Текст книги "Игра времен (сборник)"

– Держись, учитель! – раздался крик. – Я здесь!

И тут же пригнулась, срывая лук с плеча. Дротик просвистел над ее головой. И в ответ ему пропела стрела.

Разрыв между преследуемыми и преследовательницей сокращался. Двоих она подстрелила. Третьего, мчавшегося на нее во весь опор, оглушила ударом меча по шлему и, наконец, оказалась возле повозки. Возница, сжимая поводья в левой руке, стоял, раскручивая пращу, но Ардви, выхватив из-за пояса хлыст, упредила бросок, сшибла возницу на землю, перескочила из седла в повозку, успев подхватить волочащиеся поводья, и развернула повозку в противоположную сторону. Ее обученный конь, не отставая, скакал рядом. Все проделано было в наилучшем стиле Проклятых, в несколько мгновений, так что со стороны немногие могли заметить, что произошло.

Лардан собирал своих воинов, не позволяя им чрезмерно увлекаться преследованием. Враг был разбит, и этого пока достаточно. Время подсчитать потери и трофеи.

Проклятые собирались вместе. А по полю, подпрыгивая, катилась повозка, и старый человек разминал запястья, с которых были срезаны ремни.

– Так это ты, Ардви? Как ты здесь оказалась?

– Я, учитель. И большое чудо, что здесь оказался ты.

– Он привез меня сюда, чтобы я полюбовался, как он умеет побеждать и без моей помощи. Он совершенное чудовище, этот Хевард. Не потому, что он как-то по-особому жесток – другие здесь, наверное, ему в этом не уступят, а потому, что он, несомненно, самый просвещенный из северных королей. И что за плоды принесло ему это просвещение… Но как ты почернела! Я едва узнал тебя.

– Это все Круг. Не знаю, может быть, дело в близости пустыни. Но там все становятся такими, даже если от природы бледны. – Разговаривая, она внимательно смотрела на Сангара. Потом взяла его за руку. – Ты не болен, учитель? Тебе не холодно?

– Это усталость, Ардви. И годы.

– Я должна хорошо тебя устроить. Добыть у галарцев палатку. Ты не сможешь, как мы, спать на земле, положив седло под голову. И еда наша вряд ли тебе подойдет. Ничего. Я буду за тобой смотреть.

Воинство Лардана двинулось на запад. Раненых он отослал в Тергем и незамедлительно направил гонцов к Мантифу с вестью о победе. Немного поразмыслив, добавил еще конфиденциальное сообщение для Вакера. Опять приходилось ломать голову над проблемой Проклятых. В сражении они, конечно, выше похвал, а потом? Пока он приказал фуражирам беспрепятственно снабжать их продовольствием, благо часть обоза Хеварда все-таки удалось захватить. В ответ – ни тени благодарности. Победоносная битва отнюдь не сблизила противников (и Лардан, честно говоря, в глубине души был этому рад). Проклятые держались по-прежнему обособленно и даже надменно. В город входить отказались. В сражении не потеряли никого, а количество раненых Лардану не было известно. Почему-то рядом с ними ехал дряхлый старик, отбитый у противника. Как доносили – тот самый пресловутый святой человек, захваченный зимой Хевардом, в обиходе называемый «мудрец». На ночлег одна из Проклятых обычно отвозила его поближе к полевой кухне, а сама уходила. Старика не беспокоили, хоть и глазели на него – боялись Проклятых. Насмешки над Никаром, пышно расцветшие в день его возвращения – что, разумеется, было неизбежно после длительного путешествия с отрядом Проклятых, где он был единственным мужчиной, – увяли сами собой.

Через несколько дней явилось посольство, но не военное, как ожидал Лардан. В лагерь прибыли два жреца высшей храмовой иерархии в сопровождении Теулурда, который заявил, что блистательная победа на поле Тергем, безусловно, найдет свое место в хрониках Галара, но сейчас им нужен Мудрец – старик из Керты. Лардан был уязвлен. Вдобавок он сам Вакеру о старике ничего не сообщал, и не вполне приятно было сознавать, что первосвященник держит в войске соглядатаев – пусть он и раньше об этом догадывался. Поэтому Лардан с превеликим удовольствием спровадил послов к Проклятым, благо это был их трофей, а Гриан, который бывал у Проклятых несколько чаще, чем он докладывал военачальнику, на свой страх и риск переслал Старшей весть, что к ней направляются высокие гости.

Когда те приблизились к стану Проклятых, их встретила Гейр в белом плаще, в окружении темнолицых воительниц, похожих, как сестры. Если это и произвело впечатление на жрецов, они того не выдали – ритуалы Храма учили сдержанности. Высший по рангу обратился к Старшей:

– Мы знаем, что в ваших руках находится Мудрец.

Проклятые, окружавшие Старшую, были одинаковы.

И предводительница в белом плаще словно вбирала идущую от них силу. А может, сила именно от нее.

– Не знаю такого имени.

– Это тот, которого захватила Пришлая, – сказала одна из Проклятых.

– Мудрец нужен нашему королю. Мы просим вас отпустить его. Если вы хотите выкупа…

– Нам не нужен выкуп.

– Мы не причиним ему вреда. Нам необходим совет Мудреца, а для вас он бесполезен.

– Если он у нас…

– Он у нас, Пришлая привезла его в лагерь, – сказала Проклятая, кажется, та же самая.

– Если он у нас, – твердо продолжала Старшая, – и захочет пойти с вами, мы отпустим его.

Она сделала знак, предупреждающий, что разговор окончен. Послы вежливо откланялись и вернулись к Лардану.

После их ухода Гейр произнесла:

– Ты стала много говорить, Элме.

– Старшая! Пришлая нарушила Закон, покинув строй, чтобы захватить этого старика.

– Не захватить, а освободить, – немедленно последовал ответ. – Учитель был в плену у кертцев, они силой держали его, а он стар и болен.

– Она отбила его силой своего меча, – сказала Ранд. Это была расхожая формула, употреблявшаяся в разговоре Проклятыми, ибо, если говорить точно, следовало упомянуть лук и хлыст. – Я видела это.

– Закон не нарушен, – сказала Гейр. – Если все так, то Ардви поступила по Закону: за слабого против сильных.

– Но зачем она привезла его с собой?!

Гейр вопросительно обернулась к Ардви.

– Я не могла оставить его, Старшая. Этот человек мне как отец.

Элме глянула мрачно. Мало того что Пришлая произнесла, по ее понятиям, ужасающую непристойность. Напоминание об отце было для нее личным оскорблением.

Но Гейр не заметила или не пожелала заметить ее возмущения, а слова Пришлой истолковала несколько иначе. Для горожанки, вероятно, «отец», «учитель» – это нечто вроде Старшей в Крепости. Это заслуживает уважения.

– Он и взаправду так мудр?

– Он великий ученый, Старшая. Это признавали даже те, кто изгонял его и держал в заключении.

– Ты слышала просьбу галарцев?

– Да. Полагаю, они действительно нуждаются в его совете. Но опасности для него не исключаю.

– Северянам нельзя доверять. Они любят обманывать. Но просьбы союзников нужно уважать. Поэтому ты отправишься в их замок вместе со своим учителем. – Говоря это, Гейр заметила, что глаза Пришлой радостно блеснули. Но не более. Лицо ее было неподвижно, как у остальных.

– Да позволит мне сказать Старшая. Поскольку от здешних мы вправе ждать любого подвоха, я прошу для охраны учителя, кроме себя, еще одну Проклятую.

– Кого ты хочешь взять?

– Ауме.

– Это хороший выбор. Ауме?

Та шагнула вперед.

– Я готова идти с Ардви.

– Наблюдайте за северянами и ничего не упускайте.

Кажется, совет заканчивался. Но Элме, в отличие от Старшей, не одобряла выбора. Она не хотела, чтобы кто-нибудь из Проклятых вообще приближался к жилищам северян. Тем более – Ауме. Тем более – в сопровождении Пришлой.

– Дай мне сказать, Старшая! Нельзя поступать по советам Пришлой. Они злонамеренны и несут одни несчастья.

– Ты можешь привести хоть один пример, когда мой совет принес бы несчастье?

Она вновь по-дамгальски растягивала согласные и, кажется, делала это нарочно, зная, как ненавистен для Элме городской выговор.

– Ты – не настоящая Проклятая! Ты – приблудная горожанка, рядящаяся в наши латы!

– Настоящая Проклятая не оскверняет свой рот бранью, – ехидно заметила Ардви.

Это замечание окончательно вывело Элме из себя.

– Гейр, Старшая! Сегодня Пришлой было прощено нарушение Закона, но она нарушала Закон и раньше, в Круге! Я свидетельствую!

– Это серьезное обвинение, – сказала Гейр. – Чем ты его подтвердишь?

И Элме, горячась и сбиваясь, рассказала об участии Пришлой в постройке мельницы. Послышался ропот возмущения.

– Это серьезное обвинение, – задумчиво сказала Гейр.

Но Ардви и не собиралась ничего отрицать. Она стояла, положив привычно руку на эфес меча, словно готовясь к бою.

– Да, я помогла построить эту мельницу. Добавила к мечу отвес.

– Но ты нарушила обычай, запрещающий нам вмешиваться во внутренние дела жителей Круга.

– Но водяную мельницу там было ставить гораздо удобнее, чем ветряную! Это даже не я изобрела, демон меня заешь! По всей Сердцевине уже давно так делают, а в Круге никак не додумались. Вот я их и научила.

– Я даже не знаю, как тебя наказать, – сухо произнесла Гейр. Подобных случаев в Крепости никогда не бывало. В сущности, ей совсем не хотелось наказывать Пришлую. Нарушение обычая – тяжкая провинность, но донос был более противен сердцу Гейр.

– Старшая в своем праве. Но с мечом или отвесом – это была помощь слабым. По Закону.

Это была уже дерзость. Если не хуже. Но многие, как ни странно, согласились со словами Пришлой.

Пора было и Старшей вынести приговор.

– Вы обе провинились передо мной и общиной. Повинны также и в многословии. Однако нас мало в чужой стране, и мы на войне. Сейчас в вашем наказании для нас будет больше вреда, чем пользы. Поэтому будет так, как решено раньше. Вам еще представится возможность искупить свою вину.

Сангар сидел, задумавшись, в повозке, в которой, натянув сверху холстину, он и ночевал. Он не заметил Ардви, что, проходя мимо разлегшегося на овчине у костра галарца, не глядя, столкнула его с этой овчины и прихватила ее с собой. Подойдя, она набросила мех на плечи старика и тем вывела его из раздумий.

– Я все еще не могу поверить, что это ты.

– Я, отец, не сомневайся. – Она поправила овчину на плече Сангара.

– И ладони у тебя стали жесткие, как копыта.

– Думаю, у крестьян Сердцевины руки не нежнее.

Эта фраза, напомнившая Сангару отголосок каких-то давних бесед, заставила его смягчиться.

– Бедное мое дитя! Как ты жила все эти годы? Как обходилась без книг?

– Откровенно говоря, учитель, там было не до них. В Круге никто не умеет читать, знают только счет.

– Как же ты могла такое выдержать? Среди них? Ты видела, как они расправляются с противниками?

– Не видела, а принимала участие. И разве это расправа? Это честное сражение.

– Ардви! А как же твоя страсть к знаниям, страсть к работе? Неужели она выродилась в страсть к убийствам?

– Ты ничего не понял, отец! Проклятые не испытывают страсти к убийствам. Они сражаются и убивают бесстрастно. Иначе они давно были бы побеждены.

Он не слушал. Сидел, раскачиваясь, ухватившись за голову.

– Война! Война во всех королевствах Севера! Приходите вы, и тоже с войной! И всюду взаимное недоверие! Ненависть! Презрение! Желание власти!

– Нет. Мы, Проклятые, никого не ненавидим и никого не стремимся завоевывать. У нас есть Служение, и это все.

Она сказала это с такой убежденностью, что невольно заразила ею и старика. Но лишь ненадолго.

– Я готовил тебя для иного… для высшего… но, может быть, судьба оказалась права, и выше вашего Служения, как это ни удручает, сейчас ничего не найти. – И уже прежним тоном: – Да, жить с Проклятыми можно было, лишь став Проклятой.

– Значит, ты осуждаешь меня? Значит, я должна была отбыть покаяние или пойти с вами в ссылку?

– Нет. Только не в ссылку. Потому что я видел, что стало с теми, кто через нее прошел. По крайней мере ты предпочла действие бездействию.

– А нас всегда учили, что бездействие мудрее действия. Это основа всей политики Города.

– Город городов! – процедил он. – Столица чиновников, жуликов и бессловесных болванов…

– Я бы не сказала, что болваны в Городе так уж бессловесны.

Но старик не обратил внимания на насмешку.

– Я не хочу вспоминать о Городе, о школе. О суде…

– И не надо вспоминать, учитель. Ложись-ка ты спать и укройся потеплее. Завтра мы отправимся к королю, и там, возможно, тебе будет удобнее. А эту ночь придется пока коротать здесь.

– Уже завтра? Твоя Гейр ничего мне об этом не сказала.

– Она сказала мне. Это одно и то же.

– Она даже не пожелала увидеться со мной. В Крепости не уважают старость?

– В Крепости не знают, что такое старость…

4. Два меча. Поиски истины и разговоры о ней

Утром они выехали в Наотар. Лардан был недоволен, хоть виду и не показывал. Недоволен тем, что его не вызвали к королю. Надо сказать, что Лардан и сам этого не хотел – обстоятельства требовали его присутствия при войске. Но был оскорблен. Заявил, что мог бы сопровождать посольство, но не будет. Не желает, и все. Командовать отрядом сопровождения назначил Гриана, тем более что тот сам вызвался. И приказал ему держать глаза и уши открытыми, не подозревая, что почти в точности повторяет Гейр.

Мудрец в своей повозке двигался в самой середине отряда, сразу же за жрецами. По обеим сторонам повозки ехали молчаливые Проклятые, а позади – Теулурд, который для летописца, да к тому же увечного, довольно ловко держался в седле. Гриан вместе с Никаром обычно был впереди всех, но иногда отставал, осматривая окрестности. Убедившись, что отряду не грозит никакая опасность, он отпустил Никара и подъехал к Теулурду.

Летописец из-под руки взирал на маячившую впереди сгорбленную спину.

– Мудрец… так это и есть он…

– Скажи мне, что случилось? Почему его так срочно вызвали к королю?

Теулурд покосился по сторонам.

– Так ты ничего не слышал?

– Ничего.

– Понятно. Вы все здесь поглощены войной с Кертой… а в это время свой удар нанес Лерад.

– Я ничего не знал о нападении!

– А они и не нападали. Они сделали больше. Потребовали, чтоб мы на законных основаниях признали их верховным королевством Севера. Потому как меч Закона по воле Небес неизреченным способом перенесен в Лерад.

– Но мы ведь своими глазами видели этот меч! Он цел и невредим!

– Так и было сказано послам. А они на это ответили, что Готелак готов предъявить свой меч в присутствии всех благородных семейств Галара. Покуда мы ездили за вами, он, должно быть, уже прибыл.

Гриан помолчал немного, обдумывая услышанное. Потом сказал:

– Это опасно.

– Это опасно, – эхом откликнулся Теулурд. – Когда Мантиф услышал о заявлении Готелака, он – да простит меня Небо за такие слова о своем повелителе – совсем растерялся. Растекся, как каша на воде. Но тут прибыл гонец от Лардана. А затем Вакер посоветовал призвать Мудреца. Теперь ты знаешь все.

– Не все. И никто не знает. И не узнает, если Мудрец не поможет.

Благороднорожденные, собравшиеся в главном зале Наотара, ждали. А они не привыкли ждать. Но кресла на каменном помосте – одно под штандартом с изображением снежного барса, другое под таким же штандартом с бурым орлом – были пусты. Королям не подобало выходить слишком рано. Особенно если они сами ждут.

Они появились одновременно из разных дверей – Мантиф и Готелак, длинный и нескладный, как его имя, худой, носатый, с жидкими темно-русыми волосами под золотым обручем. Заняли свои места.

И тут же что-то крикнули в дальнем конце зала, толпа раздвинулась и пропустила трех человек.

В середине шел, сутулясь, старик в потрепанной одежде, с седыми волосами и бородой. Чуть позади двигались две смуглые молодые женщины в темных латах и шлемах. На них смотрели во все глаза – на старика, такого обычного с виду, но облеченного незримой силой мудреца и волхва, и на женщин, которые были не просто женщины с оружием, но Проклятые, страшные и таинственные, нежданные союзники, что могут оказаться похуже врага.

Старик остановился у основания каменных ступеней. Проклятые встали за его спиной, одна – с непроницаемо надменным лицом, другая – нескрываемо и нагло ухмыляясь.

Все стихли.

– Ты ли тот, кого зовут Мудрецом? – спросил Мантиф.

– Так называли меня люди в Керте. Но зовут меня Сангар из Дамгаля по прозвищу Старый.

Он назвал свое имя, чего не делал зимой, – акт величайшего доверия в Северных королевствах.

– Я приветствую тебя в Галаре.

– Я также приветствую королей Севера.

С формальностями было покончено.

– Известно ли тебе, – резко спросил Готелак, – для чего тебя пригласили сюда?

– Мне только что сказали об этом.

– Тогда не будем медлить.

Из тех же дверей, из которых выходили оба короля, появились Вакер и Дарет, первосвященник Лерада, со своими служками. Последние несли по одинаковому футляру.

Готелак встал.

– Я утверждал и продолжаю утверждать, что отныне величайшая святыня Севера – меч Закона – находится в королевстве Лерад!

Дарет вынул меч из футляра и передал Готелаку. Тот извлек его из ножен, и перед глазами высокорожденных сверкнуло знакомое лезвие, кроваво-красный пироп и золотая спираль на рукояти.

– А я опровергал тебя и опровергаю вновь!

В руках Мантифа оказался такой же меч – сверкающий металл, камень, золото, хрусталь.

Воцарилось подавленное молчание. Мудрец, Проклятые, два меча Закона – одно дело знать о них по отдельности, а видеть все это вместе и сразу – слишком тяжело для человеческого сознания. Особенно для сознания высокорожденных, не привыкших утруждать себя размышлениями.

– Мы стали свидетелями чуда, – произнес Дарет.

– Этого нельзя отрицать, – ответил Вакер. – Но от кого исходит это чудо – от Небес, или на нас действуют темные демонические чары?

– Сколько бы мне ни приходилось видеть чудес, – заметил Сангар, – все они оказывались делом рук человеческих.

Вакер кивнул. Он и сам разделял подобные взгляды и по мере сил внушал их королю, однако выказывать их не в узком кругу, а перед всем высоким собранием полагал делом неразумным.

– Поэтому мы и призвали тебя, – сказал Мантиф. – Наши священники в совершенстве изучили небесные знамения, но не искушены в человеческих хитростях. Между нашими королевствами возник спор о первенстве, но, заботясь о преданных нам подданных, мы желаем разрешить его без кровопролития. Сможешь ли ты с помощью своих знаний определить, какой меч подлинный?

– Я надеюсь на это… если мне будут предоставлены некоторые возможности.

– Назови свои условия.

– Во-первых, поскольку эти мечи по внешнему виду совершенно одинаковы, вы должны изыскать способ как-либо пометить их, чтобы избежать путаницы и полностью исключить попытки подмены.

– Это святотатство! – воскликнул Дарет.

– То, что мы собираемся передать на время нашу святыню – кому бы она на данный миг ни принадлежала – в чужие руки, уже святотатство, – заявил Вакер. – Но мы вынуждены пойти на это. Ради установления истины.

– Дальше!

– Кроме того, мне понадобятся некоторые… скажем, зелья. Мне нужно время, чтобы приготовить их.

– Сколько времени?

– На все я прошу десять дней.

– Они будут тебе даны, – едва ли не хором заявили Мантиф и Готелак. Оба ожидали, что Мудрец запросит гораздо больший срок.

– Кроме того, я стар и не могу исполнить всю работу один. Мне понадобится помощь моей ученицы. – Он указал на одну из Проклятых, ту самую, что посмела скалить зубы перед лицом королей. Впрочем, она давно уже не смеялась, а внимательно прислушивалась к разговору. Мантиф медлил с ответом.

– Учитель нуждается в охране. – Впервые в Наотаре слышали голос Проклятой. – Могут найтись такие, кто пожелает помешать его работе. Мы сумеем охранить его и ваши святыни.

Мантиф и Готелак переглянулись.

– Хорошо, – сказал Мантиф. Обращался он по-прежнему к Сангару, а не к Проклятой. – Но, кроме этих двух Проклятых, в течение десяти дней ты не должен разговаривать ни с кем.

– Принимается.

Ответила, однако, Проклятая, а не Сангар. Удивительно, но Мудрец не оскорбился и не возразил.

– Тогда не медли! – Готелак слишком долго молчал, чтобы не оставить за собой последнего слова. – Через десять дней мы снова встретимся здесь!

По совету Сангара, к каждому из переданных ему мечей была прикреплена печать на тонкой, хитро сплетенной цепи. Снять печати, не повредив их либо цепи, было невозможно.

Для занятий Сангару отвели верх одной из внутренних башен Наотара, и Мудрец исчез из глаз. Все дальнейшие переговоры о травах, зельях, кислотах и так далее, а также потребных ему инструментах вела ученица-Проклятая. Правда, она тоже почти не показывалась. У тех же, кто рискнул сунуться к дверям Мудреца, другая Проклятая, стоявшая на страже, быстро отбила охоту любопытствовать. Особенно обидно было, что она даже не вынимала меча из ножен, а действовала кулаком и плетью.

Никакие чары и заклятия не стоят сломанных ребер. Вскоре не только башня, но и ближайшие к ней переходы глухо пустовали.

Однако на пятый день после прибытия Сангара в одном из этих переходов, в глубокой нише, скрытой тенью, отбрасываемой стеной противоположной башни, прятался человек. Он стоял уже давно, в очень неудобной позе, но у него было выигрышное положение. Со своего места он мог следить за дверью Мудреца, а Проклятая, сторожившая перед входом, его не видела.

Он стоял, вжавшись в стену, и ждал удачи. И удача не обошла его. Кто-то подошел к Проклятой-охраннице. Со спины соглядатай не в состоянии был угадать, кто это, но по одежде понял, что воин. Ожидаемой драки не последовало. Напротив, завязался разговор.

Соглядатай ждал. Проклятая и ее собеседник, увлекшись, повернулись и несколько отошли от двери. Тот, кто дожидался этого мгновения, скользнул к ней, однако не рискнул приоткрыть. Лишь прижался к двери ухом.

Там что-то ожесточенно кипело и булькало, и глухой голос произносил непонятные слова. Слушающий шевелил губами, запоминая. Он разобрал что-то вроде «эманация», а потом «субстанция». Больше ничего не успел, поскольку его опытный слух различил приближающиеся шаги. Он бросился бежать и остановился только в двух переходах от этой башни.

Негусто, но все же – кое-что. Мудрец действительно занят делом. Заклинания читаются, колдовство вершится. Будет о чем доложить Мантифу.

Ауме вернулась на свое место. Гриан встал с другой стороны дверного косяка. Они продолжали беседовать.

– …Ардви говорит, что он мог справиться и раньше, но нарочно увеличил срок, чтобы продлить перемирие. Потому что, за кем бы ни была истина, одно из королевств непременно будет оскорблено. И война возобновится.

– Это говорит Ардви. А что скажешь ты?

– Ничего. Что тут думать? Двое поспорили и позвали третьего быть судьей. У нас в Крепости тоже есть такой обычай, если ты помнишь.

– Еще бы не помнить! Благодаря этому обычаю ты спасла меня.

– Тогда судьей была Ардви. Она…

– Не Ардви, а ты. Без твоей помощи я бы не выжил. А твоя Ардви только смеется над всеми. И тогда она лишь посмеялась в очередной раз.

– Не знаешь ты ее.

– Ну и что? Это вполне справедливо. Ей нет дела до меня, а мне – до нее.

– А до кого у тебя есть дело?

– До тебя.

Она замолчала. С другой стороны двери продолжали говорить, но совсем на другие темы.

– …о том, почему это излучение влияет только на мужчин? Конечно, нужно бы исследовать демонов. И я несколько раз пыталась их препарировать. Но ты, разумеется, слышал, что происходит с телом человека, убитого демонами. Так вот, то же самое происходит с трупом самого демона. Ускоренное разложение, а затем и кости рассыпаются в прах. Это единственные позитивные сведения, которые мне удалось добыть. О том же, почему… Ты всегда учил меня, что процессы в теле человека и животного происходят одинаково. Тем не менее, хотя демон, безусловно, животное, его тело живет, как мне кажется, по законам, нам неизвестным. И указанные процессы происходят в нем по-иному. Не знаю. Как раз в естественных науках я не сильна, ты помнишь.

– Помню. И про твою странную для девушек приверженность механике – тоже. Ладно. Расскажи лучше про Крепость. Каков ее возраст, кто ее построил?

– Только не Проклятые. Они вообще ничего не строят. А остальные жители Круга – исключительно круглые хижины в своих селениях да… хм… мельницы. Я могу лишь предположить. Никаких преданий о заселении Круга не сохранилось. Летописей там не ведут. Крестьяне любят рассказывать легенды, но в них всегда уже есть Крепость и Проклятые. Думаю, что Крепость построили первые поселенцы, еще не знавшие о демонах и их свойствах. Потом демоны уничтожили мужчин, и женщинам пришлось самим взяться за оружие. Так появились первые Проклятые, которых наверняка обвинили в гибели их мужчин. Отсюда и прозвище.

– Это наиболее логичное объяснение, но самое логичное не всегда бывает самым верным.

– А может быть, демоны уничтожили всех поселенцев, а Проклятые пришли уже потом… – начала было Ардви и осеклась. Резко продолжила: – Все то же. Мы ничего не знаем. Кто мы? Откуда пришли? Что было в Огме до основания Города? Время сновидений? Какого мыслящего человека удовлетворит этот ответ?

– В последнее время, – сказал Сангар, – я все больше утверждаюсь в своих догадках…

– О том, что все мы пришли из-за Вечного моря? Не только благородные семьи? И то, что мы называем миром Огмы – всего лишь часть действительного мира? Но почему тогда никто больше не приходит оттуда?

– У меня только одно объяснение – море поглотило ту землю, с которой мы явились. Может быть, поначалу оставался перешеек, по которому прошли, как говорят предания, «первые люди, гоня стада своих животных», а потом все исчезло, и запрет на дальние плавания отражает тот давний страх перед морской пучиной, и некому, неоткуда прийти к нам. Во всяком случае, на побережье я ничего не узнал об этом.

– Значит, снова только догадки и никаких точных знаний?

– Говорят, что один способ заполучить знания все же есть…

– Какой? – с жадностью спросила Ардви.

– Верховный храм Неба в Западных горах владеет тайной абсолютного знания.

– Ну, это… – разочарованно протянула она. – Это и я слышала. Сказки для легковерных.

– Не кажется ли тебе, что во многих сказках заложено зерно знания? Я сам недавно стал задумываться над этим обстоятельством. Храмы есть везде, но почему только Горный храм окружен тайной? И вряд ли его жрецы похожи на законопослушных чиновников в храмах Дамгаля.

– Слишком далеко, чтобы судить.

– Да, слишком далеко. Но неоднократно находились смельчаки, решавшиеся преодолеть области, населенные воинственными кочевниками, и бездорожье Западных гор, и порой они достигали своей цели… и те, кто сочтен был достойным, входили в храм, чтобы подвергнуться положенным испытаниям.

– Так где же знание, что они добывали такой ценой?

– Никто из допущенных к испытанию не возвращался назад. Нет, нет, – предупредил Сангар закономерный вопрос, – их не убивают… но некоторые не выдерживают. Говорят, что при встрече с истиной сердце у них останавливается от ужаса. Те же, кто выдержал, сами не хотят покидать храм.

– Так зачем нужно подобное знание? Чтобы скрывать его от людей?

– Это меня и останавливает от паломничества. Кроме того, я уже слишком стар для такого путешествия. Я не исключаю, что ты права, и все вышесказанное – лишь жреческая легенда, распространенная, дабы обеспечить храму безопасное существование среди диких племен. Но нужен какой-то иной выход. Если бы все, о чем мы узнали, можно было как-то собрать… систематизировать!

– У меня вряд ли будет для этого возможность. Но когда кончится заваруха в трех королевствах, ты вернешься с нами в Круг, поселишься в удобном для тебя месте и сможешь продолжать ученые занятия, тем более что в Круге, по-моему, давно пора иметь школу.

– Школа… – пробормотал Сангар.

Некоторое время они молчали, потом Ардви осторожно спросила:

– Учитель, можно задать тебе один вопрос?

– О чем?

– Об остальных. О других твоих учениках. О тех, кто пошел в ссылку. Ты никогда не говоришь о них.

– Я и не хочу говорить о них. Они исполняют назначенные местной управой работы, таскают песок, ставят загородки от ветра и латают от него свои жилища… а там не только Вечное море, но и вечный ветер с моря… хлебают суп из водорослей и ничего не хотят знать. Они смирились… и довольно об этом! Подай мне вон ту чашку! Глиняную, на полке. Пора работать.

Срок, назначенный Сангаром, миновал. Все это время соперничающие короли и их свита проводили на охоте, постоянно находясь в виду друг друга, но избегая прямого общения. Вакер и Дарет, напротив, почти не покидали своих покоев: один – в храме, другой – в отведенных ему в Наотаре апартаментах. Из чего, конечно, не следовало, что они были хуже осведомлены о происходящем, чем светские властители. Однако каковы бы ни были полученные ими сведения, дальше жреческих кругов они не пошли.

В день, когда истина должна была быть явлена в большом зале Наотара, там присутствовало меньше людей, чем в прошлый раз, – допущены были лишь избранные из избранных. Кроме, само собой, королей и первосвященников, ближних советников и охраны, присутствовали королева Свавега, единственная из женщин, и прибывший наконец Лардан.

Однако, несмотря на меньшее количество приглашенных, напряжение чувствовалось гораздо большее. Трудно было даже представить, чем кончится это дело. Мантиф и Готелак не смотрели друг на друга, но хозяин выглядел озабоченным, гость же имел весьма самоуверенный вид. Хотя одному небу известно, была ли его самоуверенность искренней.

Сангар вошел. Сопровождавшие его Проклятые несли футляры с мечами. Десять дней назад такое кощунство вызвало бы бурю возмущения, но за это время необычное, вселившееся во дворец, заставило многих переменить взгляды.

Трое поднялись на помост. Сангар двигался, несмотря на возраст (а может, благодаря ему), почти бесшумно. Проклятые клацали сапогами. Первосвященники приблизились. Откинулись крышки футляров. Сангар был спокоен и сосредоточен.

– Осмотр, сделанный мною при помощи моей ученицы, позволяет сказать следующее: оба меча одинаковы по внешнему виду, весу и ряду других признаков.

В толпе послышался ропот. Сангар ровно продолжал:

– Однако можно определить, что лезвие одного меча изготовлено с примесью сплавов, неизвестных современным мастерам. Сверх того, этот металл имеет особую зернистую структуру, а поверхность клинка – определенный радужный перелив. Другой меч сделан из сравнительно чистой закаленной стали и хотя, несомненно, превосходен по качествам, а также красоте, всеми вышеперечисленными особенностями не обладает. Кроме того, имеется небольшая разница в огранке камней, вделанных в рукоять. Итак, один из мечей не может быть древней реликвией Галара и является лишь искусной копией первого.

Размеренность его речи держала окружающих в оцепенении, но едва он закончил, оцепенение взорвалось криками.

– Какой меч?

– Который из них подлинный?

– Где Опора Мира?

– Ардви, – произнес Сангар.

Проклятая передала ему меч. Первосвященники одновременно подступили к ученому.

– Печать Галара! – воскликнул Вакер.

Он повернулся к Мантифу, держа меч в руках. Король расслабился, осел в кресле.