Текст книги "Эх, Россия. Pulp Fiction"

Бал

Там бал был, – эта фраза так и вертелась в голове. Точно сказать, как попал он в дом Ростовых и, именно, на день рождения молодой Натальи, поручик Ржевский никак не мог. Смутно вспоминался дядя, бригадир Ржевский, приходившийся седьмой водой на киселе матери отца девицы. Однако, так как делать ему сегодняшним вечером было вовсе нечего, а время возвращения в гусарский свой полк неумолимо приближалось, поручик обрадовался и такому развлечению. Пройдя по дому, причём при этом старательно обходя центральный танцевальный зал, гусар начал впадать в тихую меланхолию. Старички в расшитых золотом вицмундирах и бабушки в кринолинах «времён Очакова и покоренья Крыма», азартно резались в шмен де фер и пикет. Он, пожалуй, охотно бы рискнул и раскинул банчок, да вот проигрался уже в пух и прах заезжему уланскому полковнику, так его ловко обчистившему, что дяде пришлось выкупать кобылу племянника со всей амуницией. Чего уж тут про деньги было говорить! Радовал буфет. И кубки имелись соответственные, и шампанское выше всяких похвал! Молодёжи было мало. Не сезон, дороги жутко развезло, и из окрестных имений, по-грязи, выбраться не представлялось возможным. А московские франты не горели желанием прибыть. Девушке лишь шестнадцать, матримониальные планы в виду не имеет, так что и ноги бить? Можно и ещё куда по делам своим прошвырнуться. Сам Ржевский уже пару раз случайно наступал на чищеные штиблеты встречным молодцам, служащим по гражданской линии, ожидая возможного возмущения. Не тут-то было. Перед ним извинялись, и спешили уйти, как только начинал поручик крутить ус и приступал к монологу. Гусар совсем скис. И тут к нему подошла молоденькая девушка, почти девочка, в белом нарядном бальном платье. Что же вы скучаете на балу? – прозвучал тихий девичий голос. Разрешите вас пригласить на вальс? Ржевский смутился и даже слегка опешил. Мадам! – начал он, – Извините, мадмуазель. Же ву прие, пардонне муа! Лучше в буфет. У меня от танцев какое-то содрогание в душе и организме происходит. Меня зовут Натали Ростова, – продолжала девица. А вас как? Где служите? Поручик Ржевский! Я смотрю на вас и вижу красивый мундир. Вы улан? Ни в коем случае! Уланы – дикий народ, c лошадьми сношаются! В карты, мерзавцы, жульничают. Да вам это любой скажет. Я гусар, чем и горжусь! Тут Наташа сделала вид, что не всё услышала и продолжала: А вы загадки отгадывать любите? Ржевский ухмыльнулся в ответ. Это смотря какие. Приличные и замысловатые люблю. Проснёшься, эдак, ты утром, в голове звон, во рту полк кавалергардов с лошадьми ночевал, а тут тебя и спрашивают: Без окон, без дверей, полна горница людей. Это что? Ну, пошлёшь такового вопрошающего на хер, а то и в рожу заглянешь чисто задумчиво. Глядишь, к обеду-то дуэль. И уже с похмелья легче. Так что люблю я эти дела! Девушка обрадовалась, видно не всё поняв из сложного произошедшего разговора. А вот я вам свою сейчас загадку и задам. Серединочка жёлтенькая, а вокруг белое. Это что такое? Поручик, к чести его, и на секунду не задумался. Да это жопа! Именно-с! Наташа густо покраснела. Поручик, вы подумайте. Может ромашка? И услышала в ответ: Да я вчера только в такой вот позе певичку Жозефину пользовал. Рассмотрел, хотя и свечей мало было. Не сумневайтесь. Точно, жопа! А я думала что ромашка, – только и проговорила изумлённая до нельзя девица. А теперь вы отвечайте, – вступил в разговор гусар, – Загадка. Парикмахер, Херувим иЦырульник! У одного хер сзади, у одного впереди, а у Цирульника где? И не дождавшись ответа продолжал: Вот и мы так же долго думали, когда два дни пили, а затем полковой батюшка вопросец этот огласил. Хорошо господин полковник нашёлся. Где, где? У хера в бороде, – говорит. Больше нам думать не о чем? Вон корнет Сорокопут два дни как женился, а кобыла уже рожает? Это как понимать прикажете? И мадам Бланш Гандон на услуги девиц таксу повысила. Вот куда смотреть надо, а не на хер цырульника. А тут и манёвры как раз начались. А это почти война, только лишь понарошку. Глядим, табор цыганский. Что делать? Трубач атаку трубит, сабли вон, вперёд. Ура! Перехватали всех, конечно. Народ совершенно дикий. Бородищи чёрные, клыки страховидные, но нам и такие не страшны. Налили по самое горло в зверообразных этих монстров шампань-коблер, да гитары дали. Покорились. Так пели, кобылы и те плакали. А девки ихние танцевать принялись. Юбки вьются, песни поются, через день только и опомнились. Оказалось, мы уже в Австрийской империи. Чуть война не началась. Слава богу на той стороне нас гонведы гусарские встретили. Братья кровные по гусарству. Сначала у них пили, потом у нас, а потом не помню. У моей лошади даже горячка белая началась. Потому скотина шампанское из ведра пить отказывалась, так наш ветеринар ей клизьму из восьми вёдер токайского засадил. Проглотила как миленькая! Но в уме повредилась. Нарвала, стерва, ромашек, это цветочки такие, серединка жёлтая, а вокруг белое, и венок сплела. Потом к ротмистру Сёмину в невесты напрашивалась. Сам я всё это видел. Истинный бог, не совру, с места не сойти! И ушла купаться с водяным. А маленьких своих воденят он меня сторожить оставил. Но я то не промах. Арапник взял и гонять гадиков начал. Пока не уснул… На этом обрывается истинный дневник полковника Ржевского, написанный им в старости потомкам в назидание.

Суета сует

«Со слухом у таракана как раз всё было в порядке. Да и будешь его иметь, коли жизнь твоя от скорого услышания зависит. Реакция на свет тоже была отменной. Свет, щель, мгновение, тапок мимо. Орёл! В сообществе его сородичей всё было как у людей. Но, конечно, не в тяжёлый период мирного, так сказать, сосуществования, а тогда, когда охота на тебя ещё не стала спортом, но уже велась с неослабевающим интересом.» Трапезундов отложил шариковую ручку и задумался. Да! Вот денег на компьютер нет, а как бы хорошо, записал, прочитал, стёр к чёртовой матери. И опять пиши! Полная свобода самовыражения. В знак протеста против невыносимых условий жизни, автор достал сигарету и закурил. Писал, правда, он исключительно для души. Никто его не публиковал и делать этого в обозримом будущем не собирался. Исписанные маститым прозаиком листы хранились как в папках, прошитые дыроколом и подшитые, так и, так сказать, россыпью. Валялись по полкам и его столу. Созерцавший эту картину через хрустальное стекло волшебного шара алхимик Драгомантиус Семирамиди долго не мог придти в себя. Наконец—то, дело сделано! Все нужные заклинания в деле, получены и применены. Вот он, чёрт, сидит себе и, как положено, дым из рта выпускает. А что рогов нет, так может они съёмные. Кто там знает, как анатомически черти устроены? Драгомантиус, как маг своего мира, был мало почитаем. К услугам его прибегали, если надо было погадать по мелочам, да и платили соответственно. Палат каменных ему как-то не нажилось, вот и приходилось обретаться на постоялом дворе, время от время меняя их по случаю нерегулярной своей платы за убежище. Ещё же ему подрабатывать случалось составлением прошений в разные присутственные места. Правда, у него почерк был таков, что часто звали составителя грамот, дабы узнать, чего такое он понаписал. А сейчас – редкая удача, предвещавшая полные перемены в жизни. Всем известно, черти всё могут. А пойманные в стеклянную колбу, храняться долго, без еды и питья. Влияя на них молитвой, получаешь сверхъестественное могущество. Дело было за малым. Надо было: во первых – выманить чёрта к себе, а во вторых – засадить в специально приготовленную реторту, или в колбу. Куда ему и самое место! Не на воле же зло такого масштаба оставлять! Да и подхарчиться бы не мешало! Пущай работает! Шестикрылый серафим высшего посвящения сидел в гордом одиночестве на маленьком астероиде и скучал. Тоска была не то что зелёная, цвета парижской зелени. То есть таким делом, которое сочетало в себе, как цвет, так и сильнейший яд. Если ты уже сам забыл день своего рождения, перепробовал всё, от азотной кислоты до напитка «Северное сияние», ел и гнёзда ласточек по-китайски и манную кашу, а любили тебя красавицы всех времён и народов, поневоле тут заскучаешь. К сожалению и со служебными обязанностями был напряг. Никаких таких Армагеддонов не предвиделось, черти вялые ваще. Вчера встретил здоровенного дьявола, на ногу наступил, и шляпу на рога нахлобучил, да ещё и по всякому прополоскал, по нулям. Извинился и дальше пошёл. Пришлось догнать, и рога слегка обломать! А ты не дерзи. Ежели существо адское, так соответствуй. А то, сука, шляпу надел. И куда только Вельзевул смотрит? Будет банкет, надо сообщить, что мироздание с мироощущением плохо вытанцовываются! Хоть бы сделать что! Мгновение, и в его голове промелькнуло, а не попробовать ли мне себя в качестве автора? Я ведь этим делом никогда не грешил. Интересно, что получится? Я ведь существо совершенное, за что ни возьмусь – перфект. Серафим щёлкнул пальцами, и из пустого пространства появился пергамент, стило и чернильница-непроливайка с инвентарным номером и надписью: Школа 312 Куйбышевского района города Москвы. 1 «Б» класс! Вздохнув с облегчением, будущий писатель вытер пёрышко «Рондо» о волосы, умакнул перо в чернила и начал: Со слухом у таракана как раз всё было в порядке…

Быт

Решил один человек денег по-быстрому срубить. И, не какую-то там мелочь, а миллион. В чисто, так сказать, иностранной валюте. Мечтать, как говорится, не вредно. Хочешь срубить, ну и хоти. Тебе это дело не возбраняется. Сказать «хочу» легко, а как сделать? Вот и мужик призадумался. А после такого процесса почесал себе в потылице и к выводу пришёл, тут всё обдумать надо. А то деньги безумно сумасшедшие с неба сваляться, а я и не готов. Наплачусь тогда! А то и слезьми умоюсь! Сейчас, он думает, я пятнадцать тыщ в месяц имею. Деньги хорошие. Да вот за коммуналку заплати, алименты заплати, еды купи, глядишь, уже до получки перехватывать надо. Кстати, надо бы нам, мне то есть, для ясного мышления принять чего, а нетути. Начал искать, кое-как собрал денюжку, и в магазин. Посмотрел на цены, аж, икнулось. Ну, нету у него таких денег. Ань, нет! Не прав оказался. В самом низу полки стояла запылённая бутылка в синтетической соломенной оплётке. И чего-то там красное внутри имелось. Размером литра на четыре, с ручкой. Диво дивное, чудо чудное. И цена такая, за неё на которую приличную бутылку пива не купишь! Спросил продавца, а тот сразу и пояснил. Сегодня со склада привезли. От советских времён осталась. Алжирское столовое красное. 11—13 градусов. Всё! Никто пока не покупал. А так вино выдержаное, марочное, импортное. А потом и говорит: Ну, чего, братан, рискнёшь своим здоровьем? А я тебе бесплатно к ней штопор дам. У нас тут штук восемь их ржавеет. Завезли тоже сегодня, так что налетай, расхватывай! А мужик даже долго не думал, взял и купил. Домой тащит, на него все оглядываются, видать, завидуют. А то и отобрать хотят! Волки же позорные! Донёс-таки он через все преграды и тернии. Вошёл в квартиру, одной рукой дверь стал за собой захлопывать, да поскользнулся. Половик чёртов под ногами поехал. Ещё жена бывшая, такая стервь, по случаю зарплаты тринадцатой прикупила. Синтетический, гад, сверху толстые иголочки, что бы песок с ног собирать, а снизу чисто гладкая поверхность, как будто маслом самым твёрдым намазанная. С горки хорошей бы ледяной на нём, да куда-нибудь к бениной маме! Сильно человек приложился. Встал, в голове звон, бок болит, а в руке ручка стеклянная. От той бутылки. А самой-то бутылки нет. Свет включил, осмотрелся. На полу, точно, нет. Случайно глянул на вешалку, а вот там мужик голый сидит. Одна половина бутылки на голове, а другой он стыдливо муде прикрывает. Наш хозяин квартиры так и сел на пол. Как раз в лужу чего-то там красного, липучего. И вверх смотрит. Как у классика хорошо сказано: Ему и больно и смешно, и поцем он грозит в окно! Кажется, Шолом Алейхем. Из ненаписанного! А мужик подумал немного, вниз спрыгнул, дал ему одну половину той бутылки, и свободной рукой с пола поднял. Больно тебе говорит ежели, помощь всегда рядом. Я это. Кумекает с выражением и самым тихим образом. Сейчас пройдёт. Потом как даст хозяину кулаком по потылице. У того искры из глаз. А голый мужик ему и сказал: Видишь, и боли старой больше нет. У вас тут правильно говорят, клин клином вышибают. Да вознамерился ещё одного леща бедному квартиранту отпустить. Так что хозяин как был на четвертинках, так и в ближний угол стремительно уполз. А мужик укоризненно так головой покачал, мол, зря лечится не хочешь, взял с вешалки плащ хозяйский и со словами: Дует тут у вас, – надел. Забрал у хозяина остатки стеклотары, сам вынес в кухню, да в ведро мусорное выбросил. Вернулся с двумя стаканами. Не сердись, говорит, ты на меня. Сильно! Я при твоих делах личность случайная. Две очень могущественные силы витают вокруг тебя и теребят тонкие воздушные сферы. Ты просил в обогащении тебе помочь, так это к Гермесу. Он по всякому фарту, жульничеству и прочему скоробогатству спец. А, поскольку просьба твоя дурацкая, то в фаворе ты у Момуса оказался. Который у богов за дураков вроде тебя ответчик. Так что просто, звиняйте дядьку. Кто их знает, какая из сторон победит, ты всё едино в дураках будешь! Вот два тут стакана. Сейчас эксперимент произведём. Наливает полный и выпивает. Хорошо пошла. Потому что это не алжирская брыкаловка, а водка «Посольская!» Теперь ты. И наливает половину стакана. Скажи, хочешь выпить? Хозяин: Конешно! А мужик: Нету! И второй раз выпил. Это игровая ситуация. Чего делать будешь? Чего, чего? Как дам больно. Ну, и дурак. А, может, я сильнее, и так отхреначу, сам унести не сможешь. Придётся «Скорой: помогать. А чего делать-то? Мужик, наливая себе ещё из воздуха и выпивая, говорит: До ситуации такой доводить себя не надо. Ты сам посуди. В тиши своей квартиры, ты беседуешь с голым мужиком, да ещё и одетым в твой собственный плащ! Мало? Да ещё и водку с ним пить пытаешься. Расскажи тебе кто, ты бы поверил? Чего ж сейчас доверчивый такой? Вот потому и Момус твой покровитель, а не Гермес. Не будет тебе богачества. Слышал как Ваньку сифилисом наградили, а соседка Матрёна порешила что зря. Всё равно или пропьёт или потеряет! Так и ты. Какое там обогащение? Своё не утрать! Однако, не забывай! Дуракам всегда везёт. Займи, заложи что хочешь, но деньги достань и поставь на тотализаторе. Российская сборная сейчас первый фаворит по хоккею, ставь – не войдёт в четверть финал Олимпиады! И исчез! Мужик в себя быстро пришел, ахнул. Бутылка разбита, всё, и пол и стены в красноте жуткой. У самого голова и бок болят. С трудом вспомнил, чего ему примедведилось, пока в отрубах был. И усмехнулся. Ищи дурака! Ишь, сука, обмануть хотел. И так и не поставил на тотализатор!

Поэт

«Я – пролетарская пушка, Стреляю туда и сюда»», – легко написал поэт, но тут же призадумался. Нет, если бы вчера совершенно не кончились деньги, а, соответственно, и пиво с водкой, то ни о каких раздумьях не могло быть и речи. Уже тащил бы поэму «Трезвон пролетариата» в какую-нибудь кормушку. И гонорарий бы был, и продукты, как питания, так и подпитывания, в лице тех напитков, без которых и Ильич за границей за стол не садился. Поэт Софрон Безуглый перечитал текст. Ладно, пушка, как образ народа выстрелившего в будущее, пусть и пролетарская. Не белогвардейской же ей быть? Но тут же вспомнился некий псевдособрат по перу, имевший среди знакомых кликуху «Пушка», за короткие ноги и обширную жопу! Получалось, что вот эти стихи писал он, а слава может достаться другому пииту. Или нет? Голова побаливала. Думалось тяжело и не сразу. Вспомнилась эпиграмма о ГПУ и Эзопe. Весьма похожее с хватанием за жопу уже могло выпасть и на его долю. Чего, скажут, родник живой пролетарской борьбы против вражин железной бездушной дуре уподобил? Пушка – неодушевлённое произведение истребления мирного человечества. Она не может быть ни пролетарской, ни буржуазной. Железяка железяка и есть. Ничего не скажешь, коли что ни слово, то и правда? А самое обидное, нести по кочкам будут свои же, аиды. Им палец в рот не клади. Кудрейки с Мудрейками, да Коганами тоже есть хотят. Так раскритикуют в виде дружеской помощи поэту, врагов не надо. И, вроде, из самых лучших побуждений! Вчера мацу в Трёхсвятительском переулке, где синагога, вместе ели, а сегодня тебя схарчат, не побрезгуют! Во! Гомо гомини люпус ест, в Бога душу их люпусную мать! А чего такое это «стреляю туда и сюда?» То по врагу, то по своим? Не! Я вчера видно сильно набрался, коль изрыгаю вот эту чушь, да ещё и письменно. Никаких доносов в органы охраны нравственности не надо. Бери это, и неси готовенькое. Чёткий призыв к вооружённому отпору и агитация среди бойцов-артиллеристов. Полный гвалт и измена! «Туда и сюда»! Додуматься надо. Мало что пьяный был. Так и сообразят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Писал бы стишки о природе, погоде, да деде Морозе! Только кто их, стихи такие, печатать будет? Лабардан, лабардан! Я тебе по жизни дан! Чёрти чего в голову лезет. С голоду что ли? Лабарданы в царской России остались. А хороша вещь была. Рыбка слабосолёная холодного копчения. Да с водочкой смородиновой. Да пива бы. Тьфу! Голодной куме хер на уме! Селёдочки не желаете ржавенькой? Или воблочки! Ранее и не ел никто труху такую. Под пиво разве. Да что бы она икряная была, жирная такая воблочка. А из селёдочки я бы форшмаку обрадовался! Как его мама в Бердичеве делала! Объяденье. И мечта детства – цимес! Морковочка тушёная! Туда, если есть у тебя, сахарок добавить, вот вкусно. Пойти бы поесть, так и не на что. Пошарю-ка по карманам брюк, может мелочь какая найдётся. На колбасные обрезки и яичный бой. Глядишь, яишница выйдет! А бутылки собрать? Вот этого добра-таки есть у меня. Гордое русское слово, нет, даже выражение. Пойду-ка я посуду сдам. И всяк поймёт тебя россиянин, что не тарелки с чашками куда-то понесёшь. А, как тех, Гоголей с Белинскими, которых ходок Некрасов призывал с базаров носить, светлого времечка, мать его, ожидаючи, понесёшь бутылки пустые, винно-водочную хрень! В пункты, стало быть, приёма стеклопосуды! Ага, попались. За подкладку в дыру закатились, притаились и лежат. Нохеньки, май гелт! Немного вам там спать осталось. Так, авоська здесь, бутылки в ряд, встаём на месть, и каждый рад! Вперёд марш-марш, шагай отряд, нас ждёт демаршей стали град! Ох! Надо записать. Муза моя пришла. Нет! Не могу. Очень кушать хочется. Побежал.

Человеки

Идёт человек ночью через старое сельское кладбище и рассуждает. Оно, конечно, так поближе будет. Эвона какой кусок отрежу. Напрямки завсегда способнее. С другой стороны – кладбище. Упыри, вурдалаки, и прочие нечистики. Сам я их не видал, но истории разные слышал. Вот так, на пустом месте, народ выдумыватьне будет. Основа у всего есть. Мудрость то что сообщает? Просто так и прыщик не вскочит, всё сначала почешется. Ё – келемане! И у меня нос зачесался! Интересно, к прыщу, або к чему? Мне бабка говорила: Хороший нос кулак за неделю чует! Стемнело как! И ветер поднимается. Верхушки деревьев ходуном ходят, вот-вот взлетят. Дождь сильный начинается. Не видать ни зги! Твою мать! Бабка права была. И о чего это я так носом наебнулся? Филимоний Панкратыч Сипоглазов. Надгробие его. А я на плите лежу. Как сюда попал – не ведаю. Поскользнулся должно. Козёл ты, Сипоглазов! Ни дна тебе, ни покрышки! А ещё надгробием мраморным укрылся! Нет что б земличкой, холмиком могильным ограничится. И на тебе земляничка хорошо растёт, и мне падать мягко. Сплошной профит и выгода, как нам товарищ Коровьев завещал. Очень надеюсь, что сейчас ты по его епархии проходишь. Сипа с глазом! Выбираться надо. Вот, вроде, тропочка. Скользко как. И тропинка под горку. Кой чёрт понёс меня через кладбище. Уже бы дома был. И нос свой целым имел, Ба! Стоит. Молча. С рогами, да огромными какими. Как назло, прямо на дороге. Хорошо хоть луна за тучами. Может и не увидит. Свернуть некуда, а обратно идти боязно. Оно, может, и не одно здесь такое! Вот влип. Спаси Господи и пронеси. Да воскреснет Бог, да расточатся врази его! Как там дальше-то? Забыл вот! Богородице дево радуйся. Всяко достойна мать сына такого родившая! Помяни Господи царя Давида и всю кротость его! А вот и луна появилась. Святый Боже, святый крепкий! Опа! Это ж корова привязана на выпасе. Или чёрт в корову перекинулся? Не верь глазам своим. Мне приятель рассказывал, а ему бабушка в детстве. Господь так и говорит, мол, если глаз твой будет искушать тебя, вырви глаз. Кисло, значит, тебе будет. Приятель так понял. А если глаза тебя подвели оба? И о чём я сейчас думаю? Когти рвать надо, а он про притчи детские вспомнил. Мудрик! И мужик какой-то идёт навстречу. Гляди, ночь на дворе, а он в костюмчике чёрном, при галстуке. Просто местный фраер Петушков. Здорово, братан. Как к дороге пройти не подскажешь? Совсем я на этом кладбище заплутал. Да и боязно тут. Чего боязно? Сам понимаешь, кладбище. В детстве напугали покойниками, что по ночам встают и бродят. Боюсь до сих пор их ужас как. А чего вас бояться? В каком смысле? Вас покойников чего бояться? А, ах! В обморок упал. Уж и пошутить нельзя. Вставай, земеля. Шутка это была. На, руку на спор пощупай. Видишь, тёплая. Какой из меня покойник? Какой? А вот сейчас увидим. Вырывает из могилы литой металлический крест и лупит встречного мужика. Получи, гада ядовитая. Коль славен наш Господь в Сионе… Уходит, размахивая приобретённым крестом. Луна окончательно скрывается за тучами. Дождь льёт как из ведра. Гроза. Поражённый приходит в себя, с трудом доползает до могилы и скрывается в гробу, закрывая себя крышкой. Земля медленно осыпается.