Текст книги "Иномирец"

– Неужели у вас уже до этого была супруга? – вопросительно изогнул бровь епископ, поворачиваясь к жениху. – Я об этом не слышал. Тогда, получается, это будет ваш третий брак, не так ли?

– Да, это так, – кивнул Виктор. – Но я бы не хотел об этом особо распространяться. Давайте не будем об этом, хорошо?

– Как скажете, граф, как скажете.

– Как скоро спустится Оливия? – поинтересовался герцог.

– Этого никто не знает. Как только облачится в свадебное платье, – ответил Клод Люций. – Сами понимаете: девушки, тем более в ее возрасте, тратят на тряпки целую уйму времени. А ведь еще надо сделать прическу, макияж, собраться с духом и побыть в одиночестве перед началом церемонии…

Слушая речь епископа, Виктор вспомнил свою первую свадьбу, которая тогда, давным-давно, выглядела как шикарная гулянка, а со временем стала казаться обычной попойкой собравшихся в небольшом деревенском домике шестидесяти не знающих меры родственников. Проводить ту свадьбу решили на родине Лизы, в поселке, где доживали свой век ее родители. Не имея в кармане ни гроша, они смогли накормить и напоить десятки человек, да еще и каким-то образом остались в прибыли за счет подаренных денег. Конечно, по масштабности исполнения тот праздник с нынешним сравнивать смысла нет, но почему-то воспоминания о старой деревянной церквушке, где проходило венчание, о плачущих от счастья матерях, о лошадках, впряженных в украшенные ленточками и цветами телеги, вызывали куда больше улыбок, чем вся эта возвышенная герцогская помпезность со всеми ее богатыми яствами, безумно любящими себя и деньги дворянами и странными иномирскими традициями.

– Когда я был совсем молодым, все эти свадьбы казались мне куда веселее, – словно прочитав мысли Виктора, сказал герцог. – А вы, ваше преосвященство, жениться не надумали еще? А то мы вам мигом красавицу подберем, да с приданым нескромным. Чего уж – дело-то хорошее, достойное настоящего мужчины.

– Грешно это, ваша светлость, – покачал головой епископ. – Я ведь дал обет безбрачия, и нарушить его для меня – все равно что предать веру в Свет.

– Я, конечно, полностью доверяю вам в подобных вопросах, но, думается мне, грешно умирать, не оставив взамен себя хотя бы одного потомка. Иначе какой смысл во всем нашем существовании? Не думаю, что боги Света так рьяно желают, чтобы вы, ваше преосвященство, остались пусть и максимально высоко привилегированным в пределах церкви, но все же несчастным в семейном плане мужчиной. Они, боги, поймут, я уверен.

– А кто сказал, что я несчастен? – усмехнулся Клод Люций, принимая из лапок феникса-разносчика фужер. – Я чувствую себя самым счастливым человеком во всем герцогстве. Может, я и лишен всех радостей семьи, ласки любимой жены и любви проказников-детишек, но у меня есть иная ответственность – церковь, и я посвятил ей всю свою жизнь. Если мне придется делить время и на службу, и на семью, если мне придется разрываться между двумя ценностями, вот тогда я стану несчастным, ваша светлость. Тогда я, образно говоря, потеряю собственную жизнь и превращусь в живого мертвеца.

Герцог пожал плечами и задумчиво ответил:

– Каждому свое. Я бы не смог посвятить всю свою жизнь одному только храму. Это для меня слишком… однообразно.

– Свет избрал меня для этой цели не ради моего удовольствия, – заметил епископ.

Виктор в разговор не вступал и вовсе погрузился в собственные мысли, ожидая появления невесты. Ему хотелось как можно скорее со всем этим покончить, желательно разом, одним легким мановением руки. Подперев ладонью голову, он стал пристально вглядываться в лица гостей, надеясь увидеть Дашу, но девушки до сих пор не было. Представив, что могло случиться, если Николас разоблачил обман, Виктор ужаснулся и спросил:

– А что же, ваша светлость, адмирал не явится на торжество? Ведь ему нечего стыдиться – он честно победил меня вчера и вполне законно, если я не ошибаюсь, завоевал руку моей жены.

Герцог, несколько секунд поразмышляв, пожал плечами.

– Сэр Шарп еще утром покинул стены дворца, – ответил епископ. – Он забрал всех своих людей и отчалил на «Принципио» куда-то на север. Какие-то срочные дела.

– Ч-что?.. И Лару он забрал с собой?..

– Мне это неизвестно. Да и важна ли такая мелочь? Сегодня ваш день, граф, ваш и леди Оливии, пока еще Авельонской.

Виктор обомлел. Не в силах вымолвить ни слова, он медленно откинулся на спинку трона и прикрыл глаза, пытаясь осознать сложившуюся ситуацию. Если его преосвященство не лгал, то велика вероятность того, что Даши здесь больше нет. Но из-за отсутствия девушки пропадает и весь смысл тайной операции. Виктор выругался сквозь зубы, понимая, что все катится к чертям почти в самом финале, когда ему уже известно точное местоположение Книги.

Забыв обо всем другом, Виктор так и застыл, надеясь на чудо.

И чудо явилось, но с некоторым опозданием. Спустя час томительного ожидания под красивую музыку и детское пение в зал спустилась леди Оливия. Она не была стройна как фотомодель – ее скорее можно было назвать пышкой, да и походка девушки не блистала особой грацией. Зато воздушное белое платье, шлейф которого несли позади невесты несколько пажей, сверкало и блестело как настоящий снег. Голову невесты полностью закрывала свадебная фата, а в руках девушка несла букет из голубых и бирюзовых роз. Но леди Оливия спустилась не одна: замыкали эту процессию несколько фрейлин, среди которых Виктор с удивлением обнаружил хоть и изрядно замаскированную, но все-таки столь приятную его взгляду Дашу. Как он узнал ее в новом парике и значительно отличающемся от предыдущего платье – осталось загадкой. Возможно, помогла интуиция. Возможно, этому посодействовала эмоциональная встряска, активировавшая силу его рун. Как бы то ни было, чудо все-таки свершилось, но к чему все это могло привести – Виктор старался не думать.

– Леди Авельонская Оливия Чаризз, единственная и неповторимая дочь нашего славного правителя Герберта Чаризза! – провозгласил глашатай. – Поприветствуем же ее как до́лжно верным подданным!

Гости встали со своих мест и осыпали невесту бурными овациями. А та, ничуть не смутившись, медленно, но решительно приблизилась к герцогскому столу и, присев в реверансе, произнесла:

– Да пребудет правитель наш в добром здравии. Долгих лет жизни ему и его владычеству!

Голос леди Оливии прозвучал довольно специфично. Он оказался немного грубее и ниже, чем предполагал Виктор, хотя интонации и постановка речи были выше всяких похвал. Сразу видно – с ней долго и упорно занимались самые лучшие учителя, коих только можно было сыскать во всем герцогстве и за его пределами.

– Здравствуй, дочь моя, – улыбнулся герцог. – Сегодня великий день для меня, тебя и всех жителей герцогства. Сегодня день твоей свадьбы! Этой ночью ты станешь совсем взрослой, моя любимая девочка…

Последнюю фразу Герберт произнес с некоторыми нотками грусти, которые мог заметить лишь воспитанный на Земле человек, потому что в этом мире, в этом обществе не считалось зазорным и аморальным проводить обязательную «первую ночь» с последующим доказательством совершения акта дефлорации. Но Виктору не предстояло сегодня ночью попасть в объятия леди Оливии, и ему очень хотелось обнадежить герцога на этот счет, но здравый смысл запрещал мешать процессу.

Невеста наконец выпрямилась после поклона и, отдав букет одной из фрейлин, громко произнесла:

– Мой суженый гордо скакал на коне, даруя мне славу от вражьих страданий. Так станет же верным супругом он мне, пусть станет героем всеобщих сказаний! И верной женой нарекусь навсегда, коль стану любимой, желанной супругой. И пусть будет трудно порой – не беда! Победа окажется общей заслугой.

Герцог едва заметно прослезился, но вида не подал. Утерев щеки рукавом, он добродушно улыбнулся и повернулся к Виктору:

– Давай, Джеймс. Вот время и настало. Выйди к своей невесте.

Виктор вздохнул так глубоко, как не вздыхал еще никогда. Задержав дыхание и проверив наличие феникса на плече, он медленно встал со своего трона, ощущая на себе сотни, тысячи взглядов, один из которых принадлежал переживающей за своего сообщника Даше. Граф поправил воротник, гордо поднял подбородок и подошел к леди Оливии. Поцеловав ее ручку, посмотрел на толпу.

– Теперь вы, ваше преосвященство, – сказал герцог епископу. – Приступайте к церемонии.

Клод Люций кивнул и вышел к брачующимся. Он встал напротив них и воздел руки к потолку, после чего прикрыл глаза и нараспев прочитал длинную молитву только на одним богам известном языке. Виктор не жаловал здешнюю религию, как и любую иную, но поднявшийся прямо внутри помещения ветер и небольшое похолодание воздуха заставили его пересмотреть свое отношение к вселенскому Свету. В конце концов, мир, основа которого погрязла в магии, может быть заполнен чем угодно – вплоть до самых сказочных богов. Впрочем, тема веры сейчас Виктора мало волновала, а потому он решил разобраться в себе и своем мировоззрении несколько позже.

– Леди Оливия Чаризз, – почти прокричал епископ, – согласна ли ты взять этого человека в законные мужья, любить и оберегать его от всяческой скверны? Клянешься ли жить в мире и преданности с ним до самой своей смерти и даже после нее?

Невеста чуть подалась вперед и кивнула:

– Клянусь.

Клод Люций повернулся к Виктору:

– Граф Джеймс Берк, согласен ли ты взять эту девушку в жены, любить и оберегать ее от всяческой скверны? Клянешься ли жить в мире и преданности с ней до самой своей смерти или даже после нее?

Виктор представил, как среди гостей где-то сидит и усмехается Лагош. От этой мысли в голове его закипела ярость, но выплескивать ее в столь знатный момент было бы верхом глупости. Вместо этого Виктор прикрыл глаза и постарался успокоиться, сосчитав перепрыгивающих забор десять беленьких овечек. Самая последняя овечка почему-то оказалась побитой и несчастной: она не преодолела препятствие и с грохотом рухнула на плетенку.

– Граф Берк? – повторил епископ.

– Кля… клянусь, – откашлявшись, выдавил из себя Виктор и сразу же почувствовал себя последней сволочью в отношении герцогской дочки. Но отступать было поздно.

– Вот и славно. Именем Света, я принимаю ваши клятвы, и с этого самого момента объявляю вас мужем и женой! Можете друг друга поцеловать.

Не было никаких колец или иных символов бракосочетания. Леди Оливия под шум аплодисментов и свадебный марш повернула Виктора к себе лицом и положила руки ему на плечи. Ее теперь уже законный муж приобнял девушку за талию, предварительно стянув с ее головы фату. А убрав закрывающую лицо вуаль, чуть не впал в ступор.

– Поцелуй меня, – улыбнулась Оливия.

Сказать, что новоиспеченная жена оказалась страшненькой – это ничего не сказать. Совершенно неправильные черты лица резко перетекали то в округлые, то в угловатые формы. Над высокими и выпуклыми скулами смотрели в разные стороны два чрезмерно накрашенных глаза. Из-под очень тонких и алых от помады губ выглядывали зубы, между которыми зияли довольно крупные пробелы. И, разумеется, над всем этим великолепием был проведен обряд косметического вмешательства: веснушчатую и прыщавую кожу покрывал довольно толстый слой стекающего из-за жары тонального крема, присыпанного целой тонной обсыпающейся пудры.

– М-мамочки, – только и выдавил из себя Виктор, прежде чем «суженая» впилась в его губы сладким французским поцелуем.

– Горько! Горько, товарищи! – разнесся знакомый женский голос над толпой. Кто выкрикнул эту фразу – было понятно без подсказок.

Оливия и не думала выпускать мужа из своих крепких объятий. А Виктор вдруг осознал, что это его первый поцелуй за долгие, долгие десятилетия. Последний раз он целовал таким образом лишь свою настоящую любовь, единственную и неповторимую Лизу, но было это так давно, что все уже и забылось.

– А ты красив вблизи, – шепнула Оливия. – Не терпится остаться с тобой наедине, любимый.

– Да… и мне тоже, – ужаснулся Виктор.

Епископ искренне извинился и покинул праздник, объяснив это тем, что у него есть еще другие дела, касающиеся только сановников. Перед уходом он похлопал Виктора по плечу и как-то странно заглянул ему в глаза, не произнеся ни слова. Остолбеневший от ужаса не жених, а уже муж окаменевшими ногами добрался обратно до своего трона и занял место подле герцога.

А свадьба взорвалась очередной бурей празднества. Бесчисленное количество бокалов разом ударились друг об друга, подняв на несколько секунд режущий слух звон. Гости словно ждали этого момента не потому, что желали добра леди Оливии, а потому, что хотели как можно скорее приступить к решительному и бесповоротному гулянью. Виктор отметил, что подобное отношение ко всем праздникам остается и на его родине, так что привыкать к этому не пришлось.

Теперь уже законной жене графа Берка оставаться на празднике после обручения строго-настрого запрещалось, а потому фрейлины увели ее обратно в свои покои. Герберт тем временем объяснил, что она будет ждать своего мужа ровно в полночь, а до этого момента есть еще куча времени, чтобы подготовить себя к этому ответственному событию. Виктор, слушая герцога, все больше и больше проникался к нему уважением. Было совершенно ясно, что таких людей, как Герберт Чаризз, в этом мире очень немного. По крайней мере среди знати.

– Вот так и заканчивается моя отцовская миссия, – с тяжелым вздохом и грустью в голосе произнес он. – Отныне Оливия – это твоя ноша, Джеймс. Я так долго ждал этого дня, и вот когда он наконец пришел, мне непросто с ней расстаться. Не пойми меня неправильно – я ее очень люблю. Очень. Она – главное счастье в моей жизни. Береги ее так, как не берег никогда даже собственную шкуру. И если с моей девчушкой чего плохого случится, то ответ будешь держать ты, понял?

– Я прекрасно это понимаю, – кивнул Виктор, думая про себя: «Господи, да ведь он возложил на меня действительно огромные надежды. Совершив предательство и сбежав с Дашей, я разобью его сердце. Возможно, навсегда. Да что там возможно! Однозначно – я оставлю его без малейшей надежды на будущее!» От этих мыслей настроение резко упало, потому что Виктор всегда считал себя человеком честным и никогда не крутил интриг за спинами пусть не друзей, но хотя бы знакомых ему людей, даже ради крупной выгоды. А в данной ситуации и выгоды-то и не предвиделось. Просто помощь родственной душе из далекого-далекого мира, именуемого Землей.

– Расскажи о своей первой жене, Джеймс, – вдруг попросил герцог. Он откинул голову на мягкую спинку трона, прикрыл глаза и достал из внутреннего кармана накидки длинную прямую трубку и огниво. Пара щелчков – и воздух наполнился терпким ароматом незнакомых Виктору трав, совсем непохожих на обычный табак.

– Ну… моя жена была чудесной девушкой. Мы познакомились еще в детстве, и она мне нравилась задолго до того, как мы поженились. Она цвела, как бутон тюльпана, когда я делал ей предложение. Пару раз мне приходилось даже драться из-за нее…

– Рыцарский поединок, – кивнул герцог, протяжно выдыхая струю плотного дыма. – Понимаю. Мне самому приходилось сражаться ради своей суженой на ристалище.

– Ну это были не совсем рыцарские поединки, – усмехнулся Виктор. – Скорее обычные кулачные бои… Но чести я не потерял и завоевал возлюбленную. Как же она была хороша! Красива, ангельский голосок, по хозяйству хлопочет, книги умные читает, на музыкальных инструментах играет, астрономией интересуется. Да еще матерью отличной стала. Только вот беда – почила она уже очень и очень давно. Но, откровенно говоря, я люблю ее до сих пор всем сердцем.

– Я не против, Джеймс, ты можешь любить свою первую жену. В этом я с тобой солидарен. Но пусть это не затуманивает твой разум. Ни в коем случае не давай прошлому встать поперек настоящего, потому что от этого зависит лично твое будущее и будущее моей Оливии. Держи свою любимую вот здесь, – Герберт указал пальцем себе на висок. – И никогда ее не забывай. Но помни, что теперь у тебя начинается новая жизнь с новой женой, так что будь любезен: прояви к ней должное уважение, хорошо?

– Несомненно, – солгал Виктор. – Я буду заботиться о ней всю свою оставшуюся жизнь.

Его светлость, по всей видимости, удовлетворился этим ответом и снова неспешно затянулся. В отличие от гостей ни он, ни Джеймс танцевать и предаваться разным застольным играм не собирались – не по чину это. А потому оставшееся время до вечера и традиционной «первой» ночи граф и герцог провели за долгими беседами друг о друге и многих иных вещах, после которых Виктор окончательно убедился в собственном сволочизме и на миг даже подумал навсегда остаться в роли Джеймса Берка, но подоспевший на выручку здравый смысл вовремя отвесил иномирцу отрезвляющую оплеуху.

Ближе к закату Виктор написал на салфетке послание для Даши, в котором говорил, что стало известно местоположение треклятой Книги, и спрашивал, что делать дальше. Скомканное сообщение полетел доставлять по назначению новый питомец Виктора – услужливый феникс Чарли. Ответ пришел спустя полчаса тем же путем. Даша говорила, что бежать надо как можно скорее, потому что ее чуть было не раскрыли. В идеале – нынешней ночью.

Махнув для храбрости очередной бокал шампанского и усадив Чарли на плечо, Виктор распрощался с герцогом и направился, как он сказал, готовиться к предстоящей ночи. Герберт крепко пожал графу руку и хотел было что-то сказать, да передумал и лишь по-доброму улыбнулся на прощанье.

Виктор натянуто улыбнулся в ответ, хотя в душе он уже разрывал себя на части за этот на первый взгляд безобидный жест, в итоге оказавшийся главным оружием невероятно лживого и предательского лицемерия.

Глава 13

Говорят, у страха глаза велики. Пока Виктор плелся в свои покои, для него прошла целая вечность. Ему казалось, что каждый шаг на полметра приближал его к неизбежному событию – первой супружеской ночи, в которой он не желал принимать ни малейшего участия. Но время шло, неумолимо тикая настенными часами, каждую четверть часа протяжным «бом-бом» напоминая о скорой встрече с невестой. И всякий такой громкий удар отзывался в ушах ехидным смехом, смехом проказника Лагоша.

– Хоть бы показался среди гостей, что ли, – фыркнул Виктор, поворачивая на очередной развилке. – А то, ишь, затащил в этот мир, практически вынудил жениться, а на свадьбу не пожаловал. Вот же хам!

Бом-бом!

Добравшись до комнаты, Виктор сразу же рухнул на свою кровать и прикрыл глаза, предварительно строго-настрого приказав своему ручному фениксу разбудить его в половине двенадцатого. Но, как назло, сон не приходил довольно долго. Причиной тому служила адская смесь переживаний и страхов, положительных и отрицательных эмоций, угрызений совести и даже некоторой толики гордости за пока что успешно проводимую операцию. Когда же все-таки Виктор провалился в глубокий сон, сознание его мгновенно очистилось, но в состояние отдыха так и не вошло. Виктор, осознав, что он уже спит, понял, что находится во сне не один.

– Это ты там? – спокойно спросил граф в окружавшую его темноту. – Выходи. Наверняка тебе есть что сказать.

Вокруг все было черно. Даже вытянутые вперед руки терялись из видимости уже на уровне предплечий. Все обволакивал темный густой дым, едкий, вызывающий острую резь в глазах, медленно опускающийся к полу. Вскоре марево рассеялось, оставив после себя широкую зеленую поляну посреди безлесых холмов под ясным ночным небом. Где-то на горизонте виднелась луна, и Виктор не сразу осознал, что место, где он находится, – Земля. Родная, знакомая и любимая Земля, путь на которую для иномирца теперь был закрыт навеки.

– Я так полагаю, можно поздравить вас, граф Берк, – раздался знакомый голос за спиной.

Виктор обернулся и увидел Лагоша в шикарном белом костюме с бутоном алой розы в нагрудном кармашке. Унизанными золотыми перстнями руками нежданный гость крепко сжимал зонт-трость, исписанный какими-то незнакомыми иероглифами. Лагош раскрыл зонт и спросил:

– Как тебе? Был вчера в вашем Китае. Купил в безумно дорогом эксклюзивном магазине, где делают уникальные элитные предметы гардероба и прочие нужные лишь богачам безделушки. Представь, потратил на зонтик почти сто тысяч рублей, если на русские деньги переводить. У тебя, кстати, какая пенсия была?

– Шесть с половиной, – буркнул Виктор. – Послушай-ка, друг хороший, ты ведь обещал, что больше никогда в моей жизни не появишься. Не то чтобы я не был рад твоему визиту, но мне просто интересно, так что…

– Ну, во-первых, я не обещал, а прогнозировал. А во-вторых, как же можно пропустить такое событие? Перемещая тебя в этот мир, я и понятия не имел, чем все закончится. Честно-честно, мамой клянусь! Подумать только – землянин становится графом и женится на дочери герцога, чтобы узнать о древнем захоронении всех правителей Авельона, где скорее всего располагается таинственная Книга, которую никому нельзя читать, но необходимо найти Даше, чтобы с нее спала лирическая шарада-печать, после чего она останется в живых и поможет тебе разобраться в твоей печати, чтобы ты, собственно, тоже не откинул коньки. Я ничего не упустил?

– Упустил маленькую деталь под названием «Лагош». Какую роль ты играешь во всем этом спектакле?

– Всему свое время, Дже… прошу прощения, Виктор. Я уже привык. Красиво звучит: граф Джеймс Берк. Хотя, конечно, граф Виктор Богданов звучит куда лучше, верно? Хе-хе.

– Ты, как всегда, в своем репертуаре. Объясняй уж, зачем появился на этот раз. И почему раньше не упоминал про печати? Это ведь обман. Обман чистой воды.

Лагош пожал плечами и неожиданно сменил улыбку на зловещий оскал.

– А мне плевать, – неожиданно резко ответил он. – И будь учтивее с тем, кто может раздавить тебя одним пальцем, дедуля.

Виктор такого ответа не ожидал и несколько опешил, но быстро взял себя в руки:

– Ну так раздави, чего же ты ждешь? Хочешь меня запугать? Не выйдет, проказник. Я уже был на грани смерти, когда ты меня нашел. Думаешь, я боялся умереть? Нет. Я смирился. Причем так давно, что ты и представить себе не можешь, ясно?! Так вот, вздумал мне угрожать? Так катись же ты к дьяволу, сверхъестественный кусок дерьма! Я тебя не боюсь. Если ты такая сволочь и тебе просто приятно наблюдать чужие страдания, то вот, пожалуйста, дави меня! Ну же, не стесняйся, ублюдок!

Виктор сделал несколько шагов вперед, расставив руки. Лагош минуту стоял, размышляя и опираясь на зонтик, после чего снова улыбнулся и поаплодировал разозлившемуся графу:

– Ну-ну, землянин, полегче. Ты меня, честно говоря, самую малость пристыдил. Ну и актер из тебя вышел бы, Богданов. Эх, какой талант пропадает! Кстати, в Авельоне есть театр. Не хочешь устроиться? Будешь пользоваться чертовским успехом.

– Ты снова хочешь вывести меня из себя? – нахмурился Виктор. – Прошу тебя, не тяни. Говори, зачем пришел.

– Я ведь на самом деле добрый, Богданов. Не держи зла на бедного Лагоша. Я же помочь тебе хочу, глупый!

– Да? И чем же ты хочешь мне помочь на сей раз?

– Сведениями. Мне показалось, что тебе это будет интересно. В общем, три часа назад корабль адмирала Николаса Шарпа совершенно случайно наткнулся в открытом море на личное судно некоего Рагнара Черного, которое, ко всему прочему, оказалось его передвижным мобильным штабом. Между двумя командами произошел короткий абордажный бой, в ходе которого люди Рагнара были полностью побеждены, а сам предатель взят в плен. К великому сожалению, опечаленный пропажей своей новой невесты Лары Берк адмирал был вынужден прибегнуть к пыткам, в ходе которых Рагнар самую малость сболтнул лишнего по поводу некой Дарьи Стужневой, ее липового кавалера и их так называемой секретной операции. Сведения эти, сам понимаешь, не предназначены для праздных ушей, а потому «Принципио» на всех парах мчится обратно в Авельон, дабы сэр Шарп лично передал информацию о предательстве века не иначе как самому герцогу Герберту Чариззу. А ветер, кстати, дует счастливчику в паруса, так что…

– Что?! – воскликнул Виктор. – Это катастрофа. Надо немедленно бежать. Не-мед-лен-но!

– Расслабься, герой. Куда ты денешься без Даши? А она пока находится подле невестушки-красавицы. О, кстати! Напомни, я уже успел пошутить над тобой по этому поводу или нет?

– Да иди ты, – обиженно отмахнулся Виктор. – Дай мне проснуться, у меня мало времени. Я должен поскорее отыскать Дашу и бежать отсюда!

Лагош снова злорадно усмехнулся:

– Молодой человек, ничем не могу вам помочь. Все есть тлен и безысходность, итог предрешен, все умрут и превратятся в труху. Ну-ну, довольно депрессии: спи дальше, Богданов, приятных тебе снов. И не забудь наутро вывесить из окна простыню с кровью девственницы. Не забудь, слышишь? А то народ, знаешь ли, расстроится. Еще линчует ненароком за завтраком, хе-хе. Ведь бывало уже такое. Люди здесь очень суеверные, а невыполнение ритуала «первой» ночи якобы сулит тридцать лет неурожая и голода для всего государства. Как связан секс между знатными людьми и аномальная жара – ума не приложу, да и тебе это наверняка кажется явной глупостью. Но люди-то, люди верят, Богданов! Верят!

– Будь ты обычным смертным, я бы сломал тебе челюсть, – процедил сквозь зубы Виктор, стараясь сохранить самообладание. – Вот за все издевки и черные шутки в мой адрес.

– Так в том-то и кайф, как говорят на твоей родине, ты меня и пальцем тронуть не можешь. Ну, удачи в поисках Книги. И теплый пуховик не забудь. Это не шутка.

С этими словами Лагош мгновенно испарился, и все вокруг снова стремительно потемнело. Дальнейшего сна Виктор не помнил: спалось так крепко, что время пролетело одним мгновением. А когда ответственный Чарли протяжно заголосил прямо над ухом, исполняя волю своего хозяина, Виктор подскочил так резко, что ударился головой о спинку кровати.

– Ну ты и птица, – держась за шишку, пробубнил граф. – В следующий раз увеличивай громкость своего будильника по нарастающей, идет?

Чарли чирикнул и выжидательно уселся на край тумбочки.

– Так-с, а мне, кажется, предстоит интересная ночка. И Дашу найти, и из дворца сбежать, и постараться не вызвать гнев всей знати во главе с брошенной невестой и разъяренным папашей. Блеск, блеск! Да вот только как все это провернуть? Пернатый, ты не хочешь мне помочь?

Феникс лишь сделал поворот головы. Он не понимал, чем он мог помочь.

– Ну да, конечно, – махнул рукой Виктор. – Как мне в голову могло прийти, что птица, пусть и волшебная, придумает за меня план? Пф-ф.

Погрузившись в мысли о предстоящих событиях, граф встал с кровати, подошел к зеркалу и наспех привел себя в порядок. После этого решил, что для побега лучше переодеться в более удобную одежду, а потому с облегчением стянул с себя праздничный наряд и облачился в более скромный костюм, в котором принимал участие в лесной охоте. Закончив с этим и подвесив на пояс Пакемберг, Виктор подмигнул птице и сказал:

– Ну, друг, показывай дорогу в покои герцогской дочки.

Где-то внизу до сих пор играла музыка, пел хор и танцевали до упаду гости. Как говорил Герберт, самые стойкие гуляки не покинут банкет до самого рассвета, да и тогда они уйдут лишь для того, чтобы как следует выспаться перед очередным днем пиршества. У Виктора от одной мысли о бальных танцах, бесконечных столах с яствами и постоянных дамских реверансах к горлу подкатил неприятный тошнотворный комок. Слегка болела голова, но для силы рун эта неприятность была лишь мимолетной преградой. Сконцентрировавшись на голове и щелкнув пальцами, Виктор разом избавился от головной боли и вдобавок приобрел мощный заряд отрезвляющей ясности, для которой ранее приходилось выпить не одну чашку крепкого кофе.

– Знать бы об этой функции раньше, – раздосадованно покачал головой Виктор. – Я мог избежать целой кучи неприятностей. Найти бы какую-нибудь инструкцию ко всей этой рунной системе с описанием опций и настроек…

Чарли без труда отыскал дорогу меж ветвистых коридоров до нужного места. Виктор поднялся на этаж, целиком состоящий лишь из длинной картинной галереи с работами самых известных художников всего Авельонского герцогства и богато украшенной бронзовым орнаментом двустворчатой двери в дальнем конце помещения. Работы на одной стене иллюстрировали какой-либо момент из жизни государства. Все события шли по порядку, начиная с самого основания герцогства. На противоположной стене висели портреты всех мало-мальски значимых для истории личностей. Были здесь и властители древности, и величайшие священнослужители, и прославившиеся военачальники. А в самом конце портретного ряда смотрел с холста облаченный в рыцарский доспех нынешний правитель – Герберт Чаризз.

– Мне, наверное, сюда, – решил Виктор, оглядывая единственную находящуюся здесь дверь. Чарли тем временем вновь уселся на плечо и довольно оповестил хозяина о том, что приказ выполнен. – Умная птичка. Молодчина.

Сердце графа застучало в бешеном темпе. Казалось, еще чуть-чуть, и оно вырвется из груди, проломив ребра, плоть и крепкую одежду, и успокоиться при помощи силы рун никак не получалось. Пожав плечами и плотно зажмурив глаза, Виктор три раза постучал.

– Кто бы это мог быть? – раздался с той стороны игривый голос невесты. – Открыто, заходите!

С трудом преодолев огромное желание сбежать прямо сейчас, Виктор набрался смелости и повернул дверную ручку. Но дверь открыл не сразу. Он постоял в таком застывшем положении еще несколько секунд, словно впав в прострацию, и лишь жаждущая встречи с суженым Оливия вывела его из этого странного состояния:

– Ну же, я жду!

Виктор набрал полную грудь воздуха, приказал фениксу полетать где-нибудь подальше от этого адского места и вошел в комнату невесты. В глаза ударил яркий свет – повсюду сияли десятки свечей, отраженные в нескольких дюжинах разномастных зеркал. Посреди обширных покоев, пол которых был застелен густыми меховыми шкурами, стояла невероятных размеров кровать из черного дерева, покрытая шелковым постельным бельем. Разумеется, на краю всего этого великолепия призывно сидела, закинув ногу на ногу, леди Оливия Чаризз. Ее откровенную наготу прикрывали лишь прозрачная шаль и небольшой дамский веерок. Заглядевшись на это эротическое зрелище, Виктор не сразу заметил, что подле кровати стоит целая толпа фрейлин, явно не собирающихся уходить. Среди них находилась и Даша.

– Иди ко мне, муж, – подмигнула герцогская дочка. – Я так долго ждала этого. С того самого момента, как ты сразил на арене последнего врага, я страстно желала тебя. Несомненно, ты мой герой. Ты тот, кто зачнет моих детей. Ты…

– Погоди, погоди, д-дорогая, – замялся Виктор. – Вот так сразу?

– Конечно, глупый, зачем же тянуть?

– Ну я ведь целый день был, так сказать, в боевой готовности. Праздник утомил меня до предела. К тому же я вспотел, и вряд ли ты хочешь, чтобы я, весь такой грязный, полез обниматься, верно?..