Текст книги "Окаянные девяностые"

Сам он, отсидевшись в развалинах бывшей колхозной фермы, с наступлением темноты вышел к дороге, на попутной машине доехал до города, окольными путями пробрался к квартире школьного приятеля и ночь провел у него. Утром вызвал такси и поехал к офису «Урал-Грейта», прежде чем войти, осмотрелся. В глаза бросилась суета на стоянке, усиленная охрана на входе и на его душе стало совсем тоскливо, но отступать было некуда. Выдохнув, Рэмбо направился к подъезду. Его появление привело охрану в изумление.

– Ну, чо вылупились, давно не видели? – набросился он на нее.

– Та, нет… Так тебя вроде… – у начальника смены охраны не нашлось больше слов.

– Вроде, в огороде. Сова, Стрелец на месте?

– Ага… Гады, чо они с тобой сделали, живого места нет! – пришел в себя начальник охраны и бросился на помощь Рэмбо.

Тот отказался и, волоча за собой правую ногу, ввалился в холл. Его вид привел в шок клиентов, они шарахнулись в стороны. Он не замечал ни их, ни сотрудников и думал только об одном: «Только бы поверил Сова! Только бы поверил!»

Новость о появлении Рэмбо бежала впереди него. Не успел он подняться на этаж, где располагалась служба безопасности, как ему навстречу выскочили Сова и Стрельцов.

– Рэмбо?! Живой?! Живой! – искренне радовались они его возвращению.

– А вы чо, меня уже похоронили? А еще кореша называется, – ворчал он.

– Не говори глупости! Главное, ты живой! Живой! – наперебой повторяли Сова и Стрельцов, поддерживая его под руки, провели в кабинет.

Их первая реакция – искренняя радость добавила уверенности Рэмбо. Он проковылял к креслу, открыл бутылку с минеральной водой, жадными глотками выпил до дна, в изнеможении откинулся на спинку, прикрыл глаза и настороженным взглядом постреливал из-под ресниц на Сову и Стрельцова. Они шуршали бумагами, хлопали дверцей холодильника и накрывали на стол. У Рэмбо отлегло от сердца и, продолжая играть роль несчастной жертвы, он постанывал при каждом неловком движении.

– Потерпи, потерпи, примешь наркоз, и полегчает, – приговаривал Сова и, разлив водку по стаканам, посочувствовал: – Да, досталось тебе, но главное, что живой.

– Кости целы, а мясо нарастет, – присоединился к нему Стрельцов.

– За здоровье! – произнес тост Сова.

Рэмбо присоединился к нему, но, опасаясь потерять голову, не стал пить до дна и потянулся к закуске.

– Ты чо?! – удивился Сова.

– Не могу, внутри все отбили!

– Пройдет, Палыч подкатит лучших врачей, они быстро поставят на ноги, – пообещал Сова и поинтересовался: – Можешь говорить?

– Попробую, – с трудом ворочая языком, ответил Рэмбо.

– Тогда рассказывай, чо и как было, а то твоя баба с перепугу забыла, как ее звать.

Рэмбо, закусив, поморщился, заныли разбитые зубы, и начал рассказ. Красок он не жалел, описывая, как отбивался от Креста и Веретено, как терпел пытки, как обманул их, прикинувшись, что потерял сознание, а потом сбежал через канализацию. Финалом рассказа стал обморок, умело разыгранный им перед Совой и Стрельцовым. Они вызвали скорую помощь. Сопровождать Рэмбо в больницу вызвался Стрельцов. Проводив их, Сова поднялся в кабинет к Раздольнову. Тот разговаривал сразу по нескольким телефонам, кивнул на кресло и продолжил переговоры.

Сова занял место за столом заседаний и, поигрывая брелком, мысленно возвратился к разговору с Рэмбо. Здесь, в кабинете Раздольнова, когда эмоции остыли, история его чудесного спасения вызывала все больше вопросов. Ответы на них Сова не находил, более того, у него закрадывались серьезные сомнения в ее подлинности. Опытный, битый жизнью и побывавший во множестве переделок, он хорошо знал мертвую хватку Харламовых и их цепного пса – Креста, у того мог заговорить даже мертвый. Мысль о том, что Рэмбо сломался под пытками и стал стукачом Харламова, леденящим холодком обдала спину Совы. В памяти снова возникли и лицо Рэмбо с бегающими глазами и голос, в котором прорывались фальшивые нотки. Все это вместе взятое усиливало подозрения, Сова ерзал в кресле и с нетерпением ждал, когда же Раздольнов закончит переговоры.

Тот, сделав еще один звонок, отключил телефон и обратился к Сове.

– Ну давай, рассказывай, что он говорит?

– Ты имеешь в виду Рэмбо, Николай Павлович? – удивился Сова.

– А кого же еще?

– А откуда знаешь, что он тут?

Хмыкнув, Раздольнов заметил:

– Если бы не знал, то не сидел бы в этом кресле! Ну, так что там с Рэмбо? Как себя чувствует? Что говорит? Только коротко, мне через пять минут ехать!

– Если ему верить, то получается, что вроде как сбежал от Креста.

– Вроде? А, что есть сомнения?

– Да, шеф, и серьезные.

Раздольнов, поиграв желваками на скулах, потребовал:

– Какие, говори!

Сова, стараясь не упустить деталей, особенно тех, что вызывали подозрения, изложил разговор с Рэмбо. К концу рассказа лицо Раздольнова стало мрачнее тучи. За последние годы его предавали, и предавали не один раз деловые партнеры и бывшие друзья. Рэмбо не относился ни к тем, ни к другим, он был больше, чем друг, он был последним и единственным другом детства. Сколько Раздольнов себя помнил, рядом с ним всегда был Рэмбо. Росли они в одном дворе, ходили в одну школу, вместе гоняли в футбол, занимались боксом и борьбой. Старше и физически сильнее, Рэмбо не раз в уличных драках защищал его. Позже, когда приходилось отвоевывать место в бизнесе, он всегда был рядом и не давал заднего хода. Мысль, что друг детства, проверенный временем и испытаниями, мог стать предателем не укладывалась в голове Раздольнова. Он гнал ее прочь, но от убедительных аргументов Совы было не так-то просто отмахнуться. Раздольнов терзался в поисках выхода.

– Николай Павлович, так что делать с Рэмбо? Может сразу загасить, пока не поздно? – торопил с ответом Сова.

– Нет, пока не трогать, пусть оклемается, а там видно будет, – остановился на этом трудном решении Раздольнов.

– Ох, с огнем играем, Николай Павлович, подставит он нас под «синяков» и Гасана.

– Не подставит, мы с Рэмбо выросли в одном дворе. Даже если его сломали, он на такую подлость не пойдет.

– Не знаю, не знаю, Николай Павлович, вам, конечно, виднее. Кувалда, вроде, тоже был свой в доску, а лег под Харламовых.

Напоминание о недавнем предательстве, аукнувшемся потерей целого канала поставки титана в Венгрию, болезненной гримасой отразилось на лице Раздольнова. Минуту, другую он нервно теребил четки и, наконец, объявил:

– Сделаем так. Как только Рэмбо встанет на ноги, отправь его в Италию, пусть охраняет виллу, а там видно будет.

– Лады, как скажете. А со вторым Харламовым чо будем делать? Он же, тварь, не успокоится, пока на тот свет не отправит.

– А вот с ним надо кончать, и кончать как можно скорее!

– Понял, буду искать бригаду стрелков.

– Никакой бригады, на это у нас нет времени! – отрезал Раздольнов и распорядился: – Поручи дело Стрельцу! Он настоящий профи и доказал это не раз, сделает дело быстро и без лишнего шума.

– Значит Стрельцу? – и, покачав головой, Сова заметил: – Не знаю, не знаю, Николай Павлович, он не Вил и не Бульдог, у него свои тараканы в башке, он может и соскочить.

– Не соскочит. Если Рэмбо его сдал, то у него остается только один вариант – завалить Харламова первым.

– Лады, раз Стрелец, так Стрелец, – не стал спорить Сова и поднялся из-за стола.

– Постой, присядь! Есть еще одно деликатное дельце.

– Слушаю, Николай Павлович.

– Надо смотаться в Верхнюю Салду и найти нужного мне человечка.

– Не вопрос, а кто такой?

– Есть только фамилия и имя – Михаил Беднов.

– Не проблема, найду. Салда не Екатеринбург, а он не иголка в стоге сена.

– Займись им лично, нашим ни слова. Ты понял, ни слова!

– Шеф, ну чо об этом говорить, я не пацан, будет глухо как в танке, – заверил Сова и поинтересовался: – Найду этого Беднова, и чо с ним делать?

– Как раз ничего! Собери на него всю подноготную и раскопай на чем можно прижать.

– Понял.

– Раз понял, то займись им и немедленно! – потребовал Раздольнов.

– Лады, шеф, считай уже еду в Салду. Если его еще не закопали, то найду, – пообещал Сова и вышел из кабинета.

Возвратившись к себе, он, прежде чем отправиться в Верхнюю Салду на поиски Беднова, дождался возвращения Стрельцова из больницы. Приехал он один. Состояние здоровья Рэмбо оказалось тяжелым. По заключению врачей: с сотрясением мозга, двумя сломанными ребрами и отбитой селезенкой ему предстояло провести на больничной койке не менее трех недель. Этого времени, как полагал Сова, вполне хватало, чтобы устранить главную угрозу: уничтожить Харламова и уничтожить его первым. Начиная этот разговор со Стрельцовым, он старательно подыскивал нужные слова, но они не понадобились, тот понял его с полуслова. Поручив ему разработку акции по устранению Игоря Харламова, Сова отравился в Верхнюю Салду.

Выполнение поручения Раздольнова заняло у него не много времени. Обращение к «смотрящему» за городом – «Томазу», подкрепленное тысячей долларов, ускорило поиск. Оперативности и полноте информации, добытой им, могла бы позавидовать контрразведка. Вечером того же дня на руках Совы была полная раскладка на ведущего инженера сверхсекретного управления «РД» Верхнесалдинского металлургического производственного объединения, и по совместительству владельца ИЧП «Шанс» Михаила Иннокентьевича Беднова.

На поверку Беднов оказался далеко не бедным человеком. Он имел две квартиры, загородный дом, гараж и предел мечтаний для многих салдинцев – аж две иномарки. На одной ездил сам, а на второй раскатывал великовозрастный сын-лоботряс. Основной заработок Беднову приносили не исследования на давно уже зачахшей ниве науки, а серые сделки все с тем же титаном и его отходами. По местным меркам он был в шоколаде и, казалось, не имел проблем, а когда они возникали с милицией или рэкэтирами, то решались испытанным и безотказным способом – откатами и взятками.

Слабым местом Беднова оказались любовницы. Благородная седина в бороде нисколько не мешала бесу отплясывать греховные танцы на его ребре. Последняя из них смазливая, ушлая бабенка, моложе его на десять лет и умевшая подать себя, вила из Беднова веревки. С этим Сова возвратился в Екатеринбург и доложил Раздольнову. Тот не стал медлить и, спеша избавиться от шпионского камня, повешенного ему на шею Джоном Саттером, на следующий день выехал в Верхнюю Салду.

Появление Раздольнова в сопровождении эскорта охраны в офисе ИЧП «Шанс», казалось бы, должно было повергнуть Беднова в трепет. Но этого не произошло, матерый агент ЦРУ, сумевший выскользнуть из шпионской сети и избежать капкана КГБ, проявил поразительную выдержку. Он стойко выдержал накат отечественной мафии, открещивался, как черт от ладана, от своей прошлой связи с цэрэушником Карлом Гэрбером и ничего не хотел слышать ни о каком Джоне Саттере.

Раздольнов был озадачен. Очкастый инженер-испытатель, в прошлом агент американской разведки «Колокол», категорически отказывался раззванивать русские секреты бывшим своим американским хозяевам из ЦРУ. Упоминание об амурных похождениях на стороне также не произвело на него впечатления. Однажды предав Родину, Беднов готов был, не моргнув глазом, предать семью и броситься в объятия любовницы. Раздольнов не стал ломать его через колено, опасаясь, что в случае неудачи Саттер и ЦРУ отыграются на нем, дал задний ход и решил зайти к несговорчивому шпиону-бизнесмену с другой стороны.

Газета «Сыщик».

Тревожная хроника.

«…В ночь с 29 на 30 апреля бесследно исчез известный в городе Екатеринбурге криминальный авторитет Павел Харламов, которого молва относила к, так называемой «синей мафии», тяготевший к легальному бизнесу, но ведущий конкурентную борьбу бандитскими методами. Никаких следов на месте происшествия, указывающих на мотивы совершения преступления, не обнаружено».

Глава 13

Возвратившись в Екатеринбург из поездки в Верхнюю Салду и поднявшись к себе в кабинет, Раздольнов попытался взяться за дела, но никак не мог сосредоточиться. После провального разговора с Бедновым, им владело жгучее желание раздавить, размазать по стенке строптивого упрямца. Ему – всемогущему главе «Урал-Грейта» посмел не только перечить, но и отказать какой-то очкастый, с козлиной бороденкой инженеришка, зачуханый ларечник, какая-то продажная американская подстилка! Раздольнов порывался вызвать Сову и немедленно отправить в Верхнюю Салду, чтобы вывернуть наизнанку ИЧП «Шанс» вместе с его хозяином, но в последний момент остановился.

Здравый смысл взял верх над эмоциями. Было не то время и не та ситуация, когда Раздольнов мог позволить себе такое. Его, как волка красными флажками, со всех сторон обкладывали враги-конкуренты, а партнеры один за другим предавали. В сложившейся критической ситуации воевать с ЦРУ для него было бы чистейшим безумием. Угрозы Саттера не являлись пустым звуком, американцу достаточно было пошевелить пальцем, и последний спасательный круг – активы «Урал-Грейта» в Италии, Венгрии и Прибалтике могли пойти прахом. Поэтому Раздольнову ничего другого не оставалось, как искать особый подход к упрямому и несговорчивому Беднову. Он снова и снова перебирал различные варианты.

«Ломать тебя, засранца-инженеришку, через колено? Опасно, вдруг бросишься в бега или подохнешь, и что тогда? Цэрэушникам ты нужен живой и с секретами. Но почему Саттер вцепился именно в тебя? Что тебя, Беднов, связывало с Гэрбером? Кто он такой? Такой же цэрэушник, как и Саттер? – размышлял Раздольнов и пришел к выводу. – Все вы из одной шайки-лейки. Но почему разбежались? Почему? Что-то не поделили? Вряд ли, у шпионов так не бывает. А-а, Беднов, ты зассал и лег на дно. Так как же тебя поднять и выпихнуть на американцев, а там пусть сами с тобой разбираются. Как?» – искал выход Раздольнов.

Скрипнула дверь, и на пороге возник Лев Могучий. В прошлом администратор местного оперного театра, ныне правая рука Ашота Астояна – заместителя генерального директора «Урал-Грейта» по коммерции, он оказался на своем месте и проявил незаурядные способности в том, чтобы обаять клиентов. То ли артистические навыки, приобретенные Могучим во время работы в театре, то ли природная сметка, сделали его незаменимым переговорщиком с самыми несговорчивыми партнерами. Сам Астоян, съевший собаку на коммерческих делах, и тот признавал: «наш Лев уговорит даже мертвого и охмурит самую хитрую «лису».

Раздольнов бросил недовольный взгляд на Могучего, и готовое было сорваться браное слово замерло на губах. Каплеобразная фигура, галстук-бабочка на гусиной шее и добродушная физиономия, на которой выделялись большущие, голубые глаза, по-детски наивно смотрящие на мир, невольно вызывали улыбку и располагали к себе. Раздольнов улыбнулся, и тут его осенило:

«Черт возьми! Как же я забыл про тебя?! С этим прохиндеем, с этим козлиной инженеришкой нужен не Сова, а такой же, как Беднов! Конечно, Лев! Ты уж точно найдешь с ним общий язык, а там придумаем, как тебя, Беднов, вывести на американцев».

Раздольнов махнул рукой Могучему и кивнул на кресло за столом. Тот колобком подкатился к нему и, постреливая на шефа хитрющим взглядом, зашелестел бумагами. Нашел факс от итальянского партнера Бруно Корризи и скорбным голосом произнес:

– Николай Павлович, наши партнеры в Италии проявляют серьезное беспокойство по поводу задержек с поставками изделий – титановых лопат.

– Лопаты им нужны, бабки бы вовремя перечисляли! – буркнул Раздольнов и спросил: – Это все?

– Нет, «Глобал Шипинг» также выражает тревогу по поводу задержки партии титана.

– Титана! Титана! Он что, у меня под кроватью лежит? Будет – отправлю.

– Как скоро? На какие сроки их ориентировать, Николай Павлович? – уточнил Могучий.

– Черт его знает! Мудак Салмыков сбежал, а я теперь должен на ушах стоять!

– А что ваша поездка в Верхнюю Салду? Как прошли переговоры, есть положительные подвижки? – поинтересовался Могучий.

– Какие? С кем? – удивился Раздольнов его осведомленности.

– Ну, с этим, Бедновым?

– Бедновым?! А он тут каким боком? И вообще, ты откуда про него знаешь?

Могучий замялся и невнятно пробормотал:

– Так это, только что услышал.

– Интересно, от кого?

– Э-э, кто-то в приемной сказал.

– Слушай, Лев, ну, если ты все знаешь, так может мне поменять тебя местами с Совой?

– Да вы что, Николай Павлович?! – всполошился Могучий. – Где Владислав Григорьевич и где я. Я и мизинца его не стою.

– Ладно, ладно, не прибедняйся, – махнул на него Раздольнов и, хитровато прищурясь, спросил: – Кстати, Лев, ты паять умеешь?

– Что, что?

– Я спрашиваю, паять когда-нибудь пробовал?

– Э-э, давно, в детстве держал в руках паяльник.

– Ну вот, а это основной инструмент в работе Совы. А куда его втыкать, думаю, не ошибешься, там всего одна дырка.

Могучий изменился в лице, замахал руками и в ужасе воскликнул:

– Нет, нет, Николай Павлович, лучше сразу увольте!

– Ха-ха, – рассмеялся Раздольнов и следующим вопросом вогнал его в краску. – А тебе еще не надоело заносить хвосты Астояну?

– Э-э, извините, Николай Павлович, я вас не понимаю, в каком это смысле?

– В прямом.

– Но у меня в отношениях с Ашотом Гургеновичем не было и нет никаких проблем.

– Хочешь сказать, рука руку моет?

– Нет, нет, что вы, Николай Павлович! Мы с Ашотом Гургеновичем строим отношения на сугубо деловой основе.

– Хорошо, что на деловой, но вопрос не в этом.

– А в чем?

– Не буду скрывать, да ты и сам хорошо знаешь, в последнее время у нас появились проблемы в бизнесе.

– Ну, у кого их не бывает, – поддакнул Могучий и напрягся.

Интуиция ему подсказывала, сейчас может последовать важное предложение. И она его не подвела. Раздольнов порылся в документах на столе, нашел проспекты аэрокосмических компаний Боинг, Эйрбас и подал ему. Могучий пробежался по ним взглядом и вопросительно посмотрел на Раздольнова. Тот начал издалека.

– Передовые технологии определяют наше настоящее и будут играть все большую роль в будущем.

– Идет четвертая техническая революция, Николай Павлович! – блеснул знаниями Могучий.

– Совершенно верно, Лев! В этих условиях клочок чертежа с новейшими разработками может перевесить сотни тон металлов, которые мы гоним за границу.

– Николай Павлович, я правильно вас понял, вы намерены развивать направление передовых технологий?

– Да, – подтвердил Раздольнов и пояснил: – Оно должно стать нашим новым трендом в работе.

– Безусловно! Я уже думал над этим, и здесь перед нами могут открыться захватывающие перспективы! – живо подхватил тему Могучий.

– Ты зришь в корень, Лев. Так вот, я хотел поручить тебе это, так сказать, прорывное направление.

– Спасибо, Николай Павлович, спасибо, для меня это большая честь! Клянусь, не подведу!

– Не сомневаюсь, – и, хмыкнув, Раздольнов многозначительно заметил: – Если кого и подведешь, то только самого себя, и подведешь под монастырь. Ты меня понял, Лев?

– Николай Павлович, можете не сомневаться, я потяну это дело, буду трудиться, не покладая рук!

– Но только тяни не в свой карман.

– Ну, что вы?! У меня такого и в мыслях нет!

– Время покажет, а теперь, Лев, по сути дела. Начнешь работу с Салды, с ВСМПО.

– А может с Уралхима, там у меня крепкие связи, – проявил инициативу Могучий.

– Дойдем и до него, а пока займись ВСМПО, это наша старая поляна с нее и начнем. Кстати, я там когда-то работал.

– Да, и кем?

– Как все, инженером, три года отпахал. Там в мое время этих самых передовых технологий было море. Сегодня они мало кому нужны и валяются под ногами. Поэтому, Лев, надо их подобрать и с умом использовать.

– Хорошо. С кого и с чего начинать?

– Есть такой человек – Михаил Иннокентьевич Беднов, инженер, изобретает в управлении РД, где этих технологий выше крыши. Он и жнец, и на дуде игрец. В свободное от изобретений время пытается толкать их на сторону, держит частную кантору, называется «Шанс». Вот ты и должен дать ему шанс.

– Понял, а что конкретно предлагать?

– Не мелочись, подкатишь ему Боинг.

– Сам Боинг?! – поразился размаху Могучий.

– А что здесь удивительного?

– Ну, все-таки Боинг и ВСМПО?

– Лев, не боги горшки обжигают. Если энергично работать и заинтересовать наших западных партнеров перспективными предложениями, то это откроет перед нами блестящие перспективы.

– Николай Павлович, у меня нет слов, захватывающе привлекательный проект! Я готов начать работать прямо сейчас! – загорелся Могучий.

– Вот и договорились. Сделки будешь вести через нашу дочку АРМАКС.

– Понял, завтра же выезжаю в Салду.

– Не спеши, Лев, нахрапом такие дела не решаются. Для начала возьми у Совы материалы на Беднова, изучи, а потом вперед. Имей в виду, он мужик крученный, но ты же у нас артист, так что прояви обаяние и раскрути его по полной программе.

– Извините, Николай Павлович, в театре я работал администратором.

– Какая разница, Лев, важен результат. Не затягивай, сам знаешь, в нашем деле время – деньги.

– Понял, как только договорюсь с Бедновым, вам его представить?

– Давай не будем спешить. Работай с ним от АРМАКСа, а как только на выходе засветится что-то перспективное, тогда подключусь я и мои американские партнеры. Ты понял?

– Понял, чтобы раньше времени не распалять денежные аппетиты Беднова.

– Правильно, Богачевым он всегда успеет стать, если дурака не будет валять. В общем, Лев, ты меня понял.

– Да, Николай Павлович.

– Тогда действуй, я на тебя надеюсь.

– Николай Павлович, разобьюсь в лепешку, а сделаю! – заверил Могучий и как на крыльях вылетел в приемную.

В кабинете какое-то время стоял запах дорого одеколона – жасмина. Раздольнов его не переносил и распахнул окно. Со двора пахнуло запахом сирени. Июль в Екатеринбурге выдался необычайно теплым и солнечным. Погода подняла настроение, и Раздольнов энергично взялся за дела: рассмотрел смету расходов на следующий месяц и затем обратился к проекту создания представительства «Урал-Грейта» на Украине в Днепропетровске. Намечающееся сотрудничество с крупнейшей ракетно-космической корпорацией «Южный машиностроительный завод» сулило значительные выгоды. От этого занятия его отвлек назойливый звук, напоминающий работу бормашины, он доносился из сейфа. Раздольнов набрал код и открыл массивную дверцу. На полке дрыгался специальный телефон, врученный ему Саттером. От бодрого настроения не осталось и следа, первым желанием Раздольнова было схватить телефон, и хлопнуть о стену. Выругавшись, он достал его, нажал на кнопку вызова и услышал голос Саттера.

– Приветствую, Ник! – поздоровался он.

– Здорово, – буркнул Раздольнов.

– Ты один?

– Нет, вдвоем с бутылкой разговариваю.

– Ха-ха, – хохотнул Саттер и отметил: – Это не очень надежный собеседник.

– Ну, уж лучше, чем с тобой.

– Ник, такой тон не способствует нашему сотрудничеству.

– Да, все достало! – признался Раздольнов и, помявшись, попросил: – Джон, ты можешь переговорить с Броуди и Корризи, чтобы они не давили на меня. Есть небольшие напряги, в ближайшее время я решу одну проблему и все вернется на круги своя.

– О’кей, Ник! – пообещал Саттер и поинтересовался: – Как с нашим общим проектом?

– Движется, я нашел твоего пропавшего партнера, осталось решить технические вопросы, и потом можно будет выходить на переговоры.

– О’кей, Ник! Отличная новость! Не буду отвлекать тебя, удачи! – закончил разговор Саттер.

Его обещание унять Броуди и Корризи подняло настроение Раздольнову. Он с удвоенной энергией принялся за работу и на время забыл о Беднове.

О нем напомнил Могучий. Прошло чуть больше недели после их разговора, как он снова появился в кабинете Раздольнова. Его прямо-таки распирало от гордости. Ему удалось не только найти подход к Беднову, но и заинтересовать сотрудничеством с АРМАКСом. Уже на следующий день после встречи несговорчивый хозяин ИЧП «Шанс» позвонил Могучему и радостным голосом сообщил, что «подыскал парочку интересных тем, тянущих не на один лимон, и договорился с их разработчиком». Им оказался не рядовой инженер, а начальник отделения экспериментальной лаборатории, кандидат технических наук Борис Карпов.

Он оказался почти ровесником Раздольнова, одновременно с ним начинал работать на ВСМПО. Фамилия Карпов ничего ему не говорила, в управлении РД работали сотни инженеров и конструкторов, зато многое сказало название лаборатории – это было прямое попадание в яблочко. Раздольнов с трудом скрыл радость, наконец, у него могли быть развязаны руки с американцами. Не успела еще захлопнуться дверь за Могучим, как он подхватился из кресла, достал из сейфа телефон Саттера и позвонил.

– Приветствую тебя, Ник! – бодрым голосом поздоровался американец.

– Здорово, – ответил Раздольнов и, прибегая к условностям, сообщил: – Есть подвижки по проекту. Компаньон готов работать и имеет, что предложить.

– О’кей, Ник, блестящая работа! Я же говорил, мы сработаемся! – голос Саттера звенел от радости.

– Нет, с меня хватит, а то, как бы после такой работы не отправиться на лесоповал, – буркнул Раздольнов.

– Ха-ха, – хохотнул Саттер и отметил: – Ник, мне нравится твой черный юмор.

– А мне больше нравится смеяться последним.

– Ну перестань, Ник, – не стал обострять разговор Саттер и поинтересовался: – Как он отнесся к предложению?

– От радости не знал куда деваться.

– А если серьезно, Ник?

– Сначала ломался, потом начал торговаться, но это уже твои дела. Короче, когда его подогнать тебе?

– Так, так, давай не будем спешить, – задумался Саттер и после паузы предложил: – Тебе позвонит мой компаньон…

– Еще один? Ну уж нет, я тобой сыт по горло! – отрезал Раздольнов.

– Ник, к чему этот тон? Я ведь думаю прежде всего о том, чтобы у тебя не было лишних проблем. Мой компаньон находится рядом с тобой.

– Чег-о?! Ну, ты… – осекся Раздольнов и в голове вихрем пронеслось. – «Вот же сволочь американская, обложил со всех сторон стукачами! Кто же это стучит? Кто?!»

В памяти возникла хитрющая физиономия Могучего: «Ты что-ли, шут балаганный? Но этого не может быть! На хрена ты нужен ЦРУ со своими «отеллами» и «дездемонами»? Но откуда-то же ты узнал про Беднова? Откуда?»

– Случайно не Могучий этот компаньон? – искал Раздольнов подтверждение своей догадке.

– Могучий? Какой еще Могучий? О чем ты, Ник?

Раздольнов внимательно вслушивался в интонации голоса Саттера и пытался уловить фальшивые нотки. Они не прозвучали, и забросил еще одни крючок. – Если компаньон русский, я категорически отказываюсь работать!

– Нет, нет, Ник! Это мой коллега – Пит! Он работает в Екатеринбурге, владеет темой, он профи и не создаст тебе проблем, – заверил Саттер.

– Ладно, – согласился Раздольнов и уточнил: – Когда и где мы встретимся?

– Не готов ответить, я сначала переговорю с Питом, а он найдет способ, как связаться с тобой.

– Жду, – буркнул Раздольнов и отключил телефон.

Прошло чуть больше суток после разговора, и о себе напомнил Пит Дункан весьма необычным способом. На имя генерального директора «Урал-Грейта», на его личную почту поступил пакет. В нем находились письмо-приглашение от представительства украинско-российской компании «УРК» в Екатеринбурге принять участие в обсуждении проекта по созданию совместного производства композиционных материалов и фотография. С нее Раздольнову улыбались Саттер и добродушного вида здоровяк. Ему не требовалось никаких пояснений, чтобы понять, он и есть тот самый Пит, «владеющий темой».

На следующий день в 10:00 Раздольнов приехал в представительство «УРК». Офис и его директор – Мотовиленко, выходец с Украины, имели вполне респектабельный вид. Шпионом от него не пахло. В прошлом производственник, он с первых же минут повел переговоры в деловом стиле. Вскоре к ним присоединился третий участник – Пит Дункан, выступавший под крышей американской компании – партнера «УРК». Через несколько минут в их разговор вмешались настойчивые звонки. Из Днепропетровска звонил президент «УРКа». Мотовиленко извинился и оставил их одних. Раздольнов отдал должное ЦРУ – оно как по нотам разыграло сцену его встречи с Дунканом. Нескольких минут, что отсутствовал Мотовиленко, им хватило, чтобы договорится о способе связи. Завершились переговоры подписанием протокола о намерениях.

Возвратившись в офис, Раздольнов вызвал Могучего и потребовал активизировать работу с Бедновым. Отложив все дела в сторону, он выехал в Верхнюю Салду. В разговоре с Бедновым, не жалея красок, Могучий расписал захватывающие перспективы сотрудничества с Боингом, посулил баснословные гонорары и подогрел его денежные аппетиты. Беднов уже не мог усидеть на месте, и не успела еще осесть пыль после джипа Могучего, как он принялся бомбардировать Карпова звонками и торопить со встречей. Борис искал выход и нашел…

Начальник Верхнесалдинского райотдела управления контрразведки по Свердловской области подполковник Черский вошел к себе в кабинет, не успел открыть сейф, как в кабинет ворвался старший оперуполномоченный капитан Олег Анисимов. На его возбужденном лице огнем горели глаза, а под правым, под толстым слоем тонального крема угадывался свежий синяк. Черский поморщился и не удержался от замечания.

– Олег Евгеньевич, ну сколько это будет продолжаться? Позорище – опер с бланшем! Бросай свой чертов бокс и займись чем-нибудь другим! Что тебе мешает двигать шахматы? У тебя же вид вполне интеллигентного человека. Хватит позорить контрразведку!

Анисимов не смутился и возразил:

– Семен Иосифович, наоборот, мой имидж работает на нее.

– Чт-о?! Каким образом?

– Народ думает, что мы боремся с оргпреступностью.

– Анисимов, ты нарываешься! Кадровики насчет твоего имиджа мне уже не раз намекали, а УСБ подозревает, что я распускаю руки. Короче, Олег, заканчивай со своим боксом и занимайся шпионами. Бандитам и без нас есть, кому морды бить. И вообще, почему без стука врываешься, я, может, штаны переодевал, – ворчал Черский.

– Извините, Семен Иосифович, но я получил такой материал! Такой материал, настоящая бомба! Если…

– Перестань, Анисимов! – перебил его Черский и дал себе волю. – Я уже сыт по горло материалами о подозрении на действия иностранного агента! Скоро себя начнем подозревать, а шпионов как не было, так и нет.

– Семен Иосифович, это не подозрения, фактура железная!

– Я ею сыт по горло! Центр пишет: ЦРУ пищит и лезет на ВСМПО, а мне, кроме подозрений, доложить нечего! Хоть не появляйся в управлении! Каждый раз одно и то же, генерал Войцинский и полковник Ильин водят меня мордой по батарее. В общем, Олег, заканчивай со своим боксом и занимайся контрразведкой.

– Есть, Семен Иосифович! – воскликнул Анисимов.

– Ну, слава Богу, наконец порадовал.

– Есть шпион, Семен Иосифович! Ну, если не шпион, то инициативник точно!

– Олег, ты нарываешься! – начал терять терпение Черский.

– Семен Иосифович, это правда! Я сам сначала не поверил, но когда Карпов, а он серьезный мужик, привел фактуру, то тут однозначно просматривается шпионский подход.