Текст книги "Принцесса и арбалет"

– Ах да, простите, что не представилась, – между тем продолжила ведьма, – я не ведаю ваши имена, и вы имеете право скрыть их от меня, но, как тем, кто спас мне жизнь, я обязана представиться – меня зовут Сташьяна.

– Сташьяна Аркорн, – с огромным удивлением воскликнул Бесс.

– Да, – подтвердила ведьма с не меньшим удивлением, – Но откуда вы меня можете… Впрочем, если вы знаете этого мальчишку… – заметила она, хотя и сама она была не старше меня, если и за двадцать – то не на много.

– Я не мальчишка! – опровергнул очевидное Бил, – Я Бил!

– А я – Михаил! – почти в рифму передразнил его я, – А это – Бесс, Филин Бесс. Наш штатный некромант, между прочим. Валерия – его невеста. Парень с топором – Федор Расколкин. Ну и… – приготовился я представлять Алвита, но вовремя сообразил – зыкруда с нами больше нет, потому пришлось заканчивать по другому, – …все.

– Я благодарна тебе, что ты открыл мне ваши истинные имена, – ответила Сташьяна, – Я не подведу оказанное мне доверие.

– Да при чем тут доверие, – отмахнулся я, – Просто не удобно обращаться на «эй, ты» или «извините пожалуйста», так удобнее – Лера, Бесс, Федя, Бил, а ты… Не против, если Сташей будешь?

– Пусть будет Сташа, – улыбнулась ведьма.

– Хорошо. Слушай, Сташа. Мы тут сами, честно говоря, люди не местные, в порядках не сильно разбираемся, законы не читали. Собственно говоря, мы даже не совсем знаем, где это «тут» находится – это ведь Дальняя Страна, верно? Ну и зверь этот, как ты его назвала, москгож… Чего это они так переполошились, когда Федя его бросил?

– Вы что, серьезно? – удивления в голосе Сташи было еще больше, чем когда оказалось, что Бесс неизвестно откуда знает ее фамилию, – Ну и ну! Вы, наверно, действительно из дальних краев пришли, что таких очевидных каждому ребенку истин не знаете! И где же, мне интересно, вы тогда москгожа раздобыли?

– Да в лесу я его поймал, – на автомате ответил я.

– Вы были в запретном лесу? – на этот раз Сташа ограничилась лишь покачиванием головой, но зато на лице Била во всей своей красе расцвело удивление, которое бывает только у мальчишек, открывших, что мир – далеко не так прост, как они о нем всегда думали, – Вот уж действительно чудеса.

– Сташа! Давай по порядку! Как ты думаешь, знаю ли я, что такое «запретный лес», если даже не знаю, в какой мы стране?

– Да, ты прав, маг. Можно я тебя буду просто магом называть? Просто Михаил… Имя хорошее, я чувствую древнюю силу этого имени – оно значит нечто великое.

– Тот, как бог. Равный богу, – перевел я с древнего иврита на язык этого мира.

– Да, может быть. Но это имя не отражает твою суть. Ты – великий маг!

– Я знаю, – не стал упираться я.

– Потому я буду называть тебя маг. Хорошо, я расскажу вам, что вы хотите узнать. Прошу прощения, коли рассказ мой будет обрывчатым, всегда тяжело рассказывать о том, что кажется очевидным. Но я постараюсь.

***

Госпожа Сташьяна Аркорн постаралась – она была не только хорошей ведьмой, но и неплохой рассказчицей.

Я был прав – мы действительно оказались в Дальней Стране. Только не в тех краях, где бывали раньше – а на самом-самом севере. Холодном снежном севере. Холодном, но не голодном – тут тоже есть весна, пару недель в мае, и даже лето – с июня до начала августа. Хоть теплые дни и пролетают быстро, но на щедрой земле этих широт за два месяца успевают созреть такие урожаи, что помимо себя, местные жители снабжают добрую половину Дальней Страны. Тут настоящий сельскохозяйственный рай – ни поливать не надо, ни сорняки пропалывать, ни от вредителей избавляться. Все происходит само – дожди идут по расписанию, а воздух, чистый и свежий, каким-то чудом сам по себе с вредоносными насекомыми борется. Так что все, что требуется от тружеников полей – в мае посадить все и посеять, до августа подождать, в августе собрать и до сентября, пока опять не начнутся морозы, переработать и отправить на юг. После чего восемь месяцев сидеть на печи и ничего не делать.

Но есть одна беда в этом благодатном раю. Запретный лес. Что это за штука такая – никто толком не знает. Вырос он когда-то, давным-давно, вполне может быть, что в результате какого-то магического эксперимента – и с тех пор так тут и стоит. Широкий, пешим ходом его за две недели лишь можно пересечь, он служит естественной границей, ограждающей Дальнюю Страну с севера. Протянувшись ровной полосой с востока на запад на сотни километров, от границы Ада до едва ли не самой Великой Реки, он не дает диким народам севера, мамонтовым всадникам и прочим любителям полакомиться тепленькой человечиной, и не только человечиной, начать всеобщий набег. Непроходимый для всадников, лишь в некоторых местах он редеет настолько, что по нему могут пробраться пешие. И все эти лесные проходы, естественно, стоят на замке – вдоль северной границы запретного леса стоит целая череда неприступных крепостей Дальней Страны, чьи мощные гарнизоны стоят на службе безопасности своего отечества. Там служат лишь лучшие из лучших – и служба их настолько крепка, что тут, возле самой южной кромки запретного леса, люди и нелюди чувствуют себя в полной безопасности. Еще ни разу за многие века ни одна достаточно крупная орда, да и просто отряд северных варваров, не смог сюда добраться – все они сгинули или от оружия доблестных стражей северной границы, или в непроходимых дебрях запретного леса.

Запретный лес свое название получил так не потому, что кому-то запрещалось под страхом смерти туда ходить. Просто все знали – в этом лесу ничего хорошего нет. Какая магия породила эту землю – неизвестно, но выжить на этом месте могли лишь считанные виды растений, среди которых не было ни одного съедобного (тут я спорить не стал, хоть и мог – Алвит-то нашел и в этом лесу съедобные корешки!). И дело было в земле. Сколько не пытались ее отвоевать, сколько не пытались вырубить хоть небольшую часть леса и привезти сюда плодородный чернозем – ничего не получалось. На самой лучшей, удобренной земле, перевезенной за невидимую границу, ничего не росло, кроме все тех же никому не нужных кустов и деревьев, которые и в пищу не годились, и на дрова, горели плохо, и даже какие-то вещи из их гнилистой внутри древесины сделать не получалось.

И такой была только самая южная часть леса (как я понял, та самая, по которой мы и пробирались). Дальше, на север, запретный лес становился еще хуже – непроходимые дебри и чащобы, острые ветки, болотистые топи, способные затянуть человека за считанные секунды – запретный лес был спасением Дальней Страны. Если бы не он, то тут бы никогда не построили такой рай – северные дикари были злы и многочисленны, и вряд ли бы они устояли от соблазна захватить себе и юг материка.

Однако были существа, для которых запретный лес был родимым домом – москгожи. Откуда они взялись – очевидно, что никто не знал. Они просто были. На первый взгляд хоть и большие, но совершенно не опасные человеку, они были проклятьем этих мест. Безмозглые комки слизи, не способные причинить вред другим живым существам, они рождались где-то в глубинах запретного леса, выползали оттуда и перемещались по ведомым только им самим траекториям, поедая все, до чего они могли дотянуться. Прямого вреда они человеку не могли нанести – даже если бы на их пути оказался годовалый ребенок, не успевший вовремя отползти в сторону, москгож бы его, скорее всего, обполз стороной. А даже если бы и нет – пару секунд неприятных ощущений перетерпеть, и, кроме покрывающей тебя слизи, никакого больше вреда от москгожа не будет.

Однако именно они были основной бедой этих мест. Именно из-за двух москгожей несколько десятков лет назад погибли тысячи жителей Дальней Страны – не напрямую, а от голода. Безмозглые моллюски, медузы, непонятно каким образом прижившиеся в негостеприимном запретном лесу, москгожи не удерживались в его пределах никакой магией, а потому нередко покидали его пределы, передвигаясь, в том числе, и на юг. Туда, где были основные сельскохозяйственные угодья Дальней Страны – житница государства. Что происходило дальше – легко себе представить. Если даже в запретном лесу, где питательности в листве никакой, эти твари умудрялись вымахать размером до крупного дома, то, попав на пшеничное поле, они начинали есть. Есть, есть и есть – при этом биология этих существ позволяла им переваривать неограниченное количество пищи, при этом становясь все крупнее, позволяя быстрее передвигаться и еще быстрее поглощать пишу. Когда два совсем мелких, размером с крупного рекхтара и весом в полтора-два килограмма, однажды под вечер выползли из леса и попали на поле – этого никто не заметил. Зато уже под утро по полям и садам Дальней Страны со скоростью быстрого пешехода ползли два огромных слизистых кита – многотонные чудовища обгладывали все, что им попадалось на пути, и остановить их было невозможно. Никакое холодное оружие не могло причинить им вреда, огонь разве что доставлял мелкие неприятности – и лишь когда через несколько суток прибыл отряд магов, удалось тварей убить. Но урожай того года погиб – а второго вырастить, естественно, не успели. С тех пор москгожам больше не удавалось нанести такого вреда.

Что спасало людей от тотального уничтожения этими, в общем-то совершенно безобидными, тварями – это, во-первых, их малочисленность. Во всем запретном лесу одновременно, по каким-то заумным и, наверняка, неверным подсчетам, водилось не больше нескольких тысяч особей этого вида – и все же большей частью они предпочитали бродить кругами по лесу, лишь изредка показываясь на его северных и южных границах. А во-вторых, слава эволюции, или чему-то другому, но, ощупывая себе путь, москгожи ориентировались исключительно на тип земляного покрытия. Так, например, они никогда не выбирались на север, где была лишь обледеневшая каменистая земля, не способная дать ничего даже такой всеядной туши. На западе и на востоке, там, где шли пологие каменистые холмы, москгожи тоже не путешествовали, как и не умели они плавать, переползая лишь самые мелкие ручейки. Естественно, что, зная об этом, была сконструирована самая примитивная, и в то же время весьма эффективная система защиты – та самая дорога, что вела вдоль леса. Неспроста она была столь широкой и не имела ни единой щербинки, в которую бы могла забиться грязь, из которой бы в свою очередь выросла травка. Предназначенная не только и не столько для того, чтоб по ней ходили, хоть и для этого, конечно, тоже, в первую очередь дорога сложила естественной границей для москгожей. Слепые твари, умеющие распознавать лишь то, что нащупали их усы, если и доползали до дороги, то, попробовав «на вкус» ее покрытие, делали для себя вывод, что дальше для них начинается негостеприимная местность, ну и сворачивали в сторону. Именно угроза москгожей и стала одной из причин, по которой в Дальней Стране так хорошо оказалась развита дорожная промышленность – раз уж научились делать такие дороги, то почему бы их провести не только вдоль окраины государства, а и по всей его территории? Мастера есть, техника отработана – вот и славилась теперь Дальняя Страна своими дорогами, самыми дорожными дорогами мира.

Впрочем, как говориться, страна эта была широко известна в узких кругах. Как я знал и раньше, Дальняя Страна, место обитания вампиров, стоявшая на самом востоке мира, на границе с самим Адом, редко принимала у себя гостей. Раньше я думал, что это по причине вампирской сущности ее обитателей, оказалось, что не только.

Если в центре и на юге Дальней Страны действительно жили исключительно вампиры, впрочем, Сташа называла их не вампирами, а «первой расой» или «долгоживущими», то тут, на севере, кровососы мирно сосуществовали с обычными людьми. Как так получилось, откуда тут, на севере Дальней Страны, взялись люди, почему они жили лишь тут, не общаясь со своими западными сородичами – история умалчивает. Скорее всего, когда-то так сложилось, а потом устоялось, превратившись в традицию – люди жили тут, в основном работая на поле, собирали для вампиров урожай, получали за это свои деньги, и были всем вполне довольны. Зависти между двумя расами, например из-за того, что представители одной жили намного дольше, чем другой, не было – это воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Впрочем, вампиры себя вели тоже порядочно. По крайней мере, как я понял из рассказа Сташи, о том, что «долгожители» по природе своей кровопийцы, живущие за счет соков жизни других живых существ, тут не знали и даже не могли себе такое предположить.

Сама Сташа была родом из этих краев. Родилась она в Темноводске, но еще в детстве этот город покинула вместе с отцом, отправившись еще дальше – на самый далекий край страны. Там, на небольшом человеческом хуторе, где не было ни одного вампира, и провела она свои детские годы, даже не подозревая не только о своих магических способностях, а и о самом существовании магии. И жила бы она там и дальше, если бы однажды в их края не пришел маг – не такой, как Бесс, выпускник академии, и не такие, как сопровождали наш отряд от Чаэса до Ада. Это был странствующий маг-самоучка, который сам открыл свои способности, сам их развил и сам же их и использовал, пока не имевший учеников и не желавший их иметь. Уже далеко не молодой, он странствовал по дальним землям не наживы ради, а просто для познания мира, и не думал он, что на далеком хуторе его что-то может задержать.

Задержало, на восемь лет – любовь. Как такое может быть, как мать Сташи и другие хуторяне смотрели на любовь пришлого пятидесятилетнего волшебника и тринадцатилетней девочки – Сташа не рассказывала, а я и не спрашивал. Но жили они в любви и согласии, как живет нормальная семья – маг помогал поселянам своими заклятьями, зарабатывая себе на жизнь, Сташа сидела дома, готовила, стирала и убирала. Детей у них не было, но была любовь – настоящая любовь. А потом, когда Сташе было шестнадцать, ее муж однажды ей поведал, что она – потенциальная ведьма. Что у нее тоже есть таланты к волшебству, и, если она желает, он может ее научить тому, что знает сам.

Сташа желала – и маг начал ее учить. Девушка оказалась прилежной ученицей – все то, что маг познавал пол века, она за два года освоила, в девятнадцать лет она сравнялась по силе и умению со своим учителем и мужем, а в двадцать – превзошла, сотворив заклинание, которому он ее никогда не учил. Когда же ей исполнилось двадцать два – пятидесятивосьмилетний маг скоропостижно скончался. А дальше все пошло на перекос – вроде бы хуторяне и уважали свою собственную ведьму, и нужна она была им, и привыкли они к помощи магии в хозяйстве, но все было не так. Вторая свадьба с самым видным женихом – лучшим хуторским косарем – а в краю бескрайних злаковых полей такое звание так просто не дается – распалась через год. Был у Сташи и третий муж, гражданский, и с четвертым она жила… Но не было больше той любви, как между ведьмочкой и магом. Не смогла себя Сташа там найти, и одним весенним утром, двадцать четыре года ей тогда только исполнилось, ушла из родного дома и пошла по миру странствовать.

Долго носили ее дороги, всю Дальнюю Страну она обошла, бывала и в восточных странах, видела Чаэс и Гору Мудрого Дракона, побывала даже в сказочном Городе Славы, столице Черноречья. Но как змея кусает сама себя за хвост, так и путь Сташи привел ее в те же края, где он некогда и начался – в Темноводск. Небольшой северный городок, где некогда она впервые увидела этот мир, встретил ее дружелюбно – и, впервые за все странствие, ведьма расслабилась. Взыграли сентиментальные чувства при виде дома, в котором она жила до пяти лет и с которым были связаны ее самые теплые воспоминания, двадцатисемилетняя молодая женщина, выглядевшая моложе своих лет, ее даже часто за девчонку принимали, расслабилась. Она поселилась тут, сошлась со многими местными жителями, нашла себе подруг, встретила парня, с которым подумывала опять попробовать совместную жизнь…

И, как всегда в ее жизни, на место счастья внезапно пришло горе. Друг ее парня однажды покончил с собой, в предсмертной записке обвинив в своей гибели «неразделенную любовь». К кому – он не уточнял, но все, почему-то, решили, что именно к Сташе. Она пыталась возразить, она пыталась доказать, что они были едва знакомы, лишь пару раз встречались мельком, и это ей почти удалось, когда кто-то вспомнил Сташины же слова, что она ведьма. Это был, по сути, готовый обвинительный приговор – Сташа обвинялась в том, что, «ведьмовством своим, чарами любовными, до смерти лютой довела» вампира-самоубийцу, и все ее слова, все ее оправдания, лишь доказывали ее вину. Никто не хотел слушать ведьму, от Сташи отказались все подруги, и даже парень, за которого она замуж собиралась, прилюдно отрекся от невесты-ведьмы. Народная молва приговорила ее без суда и следствия, и единственное, что не могли люди решить – самим ли ее сжигать, или же вызвать из столичных краев судового исполнителя, который бы вынес приговор и сам бы его привел в исполнение. Решить этот вопрос так и не смогли – а потому собрали общее вече, куда были в обязательном порядке собраны все жители Темноводска и окрестностей. Судили они, судили – и, когда уже почти присудили сжечь тут и сейчас, внезапно вмешался какой-то мальчишка – выскочил, мечом стражу обезвредил, путы Сташины порубил и побежал прочь.

***

– Ну а дальше вы знаете уже, – закончила свой рассказ, затянувшийся до поздней ночи, Сташьяна Аркорн.

– Интересная история, – честно признал я, – Ну а сейчас ты куда собираешься?

– Прочь отсюда! – моментально ответила она с такой силой убедительности, что я поверил – если эта решила отправиться «прочь», то именно в этом направлении и пойдет, – Куда глаза глядят! Мир велик, и хоть вряд ли в нем есть для меня подходящее место, но сейчас я просто хочу оказаться подальше и от Темноводска, и от Дальней Страны.

– Отлично, – обрадовал ее я, – Значит нам по дороге. Нам тоже надо туда, не знаем куда, за тем, не знаем чем. Ты не против у нас проводником быть? Если, по твоим словам, ты за три года все земли вокруг обходила?

– А вы уверены, что моя помощь вам нужна? – Сташа усмехнулась, – Знаешь, маг – я уже говорила, что чувствую твою силу. Тебе не нужен проводник, мой первый муж по сравненью с тобой никто, и я никто. Ты пройдешь там, где захочешь – так зачем я тебе нужна? У тебя есть воины, которые послужат тебе мечом и щитом, рядом с тобой красавица, которая радует твой взор – скажи мне, зачем тебе нужна я?

– Ты хочешь, чтоб я честно ответил? Или убедительно?

– Честно, если тебе не сложно.

– Хорошо. Во-первых, я не хочу, чтоб кто-то чувствовал мою силу – да, я неплохой, как ты говоришь, маг, но есть много тех, кто намного сильнее меня. А я не хочу привлекать к себе внимание – пока. Мне не нужны лишние проблемы, и если можно остаться незаметным – я предпочитаю так и поступить.

– Что же, это разумно, – подтвердила Сташа, – но это во-первых, а во-вторых?

– Бил! – вместо ответа обратился я к пацану, который все время рассказа чернявой ведьмы внимательно и задумчиво ее слушал.

– Ну, – наглым мальчишеским тоном, которым только фразы типа «че надо, дядя!» и произносить, но при этом с заметно испуганным выражением на лице, поинтересовался он.

– Я думаю, что свою историю ты нам утром расскажешь, так ведь? Можешь не отвечать, так, не так – а тебе придется рассказать. Сейчас же ты мне скажи – ты куда дальше? Туда же, куда и Сташа, так ведь?

– Ну да, за ней мне надо идти, – буркнул он, удивив всех, кроме меня, естественно.

– Вот и отлично. Во-вторых, Сташа, так уж получилось, что нам с Билом, как же я не люблю следующее слово, суждено пока быть рядом. А раз он пойдет за тобой – то и мы тоже.

– Но почему! Зачем я тебе нужна? – обратилась ведьма к мальчишке, но тот только насупился и ничего не ответил.

– А затем, – вместо него ответил я, – что у каждого человека, Сташа, есть такая штука – аура! Знаешь такую? Рассказывал тебе про такое учитель? Чувствую, что рассказывал – иначе бы ты не смогла научиться эту самую ауру скрывать. Ну так вот, если ты знаешь, что это такое – то мой тебе первый урок. Надо же тебя пока подучить, раз уж ты меня «великим магом» назвала – когда ты делишься своими переживаниями, открываешь кому-то душу, аура, как бы она ни была хорошо скрыта, проявляется. Да не просто проявляется – а пылает! И прочитать ее для меня, например, очень просто – как и ауру Била, который вообще не умеет пока ее скрывать. И знаешь, что я там прочитал? Нет, не смотри на меня так – ничего предосудительного. Прочитал я то, что у тебя и Била – общая структура ауры. Не совсем, не идентичная, но есть достаточно близкие элементы, чтоб я мог с полной уверенностью утверждать – вы родственники, и достаточно близкие. Так что вряд ли твое спасение было таким уж и спонтанным, да, Бил? Ты ведь готовился к нему – ждал, когда выпадет возможность спасти… Кого? Кто тебе Сташа?

– Сестра она моя, – явно с большой неохотой ответил Бил, – Единоутробная.

– Надо же… Честно говоря, я думал, что вы более далекие родственники… Ну так вот, ты, как я понимаю, сознательно спас свою сестру? Понимая, что теперь тебе нет места в своем родном городе?

– Да не родной он мне! Не отсюда я! – буркнул Бил, впрочем, не отпираясь от остальных моих заявлений.

– Так что вот так. Ладно, Сташа. Можешь закрыть рот – да, такое тоже иногда случается. Братья, я имею ввиду. Младшие. Которые из костра вытягивают. А сейчас все укладываются спать! Завтра утром нам надо убраться подальше в том самом направлении, которое так любезно указала мне Сташа – прочь отсюда!

«Вечер сюрпризов» настолько всех удивил, не только Сташу и Била, но и Федю с Леркой, узнавших, что чернявая ведьмочка – их тетка, что со мной никто не спорил и все завалились спать, прямо посреди пшеничного поля. Завтра, да и не только завтра, нам предстоял долгий день.

***

Утром, перекусив собранными тут же пшеничными зернами и запив водой, что мы с собой несли, наш отряд быстро снарядился и продолжил свой путь. Ну и, конечно же, по моему наставлению на этот раз развлекал нас своей историей Бил. Историей настолько новой, что даже Феде и Лере, вроде бы Била хорошо знавших, она была предельно интересна.

***

Когда отец забрал Сташу и ушел из Темноводска, ее мать повторно вышла замуж – и родилось у нее два сына. Старшим из которых был Бил. Как и сестра, в раннем детстве он со своей семьей покинул Темноводск – что-то было такое в этом городе, что люди часто уходили отсюда прочь в поисках лучшей доли. И тоже попал на дальний хутор. И тоже жил бы спокойной жизнью крестьянина, если бы… Вот на этом месте история началась меняться. На хутор Била не приходила волшебница, и уж конечно, если бы и пришла – он бы в нее не влюбился. Но зато отец Била, родной, как-то раз за ужином проговорился, что раньше он служил в северном полку… После этого мальчишка, которому тогда еще и десяти не было, уже от него не отставал. Конечно, северный полк – легендарные воины, стоящие на страже спокойствия Дальней Страны, оберегающие ее покой от полчищ северных дикарей – более чем на девяносто пять процентов был укомплектован «долгоживущими». Вампиры, естественно, были намного лучшими воинами, чем люди, да и в процентом отношении людей в Дальней Стране было очень мало. А тут, родной отец, и воин легендарного полка, какой же мальчишка такое может упустить!

И, хоть отец явно не желал своему сыну подобной судьбы, в конце концов он не выдержал, и рассказал о своей службе на севере. А потом и показал. А потом и начал учить. Бил для своих лет был неплохо развит физически, и скоро он уже не просто держал в руках меч, а и умел проводить простые приемы, отражать выпады и уходить в контратаку. Ни отец, ни сын не знали, зачем эти занятия нужны – Бил не думал о том, чтоб пойти по следам предка и отправиться на север. Он просто учился тому, что ему было интересно – и очень скоро он стал действительно неплохо владеть мечом. Не как мастер, и даже не как ученик мастера – но как человек, прошедший хорошую подготовку и не боящийся людей с большой дороги и вольных воинов леса.

А потом на их хутор пришла новость – в Темноводске поймали ведьму, Сташьяну Аркорн, и хотят ее за черное волшебство сжечь. Мама Била заплакала, отец Била стал ее утешать, а сам Бил узнал, что у него, оказывается, все эти годы была единоутробная сестра. А дальше не было прощаний или уговоров – Бил поставил родителей перед фактом, что он идет спасать свою сестру, и пошел. Он не просил и не угрожал, он не спрашивал совета и не обращался за помощью – он просто поставил перед фактом. И, зная своего сына, родители ему ничего не сказали – Бил не из тех, кто меняет свое решение, если оно уже было принято.

И вот с отцовским мечом он и прибыл в Темноводск, где и, пробыв пару дней, убедился в надежности охраны Сташи, стал ждать, дождался суда, и, когда все отвлеклись на результаты голосования по вопросу сожжения ведьмы…

***

– Все, – тоном обиженного подростка закончил он, – И теперь я буду Сташу охранять!

– Ты-то? Меня? – Сташа хотела было рассмеяться, но смех так и умер в ее горле, не успев родиться, – Братец… Надо же, непривычно так это слово произносить. У меня есть брат… Бил, подумай сам! Я – немолодая женщина, через три года четвертый десяток лет пойдет. Я ведьма. Я много ходила по миру, много видела. Чем ты можешь меня защитить? Ты же еще совсем ребенок! Это я должна о тебе заботится, а не ты обо мне.

– Но ведь в Темноводске именно я тебя спас! – одним убедительным доводом разбил в пух и прах всю разумную аргументацию Сташи Бил, и ей нечего было больше сказать.

Зато мне было о чем поговорить. Не со Сташей или Билом – с ними пока все ясно. А вот у Бесса надо бы было кое-что узнать.

***

– Да, я слышал про Сташьяну Аркорн, – подтвердил некромант.

Закрывшись от остальных, и от самой Сташи в том числе, покровом силенса, я решил выяснить у Бесса, откуда же он может знать нашу новую знакомую.

– И что же ты про нее слышал? И где?

– Честно говоря, не много, – огорчил он меня, – Когда я учился в академии, на некроманта, у нас среди студиозов ходили разные слухи про великих и не очень магов прошлого, байки, в основном. Я это и тогда понимал, а теперь и вовсе был в этом уверен. И в том числе среди таких баек была и одна про Великую Ведьму Востока, некую Сташьяну Аркорн Чернореченскую. Сам рассказ… Знаешь, Михаил, это был один из тех, где магия – лишь повод поведать историю, а в самой рассказывалось про любовные похождения этой Сташьяны. Так что я не думаю, что ты для себя из этого рассказа что-то интересное можешь почерпнуть…

– Ты рассказывай, можно вырезая интимные подробности, а я подумаю, – я не стал уточнять, что кой-чего уже из титула Чернореченская мне стало понятно, по крайней мере в какую из стран этого мира, где я еще не успел побывать, мне сейчас надо двигаться.

– Если вырезать интимные подробности – то будет совсем кратко. Жила некогда великая ведьма Сташьяна, и то ли она полюбила, то ли ее полюбил Золотой Чародей, кто это такой – не знаю. Дальше описывается, что было между ними, ну а в конце то ли она его бросила и он разозлился, то ли она ему изменила, то ли просто у них конфликт возник – но Золотой Чародей попытался ее убить. Это у него почти получилось, но в конце концов ведьма на своем смертном одре смогла сотворить некое небывалое заклятье, и Золотой Чародей сгинул со своим замком и со всеми своими слугами и дружиной. Это, в принципе, все – остальное занимали описания отношений между ведьмой и чародеем, заклинания, которые они друг на друга насылали. Но я их даже не запоминал – мы в те годы любили пофантазировать, среди прочего – на тему волшебства, вот и менялись эти чары каждый раз в зависимости от того, насколько богата у рассказчика была фантазия.

– Ясно, спасибо, Бесс.

– Я ж говорил, тебе это ничего не даст. Я почти уверен, что не существует никакого Золотого Чародея, и история эта… – Бесс махнул рукой, даже не закончив фразу.

– Да ничего, я тоже почти уверен, – я не стал уточнять, что я почти уверен в обратном, – но все же спасибо.

Теперь предстояло поговорить с Сташей.

***

– Золотой Чародей? Никогда про такого не слышала. Нет, дай подумать. Точно нет. Ничего даже близкого. Сожалею. А что?

– Да так, ничего, Сташа. Просто, решил кой-чего проверить… Не обращай внимания.

Жаль. Впрочем, это ничего не значит. Есть такая привычка у знаменитых людей – приставку к своему имени лишь после смерти от меткого народа получать. При жизни он может быть Васей Пупкиным, а после смерти Василием Вездесущим стать – всякое бывает. Но зарубку для себя стоит сделать. Раз уж я дал себе слово плыть по течению туда, куда оно меня несет – то теперь я срочно должен добраться до Черноречья и выяснить, какой из местных чародеев может быть Золотым и почему он должен умереть.

В том, что все события последних дней не случайны, я не сомневался. Это все – звенья одной цепочки. Нежданное самоубийство влюбленного вампира – это при том, что у вампиров инстинкт самосохранения намного сильнее развит, чем у людей, и я никогда не слышал про то, чтоб какой-то представитель этого вида добровольно лишил себя жизни. Обвинения женщины, которая явно не имела на этого вампира никаких планов. Неожиданное выяснение ее ведьмовской природы, это при том, что тут, в Темноводсве, она вообще, по ее словам, не колдовала, а если и рассказывала о своих способностях, то только тем людям, которые не пускали слухи. Выплывший древний закон о сожжении. Вести, которые, совершенно случайно, прошли десятки километров и попали в уши того единственного человека, который мог бы рискнуть своей мальчишеской жизнью и отправиться спасать свою сестру. И события до этого – маг, который вовремя пришел, влюбил, научил и скончался. Отец-воин, которые проговорился, как раз в то время, когда маг скончался, научил и не остановил своего сына. События, возможные по отдельности, но вместе, если хорошо подумать, сами по себе невероятные.

Если, конечно, они происходят сами по себе, а не ведет их чья-то воля. Воля игрока, шахматиста. Если с Архимагом Нохом в свое время мы неплохую партейку в картишки разыграли, где мои козыря оказались сильнее, то с этим, новым игроком, более утонченным и более честолюбивым, шла другая игра – в особые шахматы. В шахматы, где игрок, он же «третья сила», играет не с противником, а со своими же фигурами. А это уже очень близко к шулерству! Жаль, что не могу я собрать все фигуры с доски и кинуть их в лицо шулеру… Пока не могу. А потом… Интересно, а если в шахматы ввести козырную пешку? Или фигуру-джокера, которая почти как ферзь, но еще и конем ходить может? Предусмотрел ли шулер, что и я могу играть не по правилам? Скорее всего, да. Но все равно я что-нибудь придумаю! Что-нибудь такое, что от меня не только мой противник, а и я сам не могу ожидать! Только это и может подарить мне победу!