Текст книги "Лишняя. С изъяном"

• Глава 9 •

Бордель приветственно сиял огнями, видными издалека даже сквозь густой смог.

На входе стояла сама мадам Лалика и раздавала всем посетителям серебристые полумаски и номера на длинной ручке. Незаметная в тени стенографистка записывала цифры и комментарии мадам. Либо та обращалась по фамилии к гостю, либо по должности-титулу; если же не знала – Джейн помечала особые приметы. Если это будет постоянный клиент, имя и должность выяснятся рано или поздно.

Официантки в кокетливой униформе провожали гостей за отведенные им столики. Белые накрахмаленные переднички, отделанные кружевом, белые же кружевные наколки в волосах и легкие струящиеся платья, мягко обрисовывавшие все изгибы, – посетители оказывались загипнотизированы женскими прелестями еще до начала основного действа. А когда милые официанточки поворачивались к клиенту лицом и тщательно подчеркнутым декольте и, склонившись к столику, интимным шепотом уточняли, что господин желает, чтобы скоротать ожидание, господин плыл окончательно.

Лампы горели по всему периметру зала. На каждом низком столике стояло по толстой свече в стакане. Позже, когда выключим свет, они будут отвечать за создание атмосферы. Вместо стульев я поставила в зале уютные мягкие угловые диванчики. По четыре клиента за столик максимум; кроме того, девочки-лоты смогут после покупки присесть рядом.

В углу за барной стойкой суетились три женщины в строгой закрытой униформе – сверху на свои платья я им предложила надеть бежевые жилетки с нашим логотипом «О» с завитушками, вышитым на груди. Все три были женщинами приличными: сестра владельца паба, мисс Кейла Доннели, и две ее помощницы. Из-за барной стойки они не выходили, а после представления их обещал встретить сам рыжий бугай. За них я была спокойна.

Поймав взгляд Кейлы, я кивнула. Пора отправлять официанток с бесплатным шампанским. Лалика к идее халявной выпивки отнеслась скептически, но, поскольку она была за мой счет, не препятствовала. Будущих покупателей необходимо разогреть и расслабить одновременно, а пузырьки шампанского как раз этому поспособствуют. Дальше пусть заказывают что хотят, за свои собственные деньги. Барная стойка поблескивала пузатыми и узкими бокалами под любые напитки. Коктейлей еще не придумали, но идеей делиться я не спешила. Пригодится еще самой. Когда-нибудь.

Главные героини шоу взволнованно шушукались за кулисами.

Вчера я успела прогуляться, в неизменном сопровождении Пэдди, до лавки травницы. Богатством ассортимента она меня не поразила, но корень валерианы в ней нашелся. Хны, к сожалению, не было. Зато за ночь драгоценное успокоительное успело достаточно настояться, чтобы можно было не опасаться истерик и нервных срывов.

Одна из девочек – тех трех, что я лечила отдельно, – сидела за пианино. И нет, я не спрашивала у Лалики, где она его взяла. Легкая ненавязчивая мелодия плыла по залу, не отвлекая и не привлекая особого внимания, просто создавая непринужденный антураж.

Идея аукциона витала в воздухе, но определенных правил проведения еще не утвердили. Иногда особо ценные вещи продавали человеку, заплатившему больше всего, но происходила продажа чисто по-деловому. Собирали несколько заинтересованных покупателей в кабинете продавца, обсуждали достоинства товара и передавали его тому, кто назначит цену выше всех или предложит взамен что-то ценное. В основном подобным образом торговали владельцы шахт, добывающих драгоценные и полудрагоценные камни. Иногда еще заготовители пушнины устраивали торги. Но уж точно они не были так организованы и не проходили в столь экзотической обстановке.

В зале постепенно погас свет. Вместо одного выключателя на стене теперь их было три, и Лалика от входа по очереди опускала крохотные рычажки, медленно погружая зал в выжидательную темноту. Так лучше нагнеталось настроение.

Щелкнул софит, освещая небольшой участок сцены.

Первый шок у зрителей случился сразу, как только на сцене появилась ведущая. То есть я.

Не знаю, откуда у Лалики мужской фрак, и знать не хочу. Но буквально за час мне его переделали и ушили. Куда там Шанель! Фигура моя все еще оставляла желать лучшего в плане излишней худобы, и я решила на этом сыграть. Андрогинность костюма и в то же время кружевная полупрозрачная рубашка, видневшаяся под пиджаком, заставляли мужчин вытягивать шеи, чтобы разглядеть подробности моего тела под белым атласом.

Мое лицо закрывала такая же полумаска, что и у большинства присутствующих. Хорошо, в последний момент сообразила – мне же еще с этим лицом в академию поступать! Не буду же я каждое утро пластическую операцию делать. Нужно приучать всех уже сейчас к мысли, что я появляюсь на публике только в маске. И заказать потом побольше разных. Может, кружевных? Заодно прибыль девочкам-кружевницам. Среди побывавших у нас на кастинге были такие, почти потерявшие зрение, но продолжавшие плести дома те схемы, которые успели выучить наизусть.

Я встала чуть в стороне от пятна света и в очередной раз пожалела об отсутствии микрофона. Лалика говорила, что некоторые маги воздуха умеют усиливать голос, но я такого заклинания, увы, не знала. Да я и не воздушник.

– Дорогие гости аукциона! Мы рады приветствовать вас в обновленном здании «Оранжереи».

Мой голос отдавался эхом в наполненном людьми зале. В гостиной оказалась идеальная для выступлений акустика. Архитектор постарался. Наверное, под балы помещение готовил.

– Правила аукциона следующие…

Я четко проговаривала заготовленную речь – практически на автопилоте, – играя интонациями, не позволяя аудитории заснуть и в то же время погружая ее в некий полугипнотический транс. Этому способствовали мерцающие огоньки за моей спиной. Девочки выстроились рядком у стены, каждая держала в руке по свече и прикрывала ее свободной ладонью. Танцующие язычки пламени в темноте выхватывали разгоряченные щечки и вздымающиеся из вырезов груди.

И вот, наконец, первый лот.

Хрупкая женская фигурка ступила в луч софита – и по залу пронесся восхищенный вздох. Теперь стало ясно, почему я держусь в стороне.

Я и не собиралась быть в центре внимания. Сегодня все глаза должны смотреть только на новых жриц любви.

Девочки норовили раскраситься по-боевому, как всегда, но я не разрешила. Нанесла пальцем чуть помады на щеки, веки и губы и прошлась сверху блеском. Глицерин уже изобрели, что сильно облегчало мою задачу, но стоил он, зараза, как алмазы.

Ничего, от одной баночки не разоримся. Буду считать очередным капиталовложением.

Райли прищурилась от яркого света рядом со мной. Белое, простого кроя платье в пол за счет попадавшего на нее луча стало практически прозрачным, обрисовывая целомудренные панталончики и закрытый лиф-маечку. Стройные ножки переминались, тонкие пальчики неуверенно комкали подол.

– Воспитанная и целомудренная Райли скрасит ваше одиночество этой ночью. Застенчивая, но отзывчивая. Она поддастся на ваши уговоры и раскроется цветком страсти в ваших руках. Стартовая цена за одну ночь – десять шиллингов.

Где-то в темноте зала ахнула Лалика. Да, ценовую политику мы с ней заранее не обсудили. Я порядочно рисковала, называя немалую по местным меркам сумму за одну ночь. Обычно девочки получали десять-пятнадцать пенсов в час, пять клиентов – меньше шиллинга за ночь. За десять шиллингов мы сняли целую сауну на сутки.

Ну, элита мы или где?

С замиранием сердца я ждала ответа из зала. Примут ли избалованные маги-аристократы правила моей игры?

– Десять шиллингов за целую ночь с этой скромницей. Неужели я слышу одиннадцать? – с притворным энтузиазмом воскликнула я в густую тишину.

– Двенадцать, – прогудел густой бас откуда-то слева.

Мы с Райли дружно вздрогнули.

– Двенадцать! – Я и не собиралась скрывать восторга. Сработало! – Двенадцать – раз, двенадцать – два. Другого такого сокровища вы не найдете на всем левом берегу!

– Тринадцать! – выкрикнул кто-то слева.

Понеслась.

Мой мозг не успевал фиксировать цены. Я машинально повторяла цифры за аристократами, делавшими ставки, обозначала гулкими ударами каблука о сцену окончание борьбы, на счет три краем глаза отмечала появление рядом с собой нового лота.

Последней, но не по значимости, подошла очередь Денизы.

Фигуристую дамочку мы обрядили в тонкое кружево и кожу. Пришлось заплатить двойной тариф за срочность, но кожаные наручи с мелкими ремешками и пояс-корсет на пяти пряжках сделали буквально за сутки. Еще и сапоги дали в подарок из такой же кожи – впечатлились костюмом. Суровые мужики-кожевники оценили формы Дениз по достоинству и настойчиво выспрашивали, когда у нее свободные от работы дни. Та только фыркнула и предложила обратиться к мадам.

По-моему, она себя недооценивает.

Я хотела обрядить ее в черное, но Лалика схватилась за голову. Траур покупатели точно не оценят. Черное здесь надевали только на похороны. Шанель на них нету. Ничего, я их научу правильно одеваться. Со временем. А пока внушительную грудь валькирии облегало кружево, продублированное полупрозрачной органзой, ниже все обтягивал лакированный темно-бежевый корсет. И завершала костюм юбка с разрезом аж до колена, в котором виднелся высокий сапог на пряжках.

* * *

– Звезда вечера! Строгая, но справедливая Дениз накажет вас так, что вам захочется пошалить снова! – По моему знаку валькирия грозно щелкнула хлыстом.

Им Дениз, как и положено сельской девчонке, владела в совершенстве. Именно она показывала мне, как правильно им стегать или щелкать. Не думаю, что мне это когда-нибудь пригодится, просто любопытно стало.

– Двадцать! – пискнул плюгавый коротышка на диване слева.

Он буквально пожирал валькирию глазами.

Дениз неосознанно приосанилась и еще раз стегнула воздух.

Мне даже не надо было предлагать повышение.

– Двадцать пять! – раздалось откуда-то из глубины зала.

– Тридцать пять! – перебил его нежданный поклонник шикарных форм.

Он и сам был не худенький, но в росте достал бы Дениз от силы до подмышки. А может, и не достал бы…

Мужчинка подпрыгивал на стуле от возбуждения и непрерывно повышал ставки. Последние два раза он просто повелся на мое предложение о прибавке, не заметив в ажиотаже, что конкурентов у него уже нет.

Дениз попеременно бледнела и краснела, не в силах поверить, что именно за нее ведется ожесточенная баталия. По-моему, она даже чуть влюбилась в коротышку за его неподдельный энтузиазм и нескрываемое восхищение ее брутальной красотой.

Надеюсь, хоть это ее наглядно убедит в собственной неотразимости.

Царственно спустившись со сцены, в несколько шагов Дениз пересекла зал и замерла перед мужичонкой. Тот на секунду замешкался, и резкий щелчок хлыста заставил его сначала подскочить на месте, а затем поспешно подвинуться, чтобы освободить даме побольше места.

Я довольно улыбнулась: уроки не прошли даром.

Софит погас, я незаметно спустилась со сцены и по стеночке побрела наверх, в кабинет Лалики. Мы договорились встретиться там после аукциона.

Аристократы откровенно наслаждались вечером. Кто-то уже уединился с приобретениями, спеша воспользоваться правом целой ночи, но многие не торопились.

Каждого, кто выиграл заветный лот, Лалика заставила подписать контракт о непричинении ущерба. Я настояла. Кто знает, как поймут эти зажравшиеся аристократы факт продажи им девочек. Может, решат, что им все можно. Перед глазами вставали кадры криминальной хроники, и я периодически начинала сомневаться в целесообразности своей затеи.

Лалика меня попыталась убедить, что вся эта мишура аристократам в новинку. Сам факт того, что женщину можно будет связать, – уже шок для них. Но чисто для успокоения моих нервов мы составили на скорую руку контракт, в котором в обтекаемых фразах покупатели обязывались вернуть лоты аукциона в приличном виде по истечении срока пользования, без ущерба моральному и физическому здоровью.

Мадам только языком цокала и головой качала, глядя на заковыристые формулировки, а я строчила себе по памяти. Не один договор мы с братом разобрали, пока он на финансовом учился.

Вообще не понимаю, как Лалика может быть настолько наивной, работая в таком месте. Что-то не верится мне, что аристократы такие нежные ромашки. Ага, а потом девушек в собственных постелях душат. Здесь, я заметила, принято было практически обожествлять благородных. Вроде они не такие, как мы, простые смертные, и даже в туалет ходят розами. А по мне, там, на правом берегу, тот еще гадюшник должен быть, судя по истории нашего мира. Только припорошенный сверху манерами.

Устроившись в новом, куда более уютном кресле для посетителей, я чуть не заснула. Мадам припозднилась. Проверяла, все ли в порядке, не бузят ли подвыпившие клиенты. К ее удивлению, все было тихо и мирно, даже те, кому не досталось девочек, не скандалили, а нашли чем себя занять. Кто-то общался, кто-то строил глазки сговорчивым официанткам, кто-то продолжал целенаправленно надираться – в общем, развлекались как могли. Понятное дело: это же аристократы, а не матросы и рабочие. Им с детства вдалбливают приличия и этикет – на подкорке уже сидит, что можно, а чего нельзя.

Оттуда и все комплексы с тараканами, кстати.

Лалика обошла стол, достала знакомую бутылку с характерными коньячными фужерами и налила нам по хорошей порции.

Я закинула ногу на ногу – во фраке и привычных брюках движение получилось само собой – и с чувством отхлебнула из округлого снифтера. Мадам молча брякнула на стол увесистый мешок. Горловина была раскрыта, внутри виднелись приятно выпуклые бархатные и замшевые мешочки поменьше.

Еще полчаса мы провели в умиротворяющей тишине, изредка нарушаемой плеском коньяка и звоном монет.

Когда Лалика заговорила, я аж подскочила. Успела задремать с открытыми глазами.

– Двадцать шесть фунтов, пятнадцать шиллингов и семьдесят девять пенсов, – торжественно произнесла мадам, обводя рукой аккуратно сложенные стопочки по десять монет. Особенно красиво смотрелось золото. – Обычно мы зарабатываем от двух до пяти фунтов в неделю.

Лалика присела за стол и тоже от души хлебнула из снифтера. Не одна я переживала за успех мероприятия.

– Девочкам идет двадцать процентов с их заработка, десять со всей суммы беру я, пять буду давать тебе. Остальное уходит наверх.

Лалика подняла на меня глаза от кучек монет и остолбенела.

– Эй, ты чего? Плачешь? Радоваться надо, дура. Все же хорошо будет! Мы месячный бюджет сегодня сделали. Будешь моей правой рукой теперь, пока учиться не пойдешь.

Слезы текли и не думали останавливаться.

«Нервный срыв», – как-то отстраненно подумала я, вытирая щеки поспешно выданным мадам платком. Прошлую неделю я вся ушла в работу, и получалось не думать ни о чем, а теперь вот откат. Надо было и себе настойки валерианы накапать.

Утром на меня толпой налетели довольные, светящиеся от денежных вливаний работницы секс-индустрии и принялись требовать продолжения банкета, то есть нового аукциона.

Девицы оказались морально и физически устойчивыми, радовались собственной возросшей популярности, а еще больше – тому, что работать теперь нужно было куда меньше, чем раньше.

Прежде они столько и за месяц не зарабатывали, сколько за один день аукциона. Бабочки теперь с меня готовы были пылинки сдувать.

Следующим вечером мы с Лаликой, позевывая, сидели в ее кабинете. Уже придя в себя и напившись валерьянки, я разбирала расшифрованную стенографию аукциона и выписывала в столбик напротив каждого номера имена, фамилии и сделанные ими ставки. Джейн постаралась и разобрала свои каракули за рекордные шесть часов.

– И что это нам дает? – нетерпеливо потерла глаза мадам, с трудом подавляя очередной зевок.

Спали мы с ней от силы те же шесть часов. После такого насыщенного дня – или ночи – маловато.

– Это нам дает самое главное в мире. Информацию! – Я постучала оборотной стороной карандаша по стопке расшифровок. – В следующий раз, когда кто-нибудь из этих мужчин посетит наше заведение, мы будем знать без лишних вопросов, что ему предложить. Внешность девушек, поведение, время, которое он у нас обычно проводит, выпивка, которую ему можно подать. Любая деталь важна.

– И что, нам теперь каждый день аукцион устраивать? – уточнила Лалика мои планы на дальнейшее развитие бизнеса.

– Нет, конечно. Достаточно первой недели, – замахала я на нее рукой. – Еще не хватало повторяться.

– А потом? Если новые клиенты придут? – поинтересовалась мадам. Сон у нее потихоньку улетучивался. – Как мы узнаем, что кому предлагать?

– Потом девочки уже изучат основные признаки каждого типа мужчин. Мне нужны будут отчеты обо всех: что им нравится, что нет, о чем говорят в постели.

Лалика бросила на меня задумчивый взгляд, прищурившись.

– Как-то не похоже то, что ты описываешь, на простой бордель.

Я пожала плечами.

– Мы будем элитой. Нужно позаниматься с девочками. Чтение, письмо, математика. Посмотреть, у кого к чему склонности, той углубленно предмет давать. За завтраком будем читать свежие газеты и светскую хронику. Поначалу вслух, чтобы все были в курсе. И обсуждать прочитанное.

Мадам покачала головой.

– Даже самые элитные девочки не умеют и сотой доли того, что ты предлагаешь. Я знаю нескольких содержанок с правого берега, мы вместе начинали. У них дома, лошади и драгоценности, но все, что они умеют, это качественно раздвигать ноги и стонать в нужный момент. Зачем девочкам твоя политика?

Я усмехнулась.

– Разбираться в политике – первый шаг к тому, чтобы иметь собственное мнение.

– Вот и я о чем. Мы – женщины. Зачем нам собственное мнение? Мужчинам редко нравится, когда женщина неглупа, и уж тем более они ненавидят, когда мы умнее.

Подняв полупустой бокал, я отсалютовала Лалике.

– А я не собираюсь им демонстрировать способности девочек. Мы не в цирке. Они будут нашим секретным оружием.

– В борьбе с чем? Или кем?

Я многозначительно улыбнулась, но не ответила.

Дело в том, что я сама еще смутно представляла, как именно буду использовать к своей выгоде команду ученых проституток. Но с чего-то нужно было начинать улучшение их жизни. Почему бы не с обучения?

* * *

Хорошо все же, что в пансионе давали разностороннее образование. И еще хорошо, что в борделе нашлись четыре девочки, в подобных пансионах побывавшие. То есть это, конечно, плохо, что бедняжкам пришлось таким способом зарабатывать на жизнь, но для моих целей они подходили как нельзя лучше. Кроме пианино, Лалика достала арфу, флейту и ситару – гибрид привычных мне гитары и балалайки. Не хватало еще ударных, но пока что и так сойдет. Пол сцены был достаточно гулким, и, если зал будет сидеть тихо, наши ноги, отбивающие ритм, вполне сойдут за барабаны.

Следующим номером я решила поставить танец живота. Ничего сложного девочкам на подтанцовке делать не нужно было. Вращать попеременно бедрами и переминаться с ноги на ногу они научились довольно быстро. Я отобрала пятерых, которые пойдут со мной на сцену, остальные будут, пританцовывая, ходить по залу. Ближе к народу, так сказать.

Дениз оказалась самой способной ученицей. Я не удивлялась, ведь чтобы танцевать животом – надо его иметь. Костями только погреметь можно. Но валькирия приходила от себя и способностей своего тела все в больший восторг. А какой у нее тверкинг получался – загляденье! Пока что солировала я, но в перспективе, через год, у Дениз есть все шансы занять мое место.

Девочки всю неделю репетировали, не жалея себя. Выкладывались на все сто. Они явно были мне благодарны за небольшую передышку в их нелегком труде, поэтому старались как могли. Только вот нервничали они все с каждым днем все больше. А получится ли? А придут ли снова? Аукционы прошли на ура, каждый последующий день в зал набивалось все больше народу. Но как отреагируют аристократы на смену программы? Лалика объясняла всем и каждому, что мероприятия теперь будут разные каждую неделю, но дошло ли оно?

Скоро узнаем.

Швеи наверняка обплевались от бесстыдства наших костюмов. У нас у всех был открыт живот! На бедрах, чуть ниже пупка, нашили крупные, но тонкие металлические пуговицы внахлест, чтобы при каждом движении они завлекающе позвякивали. На каждую из шестерых, что на сцене, накинули по три покрывала. Как мы намучились, чтобы научиться их снимать по одному, не передать словами. Тем, что останутся в зале, будет полегче – им не надо ничего снимать. Только двигаться вперед по шажочку, выставляя то одно бедро, то другое и делая плавные взмахи руками, на которые все надели по несколько тонких браслетов. Дешевые простенькие серебряные поделки мы заказали у знакомого одной из девочек. Зато звенели они как положено!

Мелани – еще одна фигуристая красотка ростом немного выше меня, но раза в два объемнее в тех местах, где положено, – выглянула из-за боковой ширмы. Занавес я решила на сцене не вешать: нам хватит картонных стенок по обе стороны, как на модельном подиуме.

– Полный зал! – свистящим шепотом возвестила она.

Остальные переглянулись, не зная, радоваться им, что клиенты все же пришли, или паниковать – а вдруг не понравится?

Ну, раз собрались, можно начинать. Я кивнула музыкантшам. Та, что бряцала все это время на арфе, сменила ритм на более зажигательный. Флейтистка затянула нечто восточное и донельзя экзотичное.

Когда я попыталась объяснить словами, какая именно музыка мне нужна для выступления, меня банально не поняли. Здесь знали заунывные народные песни, фривольные куплеты на один мотив и классическую оперу. Арии из последней могли напеть не все просто потому, что оперный театр располагался на правом берегу и на гастроли не ездил. Поэтому и тем, которые все же что-то напевали, доверия особого не было. Откуда мне знать, кто им в свою очередь вот так напел. Еще существовала танцевальная музыка: от вальса до менуэта – все сплошь парные или групповые, медленные.

Ни восточных, ни латинских мотивов, ни тем более фокстрота с танго местные никогда не слышали. Не факт, что их здесь не было. Скорее всего, просто не общались пока еще страны до такой степени, чтобы музыку перенимать. Тем более из отдаленных регионов. Имелась у жителей Риона и некая спесь: вроде как их собственное «что угодно» лучше заморского. Зачем, мол, нам чужое?

Хорошо хоть, нотную грамоту преподавали в пансионе всем, как обязательную дисциплину. Так что я набросала, а девочки воспроизвели, хоть и дивились странной музыке.

Я сослалась на Провенс. Объяснение ничем не хуже любого другого.

Флейта исполнила вступление, и мы гуськом двинулись вперед.

Скользящий шаг, выпад бедром, еще один. Я боком пробираюсь на середину сцены, под безжалостный свет софита, и замираю на краю очерченного им круга. Бедра едва заметно подрагивают, издавая постоянный ритмичный перезвон.

Позади меня выстраиваются остальные танцовщицы. Дениз прямо за мной, как раз ее видно за счет богатырского роста. Другая бы потерялась. Мы вшестером одновременно скидываем первое покрывало: бархатные плащи, закрывавшие нас до сих пор с головы до ног.

Зал хором выдыхает. Да, такого они еще не видели. Помимо обнаженной полоски живота, верх упакован так плотно, что вообще не оставляет места воображению. Ложбинка на виду – ну, у кого она есть. Я упакована под горло тонкими цепочками, чтобы не позорить заведение.

Шаровары мягко струятся по ноге, прикрывая все и в то же время обозначая каждое движение коленей. Лица у нас у всех прикрыты тонким полотном вроде москитной сетки. Маска мне сегодня не понадобится. Обруч плотно прилегает к распущенным волосам, не позволяя покрывалу слететь от резкого движения.

Медленно поворачиваясь вокруг своей оси и отбивая ритм пяткой и монетками на бедре, я оценивающе скользнула взглядом по сегодняшним посетителям. Видно мне было неплохо: чем ближе к глазам, тем прозрачнее становились ячейки сетки. Знакомые лица: несколько постоянных клиентов. Начали поступать просьбы забронировать определенный столик. Наученная мной Лалика отвечала, что такая услуга обойдется в два шиллинга за ночь. Трое уже безропотно платили, хоть и появлялись только раз в неделю.

Для сравнения: раньше девочки в час зарабатывали пять пенсов.

Все побочные доходы такого рода делились поровну в конце месяца между девочками, официантками, кухарками и прочими работниками. Я заставила Лалику включить этот пункт в наш договор.

Да, я заключила договор с борделем. На полтора года. К августу, в год моего совершеннолетия, я как раз буду свободна от всех обязательств и в идеале с неплохой суммой на счету. На чье имя открывать счет, разберемся ближе к делу. Сделать ту филькину грамоту, что заменяла здесь паспорт, можно было даже на коленке. Никакой магии я в ней, по крайней мере, не чувствовала, а до водяных знаков тут вряд ли додумались. Лалика наверняка знает подходящих специалистов.

Горячий взгляд из зала я почувствовала буквально кожей и чуть не сбилась с ритма. Кто там у нас такой настырный? И посмотреть, как назло, не могу – по рисунку танца мы сейчас спиной демонстрируем работу ягодиц. Трясем попами, если по-простому.

На следующем развороте я внимательно оглядела зал. Смотрели все, так что вычислить того, что вызывал у меня мурашки, не удалось.

Упало третье покрывало, обнажив, наконец, полностью декольте… У кого оно было. Нестройные выкрики из зала подбодрили танцовщиц, и те еще выразительнее заработали бедрами.

Девочки из поддержки перешли в ниши, подсвеченные изнутри, и задернули за собой занавески. Под тихий, как сердцебиение, ритм арфы они продолжили извиваться в заученном танце. Посетители расслабились, попивая спиртное и разглагольствуя, какой из девок кто вдует и каким образом.

По словам девочек, чаще всего они напивались так, что их дай бог хватало на один, очень быстрый раз. Дальше дело бабочек укрыть клиента одеялком, чтоб не замерз, и можно спокойно спать.

Все-таки идея с филиалом бара оказалась гениальной.