Текст книги "Катастрофа в Восточной Пруссии. Августовское сражение 2-й русской армии в 1914 г."

5. Бой на южном фланге 8‑й германской армии 26 августа

Боевым событиям на южном фланге 8‑й герм. армии предшествовали некоторые обстоятельства.

Утром 25 августа Гинденбург и Людендорф приехали в штаб 1‑го арм. корпуса ген. Франсуа. В беседе обнаружились крупные разногласия во взглядах ген. Франсуа и Людендорфа на дальнейшее ведение операции на юго-западном фланге 8‑й герм. армии. Франсуа считал, что атака его корпуса должна быть направлена не на Уздау, а юго-западнее, т.е. не в лоб, а во фланг 1‑му русскому арм. корпусу. Людендорф же считал необходимым вести атаку на Уздау. По свидетельству Эльце…«разговор привел к ожесточенному спору между этими генералами. Гинденбург, соответственно своему высокому положению командующего армией, держался в стороне и вмешался только тогда, когда надо было принять окончательное решение. Спор касался двух вопросов. Во-первых, надо было авторитетом командующего армией пресечь на будущее время возможность самовольных действий ген. Франсуа, а во-вторых, надо было заставить Франсуа подчиниться намерениям Гинденбурга в данную минуту.

Гинденбург поддержал Людендорфа и уговорил ген. Франсуа, но взаимоотношения обоих генералов оставались враждебными даже после войны».

Франсуа принял к исполнению приказ Гинденбурга, но выполнял его медленно. Так, в 5 ч. 20 м. 26 августа он донес командующему армией об отданных им распоряжениях для наступления против 1‑го русского корпуса, отметив при этом, что он не может поручиться за исход предпринятого им наступления.

В 8 ч. 40 м. того же числа ген. Франсуа обратился с просьбой к командующему армией «разрешить ему самому выбрать время начала наступления, так как приходится еще дожидаться прибытия подкреплений».

В 10 ч. 15 м. ген. Франсуа жалуется штабу армии, что ему не хватает 10 батарей, 6 легких артиллерийских парков, 4 батальонов, 3 тяжелых гаубичных батарей с легким артиллерийским парком, что эшелоны корпуса сильно задержаны на участке Кёнигсберг, Эльбинг.

После неосмотрительных атак под Сталюпененом и Гумбиненом ген. Франсуа на этот раз был гораздо осторожнее. В свое время Франсуа, вопреки приказу ген. Притвица, вел свои неудачные атаки, а в данном случае, вопреки приказу ген. Гинденбурга, он не хотел проводить атаку.

В то время как ген. Франсуа неохотно и неуверенно двигал свой корпус в наступление на Уздау, командир 1‑го русского корпуса ген. Артамонов, призванный со своим корпусом противостоять корпусу Франсуа, готовился к встрече немцев.

Вечером 25 августа 1‑й арм. корпус занимал фронт Уздау, Тауерзее, выдвинув передовые части к Зеебен – Гросс-Кошлау, т.е. на 7—8 км. Тогда же командир корпуса получил сведения, что немцы ведут наступление со стороны Лаутенбурга, а на фронте Гильгенбург, Гросс-Грибен, Хеезелихт немцы сильно укрепились. На 26 августа корпус имел задачей оставаться в занимаемом районе, обеспечивая левый фланг армии.

Ген. Артамонов принял решение выполнить поставленную корпусу задачу активными наступательными действиями. В случае, если бы немцы продолжали наступление от Лаутенбурга и Гильгенбурга, он предполагал атаковать ту из групп противника, которая будет наиболее угрожать тылу армии. О принятом решении ген. Артамонов донес командующему армией в 23 ч. 25 м. 25 августа.

Получив донесение ген. Артамонова о его намерении встретить наступление немцев наступлением же, ген. Самсонов утром 26 августа (6 ч. 40 м.) послал командиру 1‑го корпуса следующее приказание:

«Корпуса 13‑й и 15‑й и 2‑я пех. дивизия сегодня, 20 августа, продолжают наступление на фронт Остероде, Алленштейн; согласно последнему директивному распоряжению командующего армией вам подчиняются гвардейская дивизия, 9‑й саперный батальон, тяжелый арт. дивизион, 6‑я и 15‑я кав. дивизии. В ваше распоряжение назначается также 1‑я стр. бригада, головной эшелон которой уже едет железной дорогой. Наша задача – обеспечивать тыл армии с левого фланга – должна быть выполнена во что бы то ни стало. Командующий армией убежден, что даже много превосходный противник не в состоянии будет сломить упорство славных войск 1‑го корпуса, от действий которого зависит успех важной операции на Алленштейн и далее. Постовский».

На это распоряжение ген. Артамонов ответил телеграммой, что все будет исполнено и что войска благодарят своего доблестного командующего армией за доверие.

Утром 26 августа части 1‑го корпуса располагались: 85‑й Выборгский пех. полк с дивизионом легкой артиллерии и взводом гаубиц на позиции несколько севернее Уздау; левее 85‑го полка развернулись три полка 24‑й пех. дивизии на фронте Мейшлиц, ст. Кошлау (Гралау), Гралау; в резерве корпуса оставались 2‑я бригада 22‑й пех. дивизии и гвард. Литовский полк; южный фланг корпуса прикрывала 15‑я кав. дивизия, занимавшая район Зелюнь; части 6‑й кав. дивизии вели разведку между 2‑й пех. дивизией и правым флангом 1‑го корпуса, оставаясь главными силами у Зольдау.

Командир 1‑го герм. корпуса под энергичным нажимом командующего 8‑й армией отдал приказ, согласно которому 1‑я пех. дивизия в 4 ч. 00 м. 26 августа должна была овладеть высотами северо-западнее Зеебена, откуда в 10 ч. 00 м. вести дальнейшее наступление на Уздау; 2‑я пех. дивизия переходила в наступление в 7 час. через Гросс-Кошлау на Гросс-Тауерзее; 5‑я ландв. бригада в то же время наступала от Лаутенбурга через Гейнрихсдорф в район севернее Борхерсдорфа.

Части 1‑й пех. дивизии без нескольких батальонов разных полков и 1‑го грен, полка, утомленного маршами в районе 20‑го корпуса, с 4 легкими батареями около 8 ч. 00 м. начали переходить через р. Велле и развертываться против Зеебена.

Когда большая часть дивизии переправилась через р. Велле, русское сторожевое охранение, занимавшее д. Зеебен и высоты южнее нее, открыло ружейный огонь. Против Зеебена развернулись 3‑й грен. полк южнее и 43‑й пех. полк севернее железной дороги – в первом эшелоне, а 41‑й пех. полк – во втором эшелоне, за правым флангом дивизии.

В 9 ч. 45 м. на восточный берег переправилась 3‑я батарея 52‑го арт. полка и открыла огонь по русскому охранению, что вызвало ответный огонь русской артиллерии. Затем к немцам подошел 1‑й дивизион 16‑го арт. полка, который также открыл огонь. Прибывший около 10 ч. 00 м. в район действий 1‑й пех. дивизии ген. Франсуа предположил, что «дальнейшее наступление на Зеебенские позиции будет нелегким и что без действительной артиллерийской поддержки оно явится тактической оплошностью…». Поэтому ген. Франсуа приказал временно приостановить наступление обеих дивизий.

2‑я пех. дивизия в 9 ч. 40 м. подошла головой колонны к опушке леса в 2 км западнее Гросс-Кошлау. Занимавшее Гросс-Кошлау охранение русских открыло огонь. Тогда немцы развернули 4‑ю пех. бригаду (33‑й и 45‑й пех. полки), поддержанную 1‑м дивизионом 1‑го арт. полка, 1‑м дивизионом 37‑го арт. полка и 2‑м дивизионом 15‑го рез. тяж. арт. полка. Несмотря на мощную артиллерийскую поддержку, наступление немцев протекало медленно. Ввиду этого командир 2‑й пех. дивизии в 12 ч. 15 м. отдал приказ ввести в бой 3‑ю пех. бригаду, направив ее южнее Гросс-Кошлау.

В 12 ч. 30 м. охраняющие части русских были сбиты и отошли от Зеебена и Гросс-Кошлау.

5‑я ландв. пех. бригада еще 25 августа вытеснила из Лаутенбурга части 15‑й кав. дивизии русских. С утра 26 августа бригада, продолжая наступление на восток от Лаутенбурга, снова встретила русскую конницу. Русские кавалеристы пассивно сдерживали наступление 5‑й бригады вместо активного сопротивления ударами в конных строях против маршировавших 2‑го и 9‑го ландв. полков.

Вяло протекавшее наступление 1‑го арм. корпуса вызвало недовольство командующего армией, который в 11 ч. 25 м. запросил корпус: почему Зеебен не был взят в 4 ч. 00 м., как было приказано.

Ввиду этого запроса командир 1‑го корпуса в 11 ч. 20 м. отдал приказ о наступлении наличными силами. Дивизиям и отряду Мюльмана начать общее наступление в 13 час.: 1‑й пех. дивизии – от Зеебена на Уздау, 2‑й пех. дивизии – от Гросс-Кошлау на Гросс-Тауерзее, отряду Мюльмана (5‑я ландв. бригада. – H. Е.), смотря по обстановке, через Гейнрихсдорф на имение Рутковиц или на фольварк Тинхор.

Между тем части 1‑го арм. корпуса продолжали непрерывным потоком прибывать к ст. Монтово. Вопреки всем правилам поезда, не считаясь с сигналами, подходили вплотную один за другим на открытом перегоне, чтобы быть поскорее поданными к разгрузочной платформе. Утром 26 августа 3‑й батальон 3‑го грен. полка был подвезен даже до моста у Тауткен и прямо с поезда пошел в бой.

До полудня 2‑я пех. дивизия имела готовыми к открытию огня 9 легких и 4 тяжелых батареи, 1‑я пех. дивизия – 7 легких и часть тяжелых батарей. Таким образом, даже не считая 5 батарей 5‑й ландв. бригады, немцы сравнялись по числу батарей с русским 1‑м корпусом.

После полудня 26 августа немцы целиком ввели в бой 1‑й арм. корпус и 5‑ю ландв. бригаду.

Когда немцы отбросили русское охранение и сблизились на всем фронте с 85‑м Выборгским и 93‑м Иркутским пех. полками, взяв последний из них под жестокий артиллерийский обстрел, командир 1‑го русского корпуса ген. Артамонов приказал бывшей в его резерве бригаде 22‑й пех. дивизии развернуться и контратаковать от Борхсдорфа на фронт Гейнрихсдорф, Гродкен. Под давлением 2‑й герм. пех. дивизии 93‑й Иркутский полк стал отходить, но был поддержан 95‑м Красноярским полком, перешедшим в наступление на Гросс-Кошлау. Бистро выдвигавшийся 95‑й Красноярский пех. полк вдохновил своего поколебленного соседа. Иркутский полк прекратил отход, повернулся и вместе с Красноярским полком пошел в штыковую атаку.

Части 4‑й герм. пех. бригады не выдержали удара в штыки и стали было отходить, но в это время навстречу атакующим выехал бронированный немецкий автомобиль с пулеметами. Его появление произвело сильное впечатление на русские войска, и они стали отступать.

Ввиду отхода частей 24‑й пех. дивизии на восток между этой дивизией и 85‑м Выборгским пех. полком образовался разрыв, для заполнения которого развернулся Литовский полк, а на южном фланге развернулась 2‑я бригада 22‑й пех. дивизии. 87‑й Нейшлотский и 88‑й Петровский пех. полки, опрокинув головные части 4‑го грен. полка, успешно продвигались: 87‑й полк на Гейнрихсдорф, а 88‑й полк на Гросс-Ленск, прочно заняв оба пункта в 20 час.[87]87
  Шефер утверждает, что Гейнрихсдорф был занят 4-м грен. и 44-м пех. полками в 19 ч. 00 м. Описания боя под Гейнрихсдорфом и Гросс-Кошлау, приводимые немцами и русскими, крайне противоречивы. Те и другие дают описание только своих успехов, почему мы вынуждены пользоваться ими осторожно. В действительности, наступавшие полки 2-й герм. пех. дивизии под огнем и давлением русских уклонились на юг, вследствие чего потеряли направление. 45-й пех. полк сбил при этом своего соседа – 44-й пех. полк. Последний был выведен во второй эшелон, а затем развернут на правом фланге дивизии. – Н. Е.


[Закрыть]

Действовавшие южнее и юго-западнее 1‑го арм. корпуса бригады 6‑й и 15‑й кав. дивизий в течение этого дня существенного влияния на ход боя не оказали.

5‑я ландв. бригада свободно прошла мимо 15‑й кав. дивизии, находившейся южнее Лаутенбурга, а затем мимо 6‑й кав. дивизии, находившейся южнее Гросс и Клейн-Ленск.

15‑я кав. дивизия в этот день подорвала лишь железнодорожный путь западнее Лаутенбурга, а бригада 6‑й кав. дивизии вела стычки с боковым охранением 5‑й ландв. бригады, под давлением которого отошла за боевой порядок развернувшихся Нейшлотского и Петровского пехотных полков. Правда, русская конница в полдень произвела сильную панику в тылах 5‑й ландв. бригады, заставив немцев выделить для прикрытия бригадных обозов 3 роты 2‑го ландв. полка.

После 16 ч. 00 м. против частей 87‑го пех. полка 22‑й пех. дивизии на южном фланге 1‑го арм. корпуса развернулись 9‑й ландв. пех. полк 5‑й ландв. бригады, 44‑й, 45‑й пех. и 4‑й гренадерский полки 2‑й пех. дивизии.

Атакованный подавляющими силами Нейшлотский полк не выдержал боя и уже в темноте, понеся большие потерн, отошел на восток.

В общем же в течение дня боя шесть русских пехотных полков 1‑го арм. корпуса отошли под ударами десяти полков немцев на позиции к Уздау, Гросс-Тауерзее, Рутковиц. Вечером части 1‑го корпуса ген. Франсуа сблизились с позициями русских: 1‑я пех. дивизия – в районе высот западнее Мейшлиц и Клейн-Грибен, с 1‑м грен. полком – в Вензене; 2‑я пех. дивизия – в перелесках западнее Вессолово и у железнодорожной станции Гралау; 5‑я ландв. бригада – между Гейнрихсдорфом и Приом и в перелесках западнее Рутковиц.

1‑й русский корпус оставался без резервов. 2‑я бригада 22‑й пех. дивизии, направленная для удара во фланг немцам, на своем пути встретилась со 2‑й пех. дивизией и 5‑й ландв. бригадой противника и имела фронтальный бой, закончившийся неудачно для этой бригады. Литовский же полк влился в боевой порядок 24‑й пех. дивизии. Конница русских действовала чрезвычайно слабо. Части 1‑й стр. бригады и 3‑й гвард. дивизии, направленные в 1‑й русский корпус, еще не прибыли, но ожидались на следующий день.

В этой обстановке ген. Артамонов не терял веры в успех боя на следующий день, предполагая ввести в бой прибывавшие к нему новые части.

Командир 1‑го герм. корпуса ген. Франсуа в этот день отказался продолжать наступление. Остановка этого корпуса западнее Уздау, как нам уже известно, беспокоила 20‑й герм. корпус, вечером этого дня продвинувшийся своим правым флангом к Гансхорну.

6. Общая обстановка на фронте армий к вечеру 26 августа

В результате боев под Бишофсбургом, под Гросс-Гардинен и западнее Уздау вечером 26 августа создалось следующее положение: 6‑й русский арм. корпус, потерпевший поражение, отходил на юг к Менсгуту; 13‑й и 15‑й арм. корпуса наступали по пустому пространству между 1‑м рез. и 17‑м арм. герм. корпусами с востока и 20‑м герм. арм. корпусом с запада; 2‑я русская пех. дивизия, одна бригада которой потерпела поражение, отошла на юг, обнажив фланг и тыл 15‑го арм. корпуса; 1‑й арм. корпус западнее Уздау был потеснен превосходными силами немцев. Такова была действительная обстановка на фронте 2‑й русской армии, но командующий и штаб 2‑й армии не знали о поражении 6‑го корпуса и отходе 1‑го, а поражение 2‑й бригады 2‑й пех. дивизии рассматривали как следствие паники и плохого управления.

2‑я русская армия имела осложнения на своих внешних флангах; 8‑я же герм. армия в этот день охватила уже фланги русских, но осложнения под Мюленом, а также вялое наступление войск 1‑го герм. корпуса западнее Уздау, разрыв, образовавшийся между правым флангом 20‑го корпуса и 1‑м корпусом, вместе с общей неуверенностью после неудачи в сражениях у Гумбинен, Гольдап, Франкенау и Орлау крайне беспокоит командование 8‑й герм. армии, а последнее беспокоило главное командование.

У русских же главное и фронтовое командование, не осведомленные о положении дел во 2‑й армии, по-прежнему готовились к походу на Берлин с левого берега Вислы, предоставив преследование немцев в Восточной Пруссии войскам 1‑й и 2‑й армий.

Ввиду этого заблуждения русское фронтовое командование требовало от командующего 2‑й армией быстрого наступления, а последний, в свою очередь, не осведомленный о положении на флангах, продолжал двигать свои центральные корпуса (13‑й и 15‑й) на фронт Алленштейн, Остероде.

Глава VII
Охват обоих флангов 2‑й русской армии. Сражение в центре и на южном фланге армий 27 августа

1. Решение сторон на 27 августа

26 августа штаб 8‑й герм. армии переехал из Ризенбурга в Лебау. До полудня штаб был осведомлен о ходе боевых действий подчиненных войск. 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса, по данным штаба, вели успешный бой против 6‑го русского арм. корпуса. 1‑й арм. корпус собирался атаковать Уздау лишь с утра 27 августа. Но окончательных результатов боев под Бишофсбургом, Мюленом и Уздау штаб армии не знал. Особое беспокойство штаба и командования 8‑й армии вызывала южная группа корпусов 1‑й русской армии Ренненкампфа, находившаяся на расстоянии полутора переходов от 1‑го рез. и 17‑го арм. корпусов, связанных боем с 6‑м русским корпусом.

Штаб армии имел очередную серию перехваченных русских радиограмм, из которых было известно, что на Млаву направляются гвардейские полки, но немцы не знали в точности, направляется ли на Млаву весь гвардейский корпус, перевозившийся из Вильны в Варшаву, или же направляется только 3‑я гвард. дивизия, входившая в состав 23‑го арм. корпуса. Штаб проявлял беспокойство и относительно русской конницы, части которой могли обрушиться со стороны Лаутенбурга на южный фланг и тыл 1‑го арм. корпуса, прикрытый частями 5‑й ландв. бригады.

Вечером 26 августа немцы исходили из предположения, что 1‑й русский корпус действует изолированно от 23‑го и 15‑го корпусов, расположенных под Гардиненом и Ваплицем против 20‑го герм. корпуса, но еще ничего не знали о продвижении русских на Мюлей и о занятии Гогенштейна. По представлению германского командования 3‑я герм. рез. дивизия находилась под Гогенштейном, куда ей было приказано перейти, но донесений от нее не поступало. К востоку от больших озер, по-видимому, продолжал движение в северном направлении на Алленштейн 13‑й русский корпус. Чтобы заслониться против 13‑го корпуса, пришлось решиться на перевозку ландверной дивизии Гольца, первоначально предназначавшейся на правый фланг армии в Остероде, 20‑й корпус должен был оказать поддержку 1‑му с тем, чтобы усилить правый фланг фронта.

В очерченной выше обстановке командующий 8‑й герм. армией в 21 ч. 00 м. 26 августа отдал следующий приказ:

«1. 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса ведут бой под Бишофсбургом фронтом на юг с 6‑м русским арм. корпусом и завтра 27 августа будут продолжать наступление. За ними в районе Гердауен – Дренгфурт находится левый фланг Виленской армии.

2. Под Остероде завтра 27 августа будут выгружены 2 германских бригады.

3. Перед фронтом усиленных l-го и 20‑го корпусов находится противник: сильная, по-видимому, группа расположена в районе Борхерсдорфа, 1 дивизия, под Уздау, 1—2 армейских корпуса, тесно сосредоточенные, – в районе Гросс-Гардинен, Ваплиц. Другие русские силы продвигаются походным порядком от Куркена и восточнее на Алленштейн.

4. Усиленному 1‑му арм. корпусу и усиленному 20‑му арм. корпусу завтра, 27 августа, с 4 ч. 00 м. пополудни с величайшей энергией перейти в наступление.

1‑му арм. корпусу, образовав сильные уступы вправо, наступать на Уздау, 20‑му арм. корпусу поддерживать наступление 1‑го арм. корпуса сильным наступлением на Уздау, а остальными силачи продолжать наступление в прежнем направлении.

После взятия Уздау самое главное – ударом во фланг от Уздау смять противника, действующего против 20‑го арм. корпуса. Для этого необходимо, чтобы 1‑й арм. корпус возможно более крупными силами наступал на Нейденбург.

Кроме того, на усиленный 1‑й арм. корпус возлагается обеспечение фланга со стороны Борхерсдорфа.

5. 3‑ю рез. дивизию продвинуть на Ваплиц, продолжая удерживать Гогенштейн.

6. Штаб армии остается пока в Лебау»[88]88
  Эльце. Танненберг, документ № 201, стр. 304—305.


[Закрыть].

Таким образом, 26 августа командование 8‑й герм. армии задавалось целью нанести удар на Уздау войсками 1‑го армейского корпуса и фронтальный удар 3‑й рез. дивизией с севера на Ваплиц.

Выполнение этого плана приводило немцев к тому, что после овладения районом Уздау их ударная группировка из 1‑го корпуса и правого фланга 20‑го корпуса нацеливалась в пустое пространство, очищенное еще 26 августа частями 2‑й пех. дивизии. Вместе с тем эта ударная группировка по мере своего продвижения на восток подставляла сперва фланг, а затем и тыл под удары русских войск, объединенных командиром 1‑го русского арм. корпуса. Но выход немцев к востоку от Уздау осложнял положение 15‑го и отчасти 13‑го русских арм. корпусов, создавая угрозу их тылам, которые уже 28 августа должны были попасть под удары немцев. Операция подобного рода, будучи рискованной, не могла бы привести к решительным результатам, если бы не некоторые обстоятельства, выходившие из рамок оперативных расчетов.

Русские, обнаружив угрозу слева, нормально должны были отойти своими центральными корпусами на юг, примерно на рубеж Мушакен, Нейденбург, что они могли сделать к вечеру 27 августа, а затем на рубеж р. Оржиц, что они могли сделать к вечеру 28 августа. В этом случае удар в восточном направлении приводил бы к вытеснению русских без решительного результата.

Эта операция могла осложниться, если бы русские нанесли фланговый удар силами 1‑го арм. корпуса и двумя кавалерийскими дивизиями со стороны Зольдау на север. В этом случае немцам пришлось бы отходить за Вислу.

И в том и в другом случае операция 8‑й герм. армии привела бы ее к поражению. Но немцы пошли на риск, полагая, что русские не примут своевременного решения на отход и не проявят решительности в действиях против южного фланга 8‑й армии.

Во всяком случае, вечером 26 августа русские имели возможность принять решения, могущие разрушить в основе замыслы германского командования.

В числе возможных решений, кроме отхода 13‑го и 15‑го арм. корпусов на юг, могло быть принято и такое: русские могли пойти на то, чтобы войсками 15‑го корпуса сдерживать наступление немцев с запада, а 13‑м корпусом пресечь пути 1‑го рез. и 17‑го арм. корпусов на запад, повернув его фронтом на северо-восток вместе с 6‑м арм. корпусом. Двухдневный бой на путях этих германских корпусов русские могли успешно выдержать, а за это время на хвосты их вышли бы 2‑й и 4‑й корпуса 1‑й армии.

Но для всех решений надо было знать окружающую 2‑ю армию обстановку, а этого знания 26 августа у генерала Самсонова и его штаба не было. Поэтому командующий 2‑й армией вечером 26 августа принял решение, ничего общего не имеющее с приведенными выше возможными вариантами.

Вечером 26 августа командующий и штаб 2‑й армии не знали о положении 6‑го корпуса, равно не знали и о положении 13, 15 и 1‑го арм. корпусов и 2‑й пех. дивизии, т.е. вообще не знали, что делается на фронте армии. В своем докладе о действиях 2‑й армии начальник штаба армии ген. Постовский пишет:

«Директива № 5 была отдана в предположении, что корпуса к вечеру 26 августа выполнили указания, данные на этот день. В действительности же, как видно было из описания действий, 15‑й корпус и 2‑я пех. дивизия, ввязавшись в бой, далеко не достигли указанных им фронтов и вели бой с немцами фронтом уже на запад. Действительная обстановка выяснилась лишь только к 2 ч. 00 м. ночи 27 августа, когда возвратился в штаб армии офицер генерального штаба, командированный вечером 26 августа на место боевых действий 6‑й пех. и 2‑й пех. дивизий. Менять распоряжения тогда уже не представлялось возможным, так как вскоре завязались боевые действия»[89]89
  ВИА, д. № 4050, № 37—59.


[Закрыть].

Директива № 5, о которой пишет ген. Постовский, сводилась к следующему.

13‑й и 15‑й арм. корпуса, последний с приданной 2‑й пех. дивизией, должны продолжать выполнение директивных указаний, отданных им в телеграмме № 6353, т.е. наступать в прежних положениях с целью сбить противника с фронта Алленштейн, Остероде.

1‑й арм. корпус с подходящими от Млавы частями 23‑го арм. корпуса, с 6‑й и 15‑й кав. дивизиями должен был продолжать выполнение задачи по обеспечению левого фланга армии в районе Уздау, Зольдау, Гейнрихсдорф. 6‑й арм. корпус должен был, оставив заслон у Бишофсбурга, двинуться к Алленштейну и содействовать 15‑му и 13‑му арм. корпусам, нанося удар в левый фланг противника.

Штаб армии, только что переехавший в Нейденбург, оставался там же.

Командование и штаб 2‑й русской армии отдали директиву, ни в какой мере не отвечающую обстановке. Этой директивой три корпуса нацеливались на фронт Алленштейн, Остероде, т.е. в незанятое противником пространство. Наступавшие корпуса, таким образом, маршировали бы по коридору между восточной и западной группами 8‑й герм. армии, которым предоставлялась возможность ударить в оба фланга этих корпусов.

Приведенная выше директива была отдана, исходя из предвзятых взглядов фронтового командования, не критически воспринятых армейским командованием, о воображаемом отходе немцев к Висле или за Вислу. Это также свидетельствует о плохой постановке разведывательной службы в штабе 2‑й армии. Данная директива явилась роковой для всего последующего хода и исхода операции. Правда, войска армии ее не выполняли и не выполнили, но они могли выполнить любую другую по оперативному замыслу директиву, которая поставила бы корпуса армии в иное положение. Ген. Мартос в разговоре по телефону с ген. Постовским отказался выполнить эту директиву, поставив резко вопрос об отмене ее или удалении его с должности командира 15‑го арм. корпуса.