Текст книги "Окаянные девяностые"

– Из Баклажана вылез Длинный прибалт, идет к мерсу. В мерсе тоже началась движуха. О, так это же Крест?! – поддался эмоциям и забыл о конспирации Первый. – Длинный встретился с Крестом. Базарят. Крест чо-то передал Длинному…

– Шеф, это я – Второй! Подъехал еще один мерс! Синий! Тормознулся за киоском!

– Спокойно, Второй, не дергайся! Продолжай наблюдения! – распорядился Стрельцов и переключился на Первого.

Тот сообщил:

– Длинный возвращается к Баклажану. Крест сел в свою тачку. Разъезжаются. Я веду Баклажана.

– Шеф, это я – Второй! Синий мерс на хвосте у Баклажана!

Стрельцов размышлял мгновение и принял решение:

– Первый, уходи на подстраховку. Второй, ведешь Баклажана и синий мерс.

– Я же говорил, шо Крест начнет игру в наперстки! Вот же… – выругался Бульдог.

– Не кипишиться, сейчас все прояснится! – сохранял спокойствие Стрельцов.

Урмас будто услышал, и в телефоне зазвучал его голос.

– Вольдемар, все о’кей! Мы получили на пробу два образца. Проверили, оба чистые. Они назначили встречу на площади перед Домом офицеров, но время сдвинули на час.

– Хорошо, жди. Я вступаю в дело, когда выплывет весь товар, – напомнил Владимир, затем вышел на бригады наблюдения и передал: – Все остается в силе, встреча у дворца «жеребцов», но время сдвигается на час.

Ответил сам Сова и заверил:

– Будь спок, прикроем!

– Только без суеты, а то подставимся, – предостерег Владимир и распорядился: – Серега, покрутись минут двадцать по городу, а потом к дворцу «жеребцов», найди место, но так, чтобы не подсветиться.

– Не переживай, шеф, найду, там таких не одно, – уверенно заявил водитель и тронул машину.

До половины восьмого они накручивали круги по центру Екатеринбурга и убивали время, а затем Сергей свернул к Дому офицеров. Его серая громада нависала над пустынной площадью. На ней сиротливо стояло несколько машин, в их числе ауди с Урмасом и Юзефом. Сергей проехал мимо, нашел укромное место, с него открывался вид на площадь, и остановился.

Для Стрельцова снова потянулось время напряженного ожидания. Стрелки часов на башне Дома офицеров неумолимо приближались к восьми. В эти последние минуты он не испытывал страха перед Харламовым и готов был идти до конца. Его терзала одна единственная мысль: пойдет ли на сделку сам Павел или пришлет кого-то другого?

Куранты на башне Дома офицеров пробили восемь, но ни Крест, ни, тем более, Харламов на площади так и не появлялись. Молчали и бригады наблюдения Совы.

– Гады, похоже, чо-то почуяли! Неужели мы где-то прокололись? – занервничал Бульдог.

– А может они, сволочи, задумали нам подлянку устроить? – предположил Сергей.

– Помолчите и не капайте на нервы! – цыкнул Владимир и потянулся к переговорнику.

В наушниках прошелестело, и зазвучал взволнованный голос Первого:

– Шеф, по Первомайской в вашу сторону катят два мерса. В одном точно Крест. Прошли перекресток на Луначарского.

– Все, Первый, тормози! Уходи в сторону! – распорядился Владимир, снял наушники и объявил: – Едут! В одной тачке Крест!

– Вова, а Пашка, Пашка где? – теребил Бульдог.

– Не знаю! Я что, ясновидящий!

– Вижу! Едут! Это они! – воскликнул Сергей.

Теперь все внимание Владимира и Бульдога было приковано к двум мерседесам. Игнорируя правила и знаки дорожного движения, они вкатились на стоянку у Дома офицеров. Из первого выбрался Крест. Навстречу ему из ауди выскочил Юзеф, вслед за ним семенил Урмас. Они сошлись, о чем-то поговорили и возвратились к машинам.

Владимир напрягся и не спускал глаз со второго мерседеса. Что-то ему подсказывало, в машине находится Павел Харламов, и это предположение подтвердилось. Позвонил Юзеф и сообщил:

– Вольдемар, все о’кей! Павел на месте, товар при нем!

– Встречай, еду! – ответил Владимир и поторопил: – Давай, Серега, вперед!

Водитель встрепенулся и тронул машину. Форд съехал на площадь перед Домом офицеров и остановился неподалеку от ауди. Бульдог достал из-под сиденья автомат и передернул затвор. Стрельцов расстегнул наплечную кобуру и примерился к пистолету. Прошла минута, другая, и площадь ожила. Из мерседесов выскочили Крест, семь человек охраны и взяли в кольцо машины с эстонцами и Стрельцовым.

– Подстава! – просипел Бульдог и вскинул автомат.

– Не дергайся! – осадил его Владимир и ждал, что последует дальше.

Крест взмахнул рукой; охрана вскинула автоматы, прошел ко второму мерседесу и открыл дверцу. Из него вышел франт в бежевом пальто. Владимир напряг зрение, но в тусклом свете фонарей не узнал его.

– Он! Точняк, Пашка! Я его походец знаю! – воскликнул Бульдог.

Узнали Харламова и Урмас с Юзефом. Они поспешили ему навстречу, перебросились несколькими фразами и проводили к форду Стрельцова. Бульдог надвинул кепку на глаза и, спрятав под полу куртки автомат, вышел им навстречу. Юзеф пропустил Харламова вперед и вслед за ним втиснулся на заднее сиденье. Владимир поздоровался. Харламов что-то невнятно сказал в ответ. Возникла пауза. Ее нарушил Юзеф и представил Стрельцова.

– Вольдемар Артурович, наш, а теперь и ваш партнер, Павел Игоревич.

– Будущее покажет, – буркнул Харламов и спросил: – Деньги при тебе?

– Да, задаток, остальное в отеле, – подтвердил Стрельцов.

– А у меня полный комплект того, что заказывали.

– Тогда по рукам! – заявил Владимир, открыл кейс; тугие пачки долларов походили на больших лягушек, и напомнил: – Это задаток.

Харламов подал пенал с прозрачной крышкой, в нем находились аккуратно уложенные стеклянные и металлические колбы с заводской маркировкой: осмий, ниобий, ванадий, цезий, и спросил:

– Как, проверять будешь?

– Нет, Биберман гарантировал вашу надежность.

– Можешь не сомневаться, все по-чесноку, – заверил Харламов.

– Ну, раз так, то едем в отель, получишь остальное, и за одно отметим начало нашего сотрудничества, – предложил Владимир.

Харламов медлил с ответом. Стрельцов не дал ему времени на раздумья, подтолкнул Юзефа на выход, и распорядился:

– Скажи остальным, пусть едут за нами отель!

– О’кей, Вольдемар! – Юзеф расплылся в улыбке и выскочил из машины, его место занял Бульдог.

Сергей, не дожидаясь команды Стрельцова, сходу нажал на газ. После короткой суеты на стоянке машины с охраной Харламова бросились вдогонку, но на выезде произошла заминка. Дорогу загородила невесть откуда возникшая девятка, между ее водителем и охраной возникла перепалка. Этого хватило Сергею, чтобы уйти в отрыв. Охрана была отсечена, Стрельцов смахнул с лица усы и очки. Физиономия Харламова вытянулась, его рука судорожно дернулась под мышку к пистолету. Бульдог успел опередить его и нанес сокрушительный удар в голову.

Газета «Сыщик».

Тревожная хроника.

«…По данным наших источников в правоохранительных органах области нелегальный оборот и вывоз за границу редкоземельных материалов и драгоценных камней может достигать 500 миллионов долларов.

В настоящее время между конкурирующими преступными кланами Екатеринбурга идет ожесточенная борьба за контроль над этим каналом».

Глава 12

Стрелки часов давно перевалили за полночь. Глубокий сон сморил даже неугомонного Веретено. Не спала только охрана, под ее ногами поскрипывал паркет в холле. Игорь Харламов нервно курил сигарету за сигаретой, прислушиваясь к шуму во дворе. Затянувшееся возвращение сына и отсутствие Креста с командой бередили душу и гнали прочь сон. Тревожные мысли лезли в голову, но видимых причин для них Харламов не находил.

Шумная разборка с борзой братвой из Пролетарского района дальше распальцовки не пошла, Крест быстро поставил на место зарвавшихся волчат. Важная сделка с прибалтами тоже не вызывала беспокойства, за надежность покупателей ручался сам Биберман – проверенный партнер в Таллине.

«Этот хитрожопый еврей кого попало подсовывать не станет», – в который уже раз успокаивал себя Харламов-старший и бросал нетерпеливые взгляды на часы. Время шло, но ни Павел, ни Крест пока не дали о себе знать. Истекли все мыслимые и немыслимые сроки, а их телефоны по-прежнему безжизненно молчали. Долгожданный шум моторов во дворе положил конец терзаниям Харламова-старшего. Пренебрегая опасностью получить пулю от затаившегося в засаде снайпера, он приник к окну, но решетки и ночной полумрак скрывали происходящее.

Тревожный писк сигнализации и голоса в холле подстегнули его, ноги сами понесли на выход. В холле он столкнулся с Крестом и Кувалдой. Они переминались с ноги на ногу и не решались посмотреть Харламову в глаза. Внезапная сухость перехватила горло, сердце екнуло, и предчувствие страшной беды неподъемным грузом согнуло его. Напрасно он силился разглядеть за спинами Креста и Кувалды сына. Зияющая чернильная пустота похоронила последнюю надежду, взгляд Харламова потух. Не проронив ни слова, он побрел в гостиную, достал из бара бутылку водки, открыл, выпил до дна и рухнул в кресло. Крест мялся на пороге, но так и не решился войти и попятился в коридор. В доме Харламовых воцарилась звенящая от напряжения тишина.

Подошла к концу бессонная ночь, за окном занялся хмурый рассвет. Первые солнечные лучи робко проскользнули в гостиную, полыхнули на хрустальных подвесках люстры и застыли на бескровном лице Игоря Харламова. Судорога тронула кончики губ, ресницы дрогнули и глаза приоткрылись навстречу свету. Багрово-красные, они горели огнем испепеляющей ненависти, искусанные губы разжались и гнетущее безмолвие, царившее в коридорах и комнатах, взорвал вопль-стон:

– Крест! Крест!

В доме все пришло в движение. Веретено ринулся в дальнюю спальню, растолкал, спавшего мертвецким сном Креста. Тот забежал в ванную, плеснул в лицо водой, бочком проскользнул в гостиную и, стрельнув исподлобья настороженным взглядом по Харламову, просипел:

– Я тут, хозяин!

– Не слепой, вижу! Где эти шакалы?

– Какие? Хто, Алексеич?

– Бригадиры! Чо непонятно?

– Хто-то в городе, хто-то тут.

– Зови тех хто есть! Базар будет конкретный!

– Щас! Щас! – засуетился Крест и выскочил в коридор.

Его голос грозными раскатами пошел гулять по комнатам, поднимая на ноги «бригадиров» и «быков». Они робко протискивались в гостиную и, с опаской поглядывая на Харламова, рассаживались по креслам и диванам. Последними вошли Крест и Веретено. Харламов поднял голову и испепеляющим взглядом уставился на Веретено. Тот поежился и невнятно пробормотал:

– Да все будет нормально, Алексеич, чо, первый раз? Ну загулял Паша с прибалтами, к обеду проспится и заявится.

– Действительно, Алексеич, ну чо раньше времени икру метать? – присоединился к нему Крест и, пряча глаза, промямлил: – Все шло путем, подкопаться было не к чему…

– Путем? А где Паша? Уроды! Козлы безмозглые! Это же подстава! Купились, как последние дешевки! – взорвался Харламов.

Веретено понурился и безропотно сносил оскорбления. Физиономию Креста уродовали гримасы. «Бригадиры» и «быки», опасаясь попасть под горячую и безжалостную руку Харламова, избегали смотреть ему в глаза. И когда вспышка гнева угасла, он окатил их ледяным взглядом и прорычал:

– Ищите этих тварей! Живыми мне притащите! Ты слышишь, Крест, живыми!

– Найду, Алексеич, – буркнул тот.

– Так ищи! Чо стоишь!

– Мне чо, в Таллин к Биберману бежать? Это же он, падла, этих тварей подсунул!

– Заткнись! – рявкнул Харламов, тяжелым взглядом окатил остальных и просипел: – Вы чо, тоже так думаете?

– Да, вроде, Биберман тут не при делах, сделка шла чисто. На подставу не похоже, – промямлил Веретено.

– Чисто?! А хто тогда причем? Хто?

– Та не рви ты себя, Алексеич, найдем мы этих крыс, – пытался как-то успокоить его Крест.

– А хто мне Пашу вернет?! Хто? Козлы безмозглые, развели, как последних лохов! Крест, тебе не дела делать, а у параши мести! – кричал и топал ногами Харламов.

Здесь уже нервы сдали у Креста. Его, как последнюю шестерку опускали перед братвой, он набычился и порычал:

– Н-у т-ы, дед, фильтруй базар! Я тебе не фраер! Хто нам напевал, шо с Биберманом будем в шоколаде? Вот и получили, все в говне!

– Ч-о?! Ах ты, сявка! Та я щас тебя тут урою! – взвился Харламов и ринулся на Креста.

Еще мгновение и они бы схлестнулись. Между ними бросился Веретено и завопил:

– Что стоим, братва? Поможем Алексеичу! Найдем этих сук и на ремешки порежем!

– Найдем! Глотки перегрызем гадам! – ревели «быки» и «бригадиры».

Эта демонстрация преданности Харламову заставила Креста проглотить обиду. Избегая смотреть ему в глаза, он пробормотал:

– Алексеич, падла я, по дури ляпнул.

Харламов ничего не ответил и дышал, как загнанная лошадь. В комнате наступила тишина, никто не решался ее нарушить и все взгляды сошлись на Игоре. Он застонал и кулем свалился в кресло. Прошла секунда, другая, его лицо на глазах постарело, и из груди вырвались глухие рыдания. Сквозь них прорывалось:

– Ах, Паша, Паша… Это я во всем виноват… Старый дурак…

Поникшая от горя фигура Харламова вызвала новый взрыв эмоций.

– Держись, Алексеич! Мы с тобой! – орали «бригадиры» и «быки», а Крест поклялся: – Алексеич, я этих падл из-под земли достану!

– И начинать надо с Бибермана! Это он, падла, подослал этих крыс! – торопил события Кувалда.

– Не гони лошадей, Кувалда! Биберман не идиот, самому себе петлю на шею накидывать, – осадил Крест.

– Так эти суки не с неба же свалились, а от него прикатили!

– Не, они скорее всего прокладки. Чуйка мне говорит, все замутил третий – этот долбаный Вольдемар! – заявил Крест.

– Он не один был, Пашу и втроем не заломать! Те две крысы с ним за одно! – вторил ему Веретено.

– Шо без крыс не обошлось, так это точняк! – согласился с ним Кувалда и задался вопросом: – Но хто такую подставу сделал? Хто? Это же какую башку надо иметь?

– Хто, хто, Раздольнов! После нашего прокола в Италии у него нет других вариантов, как валить нас! Это он, падла! – твердил Веретено.

– Шоб такое замутить надо время, а он только шо прикатил из-за границы. Не, это не он, – отверг Крест.

– Ты про Багина забыл, – ожил и заговорил Харламов.

– Не, Алексеич, он тоже за границей.

– И чо с того, у него тут халдеев хватает.

– Хватать-то хватает, а шо, если за разводкой стоит Меценат?

– Ч-о?! Ну ты это брось, Крест! – отмел Харламов.

– А чо бросать, Алексеич? Меценат тоже через Бибермана работает, вот и запустил нам ежа в штаны.

– А смысл?

– Столкнуть нас лбами с Раздольновым, и когда мы перемочим друг дружку, стать хозяином на Урале.

– Не, Меценат на такое не пойдет, он мне слово дал! – не мог поверить Харламов.

– Сам дал, сам и забрал. В прошлом месяце это же его бригада наезжала на Омара и Томаза, – напомнил Веретено.

– Так то ж на урюков, – возразил Кувалда.

– Вчера на урюков, а завтра накатит на нас, – мрачно вещал Крест.

– А чо, Алексеич, москвичи они такие! Им веры нет! – загомонили «бригадиры» и «быки».

В их памяти была свежа последняя разборка, связанная с дележом оптовой овощной базы Екатеринбурга. Тогда заезжая бригада «москвичей» пыталась подмять ее под себя. На стрелку с ними отправился Веретено, но они не подпустили его даже к воротам, и тогда на выручку подтянулись бригады «синяков» и «уралмашевцев». Разборка переросла в перестрелку, остановил ее приезд в Екатеринбург Мецената. На стрелке с Харламовым-старшим он согласился на то, что «навар» с базы будет делиться поровну. Упоминание Крестом той разборки подлило масла в огонь ненависти к «москвичам». Самые горячие головы требовали от Харламова немедленно выкинуть их из города и с Урала.

– Ша, братва! – прикрикнул он; и когда вопли стихли, напомнил: – А ну, напрягите свои куриные мозги, и вспомните, хто дал нам выход на Таллин? Хто пропихнул наш титан за границу?

А, молчите, так я скажу – Меценат! А хто перекрыл Раздольнову кислород на Прибалтику? Опять Меценат!

– Придет время, он и нам его перекроет, – буркнул Веретено.

– Крест правду толкует, Меценат нашими руками уберет Раздольнова с Багиным, а потом и нас загонит в стойло, – подал голос Кувалда.

– Заткнитесь! Много на себя берете! Хватит базарить! Ищите крыс, шо подставили Пашу! – заорал Харламов и затопал ногами.

«Бригадиры», «быки, Крест и Кувалда гурьбой повалили на выход. Веретено остался стоять у порога и переминался с ноги на ногу.

– А ты чо тусуешься? Давай за ними! – рявкнул Харламов.

– Я чо хотел сказать, Алексеич, в общем… – не знал с чего начать Веретено.

– Ну, давай, давай, рожай!

– Есть одна хилая наколка на крыс, шо подставили Пашу.

– Наколка?! Какая? – встрепенулся Харламов.

– Короче, позавчера я был в Нижнем Тагиле.

– И чо?

– Засек там Рэмбо.

– А причем тут он?

– Так с Тагила же все и началось! Оттуда прикатили прибалты и с ними та крыса, шо кинула Пашу.

– Веретено, а ты с бодуна ничо не перепутал?

– Вот тебе крест, Алексеич! Я его видел, как сейчас тебя, – поклялся Веретено и перекрестился.

– Говоришь, Рэмбо?

– Ага, он самый.

– Креста! Зови сюда Креста! Бегом! Бегом! – подгонял Харламов.

Веретено ринулся вглубь комнат и вернулся с ним. На физиономии Креста застыло скептическое выражение. Сообщение Веретена не произвело на него впечатления.

– Ну чо, Крест, ты слышал, чо базарит Веретено? – спросил Харламов.

– И чо с того?

– Как чо? Рэмбо объявился в Тагиле и там же ошивались два прибалта с крысой!

– Туфта это, Алексееич! Неделю назад Рэмбо видели в Шереметьево. Он щас за границей.

– Алексеич! Крест! Ну ей Богу, я видел его в Тагиле! – клялся Веретено.

– Пить меньше надо, а то еще не то увидишь, – отмахнулся Крест.

– Ну, если мне не веришь, то спроси у Грача! Он был со мной.

– Тоже мне, нашел Зоркого Сокола. Знаю я Грача, он же никогда не просыхает.

– Да трезвый он был!

– Ша! – остановил перепалку Харламов и потребовал: – Короче, Крест, найдите Рэмбо! Хоть из под-земли, но достань эту суку! Колите его! Колите до самой жопы, пока не расколется!

– Алексеич, та где его искать, если он за границей? Веретено кукарекнул, вот пусть и ищет, – отказался Крест.

– Где, где?! Возле сучки! Сучку этого кобеля ищи! Чо тут непонятного?

– Не тупой, но все это туфта, Рэмбо за границей.

– Я сказал искать! Тащи его, падлу, сюда! – взвился Харламов.

– Все, все, Алексеич, не ори, найду, если он здесь, – буркнул Крест и вышел из комнаты.

На лестнице его догнал Веретено. Они спустились во двор, там их ждали «бригадиры», «торпеды» и криминальная пехота. Новость о похищении Павла Харламова взбудоражила и подняла на ноги «синяков». Ворота во двор не закрывались, из дальних районов Екатеринбурга подъезжали все новые «бойцы». Толпа росла на глазах и наливаясь гневом, как грозовая туча, жаждала только одного – найти и растерзать гадов. В воздухе плавали густые клубы табачного дыма, и стоял отборный мат. С появлением Креста и Веретено толпа затихла, а через мгновение взорвалась грозными воплями:

– Шо с Пашей?! Хто та падла, шо подставила его?!

– Тихо, братва! – гаркнул Крест и подозвал к себе «бригадиров».

Совещались они недолго. Прошло несколько минут, и двор опустел. Толпа, подобно волчьей стае, ринулась в город на поиски Рэмбо. Одни трясли бандитские «малины», другие дежурили у офиса «Урал-Грейта» и квартиры, третьи проверяли адреса, где когда-либо он появлялся.

Не подозревая о начатой «синяками» охоте, Рэмбо завис на квартире своей старой пассии. Отмычка опытного домушника Фомы бесшумно открыла дверь, и банда вломилась в квартиру. Крест и Веретено первыми ворвались в спальню. Рэмбо не успел дотянуться до пистолета, как его сшибли с ног. Завязалась отчаянная борьба, он не смог противостоять четверым, мало чем уступающим ему по силе громилам. Они скрутили его, вытащили на улицу, запихнули в багажник машины и повезли к Харламову. Новость о захвате Рэмбо бежала впереди него. Во двор Крест въехал под торжествующие вопли охраны. Вид Рэмбо еще больше распалил ее. С остервенением спущенных с цепи сторожевых псов она набросилась на него и принялась терзать.

– Хорош, братва! Он живой нужен! – пытался остановить их Крест.

Но опьяненная кровью и жаждой мести охрана не могла остановиться. Прекратил расправу над Рэмбо Харламов. Бешенно вращая глазами, он выскочил на террасу и заорал:

– Ша! Всем отвалить!

Охрана расступилась. На залитом кровью асфальте корчился от боли Рэмбо. Харламов сбежал по лестнице, подскочил к нему, пнул и бросил в лицо Кресту.

– И чо ты мне пел, шо он за границей?

– Лоханулся я, Алексеич, ты как в воду глядел! Его, падлу, сняли тепленьким с бабы! – признался Крест.

– Гад, за пушку хватался, не успел, я ему по рогам дал! – прихвастнул Веретено.

– Да заглохни ты со своими рогами! – прикрикнул на него Харламов и набросился с вопросами на Креста. – Где Паша? Чо с ним? Живой?

Тот, пряча глаза, пожал плечами.

– В незнанку играет! Надо потрошить гада, пока не поздно, может еще успеем тех крыс перехватить, – предложил Веретено.

– Не здесь, мне его говна не надо! Везите эту падаль на живодерню! Я туда подъеду с Гасаном, у него своя предъява к Раздольнову, – распорядился Харламов и, сутулясь, побрел в дом.

Крест вместе с Веретеном снова загрузили Рэмбо в багажник, к ним присоединился Кувалда со своими торпедами, и они поехали за город на заброшенный кирпичный завод. Перед тем как отправиться вслед за ними Харламов позвонил Гасану – главарю кавказской преступной группировки. Тот, услышав о захвате Рэмбо, забыл о недавних терках с «синяками» за вещевой рынок на Шарташе и не упустил возможности, чтобы отыграться за потери на Двуреченском титановом комбинате. Договорившись о месте и времени встречи, Харламов в плотном кольце телохранителей покинул дом-крепость, занял место в бронированном джипе и в сопровождении эскорта из двух машин выехал к кирпичному заводу.

Час назад прошел по-настоящему весенний, теплый дождь и смыл последние следы затяжной уральской зимы – прошлогодние листья и мусор. Южный ветер очистил небо от свинцово-сизых туч, и на лазурном небосклоне весело засияло солнце. Оно беззаботно плескалось в лужах и веселыми зайчиками скакало по окнам и витринам магазинов. В его ярких лучах блеклые краски сурового уральского города и бледные лица уральцев ожили и окрасились нежными оттенками.

Харламов ничего этого не замечал, нахохлившись как сыч, он немигающим взглядом вперился перед собой. Его лицо напоминало застывшую маску, на нем жили только одни глаза, и в них полыхал неукротимый огонь мести. Вывело его из оцепенения появление Гасана. Тот поджидал на развилке с Каменск-Уральским трактом и занял место в колонне, дальше по ухабистой, поросшей бурьяном дороге, кавалькада машин проехала к заброшенному кирпичному заводу. На шум из пролома в стене печи для обжига кирпича показался Веретено и позвал:

– Сюда! Сюда!

– Давай туда! – приказал Харламов водителю.

Тот объехал груду кирпича и остановился у пролома. Рядом приткнулся джип с Гасаном. Он и Харламов не спешили выходить из машин и ждали, когда охрана займет позиции. Она рассыпалась по площадке и перекрыла подход к ней. Снайперы забрались на крышу печи и взяли на прицел дорогу. Первым из машины вышел Харламов, к нему присоединился Гасан, кольцо охраны сомкнулось вокруг них, и они вошли внутрь печи. В ней царил полумрак, сквозь дыры в потолке сочился тусклый свет, фигуры Креста, Кувалды и его торпед угловатыми тенями суматошно метались по стенам. Над их головами, подобно гигантской летучей мыши болтался размытый человеческий силуэт. Металлическая труба, к которой за ноги был подвешен Рэмбо, жалобно поскрипывала под тяжестью его тела.

Харламов набычился и, тяжело переваливаясь на непослушных ногах, подошел к нему, схватил за волосы и прошипел:

– Ну чо скажешь, сука?

Рэмбо судорожно дернулся, и с его разбитых губ сорвалось:

– Игорь, я не при делах.

– Ч-о?! Ах ты, падла! – взвился Харламов и с кулаками набросился на него.

Остервенев, он наносил удар за ударом, тело Рэмбо, как боксерская груша, болталось из стороны в сторону. Он уже не кричал, а сипел. Гасан схватил Харламова в охапку и оттащил в сторону. Веретено подсунул под него колченогую табуретку. Гасан разжал руки, и Харламов без сил рухнул на нее. Его грудь ходила ходуном, из горла вырывались хрипы-стоны, отдышавшись, он приказал:

– Колите эту падлу! Коли до самой жопы, пока не скажет, где Паша! Где те суки, шо его подставили!

Крест кивнул двум «торпедам». Они отпустили веревку, тело Рэмбо шмякнулось о землю, и у него из носа хлынула кровь.

– Подохнет же, шакал! Эй, плесните на него! – торопил Гасан.

– Воды! Бегом! – рявкнул Крест.

«Торпеды», схватив ведра, сбегали на улицу, зачерпнули воды из луж и вылили на Рэмбо. Судорога сотрясла его тело. Прошла минута, другая, и он очнулся. Крест склонился над ним и процедил:

– А-а, очухался, падла, ну, теперь покурим.

После глубокой затяжки он ткнул сигаретой в грудь Рэмбо. Тот зашелся в истошном крике. Зловонный запах опаленного тела и пота шибанул в нос. Харламов брезгливо поморщился и махнул рукой. Крест отступил в сторону. Веретено снова плеснул водой на Рэмбо, тот перестал дергаться, глаза вернулись в орбиты и приняли осмысленное выражение.

– Ну чо, падла, базар будет? – прорычал Харламов.

Рэмбо пытался что-то сказать, но вода и кровь заливали ему рот. Веретено смахнул их тряпкой.

– П-пашу не я. Я к жене приехал, – прошамкал Рэмбо.

– Ч-о?! Ах ты, паскуда, бабой прикрываешься! Колите его! Колите! – пришел в ярость Харламов.

Крест кивнул Веретену. Тот достал нож, коротким ударом разрезал ремень, брюки, трусы, они лохмотьями свалились на пол. Кувалда перевернул Рэмбо на живот и, пнув по заду, с ухмылкой сказал:

– А жопа-то ничо.

– Га-га, – гоготнул Веретено и, подмигнув Кресту, спросил: – Так может первым запустим Кувалду, а потом поставим клизму?

– Ч-о?! Я щас тебя тут на месте урою! Козел! – взвился Кувалда.

– Заткнитесь! – прикрикнул Крест и потребовал: – Веретено, тащи клизму!

Тот выбрался из печи и направился к машине. Вслед ему неслось:

– Клизма! Ха-ха!

И когда хохот стих, то в печи установилась такая тишина, что было слышно, как урчит желудок Рэмбо. Он косился то на Харламова, то на пролом в стене, но ничего не происходило. Ожидание новой пытки для Рэмбо становилось невыносимее, чем она сама. Он жалобно заскулил, повернул голову в сторону, откуда доносилось странное шипение, и наперекор всем законам физики, его тело, казалось, оторвалось от земли и зависло в воздухе.

Веретено запустил паяльную лампу. Языки пламени жадно облизывали металлическую банку, в ней плавился и пузырился свинец. От ужаса у Рэмбо волосы встали дыбом. Он отыскал взглядом Харламова и взмолился:

– Игорь, не надо! Не надо! Скажу все, шо знаю.

Харламов махнул рукой. Веретено пригасил пламя. В печи вновь воцарилась тишина, и все замерли в ожидании имен и фамилий тех, кто заманил Павла в ловушку, но они так и не прозвучали. У Рэмбо началась рвота и, когда прекратилась, он с трудом просипел:

– П-пашу развел Р-раздольнов.

– У-у! – взвыл Харламов, сорвался с табуретки, схватил Рэмбо за волосы и как заведенный повторял:

– Где Паша? Где Паша?

Рэмбо мычал и ничего не мог сказать в ответ. Харламов плюнул ему в лицо и осел. Горе на глазах превращало его в развалину. Кожа дряблыми складками обвисла на скулах, глаза потускнели, а руки плетьми обвисли в рукавах ставшего просторным плаща. За Рэмбо взялся Крест.

– Ну, колись дальше, падла, хто подставил Пашу?

– Это Стрелец! Это он!

– Хто такой?

– Бывший кэгэбэшник, старлей, – выдавил Рэмбо, шершавый, словно наждак, язык с трудом ворочался во рту.

– Фамилия? Имя? Погоняло?

– Стрельцов. Вовка.

– Чо делает у Раздольнова?

– Его личная охрана.

– Чо-то такого не знаю.

– Недавно взяли, где-то с месяц.

– Так это он подставил Пашу?

– Он, он! Он и предложил Раздольнову, как Пашку взять на кукан.

– Где эту падлу искать?

– Он все время ошивается у Раздольнова.

– А баба у него есть?

– Не знаю.

– А чо ты вообще знаешь?

– Ну, ей Богу, не знаю, – божился Рэмбо.

– Все, Крест, хорош с этой падлой базарить! Пора его кончать! – загомонили «бригадиры» и «торпеды».

– Ша, братва! – вмешался Гасан и объявил: – У меня предъява к Рэмбо!

– Ну, раз твоя предъява, то коли его сам, – предложил Крест и отошел в сторону.

Гасан склонился над Рэмбо, тот задергался, и злорадно процедил:

– Чо, падла, жопа загорелась?

– О чем, ты, Гасан? – скулил Рэмбо.

– О том, как ты с Раздольновым подставил Томаза в Салде! Как сдали бригаду Омара ментам! Как кинули меня на Двуреченском комбинате!

– Не! Не, Гасан! Это не мы, то Багин! – открещивался Рэмбо.

– Брешешь! Твоя рожа там тоже рисовалась.

– Клянусь, с Томазом у меня делов не было!

Гасан махнул рукой, развернулся к выходу и на ходу бросил:

– Крест, он твой!

– Гасан! Игорь! Братва! Не надо! – взмолился Рэмбо.

Крест потянулся к металлическому пруту. Харламов встрепенулся и остановил его.

– Погоди!

Бандиты остановились и ждали, что последует дальше.

– Ну, чо вылупились? Валите отсюда! – рявкнул на них Харламов.

Толпа повалила на улицу. Рэмбо перестал выть, тихо скулил и бросал умоляющие взгляды на Харламова. Тот подался к нему и спросил:

– Жить хочешь?

– Да, да, пожалей, – умолял Рэмбо.

– Тогда заткнись и слушай! Сдашь Раздольнова с его шакалом – Стрельцом, будешь жить. Усек?

– Да! Да! – твердил Рэмбо.

– Стучать будешь Кресту.

– Ага.

– Первым сдашь эту гниду, Стрельца, усек?

– Ага, сделаю все, шо ты скажешь! Все! Все! – обещал Рэмбо.

Жизнь, минуту назад висевшая на волоске, возвращалась к нему. Избежав смерти и купив ее ценой предательства, он готов был сдавать всех и вся. Но страх перед Совой, имевшим звериное чутье на опасность, когтистыми лапами сжимал сердце Рэмбо, и он заскулил:

– Игорь, и чо мне говорить Сове и Стрельцу? Они же не дураки, у меня на морде все написано! Меня же в раз расколят!

– Не расколят, скажешь, шо была махаловка с моей братвой, – предложил Харламов.

– Так какая махаловка? Баба моя все видела, и где гарантия, шо твои не раззвонят.

– И чо ты предлагаешь?

– Не знаю, не знаю. Прибьет меня Сова. Точно прибьет.

– Перестань скулить! – рявкнул Харламов и обратился к Гасану и Кресту. – А вы чо скажете?

– А чо тут базарить, остается один вариант, – ответил Крест.

– Какой?

– Рэмбо рвет когти и ломает комедию перед Совой.

– Сначала ее надо разыграть перед нашей братвой, а то у некоторых языки как помело, – напомнил Гасан.

– Дело говоришь! – согласился Харламов и распорядился: – Крест, ты усек, так шо крути комедию!

– Усек, усек, – буркнул он и, развернувшись врезал Веретено.

Тот отлетел в угол, а когда пришел в себя только и смог, что сказать:

– Ты чо, Крест, с катушек слетел?

– Не, комедию разыгрываю, – буркнул он и гаркнул на Рэмбо: – А ты чо разлегся? Вставай, шевели копытами!

Прошло несколько часов после отъезда в город Гасана и Харламова, как Крест снова поднял на ноги «бригадиров» и «торпед». Произошло невероятное. Рэмбо, который, казалось, уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, оглушил Веретено и ухитрился сбежать от охраны. Его поиски на кирпичном заводе и в окрестностях велись до позднего вечера, но не дали результата. Рэмбо провалился, как сквозь землю.