Текст книги "22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война»"

№ 141 Маро».

«Расшифрованная телеграмма

вх. № 8233. Из Виши 19–20 мая 1941 г.

Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии

Виши, 19 мая 1941 г.

Продолжение телеграммы № 141: 4) Кент сообщает, что поставки для немецких войск, которые должны были выполнить Э. («Симекс и Ко» – «Общество импорта, экспорта и коммерции». – М.А.) в Бельгии официально интендантством отменены, так как эти части уже выехали на восток через Кенигсберг и литовской границе. 5) Как дополнительно удалось установить, гарнизон, ранее находившийся в Бордо, переброшен через Кенигсберг к литовской границе. 6) В разговорах с Келлером и его приятелем – заявляют [немецкие офицеры], что военные действия против СССР могут начаться между 20 и 25 мая, к наступлению все подготовлено (здесь и далее выделено мной. – М.А.), но Келлер. заявил, что не исключено также, что Гитлер и Сталин смогут найти компромисс. Цель агрессии – нефть и хлеб. В среде офицеров воспитывается чувство, что военные действия против СССР – дело ближайшего времени. 7) Имеются слухи, что перелёт Гесса в Англию имеет целью установление компромисса с последней. (Продолжение следует).

№ 142 Маро».

«Расшифрованная телеграмма

вх № 8234. Из Виши 19–20 мая 1941 г.

Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии

Виши, 19 мая 1941 года.

Продолжение № 142: 8) Гестапо ведёт усиленную вербовку русских белых, знающих немецкий и русский языки, для Болгарии и Югославии. Так, например, Н… [фамилия или псевдоним] получил задание завербовать 6 человек. 9) Относительно направлений ударов офицеры говорят, что их будет четыре: со стороны Финляндии в сторону прибалтийских республик, в направлении Киева, в направлении Одессы (два последних – главные), не исключено, что будет и пятое направление – со стороны Ирака через Турцию. Якобы об этом идут сейчас разговоры с Турцией. Вооружёнными силами в Польше будет командовать генерал Бласковец.

№ 143 Маро».

«Маро» – генерал-майор артиллерии И.А. Суслопаров¹⁹², военный и воздушный атташе при посольстве СССР (июнь 1940 г. – июнь 1941 г.) во Французском Государстве («режим Виши» в Южной Франции, появившийся после поражения Франции в начале Второй мировой войны и падения Парижа в 1940 год).

«Отто» – Леопольд Треппер (в СССР: Лев Захарович Треппер; пс.: Лео, Отто, Адам Миклер, Жан Жильбер).

«Кент» – Анатолий Маркович Гуревич (пс.: Кент, Антонио Гонсалес, Винсент Сьерра, майор Соколов).

Доложенная «Маро» телеграмма по большей части содержала дезинформацию. Подлинная информация, на основании которой преждевременно было делать далеко идущие выводы, – отмена интендантством заказов которые должны были выполнить Э. в Бельгии, «так как эти части уже выехали на восток через Кенигсберг и литовской границе»; переброска гарнизона из Бордо к литовской границе – соседствовала с очевидной дезинформацией – переброска 500 тысяч солдат из Норвегии в Финляндию; за последние 8 дней к советской границе «беспрерывно» идут эшелоны с войсками, начало войны между 20 (т. е. в день отправки телеграммы) и 25 мая; в равной степени это относится и к четырем направлениям нанесения ударов. Все это свидетельствовало о низком качестве источников информации накануне 22 июня 1941 года.

«18 мая имел вечеринку с Отто» – доложил «Маро» – Суслопаров в Центр. Встречи с нелегальной агентурой Суслопаров проводил в Посольстве. В городе Суслопаров мог встречаться, в силу существовавшего негласного запрета на работу с агентурой военным атташе. И никто его не одернул. А это было грубейшее нарушение конспирации – нелегальные резиденты посещали советское посольство. «Естественно, всю поступающую информацию я срочно направлял в «Центр» до начала Великой Отечественной войны в основном через «Метро» (советское представительство за рубежом. – М.А.), а после только по имеющейся в моем распоряжении рации»¹⁹³. – Вспоминает А.М. Гуревич.

Об этом же писал в своих воспоминаниях Леопольд Треппер: «В мае при содействии советского военного атташе в Виши Суслопарова сообщаю план предусмотренного нападения и указываю его изначально фиксированную дату – 15 мая, потом дополнительно информирую об ее изменении и докладываю окончательно назначенный срок»¹⁹⁴.

Советское посольство было «обложено» не только местными французскими, но и германскими спецслужбами. Поэтому провалы, происшедшие в 1942 г., были результатом неконспиративной работы обоих резидентов. Не следует исключать, что и Треппер, и Гуревич оказались «под колпаком» спецслужб и, в первую очередь германских еще с переносом советского посольства в Виши в июне 1940 года.

На совещании, проведенном 20 мая 1941 г. в Генеральном штабе сухопутных войск вермахта, командующий армией резерва генерал-полковник Фромм доложил, что в октябре месяце не останется резервов для возмещения потерь, если не будет проведен призыв военнообязанных:

«1. Возмещение потерь: 90 тыс. [солдат] – за счет полевых запасных батальонов. 475 тыс. – из армии резерва (минус 90 тыс. для восполнения потерь ВВС; нам остается 385 тыс.). Первые потери в пограничных сражениях составят предположительно 275 тыс. человек. Потери в сентябре – 200 тыс. человек. Таким образом, в октябре у нас не останется резервов для возмещения потерь, если мы не призовем военнообязанных 1922 года рождения (последние резервы). 2/5 общего числа военнообязанных 1922 года рождения отбывают имперскую трудовую повинность, а 3/5 заняты в экономике. Они смогут быть призваны лишь в конце года (ноябрь), если мы сможем высвободить силы с фронта для их замены. Можно рискнуть остаться в октябре без обученного пополнения.

2. Положение с горючим: В июне – достаточно. В июле будет не хватать 10 %. В августе положение облегчится вследствие поступления горючего из Румынии прямо в группу армий «Юг»»¹⁹⁵.

Операция «Меркур» по захвату острова Крит началась утром 20 мая 1941 года. Проведение операции возлагалось на 11-й авиационный корпус. Ему подчинялись 7-я парашютно-десантная и 6-я горно-стрелковая дивизии, предназначенные для переброски по воздуху на Крит. Авиационное прикрытие и поддержка десанта осуществлялись 8-м авиационным корпусом. Предусматривалась также высадка морского десанта на Крит, в основном с тяжелым вооружением – части 2-й танковой дивизии. Всего для операции было выделено 25 тыс. человек, 1000 самолетов, из них 500 воздушно-транспортных. Гарнизон Крита составляли 43 тыс. человек английских, греческих и югославских войск, эвакуированных из Греции почти без вооружения¹⁹⁶.

21 мая военно-морской атташе в Берлине «Шварц» представил в Москву доклад, основанный на собранных слухах, который так и назвал: «О настроениях и слухах среди немецкого населения в связи с побегом Гесса в Англию». Он писал: «…Оно (событие, связанное с перелетом Гесса. – М.А.) в значительной степени уменьшило слухи о готовящемся нападении Германии на СССР, причем ослабление этой угрозы мотивируется тем, что СССР, видя силу германской армии, сосредоточенной на восточной границе, якобы пошел на уступки… упразднил в Москве полпредства Норвегии, Бельгии и Югославии и установил дипломатические отношения с прогерманским иракским правительством… Испугавшись ответных мероприятий СССР, правители пускают слухи о так называемых уступках СССР»¹⁹⁷.

В этот же день из Лондона была отправлена в Центр шифртелеграмма, в завершении которой содержалась просьба «ориентировать нас», насколько изложенные в ней сведения «подготовки немцев против СССР» соответствуют действительности»:

«Расшифрованная телеграмма

вх. № 8292. Из Лондона 21 мая 1941 г.

Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии

Лондон, 21 мая 1941 г.

1) Русские и особенно украинские эмигранты получили указания завербовать больше членов с целью сформирования крупной организации, которая опубликовала бы сообщение о создании независимого украинского государства. 2) Характерной чертой подготовки немцев против СССР является выпуск словаря для нужд армии, где имеются такого рода вопросы, как: «имеются ли здесь советские патрули?» – «где советские войска?». 3) По непроверенным сведениям, войска немцев сосредотачиваются районах: Инстербург, Люблин, Ржешов, Варшава. 4) Барон подчеркивает, что все сведения получены от достоверного источника. Ориентируйте нас насколько эти сведения соответствуют действительности. Посылать ли подобного рода информации телеграфом или оказией. Сегодня Дик имел встречу с помощником Барона. Он сказал, что Барон очень занят, но, если Дик имеет ответ на его вопрос, то он освободится и придёт. Очередная встреча 23 мая.

№ 203 Брион».

«Брион» – полковник И.А. Скляров¹⁹⁸, военный и военно-воздушный атташе при полпредстве – посольстве СССР в Англии (июнь 1940 – ноябрь 1946), резидент военной разведки.

«Барон» – Моравец Франтишек¹⁹⁹, руководитель чехословацкой разведки в эмиграции (март 1939 г. – май 1945 г.).

В телеграмме, отправленной из Берлина, исполняющий обязанности резидента военной разведки помощник военного атташе при полпредстве СССР в Германии полковник Хлопов доложил об ультиматуме, который предъявит Германия Советскому Союзу, а также о возможном сроке развязывания боевых действий вермахтом:

«Расшифрованная телеграмма

вх. № 8387. Из Берлина 22 мая 1941 г.

Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии

Берлин, 22 мая 1941 г.

[Источник 1] сообщил, что среди видных официальных лиц министерства иностранных дел распространяется утверждение, что Германия в ближайшие дни предъявит ультиматум СССР об аренде Украины и о приспособлении Советского хозяйства к нуждам Германии. Якобы уже разработан план назначения германских директоров на предприятия Украины. Германия будет требовать неограниченного контроля над важнейшими видами промышленности, в частности над Баку. При несогласии СССР немецкие войска оккупируют Украину и Баку. Наступление немецких войск назначено, якобы, на 15 июня, а возможно начнётся и в первых числах июня (выделено мной. – М.А.). [Источник 1] подчеркнул, что его информация основана на весьма солидных источниках. [Источник 2] слово в слово повторил слова [источника 1] добавив, что официальные германские лица обосновывают эту акцию катастрофическим положением с продовольствием в Германии и в занятых ею областях. Ультиматум Германии следует ожидать в первых числах июня через Шуленбурга.

№ 171 Кремень».

Источником 1, возможно, является «Ариец», а Источником 2 – доктор Раше, заместитель заведующего отдела прессы в министерстве иностранных дел.

Выступая с докладом 25 февраля 1956 г. на ХХ съезде КПСС, первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев для подтверждения тезиса о том, что «информация о нависающей угрозе вторжения немецких войск на территорию Советского Союза шла и от наших армейских и дипломатических источников, но в силу сложившегося предвзятого отношения к такого рода информации в руководстве она каждый раз направлялась с опаской и обставлялась оговорками», привел в качестве иллюстрации два донесения, поступивших в мае 1941 г. от военно-морской и военной разведок:

«Так, например, в донесении из Берлина от 6 мая 1941 года военно-морской атташе в Берлине капитан 1-го ранга Воронцов доносил: «Советский подданный Бозер… сообщил помощнику нашего морского атташе, что, со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая (здесь и далее выделено мной. – М.А.) вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Латвию. Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву и Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах…».

В своем донесении от 22 мая 1941 года помощник военного атташе в Берлине Хлопов докладывал, что «…наступление немецких войск назначено якобы на 15.VI, а возможно, начнется и в первых числах июня…»²⁰⁰.

Подобные совершенно нехарактерные для донесений разведки примеры не подтверждают, а опровергают, высказанный Н.С. Хрущевым тезис, и ничего кроме удивления не компетентностью в первую очередь тех, кто представлял материалы для подготовки доклада, и тех, кто готовил сам доклад, вызвать не могут.

Информация об ультиматуме, приведенная в донесении «Кремня» из Берлина, была далеко не единственной, как это приводилось в ранее цитируемых шифртелеграммах, направленных в Центр в мае месяце, а также в донесениях поступивших за месяц до этого²⁰¹.

Об этом же в своих донесениях в апреле – мае 1941 года докладывали агенты НКГБ СССР в Берлине «Старшина» (Харро Шульце-Бойзен) и «Корсиканец» – Арвид Харнак, старший правительственный советник в имперском министерстве экономики²⁰².

14 мая нарком госбезопасности В.Н. Меркулов представил И.В. Сталину, В.М. Молотову и Л.П. Берия агентурное сообщение, поступившее от Х. Шульце-Бойзена 9 мая, в котором наряду с утверждением о скором нападении Германии на СССР, не исключалась возможность выдвижения Берлином ультиматума Москве:

«В штабе германской авиации подготовка операции против СССР проводится самым усиленным темпом. Все данные говорят о том, что выступление намечено на ближайшее время. В разговорах среди офицеров штаба часто называется дата 20 мая как дата начала войны. Другие полагают, что выступление намечено на июнь. В начале Германия предъявит Советскому Союзу ультиматум с требованием более широкого экспорта в Германию и отказа от коммунистической пропаганды. В качестве гарантии этих требований в промышленные районы и хозяйственные центры и предприятия Украины должны быть посланы немецкие комиссары, а некоторые украинские области должны быть»²⁰³.

Приблизительно в то же время Арвид Харнак доложил:

«На совещании ответственных референтов Министерства хозяйства референт прессы Кроль в докладе заявил: «…От СССР будет потребовано выступление против Англии на стороне держав «оси». В качестве гарантии будет оккупирована Украина, а возможно, и Прибалтика»²⁰⁴.

«Ядром», где по указанию Гитлера, с его ведома и под его контролем, формировались предложения в части возможных требований ультиматума выступало министерство иностранных дел. Именно отсюда «просачивалась» информация в зарубежные представительства и органы военного руководства страны. Информация о зондаже Гитлера советской позиции кругами расходилась и нередко оформлялась как «слухи» в докладах как разведки, так и по линии НКИД. Эта информация, отражавшая позицию рейхсканцлера, по сути уже являлась дезинформацией. Однако не следует считать, что министерство иностранных дел Германии изначально целенаправленно выступало в роли распространителя дезинформации. Отнюдь. К уже сознательной дезинформации германский МИД перешел накануне нападения на Советский Союз.

Статс-секретарь германского МИДа Э. фон Вайцзеккер высказал предположение в своем дневнике, что у Советского Союза была иллюзия, что если дело даже дойдет до вооруженного выступления против СССР, ему в любом случае будет предшествовать обычная дипломатическая процедура: переговоры, выдвижение претензий, ультиматум и т. п.: «Удивительно, что, несмотря на постоянную подозрительность и недоверчивость к партнерам, СССР оказался застигнутым врасплох как в политическом, так и в военном отношении. Возможно, русские считали, что раз война все равно начнется, то это будет происходить постепенно, в традиционной дипломатической манере, то есть путем подачи жалоб, ответов, ультиматумов и только затем военных действий (выделено мной. – М.А.). Но даже недавнее нападение Гитлера на Югославию и Грецию их ничему не научило. Очевидно, Россия думала, что для Германии, находившейся в трудном положении, неразумно открывать второй фронт и игнорировать такой положительный для нее фактор, как нейтральная Россия, которая снабжает рейх сырьем»²⁰⁵. Здесь речь о заблуждениях, по мнению Вайцзеккера, советского руководства, но никак о дезинформационных акциях со стороны Берлина.

Не следует исключать, что первоисточником информации о возможном выдвижении Германией «требований» к СССР явилась передача лондонского радио от 7 мая 1941 г., в которой утверждалось со ссылкой на последние речи Черчилля, что именно «пшеничные поля Украины и нефтяные промыслы Баку представляют для Германии первостепенный интерес»²⁰⁶.

Что же касается руководящих указаний начальника штаба ВГК вермахта Кейтеля «по маскировке» подготовки к операции «Барбаросса» от 15.2.1941, а также его распоряжения от 12 мая 1941 г. по проведению «второй фазы дезинформации» в связи «с введением максимально уплотненного графика движения эшелонов 22 мая», то в них ни о чем подобном не говорится.

Наше «послезнание» дает основание утверждать, что возможность выдвижения Германией ультиматума является дезинформацией. И это соответствовало действительности, хотя Гитлер и после 22 мая ошибочно считал, что он еще может предъявить Советскому Союзу требования (оставалось только определиться какие) и никто не посмеет ему перечить. Сообщения о том, что вторжение можно предотвратить «поторговавшись», не являлись слухами и исходили от единственного источника – Гитлера.

«… я убежден в том, что Сталин готов сделать нам еще более далеко идущие уступки». – Докладывал Гитлеру германский посол в ходе аудиенции 28 апреля. Подобную рекомендацию Гитлер не мог оставить без внимания.

О том, что Сталин использует свое новое положение – Председателя Совнаркома СССР – для того, чтобы способствовать сохранению и развитию добрососедских отношений между двумя странами Шуленбург докладывал в Берлин неоднократно – 7, 12 и 24 мая, хотя утверждается, что его телеграммы не попали в руки Риббентропа, ни тем более Гитлера²⁰⁷.

Тем не менее, германскому послу удалось довести до Гитлера свою позицию по советско-германским отношениям. Осталось найти канал «прощупывания» Гитлером реакции И.В. Сталина на выдвижение возможных требований. И такой канал был найден. Им стал Орестс Берлинкс («Лицеист»), агент-двойник.

Орестс (Орест) Берлинкс родился в Российской империи в Риге в 1913 году в семье врача. В 1939 году его направили корреспондентом в Берлин. Здесь Берлинкс и познакомился с резидентом НКВД под прикрытием должности советника полпредства СССР в Германии (с 26.08.1939 г.) А. З. Кобуловым²⁰⁸ («Захар») (младший брат Б.З. Кобулова, заместителя наркома ГБ СССР 25.02.41–30.07.41; заместителя наркома внутренних дел СССР 30.07.41–14.04.43), протеже Берии. Кобулов не имел разведывательного опыта, что явно не соответствовало занимаемой им должности²⁰⁹.

«Первое упоминание об элегантном, высоком, спортивного вида молодом человеке с гладко зачесанными назад редкими светлыми волосами легло на стол руководителя советской разведки в Москве в самом начале августа 1940 года. В срочном сообщении Захара из Берлина говорилось, что он познакомился через корреспондента ТАСС, сотрудника резидентуры Философова с хорошо разбирающимся в политике эмигрантом-латышом. Берлинкс остался «без гроша в кармане» после того, как представляемая им при МИД Германии газета перестала издаваться, а он сам оказался в «вынужденной эмиграции». Захар сообщал в Центр, что его новый знакомый – двадцатисемилетний Орест Берлинкc – «трезво оценивает установление советской власти в Прибалтике», производит «весьма благоприятное впечатление» своими манерами и хорошим знанием немецкого языка и готов делиться с Москвой полученной в кругах немецкого МИД информацией. Захар обещал в ближайшие дни «более обстоятельно» поговорить с Берлинксом о «перспективах его дальнейшей журналистской деятельности в Германии» и «при удобном случае – завербовать», присвоив конспиративную кличку «Лицеист».

Как выяснилось впоследствии, «Лицеист» с самого начала сообщил в пресс-бюро МИД Германии о знакомстве с Философовым и его просьбе информировать о текущих делах. Немцы рекомендовали латышу продолжить контакт с русскими и постоянно держать их в курсе дела. Они обещали снабжать его сведениями, которые «Лицеист» будет передавать «советским друзьям». Поскольку сам Захар почти не знал немецкого языка, всю работу с «Лицеистом» он проводил через Философова, которого использовал в качестве переводчика.

Уже 15 августа 1940 г. (т. е. через 10 дней после первого знакомства) из Берлина в Москву ушла очередная телеграмма Захара. Два слова определяли ее емкое содержание: «Лицеист завербован». Дальше шла его краткая биография, записанная Захаром лично со слов Ореста Берлинкса. Родился в семье врача в сентябре 1913 года. Учился в 1-й реальной гимназии в Риге («которую я блестяще окончил в 1933 г.»). Держал конкурсный экзамен на химический факультет Рижского университета, но случайно получил место переводчика в редакции газеты «Бриве Земе», поскольку хорошо знал три европейских языка»²¹⁰.

«Философов» – псевдоним сотрудника резидентуры НКВД/НКГБ в Берлине И.Ф. Филиппова²¹¹ под прикрытием должности заведующего отделением ТАСС.

«Философов», как и Кобулов имел нулевой опыт разведывательной деятельности, а отсюда – смутное представление о правилах конспирации у обоих. «Вербовка» агента и проведение последующих встреч с ним через переводчика в стране с жестким контрразведывательным режимом должны были сразу же попасть в поле зрения германских спецслужб. Поэтому можно было не дожидаться доклада «Лицеиста» в пресс-бюро МИД Германии о контакте с «Философым». Этот контакт был бы сразу же вскрыт, как только на встречу с «Лицеистом» «Философов» отправился вместе с Кобуловым (принадлежность обоих к разведке была известна германским спецслужбам).

19 мая 1941 г. от «Лицеиста» была получена многоплановая информация, в которой высказывалось завуалированное опасение перед «громадными силами», сконцентрированными на границе с Германией, и обращалось внимание, что последствия войны будут губительны для Советского Союза. При этом давалась крайне низкая оценка Красной Армии. Завышенное же количество германских войск на советских границах – 160–200 дивизий – должно было, по словам «Лицеиста», показать Советскому Союзу решимость Германии действовать, «если ее к этому принудят». Одновременно указывалось, что Гитлер рассчитывает, что Сталин прекратит всякие интриги против Германии, а главное, даст больше товаров, особенно нефти.

Записка наркома госбезопасности СССР И.В. Сталину, В.М. Молотову и Л.П. Берия с текстом беседы, полученным агентурным путем:

«№ 1856/М

25 мая 1941 г.

Совершенно секретно

19 мая с. г. в беседе с источником НКГБ СССР «Лицеист» сообщил следующее:

Германия сконцентрировала сейчас на советской границе около 160–200 дивизий (здесь и далее выделено мной. – М.А.), снабженных большим количеством танков и самолетов, которых имеется там около 6000.

Война между Советским Союзом и Германией маловероятна, хотя она была бы очень популярна в Германии, в то время как нынешняя война с Англией не одобряется населением. Гитлер не может идти на такой риск, как война с СССР, опасаясь нарушения единства национал-социалистской партии. Хотя поражение СССР в случае войны не подлежит никакому сомнению, все же Германии пришлось бы потратить на войну около 6 недель, в течение которых снабжение с Востока прекратилось бы, потребовалось бы много времени, [чтобы] наладить организацию снабжения Германии, а за это время Англия с помощью Америки намного усилилась бы. Лето было бы потеряно для Германии, и наступила бы опять голодная зима.

Германские военные силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость действовать, если ее к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин станет в связи с этим более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а главное, даст побольше товаров, особенно нефти.

Советский Союз имеет на границе с Германией также громадные силы 4-миллионную армию, но эта армия нисколько не пугает Германию. Она опасается только того, что последствия войны будут неизбежно настолько разрушительны для Советского Союза, настолько будет дезорганизовано хозяйство, что потребовалось бы очень много времени для наведения порядка. Немедленную выгоду Германия не получила бы от этой войны с Советским Союзом.

Основная беда СССР, с точки зрения военной, заключается в полном отсутствии способных офицеров. Мировая история, пожалуй, не знает другого примера такого негодного руководства военными операциями, какой имел место, например, во время войны Советского Союза с Финляндией. И если все же Советский Союз победил наконец, то в этом нет военной заслуги. Просто – бросали так много стали на каждый квадратный километр, что сломали все, в то время как противнику в конце войны нечем было стрелять. С Германией такой маневр неприменим, там хватит чем ответить. При этом у немцев имеются сейчас такие гениальные генералы, как Браухич, Кейтель, Роммель, Лист и др., которые равняются, если даже не превосходят лучших военных руководителей мировой военной истории. У русских же вообще мало было хороших военных руководителей, кроме Суворова и отчасти Кутузова, хотя план войны 1812 года был, собственно, планом не Кутузова, а двух немецких генералов, которые были на службе у Александра Первого. Русские хотели дать Наполеону сражение в Польше, но немцы предупредили, что Наполеон сумеет разбить в открытом бою любую русскую армию. Единственно, что он не сумеет победить, это русскую зиму. Стоило больших трудов уговорить Александра послушаться советов немцев. В результате на Кутузова упала незаслуженная слава.

Советские танки, действовавшие в Финляндии, были невероятно низкого качества, часто ломались в пути. Даже в Прибалтике, где не было войны, все дороги были переполнены сломанными танками во время занятия Красной Армией Прибалтики. Разве с таким оборудованием можно воевать с германскими танками, которых не пугают тысячи километров сахарских песков?

Советско-финляндская война показала также, что советский летный состав не умеет воевать. У финнов было максимум 200 аэропланов, а с советской стороны участвовало 2500, которые все же не смогли вывести из строя финский флот и не сумели дезорганизовать транспорт. А смотрите, что сделали немцы в Югославии и Греции?

В случае войны с Германией столица СССР была бы переведена в Свердловск. Это – план Сталина. Германский план – уничтожить в первую очередь все электростанции в Европейской России, что довольно легко сделать, так как они сравнительно большие и их немного. Первым полетел бы в воздух Днепрогэс. Крупная промышленность остановилась бы через несколько дней; земледелие также очень скоро стало бы испытывать огромные затруднения, так как оно теперь основано на использовании тракторов, а им не хватило бы топлива, так как Баку и, вероятно, Грозный были бы в огне в первый же день войны. Остальные промыслы дают пока очень мало нефти. Для быстрого разрушения Баку немцы используют территорию Ирака.

Германский план войны с Советским Союзом разработан самым детальным образом. Максимальный срок войны 6 недель. За это время Германия овладела бы почти всей европейской частью СССР, но правительства в Свердловске не трогала бы. Если Сталину после этого удалось бы спасти социалистический строй в остальной части СССР, то Гитлер этому не мешал бы.

Самым интересным является то, что даже военные круги Финляндии составили план завоевания Советского Союза при содействии германских войск и что им также потребовалось бы на это 6 недель!

Кто именно является автором этого плана – «Лицеист» не сказал, но сделал замечание, что военные вообще любят строчить планы. Привел пример с Мольтке: последний будто бы читал книгу в то время, когда ему доложили, что Франция объявила войну Пруссии. Мольтке, не отрываясь от чтения, буркнул: «План войны в 5-м ящике с правой стороны, оттуда и берите!» Военные, сказал “Лицеист”, должны иметь готовый план на всякий случай.

По выражению «Лицеиста», у германской армии имеются еще и такие «штучки», как Скоропадский и другие, которых она держит у себя в кармане готовыми на всякий случай, но пригодность их довольно сомнительная.

Народный комиссар

государственной безопасности СССР

Меркулов»²¹².

Сообщенные «Лицеистом» сведения о том, что на советской границе сконцентрировано 160–200 дивизий, являлись дезинформацией, причем грубой. Вместе с тем присутствовала и реальная оценка командованием вермахта состояния Красной армии. В части же расчета Гитлера на то, что завышенная цифра войск на западной границе СССР заставит Сталина «прекратить всякие интриги против Германии» и сделает его более сговорчивым, скорее всего, на тот момент (очевидно, что материал к встрече, состоявшейся 19 мая, был подготовлен за несколько дней до встречи и еще должен был быть согласован) все еще соответствовало действительности – Гитлер рассматривал возможность политическими средствами добиться существенных уступок от Москвы, не развязывая военные действия. Следует оговориться, что встреча состоялась 19 мая – за три дня до планируемого ускоренного графика железнодорожного движения к границам СССР.

По словам «Лицеиста», его «самыми лучшими источникам информации», являлись посланник Шмидт и легационный советник Раше, являвшиеся вместе с Ликусом ключевыми фигурами «Бюро Риббентропа».

Только через шесть лет, в мае 1947 года, стало известно о некоторых деталях дела «Лицеиста». Их раскрыл в ходе допроса арестованный в 1945 году Зигфрид Мюллер, с 1940 года служивший в подразделении IV D 3 (контроль за «иностранцами из враждебных государств», начальник гауптштурмфюрер СС и криминальрат Эрих Шрёдер) IV-го управления (Тайная государственная полиция рейха) РСХА (Главное управление имперской безопасности). Весной 1941-го Мюллер был назначен на должность референта русского сектора 1-го разведывательного отдела «Абверштелле-Берлин» (периферийный орган «Абвера»²¹³).

Согласно его рассказу, в августе 1940-го заведующий отделением ТАСС в Берлине Иван Филиппов-Юдин сделал Берлинксу предложение сотрудничать с советской разведкой, но Берлинкс тут же явился с этим в «Бюро Риббентропа». Там моментально оценили ситуацию, и оберфюрер СС²¹⁴ (по другим данным – штандартенфюрера (полковник) Рудольф Ликус завербовал Берлинкса (получившего псевдоним «Петер»), а затем использовал как канал дезинформации/информации (чтобы дезинформация была воспринята адресатом, обязательным условием является наличие реальной информации). Через несколько дней Филиппов связал Берлинкса с резидентом Кобуловым.

Из показаний Мюллера советскому следователю на допросе 21 мая 1947 г.:

«Вопрос. А что, гестапо так и не смогло в то время найти подходов к советскому посольству в Берлине?

Ответ: Не совсем так. Нам удалось установить, что советник советского посольства Кобулов вел в Германии разведывательную работу. Кобулову в августе 1940 года был подставлен агент германской разведки – латыш Берлинкc, который по нашему заданию длительное время снабжал его дезинформационными материалами. Берлинкc говорил мне, что ему удалось войти в доверие к Кобулову, что последний рассказывал Берлинксу даже о том, что все доклады он направлял лично Сталину и Молотову. Очевидно, все это позволило Гитлеру рассматривать Кобулова как удобную возможность для посылки дезинформации в Москву, в связи с чем он лично занимался этим вопросом и материалами, предназначавшимися для передачи Кобулову. Практика была такой: Риббентроп готовил эти материалы, затем докладывал их Гитлеру и только с его санкции материалы передавались агенту Берлинксу, который и доставлял их Кобулову» (здесь и далее выделено мной. – М.А.)»²¹⁵.