Текст книги "Катастрофа в Восточной Пруссии. Августовское сражение 2-й русской армии в 1914 г."

4. Продолжение боевых действий в центре армий

На 30 августа командование 8‑й герм. армии издало приказ войскам армии следующего содержания:

«Неприятель окончательно разбит и рассеян…

17‑му арм. корпусу, наступающему с севера, замкнуть фронт на линии Пассенгейм, Мальга, собрав свои главные силы у Пассенгейма. Необходимо, чтобы 17‑й арм. корпус вслед затем перешел на левый фланг армии и развернулся на линии Алленштейн, Гутштадт. Тыловые сообщения через Локен и Морунген.

1‑му арм. корпусу, оставив отряд у Вилленберга, наступать от Нейденбурга на фронт Мальга, Едвабно. Тыловые сообщения через Нейденбург, Уздау, Неймарк.

41‑я пех. дивизия, как только 1‑й арм. корпус, выдвинувшись вперед, закроет ее, должна быть собрана у Куркена в распоряжение 20‑го корпуса.

3‑я рез. дивизия вслед за окончательным уничтожением находящегося перед ней врага должна быть собрана распоряжением 20‑го корпуса у Вутринен. Она должна восстановить вслед затем свои тыловые сообщения на Виттигвальде, Дейч-Эйлау.

37‑я пех. дивизия двигается 30 августа на Гросс-Бертунг и далее по непосредственному указанию командира 1‑го рез. корпуса на фронт озеро Лейнауер, озеро Сканда, Алленштейн. Тыловые сообщения – через Мюлен, Марвальде, Лобау, Бишофсвердер.

l-й рез. корпус двигается 30 августа на Алленштейн и располагается вдоль дороги Алленштейн, Остероде, Либемюль. Он укрепляет, примыкая к 37‑й пех. дивизии, позицию Алленштейн, Гросс-Варкален; 6‑я ландв. бригада двигается к Алленштейну и подчиняется 1‑му рез. корпусу.

Ландверная дивизия ген. Гольца 30 августа занимает район Ландсгут на южном берегу озера Эйсинг, с тем чтобы 31 августа занять фронт между озерами Эйсинг и Морунг, эшелонируясь уступами на Морунген.

Войска, взятые из крепостей, и 70‑я ландв. бригада остаются у Мюлена, где получают особые указания. Снабжение их возлагается на 20‑й корпус.

Отряд Мюльмана выдвигается из Зольдау для занятия Млавы.

Гарнизоны крепостей Торна и Грауденца высылают свою разведку через границу.

1‑я кав. дивизия под давлением противника отходит к Ортельсбургу»[140]140
  Эльце. Танненберг, документ № 266, стр. 328—329.


[Закрыть].

В 9 час. 30 августа ген. Людендорф донес верховному командованию об одержании 8‑й армией крупнейшей победы.

Однако через полтора часа в штабе армии были получены донесения утренней разведки, указывавшие, что от Млавы на Нейденбург марширует колонна длиной в 36 км, голова которой находится недалеко от Нейденбурга. Едва успели передать это сообщение штабу 1‑го арм. корпуса, как связь с Нейденбургом порвалась.

Другой летчик тем временем сообщил, что к Ортельсбургу наступала одна пехотная и одна кавалерийская дивизии.

«Не могло быть никаких сомнений в том, что русские задумали новое грандиозное наступление, – говорит автор II тома «Мировой войны». – Новый тяжелый кризис обнаружился совершенно неожиданно»[141]141
  Рейхсархив. Мировая война, т. II, стр. 220.


[Закрыть].

Опасаясь русских, собравшихся в лесном массиве севернее Нейденбурга, командование 8‑й армии распорядилось двинуть 37‑ю пех. дивизию на поддержку 17‑го корпуса – с севера и 35‑ю пех. дивизию 17‑го корпуса навстречу 1‑му корпусу с востока.

Затем командование 8‑й герм. армии посылает офицера генерального штаба в Зольдау с приказанием срочно повернуть 5‑ю ландв. бригаду на Нейденбург. Ген. Грюнерт поехал к дивизиям Унгера и Гольца, чтобы двинуть их в наступление на юг. 20‑му арм. корпусу по телефону было приказано повернуть на юг 41‑ю пех. дивизию и следом за ней направить туда же 3‑ю рез. дивизию через Орлау. Самолетом была послана ориентировка об изменении приказа армии командиру 1‑го корпуса ген. Франсуа.

Тем временем окруженные русские войска готовились к выходу из окружения.

Ген. Клюев разделил войска на три колонны и направил правую ген. Глобычева на Мушакен, левую ген. Преженцева – на Валлендорф, Хоржеле и среднюю ген. Угрюмова между ними.

Вследствие скученности и общего беспорядка артиллерию не удалось развернуть, пехота вне связи с артиллерией пыталась прорываться отдельными небольшими отрядами.

Части левой колонны во главе с 1‑м Невским полком имели успех в лесу у Валлендорфа, разбили здесь отряд немцев, захватили было 22 орудия, но затем встретили более упорное сопротивление подошедших частей 17‑го корпуса и рассыпались на партии, никем не управляемые.

Бой у Пухалловена, где прорывалась средняя колонна ген. Угрюмова, протекал так.

Во время перехода разных (перемешавшихся) частей 1‑й герм. пех. дивизии к Пухалловену через эту деревню с севера, а также по обеим (западной и восточной) окраинам проникли сильные русские колонны с артиллерией. В темноте, т.е. перед рассветом 30 августа, русские отряды двигались между отдельными германскими отрядами.

«Таким образом, в разное время и в разных местах возникали ожесточенные ночные перестрелки, во время которых даже свои части обстреливали друг друга. С рассветом перестрелка прекратилась»[142]142
  Шефер. Танненберг, стр. 221.


[Закрыть].

Утром 3‑й грен. полк под Пухалловеном после упорного ночного боя с большими потерями захватил 6 орудий, 14 пулеметов и более 1000 пленных.

Около 6 час. у Пухалловена снова произошел бой с русским отрядом, который после короткого сопротивления сдался.

Под Адлерсхорстом части 2‑й пех. дивизии имели также серьезный бой, принесший огромные потери той и другой сторонам. В результате его русские сдались. Части 2‑й пех. дивизии взяли 8 орудий, 4 пулемета и 3000 пленных.

В полдень 30 августа между Мушакеном и Валлендорфом произошел упорный бой частей 1‑й пех. дивизии с русской колонной. Немецкая пехота (42‑го пех. полка) ходила в атаку на русскую батарею, но была расстреляна. После ввода в бой германской артиллерии была подавлена и захвачена одна русская батарея. О пехоте же немцы не пишут; вероятно, она ушла.

Части 1‑й герм. пех. дивизии около 16 час. достигли Ретковена, двинулись на Мальгаофен, «по пути захватили много пленных». В 1 км юго-восточнее Мальгаофена части ген. Тротта (командира бригады 1‑й пех. дивизии) сделали привал. В Канвизене и Мальгаофене были уже части 17‑го арм. корпуса. Во время привала какой-то русский отряд атаковал части ген. Тротты. Ген. Тротта был убит. Его бригада была совершенно разгромлена и разбежалась.

Шефер приводит потери двух батальонов: 3‑й батальон 33‑го полка потерял 109 чел., 1‑й батальон 41‑го пех. полка – 109 чел. В могиле на месте боя было похоронено 146 немцев и 209 русских. Эти краткие сообщения Шефера показывают, что на путях отхода русских были тяжелые бои, которые оканчивались иногда капитуляцией русских, иногда взаимным уничтожением сталкивавшихся противников, иногда прорывом русских.

Касаясь действий частей 17‑го корпуса, Шефер сообщает, что в 4 час. 1‑й батальон и пулеметная рота 21‑го пех. полка обнаружили движение русских на Канвизен. По ним был открыт огонь, батальон пошел в атаку, но «был уничтожен (расстрелян)». Была вызвана поддержка из отряда ген. Кнобельсдорфа. В 6 ч. 20 м. направлен был 3‑й батальон 21‑го пех. полка и дивизион 71‑го арт. полка, которые у Мальгаофена натолкнулись на русский отряд из всех родов оружия, двигавшийся через лес с юго-западного направления (возможна ошибка, так как русские шли с северо-запада. – Н. Е.). Ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем русские были остановлены. К 9 ч. 00 м. сдалось 800 чел. с 16 орудиями.

После этого отряд Кнобельсдорфа стал перегруппировываться к югу на Гросс-Данкгейм, где вошел в связь с частями 1‑го арм. корпуса.

Тем временем русские продолжали движение от Валлендорфа и Ретковена на Саддек и Реушвердер. Эти отряды русских были взяты под огонь дивизионом 71‑го арт. полка, но русская артиллерия заставила немцев прекратить огонь и оставить Канвизен.

Русские сопротивлялись здесь до рассвета 31 августа. Относительно потери артиллерии немцы таят молчание, а между тем именно в этих боях они потеряли 22 орудия, о чем писал ген. Клюев и что подтверждают другие русские офицеры.

На участке отряда Шметтау в 5 ч. 30 м. 30 августа русские колонны пытались прорваться в южном направлении, но были остановлены. Завязался бой, который длился до 9 час. утра. В 9 час. утра русский поп с белым флагом заявил о желании русских сдаться. Ген. Шметтау согласился на это при условии, что русские выйдут из леса у Валлендорфа до 10 ч. утра. Русские выполнили это требование. Здесь был взят в плен и командир 13‑го корпуса ген. Клюев.

Но еще далеко не все русские части сдались или были взяты в плен.

Последний бой разыгрался в ночь на 31 августа под Пухалловеном, где стоял 3‑й грен. полк… Остатки русских в значительном количестве находились еще в лесу севернее этого селения. Около 10 час. вечера подошли русские, которые до 3 час. утра 31 августа вели обстрел немцев, а на рассвете сдались (150 бойцов).

5. Последние действия командующего 2‑й армией и его штаба

После отдачи приказа об отходе центральных корпусов командующий армией с группой штабных офицеров направился через Мушакен в Янов. Последующие действия командующего и его штаба так описаны офицерами штаба армии.

«В лесу[143]143
  Севернее д. Мушакен. – Н. Е.


[Закрыть] выяснилось, что д. Мушакен занята артиллерией и пулеметами противника. Тогда штаб с конвойной сотней свернул на д. Валлендорф, откуда продолжал движение на д. Ретковен и далее на д. Саддек. При выходе из д. Саддек ехавший впереди разъезд казаков конвоя был обстрелян пулеметами. Конвой командующего армией состоял из донских казаков, частью второй, частью третьей очереди. Пока казаки готовились к атаке, командующий армией решил свернуть со своим штабом к северу с целью пробиться в направлении на Вилленберг, Хоржеле.

Обойдя д. Канвизен с юга, Самсонов со штабом выехал на шоссе Вилленберг, Канвизен, на котором и остановился верстах в четырех от Вилленберга. Здесь выяснилось, что Вилленберг также занят отрядом противника с артиллерией.

Таким образом, командующий армией со своим штабом оказывался отрезанным: все направления отхода в тыл были заняты противником. Оставалось либо пробиваться силой, либо пробираться скрытно. От первого решения командующий армией отказался, так как, не имея под рукой никаких войск, кроме остатков наполовину разбежавшейся сотни, рассчитывать на успех открытого прорыва было трудно. «С такой ордой мы не пройдем», – говорил он.

С другой стороны, представлялось сравнительно нетрудным пробраться сквозь неприятельские отряды, расположенные на путях отхода армии, пользуясь темнотой, лесистой местностью, а также и расположением к нам местных жителей-поляков. Командующий армией, остановившись на этом решении, приказал казакам пробираться отдельно от штаба.

В исходе 8‑го часа вечера командующий армией со своим штабом, отделившись от казаков, перешел пешком в лесок к югу от шоссе Вилленберг, Канвизен, где было решено дождаться наступления темноты. Вместе с ген. Самсоновым находились генералы Постовский и Филимонов, полковники Вялов и Лебедев, подполк. Андогский, штабс-кап. Дюсиметьер, пор. Кавершенский, а также есаул Донского войска, фамилия коего неизвестна, и канонир 11‑й конной батареи Кунчак, состоявший при Самсонове вестовым.

С наступлением темноты все двинулись в путь в направлении на Хоржеле. Двигаясь гуськом, преимущественно лесом, направление держали по компасу. Во втором часу дошли до леса, что у д. Каролиненгоф; здесь решили сделать привал и отдохнуть.

После получасового отдыха все встали и двинулись в путь. Ночь была совершенно темная. Ни луны, ни звезд на небе из-за туч не было видно. Все шли друг другу в затылок, причем ген. Самсонов шел обыкновенно в середине. Вследствие темноты приходилось часто останавливаться для проверки по светящемуся компасу правильности направления, причем все обыкновенно собирались к идущему в голове, где и совещались о дальнейшем движении. Тут же происходила и перекличка. На одной из таких остановок было замечено отсутствие командующего войсками. Немедленно все пошли обратным путем по направлению к месту привала. По пути негромко звали командующего армией, подавали свистки. Таким образом, прошли весь путь обратно до места привала, но ген. Самсонова не нашли. Тогда повернули обратно. Снова прошли весь путь до места последней остановки, а затем вторично вернулись к месту привала, но поиски все оставались безуспешными. Тогда решили остановиться у валежника, находившегося около места привала, и оттуда продолжать искать группами в разных направлениях, но так как при этом чуть не потеряли друг друга, то поиски было решено отложить до рассвета.

На рассвете снова принялись искать. Бесплодные двухчасовые поиски были прерваны огнем противника, открытым с опушки леса с двух сторон. Пришлось сперва укрыться в лесу, а затем и отойти, по указанию местных жителей-поляков, в том направлении, которое оставалось единственно свободным от немецких патрулей.

Преследуемые огнем то с той, то с другой стороны и обстрелянные пулеметом с автомобиля, крейсировавшего по шоссе, чины штаба подошли к д. Монтвиц, где встретили 2 эскадрона 6‑го Глуховского драг. полка и 2 сотни 6‑го каз. полка, прорывавшиеся со штандартами обоих полков к д. Зарембы. Присоединившись к ним, чины штаба и продолжали дальнейшее движение».

Потерянный своими спутниками и коллегами по управлению армией ген. Самсонов застрелился в лесу у фермы Каролиненгоф (4 км юго-западнее Вилленберга и 2 км северо-западнее Гросс-Пивниц), где он и был похоронен немцами[144]144
  Позднее тело ген. Самсонова было перевезено в Россию его женой и похоронено в село Акимовка (Якимовка) б. Елизаветградского у. Херсонской губ. В нашей художественной литературе (Юрий Слезкин. Отречение» и Андрей Новиков «Ратные подвиги простаков») смерть ген. Самсонова описана совершенно неправдоподобно. – Н. Е.


[Закрыть].

В свое время мы признали неправильным решение ген. Самсонова о выезде из Нейденбурга в Надрау. На этот раз мы также считаем ошибочным его решение пробиться с сотней казаков из окружения.

Командующему армией следовало вернуться к корпусам и осуществить свое первоначальное намерение, ради которого он выехал из Нейденбурга, а именно «объединить действия корпусов».

Обладая мужеством и авторитетом, командующий 2‑й армией со своим штабом мог собрать и объединить остатки своих полков, кадры которых еще сохранили боеспособность, в частности остатки Невского, Софийского, Калужского, Муромского, Симбирского, Черниговского, Алексеевского, Кексгольмского, Можайского, Звенигородского и Дорогобужского пех. полков. Став во главе их, ген. Самсонов должен был вести свои части в наступление с целью выйти из окружения.

Только такое решение и можно было принять командующему 2‑й армией, после того как часть его армии и он сам оказались окруженными. Такое решение, возможно, привело бы к тому, что остатки двух корпусов прорвались бы, как это и случилось с отдельными частями, точнее с остатками отдельных частей.

Уходя же от окруженных корпусов с намерением покончить с собой, чтобы не влачить «куропаткинского» существования, командующий 2‑й армией ген. Самсонов пошел по линии наименьшего сопротивления. После того как он уклонился от руководства боевыми действиями окруженных войск, решив застрелиться, а командир 15‑го корпуса ген. Мартос попал в плен при попытке прорваться из окружения, старшим остался командир 13‑го корпуса ген. Клюев, у которого не оказалось достаточного мужества, чтобы руководить боем прорвавшихся войск. Войска остались без управления. Никто более ими не командовал. Более того, старший из генералов Клюев растерялся и утратил мужество. В то время когда полки, батальоны, отдельные батареи и роты еще сражались, громя и сокрушая германские заслоны, ген. Клюев приказал бросить оружие и поднять белые флаги. По его приказанию вахмистр Чернявский поднял на пике нательную рубаху вместо белого флага. Сам ген. Клюев достал из кармана белый носовой платок и начал махать. Находившиеся при штабе корпуса офицеры, солдаты и казаки, считая поступок ген. Клюева малодушным, стали протестовать, требуя, чтобы ген. Клюев руководил боем и вел войска для прорыва. На это ген. Клюев ответил: «Пусть спасаются, как умеют».

Многие малодушные исполнили приказ перетрусившего генерала. Этот приказ ген. Клюева и его личное поведение сыграли крупную роль. Прямой приказ старшего начальника положить оружие в конечном счете и позволил немцам вместе с ген. Клюевым взять в плен тысячи русских бойцов.

Но многие тысячи не последовали примеру ген. Клюева, не выполнили его приказа, а поступили, как того требовало оскорбленное самолюбие воинов, веривших в свои силы. Протестуя против трусости и бездарности ген. Клюева, офицерская молодежь, старики – подпрапорщики, унтер-офицеры, казаки, солдаты, врачи и чиновники – не желали сдаваться. Предоставленные самим себе русские войска ротами, батальонами, сборными отрядами продолжали прокладывать себе путь на русскую территорию.

Командир 15‑го арм. корпуса ген. Мартос, выгодно выделявшийся из общего состава русских генералов, попал в плен в ночь с 29 на 30 августа. Покинув свой корпус ночью 28 августа, ген. Мартос со штабом направился в Нейденбург, но, узнав, что город занят немцами, направился на юго-восток, где предполагал выбрать позиции для корпуса. Однако, двигаясь северо-восточнее Нейденбурга, штаб корпуса подвергся неоднократному обстрелу со стороны немцев. После полудня 29 августа был убит начальник штаба корпуса ген. Мачуговский, а штаб корпуса разбежался. Ген. Мартос остался с кап. Федорчуком и двумя казаками. В ночь с 29 на 30 августа ген. Мартос со своими спутниками еще раз попал под огонь немцев и был взят в плен. Пленение ген. Мартоса и кап. Федорчука произошло севернее д. Модлькен (как утверждает ген. Франсуа). По другим данным (Шефер), ген. Мартос был взят в плен под Рейшвердер 1‑м батальоном 43‑го пех. полка при попытке на автомобиле прорваться из окружения.

Независимо от того, при каких обстоятельствах был взят в плен ген. Мартос, является совершенно очевидным, что в течение целых суток ген. Мартос и его штаб держались в стороне от русских войск. При этом они не проявили стремления присоединиться к войсковым массам, собравшимся в Коммузинском лесу, а, наоборот, делали настойчивые попытки проскочить небольшой группой через кольцо окружения.

Если бы ген. Мартос и его штаб направляли свои попытки не с целью ретироваться с поля боя, а с целью так или иначе управлять войсками, то они могли бы без особого труда взять северное направление движения и присоединиться к войскам корпуса.

Видимо, и ген. Мартос утратил необходимые в таких случаях качества военачальника.

Несмотря на отсутствие руководства сверху, из состава окруженных частей пробились на русскую территорию из 13‑го арм. корпуса – около 3000 бойцов и офицеров, из 15‑го арм. корпуса – около 7000 бойцов и офицеров, 2‑й пех. дивизии – 6077 бойцов и офицеров, Кексгольмского полка – 200 бойцов и офицеров и 6‑й кав. дивизии – около 1500 бойцов и офицеров, из приданных корпусам казаков, пограничников и сапер – около 600 чел., а всего около 18 000 чел. Около 7000 чел. пали на поле боя[145]145
  На поле сражения похоронено 6739 русских. – H. Е.


[Закрыть], около 20 000 остались ранеными на поле сражения. Примеру ген. Клюева последовало примерно, 30 000 бойцов и офицеров. Немцы же исчисляют пленных в 92 000 чел., что совершенно не соответствует действительности, так как всего в окруженных частях было около 80 000 чел.

Потери немцев исчислены Шефером в 13 500 чел. без 3‑й и 35‑й рез. дивизий. Шефер сам признает неполноту этих данных. Надо полагать, общие потери немцев достигали цифры не менее 20 000 убитых и раненых.

После полудня 30 августа русские войска уже не представляли войскового соединения. На поле сражения дрались разрозненные отряды обеих сторон. Но армейская операция закончилась. В этом сражении русские разбили 6‑ю и 70‑ю ландверные бригады у Гросс-Бессау и Мюлена, ландверную дивизию Гольца и 3‑ю рез. дивизию под Гогенштейном, 41‑ю пехотную дивизию под Ваплицем, 37‑ю пех. дивизию под Лана, Орлау, Франкенау; наконец, они нанесли поражение 2‑й пех. дивизии под Уздау, но отдельные успехи русских не были увязаны в общую победу. Цепь победоносных боев отдельных русских полков и дивизий вылилась в поражение шести дивизий (одной под Гросс-Вессау и пяти в Коммузинском лесу).

Немцы терпели ряд жестоких поражений в рамках отдельных боев, но выиграли операцию в Восточной Пруссии.

Однако на поле сражения еще продолжался гул завершавшихся боев… Русские сражались.

Части 13‑го, 15‑го корпусов и 2‑й пех. дивизии разбились на отдельные группы, составленные из разных войсковых частей пехоты, артиллерии и казаков (дивизионной конницы), и продолжали еще вести бой 30 и 31 августа. Немногим удалось пробиться, по большей частью эти группы, оставшиеся без руководства старших начальников, пробирались наугад по лесным дорогам и при встрече с противником оказывались не в состоянии организовать успешный прорыв. После первой же неудачи они разбивались на более мелкие кучки, которые стремились разными путями обойти заслоны противника и найти безопасный путь к русской границе.

Журналы военных действии очень кратко описывают действии прорвавшихся групп, так что на основании этих источников нет возможности сделать выводы о действиях отдельных частей при их попытках прорваться из окружения.

Что касается возможности 2‑й армии выйти из окружения, то следует признать следующее:

1) части при наличии мужественных начальников могли пробиваться;

2) русские войска были способны вести бои в невероятно тяжелых условиях;

3) кольцо окружения могло быть прорвано, если бы войска имели управление сверху; так, например, нескольким отрядам удалось пробить свободный путь, который немцы не могли уже закрыть и которым могли воспользоваться и другие части, если бы ими управляли;

4) русские войска были до крайности изнурены, что снижало их боевую активность.

В тактическом отношении из опыта выхода русских из окружения крайне трудно сделать обобщение. Представляется, что при выходе противника на пути отхода предпочтительно сохранять за собой широкий фронт, так как, чем более будут скучены войска, тем легче их окружить, и, наоборот, чем более широкий фронт будут занимать окруженные войска, тем длиннее фронт, а, следовательно, тем меньшая его плотность будет у противника. Наличие же широкого фронта позволит окруженным легче маневрировать.

Однако в пункте прорыва должен быть создан ударный кулак, способный проложить дорогу окруженным.

Ген. Клюев направил окруженные русские части в наступление не на широком фронте от Нейденбурга до Вилленберга, а на фронте в 5 км от Мушакена до Валлендорфа. Вследствие такой скученности колонны войск просто не могли развернуться. Скученность массы войск примерно в 50 000 на 5‑км фронте превратила затем колонны ген. Клюева в толпу, нарушила управление и позволила немцам сжимать окруженные войска более плотно, чем это они могли сделать при более нормальном расположении русских. Колонны ген. Клюева, ведя наступление на широком фронте, могли скорее прорваться и прорвали бы завесу 17‑го корпуса, отряда Шметтау и 1‑й пех. дивизии, так как войска сохранили бы организацию, возможность маневра, могли развернуть свою артиллерию и вообще нормально вести бой. Но в конечном счете неудачу прорыва из окружения нужно отнести к вине высших начальников, в первую очередь ген. Клюева, показавшего собранной им толпе личный пример трусости.