Текст книги "Принцесса и арбалет"

– Хорошо. На сегодня хватит, Бил.

Герцог прячет в ножны свой меч и отходит в сторонку, утереть пот и накинуть снятую на время боя рубаху.

– Невероятно! – восхищен седой воин с посохом и глефой.

– Неплохо! – подтверждает карлик, увешанный топорами.

– Нормально! – свидетельствует рыжебородый арбалетчик.

– Недурственно! – заявляет чернявая ведьма.

– Класс! – подтверждает восхитительная блондинка.

– Премного благодарен, – кивает головой Тагрей, – но это было нечестно. Бил хорошо обучен, кто бы ни был его учитель – он был великим воином. Но я в свое время был лучшим фехтовальщиком Хельмецка, в своей жизни я победил в таком количестве дуэлей, что их не счесть. Да, мне давно не случалось брать в руки оружие, я думал, что ладони никогда уже не будут сжимать рукоять Меча Хельмецка, оружия королей, дарованного мне за мою службу. Но сложилось иначе. Великая скорбь заставила меня вновь обратиться к этому оружию смерти.

– Тагрей, ты будешь меня учить? – спросил подошедший Бил.

– Если позволит время, то я тебя научу, парень, всему, что знаю! Я вижу в тебе потенциал, немного усердия и тренировок, и я уверен – ты станешь лучшим мечом континента!

– Да ладно, – зарделся и едва ли не покраснел Бил.

– Станешь, станешь, – подтвердили дружно бородатый арбалетчик, карлик, седой и блондинка.

– Ты будешь величайшим, Бил! – уже соло продолжила Валерия, – Тебе не будет равных. Ты проживешь долгую жизнь, и даже твоя смерть станет подвигом!

Цвету щек и лба мальчишки после этих слов позавидовал бы и самый красный из всех вареных раков.

***

– Цель вашего визита в Империю Черной Реки.

– Осмотр местных достопримечательностей.

Я бы мог дать и более обширный ответ – но нет смысла. Простое сканирование мозга пограничника, существа, мышлением себя никогда не утруждавшего, показала, что его мой ответ совершенно не интересует. Он был сюда поставлен для того, чтоб притормаживать всех желающих пересечь границу с Черноречьем, задавать ритуальный вопрос и, выслушав ответ, докладывать своему начальству. Никаких решений по нашему поводу, пускать, или не пускать, он принять не мог, так зачем играть на неблагодарную публику? Легенду я лучше буду его начальству впендюривать, ввинчивать, баки забивать. Самыми простыми, народными словами.

Я же не аристократ какой! Я – богатый плебей, со своей дворовой девкой, Сташа, слугами, Лера и Бил, а также личными телохранителями, Бесс, Федор и Тагрей, направляюсь тратить деньги в Город Славы! У меня денег много, ума мало. Опасности никакой не представляю, не шпион, не подрывной элемент. Я – крутой пацан, отпадный чел, пальцы веером, сопли пузырем! У меня это все на физиономии написано, а послушать меня – так последние сомнения отпадут! Кнацайте шнифтами, я не тихарь захарчеванный, я авторитет в законе, у которого золото и понты успешно мозги заменяют!

Таково вот в меру подозрительного полукриминального типа, возжелавшего бабками посорить, поднять, так сказать, экономику Черноречья, я запланировал себе в качестве временной личины на начальный период.

Но сколько раз меня учила судьба – не планируй! Все планы, все приготовления, все самые гениальные авантюры гениальны лишь до той поры, пока они остаются в головах, и не сталкиваются с жестокой реальностью. Спрашивается, кто мог заранее предположить, что начальством встретившего нас чиновника будет мой старый знакомый, который меня еще, правда, не знал? Элегантный господин, главарь семерки крыланов, собственной персоной!

– Что тут происходит? – полюбопытствовал он, выходя из своей «будки» навстречу нашей компании.

– Добрый день, – моментально отказался я от своего фальшивого образа, благо еще не начал осуществлять свой план, – Мы – туристы, хотим осмотреть достопримечательности вашей столицы, Города Славы.

– Туристы, значит? – крылан задумался, – И откуда вы, туристы, путь держите?

– Из Чаэса, – без всяких колебаний моментально соврал я, – Меня зовут…

– Из Чаэса, значит? – крылан задумался.

Задумался и я. Было над чем – каким образом бывший ангел, которому в будущем предстояло стать непобедимым бойцом и неплохим стратегом, сейчас прозябал на обычной пограничной заставе? Это что, ссылка? Не верю, что его тут поставили ради меня – я еще не успел в этом мире сотворить что-то, чтоб на меня обратили внимание. Но что тогда это значит?

– Странная у вас компания, – тем временем продолжил крылан, и я вынужден был начать оправдываться.

– Почему же странная? Мы все родственники, – почти не соврал я, – мой брат с супругой, – кивок в сторону Бесса и Леры, – ее двоюродный брат, их дядя, тетя и ее супруг, – скороговоркой выговорил я, решив, что актерские таланты моих спутников не слишком блистают, и лучше дать им близкие к жизни роли.

– Родственники, значит? – выразил крылан свои сомнения, – Что же… Империя Черной Реки приветствует вас, но все же, чистая формальность – не могли бы вы ответить на несколько вопросов? В индивидуальном порядке?

– Конечно! – ответил я за всех, – мы всегда готовы помочь!

– Благодарю. Пройдемте за мной.

Не чувствуя особого подвоха, я пошел за ним. Действительно – пока еще войны нет, шпионов никто не ловит, о том, что скоро мироздание покачнется, ничего не предвещает. Ни тебе бурь, ни гроз, ни рек из крови, ни полчищ саранчи. Так почему бы нас и не пропустить?

Меня, первого, отвели в хорошо обставленную комнату, где и начали задавать вопросы…

***

Прошло три часа.

***

– Благодарю, – закончил крылан, – Вы ответили на все вопросы, которые меня интересовали.

– То есть мы можем идти? – лениво поинтересовался я, давая понять, что три часа формального допроса меня совершенно не измотали.

– О нет, пока еще нет. Мне бы хотелось задать еще парочку вопросов вашим спутникам… Вы не против?

– Конечно же нет! – чистосердечно ответил я.

Следующим на допрос попала Сташа.

***

Прошли сутки.

***

– Михаил!

– Да, Бесс? – сладко зевая, отозвался я.

– Как ты это выдержал? – в голосе некроманта чувствовалось уважение – уважение ко мне, как к магу высшей категории.

– Да, Михаил? – поддержала его ведьма, – Как ты это смог?

– Да ладно вам, – отмахнулся я, – это совершенно не сложно было…

***

«Это» – допросы в течении суток, за время которых всю нашу команду допросили от и до, по много раз повторяя одни и те же самые вопросы в разных комбинациях, сознательно доводя до изнеможения и заставляя ошибиться. Нас хотели поймать на неточностях, чернореченцы считали. Тут считалось, что семь человек не могут абсолютно идентично отвечать на вопросы, если их история действительно не правдива. Малейшая ложь – и я уверен, пытки бы продолжались до тех пор, пока из нас не вытащили бы все, что мы знаем, или мне бы пришлось применять к крылану силу. Занятие неблагодарное – у бывшего ангела почти абсолютная устойчивость к магии, да и не хотел я пока свою силу показывать. Рано.

Так что пришлось честно выносить все допросы. Мне-то ничего, у меня фантазия хорошая, да и я допрашивался первым, по мне составили общую картину, которую, в свою очередь, проверяли по другим. И что поразило всех – никто из нас ни разу не сбился! Все абсолютно идеально, в меру, конечно, «человеческой забывчивости», рассказывали о нас, о нашей жизни в Чаэсе. О том, как в один прекрасный день, мы решили на семейном совете на время зимних холодов, когда на нашей ферме нет работы, съездить на юг, посмотреть загадочное Черноречье. Бил, Бесс, Лера, Сташа, Тагрей, Федя в идеальных подробностях описывали наш дом в Чаэсе, мраморную статую на первом этаже, лестницу на второй, чердак, где у нас хранилась коллекция семейных картин и топоров Феди. Все рассказывали о жизни Лерки при дворе короля Чаэса, про ее вечные балы, как она со своим будущим супругом на одном из таких балов познакомилась…

Короче, накормили сказками крылана и его приспешников по самое нехочу. Естественно, что без моей помощи тут не обошлось. Так как легенду мою никто не мог знать, то все сутки, все время допросов, «я сидел у них в голове и давал советы, как на тот или иной вопрос отвечать». «Не спал, не ел, выносил чудовищную ментальную нагрузку», и пока остальные допрашивались от трех до пяти часов, неприятно, но терпимо, «меня допрашивали сутки подряд». По крайней мере, все были в этом уверенны.

А я не стал их разочаровывать. Ну действительно – зачем им знать, что на самом деле все это время я спокойно занимался своими делами, спал, отдыхал, думал на отвлеченные темы? Зачем им знать, что у них в головах сидел не я, а не ведающий усталости Лимп, который, обладая идеальной памятью, с таким заданием все равно бы лучше меня справился. Верно, незачем. Пусть лучше воспринимают меня как этакого героя, способного прикрыть своей спиной друзей и грудью броситься на амбразуру. Авторитет в глазах друзей и подчиненных – штука не лишняя. Уважение на самом деле полезно иногда бывает, главное в нужной ситуации его с умом конвертировать в нечто другое. Например, в то же самопожертвование.

***

– Так вот ты какой, Город Славы…

Везет мне на «славу». Город Славы, Мыс Славы, Славутич, Севастополь – повсюду меня эта слава преследует! Бедная фантазия у людей, куда бы они не забрались, в какие бы джунгли, горы или пустыни, так сразу начинают в честь собственного «геройства» и «славы» города называть!

Хотя из всех тех мест, что я упомянул, Город Славы был самым… Самое подходящее слово – серым, хотя и оно не передает все те оттенки серости, которыми он обладал. Ни одного Черного Замка из Белого Мрамора, ни одной Красной Башни или Бесцветной Цитадели. Тут не водилось семи радужных магических орденов из Мельина, и даже серая лига сочла бы Город Славы слишком серым для себя.

Блеклый, тусклый, невыразительный, город жил своей бледной жизнью, по пасмурным улицам ходили хмурые и угрюмые люди. Мрак, да и только! На фоне этой серости любой оттенок ярких цветов сиял, солнцу подобно. Иссиня-черные короткие волосы Сташи, золотые волосы Леры, моя рыжая борода, седина Бесса, и невыразительные, пустые лица местных жителей. Контраст более чем разительный.

Кстати, наконец-то я смог вблизи изучить загадочных жителей Черноречья, тех, кому в будущем предстояло стать врагом номер один всего прогрессивного (и не очень) человечества. Первое впечатление – люди. Второе – биологически люди, физиологически люди, ментально существа, с людьми имеющие мало общего. Этакий муравейник, все куда-то деловито снуют, копошатся. У каждого есть дело, цель, отвлекаться от которой он не имеет никакого права.

Но это было не общество «роя», и не общество «1984», и не общество других похожих режимов, где люди, биологически или психологически, становятся шестеренками огромного механизма. Это было нечто другое, был некий нюанс, который я пока не мог понять. Но в то же время чувствовал – тут что-то не так!

Что именно не так я понял, лишь когда заглянул в Сумрак – у людей тут не было души. Даже не так. Это я неправильно сказал, души не было у чертей, существ магических, у камней или у куска железа, если он не стал пролившим кровь мечом. У жителей Черноречья душа была, но при них ее не было. Уникальная ситуация! Они все были как бы уже мертвы, ту часть их сущности, которая отвечает за жизнь, у них забрали. А взамен…

А взамен по нити, связующей душу с телом, пустили управляющий сигнал, и получили страну марионеток. Окружающие меня люди были менее чем муравьями, они не были частью коллективного разума, они не были творениями магии, они были куклами! Некий могучий кукловод, а я даже не сомневался, кто это такой, не решился давать своим солдатам даже подобие свободы, он сам стал ими! Мне предстояло сразиться не со страной, не с войском, а с одним конкретным существом и миллионам его марионеток, кукол, не способных самостоятельно сделать шаг. Лорд Черноречья был своим народом – я сквозь стены видел, как у новорожденного ребенка отлетела душа, а крик оборвался, потому что лорд не видел смысла кричать.

Самое обидное, нити, связующие лорда с его «людьми», не имели воплощения ни в реальном мире, ни в Сумраке вплоть до его глубинных слоев. Будь это обычный гипноз, обычное удаленное управление, а я на такие фокусы тоже способен, то можно было бы сосредоточить свое внимание в финальной битве на этих нитях, перерезать их, лишить лорда миллионов его «тел». Но тут было нечто более сложное, нечто, придумать и сотворить которое по силам лишь Творцу, пусть даже павшему и лишившемуся своего небесного престола.

– Да, это он, – подтвердила Сташа, – это Город Славы.

– И ты тут жила? В этом… «сказочном городе»?

– А я никогда не говорила, что мне тут нравилось! – стала в позу ведьма.

– Сташа, я тебя ни в чем не обвиняю! Уймись! Ты лучше скажи – тут вообще нечто вроде трактира или таверны есть?

– Их тут на самом деле много, – вместо ведьмы, непонятно на что обиженной, ответил Тагрей, – Я некогда много раз по службе вынужден был посещать этот город. У них тут специально для иностранцев выделен специальный квартал, где люди… нормальные! Я могу показать, здесь недалеко, мы сможем там остановиться.

– Жаль, – удивил всех я.

– Чему жаль? – самым смелым, по молодости, наверно, а может просто решил, что пора со «старшими товарищами» выходить на равных, а не молчать, пока остальные судьбу мира решают, Бил.

– Жаль, я думал, что получиться остановиться на ночлег. Перекусить в тепле, уюте, а то тут хоть и теплее, но я уже порядком продрог.

– Так Тагрей же тебе сказал… – не поняла Лерка, тоже не сильно довольная тем, что она продрогла и промокла под моросящим круглосуточно мелким дождем.

– Верно, Тагрей сказал – он тут много раз бывал, по службе. Или вы так уверены, что беспечность местных жителей не даст им заподозрить в страннике герцога-изменника, за которым пол Хельмецка гоняются?

– Можно изменит внешность, – предложил кто-то.

– Можно, – подтвердил я, – но лучше не рисковать.

О том, что обычному гриму я не доверяю, да и нет его у нас, тот, которым Лерка со Сташей свои физиономии мазали, я не упоминал. Как и о том, что так близко от дворца лорда я не хочу светить себя даже самой слабой магией, и другим не советую. Не стоит, и точка.

– Тогда, – наконец, после раздумий и колебаний, решилась Сташа, – наверно, стоит пойти к моим знакомым.

– Знакомым? – поинтересовался я, – И кто же эти твои знакомые? Они товарища герцога точно не знают.

– Не должны, – неуверенно сказала ведьма, – По крайней мере, я не думаю, что они его знают.

– Ну что же, пошли. Посмотрим, что у тебя там за знакомые такие.

***

Искра в ночи, свет во тьме, лучи светил, пронзающие предрассветный мрак, красный флаг, поднимающийся на броненосце Потемкине, маленькая девочка, дарующая свет и надежду на счастье в великолепнейшем фильме Спилберга про страх и ужас немецких концлагерей. Образ, который запоминается, который входит в историю. Я не смогу забыть эти моменты, я не смогу забыть, как в ужасе смерти, расстрелов и газовых камер на черно-белом фоне лишь один цветной кадр – девочка, идущая в будущее. Лирический образ? Да, наверно.

Столь же контрастно на фоне Города Славы смотрелся дом сташиных знакомых – пышный и роскошный, сверкающий блеском отполированной меди, он выделялся из окрестных домов сильнее, чем Кинг-Конг смог бы выделиться на улицах Нью-Йорка. Что там большой обезьяне, подумаешь, из зоопарка сбежала. Вот невидаль. Сейчас позвоним 911, и все будет хорошо.

А вот каким макаром, каким дивом это чудо попало сюда, я уразуметь не мог. Небывальщина! Чтоб в сердце царства марионеток, и такой шик… Да им тут просто некого было поражать! Такое строят, когда хотят пустить пыль в глаза соседей, доказать, что наши яйца круче ваших, что мы тоже можем себе позволить выкинуть на ветер целое состояние. Странные, ой странные у Сташи знакомые. Одно слово – ведьма!

***

– А кто они? Твои знакомые? – поинтересовался я, пока чернявка стучала в ворота.

– Они? Они хорошие люди! – заверила она меня, – Я вас познакомлю, тебе их нечего боятся. Они вообще в политику не лезут, и их тоже никто не трогает.

– Знаешь, Сташа, что я тебе скажу… Политика – она трогает даже тех, кому она не нужна, – «поразил» я ведьму своим гениальным, только что изобретенным изречением.

– Ты не волнуйся! – еще раз «успокоила» меня ведьма, – Добрый день, – это уже привратнику, открывшему калитку в воротах, – Передайте Алисе, что прибыла Сташа.

– Госпожа Аркорн, госпожа Алиса велела пускать вас, когда бы вы ни прибыли! Прошу вас, – подобострастным тоном, которому позавидовал бы любой вышколенный Бэримор, подающий овсянку из анекдотов, заявил дворецкий.

– Они со мной, – уточнила ведьма, когда дворецкий вознамерился закрывать за ней дверь.

– Госпожа Аркорн, приказ госпожи Алисы касался только вас, я не имею права без ее разрешения впускать вовнутрь иных людей, – сколько угодливости, сколько раболепия! Вот что называется настоящий слуга – абсолютно вежлив, абсолютно верен хозяевам и в то же время абсолютно неприступен.

– Но… – начала было Сташа, но я ее быстро успокоил.

– Да ничего! Мы подождем тут – ты с ними там договорись, а мы потом подойдем.

– Хорошо, Михаил, так и поступим, – согласилась ведьма, заходя в калитку.

Но кто сказал, что я сам буду следовать своему же умному совету? Не дождетесь! Это личину наводить тяжело, а отвести глаза на пару секунд у одного дворецкого… Да такой всплеск магии лорд сможет заметить, только если будет стоять в десяти метрах и внимательно за мною наблюдать! Так что немного, чуть-чуть, я себе могу тут позволить поколдовать. Тем более, не оставлять же Сташу одну! Кто знает, что ее тут может ждать, какие опасности… Или, что на самом деле одно и то же, что она может против нас замыслить, какую ловушку совместно с хозяевами дома подготовить. Тут лучше все под моим неусыпным контролем держать! А как я вовнутрь попал, как меня дворецкий пропустил – я думаю, как-нибудь сумею с «госпожой Алисой», кем бы она не была, объясниться.

– Ты? – тем временем меня заметила Сташа, уже стучавшая в дверь дома, – Но ты же сказал…

– А я передумал. Интересно же, кто такая эта Алиса! Может, она такая красавица, что я в нее немедленно по уши влюблюсь! Должен же я на нее впечатление раньше произвести, чем Федя или Тагрей, они оба видные воины, а я… Ты чего смеешься?

Сташа не смеялась – она ржала! Хохотала, гоготала и реготала! Уж не знаю что, но мои слова явно рассмешили ведьму, хоть я не мог понять, чем вызван этот непонятный приступ. А читать мысли… Только не Сташи, и уж тем более не в центре Города Славы. Оставалось лишь ждать, и надеяться, что потом все встанет на места свои.

Стало. Свою ошибку я понял очень и очень скоро.

Когда дверь открылась, Сташа уже уняла свой приступ смеха, и ей почти удалось сделать серьезное лицо. На этот раз в дверном проеме нас никто не встречал, однако приглашение было недвусмысленным, и мы с ведьмой зашли вовнутрь. Чтоб встретится с тем, кто нас тут уже ждал…

Их было двое. Он и она. Или она и он. Так было бы вернее.

***

Она. Госпожа Алиса. Без всяких сомнений. Это – хозяйка этого дома. Этот дом принадлежит ей. Не будем пока трогать бессмертную душу, ауру я еще успею рассмотреть, а пока лишь опишем, коротко, буквально в двух словах, как выглядела моя потенциальная невеста.

Возраст – за сотню. Лысая. Один глаз отсутствует, даже повязкой не озаботилась. Нос – горбатый, волосатый, с тремя бородавками и сломанный набок. Губы – ярко-красные. Щеки – пять слоев крема плюс румяна и пудра. Зуб – один. Рост – два метра четыре сантиметра. Другие отличительные черты:… А разве этих мало?

Баба Яга отдыхает! Что там одноногой старухе на костыле до этого чуда, описать которое можно было только в таких вот рубленных, коротких фразах в стиле Феди. Описывать Алису – лишь порочить зря доброе имя, прославленное в книжках про деревянного мальчика, в книжках про светлое коммунистическое будущее. И в прекрасном юношеском фильме начала восьмидесятых, когда половина подростков страны по уши влюбилась в Алису Селезневу, спортсменку и комсомолку, друзья которой так и не выдали, где же этот загадочные мелофон.

Главное – не смотреть на пучки длинных седых волос, растущих из бородавок на носу. И в пустую глазницу. И на единственный гнилой зуб во впавшем рту. И вообще на нее не смотреть! И не слушать этот голос, по спектру близкий ко звуку трения пенопласта о стекло. И вообще побыстрее бы покинуть этот дом!

Но это мысли, а кроме них есть еще и реальность. И реальность утверждает – мы останемся тут. Хозяйка, Алиса, тут совершенно ни при чем. Как и ведьма Сташа, как и все остальные мои спутники. Мы останемся, потому что в соседнем с Алисой кресле восседал Он. Золотая мантия, золотые волосы, белоснежная улыбка на загорелой золотистой коже. И мощь. Мощь, которая чувствовалась без сумеречного зрения, мощь, подобной которой у обычного человека, а он был человеком, я никогда не встречал! Куда там Архимагу Ноху – тот и за тысячи лет остался лишь магом, пусть и сильным. Этот же человек… Сама сила! Я бы даже не рискнул сравнить его с Валайбойфром или с тем, кто называл себя правой рукой Лорда Черноречья и вел со мной беседы после моего похода в Ад. Это был Чародей, Чародей с большой буквы.

И этот чародей с первого взгляда влюбился в Сташу. Влюбился, как могут влюбляться только юнцы, не познавшие всей грязи нашей жизни. Влюбился, чтоб вскоре погибнуть.

Ну что же… Говорить, что это был Золотой Чародей, глупо – это и так понятно. Как мне стал понятен и весь план «третьей силы». Использовать меня, Сташу, всех остальных, для того, чтоб уничтожить в преддверии большой войны едва ли не самого опасного врага. Что там дьявол, лорд… За тысячи лет они настолько закостенели, что все их поступки, все их гениальные ходы можно предугадать на годы вперед. Другое дело человек, молодой чародей с божественной силой, жестокий и беспощадный, оттачивающий свое мастерство сначала на мелких королевствах, вроде Хельмецка, а в будущем способный точно так же подчинить себе весь мир.

Такого конкурента надо устранить. И если не работают яды и кинжалы, если не в силах помочь волшебство – нужны любовь и предательство. Получите товар, вот квитанция, распишитесь, спасибо за покупку. Любовь продана, осталось обеспечить предательство, и конкурент устранен, победа в кармане а нас ждет, не сомневаюсь, немедленное возвращение в нашу эпоху.

Гнусно играть с такими материями? Гнусно. Меня можно назвать убийцей, я спокойно могу обмануть и выстрелить в спину, мне не жалко предать друга, если того будет требовать интерес. Но так играть с любовью, единственным чувством, которое я хоть немного уважаю… Обращаюсь мысленно к «третьей силе», зная, что он мои мысли прочитать не может. Я буду следовать твоему плану. Я сделаю так, как ты хочешь. Но потом, когда наступит час, я убью тебя. Просто убью, окончательно и бесповоротно. Так, чтоб ты потом уже никогда не возродился ни в своем, ни в чужом теле. Я обеспечу тебе такой конец, не будь я Михаилом Алистиным!

А дворецкий – молодец! Пусти он нас всех, и сейчас бы Золотой Чародей уже успешно убивал герцога Тагрея Тореа. А так – мысленный приказ герцогу, «Убирайся, быстрее! Тут в гостях Золотой Чародей», и можно не волноваться. Когда у мага такая мощь – он просто брезгует читать чужие мысли, а значит и не узнает, что мы дружим с его врагом и прибыли в эту страну его убивать.

Кстати, как там Сташа… А никак! Ответна ли любовь чародея к ведьме – об этом не знал никто, кроме нее. Непроницаемое лицо, абсолютный контроль и полная невозмутимость. Ой, чувствую, сейчас может начаться…

Не началось. Общую обстановку «разрядила» Алиса.

***

– Сташенька, девочка моя! Как я рада тебя видеть! Ты приехала в гости к своей тете Алисе? И мальчика своего с собой привела? Как я рада, как я рада! Сташенька, познакомься – а это Вечеж, он тоже хороший мальчик! Вечеж, а это Сташенька, моя девочка любимая! А вы, молодой человек…

– Михаил. Михаил Михайлович Алистин, – меня ничего не тянуло на откровенность – просто я понял, что никакой обман в такой компании не пройдет. А лишь полуправда, да и то, когда правды больше говоришь, чем умалчиваешь. Тут надо быть очень, и очень внимательным…

– Сташа, рад познакомиться! Я Вечеж, впрочем, тетя Алиса меня уже представила! А у вас, молодой человек, признаюсь, очень и очень занимательное оружие… Не дадите посмотреть?

– Детки, что вы сразу о своих игрушках! – вмешалась Алиса, поднимаясь своим более чем двухметровым ростом с кресла, – Давайте я вас сначала чайком напою, у меня как раз чайничек вот-вот должен закипеть! А потом, за чайком, мы и поговорим о жизни…

Ой, чувствую, поговорим! Я человек не азартный, но когда рядом Вечеж, он же Золотой Чародей… Простое чаепитие может спокойно превратиться в пересечение километровой пропасти по шелковой нити или марафонскому бегу по лезвию ножа!

***

– Сташенька, девочка, ты чего так долго у своей тетушки Алисы не показывалась? Ты пей, пей чаек! И пусть твои мальчики пьют. И пусть твоя подружка пьет, хороший чаек.

– Спасибо, тетушка!

– Да что ты, что ты, доченька! Не за что! Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть! Мальчики, вам чаек нравится?

– Благодарствую, госпожа, – Бесс настолько легко переходил на свой вычурный язык, который я для себя переводил мысленно устаревшими русскими формами, что я аж диву давался. Нормальный вроде человек, а стоит с герцогом встретится, или на званный ужин к старухе попасть – моментально преображается! Это уже не седой бандит-некромант, не любовник и сожитель Валеры, а самый что ни на есть аристократ! Тьфу на них…

– Спасибо, очень вкусно! – поддержала своего парня Лера.

– Угу, – буркнул Федя.

Бил промолчал. Нет, он бы может что-то и сказал – но его с нами не было, по какой-то причине он не захотел бросать своего «учителя» Тагрея, и потому промолчал. То есть я предполагаю, что он промолчал. Может, как раз в этот момент он что-то и говорил, но не тут и не нам.

– А ты, Михаильчик? Чаек тебе нравится?

Мое имя искривляли по-разному. Михаила можно назвать Мишей, Мишуткой, Мишаней, Мишенькой, Мишуточкой, Михаськой, можно МихМихом назвать, я же Михаил Михайлович. Но чтоб Михаильчиком…

– Да, Михаил? – внезапно обратился ко мне Вечеж, – Как тебе чай?

– Лично я люблю более крепкие и менее сладкие напитки, – сделал я мягкий намек на то, что розовая водичка с «медом», сахаром, печеньями и пирогом – это несколько не то, к чему я привык.

– Это легко исправить! – заметил Золотой Чародей, и, «элементарным» заклинанием шестого уровня, придал моему чаю большую терпкость при меньшей сладости, – Так лучше?

– Намного! – заверил я.

– Я за тебя рад. Между прочим, мог бы и сам такое сделать, не дожидаясь, пока я решу свою помощь предложить…

Мог бы? В принципе, мог. Сконцентрировавшись, накопив энергии, потянув, аккуратно, за определенные магические нити в Сумраке, быть может, попытки с десятой я бы тоже добился такого результата. Но это не важно. То, что сделал Вечеж – это была не альтруистическая помощь, не демонстрация своей силы, а вызов. Обращенный ко мне вызов. И, перефразируя на более привычный язык, последняя фраза звучала, примерно, так. «Михаил, я знаю, что ты неплохой маг. Однако я хочу, чтоб ты знал – по сравнению со мной ты никто, и живой ты лишь потому, что я во-первых не хочу обижать хозяйку этого гостеприимного дома, а во-вторых ты друг Сташи, и я не хочу при первом же знакомстве портить с ней отношения».

Последние слова Золотого были настолько завуалированы под светскую беседу, что их истинный смысл не понял один только Федя. До остальных все прекрасно дошло, и Алиса вынуждена была опять разряжать обстановку.

– Мальчики, не ссорьтесь! Давайте допивать чаек, Вечеж, не шали! Ты не у себя дома, ты у тети своей Алисы в гостях! Будь послушным мальчиком! Я сейчас на кухню сбегаю, тортика вам принесу.

– Хорошо, тетя, – успокоил ее Чародей, – Сташа, а ты тете Алисе… – пауза.

– Тетушка Алиса меня многому научила в жизни, Вечеж. И я ей очень благодарна, – отставив едва пригубленную эмалированную чашку в сторону ответила ведьма, – А ты? Я тебя тут раньше никогда не видела, волшебник.

– О, вижу, ты тоже знакома с волшебством!

– Я ведьма! И я этим горжусь!

– Мое восхищение, Ваше Ведьмовское Величие! Позвольте сказать то, что вам уже наверняка не раз говорили – вы прекрасны!

Из любых других уст такое обращение к Сташе, пусть и наделенной неплохими формами, пусть и привлекательной, с магнетизмом настоящей женственности, но отнюдь не красавице, прозвучало бы как сарказм. Как насмешка. Или как не очень хороший комплимент, слишком прямой, грубый и льстивый. Такой комплимент вызвал бы разве что улыбку. Но, странное дело, после подобных слов, произнесенный Золотым Чародеем, улыбаться никому не хотелось. Скорее сглотнуть стоящий комок в горле и побыстрее смыться отсюда.

– Спасибо, – только и смогла ответить Сташа.

– Вы – настоящий Черный Бриллиант, – продолжал Чародей намеки на внешность Сташи, в частности на цвет волос, – Ваша огранка безупречно, если же еще подобрать достойную ВАС оправу – Ваш блеск затмит свет солнца! Ваше Ведьмовство, я покорен и поражен! Вы ранили меня прямо в сердце!

Вот тебе и все ухаживания. Вот месяцы походов в кино, пикников на природе, занятий в библиотеке. Дней рождений, обязательного знакомства с родителями, и, наконец, признания в любви. Золотой Чародей решил перейти сразу к последнему этапу – его не интересовал длительный процесс, он захотел, и получил. И возразить такому никто не мог. Или мог?

– Мальчики, девочки, я вижу, вы уже подружились! Как же тетушка Алиса рада за вас! Хотите тортика? Сташенька, что же ты такая грустная?

– Грустная, тетя? Я не грустная – я злая!

– Боже мой, Сташенька, кто же тебя обидел? Кто этот негодник?

– Этот негодник, тетушка – Вечеж, который почему-то решил, что я – продажная девка, и меня можно купить красивой оправой! Да, волшебник?

– Но я…

Красиво! Для точной передачи картины нужна не проза, а драматургия, тут без нюансов не обойтись. Это надо не слышать, не читать, а наблюдать своими глазами! Как Сташа, до того безучастная ко всему, счастливая от встречи с тетушкой Алисой, в гневе. Как всемугощий чародей, не привыкший к отказам, теряется, никнет, как его гордая шея втягивается в плечи. Как двухметровая лысая однозубая тетушка ахает, как она смотрит на него немигающим взглядом своего всевидящего ока. Как Бесс, Лера, Федя, да и я тоже, «исчезаем», едва ли не прячась под стол, в страхе от того, что сейчас может быть. Картина маслом – «как отшивалась сталь», «как всемогущего на место поставили», или нечто пасторальное, «простушка и чародей».

– Вечеж!

– Тетушка, Сташа меня неверно поняла, я не хотел ее обидеть, я лишь сделал комплимент…