Текст книги "Темная комната"

– А где же находился сам Мэтью?

– Наверное, в моей ванной, а если он слишком смел, то не исключено, что и в моей кровати.

Доктор подождал еще немного, а потом не выдержал:

– Может быть, вы изволите мне все объяснить, или придется все же самому напрягать свои и без того уставшие мозги?

– Понимаете, я для него являюсь чем-то вроде той лисы. В последние дни он ведет себя, как мой непосредственный начальник, и в этом я виню исключительно экзистенциализм. Ему кажется, что если он берет на себя ответственность за кого-то, то должен непременно контролировать каждое движение подопечного. – Она повернулась к Алану и засмеялась, отчего по его бороде прошелся легкий и приятный ветерок.

«Боже мой! – подумал доктор. – Немедленно думай о ледяных сосульках. Что с тобой происходит? Она, в конце концов, всего-навсего твоя очередная пациентка. И не более того».

Летное поле Стоуни-Бассет, Нью-Форест, Гемпшир.

7 часов 30 минут утра.

Машина, стоявшая с рассвета на том же самом месте, где раньше находился автомобиль Джинкс, взревела мотором и на полной скорости, промчавшись по бетонной полосе, врезалась в искореженный столб. В живых никого не могло остаться. Не нашлось рядом даже скучающей влюбленной парочки, которая пришла бы на помощь водителю. Машина взорвалась и загорелась почти в момент столкновения. Не исключено, что в ней находились несколько канистр с бензином. К тому времени, как клубы едкого дыма были замечены из проезжающего мимо автомобиля, и шофер спешно вызвал пожарную команду, единственный пассажир-смертник в горевшей машине – он же и водитель – давно уже погиб.

Полицейский участок Ромсей-роуд, Винчестер.

9 часов утра.

– Прочитай-ка лучше вот это, – Фрэнк кончиком ручки указал на заявление, лежавшее на столе. – Некая миссис Хэнском заявилась сюда вместе со своей дочерью в четыре часа утра, чтобы Синди больше не мучили ночные кошмары. Насколько я понял, уже две недели девочка не может нормально спать, и поэтому мать решила, что чем скорее все это выльется наружу, тем быстрее в семье восстановится мир и покой.

* * *

Было 14 июня, вторник. Мы с Бобби Франклином нашли в лесу тела, после того, как занимались любовью. Я убежала от Бобби и спустилась вниз по откосу. Я здорово испугалась. Моя собака Рекс откопала мертвого человека в канаве, и тогда мне стало его видно. По-моему, это был мужчина. Бобби предупредил, что если я кому-нибудь про это расскажу, то он закопает меня рядом, но больше молчать я уже не в состоянии. Мне все время снится, будто этот человек идет за мной. Я не знала, что там есть канава, поэтому едва затормозила каблуком, чтобы не упасть. Мне стало страшно, что Бобби схватит меня там, внизу. Я ненавижу Бобби Франклина. Он никчемный парень. Мне двенадцать лет, и он об этом знал.

Подпись: Синди Хэнском.

Подпись родителя: П.Хэнском.

Мэддокс медленно прочитал заявление.

– И что нам все это дает? – поинтересовался он. – Каковы теперь наши действия?

– Вернемся к самому началу, – вздохнул старший детектив. – Надо будет повторно обыскать лес, а также все водоемы в радиусе мили от места происшествия. Кроме того, мне еще раз придется пересмотреть все показания очевидцев, побывавших рядом с этой канавой тринадцатого июня. Если надо, будем опять ходить по домам и освежать память свидетелей. Где-то там мы просто обязаны обнаружить и кувалду, и окровавленную одежду убийцы.

– А как быть с семейством Кингсли, сэр?

Фрэнк кивнул в сторону двери:

– Надеюсь, вы внимательно выслушали меня, инспектор. Мы начинаем все заново, и на этот раз никому никаких поблажек не будет.

Полицейский участок Каннинг-роуд, Солсбери.

10 часов 30 минут утра.

– Но Флосси твердо уверена в том, что на брелке была изображена эмблема компании «Франчайз Холдингз», – упрямо повторила Блейк. – Это тот же самый рисунок, что и на ключах у Майлза.

– Да, но она почему-то убеждена также и в том, что именно Майлз напал на нее, – мягко напомнил сержант. – По-моему, ваша Флосси – далеко не самый надежный свидетель, не так ли?

– Согласна, но она не отрицает и того, что оба брата похожи друг на друга. В этом что-то есть, иначе женщины не стали бы так упорствовать: и Флосси, и Саманта. Они так и впились в фотографию.

– К чему вы клоните, Блейк?

– Здесь определенно имеется какая-то связь с «Франчайз Холдингз». Иначе, зачем преступник стал бы носить ключи с такой эмблемой?

– Ну и что же? Допустим, этот негодяй просто женат на сотруднице фирмы. Ему презентовали этот брелок, когда повышали по службе. Он нашел его на улице. Это же громадная организация, Блейк. Вам придется допросить такое количество людей, что на это уйдет несколько лет!

– Вовсе не обязательно. Я настаиваю на одной-единственной встрече. И если промахнусь, то обещаю вообще забыть об этом брелке.

Сержант вопросительно посмотрел на коллегу:

– Я полагаю, вы имеете в виду Джинкс Кингсли?

– Именно так, сержант. Было бы безумием упустить такой случай.

Клиника Найтингейл, Солсбери.

11 часов 30 минут утра.

Джинкс стояла у окна, когда в открытую дверь тихонько постучали, и в комнату вошла Блейк.

– Я видела, как вы подъехали, – отозвалась мисс Кингсли, не оборачиваясь. – Мне показалось, что вы уже отпустили Майлза.

– Что касается материалов нашего участка, ваш: брат чист, но я не могу отвечать за своих коллег, – честно призналась вошедшая. – Боюсь, что теперь, после получения информации, предоставленной вашим отцом, его смогут обвинить и в участии в азартных играх, и в употреблении наркотиков.

Джинкс резко повернулась:

– Из этого следует, что вы получили имена и адреса всех тех, с кем контактировал Майлз в последние четыре недели?

Блейк кивнула:

– Боюсь, что это так. Сегодня утром по нашей просьбе в участок приходил некий Пол Дикон и предоставил нам все необходимые документы, включая и фотографии.

– Значит, Фергус тоже здесь замешан?

Блейк снова кивнула.

Джинкс попыталась изобразить на лице улыбку:

– Впрочем, этого и следовало ожидать. Мой отец не упустил бы случая скинуть со своей шеи обоих кровососов. – Она опустилась в кресло, закурила и предложила сигарету сотруднице полиции: – Вы курите?

– Нет, благодарю вас. – Блейк устроилась во втором кресле. – Может быть, вам покажется это странным, мисс Кингсли, но судебное разбирательство не всегда является чем-то отрицательным. Теперь все будет зависеть от ваших братьев. Самое главное, чтобы они оправились от потрясения и собрались с мыслями.

Джинкс вздохнула:

– Должна вас огорчить. Если вы пришли сюда, чтобы разговаривать о Майлзе и Фергусе, то напрасно теряете время. Я действительно не знаю, чем они занимались все это время, да и не хочу знать. Что касается меня, братья мне кажутся закрытой и недоступной книгой…

Да ты ничем не отличаешься от папочки… что касается Адама, Рассел для него просто никогда не существовал… как закрытая книга…

– Нет, я здесь по другому поводу. В том деле я не участвую. – Блейк вынула из сумочки фотографию брелка с изображением эмблемы «Франчайз Холдингз» и протянула ее Джинкс. – Вы узнаете эту вещицу?

– Да.

– Не могли бы вы подробней рассказать мне о ней?

– Вы же знаете все, не хуже меня. Это ключи Майлза. Вы же сами забрали их у него вчера.

– Но как вы узнали, что они принадлежат именно Майлзу?

Джинкс дотронулась до какой-то точки на черном диске:

– Бриллианты имеют определенное расположение. Именно этим и отличаются наши брелки. Сама идея принадлежит моей мачехе. Вообразите себе, что этот диск с эмблемой «Франчайз Холдингз» представляет собой циферблат часов. Так вот, у Адама бриллиант находится у воображаемой цифры "2", на моем брелке у «четверки», у Бетти – на цифре "6", у Майлза на "8", а у Фергуса на «10». На фотографии брелок Майлза, который вы забрали у него вчера.

Блейк не смогла сдержать изумления:

– Мы думали, что это простая стекляшка. Теперь я понимаю, что это весьма дорогая вещица.

Джинкс улыбнулась:

– По-моему, каждый такой брелок обошелся примерно в три тысячи фунтов. Сам диск выполнен из черного янтаря, буквы и окантовка из золота. Бетти заказала их пару лет назад у одного известного лондонского ювелира на двадцатипятилетие своего бракосочетания с Адамом. Она тогда еще говорила, что такое событие необходимо отпраздновать как полагается. – Улыбка Джинкс стала какой-то жалкой и подавленной. – Идея сама по себе замечательная. Но вот когда Адам увидел счет за эти побрякушки… Тогда началось что-то невероятное.

– Может быть, существуют другие, похожие изделия, которыми пользуются рядовые сотрудники компании? – высказала предположение Блейк.

– Не исключено, хотя я сама таких ни разу не видела. Бетти всегда настаивала на том, что сама разработала дизайн брелка. Она хотела, чтобы такими уникальными вещицами владели только мы пятеро. – Внезапно Джинкс нахмурилась. – А почему все это вас так интересует?

– Ерунда какая-то! – выпалила Блейк, подумав о чем-то своем. – Наверное, Флосси просто ошиблась. – Женщина тяжело вздохнула. – Одной из причин, по которой мы стали подозревать вашего брата в нападении на проституток, было признание Флосси Хейл в том, что преступник имел точно такой же брелок для ключей, который она хорошенько запомнила. Все дело в том, что у нее те же самые инициалы «Ф.Х.», и когда мы показали ей знак компании вашего отца, она сразу же узнала его. Потом мы предъявили ей фотографии ваших братьев, и она выбрала Майлза. Скорее всего, она действительно ошиблась, но зато она продолжает настаивать на том, что у того негодяя был точно такой же брелок. – Блейк неопределенно пожала плечами. – Простите. Мне кажется, я напрасно отняла у вас столько времени…

– Вы уже сделали эту информацию достоянием общественности? – спросила Джинкс, и голос ее прозвучал настолько бесцветно, будто ей было наплевать на то, что сейчас ответит сотрудница полиции.

– Насчет брелка? Нет. Это расследование у нас считается не первостепенной важности, потому что проститутки долгое время не хотели давать никаких показаний.

– Значит, не исключено, что брелок все еще находится у того самого преступника?

– Скорее всего, так оно и есть.

Внезапно Джинкс закрыла глаза, и Блейк даже показалось, что на ресницах женщины заблестели слезы:

– Дело в том, что свой брелок я отдала. – Голос ее задрожал. – Я посчитала, что мне лично нечего праздновать. Особенно когда увидела, как разъярился отец. Во всяком случае, платить за эту штучку пришлось Адаму, а я уже давным-давно дала себе слово не принимать от него ничего ценного. – Она приложила к векам пальцы, прежде чем снова взглянуть на молодую сотрудницу полиции. – Самое печальное заключается в том, что, отдавая брелок, я тогда сказала: «Надеюсь, он принесет тебе удачу». – Она облизнула пересохшие губы. – Но вышло по-другому. Удача так и осталась вместе со мной.

– Так кому же вы подарили эту вещь, мисс Кингсли?

– Священнику. Он тогда еще добавил, что к нему все обращаются «Father», то есть «святой отец». А так как фамилия его Харрис, то инициалы могли подходить и для него тоже. У него есть свой приход в деревне Фрэмптон. Правда, он более симпатичный на вид, чем Майлз, – с трудом проговорила Джинкс, – но у них, тем не менее, много общего. Саймон стройнее и волосы у него посветлее. Даже его родная сестра как-то ошиблась и приняла одного из них за другого. Поэтому нет ничего странного в том, что проститутки обознались.

Блейк прислушивалась к этому напряженному, дрожащему голосу:

– Так его сестра и есть Мег Харрис? Ваша подруга, та самая, которую убили?

– Да.

– Саймон имеет какое-то отношение к происшедшему?

Внезапно у Джинкс расширились глаза:

– По-моему, меня сейчас стошнит, – тихо произнесла она. – Простите…

Блейк быстро убрала ноги, и Джинкс тут же вывернуло прямо на ковер.

Дом священника, Фрэмптон, Гемпшир.

12 часов 25 минут дня.

Блейк притормозила у полицейской машины и выключила двигатель:

– Что здесь происходит? – обратилась она к своему коллеге, стоявшему у входной двери. – Священник дома?

– Насколько мне известно, нет.

– А где же он?

– По последним данным, он отправился на небеса на летном поле Стоуни-Бассет, поджарив себя не хуже, чем свиную отбивную.

Для тех, кто обнаружит эту записку.

Я не верю в Бога, но каждое воскресенье я стоял с гостией в руке и притворялся, что верую, ради тех, других, стоявших рядом со мной в храме. Меня иногда волновало вот что: могло ли все произойти по-другому, если бы в душе моей теплилась вера? Вряд ли. Бог не в силах изменить то, что сам и предопределил: я должен был стать братом Мег. Нет большего мучения, чем любить женщину, которой ты не можешь обладать.

Все подумают, что я безумен. Возможно, так оно и есть. И все же, это весьма странное сумасшествие, ибо в действиях моих имеется значение, хотя действия эти являются злыми для тех, кто сталкивается с ними. Говорят, что я хороший священник, но я чувствую себя так неуверенно в темноте перед алтарем плоти и крови Господней. Я чувствую себя человеком лишь тогда, когда плоть и кровь подобных мне обжигает мои руки. И тогда я начинаю понимать, что необходимы жертвы, чтобы очистить темные комнаты моего сознания. Высшая цель становится ясной, и то, что я сделал, кажется неизбежным и правильным. Я живу. Я понимаю истину.

Но все начинается заново. СМЯТЕНИЕ

Мег стала шлюхой, но я знал, почему это произошло, и простил ее. Она говорила, что лучше быть благородной шлюхой, нежели озлобленной женой. Она была честной и открытой и ничего не утаивала от меня. Не было никакой любви, только физическое удовлетворение и возбуждение, пока не наступило время

СКРЫТНОСТИ

ужасной неуверенности где же Бог Бог спит но только не Рассел. Рассел смеется, и его смех проникает в мой мозг, он разбивает мое сознание разбивает разбивает

Мег любит

рассела

саймон ненавидит Бога

Воспоминания болезненны. Я понимаю, почему Джинкс предпочитает забыть. Я всегда ненавидел Джинкс. Она заставила Мег ревновать. Что означали для моей сестры Рассел и Лео, пока Джинкс не сделала их желанными? Ничего. Маленькие никчемные людишки. Джинкс превратила их в богов и отдала их назад Мег. Где Джинкс, там всегда присутствует.

СКРЫТНОСТЬ и ЗЛОБА, а Мег просто честная шлюха

Снова смятение. Жуткая, страшная опасность опасность опасность забудь, забудь шлюхи юные шлюхи старые шлюхи Ты злой где моя массажная щетка, противный мальчишка шлепок еще один надеюсь, что тебе больно не смей больше ни когда так смотреть на свою сестру

злой

Злой безнравственный

ГОСПОДИ отец соткал из саймона ЗЛО

Где же они? Только не в Хаммерсмите. Птички улетели из клетки, потому что так сделала Джинкс это была их ТАЙНА но саймон заставил Джинкс рассказать ему

Убить убить убить никакого ОРУЖИЯ

Бог любит Джинкс чудеса происходят только для нее, а не для саймона

она СПАСЕНА

она следует за саймоном в дом лео а саймон говорит что с богами будет покончено аминь

Но почему бог спасает Джинкс каждый раз? Три раза саймон пытался убить ее и три раза бог спасал ее. Он не стал спасать Мег или Лео. Они пытались спастись сами

ЛОЖЬЮ

Но ты не хочешь, чтобы кот умер, Саймон ты любишь кота позволь мне уехать в хаммерсмит и накормить кота пусть кот останется жить кот находится в заточении она имеет в виду лео лео в заточении в багажнике саймона он уже умер

А Джинкс в заточении в коробке в Челси, погребена заживо в своем гробу, она умрет, если Мег не послушается

Никто не видит никто не слышит она просит оставить ей жизнь слишком поздно слишком ПОЗДНО

Пожалуйста саймон прошу тебя саймон саймон говорит

НЕТ

Забудь забудь забудь забудь забудь забудь забудь

саймон говорит прости

Эпилог

1 июля, пятница.

Клиника Найтингейл, Солсбери.

11 часов утра.

Старший детектив Чивер и сержант Фрейзер молча ожидали, когда Джинкс дочитает письмо, оставленное Саймоном Харрисом в его столе перед тем, как молодой священник отправился сводить счеты с жизнью. Это был страшный документ, раскрывающий всю ужасающую сущность этого человека. Письмо вызывало дрожь еще и от того, что больше нигде в доме не было и намека на то, что в нем обитало подобное чудовище. Может быть, только сутана священника, хотя уже и выстиранная, все же хранила спереди слабые подтеки от разбрызганной по ней крови. Кроме этой сутаны и письма, казалось, не было никаких других доказательств того, что Саймон совершил самоубийство. Открытые канистры с бензином превратили машину в огненный шар, делая невозможным проведение нормальной судебной экспертизы. Кроме того, Саймон вел такой праведный, на первый взгляд, образ жизни, что никто не мог бы и заподозрить, что этот юноша страдает серьезным психическим расстройством.

Полиция так и не смогла найти в приходе Фрэмптона ни единого человека, который хоть наполовину бы поверил в то, что их священник был способен покончить с собой. Мнения о Саймоне в основном звучали так: «Он был милым, симпатичным человеком», «Он всегда отзывался на несчастья и утешал любого», «Отец Харрис и мухи бы не обидел», «Это был самый лучший священник за все годы в нашем приходе».

Правда, было косвенно доказано, что Саймон отсутствовал в своем приходе с обеденного времени 12 июня, в воскресенье, до утра 14 июня, во вторник, но и эти данные уже трудно было еще раз тщательно перепроверить.

– Я обратила внимание на то, что машины Саймона не было на обычном месте ни в воскресенье вечером, ни в понедельник, – объяснила его соседка. – Но он иногда оставлял свой автомобиль и в гараже, поэтому он мог находиться и там. Я не помню, видела ли его после утренней службы, но и в этом ничего странного нет. Мы все очень занятые люди и не имеем привычки следить за каждым движением соседей. Во вторник утром машина уже стояла на месте. Мне нужно было получить у него подпись на одной анкете, и поэтому пришлось обогнуть дом, чтобы зайти через парадный вход. Нет, ничего странного я не заметила. Он, как всегда, пребывал в прекрасном расположении духа.

Кэролайн Харрис, потрясенная всеми несчастьями, обрушившимися так неожиданно на ее семью, поклялась, что Саймон находился с ней и Чарльзом в воскресенье и в понедельник вечером. Кроме того, она утверждала, что сын гостил у них и двадцать седьмого июня, в то время, когда было совершено нападение на доктора Протероу. Однако позже, когда ее мужа попросили подтвердить правоту ее слов, он лишь грустно покачал головой:

– Нет, – тихо произнес священник, – боюсь, что моя супруга сказала вам неправду. – Он так же спокойно прочитал предсмертное послание сына и, возвращая его Чиверу, попросил только о том, чтобы до Кэролайн не дошли эти страшные строки. – Я во многом виню себя, – признался Чарльз. – Мне надо было осознать с самого начала, насколько это опасно – жить в доме, где секс считается чем-то омерзительным и недостойным нормального человека. Я был настолько увлечен собой, что подумал, будто бы такое отношение отрицательно действовало лишь на меня одного. Однако получилось так, что Мег стала путать секс с любовью, а для Саймона это стало эквивалентом ненависти…

Поначалу Флосси Хейл и Саманта Гаррисон не были уверены в том, что Харрис и есть тот человек, который нанес им увечья:

– Тот был без очков, понимаете? – с сомнением в голосе начала Флосси, когда ей показали фотографию молодого священника, – и выглядел гораздо симпатичней. – Правда, позже, увидев другой снимок Саймона, где тот был изображен без очков и в мирской одежде, она кивнула. – Да, это и есть маленький лорд Фаунтлерой, – победно произнесла женщина. – Но он ведь и впрямь похож на того молодого человека, с которым я его спутала в самом начале. Посмотрите: те же глаза. Просто сама невинность. Боже мой! Клянусь, больше меня никогда не введут в заблуждение эти невинные голубенькие глазки!

Детектив Мэддокс поддерживал связь с городской полицией, пытаясь выяснить, не совершались ли подобные нападения на проституток в Лондоне за те пять лет, что в городе работал Саймон. Если бы можно было доказать, что Харрис неоднократно совершал похожие преступления, издеваясь над проститутками, полиция стала бы чувствовать себя более уверенно, стараясь выяснить, не замешан ли он также в убийствах Лэнди, Уолладера и собственной сестры. Прочитав послание Саймона, Мэддокс заметил, обращаясь к Чиверу:

– Кто-то выбивал из него эти признания, сэр. Посмотрите, на листках остались следы крови.

Фрэнк внимательно наблюдал за Джинкс, которая медленно положила письмо на колени:

– Как видите, мисс Кингсли, – тихо заговорил старший детектив, – остается всего один или два вопроса, на которые у нас пока нет ответов. Мы все еще продолжаем искать орудие убийства, хотя в доме Саймона была обнаружена сутана со следами крови на ней. Правда, нам потребуется определенное время, прежде чем мы сможем с уверенностью сказать, что эта кровь принадлежит Лео и Мег. Вероятней всего, сразу после совершения преступления он снял сутану, и поэтому у нас так и не нашлось свидетелей, которые могли бы подтвердить, что видели человека в заляпанной кровью одежде рядом с местом происшествия. Мы полагаем, таким же образом он разделался и с вашим мужем, заранее надевая сутану, чтобы потом скрыть все следы крови. – Сейчас Джинкс выглядела хуже, чем обычно. Она побледнела и ее рука, державшая письмо, предательски дрожала. – Я не хотел бы вас огорчать еще больше, но мы были бы вам весьма благодарны за любую информацию, которую вы согласитесь нам сообщить.

Джинкс беспомощно взглянула на доктора Протероу, как бы ища поддержки, и утвердительно кивнула.

– Может быть, нам стоит начать с одиннадцатого июня, субботы, когда вы позвонили отцу и сообщили ему о том, что ваша свадьба расстроена. Вы помните тот день, мисс Кингсли?

– В основном, да.

– Вы помните то, как вечером вы отправились на квартиру к Мег и рассердились, когда Лео или сама ваша подруга открыли вам дверь?

Джинкс снова кивнула.

– Не могли бы вы рассказать мне об этом? Мы полагаем, вы ожидали, что они уже давно уехали во Францию, тогда почему же вы отправились к Мег? Что вас заставило поступить именно так?

– Я хотела только забрать к себе Мармадюка, – без колебаний ответила женщина. – и глазам своим не поверила, когда увидела у подъезда машину Лео. Я очень рассердилась. – Ее глаза наполнились слезами. – Мне было так тяжело, пришлось пойти на такие уловки, а они посчитали меня сумасшедшей и перестраховщицей.

– У вас был свой ключ от квартиры Мег?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, я собиралась попросить его у соседки. Но я уже видела, что Лео находится в гостиной, поэтому принялась колотить в дверь, и сразу же накричала на них, едва они мне открыли. – Она прижала ладони к глазам, отчего показалась еще более несчастной. – Теперь я так жалею об этом! Ведь та наша беседа оказалась последней, и я выглядела не в лучшем свете. Понимаете, я знала наверняка, что им угрожает серьезная опасность. И это тревожное чувство не покидало меня ни на минуту. Я так и ждала, что вот-вот случится нечто непоправимое.

Фрэнк выждал несколько минут, пока Джинкс собралась с духом, и спросил:

– Ну, а что же произошло потом?

– Мег начала распространяться о Джоше и о том, как она непорядочно повела себя по отношению к партнеру. Потом она обвинила меня в том, что я нарочно постоянно напоминаю им про убийство Рассела, и делаю это лишь затем, чтобы их жизнь стала невыносимой. Мы тогда с ней здорово поцапались. – Она беспомощно посмотрела на свои ладони. – Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Я силой заставила их уехать в дом Лео в Челси до понедельника. Я все же убедила их, что там они будут в большей безопасности, поскольку ни единой душе не был известен тот адрес. Я одна знала его.

– И они уехали?

– Да.

– Во сколько?

– По-моему, где-то около двенадцати ночи. Мег настояла на том, что ее дом надо было оставить уже пустым для того, чтобы потенциальных покупателей ничего не сдерживало.

– Так она хотела продать свою квартиру?

– Да, – повторила Джинкс. – И я должна была обратиться с предложением к агенту по недвижимости сразу же после того, как они уедут во Францию. Это тоже являлось частью нашего плана. Мег требовалось внести определенную сумму в ее бизнес, и я пообещала помочь ей в делах после того, как продам ее дом, но только в том случае, если они на некоторое время исчезнут и поживут на континенте. И Джошу тоже именно я должна была потом объяснить причину ее исчезновения… – Она запнулась. – Но Мег почувствовала себя виноватой после телефонного разговора с ним и твердо решила отложить поездку до понедельника, чтобы встретиться с ним и все рассказать лично. – Джинкс слизнула слезы, которые закапали ей на губы. – Джош даже стал угрожать ей, что уйдет с работы, если она не даст ему гарантий по поводу своего участия в бизнесе. В последнее время у них действительно дела шли не лучшим образом, и Мег боялась, что уход Хеннесси может окончательно подорвать репутацию компании.

Фрэнк с интересом смотрел на опущенную голову женщины:

– Меня кое-что продолжает удивлять, мисс Кингсли, – признался он. – Зачем им понадобилось сохранять свои отношения в тайне, если они искренне считали ваши опасения необоснованными?

Некоторое время Джинкс смотрела на него непонимающим взглядом, но потом заговорила:

– Мег дважды поступила довольно грязно по отношению ко мне, поэтому не собиралась спорить и излагать свои доводы. А вот Лео был на моей стороне. Он давно хотел отдохнуть во Франции, тем более теперь, когда ему меньше всего хотелось самому расплачиваться за свое поведение и оправдываться перед родственниками и знакомыми. Он бы с удовольствием умчался на континент, если бы только Мег не приспичило решать свои служебные дела.

– Неужели это было так уж необходимо?

– Кроме всего прочего, у нее оставался один клиент, которого Мег никак не хотелось терять, и пара встреч с банковским менеджером. Она объяснила тогда, что, отменив эти свидания, подставила бы подножку собственному бизнесу. Поэтому раньше одиннадцатого ей никак нельзя было покидать страну.

– Значит, потом она все же передумала?

Джинкс согласно кивнула:

– Да, и в первую очередь потому, что ее смог переубедить Лео. Но после переговоров с Джошем она опять стала нервничать, на звала меня психопаткой и мнительной особой. – По щекам Джинкс снова потекли слезы. – По-моему, ей даже хотелось извиниться передо мной позже, но она слишком боялась Саймона, чтобы даже взглянуть на меня. Как же это все печально!

– Я вас понимаю. – Чивер выждал еще немного. – Значит, они отправились в Челси около полуночи в субботу? Вы уверены, что они доехали до дома Лео?

– Да, конечно, я же последовала за ними. Лео оставил свой автомобиль в гараже, и я убедилась в том, что они оба вошли в дом, и только после этого поехала к себе.

– А что дальше происходило с котом?

– Все должно было идти по намеченному плану, только теперь я решила забрать его к себе в понедельник. Мы оставили беднягу Мармадюка в холле, не забыв про еду, воду и его туалет: ему пришлось бы мучиться совсем недолго, не более полутора суток. Я должна была взять ключ у соседки Мег, выручить кота из заточения и объяснить миссис Хелмс, что квартира теперь продается. Предполагалось, что сразу по прибытии во Францию Мег сама позвонит Хелмсам, поведает им о том, что происходит, и объявит меня своим полномочным душеприказчиком.

– Но зачем же вам потребовалось хранить все цроисходящее в тайне от мистера и миссис Хелмс? – удивился Фрейзер. – Уж не думали ли вы, что они каким-то образом замешаны в убийстве Рассела?

– Конечно, нет. – Джинкс замолчала и некоторое время сидела, подыскивая нужные слова. – Мне казалось, что бояться нам следовало исключительно моего отца, – наконец, заговорила она. – И в то время я уже не знала, что именно ему известно об отношениях Лео и Мег. О том, что он был в курсе романа Рассела и Мег, я узнала уже позже от Майлза. Кстати, это и есть одна из главных причин, почему я все же считала его причастным к гибели моего мужа. – Она потерла лоб. – Правда, Лео поклялся, что его родители будут молчать, как немые, и все же… – Она беспомощно воздела руки. – У Адама есть много способов выяснить истинное положение дел. А уж если посвящать в тайны таких людей, как супруги Хелмс, то можно и не сомневаться, что они расскажут все до мельчайших подробностей первому встречному, который поинтересуется у них о чем-либо, и не испытывая при этом никаких угрызений совести. Мег говорила, что ее болтливая соседка может поступить и еще хуже: она не станет ждать, пока к ней явится некто с расспросами, а просто встанет на углу улицы и начнет вещать обо всех тайнах, ей доверенных.

– Почему же вас не взволновал тот факт, что машина Лео была припаркована на Шубери Террас, если вы подозревали, что ваш отец следит за ним и Мег? – поинтересовался старший детектив.

Джинкс подняла голову, и Чиверу показалось, будто он впервые начинает осознавать, через какие трудности и тревоги пришлось пройти этой женщине во имя своей подруги.

– Конечно, я забеспокоилась. Я пыталась уговорить его оставить машину в Ричмонде. Но он ничего и слышать об этом не хотел. При этом он заявил, что вся эта история начинает приобретать какой-то смехотворный оборот. Но, понимаете, я-то хорошо помню о случившемся с Расселом, а они словно обо всем начисто забыли. Я провела кошмарную неделю в Холле, испереживалась так, что думала: слягу от нервного напряжения. Я поговорила с Лео и он обещал звонить мне каждый день, дабы мои родные не могли и подумать, будто у нас что-то не заладилось. Потом вдруг он звонит мне в пятницу днем и спокойно сообщает, что утром в субботу они уезжают, и теперь можно, ничего не опасаясь, объявить об их намерении пожениться. Тогда я еще подумала: «Ну, слава Богу, все, кажется, завершится благополучно». Пусть при этом я буду выглядеть полной идиоткой. Тогда меня это заботило меньше всего на свете. – Она приложила к глазам носовой платок. – Я не могу этого объяснить, так как не верю ни в какие предчувствия и ясновидение, но в тот момент, когда Лео сказал мне о своем желании жениться на Мег, меня словно озарило, и я вдруг поняла – они обречены и обязательно должны умереть. На меня как будто ведро ледяной воды выплеснули. – Она измученно посмотрела в сторону Алана. – Поэтому я сложила все известные мне факты, и у меня снова получилось, что опасность исходит от Адама. Если бы я так не паниковала, может быть, ну, может быть, они до сих пор оставались бы в живых…

– Нет, – отозвался доктор Протероу, – никакого значения ваше поведение уже не имело. По крайней мере, Адам представлял собой достойного вероятного противника, так что друзья все же решили послушаться вас и соблюдали некоторые меры предосторожности. В противном случае их бы убили неделей раньше.