Текст книги "Катастрофа в Восточной Пруссии. Августовское сражение 2-й русской армии в 1914 г."

Глава XI
Заключение

1. Значение сражения в рамках кампании 1914 г. на ВосточноЕвропейском театре мировой войны

К 1 сентября 1914 г. на восточноевропейском театре войны сложилась следующая оперативно-стратегическая обстановка.

1‑я русская армия занимала фронт северо-западнее Мазурских озер в соприкосновении с заслоном 8‑й герм. армии. 2‑я русская армия, потерпевшая поражение западнее Мазурских озер, отошла из пределов Восточной Пруссии и закрепилась на фронте Мышинец, Хоржеле, Млава в соприкосновении с главной группировкой 8‑й герм. армии, занимавшей район Ортельсбург, Нейденбург, Алленштейн.

На восточно-прусском театре после поражения 2‑й армии русские войска располагали семнадцатью пехотными и восемью кавалерийскими дивизиями. Против этих русских войск 8‑я герм. армия, усиленная двумя свежими корпусами и одной кавалерийской дивизией, располагала также семнадцатью пехотными и двумя кавалерийскими дивизиями. В общем, если принять во внимание огромное превосходство германских войск в артиллерии, то к 1 сентября на восточно-прусском театре стороны имели примерно одинаковые силы.

Если к началу военных действий 1‑я и 2‑я русские армии, взятые вместе, численно превосходили немцев, что давало им основание рассчитывать на успех наступательной операции, то к 1 сентября вследствие изменившегося соотношения в силах, а также поражения 2‑й армии русские не могли рассчитывать на успешное продолжение операции наличными силами, и должны были перейти к обороне. Если бы русское главное командование оставалось верным своему прежнему плану активных операций в Восточной Пруссии, то следовало усилить северо-западный фронт свежими корпусами, чтобы приобрести перевес в силах и после передышки снова вторгнуться войсками 2‑й армии в Восточную Пруссию.

На галицийском театре к 1 сентября 4‑я и 5‑я русские армии потерпели поражение во встречном сражении против 1‑й и 4‑й австро-венгерских армий и отходили на северо-восток от Таневских лесов. В свою очередь, 3‑я и 8‑я русские армии в юго-восточной части Галиции нанесли поражение 3‑й и 2‑й австро-венгерским армиям и успешно наступали на Львов.

Таким образом, на галицийском театре войны, как и на восточно-прусском театре, установилось оперативно-стратегическое равновесие. Успешное завершение операций зависело от того, которой из сторон удастся быстрее восстановить фронт опрокинутых армий, произвести перегруппировки, подтянуть резервы и возобновить операции.

Русское главное командование призвано было решить, куда направить свои стратегические резервы – в Галицию или в Восточную Пруссию. На этот раз оно отложило на время активные операции в Восточной Пруссии и лишь усилило потрепанную 2‑ю армию настолько, чтобы придать ей нужную устойчивость по прикрытию оперативно-стратегического тыла правофланговых армий юго-западного фронта. Резервы же, собранные в районе Варшава, Ивангород, Люблин, русское главное командование объединило в новую 9‑ю армию и двинуло эту армию вместе с 4‑й и 5‑й армиями в наступление в пределы Галиции.

Как известно, это решение привело русских к победоносному завершению операций в Галиции. Австро-венгерские армии потерпели поражение и отошли на Карпаты.

В сложившейся к 1 сентября оперативно-стратегической обстановке германскому и австро-венгерскому командованию также предстояло принять решение по дальнейшему ведению операций. 8‑я герм. армия, усиленная двумя корпусами, могла оставить заслон против 2‑й русской армии и наступать против 1‑й армии с целью освободить захваченную русскими германскую территорию севернее Мазурских озер. Такое наступление немцев ни в какой мере не могло облегчить положение союзных австро-венгерских армий в Галиции. 8‑я герм. армия могла усилить заслон против 1‑й русской армии до состава шести дивизий, а с прочими войсками снова обрушиться против рассредоточенных войск 2‑й русской армии с целью уничтожить 6‑й, 1‑й и остатки 23‑го корпусов русских и, наступая в общем направлении на Седлец, облегчить положение своего союзника, как просил об этом ген. Конрад, начальник австро-венгерского генерального штаба. Такое наступление обещало крупный стратегический успех. Потрепанные корпуса 2‑й русской армии не были в состоянии оказать сколько-нибудь длительное сопротивление.

Наступление в направлении на Седлец поставило бы под угрозу удара в тыл вновь формируемую 9‑ю русскую армию, а также отступавшие 4‑ю и 5‑ю русские армии. В этой обстановке русские были бы вынуждены спешно отводить из Польши три правофланговых армии юго-западного фронта, а австро-венгерские армии главными силами могли обрушиться на 3‑ю и 8‑ю русские армии и, пользуясь превосходством в силах, нанести им поражение.

Однако командование 8‑й герм. армии, сумевшее извлечь оперативную пользу из разобщенного положения 1‑й и 2‑й русских армий, не оказалось на высоте положения, чтобы использовать успешную операцию против 2‑й русской армии и довести ее до решительного стратегического успеха на восточноевропейском театре войны.

Командование 8‑й герм. армии, несмотря на просьбы, протесты и жалобы австро-венгерского главного командования, повернуло войска армии на северо-восток против 1‑й русской армии, предоставив русским полную свободу расправляться с австро-венгерскими армиями в Галиции. Эта ошибка была роковой для всего хода операций в Восточной Пруссии и Галиции в 1914 г.

Русские нанесли решительное поражение Австро-Венгрии на главном галицийском театре войны, они вынесли войну на территорию своих противников в Восточную Пруссию и Галицию и в решительный период операций на западноевропейском театре войны отвлекли на себя 2 германских корпуса с фронта своего союзника. Германия и Австро-Венгрия выиграли сражение под Танненбергом и у Таневских лесов, но проиграли всю летнюю кампанию на восточноевропейском театре войны.

Таковы стратегические результаты Танненберга.

Ген. Людендорф, спустя двадцать лет, продолжает держаться иного мнения о результатах сражения под Танненбергом. В своей брошюре «Танненберг», оценивая значение сражения, он пишет:

«Стратегическое значение Танненбергского сражения сказалось очень быстро. Австро-венгерские силы в Галиции были разбиты русскими войсками. Масонское предательство в войсках уже тогда давало себя знать. Но победоносные войска Восточной Пруссии были теперь свободны для выполнения дальнейших задач и для поддержки австро-венгерской армии… Положение Австро-Венгрии было облегчено. Австро-Венгрия была спасена от вражеского вторжения, и русские были вынуждены прекратить наступление… На этой стратегической базе, достигнутой в сражениях при Танненберге, только и было возможно четырехлетнее сопротивление немецкой армии и спасение немецкого народа».

В этом утверждении ген. Людендорфа невероятное хвастовство перемешано с ложью. Поведение германского командования в отношении своего союзника Австро-Венгрии после Танненбергского сражения, сводившееся к продолжению операций севернее Мазурских озер, как раз и обусловило поражение австро-венгерских армий в Галиции. В данном случае ген. Людендорф, столь ретиво ратоборствующий против «масонов» и приписывающий им поражение своего союзника, увлекся чисто прусскими интересами – очищением от русских Восточной Пруссии, водворением на свои места прусских помещиков и населения, которые своим стихийным бегством распространили панику до самого Берлина. Что же касается того, что Танненбергское сражение якобы явилось стратегической базой для последующего ведения войны и спасения немецкого народа, это несуразное заявление опровергает сам его автор. Значение Танненбергского сражения ген. Людендорф сам ограничил до чисто местного успеха, имевшего значение только для обороны Восточной Пруссии. Так же ошибочно ген. Людендорф считает себя спасителем немецкого народа в мировой войне. Всем, а германскому народу особенно, хорошо известно, что ген. Людендорф принадлежал к числу истребителей народа.

Одно можно признать, что немецкая буржуазия, генералы и лично сам Людендорф отлично использовали Танненбергскую победу для шовинистической агитации и создания ореола гениальных полководцев Людендорфу и Гинденбургу.

2. Оперативные выводы

Немцы сосредоточили свои войска в Восточной Пруссии недалеко от угрожаемых границ в двух равносильных группах, чтобы, по обстановке, заслонившись меньшей частью сил против одной из русских армий, нанести контрудар другой. Этот маневр обеспечивался хорошо (специально) развитой сетью железных дорог, которые восполняли относительную численную слабость немецких войск, позволяя им сосредоточивать с большой быстротой превосходные силы против любой отдельно взятой русской армии.

Русские избрали далеко удаленные районы сосредоточения войск 1‑й, а особенно 2‑й армий. Эти районы были выбраны в свое время на рубежах Немана, Буга и Нарева для обороны против Германии и совершенно не годились для наступления, которое требовало не разброски за оборонительным рубежом, а сосредоточения возможно ближе к границе на выбранных путях наступления.

Удаление районов сосредоточения армий от границ на несколько переходов обусловило «прогульное движение» восьми русских корпусов в течение первой недели операций. Корпуса, прежде чем вступить в бой, успели уже переутомиться от беспрерывных форсированных маршей. Кроме того, русские торопились с началом операций, что обусловило выступление в поход неукомплектованных частей, с неорганизованным тылом (подвозом и эвакуацией) и даже без частей вспомогательного назначения (войсковая конница).

Армии, предназначенные для вторжения на территорию противника, подобно 1‑й и 2‑й русским армиям, должны быть в мирное время расквартированы на расстояниях, освобождающих их от многодневных маршей к полю сражения. Такие армии должны содержаться по штатам военного времени или в нормах, приближающихся к таким штатам.

Для подобных армий должен быть соответственно подготовлен театр в дорожном отношении, а также в отношении сети постоянной проводной связи. В районах сосредоточения и вероятного развертывания должны быть созданы запасы, обеспечивающие войска на период первых операций.

Риск потерять часть запасов при вторжениях противника менее опасен, нежели риск сорвать операцию вследствие неорганизованности подвоза всего необходимого войскам.

Борьба в Восточной Пруссии показывает, что хорошие дорога и укрепления на театре войны окупаются в процессе операций. Военизированное и преданное родине местное население будет хорошим подспорьем войскам в их боевой деятельности, особенно при обороне укрепленных районов и для охраны тыла. Военизированное население у немцев позволило им выводить в поле крепостные войска, в то время как у русских полевые войска 2‑й армии должны были нести караульную и полицейскую службу на большей части территории бывшего царства польского.

Занимая срединное положение относительно обеих русских армий, 8‑я герм. армия могла, опираясь на железные дорога, успешно маневрировать, совершая перегруппировки сперва против одной, а потом против другой русской армии. Однако ген. Притвиц не смог использовать этих преимуществ в самом же начале операции. Оставив 20‑й арм. корпус на южной границе, ген. Притвиц не обеспечил подавляющего превосходства над русскими в Гумбинен-Гольдапском сражении, что, несомненно, сказалось отрицательно как на ходе этого сражения, так и на ходе последующих операций в Восточной Пруссии.

В дальнейшем успешная перегруппировка немцев против 2‑й русской армии явилась следствием отсутствия у русских плана фронтовой операции, рассчитанных по времени и пространству согласованных действий обеих русских армий, что обусловило у русских оперативный самотек и позволило немцам осуществить перегруппировку против армии ген. Самсонова.

Вследствие заслонно-кордонной оперативной практики фронтового русского командования, растратившего на заслоны большое количество вооруженной силы, 1‑я и 2‑я русские армии, взятые порознь, значительно уступали немцам в силах. Немцы создали некоторое превосходство в силах в Гумбинен-Гольдапском сражении вследствие того, что 2‑я русская армия позднее 1‑й армии перешла границу. Они добились перевеса в силах против 2‑й русской армии западнее Мазурских озер вследствие остановки 1‑й армии и отвлечения ее блокадной операцией Кёнигсберга. Распыление сил у русских и стремление к всемерному их сосредоточению у немцев составляют основную отличительную черту в деятельности высшего командования обеих сторон.

Распыление сил на заслоны, растяжка войск кордоном, отсутствие координации усилий двух армий одного фронта, а внутри армий – координации усилий корпусов и дивизий дали возможность немцам бить обе русские армии порознь, а в самих армиях бить таким же порядком отдельные корпуса и дивизии.

Помимо перечисленных преимуществ, командование 8‑й германской армии с 25 августа приобрело еще одно совершенно особое преимущество – регулярное осведомление о положении, действиях и намерениях русских армий и их военачальников, благодаря перехвату русских радиотелеграмм.

Командование русского северо-западного фронта не только не могло организовать взаимодействия между двумя подчиненными армиями, но и всячески препятствовало оперативной деятельности командующего 2‑й русской армией. По прямому приказу фронта 6‑й арм. корпус с 4‑й кав. дивизией был привязан к району Бишофсбург, а 1‑й арм. корпус с 6‑й и 15‑й кав. дивизиями таким же порядком и даже с участием главного командования был прикован к району Зольдау, Млава.

Привязав фланговые корпуса к Бишофсбургу и Зольдау в качестве заслонов, фронтовое и главное командование тем самым понудило ген. Самсонова растянуть армию кордоном на фронте 100 км. Действуя 5 пехотными дивизиями в коридоре протяжением 80 км (между Бишофсбургом и Зольдау), ген. Самсонов призван был «перехватывать» пути отхода немцев, наступая на север. Такое оперативное руководство фронтового и отчасти главного командования раздробило армейский монолит 2‑й армии на обособленные группы по числу корпусов, связало деятельность ген. Самсонова, который, в сущности, располагал своей властью только над 5 пехотными дивизиями.

Располагая многочисленными преимуществами, а особенно русскими радиотелеграммами, немцы не вполне еще справились со своей задачей и упустили многие представлявшиеся им возможности. Причиной этого явились оперативные промахи (порой неряшливость) некоторых германских военачальников и весьма неудачные в тактическом отношении боевые действия германских войск, терпевших в ряде боев жестокие поражения.

Операция русского северо-западного фронта протекала ненормально. Если по первоначальному плану операции обе армии фронта должны были вести концентрическое наступление в Восточную Пруссию, охватывая немцев своими внешними флангами, то в ходе операции этот верный в своей основе оперативный план не был осуществлен на практике. Было очевидно, что противника, занимающего серединное положение, можно лишить его преимуществ маневра по внутренним направлениям только неослабным давлением с востока и с юга. В этом смысле в мирное время русские строили свои оперативные предположения, которые, однако, с первыми выстрелами войны выпали из поля зрения генерального штаба.

После остановки 1‑й армии севернее Мазурских озер 2‑я русская армия призвана была противостоять превосходным силам 8‑й герм. армии. Разбросанная на широком фронте 2‑я армия вследствие распоряжений главного и фронтового командования подставила свои отделившиеся от армии фланговые корпуса под удары превосходных сил немцев. В свою очередь, командир 6‑го русского корпуса ген. Благовещенский подставил под удар немцам свою 4‑ю пех. дивизию. После поражения 4‑й пех. дивизии и не оправдываемого отступления 6‑го корпуса к Ортельсбургу правый фланг 2‑й армии был обнажен. Это по времени совпало с отступлением 1‑го корпуса ген. Артамонова от Зольдау, что привело к обнажению и левого фланга 2‑й армии.

Отход «заслонов» на флангах 2‑й армии создал предпосылки к операции на окружение, но немецкое командование не помышляло о «Каннах», а продолжало ведение операции по фронтальному сдерживанию русских в центре. Объясняется это тем, что 26 и 27 августа командование обеих армий искало решения не тех задач, какие им пришлось решить.

Командование 8‑й герм. армии задавалось в эти дни целью сомкнуть свои разбросанные корпуса. 1‑й арм. корпус должен был пристроиться к правому флангу группы Шольца. 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса вынуждены были нанести удар 6‑му русскому корпусу потому, что он преграждал им путь для соединения с группой Шольца или, по крайней мере, служил помехой движению их на юго-запад. Если допустить, что немцы направились мимо этого корпуса, то их марш протекал бы под угрозой флангового удара русских. Центральная группа 8‑й армии (ген. Шольц) должна была во что бы то ни стало удерживать наступление русских, чтобы выждать окончания сосредоточения 1‑го арм. корпуса и подхода 1‑го рез. и 17‑го арм. корпусов. Поражение группы Шольца вело к катастрофе: 1‑й арм. корпус не мог бы закончить сосредоточения, а 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса были бы изолированы и могли быть легко затем разбиты.

Русские в эти дни задавались целью разгромить германский заслон (группу Шольца), который по численности превосходил силы ген. Самсонова.

Но в процессе боев под Гросс-Бессау и Зольдау немцы совершенно неожиданно для себя приобрели решающие оперативные преимущества, выиграв фланги центральной группы дивизий ген. Самсонова, так как русские заслоны, созданные по «оперативной» идее генералов Жилинского и Орановского, добровольно уходили с поля сражения. Русские же центральные дивизии ломились на Мюленскую укрепленную позицию, подставляя не только фланг, но и тыл 1‑му рез. и 17‑му арм. герм. корпусам.

Таким образом, борьба за охват флангов 2‑й армии обошлась немцам весьма дешево, а отход русских фланговых корпусов на два перехода от центральных дивизий развязывал руки германскому командованию для продолжения операции. Однако под влиянием неудачных боев на Мюленской позиции, где последовательно терпели поражение германские части, командование 8‑й армии и на этот раз не задается «Каннами». Оно пристраивает корпус ген. Франсуа к разбитому правому флангу группы Шольца, а 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса тянет на Алленштейн с очевидной целью пристроить их к левому потрепанному флангу той же группы.

Центральная группа дивизий 2‑й русской армии могла свободно уходить на юг и юго-восток, но она этого не делала, как бы дожидаясь, когда, наконец, немцы решатся ее окружить. Охват одного или обоих флангов не может еще привести к окружению, если охваченный вовремя начнет отход или нанесет контрудары резервам с внешнего фланга (1‑м арм. корпусам ген. Артамонова – на Нейденбург, а 6‑м корпусом – на Едвабно). В данном случае это следовало сделать на сутки раньше, чем попытались сделать русские. Вообще в период мировой войны окружение было возможно только тогда, когда противник не хочет или опоздал отступить. В данном случае центральная группа русских дивизий опоздала отступить, следствием чего только и явились «Канны».

Впрочем, «Канны» явились еще и следствием инициативы самостийного ген. Франсуа, который не выполнял приказов армейского командования и вместо того, чтобы пристроить свой корпус к правому флангу группы Шольца, направил бригаду Шметтау и 1‑ю пех. дивизию на пути отхода русских.

Германское армейское командование не имело никаких оснований венчать себя лаврами Ганнибала, так как оно делало все возможное, чтобы дать русским благополучно отступить. Оно сосредоточило в центре армии для фронтального сдерживания русских 1‑й рез. корпус, дивизию Гольца, 3‑ю рез. дивизию, дивизию Унгера, 20‑й корпус и 70‑ю ландв. бригаду (17 дивизий), а 17‑му корпусу ген. Макензена первоначально предоставило возможность уйти в сторону от поля сражения, чтобы потом «обезноженную» пехоту этого корпуса поротно возить на подводах для преграждения путей отхода русским на восток. Командование интенсивно стремилось свернуть корпус Франсуа и пристроить его к Мюленской «фаланге» для фронтального сдерживания русских, но своевольный генерал двинулся на Нейденбург и Вилленберг, на пути отхода русских. Благодаря разумной деятельности ген. Франсуа на этих путях оказалось 20 германских батальонов, которые и справились со своей задачей.

Дело не в форме, по которой были разбиты 5 русских дивизий, а в том, что сами по себе «Канны» явились последним, случайным и при этом не главным этапом армейской операции 8‑й герм. армии. Дело в том, что половина 13‑го корпуса была разбита в заслонах (Алленштейн, Даретен, Грислинен, Гогенштейн), заслонах очень важных в оперативно-тактическом отношении. 15‑й арм. корпус в боях 23—29 августа потерял большую половину своего состава, полки этого корпуса и приданные ему части (5‑й и 6‑й пех. и Кексгольмский полки) представляли только батальоны. Во фронтальных боях русские полки растаяли и были доведены до крайней степени истощения, когда подошел «девятый вал» боевых испытаний. Если бы окруженные в Коммузинских лесах русские полки представляли хотя бы хорошие батальоны, сыто накормленные, с полными патронташами и с мужественными генералами, то они могли бы уйти в любом направлении по усмотрению своих начальников.

Это обстоятельство заставляет сделать вывод, что, прежде чем окружить противника, выгоднее его измотать фронтальными боями, добиться его материального расстройства и морального надлома и затем уже, когда он в значительной степени утратит свою боевую ценность, обрушиться на его фланги и тыл. Чем сильнее будет он потрепан в фронтальных боях, тем слабее будет его сила в борьбе на путях отхода.

Если в современных условиях на путях отхода сохранившего боеспособность противника окажутся барьеры из подвижных войск и авиадесантов, то они рискуют быть смятыми. Потрепанные же в фронтальных боях или ударами авиации войска противника не смогут преодолеть даже слабых по численности барьеров, стоящих на путях отхода.

В ходе операции силы 2‑й русской армии постепенно уменьшались за счет потерь сражавшихся войск главным образом вследствие ухода с поля сражения двух фланговых корпусов и неприбытия войск 1‑й армии. Силы же немцев не уменьшались на протяжении сражения, а увеличивались. Когда русские разбили 37‑ю пех. дивизию, подошла 3‑я рез. дивизия; вместо разбитой ландверной дивизии Гольца подошла 1½ дивизии 1‑го рез. корпуса. Конечно, такой способ расходования дивизий надо признать вредным, но важно отметить, что германскому командованию удавалось своевременно замещать разбитые войска и наращивать силы в нужное время в данном очаге борьбы.

Самостийность и анархизм в действиях командиров корпусов обеих сторон имеют свои отрицательные и положительные стороны. Операции показали, что русские и некоторые германские корпусные командиры не обладали нужным оперативным кругозором и действовали во вред общему ходу операции. Исключение составляли у немцев Франсуа и Белов, а у русских ген. Мартос. Августовское сражение показывает, что в обстановке маневренной войны требуется весьма жесткое управление армиями и корпусами. В этом отношении русские командные инстанции проявили себя очень слабыми, немцы же несколько более твердыми.

Жесткость управления возможна только при наличии необходимых непрерывно и быстро действующих средств связи. Немцы располагали всеми современными средствами связи (радио, самолеты, телеграф, телефон, автомашины, мотоциклы), что облегчало им управление сложной операцией. Русские же располагали ограниченными средствами, да притом не умели еще ими пользоваться (радио). Отсутствие связи с корпусами в течение суток и более ни в какой мере не отвечает жесткости управления. Командующий армией, управляющий корпусами, разбросанными на 100‑км фронте, при помощи конных ординарцев, как это было у ген. Самсонова, рискует стать в положение статистика, учитывающего ход событий, а не руководителя.

Не менее важным условием жесткого управления является оперативная и войсковая (тактическая) разведка, а также ориентирование войск в ходе операций. Действия вслепую и без связи в значительной мере принизили деятельность ген. Самсонова и его штаба по управлению 2‑й армией.

Неорганизованный подвоз фуража и продовольствия понизил боеспособность русских войск, снизил и без того невысокие их маневренные качества, а также понудил войска заниматься самоснабжением, что приводило к нежелательным последствиям. Неорганизованная эвакуация приводила к переполнению армейского тыла ранеными, часть которых при отходе была оставлена в качестве военнопленных.

Стратегическая конница русских была использована неправильно (вплоть до этапной службы). Конницу следовало свести в два сильных корпуса (со штабами корпусов во главе), вести на заходящих флангах, а с завязкой сражения бросить ее на пути отхода немцев. Немцы же распылили свою многочисленную кавалерию по одному полку на каждую пехотную дивизию, что отняло у них в общей сложности 12 кавалерийских полков (хороший корпус), которые существенной пользы в операции не принесли, если не считать двух кавалерийских полков корпуса Франсуа, усиленных артиллерией и пулеметами: эти полки вышли первыми на пути отхода русских.

Отсутствие резервов у русских лишало их последнего шанса на благополучный отход, а фланговые корпуса, превратившиеся в фронтовые резервы, опоздали подать своевременную помощь окруженным, что и явилось последним звеном в общей цепи оперативных промахов 2‑й русской армии северо-западного фронта.