Текст книги "Катастрофа в Восточной Пруссии. Августовское сражение 2-й русской армии в 1914 г."

2. Действия командиров корпусов

Из приводимых ниже решений командиров корпусов видно, как директивы и приказы армий преломлялись в действиях частных начальников, ближе стоявших к войскам. Это тем более необходимо, что в данной операции командиры корпусов той и другой армии проявляли собственный почин, иногда срывая намерения армейского командования, а иногда облегчая последнему руководство армейской операцией в условиях быстро меняющейся обстановки, вследствие плохой связи между штабами армий и штабами корпусов, а иногда при полном отсутствии ее.

а) Решение командиров 1‑го резервного и 17‑го армейского германских корпусов

Германские авторы весьма сдержанно описывают имевшие место крупнейшие недоразумения во взаимодействии 1‑го рез. и 17‑го арм. корпусов. Однако из всего, что написано во II томе «Мировая война» изд. Рейхсархива, а также в работах Эльце и Шефера, рисуется следующая картина взаимодействия германских корпусов и трений между командованием их во время операции вообще, а 27 и 28 августа – в решающие дни операции – в особенности.

Командир 1‑го рез. корпуса ген.-лейт. Белов, имевший сведения от своей кавалерии об уходе русских войск из Алленштейна, предложил командиру 17‑го арм. корпуса ген. Макензену следующее решение: 1‑й рез. корпус продолжает марш-маневр южнее Алленштейна на Гогенштейн, 17‑му же корпусу он предлагает свернуть на Пассенгейм с целью отрезать пути отхода русским на юг.

Ген. Макензен держался того мнения, что 17‑й корпус должен наступать на Алленштейн, Гогенштейн, а 1‑му рез. корпусу удобнее свернуть на Пассенгейм.

Так как эти переговоры велись начальником штаба 17‑го корпуса подполк. Дункер от имени командира корпуса, то процесс решения затянулся. Ни тот, ни другой из командиров корпусов не хотели двигаться на Пассенгейм для выполнения ответственнейшей задачи, сводившейся к преграждению путей отхода русским 13‑му и 15‑му арм. корпусам. Наконец, Макензен как старший по чину приказал 1‑му рез. корпусу очистить дороги для движения 17‑го корпуса через Штабиготтен на Гогенштейн.

Этому приказу ген. Белов не подчинился. Спорный вопрос был передан на разрешение командующего армией; до получения распоряжения армии 17‑й корпус приостановил свое движение.

По этому поводу Шефер пишет:

«Макензен послал на самолете офицера генерального штаба в штаб армии для выяснения вопроса, а тем временем удалось установить прямую телефонную связь из Вартенбурга. Вместо решения вопроса, поставленного Макензеном, ему был передан приказ Гинденбурга о преследовании».

Таким образом, командиры корпусов, направленных в тыл 13‑му и 15‑му русским арм. корпусам, излишне затратили силы и время на движения и действия, совершенно не отвечавшие обстановке и замыслу армейского командования.

б) Действия командира 6‑го русского армейского корпуса

После паники в штабе 6‑го арм. корпуса в Менсгуте штаб отходил в потоке войск и обозов на Ортельсбург, утратив связь со штабом армии. Так как связи с соседями у 6‑го корпуса тоже не было, то командир 6‑го корпуса и его штаб совершенно не знали общей обстановки.

Около 20 ч. 00 м. 27 августа к Ортельсбургу стали подходить головы обозных колонн. В это время в городе начался грандиозный пожар. Город горел со всех сторон, представляя море огня.

Колонны свернули и пошли по северо-восточной окраине, и командиры корпусов, предполагавшие обосноваться в городе, где была телеграфная связь, растерялись. А между тем войска корпуса шли на юг в беспорядке, особенно обозы.

В 2 ч. 00 м. 28 августа штаб корпуса и большая часть главных сил прошли Ортельсбург и в 4 ч. 00 м. достигли д. Валлен, где расположился штаб корпуса. Стало светать. Корпус устраивался на ночлег. Но в 5 ч. 00 м возникла паника в обозах южнее д. Валлен.

В этой обстановке командир и штаб корпуса свое главное внимание уделили прекращению паники в расположении войск корпуса, не задумываясь совершенно о том, насколько целесообразно было отступление к Ортельсбургу. Штаб и командир корпуса не знали, какие войска противника преследуют корпус и преследуют ли вообще.

Последствия боя 26 августа выбили из колеи командира и штаб корпуса. Не командир корпуса управлял действиями подчиненных ему войск, а подчиненные войска управляли командиром и штабом корпуса.

По поводу командования 6‑го корпуса полковник генерального штаба Разгонов, командированный в корпус из штаба армии, 27 августа писал начальнику штаба армии, что неудача в бою объясняется чрезвычайной пассивностью, допустившей явный охват обоих флангов, что сразу вызвало кризис в течение боя. «Бой ведется корпусом на самых старомодных началах»[112]112
  ВИА, д. № 13133, л. 1.


[Закрыть].

На 28 августа корпусное командование приняло решение привести корпус в порядок.

в) Действия командиров 13‑го и 15‑го русских армейских корпусов

Вечером 27 августа командир 13‑го арм. корпуса ген. Клюев прибыл в Алленштейн. Для уяснения действий корпуса приведем телеграмму ген. Клюева, рисующую обстановку, в которой он находился: «Последняя телеграмма, которую я получил от ген. Мартоса, была такого содержания: «Прошу возможно скорее занять Гогенштейн, чтобы освободить находящиеся там войска», а вскоре вслед за этим от него была получена вторая телеграмма: «Настоятельно прошу с разрешения командующего армией одну бригаду двинуть на Гогенштейн». На основании этой телеграммы я изменил свое решение двинуться на помощь ген. Мартосу с большей частью своих сил и двинул одну бригаду, считая, что обстановка должна быть лучше известна ген. Мартосу. Вблизи Алленштейна противника не обнаружено, признаков нахождения 6‑го корпуса вблизи нет и где он – не знаю… Завтра предполагаю двинуться с тем, что у меня есть, по направлению к Остероде, сознавая, насколько важно участие всех сил в происходящем генеральном сражении, но, конечно, весьма желательно участие в этом движении вместе со мною 6‑го корпуса. Телеграмму командующего армией об одобрении моего движения к Гогенштейну (в подлиннике ошибочно написано Алленштейну) я получил уже в Алленштейне… Продовольствием и теперь корпус обеспечен плохо – дня на два-три, остальное в пути»[113]113
  ВИА, д. № 4050, лл. 37—59.


[Закрыть].

Эта телеграмма свидетельствует о том, как понимали обстановку командиры 13‑го и 15‑го корпусов. Первый, не зная о поражении 6‑го арм. корпуса, хлопочет об его движении к Алленштейну, а сам собирается с 1½ дивизии наступать на Остероде[114]114
  Обнаруженные авиаразведкой немецкие колонны, двигавшиеся на Алленштейн, ген. Клюев принял за войска 6-го арм. корпуса. – Н. Е.


[Закрыть]. Командир 15‑го корпуса просит лишь бригаду 13‑го корпуса для обеспечения своего фланга и тыла, не представляя себе сил противника, против которых дрался его корпус. Оба командира не знали о положении на левом фланге армии. Они предполагали лишь то, о чем их ориентировал штаб армии, который сам ложно представлял себе положение немецких и своих войск.

Если бы командир 13‑го корпуса знал о поражении своего соседа справа – 6‑го корпуса – и о том, что на Алленштейн маршируют 2 германских корпуса, то, надо полагать, он не повернулся бы со своим корпусом на запад, подставляя тыл немцам, а армейское командование, вероятно, приняло бы решение на отход из-под удара с востока.

Находясь в неведении об обстановке на фронте армии, командиры корпусов не могли повлиять на решение армейского командования. Они так же слепо, как и армейское командование, шли со своими корпусами наносить удар в воображаемый фланг немцам в направлении на Гильгенбург, Лаутенбург.

г) Решения и действия командира 20‑го германского корпуса

События на фронте 20‑го герм. корпуса, имевшие место 27 августа, а именно нерешительность 41‑й пех. дивизии, паника под Мюленом и, как следствие паники, срыв наступления 37‑й пех. дивизии южнее Мюленского озера подтвердили создавшееся ранее у ген. Шольца мнение об обстановке. Он считал, что для его корпуса прежде всего необходимо удержать позицию севернее озера Мюлен, находящуюся под угрозой атаки с фронта и охвата с севера. Эти намерения шли вразрез с замыслом командования армии, которое видело наиболее быстрый и верный исход в сильном наступлении на всем фронте. По настоянию Гинденбурга и Людендорфа во время пребывания во Фрегенау 27 августа корпусом был дан приказ 41‑й пех. дивизии: «Напрягая все силы, выступить еще сегодня через Ваплиц в направлении Паульсгут и при малейшей возможности принять участие в бою южнее Гогенштейна, хотя бы только со своей артиллерией»[115]115
  Шефер. Танненберг, стр. 121.


[Закрыть].

Командир 41‑й пех. дивизии ген. Зонтаг ответил, что выполнение отданного ему приказа невозможно, так как противник находится под Буякеном и Франкенау. В действительности там располагалась серьезно расстроенная боем 1‑я бригада 2‑й русской пех. дивизии. При этом Зонтаг доложил, что по расчету времени и пространства дивизия может достигнуть моста у Ваплица только ночью, т.е. когда его артиллерия не сможет вести огня.

Из сказанного следует прийти к выводу, что командир 20‑го корпуса хотел только обороняться со своим корпусом, возлагая надежды на соседей, которые должны нанести удары русским с северо-востока. Армейское командование, требуя выдвижения 41‑й пех. дивизии южнее Мюленского озера, ставило ограниченные рамки операции – ударить во фланг 15‑му русскому корпусу, угрожавшему прорвать Мюленскую позицию. Если допустить, что 41‑я пех. дивизия 27 августа вышла бы на южный фланг этого русского корпуса, то, вероятно, «Канны» не состоялись бы, так как к тому времени с севера еще не начала наступать ландверная дивизия Гольца, а восточная группа 8‑й армии только маршировала к Алленштейну. 15‑й же русский корпус, в случае атаки его южного фланга, неизбежно оставил бы заслон против Мюлена, а свой удар повел бы на юг, т.е. против 41‑й пех. дивизии. В худшем случае этот корпус начал бы отход на юго-восток, чтобы освободить от охвата свой фланг. Те или иные действия 15‑го корпуса в этом случае неизбежно привлекли бы 13‑й корпус не на север, а на юг, или вообще вся группа начала бы свой отход. В данной обстановке решение Шольца было более верным, нежели решение армейского командования, хотя ІІІольц и исходил из неправильного представления об обстановке.

В оперативном отношении предпочтительнее было дать русским возможность втянуться в бой на Мюленской позиции в течение 28 августа, пока подойдут ландверная дивизия Гольца с севера, а 1‑й рез. и 17‑й арм. корпуса с востока, чтобы атаковать русских во фланг и тыл. Только когда эти германские силы подойдут к полю сражения, 41‑я пех. дивизия и все силы немцев, собранные на участке 20‑го корпуса и севернее него, должны были переходить в наступление.

Мы не приводим решения командиров 1‑го русского и 1‑го герм. арм. корпусов, так как известно, что 1‑й русский корпус отступил от Уздау по ложному приказу, отданному от имени командира корпуса, после чего командир и штаб не могли остановить отходивших войск. Что же касается 1‑го герм. корпуса, то последний неожиданно для себя и в особенности для командира корпуса оказался в положении победителя под Уздау, хотя немцы в это сами еще не верили, ожидая и вечером 27 августа и на следующий день атаки со стороны русских, а ночью с 27 на 28 августа усиленно рыли окопы севернее Зольдау.

Из обзора деятельности командиров корпусов обеих армий можно сделать вывод, что командиры германских корпусов действовали вразрез с намерениями армейского командования. Русские командиры фланговых корпусов утратили управление подчиненными им войсками, а командиры центральных корпусов вследствие неосведомленности об общей обстановке и о ходе армейской операции вместе с армейским командованием и по вине последнего заблуждались и ложно представляли обстановку на фронте армии. Центральные корпуса толкались армейским командованием при участии командиров этих корпусов в оперативно-тактический мешок, полагая, что они атакуют противника во фланг.

3. Действия на восточных флангах 28 августа

28 августа войска 1‑го рез. корпуса в 10 час. были двинуты для наступления: 36‑я рез. дивизия – из района Прейлово на Алленштейн и 1‑я рез. дивизия – из района Гросс-Пурден также в направлении на Алленштейн.

Через полчаса после начала марша командир корпуса ген. Белов получил донесение, в котором сообщалось, что русские ушли из Алленштейна на юг. Тогда же самолетом было передано приказание командующего армией, в котором предписывалось корпусу «стремительно» наступать кратчайшим путем на линию Штабиготтен, Грислинен. Приказ первоначально был получен командиром 1‑й рез. дивизии, который немедленно же от Клейн-Тринкгауз взял более южное направление для наступления своей дивизии. Но этот приказ в 36‑ю рез. дивизию был передан только в 13 час., когда авангард дивизии проходил северо-западнее Гросс-Клейберг. Командир 36‑й рез. дивизии ген. Круге приказал авангарду продолжать движение на Алленштейн, а главные силы свернул на запад.

Авангардные части 36‑й рез. дивизии (1‑й рез. гус. полк, 2‑й батальон 54‑го пех. полка и 5‑й рез. пех. полк с дивизионом артиллерии и ротой сапер) атаковали находившиеся здесь обозы частей 36‑й русской пех. дивизии и прикрывавший их батальон той же дивизии и после короткого боя разгромили батальон и обозы. В 18 ч. 30 м. авангард достиг Алленштейна и расположился здесь для отдыха. Тем временем 1‑й рез. гус. полк продвинулся к Кортау и в лесу северо-восточнее Томсдорфа был остановлен огнем русских (батальон 143‑го Дорогобужского пех. полка).

Следовавший за своей кавалерией командир 36‑й рез. дивизии с наступлением темноты оторвался от главных сил дивизии и не знал, где они находятся. Для поисков главных сил дивизии в полной темноте отправились на автомобиле майор Нордман и подполк. Энглер. В пути их автомобиль попал под жесткий ружейный и пулеметный огонь русских. Офицеры бросили машину и пешком вернулись назад.

Таким образом, командир 36‑й рез. пех. дивизии ген. Круге был обречен на пребывание с гусарским полком, а дивизией в это время командовал полк. Типельскирх. Под командой этого полковника 36‑я рез. пех. дивизия в течение четырех часов двигалась от Гросс-Клейберга до Гросс-Бертунга (12 км). У Гросс-Бертунга главные силы дивизии сделали двухчасовой привал.

Тем временем из Даретена стал доноситься гул боя. Предполагалось, что 1‑я рез. дивизия атаковала русских. В 19 час., когда стало темнеть, на Даретен выступил авангард (1‑й батальон 21‑го рез. полка).

В ночной темноте авангард был обстрелян и развернулся, не доходя до Даретена. Передвигаясь под огнем и неся потери, авангард в 21 ч. 00 м. достиг северной окраины деревни.

В 20 ч. 30 м к Даретену подошла голова колонны главных сил 21‑го рез. пех. полка (без одного батальона). Еще не достигнув Даретена, эти части подверглись внезапному огневому нападению с правого фланга. Развернувшиеся два батальона залегли. К 11 ч. 00 м. ночи подошли прочие части 36‑й дивизии. Тогда 21‑й и 54‑й пех. полки пошли в атаку. Произошла жестокая рукопашная схватка с двумя батальонами (143‑го Дорогобужского пех. полка), оставшимися в качестве заслона у Алленштейна.

В результате боя два батальона 143‑го пех. полка понесли поражение, оставив около 300 пленных и около 200 убитых и раненых. В этом бою немцы потеряли 7 офицеров и 175 солдат, главным образом убитыми.

Пока части 36‑й рез. дивизии маршировали из Гросс-Клейберга в Гросс-Бертунг, части 1‑й рез. дивизии атаковали многочисленные русские обозы частей 13‑го корпуса.

Авангард 1‑й рез. дивизии (1‑й рез. пех. и 1‑й рез. улан. полки с 1‑й батареей), наступая на Келларен, в 14 ч. 00 м. натолкнулся на сопротивление двух русских рот, прикрывавших обозы. Авангард, встреченный огнем из леса в 1,5 км юго-восточнее д. Цасдрос, развернулся для атаки. Командир дивизии ген. Ферстер приказал также развернуться 3‑му рез. полку.

После небольшого боя атакованные подавляющими силами противника две русских роты отошли на юг. В этой стычке немцы потеряли 5 офицеров и 64 солдата. В качестве трофеев им досталась «бесконечная колонна повозок… павшие лошади, убитые и раненые русские, многочисленные пленные».

Продолжая наступление, 1‑я рез. дивизия в 16 час. повернула на Келларен, а затем через Даретен на Штабиготтен. В 18 час. южнее Даретена немцы имели стычку с небольшими партиями русских, которые, рассыпавшись по лесу, долго задерживали наступление авангарда. К наступлению темноты 28 августа дивизия достигла железной дороги Алленштейн – Гогенштейн, но остановилась, не достигнув Штабиготтена.

В общем, 1‑й рез. корпус 28 августа ночью сосредоточился на узком фронте восточнее озера Вильпинг, опрокинув заслон русских из трех батальонов пехоты и двух рот, прикрывавших обозы[116]116
  Под Даретеном похоронены 151 немец и 96 русских (см.: Шефер. Танненберг, стр. 176). По данным ген. Головина, под Даретеном похоронены 196 русских 143-го Дорогобужского полка. – Н. Е.


[Закрыть].

Действия 17‑го арм. корпуса днем 28 августа свелись к тому, что рано утром ген. Макензен поднял свой корпус и направил его севернее Алленштейна. После 20 км марша около Вартенбурга Макензен получил приказ вместо наступления на северо-запад наступать прямо на юг, поэтому он направил 36‑ю пех. дивизию на Прейлово, Гросс-Пурден, Ваплиц, Едвабно, 35‑ю пех. дивизию – на Раушкен, Граммен. Однако измотанные маршем части 17‑го корпуса не могли уже в этот день наверстать упущенное время и пространство. К вечеру 28 августа главные силы 36‑й пех. дивизии достигли только района Прейлово, Гросс-Пурден, а авангард достиг Ваплица (восточного)[117]117
  Ваплиц западный находился в районе боев 15-го корпуса. – Н. Е.


[Закрыть]. 35‑я пех. дивизия только после 24 час. достигла Клейн-Раушкен, а авангард ее утром 29 августа достиг района Пассенгейм, Граммен.

Против 6‑го русского арм. корпуса 17‑й герм. корпус оставил заслон в составе усиленного 176‑го пех. полка, который успешно справлялся с возложенной на него задачей.

6‑й русский корпус утром 28 августа расположился: 16‑я пех. дивизия – в районе д. Ольшинен, 4‑я пех. дивизия – в районе Ваврохен, Валлен, 4‑я кав. дивизия – в районе Ваврохен. Соприкосновение с немцами части 6‑го корпуса утратили. Во время паники, имевшей место у Валлена, дивизии получили приказ об отходе на восток, в частности 4‑я пех. дивизия к Фюрстенвальде.

В 13 ч. 00 м. 28 августа в Валлен прибыли драгуны 6‑го эскадрона 4‑го драг. полка – Третьяков и Медведев. Они доставили командиру 6‑го арм. корпуса ген. Благовещенскому приказ командующего 2‑й армией. Этот приказ был написан собственноручно ген. Самсоновым в 8 ч. 30 м. 28 августа. Ген. Самсонов писал: «Удерживайтесь во что бы то ни стало в районе Ортельсбург. От стойкости вашего корпуса зависит успех наступления 13‑го и 15‑го корпусов. 4‑ю кав. дивизию вышлите против неприятеля, который с вами вел бой; дивизии этой неотступно следовать за неприятелем, насколько возможно задерживая его движение на запад. Самсонов»[118]118
  ВИА, д. № 85953, лл. 5—10.


[Закрыть].

Но командир 6‑го арм. корпуса ген. Благовещенский не понимал оперативного значения этого приказа. Потребовалось предварительное убеждение командира корпуса со стороны его штаба. После этого, по свидетельству ген. Рихтера, полк. Залесского и кап. Рудского, ген. Благовещенский согласился на отдачу приказания № 180, согласно которому 16‑я пех. дивизия притягивалась опять к Ольшинен… относительно же 4‑й пех. дивизии было оставлено прежнее распоряжение о движении ее к Фюрстенвальде[119]119
  28 августа в состав 16-й пех. дивизии влился 61-й пех. полк, ранее остававшийся в Осовце. – Н. Е.


[Закрыть].

Таким образом, по решению командира корпуса, 16‑я пех. дивизия располагалась восточнее Ортельсбурга, а 4‑я пех. дивизия у Фюрстенвальде, в 15 км юго-восточнее первой. При таком расположении обе дивизии были настолько удалены одна от другой, что могли быть каждая в отдельности легко разбиты противником.

На 29 августа командир корпуса назначил корпусу дневку.

Конечно, состояние 6‑го арм. корпуса требовало приведения его в порядок, но вместе с тем в составе корпуса были части, еще не заряжавшие ружей. Выдвижение 4‑й кав. дивизии и 16‑й пех. дивизии 28 августа в Ортельсбург и далее в направлении на Пассенгейм имело решающее значение. 17‑й арм. корпус ген. Макензена оказался бы скованным настолько, что де смог бы попасть на пути отхода 13‑го и 15‑го русских корпусов без риска подвергнуться фланговому удару. Остановка же 17‑го корпуса в районе Пассенгейм открывала русским корпусам пути отхода на восток и юго-восток.

29 августа 4‑я пех. дивизия после передышки могла быть передвинута также к Ортельсбургу. 4‑я кав. дивизия могла быть выброшена на Мушакен с задачей облегчить отход центральных корпусов армии.

4. Действия в центре армий 28 августа

Боевые действия в центре армий 28 августа протекали с переменным успехом. В районе Гогенштейна немцы нанесли поражение бригаде 13‑го русского корпуса, а под Ваплицем войска 15‑го русского корпуса нанесли полное поражение 41‑й герм. пех. дивизии.

Для более подробного освещения этих действий, имевших весьма важное значение во всей операции, рассмотрим каждый бой в отдельности, придерживаясь хронологии событий.

а) Бой под Ваплицем

Нам известно, что командование 8‑й герм. армии весьма настойчиво требовало от командира 20‑го арм. корпуса, вопреки резонным доводам последнего, наступления 41‑й пех. дивизии на Ваплиц еще 27 августа. Вечером 27 августа эта дивизия окопалась между южным берегом Мюленского озера и д. Янушкау. Окопные работы заняли много времени. Хлеб не был своевременно подвезен, и полуголодные и усталые части дивизии около полуночи легли спать.

В 23 ч. 20 м. в штабе дивизии был получен приказ по корпусу на 28 августа.

Исходя из трудности выполнения поставленной задачи, командир и штаб 41‑й пех. дивизии решили воспользоваться темнотой и построили план действий на принципе внезапности.

В 23 ч. 45 м. был отдан приказ по дивизии (штаб в Вроново). В нем значилось:

«Дивизия двигается походом одной колонной через почтовую станцию Витмансдорф на Луткен, Паульсгут (шоссе) и Гансхорн. Распределение войск: авангард (позднее правая колонна)… 59‑й пех. полк, ¹/₄ эскадрона 10‑го драг. полка, 1‑й дивизион 79‑го арт. полка, 3‑я саперная рота 26‑го полка. Первая часть главных сил (позднее левая колонна)… 1‑й батальон 148‑го пех. полка с пулеметной ротой, 3 эскадрона 10‑го драг. полка, 2‑й и 3‑й батальоны 148‑го пех. полка, 2‑й дивизион 35‑го арт. полка. Вторая часть главных сил (позднее средняя колонна)… ½ эскадрона 10‑го драг. полка, 1‑й батальон 152‑го пех. полка с пулеметной ротой, 1‑й дивизион 35‑го арт. полка, 2‑й батальон 152‑го пех. полка, ½ саперной роты… арьергард… 3‑й батальон 152‑го пех. полка, батарея управления, 2‑й дивизион 79‑го арт. полка, тяжелая батарея, саперная рота, ½ эскадрона 10‑го драг. полка. Сбор авангарда в 2 ч. 30 м. восточнее Вильгельмсдорфа и выступление тотчас же через почтовую станцию Витмансдорф, Ваплиц на Луткен. Сбор главных сил – 2 ч. 30 м. у Альбрехтау; они следуют за авангардом на дистанции 300 м сперва дорогой Альбрехтау – Адамсгейде до пересечения дорог Зейтен – почтовая станция Витмансдорф»[120]120
  Шефер. Танненберг, стр. 124.


[Закрыть].

Командование 20‑го герм. арм. корпуса предполагало, что, когда 41‑я пех. дивизия достигнет района Паульсгут, прочие войска, оборонявшиеся по р. Древенц, атакуют русских с фронта.

Однако в то время, когда 41‑я пех. дивизия готовилась к «наступлению во фланг и тыл 15‑му русскому арм. корпусу, командир последнего ген. Мартос, как сам он об этом пишет, принял следующие меры:

«К полуночи стрельба стихла, а к 2 ч. 00 м. ночи я заметил усиление ружейной стрельбы по лощине на левом фланге боевого расположения корпуса.

Я сразу понял, что здесь немцы хотят сделать прорыв, а потому быстро перетянул бригаду Новицкого (общий резерв корпуса) к левому флангу и сам находился при ней, пока не выпустил ее в атаку. Инспектору же артиллерии приказал мортирный дивизион и ближайшие батареи сгруппировать для обстреливания лощины»[121]121
  Цитировано по книге Головина, стр. 272—273. – Н. E.


[Закрыть].

В результате мероприятий командира 15‑го русского корпуса на ловом фланге его расположения для 41‑й герм. пех. дивизии была заблаговременно подготовлена тактическая ловушка, в которую немцы, рассчитывавшие на внезапность, попали еще более внезапно.

В темноте и густом тумане, ощупью немецкие войска отыскивали назначенные им сборные пункты. Дороги, указанные для наступательного марша, были песчаными тропами, с которых даже днем легко было сбиться. Местность по своему рельефу, состоявшему из большого числа небольших высот, крайне затрудняла ориентирование. Во время марша авангард направился по дороге, ведущей на Адамсгейде, которой ген. Зонтаг как раз хотел избегнуть, так как он полагал, что там находится русское сторожевое охранение, а главные силы вместо того, чтобы выйти на большую дорогу около почтовой станции, вышли на нее на 1200 м южнее. Таким образом, связь между авангардом и главными силами порвалась, и они двигались по различным дорогам в удалении друг от друга на 2 км. Ген. Зонтаг решил остаться при арьергарде, который собирался у Вильгельмсдорфа.

Беспорядочное движение 41‑й пех. дивизии дополнялось еще тем, что 1½ эскадрона 10‑го драг. полка (1‑й эскадрон и половина 2‑го эскадрона), предназначенные в состав разных колонн, как пишет Шефер, поехали, без ведома дивизии, в темноте и тумане, на Ваплиц. Германские кавалеристы благополучно въехали в деревню и там остановились в районе расположения 30‑го Полтавского пех. полка 8‑й пех. дивизии, бывшего в резерве 15‑го корпуса. Русские патрули опознали германских кавалеристов. Тогда германцы были осыпаны бешеным огнем и покинули селение карьером.

Мы описываем эти мелкие подробности одной из крупных операций маневренного периода мировой войны с целью показать на тактических деталях, как преломляются замыслы высших инстанций в практике частей.

Помимо этого, описанные детали показывают, что некоторые наши авторы крайне переоценивают германскую армию эпохи мировой войны, приписывая ей совершенства, которых она не имела. Как мы показали, все Танненбергское сражение составляет цепь далеких от совершенства действий германских войск и их начальников.

В «организованном» беспорядке части 41‑й герм. пех. дивизии в темноте двинулись на Ваплиц. В 3 ч. 15 м. головная походная застава (10‑я рота 59‑го пех. полка) попала под огонь русского полевого караула, который, обнаружив и обстреляв немцев, быстро отошел. Через 30 мин. продвигавшаяся на Ваплиц рота была встречена сильным ружейным огнем из этой деревни. Командир 59‑го пех. полка развернул полк и бросил его в атаку. Батальоны дошли до юго-западной окраины деревни, но дальше продвинуться не могли, встретив отчаянное сопротивление русских.

Тем временем бригада под командой полк. Новицкого готовилась к контратаке. Русская артиллерия пока не открывала своего огня по рвавшимся к Ваплицу немцам.

Возвращаемся к действиям авангарда 41‑й пех. дивизии. Артиллерия авангарда (1‑й дивизион 79‑го арт. полка) не могла вести огня вследствие тумана, а также отсутствия связи с пехотой, батареи авангарда перемешались среди обозов 59‑го пех. полка.

Около 6 час. туман рассеивается, и артиллерия 15‑го русского арм. корпуса обрушивается сосредоточенным огнем на колонну германских обозов и батарей у Адамсгейде. Этот огонь создает панику среди обоза и раненых.

Батальоны 59‑го пех. полка, дравшиеся у Ваплица, также были взяты под жестокий артиллерийский обстрел русской артиллерии и атакованы 29‑м Черниговским и 30‑м Полтавским пехотными полками. Немцы были опрокинуты и в большом беспорядке стали отходить.

В это время главные силы 41‑й пех. дивизии объединились не так, как было приказано. Командир бригады ген. Рейзер собрал прибывшие части под Альбрехтом. В 3 час. утра он выступил сначала только с 4‑й ротой 148‑го пех. полка, 1‑м батальоном и пулеметной ротой 152‑го полка, прочие подразделения полка дивизии еще не подошли. В 4 ч. 30 м. была достигнута почтовая станция, когда под Ваплицем был слышен гул боя. Ген. Рейзер оба имевшихся под рукой передовых батальона направил в наступление восточнее дороги. Эти батальоны подошли на 400 м. к южной окраине Ваплица.

Достигнув его, передовые части пристроились правее 59‑го пех. полка. Спустя некоторое время подошли 2‑й и 3‑й батальоны 148‑го пех. полка, которые удлинили фронт дивизии на юг.

В 5 ч. 30 м. из 152‑го пех. полка обратились за помощью к ген. Рейзеру. Он приказал батареям 1‑го и 2‑го дивизионов 35‑го арт. полка открыть огонь по Ваплицу. Батареи открыли огонь по компасу и карте, но их огонь обрушился на 1‑й батальон своего 152‑го пех. полка, занимавшего кладбище южнее Ваплица. Ввиду этого батальон вынужден был отойти на километр назад, чтобы избавиться от обстрела своей артиллерии. Ген. Рейзер приказывает немедленно прекратить огонь своих шести батарей, но огонь с юга продолжался.

Когда в 6 ч. 30 м. совершенно рассеялся туман, выяснилось, что по батальону 152‑го пех. полка, кроме своих батарей, стреляют также русские батареи.

К этому времени немцы обнаруживают наступление 1‑й бригады 2‑й пех. дивизии русских со стороны Буякена в тыл 41‑й пех. дивизии. Против этих русских частей по диспозиции должен был развернуться арьергард, но его на месте не оказалось. Сбор арьергарда, назначенный в 3 час. восточнее Вильгельмсдорфа, не состоялся, так как 3‑й батальон 152‑го пех. полка, ночевавший в Турау, находился еще на марше далеко позади. Между тем 2‑й дивизион 79‑го арт. полка (легкие полевые гаубицы) и 1‑я батарея 17‑го рез. тяж. арт. полка (тяжелые полевые гаубицы), под прикрытием 12‑й роты 18‑го полка, 7‑й роты 152‑го полка и 2‑й роты 22‑го саперного батальона прибыли на сборный пункт. Завязавшийся бой привлек огонь этой артиллерии против русских, наступавших с юга во фланг и тыл 41‑й пех. дивизии.

Командир 41‑й герм. пех. дивизии в создавшейся обстановке растерялся. Его части перемешались, дивизия с трех сторон была контратакована русскими, резервов не было, части дивизии уже отступали от Ваплица. В 7 ч. 30 м. командир дивизии отдает приказ об отступлении.

Сохранившийся после Танненбергского сражения журнал военных действий 29‑го Черниговского пех. полка так описывает бой под Ваплицем:

«На рассвете командир корпуса лично приказал полку идти на выручку 30‑го полка, который расположен в Ваплице и которому приходится тяжело, так как его обходили немцы. Полк немедленно выступил и без привалов и остановок прошел до леса, что впереди железнодорожной станции Ваплиц, где и был встречен ружейным огнем противника. Командующий полком развернул полк, послав 1‑й батальон, 7‑ю и 8‑ю роты вправо от шоссе и 4‑й батальон, 5‑ю и 6‑ю роты – влево от шоссе; 3‑й батальон оставлен был в резерве. Роты без выстрела прошли лес, выгнав оттуда противника, и только на опушке леса открыли огонь по отступающему противнику. Продолжая энергично наступать, полк гнал впереди себя немцев и тем дал возможность 30‑му полку перейти в наступление и атаковать немцев, причем был взят в плен егерский батальон с 13 офицерами и около 300 солдат. Полк гнал немцев до д. Витмансдорф и после их отступления собрался в лесу у железнодорожной станции Ваплиц. Потери полка в этом бою – 7 убитых и 24 раненых»[122]122
  ВИА, д. № 45480, лл. 26—28.


[Закрыть].