Текст книги "Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе"

Вечером 7 сентября «Мессершмитты» из I./JG27 в районе ЭльАламейн – Эль-Хамам снова сошлись с истребителями из 4 и 5 Sqdn. SAAF. В ходе боя южноафриканцы потеряли два «Томагавка» Mk.IIB и «Киттихаук» Mk.I, еще три самолета получили повреждения. В том вылете Марселлю засчитали две победы.

Однако в тот день он получил тяжелый удар. Из боевого вылета в районе Эль-Аламейна не вернулся его друг – лейтенант Ханс-Арнольд Штальшмидт, командовавший тогда 2./JG27. Он успел одержать 59 побед и затем был посмертно награжден Дубовыми Листьями к Рыцарскому Кресту.

Утром 11 сентября противниками Марселля опять в районе ЭльАламейн – Эль-Хамам стали «Харрикейны» Mk.IIC из 33 и 213 Sqdn. RAF, штурмовавшие позиции немецких войск. Тогда он за две минуты увеличил свой счет еще на пару побед.

Вечером 15 сентября в общей сложности 43 «Мессершмитта»: восемнадцать – из I./JG27, пятнадцать – из II./JG27 и десять – из III./JG27 прикрывали группу Ju-87. Юго-западнее Эль-Аламейна их встретили 35 «Киттихауков» из 3 и 450 Sqdn. RAAF, 112 и 250 Sqdn. RAF. По данным Люфтваффе, в ходе завязавшегося ожесточенного, но непродолжительного боя удалось сбить семнадцать вражеских истребителей. Из них семь были засчитаны Марселлю, который тем самым преодолел рубеж в 150 побед.

Бой проходил над немецкими позициями, и наземные части затем подтвердили все заявленные истребителями победы. Однако, по сведениям противоположной стороны, было потеряно лишь шесть «Киттихауков», еще два самолета получили тяжелые повреждения, но смогли вернуться на аэродром. Погиб сержант Гордон Скрибнер (Gordon Scribner) из 3 Sqdn. RAAF. Сержанты Питер Эвинг (Peter Ewing) и Стронг (Strong) из 450 Sqdn. RAAF, выпрыгнув на парашютах, попали в плен, причем первый затем несколько дней был «гостем» I./JG27. Подобная участь постигла Джека Дональда (Jack Donald) из 3 Sqdn. RAAF, который был взят в плен итальянцами, и сержанта Торпа (Thorpe) из 250 Sqdn. RAF.

В том же бою эскадрилья Марселля понесла досадную потерю, когда Bf-109F-4 лейтенанта Фридриха Хоффмана неожиданно столкнулся с истребителем унтер-офицера Генриха Прина из 5./JG27. Самолет потерял крыло, но пилот успел выпрыгнуть на парашюте. Прин же погиб, врезавшись в землю вместе со своим «Мессершмиттом».

Сразу после посадки Марселль отправился в полевой госпиталь, чтобы навестить подчиненного и узнать, как его дела. Однако Хоффман был без сознания. Как оказалось, покинув падающий самолет, он ударился о киль. В результате он раздробил обе ноги и получил тяжелые повреждения внутренних органов. Врачи тогда сказали Марселлю, что у пилота практически нет шансов выжить. И действительно, спустя пять недель Хоффман, успевший одержать одиннадцать побед, скончался.

16 сентября Марселля произвели в гауптманы, и, по некоторым данным, он стал самым молодым офицером Люфтваффе в этом звании. В тот же день о том, что он преодолел рубеж в 150 побед, говорилось в информационной сводке Главного командования Вермахта. Летчика пригласил к себе командующий танковой армией «Африка» генерал-фельдмаршал Роммель: «Я поздравляю вас, Марселль, с вашим новым успехом! Я восхищаюсь вами и счастлив, что вы здесь со мной! Благодарю вас и ваших товарищей за эффективную поддержку, которую вы оказываете нашим войскам!»

Тем временем JG27 получила шесть новых Bf-109G-2/Trop. Все они были переданы в эскадрилью Марселля. Однако тот долго отказывался использовать их в боевых вылетах, поскольку установленные на них двигатели DB605A-1 «славились» большим числом отказов. Лишь после приказа генерал-фельдмаршала Кессельринга командир 3./JG27 с большой неохотой пересел с проверенного и надежного Bf-109F-4/Trop на новую модификацию.

Утром 26 сентября Марселль уже на Bf-109G-2/Trop во главе «пятерки» из своей эскадрильи атаковал юго-западнее Эль-Аламейна группу британских истребителей. В нее входили «Харрикейны» Mk.II из 33 и 213 Sqdn. RAF и восемь «Спитфайров» Mk.VC из 92 Sqdn. RAF. Марселль быстро подбил один «Харрикейн», чей пилот пайлэт-офицер Лакстон (Luxton) смог совершить вынужденную посадку.

Затем он передал своему ведомому: «Шланг, теперь вы!», и переместившись назад, занял его место. Таким образом, Марселль предоставил Шлангу возможность атаковать самому. Тот не заставил себя долго ждать, и через две минуты подбитый «Спитфайр» пошел вниз к земле. «Хорошо сделано! Поздравляю с первой победой! За ней должны последовать и другие!» – похвалил Марселль. «Благодарю, Йохен!» – ответил Шланг, но тот уже не слышал.

За секунду до этого он заметил, как позади Шланга появился «Спитфайр» и пошел ему наперерез. Опять короткая очередь, и противник сбит. Затем Марселль в течение двух минут сбил еще два «Спитфайра», при этом пилот последнего пайлэт-офицер Тарвей (Turvey) успел выпрыгнуть на парашюте.

В 16.00 того же дня пилоты 3./JG27 снова поднялись в воздух, чтобы прикрыть налет Ju-87 на британские позиции около Эль-Хамама. Уже на обратном пути они в районе Эль-Имайида встретили одиннадцать «Спитфайров» из 145 и 601 Sqdn. RAF. Марселль, как обычно, первым заметив врага, в течение четырех минут сбил два истребителя.

Затем он вступил в схватку с третьим «Спитфайром», чей пилот оказался достойный противником. Маневрируя на максимальной скорости на высоте всего лишь около 100 метров, оба истребителя поочередно оказывались в выгодной позиции для стрельбы. Однако в последний момент каждый из них уходил из прицела. Вскоре у Марселля на приборной доске загорелась красная сигнальная лампочка. Это означало, что топлива осталось всего на пятнадцать минут полета. Надо было как можно быстрее заканчивать поединок!

Бой продолжался еще одиннадцать минут, без каких-либо намеков на то, что кто-то из противников уступит. В один из моментов Марселль резко отвернул в сторону солнца, «Спитфайр» последовал за ним. Это был шанс. Воспользовавшись тем, что солнечные лучи на несколько секунд ослепили британского летчика, он мгновенно ушел в сторону.

Выполнив на максимальной скорости разворот на 360° с минимальным радиусом, Марселль оказался в 100 метрах позади противника и дал очередь. «Спитфайр» получил множество попаданий, и у него сразу же загорелся двигатель. Чуть позже у самолета отлетела одна плоскость, и он рухнул на землю. Это была 158-я и, как вскоре оказалось, последняя победа Марселля.

На последних каплях топлива он смог дотянуть до аэродрома. Он даже не стал пролетать над летным полем, покачивая крыльями, как всегда делал в знак своих побед. Механики, помогавшие Марселлю выбраться из кабины, говорили потом, что никогда раньше не видели своего командира таким. Его лицо выглядело как лицо старика, а когда он закуривал, было видно, как сильно дрожат руки. Он признался: «Это был мастер! Никогда прежде у меня не было противника, который бы вел бой так, как он. Я не знаю, чем это закончится в следующий раз!»

Вечером 28 сентября на командный пункт I./JG27 позвонил Роммель и вызвал к телефону Марселля. Он сказал: «Слушайте, Марселль, я хочу вас похитить – в Берлин! 30 сентября фюрер будет выступать в берлинском дворце спорта, и вы должны сидеть справа от него, а я – слева. Это большая честь для нас обоих, и вы не должны упускать этого».

В ответ он услышал: «Но, герр фельдмаршал, я не могу снова уехать. Другие здесь находятся подолгу, в то время как я провожу в отпусках больше времени, чем вся эскадра».

Роммель удивился: «Это чистый вздор, Марселль! Вы вернетесь вместе со мной на моем самолете!»

Но Марселль продолжал: «Есть и другая причина, почему я не могу поехать, герр фельдмаршал. Я хотел бы вернуться в Берлин к Рождеству. Когда я последний раз был в отпуске, я обручился, и мы хотим пожениться на Рождество. Кроме того, я отчаянно необходим здесь».

Роммелю всегда нравился этот молодой офицер, говоривший от чистого сердца, и он, смеясь, заметил: «По-моему, Марселль, вы больше думаете о свадьбе, чем о фюрере!»

30 сентября в 10.47 в воздух поднялась «восьмерка» истребителей во главе с Марселлем. Это был его 388-й и, как оказалось, последний боевой вылет. Его пилоты прикрывали группу Ju-87, но вылет проходил спокойно. Появившиеся британские истребители почти сразу повернули обратно, не принимая боя.

Вскоре упорное, и можно сказать, пророческое нежелание Марселля летать на новой модификации «Мессершмитта» получило наглядное подтверждение. В 11.30 в районе Эль-Аламейна из двигателя его Bf-109G-2/Trop W.Nr.14256, который, кстати, впервые использовался в боевом вылете, неожиданно повалил сине-черный дым. Летчик передал по радио, что вся кабина заполнилась едким дымом и что он ничего не видит. Судя по всему, из-за технической неисправности в кабину стали поступать выхлопные газы двигателя, что на этих «Мессершмиттах» случалось довольно часто.

Марселль открыл фонарь кабины, чтобы хоть как-то проветрить ее. Он по кратчайшему пути направился к линии фронта в сопровождении обер-лейтенанта Шланга и лейтенанта Пёттгена. Последний занял позицию рядом с истребителем своего командира и, командуя по радио, помогал ему ориентироваться. С расстояния в несколько метров Пёттген сквозь клубы дыма иногда видел бледное лицо Марселля. На командном пункте JG27 командир эскадры Нойманн, прильнув к рации, вслушивался в короткие переговоры между ними: «Мы над нашей территорией?…» – «Еще две минуты, Йохен… Возьми вправо!»

Задыхаясь и почти ничего не видя в едком дыму, летчик все же смог дотянуть до расположения немецких войск. В 11.35 самолеты пересекли линию фронта в районе городка Сиди-Абдэль-Рахман, приблизительно в 26 км северо-западнее Эль-Аламейна. Марселль передает: «Я должен выпрыгнуть! Я не могу больше терпеть!» Это последние слова, которые слышали его товарищи.

Оба сопровождающих «Мессершмитта» отворачивают, один – вправо, другой – влево, чтобы их командир мог спокойно покинуть самолет. В этот момент истребитель Марселля находится на высоте около 200 метров в двух километрах южнее местечка Сиди-эль-Аман. В полном соответствии с инструкцией пилот делает переворот и отстегивает привязные ремни, чтобы центробежная сила выбросила его из кабины.

Пёттген говорит с облегчением: «Йохен снаружи», а мгновение спустя на земле слышат, как уже Шланг в ужасе кричит: «Парашют!» Оба летчика видят, как Марселль падает к земле, а его парашют все не открывается. Затем в эфире наступает полная тишина, и только через минуту на командном пункте слышат изменившийся голос Пёттгена: «Йохен мертв!» Наушники выпадают из руки Нойманна, он обводит глазами всех присутствующих и молча выходит наружу.

С земли все это видели солдаты 115-го гренадерского полка. Полковой врач обер-артц доктор Бикк сразу же на автомобиле отправился к месту падения. Вот что он затем написал в отчете:

«Пилот лежал на животе, обе его руки были под туловищем. Подойдя ближе, я увидел лужу крови, вытекавшую из разбитого черепа, был виден мозг. Я также заметил ужасную рану выше бедра. Уверен, что обе раны получены не от удара о землю. Должно быть, пилот ударился о самолет, когда выпрыгивал. Парашют лежал рядом с ним. Ранец был сбоку разорван приблизительно на 40 см, и сквозь дыру торчал белый шелк. Парашют все еще был на предохранителе. Я перевернул пилота на спину, черты его лица были почти не искажены. Расстегнув молнию на его куртке, я увидел на шее Рыцарский Крест с Дубовыми Листьями и Мечами и сразу понял, кто это. Его документы подтвердили, передо мной – гауптман Марселль.

Я посмотрел на его часы, они остановились в 11.42»

Вероятно, произошло следующее. В последний момент, перед тем как покинуть кабину «Мессершмитта», Марселль случайно нажал на ручку управления. Практически ослепнув от едкого дыма и ослабев от удушья, летчик просто не успел заметить, как самолет перешел в крутое пикирование под углом 70–80°. Иначе он легко бы мог это исправить и избежать удара о самолет. Воздушный поток затянул его и с силой бросил на хвостовое оперение. Видимо, этот удар и стал смертельным. Во всяком случае, мгновенно потеряв сознание, Марселль уже не мог открыть парашют.

На основании изучения обломков самолета был сделан вывод, что причиной катастрофы стало разрушение шестерен дифференциального механизма, что, в свою очередь, привело к возгоранию масла. Специальная комиссия особо подчеркнула, что саботаж или ошибка пилота были исключены.

Всего Ханс-Йоахим Марселль совершил 388 боевых вылетов, проведя в воздухе в общей сложности 482 часа 49 минут.

1 октября 1942 г. его похоронили на немецком военном кладбище в ливийском городе Дерна. На траурной церемонии выступили командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг и командир JG27 майор Эдуард Нойманн. В тот же день о гибели Марселля было официально сообщено в информационной сводке Главного командования Вермахта.

На могильном камне в Дерна высечено лишь – «Непобежденный». На месте же гибели итальянские саперы соорудили памятный знак в форме каменной пирамиды. На бронзовой табличке лаконичная надпись на немецком, итальянском и арабском языках: «Здесь погиб непобедимый гауптман Ханс-Йоахим Марселль. 30.09.1942 г.»

Его внезапная гибель крайне тяжело сказалась на моральном состоянии I./JG27. Лишившись в сентябре трех асов – Марселля, Штальшмидта и Штейнхаузена, – группа оказалась неготовой к такому развитию событий. Во многом это объяснялось сложившимся в ней стилем командования, когда лишь немногие летчики добивались успеха. Нойманн так объяснял это: «Фактически большинство пилотов эскадрильи Марселля исполняли лишь роль эскорта „мастера“. Нередко они отказывались от атак вражеских самолетов, чтобы Марселль мог еще больше увеличить свой счет. Потому неудивительно, что после его гибели не нашлось никого, кто взял бы на себя роль лидера. Уже 2 октября I./JG27 перебросили на аэродром Бари, в Южной Италии, для отдыха и перевооружения новыми Bf-109G.

Конечно, все это нисколько не умаляет личных качеств Марселля. Тот же Нойманн говорил: «Как летчик-истребитель, Марселль был совершенно непревзойденным… Прежде всего он обладал молниеносными рефлексами и мог оценить ситуацию быстрее, чем кто-либо… Марселль был уникальным…» Лучшие асы Люфтваффе, такие как Адольф Галланд и Эрих Хартманн, считали его самым лучшим. Гюнтер Ралль так отзывался о Марселле: «…превосходный пилот и блестящий стрелок. Я думаю, что он был лучшим в Люфтваффе».

Поскольку все победы Марселль одержал в боях с английскими, южноафриканскими и австралийскими летчиками, неудивительно, что после войны они стали предметом пристального внимания западных исследователей и военных историков. Причем особенно их интересовали события 1 сентября 1942 г., когда, по данным Люфтваффе, пилоты JG27 сбили 26 самолетов, из которых семнадцать были на счету Марселля.

Надо сказать, что первоначально британские историки и военные вообще отказывались признавать, что союзная авиация в тот день потеряла в Северной Африке какие-либо самолеты. Однако время постепенно взяло свое. Исследования американского историка майора Роберта Тейта показали, что 1 сентября британские и южноафриканские эскадрильи потеряли в общей сложности 20 одномоторных истребителей и еще несколько машин получили серьезные повреждения. Британский историк Стивен Бангей также указывал, что в тот день союзники лишились двадцати самолетов.

В целом же на основе своей работы Тейт сделал вывод, что из 158 побед, числящихся на счету Марселля, данными противоположной стороны подтверждается около 120 побед, или 76 %. Его поддержали известные исследователи Кристофер Шорес и Ханс Ринг. Так, много это или мало – 76 %?

Для сравнения можно привести аналогичный показатель «достоверности» побед лишь некоторых асов союзников. У самого результативного аса RAF Мармадюка Пэттла (Marmaduke T. J. Pattl) он составляет лишь 46 %, у лучшего австралийского аса Клива Кодуэлла – не более 60 %, у англичанина Билли Дрейка (Billy Drake) и австралийца Джока Уэди (John Waddy) – около 80 %. Как видно, показатель Марселля достаточно высокий, и это при том что он одержал побед больше, чем все, вместе взятые, вышеперечисленные асы союзников.

Правда, ради справедливости надо отметить следующее. В боях в Северной Африке он сбил 147 истребителей и всего лишь четыре бомбардировщика, в то время как последние летом 1942 г. причиняли наибольший ущерб немецким войскам. Факты показывают, что под Эль-Аламейном Роммель был вынужден перейти к обороне именно из-за потерь, нанесенных бомбардировщиками союзников.

Тем временем, пока историки придирчиво изучали действия знаменитого аса Люфтваффе, его прах в 1954 г. перенесли из Дерна на немецкое военное мемориальное кладбище в Тобруке. Он был захоронен в маленьком глиняном саркофаге под номером 4133. В том же году место последнего упокоения Марселля посетила его мать – фрау Шарлотта Ройтер.

В 1957 г. известный немецкий кинорежиссер и сценарист Альфред Вайдеманн снял художественный фильм «Звезда Африки», рассказывающий о боевой карьере Марселля. Его роль исполнил популярный актер Йоахим Ханзен. Съемки частично проходили в Испании, поскольку в местных ВВС еще имелись выпускавшиеся по лицензии «Мессершмитты».

В 1970 г. в экспозиции музея Бундеслюфтваффе ФРГ, расположенном в Гатове, в нескольких километрах западнее Берлина, появился руль направления от Bf-109F-4/Trop W.Nr.8673. На этом истребителе Марселль летал до 26 сентября 1942 г., и на руле направления были нанесены обозначения 151-й победы. После гибели летчика его в качестве подарка от рейхсмаршала Геринга передали семье Марселля, которая затем в 1970 г. решила пожертвовать его музею Бундеслюфтваффе.

24 октября 1975 г. в честь Марселля были названы казармы Бундеслюфтваффе ФРГ на базе около города Итерзен, в 29 км северо-западнее Гамбурга.

С течением времени памятный знак на месте гибели Марселля постепенно разрушался под воздействием палящего африканского солнца и песчаных бурь. Поэтому ветераны JG27 во главе с Нойманном, собрав необходимые средства, заказали новый памятный знак в форме пирамиды. 22 октября 1989 г., по договоренности с правительством Египта, он был торжественно установлен на место, где и стоит по сей день…

Пролетарии всех стран…

При всех своих индивидуальных различиях первые четыре кавалера Бриллиантов все же были схожи в одном. Они все были представителями среднего, обеспеченного класса. Мёльдерс был сыном учителя, Галланд – сыном управляющего крупным имением, Голлоб происходил из богемной среды художников и музыкантов, а Марселль был сыном профессионального военного, получившего позднее генеральское звание. Пятый же кавалер Бриллиантов – Герман Граф (Hermann Graf) был что ни на есть самого пролетарского происхождения. Это обстоятельство наложило серьезный отпечаток на его карьеру в Люфтваффе и в целом на всю жизнь.

Он родился 24 октября 1912 г. в городке Энген, расположенном в 11 км северо-западнее г. Зинген, недалеко от швейцарской границы. Его отец Вильгельм Граф был кузнецом, а также имел небольшое крестьянское хозяйство. Герман стал третьим и последним ребенком в семье, и у него было два старших брата – Вильгельм и Йозеф.

С началом Первой мировой войны отца призвали в армию. Он служил в артиллерии и был награжден Железным Крестом. Он вернулся домой лишь осенью 1918 г., когда Герману уже исполнилось шесть лет. Неудивительно, что главную роль в воспитании мальчика сыграла мать – фрау Мария, урожденная Зайлер. И в дальнейшем Герман сохранял с ней очень тесную связь.

Послевоенная инфляция полностью уничтожила и без того скудные сбережения семьи Граф. Поэтому Герман с детства помогал отцу в кузнице, постепенно осваивая его ремесло. В 1926 г. он окончил бесплатную «народную школу», дававшую, говоря современным языком, лишь незаконченное среднее образование. У родителей не было средств, чтобы оплатить его дальнейшее обучение уже в гимназии. Чтобы поддержать семью и зарабатывать себе на жизнь, тринадцатилетний Герман начал работать учеником слесаря на местной фабрике, производившей замки.

Одновременно он с ранних лет страстно увлекался футболом. Еще в 1920 г. Граф стал игроком футбольного клуба «Энген», созданного местным отделением католической молодежной организации Deutsche Jugendkraft, а позднее – вратарем команды футбольного клуба «Хёэ». Уже в подростковом возрасте его включили в группу юных перспективных игроков, которую тренировал известный немецкий футболист Зепп Хербергер, нападающий клуба «Мангейм» и сборной Германии. Однако сломанный большой палец похоронил все надежды Графа на футбольную карьеру.

Еще в двенадцать лет он впервые увидел самолет. И с тех пор страсть к футболу отчаянно боролась в душе Графа с не менее страстным желанием летать. Зарплата ученика слесаря была маленькой, и он не мог позволить себе еще и занятия планерным спортом. Поэтому, когда в 1930 г. ему предложили занять должность помощника секретаря муниципалитета Энгена, он с радостью согласился.

Оставляя на жизнь лишь самый минимум, Граф откладывал поч ти все деньги, получаемые на новой работе. Его целью было скопить сумму, необходимую для постройки собственного планера. И вот наконец накануне двадцатилетия он исполнил свою мечту. Граф построил планер и вступил во вновь созданный в Энгене планерный клуб. Каждое воскресенье он отправлялся на расположенную поблизости гору Балленберг, чтобы подняться воздух. Правда, в конце концов один из полетов завершился неудачно и планер был разрушен.

В период работы Графа в муниципалитете Энгена произошел примечательный эпизод. К власти в Германии уже пришли нацисты, сразу начавшие преследование евреев. Многие из них начали покидать страну, но власти дали указание ставить в их паспорта специальную литеру «J», чтобы затруднить им пересечение границы. Граф же помог одной еврейской семье благополучно перебраться в близлежащую Швейцарию, не пометив ее паспорта. Тем самым он подверг себя огромному риску и едва не был уличен нацистскими властями.

В 1936 г. Граф, как планерист, был зачислен в резерв Люфтваффе и прошел первоначальную военную подготовку. Тогда же он совершил и свой первый полет на самолете. Он собирался поступить в военную авиашколу, но в этом Графу было отказано. Основной причиной стал недостаточный уровень образования, бывший прямым следствием его социального происхождения.

Граф вернулся в Энген, где продолжил работать служащим в местном муниципалитете. Тем временем ситуация в Германии менялась, и быстро увеличивавшимися в размерах Люфтваффе требовалось все больше пилотов. Появились и некоторые дополнительные родственные связи. В итоге Графа в 1938 г. приняли на действительную службу в Люфтваффе и направили в авиашколу.

31 мая 1939 г. унтер-офицер Граф прибыл в 2./JG51. Эскадрилья была вооружена Bf109E и размещалась тогда на аэродроме Бад-Айблинг, в 48 км юго-восточнее Мюнхена. Затем 28 августа она перебазировалась в Ойтинген, около северо-восточной окраины г. Пфорцхайм.

После того как 3 сентября Франция и Великобритания объявили войну Германии, пилоты 2./JG51, включая Графа, уже получившего звание фельдфебеля, начали совершать патрульные полеты вдоль французско-немецкой границы. 30 сентября эскадрилью перевели на аэродром Шпайер. Там она провела всего пару дней и уже 1 ноября прибыла на аэродром Зандхофен, на северной окраине Мангейма.

Всего в течение осени 39-го года Граф выполнил 21 боевой вылет. Однако в условиях «странной» войны на Западе шансов отличиться у него было крайне мало. В начале 1940 г. его направили в офицерское училище, где он прошел дополнительное обучение, в том числе и в части общего образования. 1 мая он получил звание лейтенанта.

6 октября того же 40-го года Графа включили в 9./JG52, в составе которой он в будущем и добился всех своих успехов. Эскадрилья тогда находилась в Нойруппине, но уже через несколько дней ее перебросили в Румынию, на аэродром Пипера, в нескольких километрах от северной окраины Бухареста. Там ее пилоты, включая Графа, в основном занимались обучением местных летчиков истребителей, помогая им освоить «Мессершмитты».

Затем 25 мая 1941 г. 9./JG52 перебросили уже в Грецию, на аэродром около городка Молаои, в 20 км северо-западнее порта Монемвасия. Она участвовала в операции «Меркурий» – захвате острова Крит. Взлетая с Пелопоннесского полуострова, ее пилоты тогда главным образом наносили штурмовые удары по позициям британских и греческих войск на Крите.

12 июня эскадрилья вернулась обратно в Румынию, на аэродром Пипера, а потом 21 июля перебазировалась на аэродром Мизил. С началом боевых действий на Восточном фронте ее «Мессершмитты» прикрывали румынские нефтепромыслы от возможных налетов советских бомбардировщиков. Части Вермахта тем временем продвигались все дальше на восток, и потому 1 августа эскадрилья перелетела на Украину, на аэродром около города Белая Церковь.

Ранним утром 4 августа десять Bf109F из 9./JG52 прикрывали группу Ju87B/R, атаковавшую позиции советских войск юго-восточнее Киева. Граф со своим ведомым унтер-офицером Леопольдом Штейнбатцем барражировал над «Штуками», когда на малой высоте появились И16. Заметив противника, он сразу же спикировал и сбил одну из «крыс», одержав свою первую победу.

На следующее утро эскадрилья вылетела на «свободную охоту» в район украинской столицы. Там она снова сошлась в бою с И16. Граф атаковал противника снизу, но тут же сам был сзади обстрелян другим советским истребителем. Получив несколько попаданий, он резко отвернул в сторону. Вероятно, пилот «ишака» не успел среагировать и, проскочив вперед-верх, попал под пушечный залп Графа. Загоревшись, И16 врезался в землю в паре километров южнее Киева. В том же бою немецкий летчик еще раз попал под огонь, и его Bf109F получил новые попадания. Тем не менее для Графа все завершилось благополучно, и он вернулся на свой аэродром.

7 августа пилоты 9./JG52 в очередной раз вылетели на «свободную охоту» в район Киева. Этот вылет едва не стал последним для Графа. В бою с И16 будущего кавалера Бриллиантов фактически спас его ведомый Штейнбатц, который вовремя сбил «крысу», висевшую у него на хвосте.

Днем 11 августа эскадрилья прикрывала Ju87, бомбившие мост через Днепр около города Канев. Две «Штуки» получили повреждения, и пара Граф – Штейнбатц получила приказ сопроводить их до аэродрома. Прямо над Днепром они были атакованы сзади МиГ3. Граф отвернул в сторону, а потом сам сел на хвост проскочившему вперед истребителю. Приблизившись на дистанцию около 50 метров, он открыл огонь, и «МиГ» почти вертикально рухнул на землю.

Когда 9./JG52 базировалась на аэродроме в Белой Церкви, Граф, да и не только он, испытал сильнейшее потрясение. 8–19 августа айнзатц-команда СС при помощи украинских националистов рас стреляла около этого города несколько сотен евреев. Летчики и меха ники эскадрильи, узнав об этом, испытали шок.

Впоследствии воспоминания об этой ужасной в бойне Белой Церкви периодически сплывали в памяти Графа. Он и до этого достаточно критически относился к политике нацистов в отношении евреев, вспомнить хотя бы его действия в бытность работы в муниципалитете Энгена. Можно утверждать, что события августа 1941 г. оказали значительное влияние на его поступки в послевоенный период, о чем будет рассказано ниже.

17 августа эскадрилья перебазировалась на полевой аэродром около поселка Сигнаевка, в 10 км северо-восточнее г. Шпола. 22 августа Графа наградили Железным Крестом 2-го класса. Число его побед постепенно росло. 27 августа 9./JG52 переместилась еще дальше на юго-восток – на полевой аэродром около станции Счастливое, в 23 км юго-восточнее г. Александрия. И утром 30 августа Граф в районе Днепропетровска сбил двухмоторный ДБ3.

Уже 2 сентября эскадрилью перевели на аэродром Мироновка. Вечером 6 сентября ее по тревоге подняли в воздух. Советские ДБ3 бомбили переправу через Днепр, которую в районе Кременчуга навели немецкие саперы. Оказалось, что И16 сопровождали бомбардировщики. В ходе боя, проходившего восточнее Кременчуга, Граф записал на свой счет еще один И16.

12 сентября 9./JG52 перебазировалась в Берислав, и на следующее утро Граф в бою северо-западнее Перекопа сбил Як1. Уже через два дня – 15 сентября – эскадрилью перебросили в Кременчуг, но и там она задержалась ненадолго. 17 сентября она перелетела на полевой аэродром около поселка Градижск, юго-западнее Кременчуга, а на следующий день вернулась в Белую Церковь.

Наконец, 24 сентября ее «Мессершмитты» приземлились в Полтаве. Вскоре после полудня того же дня Граф пополнил свой счет, сбив около г. Балаклея бомбардировщик ДБ3Ф.

Действуя из Полтавы, пилоты 9./JG52 регулярно прикрывали бомбардировщики и «Штуки», летавшие бомбить советские аэродромы около Харькова. Во второй половине 27 сентября они в очередной раз сопровождали Не111, атаковавшие харьковский аэроузел. Уже на обратном пути немцы заметили, что вслед за «Хейнкелями» пристроилась еще какая-то группа двухмоторных самолетов. Это были ДБ3Ф из 8-го БАП, чьи экипажи, видимо, надеялись незамеченными достигнуть аэродрома немецких бомбардировщиков и сбросить свои бомбы сразу же после их приземления.

«Мессершмитты» сразу же атаковали противника. По данным Люфтваффе, было сбито пять бомбардировщиков, один из которых был на счету Графа. Однако и его Bf1090F тоже досталось, – снаряд одного из бортстрелков попал в двигатель. Наружу брызнуло масло, мощность мотора быстро падала, но пилот все же смог дотянуть до своего аэродрома.

Вечером 3 октября Граф в районе Харькова в течение пяти минут сбил Як1 и И16, достигнув рубежа в десять побед. Затем 10 октября он получил Железный Крест 1-го класса. В ходе воздушных боев он быстро учился и у своих товарищей, и у противника. Особенно хорошо Граф действовал на малых высотах, что было под силу не всем пилотам. Утром 11 октября в бою восточнее станции Лозовая его жертвами снова за пять минут стали бомбардировщик СБ2 и И153.

Утром 14 октября Граф и унтер-офицер Генрих Фюллграбе, летевший в тот день в качестве его ведомого, в районе городка Валки, в 50 км юго-западнее Харькова, столкнулись с «четверкой» Як1. В ходе завязавшегося боя Графу удалось сбить один «Як», чей ведомый покинул поле боя.

О том, что произошло затем, он вспоминал:

«У Фюллграбе большие проблемы. Лидер русского звена оказался летчиком высокой квалификации. Я мчусь на помощь своему ведомому. Второй русский получил достаточно и вышел из боя. Я приказываю Генриху, чтобы он ушел у меня с дороги. И затем начался самый великолепный и самый опасный воздушный бой, в котором я когда-либо участвовал. Мы выжимали все возможное из себя и из машин, раз за разом выполняя мертвые петли с радиусом более чем три тысячи метров и крутые развороты на 180 градусов. Мое тело покрылось потом. Мой противник столь же хорош, как и я сам. Неудивительно, что он неоднократно пытается обмануть меня. Один резкий разворот следует за другим. Снова и снова мы встречаемся лоб в лоб. Оба стреляем из пушек. В последний момент он проносится надо мной, после чего снова приближается ко мне. Однажды мы едва не протаранили друг друга.