Текст книги "Разыскания в области русской литературы ХХ века. От fin de siècle до Вознесенского. Том 1: Время символизма"

Вот два дня, как квартира переменилась. Мы в нескольких верстах от старого места, в другом фольварке. Огромный каштановый парк. Большой господский дом и всякие конюшни и стройки. Было богато. Теперь разорено. Немцы были, все взяли, все съели. В главном доме генерал, в маленьком командир нашей бригады (я при нем теперь начальником ординарцев и связи), его адъютант и я. Пальба эти дни тише, – все больше днем, по ночам немного.

Живем помещиками, ездим по позициям, расставили в комнате 3 походных постели, имеем организованную еду.

Бреюсь каждый день упорно, при всяких обстоятельствах, и еще душусь. Это все, что осталось от эстетики. Впрочем, еще белый воротник (марка «линоль»)701701
  См. в очерке Соколова: «Прежде всего, конечно, бриться. Это моя маленькая слабость. <…> я храню мой грифский стиль, ношу крахмальные воротники (ради похода марка “Линоль”, – весьма остроумное изобретение!) и упорно бреюсь каждый день, несмотря на удивление и улыбки окружающих. Бреюсь при всяких обстоятельствах и чем угодно» (Сергей К. От Тильзита до Кракау // Отечество. 1914. № 7. С. 11).


[Закрыть].

Обнимаю тебя дружески и нежно. Верю, что свидимся. Если нет, не поминай лихом.

Анастасии Ник. целую ручки. Ей напишу особо.

Твой любящий Гриф.

Посылаю письмо со случайной оказией. Его опустят в России.

Карандашом. Почтовый штемпель: 17.10.14. Щелканово Калуж.

63

7 ноября <1>914. Ночь.

Дорогой Федор Кузьмич!

Выпал удобный случай послать завтра утром письма с оказией в Россию.

Спешу черкнуть тебе. Гриф жив, невредим и здоров на редкость. С конца сентября добрых 3 недели толкались мы с ужаснейшим шумом в немецкие двери, а они все не пускали. Наконец двери сорвали с петель и мы вторглись в В<осточную> Пруссию совершенно против воли хозяев. Они упорно стараются выбить нас назад, но мы не менее упорно и очень настойчиво осаживаем назад их самих. Сопротивляются, барахтаются, но отходят. Население в панике бежит к своим. Весь край безлюден. Оставлено все, как было. Теперь очень холодно и, конечно, гостиная или зал, где ночевали 2 роты солдат, несколько утрачивает салонный характер, но на войне очень привыкаешь к очень странному соотношению ценностей и ничуть не удивляешься тому, что за фунт табаку охотно отдадут корову или за электрич<еский> фонарь – экипаж.

Вчера ночевали в нетопленном мезонине барской усадьбы, укрывшись полушубком и слушая сквозь сон артиллерийское уханье. Третьего дня – в вековой пуще, в охотничьем домике кайзера (лес шумит, костры в белом тумане). Сейчас пишу в комнате приличной квартиры немецкого города. Город пылает, погромленный артиллерией, – это зрелище, даже через окно, очень красиво. Но дом мой на окраине, и сюда пожар не доскочит. Завтра дальше.

Обнимаю тебя нежно. В «У<тре> Р<оссии>» должны быть мои писания вновь702702
  Действительно, две такие публикации нам известны: Сергей К. Из дневника офицера // Утро России. 1914. 6 дек. № 303; Кречетов Сергей. Из писем офицера // Утро России. 1914. 30 дек. № 326.


[Закрыть]. Анастасии Никол<аевне> целую ручки.

Вспоминаю обоих с хорошим чувством.

Я – Гриф.

Пишите!

Открытка.

64

24 ноября <1914>

Бывшие владения Гильома II-го 703703
  Гильом (Гийом, Guilhomme) – французская огласовка имени Вильгельм.


[Закрыть] , ферма,

брошенная хозяевами.

Милый Федор Кузьмич!

Привет Тебе! Это я – Гриф, упорно живущий.

Не раз писал я Тебе с войны после Твоего и Анастасии Николаевны милых мне писем, но ответа ни от Тебя, ни от нее больше не получал.

Хочется написать еще.

После всевозможных странствований и ночлегов (причем маятник удобств качался от зловоннейшей хижины до охотничьего дворца Вильгельмова), вот уже четвертый день я на новой, очень неплохой квартире. Богатая крестьянская немецкая ферма, обширная в ней теплая комната с изразцовой печью и очень обстоятельная немецкая постель, в которой каждую ночь я сплю, раздевшись преисправно. Стекла пробиты пулями, но мы заклеили дырки бумагой, и не дует нисколько. Равным образом моему сну нимало не препятствует то обстоятельство, что за последние дни немцы избрали подлую манеру устраивать ночную канонаду, и всякую ночь начинается довольно свирепая музыка тяжелой артиллерии в нежном сопровождении мелодически стрекочущих пулеметов. Я теперь ординарец при командире, – мое дело телефоны, рассылка конных ординарцев и объезды позиций с командиром да экстренные разъезды, во время же «нормальной» ночной стрельбы я сплю на самом законном основании. Упорно держатся городские привычки, из коих одну (поздно ложиться) мне удается осуществлять беспрепятственно, другую же (поздно вставать), увы, почти никогда.

Сейчас уже дней 12, как мы уперлись в подобие реки Эн, реку А…..н704704
  Река в Восточной Пруссии, полное название – Ангерон (см. Соколов–Чеботаревская, п. 10).


[Закрыть]. Немцы засели на том берегу, настроили там четырехъярусных окопов, колючих проволочных заграждений в 7 рядов, наготовили фугасов, нарыли волчьих ям и вообще напутали всякой дряни, понаставив везде, где можно, орудий.

Мы никаких проволок не натягивали и ям не рыли, полагаясь на Господа, ибо хотим наступать, а не защищаться, но штыки, орудия и пулеметы имеются в достаточном количестве. Вот так пока и стоим, ведем артиллерийскую обработку, пылают деревни, в цепях и разъездах некрупные стычки, по ночам взаимные попытки к аттакам <так!> силами не свыше двух-трех рот. Что дальше, один Бог знает. На днях, думаю, будет сильный бой.

Я очень здоров, чувствую себя хорошо, скучать себе не позволяю, хотя иногда обидно, что гадалка Тэб, читая сивиллину книгу, видимо, перепутала хронологические обозначения страниц!705705
  Отсылка к стихотворению Сологуба «Утешение Бельгии»:
Вот Сивилла развернула книгу тёмную судеб,И прочла одну страницу в книге той гадалка Тэб.«Прежде чем весна откроет ложе влажное долин,Будет нашими войсками взят заносчивый Берлин,И, награбленной добычей поживиться не успев,Злой народ, который грабит, испытает Божий гнев»  (День. 1914. 21 окт. № 286; вошло в книгу «Война», но Кречетов еще не мог ее знать, поскольку она вышла в январе 1915). Книги Сивилл – сборники предсказаний (в стихотворной форме), приписывавшихся древнегреческим Сивиллам. Гадалка Тэб – французская прорицательница Анна Викторин Савиньи (1845–1916), выступавшая под псевдонимом Мадам де Тэб.


[Закрыть]

Писания мои продолжаю. После того первого в «У<тре> Р<оссии>», что Ты одобрил, написал еще четыре, закончив тем первый прусский поход. Посылаю их Лиде. Она писала, что один отправлен в «Отечество», – вероятно, не без Твоего содействия706706
  Первая публикация очерков Соколова, о которой мы достоверно знаем: К. Письма офицера // Утро России. 1914. 19 сент. № 225. Журнал «Отечество: Иллюстрированная летопись жизни» выходил под редакцией З.И. Гржебина в 1914–1915 гг.; Сологуб и Чеботаревская входили в число ближайших его сотрудников. Об участии Соколова в нем см. п. 65, примеч. 2.


[Закрыть]. Я Тебя хочу очень просить, – помоги устройству их скорому в Петрограде, в приличных местах по Твоему усмотрению. Ты писал, что манера моих военных писем Тебе очень нравится. Значит, я могу с спокойной душой просить Твоего содействия, не опасаясь, что это будет дружеским насилием.

Мои вещи не являются отнюдь подобием корреспонденций, гоняющихся за текущим моментом в тесном смысле (корреспонденты все наперечет и, собственно говоря, писание из армии о военных действиях строго воспрещено!). Да в обстановке, где я живу, и немыслимо найти время быстро отметить момент без опоздания. Но зато у меня есть то, что трудно иметь корреспондентам (сидящим в глубоком тылу), – живые краски войны и боя.

Они больше слышут о том, что пишут, я же видел все, что изображаю. Таким образом мне кажется, что мои рассказы, будучи притом по форме беллетристическими, имеют значение, даже и не отличаясь узкой злободневностью. Мои вещи – у Лиды. Если будешь их устраивать почаще, буду очень благодарен. Мне этим издали очень трудно заняться. Тебе же виднее. Вот есть «Отечество». Может, можно в «День» или «Солнце России», или «Современник», или еще куда.

Милую Анастасию Николаевну очень прошу об этом.

Здесь мои вещи в большой цене. Странно было видеть, как недавно, слушая один из моих рассказов, молодой офицер и седой генерал плакали.

С «У<тром> Р<оссии>», т.е. с Аркадием Алексеевским707707
  См. п. 41, примеч. 2.


[Закрыть] не очень хочется иметь дело. Существо он грубое, тянет, смеет урезывать и Литю норовит обсчитать.

Обнимаю и целую Тебя дружески и крепко. Анастасии Николаевне привет нежный. Целую ей руки.

Твой всегда Гриф.

Карандашом.

65

28 дек<абря> 1914.

Милый Федор Кузьмич!

Это я, Гриф, который упорно существует на свете.

Сидим мы все на нашей анафемской реке Ан….н, в Восточной Пруссии. Теперь зима, нанесло много снегу, мы покупили («покупить» есть специфический военно-бытовой термин, весьма отличный от «купить») основательные немецкие сани и в мирных направлениях ездим на них, – в немирных, конечно, ездишь всегда верхом. Зима здесь коварная, то и дело оттепели, – тогда дороги превращаются в гнусную кашу.

Сейчас у нас праздники. Ах, сумрачно встречать Рождество и Новый Год «в чужедальней стороне», как поется в песенке708708
  Из песни на стихи Н.Г. Цыганова, начинающейся строками: «Каркнул ворон на березе… / Свистнул воин на коне… / Погибать тебе, красотке, / В чужедальней стороне!..» Двумя последними строками четверостишия песня завершается (см.: Песни русских поэтов: В 2 т. Л., 1988. Т. 1. С. 411–412).


[Закрыть]. Однако ж и здесь веселятся, как умеют. С одной позиции на другую ездят друг к другу «в гости» в санях, покрытых немецкими коврами. Устраивают в открытом поле у позиций елки. Солдаты поют, пляшут, играют на балалайках и гармониках. Немцы издали глазеют и слушают, но не стреляют. Мы им не портили стрельбой их Рождества и Нового Года. По-видимому, и они хотят отплатить любезностью за любезность.

Вчера ездили верст за 8 в тыл, в лазарет, на елку к докторам. Там уж вовсе мирное царство. Елка честь-честью, песенники, ужин и даже 4 бутылки Абрау-Дюрсо, – это уж вовсе невиданная вещь, ибо трезвость в войсках весьма свирепая.

Это все время вообще у нас затишье. И немцы и мы укрепились – каждый с своей стороны реки так основательно, что перейти в решительное наступление здесь (к тому же середина реки еще не замерзла) было бы весьма рискованным для начавшего. Идут больше ружейные перестрелки. Бывают дни, когда орудия вовсе молчат. Но, конечно, бывают и горячие дни. Немцы давно еще притащили приморские орудия, очень огромные, и стреляют бронебойными снарядами.

Мне частенько приходится ездить на позиции по местам, находящимся в обстреле, но пока Бог милует.

Гриф получил боевую награду – Св. Анну 4 степ<ени> с надписью «за храбрость».

Видел рассказ в 3 №№ «Отечества»709709
  Кречетов имеет в виду «Записки офицера» (Отечество. 1914. № 4. С. 68–70; 1914. № 5. С. 86–88; 1914. № 6. С. 108–109 [в журнале общая пагинация]). К первому фрагменту было сделано примечание: «Эти записки принадлежат перу одного из наших известных поэтов Сергея К., призванного из запаса в июле месяце. Сергей К. – офицер-артиллерист».


[Закрыть]. Лида писала, что послала давно еще один в распор<яжение> Анастасии Николаевны – для «Вершин»710710
  «Вершины» – журнал, издававшийся в 1914–1915 гг. Публикаций Соколова там не было.


[Закрыть], должно быть.

Милый Федор Кузьмич! Попроси Анастасию Николаевну принять меры: 1) чтоб гонорар из «Отечества» и «Вершин» незамедлительно выслали жене: Тверская. Пименовский пер. д. 2. кв. 20, 2) чтоб уплатили подороже, не менее 20 коп. за строку во всяком случае (так платят в «У<тре> Р<оссии>»). В отсутствии моем финансы мои напряжены, и это весьма существенный рессурс <так!>.

Поздравляю тебя с Новым Годом, а равно и милую Анастасию Николаевну. Я писал ей дней 10 назад. Надеюсь, в новом году встретимся. Книгу стихов твоих не получил. Целую тебя нежно.

Твой Гриф.

Нельзя ли попросить высылать мне сюда «Вершины» и «Отечество»?

Карандашом

66

20 янв<аря> 1915<года>

действ. армия

53 артилл. бригада

прапорщику

такому-то.

Милый Федор Кузьмич!

Здравствуй! Это я, Гриф, который продолжает существовать. Обитаю по-прежнему в Восточной Пруссии, все в той же немецкой халупе с пробитыми пулей стеклами. Наша стоянка здесь стала неожиданно долгой. Немцы сильно укрепились за рекой, а зимнее время и снег мешают решительным продвижениям. Война здесь стала позиционной.

Впрочем, в последнее время началось оживление. На праздниках было совсем затишье. Были дни, когда орудия вовсе молчали, в другие же почти молчали. Немцы в одном из соседних отрядов выкинули одну гнуснейшую низость, которая окончательно убедила меня в совершенном отсутствии у них всякой воинской порядочности.

В первый день праздника подошли они к реке (человек 15 с офицером), махая белым платком, без оружия. К другому берегу подошли наши. Немцы стали поздравлять, говорить любезности и напросились в гости «на слово». За ними послали лодку, перевезли их к себе, угостили, поболтали… Потом стали прощаться. Стали они звать наших с ответным визитом на стакан пива. Наших переехало к ним человек 7 с поручиком, безоружные также. На них там набросились, схватили и увели в плен. Какая низость! Ни самой малой тени джентльменства, которое обязательно у воина через все, через вражду, через бой, через кровь. Наши пришли в ужасную ярость.

Теперь всякие галантности кончились и опять пошли разговоры исключительно орудийные, ружейные и пулеметные. Как-то подбили их аэроплан. Он свалился на немецкую зону. К нему сбежались со всех сторон немцы, – и конные, и пешие, и на автомобилях примчались. А наша артиллерия как начала шпарить это сборище, – половина разлетелась, половина осталась.

Наши разведчики по ночам лазят к немцам в белых саванах, чтоб быть не видными. Стригут у них проволочные заграждения, кидают ручные бомбы, охотятся за часовыми. Как-то «сняли» двух немецких дозорных и приволокли живьем.

У немцев нашли занятные не отправленные еще письма на родину. Рассказывают, как их фельдфебель объявлял им о взятии Парижа. Очень ругают своих офицеров.

Вчера наши продвинулись вперед и заняли у немцев одну очень важную деревню. Жаль, что подлецы успели-таки ее минировать. За ½ суток уже 2 фугаса взорвалось – несколько человек пострадало.

Я пока что здоров, хотя, в конце концов, житье часто не из самых приятных.

К Тебе и к Анастасии Николаевне имею просьбу. В «Вершинах» и в «Лукоморьи» есть 2 рассказа Кречетова, туда принятые711711
  Ни в том, ни в другом журнале публикаций очерков Кречетова не было.


[Закрыть]. Кречетов недавно очень просил меня, нельзя ли через Вас поторопить их появление, ибо они оба должны войти в объединенный цикл первых пяти рассказов, имеющий быть перепечатанным, в немного переработанном виде, в другом месте. Притом же и сами рассказы вовсе не выигрывают от бесконечного лежания. Очень прошу – надавите педаль.

Обнимаю Тебя нежно и дружески. Анастасии Николаевне целую ручку.

Любящий Тебя Гриф.

Книжки стихов Твоих, обещанных Ан. Ник., не получал712712
  Речь идет о сборнике стихов Сологуба «Война».


[Закрыть].

67

11/24 августа <1>915.

Дорогой Федор Кузьмич. Пишу со случаем. Ты, думаю, знаешь, что я ранен и в плену713713
  Сам Кречетов писал в автобиографии: «Весною<19>15 года при отступлении 20 корпуса из Вост<очной> Пруссии, при гибели остатков корпуса в Августовских лесах, был тяжко ранен шрапнелью в голову (с раздроблением скулы и трещиной в челюсти) и взят в плен германцами. Закончил свою военную деятельность в чине поручика. Был представлен (уже из плена) к награждению орденом Св.Владимира III ст<епени> с мечами и бантом за последние многодневные бои. <…> В плену находился 3 с половиной года» (Шевеленко И. Материалы о русской эмиграции в собрании баронессы М.Д. Врангель. С.116–117). В дневнике Рындиной запись о плене Соколова сделана 4 марта, однако уже 12 февраля она писала о том, что отсутствие писем заставляет ее подозревать гибель или плен мужа.


[Закрыть]. Могу добавить, что бился я честно, до последнего. Последние дни не выходил из огня, двух лошадей подо мною убило. Совесть моя чиста и ясна. Здесь храню бодрость духа, верю упорно в светлое будущее. Много работаю, изучаю английский язык. Рана зажила (на щеке), крупный рубец поправим операцией. Теперь в Петрограде должна выйти (в изд. Михайлова) книга моих последних «поэм»714714
  Речь идет о книге очерков «С железом в руках, с крестом в сердце».


[Закрыть]. Прочти ее и, если можно, черкни о ней где-либо рецензию715715
  Такой рецензии Сологуб не написал.


[Закрыть]. Очень обяжешь. Пиши мне иногда открытку. Сюда можно. Мы можем не часто.

Тебя обнимаю, Анастасии Ник. целую ручки.

Твой всегда

Гриф.

Открытка. Карандашом. Поперек текста надпечатка: Русский Комитет. Стокгольм.

68

24 февраля (11 февр. ст. ст.)1916.

Дорогой Федор Кузьмич! Писал тебе раза три из плена, ты не отвечаешь. Пишу еще раз. Недавно мне сделали операцию, разрезали и сшили шрапнельную мою рану, чтобы придать приличный вид. Теперь много лучше – заметно, но не безобразно будет. Я здоров, много работаю, изучаю английский язык. Худ, очень мускулист (гимнастика и холодная вода). Вечная здесь жажда книг. Не скажете ли кое-кому (напр<имер>, «Шиповнику»), чтобы прислали книг для пленных на мое имя. К тебе просьба: купи 1 экз<емпляр> книги Кречетова «С железом в руках» (изд. «Прометея») и пошли мне почтой простой бандеролью. Черкни мне, как ты нашел эту книгу. И вообще – напиши хоть строчку. Вы оба забыли меня, а я жив, жив. Целую тебя крепко, Ан. Ник. целую ручки. Не забывайте. Привет всем, кто помнит. Твой всегда

С. Соколов.

На открытке с пометой: Kriegsgefangenesendung. Allemagne. Germany. Offizier-Kriegsgefangenenlager Gütersloh. Почтовый штемпель: Gütersloh. 7.3.16

С. А. СОКОЛОВ – Ан. Н. ЧЕБОТАРЕВСКОЙ

1

1/II 1904.

<Б>ал прессы отложен<,> будет интересный маскарад тринадцатого <в> субботу <,> компания зайцевых<.>

Привет

Гриф

Телеграмма

2

22 февраля <1>910.

Дорогая Анастасия Николаевна!

Привет Вам! Это я, Гриф. Очень извиняюсь, что долго не сообщал рецепт салата, – вылетело из головы, заметался с разными делами.

Он таков: испанский лук, картофель, селедка, яблоки, прованское масло, сахар, соль, немного горчицы, перец по вкусу, уксус. Очень просто, оказывается.

Посылаю для забавы вырезку из «Нижегородского Листка». О человеческая безграмотность! Вот и пиши для таких!716716
  Вырезка при письме не сохранилась.


[Закрыть]

Воротников говорит, что Литке письмо отправлено717717
  Речь идет о принятии Л.Д. Рындиной в труппу театра Незлобина.


[Закрыть]. Все еще неясно, удастся ли ей выбраться раньше из Киева, чтобы заехать ко мне в Москву. В начале I недели поста будет в Петербурге, тотчас заявится к Вам.

Приеду в Петербург непременно, но думаю – после начала спектаклей. Надеюсь на Вас, что Вы там Литку в обиду не дадите.

Федора Кузьмича обнимаю, Ваши ручки целую очень нежно.

Ваш Гриф.

Закрытое письмо. Отправлено по адресу: Петербург, Гродненский, 11. ЕВ Анастасии Николаевне Чеботаревской. Почтовые штемпели: Моск. 23.II. 1910, Пб. 24.II.1010 <sic!>.

3

17 окт<ября> 1910.

Дорогая Анастасия Николаевна!

Вам и Федору Кузьмичу самый нежный привет!

Издать сборник статей и заметок о Федоре Кузьмиче – Вы очень мудро задумали718718
  Имеется в виду изд.: О Федоре Сологубе: Статьи и заметки / Составлено Анас. Чеботаревской. СПб., [1911]. Материалов Соколова там не было.


[Закрыть]. Жалко, что в моих критических писаниях (ведь это были по большей части рецензии) нет ничего, что стоило бы выкопать и перепечатать.

Думаю, что материалов у Вас целое море, и сборник при самом строгом выборе выйдет весьма объемистый.

У Вас в Петербурге, кажется, очень литературно, театрально и шумно. Вся жизнь ушла туда, а Москва обратилась в деревню. Ах, давно ли и у нас было всяческое кипение!

Относительно «интермедии» думаю, что вряд ли это будет очень прочно719719
  Речь идет о театре «Дом интермедий», открывшемся 12 октября 1910 г. Он действительно просуществовал недолго.


[Закрыть]. Г-жа Томашевская720720
  Бонч-Томашевская Анастасия Ивановна (1885–?) – жена М.М. Бонч-Томашевского, антрепренера «Дома интермедий».


[Закрыть] (она москвичка, бывшая Журина), по здешним сведениям, имеет не слишком много денег, и притом хочет не потерять, а заработать, почему скоро обожжется.

С величайшим интересом жду «Заложников Жизни»721721
  Подробнее см.: Соколов–Сологуб, п. 41 и далее.


[Закрыть]. Хорошо бы попасть к Незлобину на чтение. Вот поручили бы мне там читать, а то будут читать с актерскими ужимками. Первое чтение должно быть ясное, спокойное и отчетливое. В театре пьесы очень ждут и весьма заинтригованы, в чем тот таинственный новый прием, который там применен Федором Кузьмичом.

Очень много я занят. Вошел в одно огромное дело по получению железнодорожной концессии (из-за которой ушел из Думы Головин722722
  См.: Соколов–Сологуб, п. 34, примеч. 1.


[Закрыть]) и, гляди, стану крупным железнодорожником.

Когда Вы теперь попадете в Москву? Как мы с Литкой были бы счастливы видеть Вас обоих. Литка будет в Петербурге лишь постом с труппой, я же, возможно, попаду по делам и раньше.

В Москве литературных новостей нет. В. Брюсов в «Р<усской> Мысли изнемогает под бременем принятого до него хлама723723
  См.: Соколов–Сологуб, п. 39, примеч. 5. 29 августа 1910 г. Брюсов писал Н.С. Гумилеву: «К сожалению, ближайшие книжки “Русской Мысли” уже предопределены тем материалом (весьма плачевным), который достался мне в наследие от моих предшественников» (Литературное наследство. М., 1994. Т. 98, кн. 2: Валерий Брюсов и его корреспонденты. С. 499 / Публ. Р.Д. Тименчика и Р.Л. Щербакова).


[Закрыть]. Много толкуют о деле В. Стражева. Будет третейский суд между ним и «Р<усскими> Ведомостями». Не сомневаюсь, что Стражев724724
  Стражев Виктор Иванович (1879–1950) – поэт, впоследствии педагог, литературовед. См. письма Соколова к нему: РГАЛИ. Ф. 1647. Оп. 2. Ед. хр. 18. В 1910 г. его гражданская жена О.Ф. Путята (иногда встречается написание Пуцята, Пуцята-Руссиновская), уже разоблаченная, призналась В.Л. Бурцеву, что была агентом Охранного отделения и муж об этом знал. Газета «Русские ведомости» сообщила об этом, после чего Стражев потребовал разбирательства. Третейский суд состоялся весной 1911 г. и признал Стражева невиновным. Подробнее см.: Зайцев Б. Собр. соч. М., 1999. Т. 6. С. 54–60; Он же. Собр. соч. М., 2001. [Т. 10]: Письма 1901–1922. С. 74–75, 77; Телешев Н. Записки писателя. М., 1980. С. 52–54.


[Закрыть] будет вполне реабилитирован.

Говорят, у Вас теперь весьма изумительная квартира, с театральным залом725725
  Речь идет о квартире, адрес которой указан на письме.


[Закрыть].

Увы мне! Завтра еду до 25-го октября в г. Бронницы по земским делами (ревизия, земское собрание, рекрутский набор). Ужасные вечера в кругу земской местной интеллигенции и принципиальные разговоры их на тему о пользе обязательного обучения!

Целую Ваши руки очень нежно. Федора Кузьмича дружески обнимаю. Литка Вас целует, на днях напишет726726
  Вероятно, Рындина–Чеботаревская, п. 6.


[Закрыть], Федору Кузьмичу очень кланяется.

Искренно Ваш

Сергей Кречетов.

Отправлено по адресу: Петербург, Разъезжая. 31. ЕВ Анастасии Николаевне Чеботаревской.

4

18 ноября <1>910.

Дорогая Анастасия Николаевна!

Не меньше Вас изумлен и поражен оборотом, какой приняло в Незлобинском театре дело с пьесой Федора Кузьмича727727
  См. Соколов–Сологуб, п. 41.


[Закрыть], но объективных причин и корней происшедшего до сих пор, несмотря на самое упорное старание, докопаться не могу.

Дело в том, что с самого начала, как и теперь, меня и Лиду держат вдали от всего, связанного с пьесой Ф.К., и, что называется, не подпускают к ней. Например, я просил помощника директора Мамонтова728728
  Мамонтов Платон Николаевич (1880–1950) – племянник знаменитого С. И. Мамонтова.


[Закрыть] передать Незлобину мою просьбу дать мне возможность присутствовать на чтении пьесы. Просьба была, по всем приметам, передана, но на чтение меня не позвали.

Чтение имело место не при обычной обстановке, в театре и в присутствии всей труппы, а на квартире у Незлобина, и было там человек девять, – в том числе Ком<м>иссаржевский, Татищев, Воротников, Рощина, еще 3–4 актера и актрисы и муж г-жи Васильевой, доктор729729
  Коммиссаржевский Федор Федорович (1882–1954) – театральный режиссер, брат В.Ф. Коммиссаржевской; Татищев Владимир Константинович (1874–1934) – театральный художник и режиссер; о Воротникове см.: Соколов–Сологуб, п. 24, примеч. 4; о Рощиной см.: Соколов–Сологуб, п. 45, примеч. 7; Васильева Юлия Васильевна (урожд. Соболева; 1867–1942) – актриса.


[Закрыть].

Какие там высказывались мнения и как разделились партии, окутано тайной, и, во всяком случае, от нас с Лидой скрывается весьма тщательно. Вообще в загораживании от меня всего течения дела с пьесой Ф.К. вижу акт не случайный, а вполне намеренный. Все, что мне удалось проведать, это – что лично Незлобин был за постановку пьесы в том виде, как она прислана. От всей труппы ход совещания, бывшего после чтения, скрывается. Глухо толкуют что-то о режиссерских трудностях при воспроизведении «иррационального» элемента.

Мое личное мнение, что после громового провала Ярцевской пьесы730730
  Петр Михайлович Ярцев (1870–1930) – театральный режиссер и критик, драматург. См. в хронике: «Вчера в театре Незлобина на премьере “Милое чудо” произошел небывалый скандал. Публика все время прерывала действие хохотом, кашлем, замечаниями. В третьем акте с госпожами Лядовой и Вульф сделались истерики. Акта не кончили. В четвертом акте у Лядовой сделались судороги лица и рук на сцене. Часть публики призывала к порядку, другая громко возмущалась пьесой. По окончании часть апплодировала <так!>, часть свистала» (Бескин // Театр и искусство. 1910. № 45. С. 843). В хронике бульварной «Петербургской газеты» (1910. 19 нояб.) события представлены еще более радикальными. Более спокойным тоном отличается рецензия М. Юрьева (Рампа и жизнь. 1910. № 45. С. 737).


[Закрыть] все незлобинские вершители судеб стали подобны пуганым воронам и всего боятся. Особливо же боятся всего нетрафаретного. А так как при чтении и обсуждении пьесы Ф.К. не было, как я считаю, ни одного человека с подлинным литературным вкусом, то, значит, и некому было заставить их понять, что нетрафаретности бывают не только в плохую сторону (как у Ярцева), но и в прекрасную (как у Сологуба), и что вообще между Ярцевым и Сологубом дистанция огромного размера731731
  Цитата из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» (д. II, явл. 5; слова Скалозуба).


[Закрыть]. Сильно подозреваю, что именно потому меня и не позвали на чтение, что боялись столкнуться с моими аргументами, спасовать и потерять свободу решения.

На днях, по слухам, в Петербург едет Воротников и будет объясняться с Ф. К. Я бы на месте Ф.К., не ожидая Воротникова, сам потребовал личных объяснений, а не письменных. Мыслимы ли какое-либо уступки в смысле переделок, суждения не имею, ибо о пьесе не имею понятия.

Виделся с Н.А. Поповым732732
  См. Соколов–Сологубу, п. 32, примеч. 1.


[Закрыть]. Он очень негодует. Мечтает ставить пьесы Ф.К. в Моск<овском> Малом театре, где с будущего года будет режиссером.

Целую Ваши руки. Ф.К. Нежно обнимаю. Лида шлет обоим лучший привет. Она так мечтала быть занятой в пьесе Ф.К.

Ваш

Гриф.

Был бы очень рад, если бы Ф.К. поручил мне быть его представителем и предложил Незлобину выяснить все детали своих недоумений для передачи Ф.К. мне.

Ах, зачем Вы не написали Незлобину, чтобы пьесу читал я!

5

30 марта <1>912.

Дорогая Анастасия Николаевна!

Не сердитесь, ради Господа, – никак я не могу приехать на 5-е!733733
  В этот день состоялось чествование К.Д. Бальмонта (он сам на вечере не присутствовал) в театре «Комедия» с участием Е.В. Аничкова, К.И. Арабажина, Сологуба, С.М. Городецкого, И.С. Рукавишникова. Драматической частью вечера распоряжался В.Э. Мейерхольд. Отчеты см.: Речь. 7 марта, № 65; М. П. // Биржевые ведомости (веч. вып.). 1912. 6 марта. № 12822. В список выступающих (по явной ошибке) включено также имя Соколова. Этот вечер следует отличать от гораздо более известного вечера в Неофилологическом обществе, прошедшего 11 марта. См. также: Соколов–Сологуб, п. 56, примеч. 2.


[Закрыть]

Во-первых, мои железнодорожные дела слагаются так, что все эти дни я нужен буду неотрывно в Москве, во-вторых, в конце Фоминой734734
  Фомина неделя – вторая по Пасхе. В 1912 г. Пасха приходилась на 25 марта.


[Закрыть] в Москве будет спектакль литераторов в пользу голодающих («Ревизор»), где я играю, причем 5-го будет генеральная репетиция, от коей удрать совершенно невозможно735735
  См. в коммент. А.Н. Дубовикова: «”Ревизор” был представлен в Литературно-художественном кружке 8 апреля 1912 г., сбор с него предназначался в пользу пострадавших от неурожая. Почти все роли в спектакле исполняли литераторы и журналисты, в том числе К.С. Баранцевич (Земляника), В.Я. Брюсов (Коробкин), Н.Н. Вильде (Хлестаков), С. Кречетов (Шпекин), С.Д. Махалов (Осип), Телешов (Держиморда); в роли купцов выступили И.А. Белоусов, Ю.А. Бунин, Б.К. Зайцев и др. Роль городничего исполнил артист Малого театра Н.М. Падарин. Постановщик спектакля – режиссер Малого театра И.С. Платон. Программа спектакля воспроизведена в настоящ. кн., стр. 609. Материалы о “спектакле литераторов” (рецензия, финансовый отчет, фотографии, рисунки, шаржи) были помещены в журн. “Рампа и жизнь”, 1912, № 14, 15, 16» (Литературное наследство. М., 1973. Т. 84, кн. 1: Иван Бунин. С. 610; ср. также: Ашукин Н., Щербаков Р. Брюсов. С. 378–379).


[Закрыть].

Если хотите, дайте какому-нибудь голосистому юноше прочесть мои «воспоминания» (они у Вас есть), а лучше всего попросту выкиньте этот номер и замените его какой-либо декламацией736736
  Речь идет об уже упоминавшихся воспоминаниях Соколова о Бальмонте (см. Соколов–Сологуб, п. 49, примеч. 4).


[Закрыть].

Лида еще в Москве. Едет в Париж числа 25 апреля737737
  См. Соколов–Сологуб, п. 50, примеч. 1.


[Закрыть]. Очень Вас целует и Федора Кузьмича приветствует нежно.

Целую Ваши ручки весьма длительно и умоляю не злобиться, – ежели Гриф мог бы исполнить Ваше желание, конечно, он его бы исполнил с особой приятностью. Ф. К. обнимаю.

Ваш

Сергей Кречетов.

6

4 апр<еля> <1>912.

Миленькая Анастасия Николаевна!

На днях отослал Вам по Вашей открытке мои «воспоминания» о Бальмонте, перефасоненные для чтения на вечере. Ради Господа, верните их мне после Вашего вечера. Здесь в Москве тоже готовится числа 12–15 Бальмонтовский вечер, и эта рукопись мне понадобится738738
  Сведений о таком вечере у нас нет.


[Закрыть]. Целую ручку.

Весьма задерганный всякими делами Ваш

Гриф.

7

8 августа. <1>912<года>

Малаховка. М<осковско->Каз<анская> ж.д.

Дорогая Анастасия Николаевна!

Не думайте, что я бездействую с «Войной и Миром»739739
  Речь идет об инсценировке: Война и мир: Картины из романа Л.Н. Толстого, избранные и приспособленные для сцены Федором Сологубом. СПб.: изд. журнала «Театр и искусство», 1912. (Литографированное издание). В работе над текстом принимала участие также Чеботаревская.


[Закрыть].

Вскоре по получении Вашего письма я запросил А.Л. Толстую740740
  Александра Львовна Толстая (1884–1979), дочь Л.Н. Толстого, после смерти отца стала распорядительницей его литературного наследия.


[Закрыть] телеграммой о возможности приехать в назначенный день в Телятники741741
  Телятники (недалеко от Ясной Поляны) – имение В.Г. Черткова, где довольно продолжительное время жила А.Л. Толстая, покинув его в сентябре 1912 г.


[Закрыть] по делу. Она ответной телеграммой просила предварительно приезда переговорить с ее другом П. И. Бирюковым742742
  Бирюков Павел Иванович (1860–1931) – толстовец, биограф Л.Н. Толстого.


[Закрыть] в Москве. Он оказался во временном отсутствии. Наконец, я вчера его поймал и навинтил всевозможными доводами, указывая, что если Толстая не разрешит переделку, выполненную честно подлинным писателем, корректно обращающимся за разрешением, то тем самым откроет дорогу скверным переделкам разных личностей, которые не будут вовсе заботиться о разрешении. Бирюков вполне расположился в нашу пользу и едет в Телятники уговаривать Толстую. Его несколько смущает то обстоятельство, что роман «Война и Мир» продан ей на 2 ½ года в исключит<ельное> пользование Сытина. Я доказывал ему, что «Война и М<ир>» продана как роман, и право разрешать сценич<еские> переделки не перешло к Сытину.

О гонораре вопрос стоит так. Так как обращение Ф.К. за разрешением квалифицируется как корректность человека, не желающего выпускать переделку без согласия, то дело ставится двояко:

1) Если Толстая даст согласие «домашним» порядком, т.е. обяжется не протестовать против появления переделки, то из гонорара ничего не получает.

2) Если она даст Ф.К. авторизацию открытую и право ставить на пьесе официальный штамп: «Переделка, единственно разрешенная наследниками», то участвует в гонораре до 50%.

Конспект пришлось дать Бирюкову для показания в Телятниках. Ответ будет на днях. Тотчас сообщу.

В завещании «В<ойна> и М<ир>» не входит в те вещи, которые поступают в общее пользование. Но надо выяснить вопрос о праве сценич<еских> переделок вообще.

Надеюсь, дело кончится благополучно.

Целую руки Вам, Ф.К. обнимаю. Лидя шлет привет обоим. Чрез дней 6 ей будут резать апендицит <так!>743743
  См.: Соколов–Сологуб, п. 50, примеч. 5.


[Закрыть].

Ваш Гриф.

Когда переедете в СПБ.?

Письмо отправлено по адресу: Почт. ст. Меррекюль Эстл. Губ. Дер. Удриас дача Адама Раутса ЕВ Анастасии Николаевне Чеботаревской.

8

24 окт<ября 1912> утро.

Вчера, дорогая Анастасия Николаевна, удалось мне, наконец, выколотить от Сфинкса744744
  Имеется в виду московское книгоиздательство «Сфинкс», с которым Чеботаревская и Сологуб сотрудничали (см., например: Дюваль П. Астарта / Пер. А.Н. Чеботаревской; предисл. и пер. стихов Ф. Сологуба. М.: Сфинкс, 1911).


[Закрыть] рукопись.

Телефонил Блюменбергу, нынче они рукопись возьмут745745
  По-видимому, имеется в виду Георгий Густавович Блюменберг, вместе со своим отцом руководивший деятельностью «Московского книгоиздательства». Это дает основания предположить, что речь идет о рукописи «Любовь в письмах выдающихся людей XVIII и XIX века» / Сост. Анастасией Чеботаревской; предисл. Федора Сологуба. [М.:] Московское книгоиздательство, [1913]).


[Закрыть]. Черкните точно, когда будет премьера «Заложников»746746
  См. п. 44, примеч. 1.


[Закрыть]. Если в воскресенье, надеюсь – приеду. Место лучше бы оставить.

Есть у меня такой план. Не возьметесь ли писать в «Рампу» письма о петербургских театрах? (Там я взял на себя московский Незлобинский)747747
  Имеется в виду московский театральный журнал «Рампа и жизнь». Кречетов напечатал там в конце 1912 г. следующие статьи: Открытие петербургского театра К. Н. Незлобина // 1912. № 43. С. 12; «Турандот» // 1912. № 44. С. 7–9; «Заложники жизни» Ф. Сологуба в Александринском театре // 1912. № 46. С. 6–7; Нечто о двух режиссерах и о новой Незлобинской постановке // 1912. № 47. С. 5-7. А.Н. Чеботаревская отметилась единственной статьей: Петербургские впечатления («Заложники жизни) // 1912. № 47. С. 4–5.


[Закрыть]. Платят, конечно, гроши, но, мне думается, по разным соображениям Вам стоило бы за это взяться, и памятуя о Москве, и памятуя о Петербурге.

Помыслите об этом. При встрече потолкуем.

Ф.К. целую в уста сахарные, Вас же – увы! – только в ручку.

Ваш

Гриф.

Закрытое письмо.

9

10 октября 1914.

Дыдвиже

фольварк близ границы,

в 8 верстах от Владиславова.

Дорогая Анастасия Николаевна,

письмо Ваше меня разыскало. Я очень ему обрадовался. Был какой-то между нами серый туман за последний год, и очень я счастлив, что он рассеялся и что Вы написали Лиде748748
  См. Рындина–Чеботаревская, п. 14.


[Закрыть]. Я люблю ее, и Ваше к ней охлаждение невольно клало какую-то преграду и между мною и Вами. Счастлив, что этого нет больше. Наше время – такой котел, в котором, действительно, должно сгореть все случайное, все мелкое. Теперь надо не разделяться, а внутренно объединяться, сплачиваться.

Очень доволен, что Вам и Ф.К. понравились мои писания. Буду усиленно работать дальше. Впечатлений сколько угодно. На любую книгу хватит уже теперь. А вот дальше еще целый непочатый ларец, если только придется его разобрать до конца.

Когда писал я Вам, стояли мы на отдыхе в Ковно, ждали осады после отступления из Вост<очной> Пруссии. После все изменилось. Мы снова перешли в наступление и отшвырнули немцев к границе. Но к ним вторично ворваться прочно до сих пор, увы, не удалось.

Период с 26 сентября по 1 октября был для нашей группы войск очень тяжким. Проникли было в Пруссию, но недалеко и были оттеснены назад с большим уроном. Особенно доняла нас тяжелая немецкая артиллерия. По их сторону границы все у них там налажено, расстояния для стрельбы измерены и вообще все рассчитано тонко и гибко.

Теперь мы стали верстах в 8–9-ти по нашу сторону границы, укрепились, окопались, готовимся к будущему. Если на Силезском театре немцев попрут назад, мы перейдем в наступление. Если там наших отгонят, придется обороняться и нам. Пока что мелкие стычки и артиллерийские дуэли.

Потери в нашем отряде очень сильные. В нашей бригаде из 6 батарейных командиров 3 убиты. В некоторых наших пехотных полках выбито по 75% офицеров и батальонами командуют прапорщики. Вообще с пруссаками расправляться много труднее, чем с австрийцами.

Сейчас кончаю это письмо после двухчасового перерыва, – ездили верхом изучать позиции.

Очень сильно нынче стреляют немцы. Красивая была картина. Желтый, червонный лес и над ним на ясном вечернем небе огоньки взрывающихся снарядов и после медленно плывущие белые облачки. Дорогою провезли пятерых пленных, только что захваченных нашим разъездом немецких «бессмертных гусар». У них черные меховые высокие шапки с серебряным рельефным знаком черепа и скрещенных костей749749
  Судя по всему, у Соколова возникла путаница. В германской армии еще со времен Фридриха II существовал полк т.н. «гусар смерти». По легенде, в 1813 г. во время сражения при реке Каубахе они действовали совместно с 5-м Александрийским гусарским полком русской армии. После боя, проходившего в бурю и под проливным дождем, немецкий генерал Блюхер по ошибке поздравил с удачной атакой вместо «гусар смерти» – Александрийских гусар, а их командир, выясняя недоразумение, доложил, что это русские «бессмертные гусары». Имея в виду немецких «гусар смерти», Кречетов именует их «бессмертными», используя неформальное название русского полка. О противопоставлении немецких «гусар смерти» и русских «бессмертных гусар» см.: Степанов Е. Поэт на войне: Николай Гумилев. 1914–1918. М., 2014. С. 284–285.
  См. также синхронную историю, рассказанную популярным журналом: «”Гусары смерти”. Так называется один из германских полков. Трагизму имени соответствует ужасная эмблема полка на знамени и на эполетах: два меча, скрещенных над черным черепом. Удручающему символу вполне отвечает и история полка, по сгущенному трагизму напоминающая фантастические вымыслы Эдгара По. Жестокому прусскому полководцу, воевавшему с поляками, пришла в голову дьявольская мысль: под самый огонь польских отрядов он выслал полк, сформированный исключительно из поляков. Бравые гусары, несмотря на железную прусскую “выучку”, не подняли однако руки против своих братьев. В авангарде немецкой армии покорно вышли они против неприятеля, но не сделали из своих ружей ни одного выстрела и не обнажили своих мечей. Мрачно-торжественно, один за другим, падали они под неприятельским огнем и оставили на поле битвы гору трупов. Жалкие остатки полка были пополнены, и полк остался в составе германской армии, но получил свое мрачное наименование и страшную эмблему» (Нива. 1914. № 40. 4-я с.обл.).


[Закрыть].

Тороплюсь отправить письмо с оказией. Денщик затопил печку дровами из разобранной крыши – значит, буду спать в тепле. Заперли ставни, чтобы ночью немцы не палили по освещенным окнам.

Привет Вам, милая Анастасия Николаевна. Целую Ваши руки по-прежнему дружески и нежно.

Сердечно Ваш Гриф.

Черкните еще опять так же: Действ. армия, 53 арт. Бригада, прап. такому-то.

Это письмо один едущий в Россию обещал опустить за пределами цензуры.

Карандашом. Почтовый штемпель: Щелканово Калуж. 17.10.14.

10

15 декабря <1>914.

Милая Анастасия Николаевна!

Нынче получил Ваше письмо. Спасибо Вам, милая, за память. Так приятно здесь, вдали, знать, что о тебе не забыли.

Больно слышать, конечно, что наше общество начинает уставать и унывать от войны. Но это, в сущности, очень понятно. Я убежден, что всем оставшимся в России и вечно думающим об ушедших близких: «Где-то они, что-то с ними, а может, сидят в окопах, а может, ворон уже клюет им очи и т.д.», – гораздо больнее и тревожнее, чем нам. У нас есть, правда, опасность, под которой мы живем, но зато какое великолепное есть спокойствие души. Для тех, кто дома, карты, у которых они спрашивают о нас, всегда загадочны, смутны и неясны, а у нас – все карты нашей жизни лежат открыто перед глазами. Нет ни вопросов, ни гаданий далеких. Все вопросы близки и все в пределах одного дня. Дома, бывало, еще осенью думаешь о том, что предпринять весной, и голова ломится от всевозможных комбинаций и планов на будущее. А здесь простота необычайная. Заботишься только о ближайшем, никаких заглядываний в туман. Если находишься в походе, – думаешь: вот придем, надо найти ночлег, дом, где не побиты окна и не разрушены стены и не провалилась крыша. И еще: надо ухитриться добыть съестного и накормить лошадей. Найдешь – и слава Богу. Остается только велеть разобрать какой-нибудь немецкий забор и протопить печку. Раскинуть походную кровать. Лег, покрылся пледом. Есть папиросы, – чего еще желать человеку. И к опасности до крайности привыкаешь. Она двух сортов: которой можно как-то избегать и которой нельзя избегнуть.

Если я еду на позиции и вижу, что по моей дороге стреляют, я норовлю объехать ее низиной. Я вижу опасность и, как умею, стараюсь избегнуть.

А вот, например, дом, где я живу, находится в сфере обстрела тяжелой немецкой артиллерии, теоретически в любой миг немецкий «чемодан»750750
  Просторечное название тяжелого артиллерийского снаряда.


[Закрыть] может упасть в этот дом. Но на эту опасность я не обращаю внимания, ибо бороться с ней бессилен, и, значит, ее вероятность для меня то же, что вероятность крушения, когда я еду по жел<езной> дороге. Каждый день читаешь в газетах, бывало, о крушениях, и каждую неделю спокойно едешь в С<анкт->П<етер>Б<ург>, ничуть не думая о крушениях.

Поэтому здесь, у нас, хотя, бывает, и щемит сердце по родине, настроение упорное и бодрое. Армия (если можно говорить о таком едином существе!) не хочет бросить дела не доведенным до конца.

Лично о себе скажу, что артиллерийская служба безмерно лучше пехотной. Вот пехотинцы, бедняги, те много в окопах валяются и в походе на своих на двоих двигаются. Мы же в походе на лошади, и на позициях чаще в домах ночуем, окопы и землянки – исключение, хотя и бывают нередко.

Я ординарцем при командире, поэтому мои ночлеги всегда, сравнительно, очень приличны.

Привык ездить верхом, сколько угодно часов подряд, без всякой усталости.

Мы теперь чуть не месяц на реке Ангерон. По ту сторону укрепились немцы очень сильно. Артиллерийские бои с утра до ночи. По ночам мелкие пехотные попытки к наступлению. Трещат пулеметы вот сию минуту верстах в трех, но я отлично знаю, что сейчас загудят орудия и немцев отшибут. Поэтому, кончив письмо, спокойно лягу спать.