворот сказали, что приказа истреблять уличных гадателей не поступало. Прошло уже две недели с того разговора с придворным, и Луису больше не было страшно за свою жизнь. Страшно было на улицах. Выходить за ворота дворца представлялось весьма рискованной затеей. Многие поверили, что настали последние деньки, и, не стараясь больше казаться цивилизованными людьми, принялись грабить и даже убивать. Городские стражники пытались противостоять бесчинствам. По крайней мере, во дворце они с Беатрис в безопасности. Пока что в безопасности.

Луис постучал по пергаменту. Необходимо привести мысли в порядок. При других обстоятельствах он был бы в восторге от подобной работы. Кто-то оплачивает все затраты, чтобы он занимался одним из любопытнейших философских вопросов. Нет ничего дурного в том, чтобы исследовать оккультные и магические науки, пока ты занимаешься только теорией, но ведь начальник покоев желает получить действующее заклинание. Разве от этого граница между теорией и практикой не размывается? Луис ощущал в глубине души, что так и есть. Христос не допускает обманов и компромиссов. Либо за, либо против, да или нет. А на какой стороне теперь он?

Но кроме того существовала и непосредственная угроза жизни. Наказание за неудачу будет суровым. В итоге он может обречь себя на адские муки, а начальник священных покоев незамедлительно устроит ему переселение в ад. Он должен бежать, убираться из этого кошмарного города. Беатрис женщина здравомыслящая, она сумеет подавить разочарование и бросить роскошный дворец, если он объяснит ей, какая опасность им угрожает. Но сможет ли он бежать? Здесь у него есть все, вообще все: еду ему приносят, постель застилают, книги, которые он просит, доставляют незамедлительно, душистые травы заменяют каждый день. Он достаточно хорошо знал таких людей, как начальник священных покоев, чтобы понимать – они не станут тратить на тебя время и деньги, чтобы потом отпустить просто так. Этот человек знал о нем все, когда он жил в лачуге в квартале у маяка, что же он знает о нем теперь, когда Луис оказался прямо у него перед носом?

Тревоги Луиса затеяли у него в голове гонки на колесницах. У него имеются враги, это-то совершенно очевидно, причем среди дворцовых чиновников тоже, однако пока ему никто не угрожал. Он подумал о препозите с его утонченными чертами лица, с как будто сонными, полуприкрытыми глазами, которые словно даже и не смотрят, но замечают все. Евнух не поверит в несчастный случай, если Луиса найдут мертвым в переулке.

Луис склонялся к мысли, что начать надо с изучения демонов, с работ тех ученых мужей, которые дали им названия и классифицировали. Однако его всегда учили начинать с основ, поэтому он обратился к астрологии. Прокл говорил, что симпатии и антипатии предопределены самой природой. Судьбы людей связаны с созвездиями, под которыми они родились, с планетами, с животными, даже с приливами. Астрология была коньком Луиса, хотя он полагал, что она гораздо лучше описывает характер и склонности человека, нежели предсказывает будущее. Но все же ему придется изучить все влияния, какие оказываются на императора, прежде чем давать советы, как эти влияния ослабить. Книги, хранящие древнюю мудрость – работы греков, арабов и персов, – были разбросаны вокруг ученого.

Он изучил звездные карты. Луна, Марс и Меркурий находились в соединении. Он взял латинский перевод Гефестиона Фиванского. «В соединении Луны, Марса и Меркурия рождаются люди, сведущие в магии, обладающие тайными знаниями». Он коротко рассмеялся. Хотел бы он знать, где ему сейчас отыскать такого. Он внимательнее рассмотрел планеты: Луна-мать, Марс-воин и Меркурий, вестник богов, навевающий сны. Викинги! В Нормандии их было полно, диких родственников местной нормандской знати, только что сошедших со своих кораблей, с морской солью за ушами, нелепо одетых, но от этого не менее грозных. Они поклонялись Меркурию, которого знали под другим именем – О́дин, безумный бог, как они считали. Меркурий находился на асценденте, его влияние нарастало. Как и влияние викингов, оставшихся за городскими стенами. Меркурий планета, управляющая магией.

Так что же могло повлиять на императора? Луис знал время рождения Василия и составил его гороскоп, справляясь по книгам о положении звезд. На это ушел почти весь вечер, и никаких результатов это не принесло. Если верить планетам, император был благословен. Тогда Луис изучил последние пять лет, чтобы выявить особенные влияния звезд в этот период. Ничего. Некоторые колебания, трудности, однако ничего серьезного, никаких катастроф.

Он принялся читать другую книгу, «Древние святотатства», в которой описывались верования, искорененные в разных землях. Он пролистал сочинение, ни на чем особенно не задерживаясь, пока не наткнулся на одну страницу. Геката, богиня-покровительница Константинополя. Возможно ли, что она демон и Господь ополчился на город, который поклоняется ей? Он принялся читать: богиня перекрестков, богиня мертвых, богиня стен и границ, в том числе границы между мертвыми и живыми, она ассоциировалась с собаками, с ядами и поэзией. Как будто по команде, две дворцовые собаки принялись лаять, отчего Луис вздрогнул. Гекате оказывали почести в конце каждого месяца, люди приносили в жертву черных барашков на развилках дорог и в священных местах.

Как много слов, как мало пользы.

Когда Беатрис вернулась – она была в гостях у придворных дам, – по всей комнате были разбросаны пергаменты, и она спросила, можно ли их убрать. Он позволил, а затем, когда она подошла и остановилась у него за спиной, глядя на его записи, он взял ее за руку.

– Небо все еще темное?

– Темное, – ответила она.

– Что говорят об этом дамы при дворе?

– Говорят, дурное знамение, что еще они могут сказать? Сначала комета, теперь вот это.

– А что думаешь ты?

– Наше положение заметно улучшилось, когда небо потемнело. Но, должно быть, Господь сердится на людей. Так говорит госпожа Стилиана. И комета, согласно утверждениям ученых арабов, это доказывает.

– Кто такая госпожа Стилиана?

– Придворная дама. Между прочим, сестра начальника священных покоев.

Луис постарался скрыть свой испуг.

– А она сведуща в астрологии?

– Ее покойный муж занимался астрологией, – сказала Беатрис.

Луис улыбнулся.

– Надеюсь, что ты, Беатрис, не станешь водиться с ведьмами.

– Она не ведьма. Астрология изучает природу, разве не ты это говорил?

– Да, изучает. Когда этим занимаются ученые мужи. А не скучающие и легковерные дамочки. Тогда она превращается в подобие чародейства.

– Госпожа Стилиана не скучающая и не легковерная. Она удивительная женщина. Ты должен с ней познакомиться. Хотя лучше не надо. Она очень красива, не хочу, чтобы ты знакомился с ней, когда нашей судьбой управляют темные звезды.

Она поцеловала его.

Луис подумал о комете и содрогнулся. Она точно не предвещала ничего хорошего: исчезновение солнца и рождение непреходящей тьмы. Но причина болезни императора не в этом. Тьма пришла совсем недавно, а император страдает уже давно.

Беатрис отправилась спать, а он остался работать перед тремя зажженными свечами. Голова раскалывалась от напряжения. Может быть, он что-нибудь поймет, если сосредоточится на влиянии кометы?

Он сверился с книгами и составил свою карту, начертив путь кометы по небу так, как запомнил сам. Абу Машар – арабский математик – очень помог ему в этом, Луис рассчитал все углы и начертил свою карту в точности, как советовал этот мудрец. Он вычертил по линейке семь главных линий, с лихорадочной поспешностью водя карандашом. На линии удачи имелись незначительные затруднения, на линии души – кое-какие сложности. Ничто не указывало на поразившую василевса болезнь.

Беатрис шевельнулась во сне. В какой-то миг ему захотелось лечь рядом, однако сон уже прошел, и он отчаянно жаждал найти ответ. «Так, значит, вернемся назад». Он вернулся, но опять ничего не нашел.

На следующее утро Беатрис разбудила его – он уснул прямо за столом, от свечей натекла лужица воска.

– Как продвигается работа?

– Нормально, – ответил он, не желая ее волновать.

В дверь постучали, и вошел евнух.

– Привет, – сказал Луис.

Беатрис погладила его по голове.

– Ты очень любезен, Луис, однако мы же при дворе. Если будешь так себя вести, тебя не будут уважать. – Он и позабыл, что рабов не полагается приветствовать как равных.

– У меня сообщение, господин, – проговорил евнух.

Луис покосился на Беатрис.

– Вот теперь ответь. – Она засмеялась и снова погладила его по голове.

– Что говорится в сообщении? – спросил Луис преувеличенно официальным тоном.

– Госпожа Стилиана сегодня в полдень примет госпожу Беатрис в своих покоях.

– Похоже, у тебя появилась подруга, – заметил Луис.

– Это официальная аудиенция для особенных друзей госпожи, – продолжал евнух.

Беатрис поглядела на Луиса.

– Как ты думаешь, мне пойти?

– Если хочешь.

– Для нас подобное знакомство может оказаться очень и очень полезным.

Луис улыбнулся. Беатрис выросла при дворе, и для нее мыслить подобными категориями было столь же естественно, как для Луиса – вовсе не задумываться об этом. Такая жена поможет ему сделать карьеру, если он не погрязнет в пучине магии. Она интуитивно понимала, как поступить лучше. Он опасался сильных мира сего, ее же к ним тянуло.

– Приглашение распространяется и на господина, – сказал евнух.

Луис с Беатрис переглянулись.

– На меня?

Евнух опустил глаза, подтверждая свои слова.

– Зачем это ей понадобился я? Разве придворные дамы берут с собой мужей на такие приемы? – спросил он.

Беатрис слегка покраснела.

– Не знаю, правильно ли я поступила, но я упомянула при ней о твоей работе.

Луис сглотнул комок в горле, стараясь подумать, прежде чем отвечать. Его охватила паника и еще гнев – Беатрис подвергает их обоих огромной опасности.

– Я ничего не говорила о болезни императора, – продолжала Беатрис, – сказала только, что ты, по приказу начальника священных покоев, изучаешь магические влияния.

Луис сложил руки в молитвенном жесте. Он понял, что произошло. Беатрис доверяла этой женщине, она случайно обмолвилась о чем-то при ней, а та ухватилась за ее слова. Он не мог винить жену. Он поставил ее в опасное положение одним тем, что вообще рассказал о порученной работе. Опасна ли для них Стилиана? Кто знает? Однако он уже понимал, что при дворе у каждой группки свои интересы, просто ему предстоит столкнуться с очередной такой группкой.

– Что ж, – произнес он, поглядев на бесполезные результаты своих ночных занятий, – послушаем, что она скажет. Как знать, может, и будет какая-нибудь польза.

По крайней мере, он сможет поговорить с сестрой начальника о судьбе уличных гадателей, вдруг она сумеет как-нибудь защитить их.

Он пожал руку Беатрис и от души улыбнулся ей.

Глава тринадцатая
В помощь охотникам

Под небом янтарного цвета Може с Аземаром брели мимо собора Святой Софии. Окна собора ярко светились, несмотря на мрачный день. Основание купола обрамляли сияющие арки, и молодому монаху на миг представилось, что это окна Небес, через которые Господь и святые смотрят на землю.

Строение было невероятное, воздвигнутое во славу Господа, заповеди которого Аземара заставляют нарушать. Он представил, что его душа стоит, окруженная этими окнами, а Бог восседает на престоле в судный день и требует ответа за то, что он помогал Може убить друга.

– Сюда приходят ученые? – спросил Може.

– Да, думаю, лучше всего начать отсюда, – сказал Аземар. – Это церковь Божественной Мудрости. Где еще искать ученого, если не здесь?

– Ну, ты в этом разбираешься, – заметил Може, – я тебе доверяю.

Аземар покосился на длинный матерчатый сверток, который рыцарь таскал на спине. Это была его постель, но в нее был завернут меч.

– Но ты же не собираешься рубить ему голову прямо посреди собора?

– Если увидишь его, только покажешь мне, а остальное уже не твое дело.

– Тебе придется следить за ним, чтобы найти дочь герцога.

Може посмотрел на Аземара так, что стало ясно: рыцарь давно уже обо всем подумал.

Аземар содрогнулся. Это небо пугало его, солнце превратилось в бледно-желтый диск, похожий на собачий глаз, а потом и вовсе исчезло. Вяло падал снежок, булыжники мостовых стали блестящими и скользкими, а немощеные улицы превратились в грязное месиво. Богачи сидели по домам, бедняки рыдали и молились, забиваясь под портики домов и в церкви.

Единственное хорошее в этом было то, что Луис, скорее всего, тоже сидит дома. В соборе оказалось довольно много бедняков, и их голоса отдавались эхом от высоких сводов. Один голос возвышался над общим гомоном, выговаривая слова Пасхального канона громко и ясно:

– Аще и во гроб снизшел еси, Безсмертне, но адову разрушил еси силу и воскресл еси[13]13
  Хотя и сошел Ты во гроб, Бессмертный, но уничтожил силу ада и воскрес (Кондак. Пасхальные часы).


[Закрыть].

Аземар перекрестился.

– Спрашивай. – Може тронул Аземара за локоть.

– Что спрашивать?

– Спроси кого-нибудь из этих ученых. – У колонны стояли, перешептываясь, несколько монахов.

Аземар сглотнул ком в горле. Хорошо, что Може хотя бы не говорит по-гречески. Он не поймет, о чем он спрашивает.

Аземар подошел к монахам.

– Здравствуйте, дорогие братья во Христе. Какая ужасная нынче погода.

Монахи прервали разговор.

– Ты чужеземец, – проговорил один из них, рослый человек с тонкими губами и носом, похожим на большое яблоко.

– Да.

– В таком случае, может, скажешь нам, откуда пришла эта погода. Это ты принес ее с собой?

– Нет. Это… нет же. В наших землях не было ничего подобного.

– А откуда ты пришел?

– Из Нормандии, это рядом с королевством франков.

– Я слышал, что те земли заполонили варвары.

– Там живет немало буйных северян, это правда, и наши герцоги…

Один из монахов вскинул руку, заставляя его умолкнуть.

– Тогда почему бы тебе не отправиться обратно к своим буйным северянам и герцогам и забрать с собой эту погоду?

Аземар улыбнулся. Ответ порадовал его, он понадеялся, что будет получать подобные ответы на все свои вопросы. Чем труднее будет найти Луиса, тем лучше.

Он отправился обратно к Може.

– Ну, кажется, ты сам все видел.

– О чем ты спрашивал их?

– Все, как ты велел, господин Може. О том, где можно найти схоластика Луиса.

– Я не дурак, Аземар.

– А я и не считаю тебя таковым, но ты сам видел, какой ответ я получил.

Може придвинулся к Аземару.

– Я могу найти его и без тебя. До сих пор с тобой было проще путешествовать, но у меня хватит денег нанять толмача, который честно отработает плату. Пойми меня правильно, Аземар. Если я до конца недели не узнаю, где живет этот Луис, я убью тебя и пойду дальше один. Выбор за тобой.

Аземар ощутил, как кровь отлила от лица.

– Я служил тебе верой и правдой, Може, и надеюсь, что ты тоже будешь честен со мной.

– Так и будет. Но я хочу видеть, что ты действительно служишь.

Аземар вскинул руки.

– И ты увидишь, увидишь! – воскликнул он.

Следующий час он бродил по собору, подходя к разным людям и задавая им вопросы о чем угодно, но только не о том, где можно найти Луиса. Он старался придумать, как выпутаться из сложной ситуации, но он думал об этом с самого отъезда из Руана и так ничего не придумал. В итоге от приглушенного света в соборе и смешанных запахов нищих, укрывшихся здесь от непогоды, ладана и камышовых факелов у него закружилась голова, и он направился к выходу. Може последовал за ним шагах в пяти.

На площади перед собором не осталось теперь даже попрошаек, земля была мокра от слякоти. Под стеной на огромной шкуре черного волка сидел мальчик – нет, не совсем мальчик, скорее уже юноша, – который кутался в дорогой синий плащ, отделанный золотой нитью. Он что-то говорил, и пока Аземар пытался отдышаться на свежем воздухе, он начал прислушиваться. Юноша говорил на древнем языке скандинавов, этот язык Аземар хорошо знал. Его дедушка был северным викингом, и родители говорили дома на родном скандинавском наречии.

– В правление славного конунга Ингвара жила-была рабыня, и была она для своих хозяев дороже золота и жемчугов. Потому что рабыня была немой, а это редкое достоинство, и жила она долго-долго, дольше, чем все другие, но никогда не старела. И потому переходила по наследству из поколения в поколение. И вот довелось ей отправиться на восток с дочерью конунга, которая должна была выйти замуж за князя вендов. Путешествие проходило удачно, однако когда они прибыли в один порт, какой-то богатый путешественник сказал вдруг, что рабыня принадлежит ему, что когда-то давно он купил ее. Однако дочка конунга не отдала свою рабыню и отправилась дальше на восток.

Когда их корабль вошел в реку, всю команду стала терзать лихорадка, все умерли, только дочь конунга и рабыня остались живы. Девушка боялась умереть и спросила рабыню, что им теперь делать. Рабыня вдруг обрела дар речи и сказала, что ничего тут уже не поделаешь, это хозяин пришел за ней.

Девушка тоже умерла, и лихорадка вышла из ее тела, превратившись в мужчину, того богатого путешественника…

– Отличная легенда, парень. – Може бросил ему монетку.

– Благодарю тебя за похвалу, но деньги мне не нужны, – сказал мальчик. – Я ищу здесь не милостыни.

– Прошу прощения, я должен был понять по твоему богатому платью. Но тогда чего ты ищешь?

Аземар отметил, что Може обращается к мальчику официальным тоном, выказывая ему уважение.

Мальчик поднял голову.

– Благословения богов. Один человек сказал мне, что, если я буду пересказывать эту легенду на этом месте, меня ждет удача.

– И как?

– Но я пока еще не закончил рассказ, – сказал мальчик.

– Ты хорошо знаешь город? – спросил Може.

– Достаточно.

– Говоришь по-гречески?

– Я говорю на разных языках.

– В таком случае твоя удача явилась. Я больше не хочу обременять моего ученого друга. Хочу, чтобы ты мне помог.

Мальчик оглядел Може с головы до ног.

– В чем именно?

Може как будто задумался на мгновенье.

– Мне надо кое-кого найти.

– Для чего именно?

И снова Може задумался.

– Чтобы отомстить врагу.

– Разве монахам не полагается прощать врагов своих?

Може ничего не ответил, однако мальчик все понял по его молчанию.

– Поскольку сейчас мне все равно нечем заняться, я тебе помогу. – Он поднялся с места и поклонился Може и Аземару.

– Тебе хорошо заплатят, – пообещал Може.

– Я не ищу денег, – повторил мальчик. – Я воин, я убийца. Если я разделю твою радость от мщения, этого будет достаточно.

– Ты рассуждаешь как воин и говоришь на языке северян, языке воинов, – заметил Може. – Я Може, а это Аземар.

– Меня зовут Змееглаз, – сказал мальчик. – Итак, как мы будем искать твоего врага?

Глава четырнадцатая
Нижние пещеры

Когда Элиф ощутил под ногами воду, он решил, что можно уже зажечь факел. Он достал трут и огниво и принялся за дело.

Глаза постепенно привыкли к свету. Он стоял на узком каменном выступе в стене пещеры, заполненной черной водой, своды пещеры подпирали изящные колонны. Он понятия не имел, что это за место, не знал, что именно здесь греки хранили запасы воды для своих дворцов. Не знал он и того, что пещеры соединились с коридорами Нумеры после того, как обрушилась скала, и с тех пор поговаривали, будто водные духи пытаются вырваться наружу, потому что открывшийся проход так и не заделали. Его обострившиеся за годы медитаций чувства говорили, что надо идти вниз.

Вход в следующую пещеру было непросто найти и так же непросто воспользоваться им – это была всего лишь трещина в скальной породе. Однако Элиф, волчье чутье которого обострилось от голода, знал, что под этим камнем лежат глубокие воды. Элиф частенько находил себе пищу в горах, добывая птичьи яйца с опаснейших уступов, карабкался по острым скалам, протискивался в расщелины.

Удавалось ли узникам бежать этим путем? Удавалось ли освободиться от оков? Нет, даже если бы они каким-то чудом добрались бы сюда, темнота была стражем не хуже железных кандалов. Элиф всмотрелся в недра затопленной водой пещеры. И вздрогнул. На него из освещенной факелом воды смотрели лица. Он заставил себя успокоиться. Они не настоящие. Основания двух колонн были украшены головами женщин со змеями вместо волос, глядящих пустыми глазами. Он попытался рассмотреть, что там дальше, и свет факела на воде превратил его отражение в призрак. Ему на ум пришли слова, отголосок воспоминания. «Я волк». Он произносил эти слова раньше, невообразимо много лет назад. И еще одно слово. «Мама».

Он помнил свою семью, очаг, маленький дом на холме с крытой дерном крышей и низкими стенами, где он лежал ночью рядом с братьями и сестрами, вдыхая запах их волос, прислушиваясь к сонным вдохам и выдохам. Духи призвали его, и он без малейшего сожаления бросил ту жизнь, но здесь и сейчас она показалась ему такой желанной. Ни очага, ни дома. Только черная вода.

Неприкрытый ужас стиснул ему горло – не страх смерти, но страх тяжких испытаний, которые будут предшествовать ей.

Нет смысла медлить. Элиф сунул ногу в воду. Вода холодная, однако он привык к холоду. Он терпел и не такое и знал, что сумеет выжить и сейчас. Воды этой земли теплые и приятные, не то что на его родном севере.

Элиф прислонил факел к стене, с трудом глотнул, как будто пытаясь проглотить свой страх, и вознес молитву своим духам-покровителям:

 
– Вы, что воете в горном ветре и блестите в воде серебром,
Духи солнца, духи луны, не оставьте слугу своего во тьме.
 

От этих слов ему стало немного спокойнее. Царством, вход в которое он ищет, правят вовсе не духи скал и вод. Это вотчина темного бога Одина, безумного колдуна.

Он сбросил набедренную повязку, которую на него нацепили греки, – как жаль, что волчью шкуру с него сорвали еще в палатке императора. В ней он был бы больше волком, чем человеком, а зверь не чувствовал бы угрозы, исходящей от этого места.

Элиф шагнул в озеро, подавив желание закричать, когда вода дошла до бедер. Его тень вытягивалась перед ним в свете факела. Колонны были похожи на городские дома, теряющиеся за пределами круга света.

Вершину каждой колонны украшало какое-нибудь мифологическое животное, тварь с выкаченными глазами или разинутой пастью. Залитые светом факела, они нависали над ним, словно чудовища из кошмарного сна.

Элиф двигался вперед, полагаясь на интуицию, не зная, что еще предпринять. Ряд колонн все тянулся и тянулся. На некоторых из них были вырезаны капли слез, высеченные гораздо грубее фигур на вершинах колонн. Он вдруг ясно понял, что они означают. Здесь гибли люди, много людей, возводивших эти колонны. И каменные слезы были единственным, что осталось от рабов, трудившихся на этой стройке.

Потолок делался все ниже и в итоге ушел под воду – дальше идти некуда. Вырезанные в камне глаза, сотни глаз, наблюдали за ним с колонн. Вода в этой части пещеры была холоднее. Он прошелся вдоль стены. Так и есть, в двух местах бьют холодные ключи. Он пошарил под водой рукой. В стене были впускные отверстия. Достаточно ли они велики, чтобы протиснуться? И что делать потом?

И снова у него в голове зазвучал голос из прошлого: «Магия – тайна, а не средство».

Он дрожал от холода. Долго он тут не протянет. Необходимо действовать.

Элиф видел перед собой шагов на двадцать, ровно настолько, насколько хватало света факела. Это место ненавидит свет, подумал он. Хотя там, куда он собрался, от света все равно никакой пользы. Что же остается? Только вера. Вера в собственную цель.

Он вытянул перед собой руки. В голову лезли детские сказки о троллях и чудовищах, которые так и поджидают тебя в темных озерах вроде этого. Он вспомнил, как мать долгими зимними ночами напевала им, детям:

 
Зверь, порожденный темною силой,
Там, где горный поток исчезает в ночи,
Там, где трясина, найдешь чудо-зверя,
Ступает неслышно болотная тварь.
В нем ярость клокочет, острые когти
Не знают пощады, клыки рвут героев.
 

Маленьким он просто боялся, потом думал, что этими словами детей предостерегают, веля опасаться незнакомых вод. И вот теперь эти слова как будто всколыхнули в нем что-то, страх пропитывал Элифа до мозга костей, ему представились блестящие от крови клыки, хватающие его в темной глубокой воде. Страх успокоил его. Он был привычным. Во время обрядов в горах чем сильнее был страх, чем ярче приходило видение, пробуждавшее в нем чувства и разум волка. Есть ли что-нибудь за этой стеной? Он конечно же знал, что от него потребуется. Небольшая жертва, небольшой подвиг, чтобы приготовиться к будущей большой жертве. Только эта небольшая жертва оказалась не такой уж небольшой.

Все равно он должен ее принести, должен рискнуть. Это то самое место, явившееся ему в откровении. Факел замерцал и погас. Теперь тьма была совершенно непроницаема, и он решился. Элиф отбросил никчемную головешку, несколько раз глотнул воздуха и нырнул, устремляясь к двум небольшим отверстиям в скале, погружаясь все глубже в черные воды.

Холод сковал его, он задохнулся и вынырнул на поверхность, хватая воздух ртом. Он пытался нырять снова и снова, но с тем же успехом. Элиф знал, что нашел верный путь – он знал это из своих видений, – только он никак не мог ступить на него, это оказалось выше человеческих сил. Чтобы двигаться дальше, необходимо призвать волка, живущего в душе, как он призвал его, чтобы избавиться от стражников. Только для этого ему необходим враг, опасность должна воспламенить в нем гнев. Надо, чтобы стражники погнались за ним. Человек-волк понюхал воздух, чтобы сориентироваться в темноте. А потом отправился в обратный путь, возвращаясь в Нумеру.