Текст книги "Шумел Камыш"

Глава 24. Анна Борисовна

22 мая 2019 года

– Ой, а мы вон в том доме жили, когда только переехали сюда, – припомнила я, завидев из окна машины высотку, издали похожую на свечку. – Отсюда даже видны наши окна на девятом этаже. А какой там вид на город чудесный, – поделилась я, пробегаясь глазами по смежным балконам.

– А почему съехали? – поинтересовался полковник, отъезжая от светофора, и свернул на небольшую улочку.

– Мне там не нравилось… – я неосознанно поправила подол лёгкого платья на запа́х.

Проехав несколько кварталов, мы припарковались возле железной ограды, неподалёку от калитки для входа на территорию детского сада. Мужчина заглушил двигатель и повернулся ко мне лицом.

– Просто не нравилось? – уточнил он и, не дожидаясь ответа, тут же продолжил: – Знаешь, у нас в Красноярске был погреб. Там, в подвале, родители хранили разные заготовки на зиму, овощи, картошку. Осенью мы её туда по желобу ссыпали… – смотря, словно сквозь меня. – Помню, мама попросит опустить банки в подвал, а мне муторно. Пацан ещё был, а на подсознательном уровне, на уровне инстинктов, чувствовал что-то такое… Неприятно мне было там находиться, – он пытливо вгляделся в мои глаза. – И оказалось, всему есть своё объяснение, Кара. У всего есть какой-то умысел.

Сглотнув, я призналась:

– Мне часто казалось, что ночью кто-то за мной наблюдает. Нет… – я замялась, отводя глаза, – мне чудилось, что это Слава. Стоит возле стены и разглядывает меня.

– Кара. – Я впилась взглядом в лицо полковника, боясь прочесть по нему, что мужчина счёл меня сумасшедшей. – Ты похоронила мужа и переживала… – он запнулся, отчего-то так и не договорив.

– Да, Злата говорила, что это из-за тревожного расстройства и непроработанной… травмы, – последнее слово я практически насильно выдохнула из себя, при этом судорожно сжимая пальцами ярко оранжевые бутоны цветов на платье. – А потом… Потом стали пропадать вещи.

– Вещи? – нахмурился он, и я кивнула.

– Первый раз я это заметила, когда опаздывала на встречу и никак не могла найти чулки. Честно сказать, я не сильно придала этому значения. Думаю, мало ли… Куда-то задевались, – пожала плечами, – мелочь же. А потом пропала шёлковая ночная сорочка. Я, конечно, сразу на мальчишек подумала. Но они не сознавались… – Лицо полковника становилось угрожающе мрачным. – И я подумала, наверное, они на пару меня обманывают. Отругала их. А когда…

– Ты кому-то рассказывала об этом? – перебил он. – Кириллу? Злате?

– Нет, мы просто нашли другую квартиру и съехали.

– И всё наладилось, – догадался мужчина.

– По крайней мере, больше ничего не пропадало, – я сделала короткую паузу, внезапно вспомнив об исчезнувшем халате, и затем добавила: – Да и сон со временем нормализовался. Не без помощи Златы, конечно. – Поразмыслив пару секунд, я рассудила: – Это всё моя разбушевавшаяся фантазия. Я же из-за тех видений почти не спала. Так, урывками. Скорее всего, эти вещи после нашего отъезда так и остались где-то валяться в квартире…

Из калитки стали выходить мамочки, удерживающие за руку детей – кто-то мальчика, кто-то девочку.

– Я пошла, – бросила полковнику и выскочила из машины.

А уже через пятнадцать минут мы все вместе ехали за город – к маме полковника.

За окном сменялся один пейзаж за другим, мелькали посёлки, небольшие деревушки, а Зоря с Никиткой грызли свои любимые козинаки, кроша их на заднее сиденье машины, и без умолку болтали.

– Ты взяла купальник? – между делом спросил полковник, не отвлекаясь от дороги.

– Взяла, – кивнула. – Но ещё не знаю, буду купаться, или нет… Мне кажется, вода ещё холодная.

– Не оплетай. Дни стоят тёплые, солнечные. Градусов восемнадцать-двадцать – есть. Великолепно!

Скептически хмыкнула: для мужчины, который зимой поутру ходит босыми ногами по снегу, – да, а для меня – холодина.

Снизив скорость, мы свернули на щебёнчатую дорогу, и впереди показалась приземистая скрюченная фигурка в пёстром халате. Дети подозрительно притихли.

При нашем приближении пожилая женщина посторонилась, давая возможность автомобилю въехать в распахнутые деревянные ворота, и мы оказались на придомовой территории.

– Не стесняйся, – шепнул полковник, вытаскивая ключ зажигания, и чмокнул меня в губы. – Пойдёмте! – скомандовал уже всем.

Зоря с Никитой захихикали, попеременно озвучивая звонкий чмок.

– Мам, вот скажи, зачем ты опять тягала эти двери? – выйдя из машины, спросил мужчина и бросил взгляд на открытый кирпичный гараж. – Привет!

Мы с мальчишками остановились неподалёку – в тени благоухающего куста цветущей сирени.

– Сынок… – растрогалась женщина при виде сына, её глаза заблестели, наливаясь влагой. Полковник подошёл к матери и заключил её в объятия.

У меня в глазах вдруг защипало. Быстро-быстро заморгав, сморщила нос, прогоняя подкрадывающиеся слёзы.

– А это кто ко мне приехал? – хитро улыбнулась женщина, замечая нас. Дети зачесали носы, скрывая смущённую улыбку.

– Здравствуйте, – широко улыбнулась в ответ, обнимая Зорю с Никиткой.

– Здрасьте! – вторили дети.

– Мальки, смелее, что вы там жмётесь! – громыхнул полковник, и они сорвались с места, будто только и ждали этих слов.

Познакомившись, мы направились к небольшому двухэтажному дому из клинкерного кирпича[11]11
  Керамический кирпич, который производится из специального вида глины. В процессе изготовления она обжигается до полного запекания, что придаёт данным кирпичам различные оттенки.


[Закрыть] с чёрной черепичной крышей. Добротный, крепкий – не чета нашей с мамой ветхой лачуге в деревне.

– Бабушка, а здесь есть пруд?

– А корова у вас есть?

– Бабушка, а подсербухи уже выросли? – обрушили дети целую лавину вопросов на её голову.

– Не подсербухи, а сергибусы, – поправила я мальчишек, кружащих вокруг женщины.

Полковник ухватил меня за руку, притягивая ближе и тем самым заставляя притормозить:

– А если точнее, свербига, – добавил так, чтобы услышала только я.

– Ох! – беспомощно вскинула руки женщина, замедляясь. – Ребятишки, у меня от вас голова закружилась.

– Назар, Никита! Ну-ка помогите бабуле дойти до дома! – Они растерянно оглянулись, не зная, что им предпринять. Мужчина поддержал меня под локоть, и они молниеносно скопировали его действие: ухватились маленькими ручками за предплечья несчастной женщины и повели её вперёд.

– Не спешите, не спешите, – запричитала она, и мы с полковником не смогли сдержать тихий смех.

– А Анна Борисовна живёт здесь одна? – полюбопытствовала я, с интересом рассматривая ухоженный палисадник, разбитый прямо под окнами дома.

– Да, одна.

Войдя на терраску, украшенную вьющимся плющом, я огляделась – уютно и чисто.

– Проходите, переодевайтесь, да я вас накормлю. Я как раз щец щавельных сварила, яичек.

– Сейчас принесу сумку с вещами, – сказал полковник, и через десять минут мы уже сидели за столом и уплетали нехитрую, но необыкновенно вкусную еду.

После плотного перекуса Анна Борисовна пригласила нас в свой сад. Везде – строгий порядок, по двору разгуливали куры, а в невысокой пристройке благодушно похрюкивали свиньи.

– Ой, там поросёночек?! – воскликнул Зоря, приникая к деревянной двери с окошком.

– Фу-у-у… Как от него воняет! – скривившись, отпрянул подальше Никитка.

– Анна Борисовна, как же вы одна ходите за всем этим хозяйством?

– Почему же одна? И Славушка помогает, и Тоня с Петей, – ответила она, проходя дальше – вглубь сада.

Я вопросительно посмотрела на полковника.

– Местные работяги. За бутылку и еду. – Понятливо кивнула, разглядывая едва набухшие бутоны ирисов и гадая, какого они будут цвета, когда распустятся.

– Вы, небось, вечером на пруд пойдёте? – спросила женщина, останавливаясь возле деревянного стола в центре сада, окружённого лавками. Опершись на столешницу изувеченными артритом руками, она тяжело опустилась передохнуть.

– Да, мам, после футбола, – ответил ей сын.

– И мы! И мы – на пруд! – наперебой заголосили мальчишки, плюхаясь рядом с Анной Борисовной.

– А мы с вами, мои хорошие, будем гусей и кур загонять, – возразила она, и гуси, словно услышав, что речь зашла о них, где-то возмущённо загоготали. – Будете мне помогать?

– Да! Да! – подскочили они со своих мест и ринулись обратно во двор.

– Только не распугайте мне их, архаровцы! – предостерегла женщина. – Пойдёмте-пойдёмте, – позвала нас, поднимаясь.

В суматохе сплошных будней мы не всегда замечаем красоту необыкновенной природы. Но здесь, находясь среди десятка плодовых деревьев, кустов малины, смородины, крыжовника просто невозможно не насладиться видом цветущих яблонь и вишен и не вдохнуть их тонкий нежный аромат.

– Сынок, ну-ка глянь, – кинула взгляд на соседний огород, – у Купаросовых ещё не вышла картошка?

Я улыбнулась: и правда говорят, у чужого козла и шерсть длиннее.

– О! – раздался мужской хрипучий голос за нашими спинами. Мы, как по команде повернулись на звук. – Здорова, Слав! – поприветствовал лысый мужчина, широкой улыбкой обнажая позолоченные зубы, и тотчас зашёлся сухим, надсадным кашлем. Судя по глубоким морщинам, избороздившим вспотевший лоб, ему было лет шестьдесят пять.

– Семёныч, когда ты уже свои лёгкие выплюнешь! – приблизился к деревянному забору полковник и протянул соседу руку. – Как ты?

– Это ты дочь свою, что ли с внуками привёз? – ухмыляясь и пожимая ладонь, сипло поинтересовался мужчина, проигнорировав его вопрос. – Здравствуйте!

Я глубоко кивнула, наблюдая за тем, как полковник возвращается.

– Не зли меня, Семёныч! – предупредил, обнимая меня за талию – в том самом месте, где заканчивался чёрный топ, но ещё не начинался пояс коротких бежевых шортиков. – А то я тебе хрена за забор накидаю, хрен выведешь! – засмеялся он и твёрдо добавил: – Это жена моя.

У Семёныча смешно вытянулось лицо, и я громко прыснула.

Анна Борисовна вновь села за стол, на лишённом красок лице заиграла лёгкая улыбка.

– Ну, и зачем ты так сказал? – пихнула его локтём в бок. Мимо нас пролетели мальчишки. Подбежав к огромному, явно самодельному мангалу, на раз-два стащили с него ржавый металлический лист и зашерудили по дну кочергой, всего секунду назад вдетой в одну из боковых ручек.

Открыла рот, чтобы сделать им замечание, но полковник меня перебил.

– Дай им свободу, – сильнее притиснул к своему боку и подтолкнул к столу.

– Хорошо у вас здесь, – сев на лавочку, заметила я, заслоняя ладонью глаза от солнца. Мужчина приземлился рядом.

– Да, – согласилась Анна Борисовна. – А Серёня приедет?

– Не знаю, – отрезал полковник.

– Чтой-то? Поругались, поди? – и посмотрела почему-то на меня.

– Сергей сказал, что ближе к ночи будет. – Мужчина смерил меня недовольным взглядом, как будто я предатель какой. – Что? – с удивлением уставилась на него. – И не смотри так на меня.

– Когда и где ты с ним могла говорить, мне интересно знать? Неужто приезжал в моё отсутствие? – прищурился. – Он же сказал, что духу его больше не будет в моём доме! – выкрикнул он, вставая с лавки.

– Что значит в твоём доме? А его тогда – где?

– Хватит! – рявкнул он.

– Не шуми, товарищ полковник, – тихо проговорила я.

– Ты же знаешь, что он сделал, – слегка понизив голос, продолжил мужчина. – Почему защищаешь?

– Я… ну… – Признаться, я не могла ответить на этот вопрос. Сергей мне нравился. Открытый, живой, настоящий. Как ему не помочь?..

– То-то и оно! Всем бабам голову заморочил – Эмме, тебе! Сейчас приедет, ещё бабуле будет жаловаться!

– Бабам голову морочить – это у вас семейное, – ляпнула я и стиснула губы, искоса подмечая, как посмеивается Анна Борисовна.

Полковник как-то странно на меня взглянул и, переведя взгляд с меня на Зорю с Никиткой, вдруг крикнул:

– Стоять!

Я подпрыгнула на месте, а мальчишки, ковыряющиеся в ведре под мангалом, испуганно застыли, ожидая, направившегося к ним мужчину.

– Вы, наверное, со Славушкой работаете вместе?

– Нет, – улыбнулась я. – Нас познакомил мой кум – Кирилл.

– Хорошие ребятишки, – тёплый взгляд женщины задержался на детях, перебирающих что-то в ведре вместе с полковником.

– Для меня – самые лучшие.

Она задумчиво кивнула, и мне показалось, что старческие глаза вновь заблестели.

Глава 25. Лиса и гусь

– Гол! Го-о-ол! – заорал во всё хрипатое горло Семёныч, грохнув кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки, а по скатерти расплескались напитки из бокалов.

– Ура-а-а! Гол! – вскакивая с лавки, подхватил его второй сосед – тот самый Купаросов. – Видела, как обошёл? – бросил жене.

– Видела-видела, – отмахнулась она и продолжила разговор с Анной Борисовной. Сердито выдохнув, он внезапно задел ногой провод удлинителя, протянутый из дома в сад, и экран телевизора погас. Мы все переглянулись, не сразу сообразив, что к чему, а затем громко рассмеялись.

– Никола, – поднимаясь, с досадой протянул Семёныч, и через пару секунд трансляция продолжилась.

Время первого тайма пролетело незаметно. Поедая шашлык, мы много шутили, смеялись. Мальчишки были рады каждому голу и верещали всякий раз, когда слышали крики взрослых, получая при этом осуждающие взгляды от немногочисленных болельщиков противоположной команды. И от этого я смеялась ещё сильнее, ловя на себе пристальный взгляд полковника.

– Ой, смотрите! Ахах, – засмеялся Зоря, ткнув пустым шампуром в направлении забора, едва не задев при этом плечо Семёныча.

– Что там? – спросил мужчина, аккуратно отводя ладонью металлический стержень в сторону.

Все разом устремили заинтересованные взгляды туда, куда мгновение назад указывало его остриё и… закатились смехом: рыжий кот силился протащить между штакетинами застрявший поперёк шампур с сиротливым кусочком мяса.

И когда только успел умыкнуть?..

– А вот собака бы догадалась перевернуть шампур! – отметил Купаросов.

– Они умнее кошек? – удивлённо переспросил Никитка.

– Ещё бы!

– Мам-мам, а давай возьмём щеночка?!

Вся наша весёлая компания воззрилась на меня с одинаковым вопросом. А я… Я, почувствовав неловкость, посмотрела на сидящего напротив полковника. Заметив это, все, как по команде, повторили мой манёвр.

– Дядь Слав, можно? – робко промолвил Зоря. – Мы будем за ним ухаживать.

– Может, маленькую? – тихо предложила я, пойманная мужским взглядом. Полковник чуть дёрнул уголком губ. В груди стало щекотно-щекотно.

В это крохотное мгновение мы будто разговаривали глазами, на языке понятном только нам двоим. И это показалось мне настолько интимным, что я немедленно ощутила нестерпимый жар на щеках.

– Да! Да! Малюсенькую! – ухватился за мою идею Никитка.

– Порода собачья, размеры кошачьи? – засмеялся мужчина, отпустив мой взгляд. – Может, пит-буль?

– Ва-а-ау-у-у! – вспыхнул Зоря.

– Ой, они такие кровожадные и злобные… – испугалась я. Гости поспешно поддакнули.

– Рост бы с тобой не согласился, – покачал головой полковник. – А его Бруту я вообще обязан жизнью. – Я в удивлении приоткрыла рот.

– Мамочка, пожалуйста-пожалуйста! Давай! – заканючил Никитка, вцепившись в мою руку и с мольбой поглядывая то на меня, то на мужчину.

– Лично я – за, – вынес вердикт полковник. – Мама? – внимательно всмотрелся в мои глаза.

– Я совершенно не разбираюсь в собаках, поэтому… тоже – за.

– Решено! – широко улыбнулся он.

– Ура-а-а! – заголосили мальчишки и, уже не слыша ничего вокруг, подскочили со своих мест.

– Аминь, – подытожил Семёныч. – За это надо выпить! Никола, наливай!

Вскоре солнце, вкупе с сытной едой и эмоциями от игры, немного разморило детей, и они улеглись спать прямо на старой кровати в закрытой деревянной беседке, скрывающейся в тени деревьев.

– Опа, опа, жареные раки! Приходите, девки, к нам, мы живём в бараке! – пропел Семёныч, помогая нам с Анной Борисовной собирать со стола посуду.

– Тише ты! – шикнула на него женщина, покосившись на беседку.

Он смолк, жестом изображая, как поворачивает на плотно сомкнутых губах воображаемый ключ, после чего подхватил тарелки и ушёл вслед за полковником, провожающим Купаросовых.

– Что-то жарковато. Пойду-ка я загоню гусей, – предупредила женщина.

– Отдыхайте, Анна Борисовна. Я загоню.

– А сдюжишь, дочка?

Я уверенно кивнула.

– Тогда я поставлю тесто для пирожков, – сказала она, а я в очередной раз подметила, какая всё-таки крепкая у полковника мама.

– Договорились! – улыбнулась ей и отправилась на луг.

Но не успела обогнуть дом, как вдруг куры раскудахтались, гуси возмущённо загоготали, со всех сторон залаяли собаки. Прибавила шагу.

Миг, и в метре от меня мелькнула лиса с угодившим в её пасть гусем.

Неужели успела удавить?..

– Ах, ты! – взвизгнула я и сломя голову понеслась за ней.

Разбойница, не размыкая острейших зубов на гусиной шее, кинулась от меня наутёк в кусты боярышника и шиповника. Я не отставала. Ветки неприятно царапали кожу, но я не сдавалась, пробираясь за ней. И в итоге выскочила среди десятков небольших сосенок.

– Выплюнь, зараза! – выкрикнула, петляя между деревьями.

Неожиданно гусь с отчаяньем задёргал крыльями с лапками, по-видимому не желая мириться со своей участью, и лиса вынужденно затормозила, тем самым давая мне фору.

Протянула руки вперёд, пытаясь достать птицу, пока не зацепилась ногой за какую-то корягу и не грохнулась на землю. Но, к счастью, мне всё же удалось вырвать добычу у лисы! Правда, к моему несчастью, я подвернула лодыжку… и тотчас взвыла от острейшей боли.

Подумалось, что это не я выдернула гуся из пасти разбойницы, а она сама его бросила, испугавшись моего вопля. Кажется, его услышали даже в соседних деревнях…

Сидя на траве и заливаясь слезами, я гладила одной рукой пострадавшую ногу, а второй вытирала мокрый нос. Гусь достаточно быстро отошёл от схватки и не спеша прогуливался рядом.

– Кара! – донёсся окрик полковника.

– Я здесь! И-и-и… – заревела пуще прежнего, сквозь пелену слёз наблюдая за появлением мужчины.

– Что случилось? – присел возле меня на корточки. В его серых глазах плескалось беспокойство.

– Лиса утащила гуся, – хлюпнула. – Я за ней… и упала, – скривилась, проведя пальцами по щиколотке.

– Ложись на спину, вытяни ноги. Я осмотрю, – велел он, я выполнила. – Теперь потяни носки на себя. Обе ступни, – помял большой палец больной ноги.

Я стиснула губы, расширенными глазами смотря в небо.

– Подвывих. Я вправлю, – прозвучало, как приговор.

– Что?! Нет-нет! – затараторила я, снова усаживаясь. – Я боюсь!

– Бояться нечего, Кара.

– Как это?! Я видела, как в фильмах люди кричат, когда…

– Кара, это же кино. Оно должно быть зрелищным, – как маленькой, разъяснил мне полковник.

– Больно не будет? – прошептала дрожащими губами.

– Нет, откидывайся назад. – Я послушалась и тут же ощутила, как мою ступню, крепко обхватили твёрдые мужские ладони.

– А может… – начала я, а в следующую секунду что-то хрустнуло в лодыжке. С силой прикусила нижнюю губу, чувствуя во рту солоноватый привкус крови.

Да, несмотря на обещание полковника, я всё равно со страхом ожидала сильной боли. Но она так и не пришла.

– Потяни носки на себя ещё раз. Отлично, – довольно произнёс мужчина, едва я исполнила его просьбу, после чего ласково провёл рукой по подъёму ступни. – Теперь переворачивайся на живот… Да, вот так. Согни ногу.

Пока я рассматривала отряд муравьёв, по листочкам подбирающийся к раздавленному жучку, полковник захватил пальцами мою щиколотку и совершил с ней какие-то манипуляции.

– Всё не так страшно, правда, Кара? – тихо проговорил он, касаясь тёплыми губами моей лодыжки.

– Да, – прикрыв веки, слабо кивнула.

Как только я развернулась, мужчина поднял меня на руки и направился к дому.

– Мне теперь нельзя ходить, да? – разволновалась я. – И значит… Значит, пруд отменяется? – расстроено озвучила свои мысли.

– Ходить тебе можно, Кара.

– А почему ты тогда меня несёшь? – оторвала голову от плеча полковника и вгляделась в его глаза.

– Просто хочу? – с усмешкой предположил мужчина. На лицо против воли выползла улыбка. Уткнувшись носом в его шею, я прижалась губами к мягкой коже… пробежалась по выступающей скуле, двигаясь к уголку сомкнутых губ. – Знаешь, пожалуй, на пруд мы не пойдём.

Я замерла.

– Но ты же сказал… – чуть отстранилась.

– Туда идти около километра. Сейчас сто́ит поберечь твою ногу. Здесь недалеко есть небольшое озеро. На машине – минут десять. Заодно по пути заедем в аптеку, купим тебе эластичный бинт. Нужно наложить фиксирующую повязку.

Я вновь прислонила щёку к его плечу.

– А ты предупредил бы меня, если бы это было больно? – спросила то, что никак не выходило из головы.

– Кар-р-ра… – возмущённо завибрировала его грудная клетка.

Глава 26. В разгар грозы

Прямо перед нами, внизу, расстилалась спокойная изумрудная гладь тихого озера, окружённая с одной стороны густым тёмным лесом, а с другой – полем с перелесками.

Пока из чащи доносился чарующий птичий пересвист, на поверхности воды игриво мерцали солнечные блики, завораживая наши взгляды.

И вокруг ни души…

– Удивительное место, – произнесли мы с полковником одновременно и рассмеялись.

– Пойдем, спустимся к воде, – ухватив меня за руку, потянул за собой.

Пройдя по узенькой тропинке вдоль берега, где среди сочной молодой зелени и ярко-жёлтых пушистых одуванчиков ковриком росли голубые незабудки, мы очутились возле дощатого мостка, уходящего на пару метров в озеро.

– А в лесу, наверное, уже вовсю цветут ландыши, – мечтательно протянула я, в то время как мужчина неторопливо снял свои удлинённые шорты.

– Не уверен. Надо проверить, – загадочно улыбнулся он и ленивым движением стянул с себя футболку, оставаясь в одних тёмно-мандариновых плавках.

– Как-то душновато становится… Похоже, будет дождь, – пробормотала я, наблюдая за полковником, ступающим на мосток. – А может, гроза! – воодушевлённо воскликнула.

– Снимай платье, Кара. И присоединяйся, – усмехнувшись, бросил он через плечо и шумно прыгнул в воду. Однако буквально через несколько секунд вынырнул. – Ох! Хороша водичка! – возбуждённо зарычал мужчина и принялся отфыркиваться.

Признаться, выглядел он довольно забавно и…

– Соблазнитель! – крикнула ему, развязывая на спине поясок платья.

Раздевшись, я быстро поправила закрытый чёрный купальник и шагнула на мосток.

– Кара! – привлёк моё внимание полковник. – Видишь, где я стою? Дальше уже глубоко. Не плавай, просто постой в воде, подвигайся немного. Не нагружай ногу. – С сомнением уставившись на воду, кивнула, соглашаясь. – Давай! – на меня полетели тысячи ледяных брызг. Взвизгнув, инстинктивно отвернулась, сжимаясь. – Давай, девочка! Не трусь! – раззадоривал он.

Присев на самый краешек, я свесила ноги, опуская их по икры в воду. Мурашки колючей волной окатили всё тело, заставляя меня зябко передёрнуть плечами.

– Холодная, – не поднимая глаз, пожаловалась я.

Мужчина ничего не ответил, но я не сомневалась, что именно в этот момент хотел мне сказать полковник…

«Глупости не оплетай, Кара» – улыбнулась этим мыслям, потом обречённо вздохнула и, опершись руками на мосток, окунулась до груди в озеро.

– Ах! – дыхание перехватило, сердце подпрыгнуло и замерло, чтобы уже через мгновение понестись галопом. Кожу вновь стянуло крупными мурашками.

Я огляделась в поисках полковника – тишь да гладь. А в следующий миг ощутила прикосновение к своему колену. Настолько лёгкое, что я засомневалась в его реальности.

Едва успела сделать короткий вдох, как мужские ладони щекотно заскользили по ногам к бёдрам, очерчивая изгибы моего тела.

Стиснув губы, аккуратно повела руками в воде в попытке поймать хулигана, и мне это удалось. Впрочем, прежде чем я поняла, что происходит, стальные руки полковника обхватили мою талию и вытолкнули из озера, подбрасывая вверх.

Широко распахнув глаза, я сначала запищала от дикого испуга, смешанного с каким-то детским восторгом, а после, ухнув в воду и щурясь от брызг, громко засмеялась, попадая в плен сильных рук.

Обняв шею мужчины, стиснула его торс ногами, чтобы он больше не смог повторить этого сумасшествия. Полковник же с широченной хулиганской улыбкой сжал мои ягодицы и впился в губы жарким поцелуем.

– Я был уверен, что ты отважишься войти в воду, – оторвавшись от меня, довольно заявил он. – Подождёшь меня? Я ещё поплаваю.

– Конечно, – озадаченно моргнула, и он мощными гребками поплыл в самый центр озера.

Спустя какое-то время вода за спиной взволновалась, заставляя меня отвлечься от своих мыслей. Но я не обернулась, продолжая стоять в том же положении и гипнотизировать взглядом раскачивающиеся кроны деревьев… дрожащие заросли молодого орешника…

Тихий всплеск, и на мои плечи легли прохладные ладони, рождая под кожей целую армию колючих мурашек.

– Замёрзла?.. – горячее дыхание обдало основание шеи.

Не в силах разжать зубы, просто кивнула: без движения – я и правда продрогла.

– Я тебя согрею… – хрипло пообещал мужчина, прижимаясь губами к моему виску, и поддел пальцами широкие бретельки купальника.

Неторопливо спуская их, он позволил ткани лениво заскользнуть по моей коже и, задев горошинки сосков, обнажить грудь.

Сквозь шум листвы, растревоженной внезапно поднявшимся ветром, до нас вдруг донёсся далёкий раскат грома. И я буквально услышала, как в воздухе разливается лёгкий запах грозы.

– Я говорил? У тебя шикарная грудь… – шепчет полковник, сминая её властными руками и прихватывая зубами нежную кожу на шее… Блаженно прикрыв глаза, я откидываюсь назад, впиваясь пальцами в мужские бёдра.

Говорил – опять киваю.

Ночами – в кровати… По утрам – в ду́ше… Днём…

Вспомнив его откровенные ласки в кухне накануне поездки, я стискиваю губы и глажу ладошкой крепкий пресс за спиной. А мужчина тем временем зажимает между пальцами мои затвердевшие соски, вынуждая выгнуться от невероятно ярких ощущений.

Подобравшись рукой к кромке плавок, подцепляю пальчиками резинку, но ничего не выходит. Разочарованно выдыхаю и обхватываю возбуждённый член прямо через ткань… Чуть сжимаю, второй рукой лаская всё вокруг. А полковник продолжает меня раздевать: стягивает купальник до самых бёдер, а затем проскальзывает проворными пальцами к моему болезненно пульсирующему возбуждению.

– М-м-м… – мой стон глушит новый рокот грома.

– Девочка моя… – выдыхает мужчина, ни на мгновение не останавливая своих умелых ласк. Рисуя языком неведомые узоры на моём плече… ключицах…

Извиваясь, я постанываю и, широко распахнув глаза, устремляю свой взгляд в низко-низко нависающее серое небо.

Миг, и ослепительные всполохи молний озаряют всё пространство.

– Ох! – одной рукой обнимаю мощную шею, поворачивая голову. Тянусь к полковнику… ловлю его дыхание… Сама углубляю поцелуй, сплетая наши языки…

Мужские пальцы накрывают мою шею. Движения на чувствительном бугорке становятся более быстрыми. Я трусь о мужчину бёдрами и, накрыв его ладонь своей, пытаюсь сместить ниже… Мучительно остро желая заполнить пустоту внутри…

– Кар-р-ра, – рык.

– Пожалуйста… – молю в губы полковника и вновь пробую направить его просто каменную руку в нужном направлении.

– Я не остановлюсь, – угрожает он, разрывая поцелуй. Размыкаю веки, и меня мгновенно поражают брызги расплавленной стали в серых глазах напротив.

– Да… Я хочу… – отрывисто дыша, облизываю губы.

Не разрывая взгляда, он проникает в меня пальцем на всю длину.

Горячо… Щекотно…

Из груди вырывается стон вперемешку с жалобным всхлипом.

Мне мало… Ничтожно мало…

Полковник крепче сдавливает мою шею и, практически вжав в себя, набрасывается на мой рот. Жадно. Ненасытно. Не давая и шанса не подчиниться его воле.

А я и не хочу…

– М-м-м! – возмущённо протестую, когда мужской палец покидает моё тело, и тут же ахаю от ещё большей наполненности.

Два пальца двигаются в едином ритме с бесстыдным языком полковника. Мягко… Осторожно… Так сладко… Но по тому, как мужчина рвано, тяжело дышит через нос, я безошибочно угадываю – он сдерживается. Борется со своей внутренней страстью. Будто зверь… хищник, который скрывает, не показывает свою суть, чтобы не спугнуть лакомую добычу.

Одна за другой сверкают молнии, ветер яростно гнёт деревья. По округе разносятся мои стоны, утопающие в очередном грохоте грома. Полковник раз за разом вскользь задевает рукой клитор. Дразнит… Распаляет…

Возбуждение нарастает…

В груди кружат сумасшедшие чувства… Они переполняют меня.

Целый водоворот. Бурный. Огненный.

Он закручивает. Затягивает в самую пучину…

Глубже и глубже…

Снося на своём пути все воздвигнутые мной стены, у подножия которых я так долго топталась…

Разбивая их в ледяную пыль.

Превращая в ничто…

Оставляя после себя лишь дикую жажду и невыносимую нужду… почувствовать, испытать на себе… в себе… силу полковника. Ту самую – первобытную. Неистовую. По-настоящему мужскую.

– Я хочу тебя… – тихо начинаю, отклоняясь от поцелуя. Признаться, проникновенный взгляд полковника сейчас внушает опасность, но я стойко не отвожу глаз и пробую развернуться в его объятиях. Не с первой попытки, но мне всё же это удаётся. После чего, подавшись вперёд, я со всем пылом приникаю к мужским губам и выдыхаю: – Очень-очень хочу.

Стиснув пальчиками его напряжённую мощь, провожу по ней вверх-вниз… И обратно… Искушаю, одновременно соблазняя губами… заигрывая с его языком…

Шумный мужской выдох, и меня подхватывают под бёдра.

А спустя ещё пару – уже моих вдохов, я сижу на мостке.

Ловко подтянувшись на руках, полковник выбирается из воды, и я под свинцовыми тучами и гулом леса разглядываю бесчисленные алмазные капельки воды, стекающие по его крепкому, натренированному телу.

Он подаёт мне руку. Где-то на краю сознания мелькает мысль, что я стою перед мужчиной топлес… Но, разогнав её, я закусываю губу и вкладываю свою ладонь.

Едва мы покидаем мосток, полковник уверенно привлекает меня к себе.

– Губа ещё кровоточит, – проговаривает с хрипотцой в голосе и наклоняется. Приподняв пальцами мой подбородок, мужчина пробегается по ранке своим влажным языком, слизывая кровь.

Мне кажется это чем-то… Чем-то крайне порочным…

Неожиданно его горло рвёт странный утробный звук, отчего меня всю с макушки до пят бьёт трепетная дрожь. Трясущимися руками тянусь к мужским бёдрам, но полковник меня опережает: сам за секунду избавляется от своих плавок, а следом немного резковатыми движениями освобождает от последнего и меня.

А затем… Затем под полыхающие вокруг молнии и оглушающий гром безмолвно опускается передо мной на колени.

Мне становится страшно неловко.

Приятно… но непривычно.

Порывистый ветер продолжает беспощадно трепать мои волосы, а я неотрывно наблюдаю за мужчиной, обжигающим мой живот своими раскалёнными губами.

Обведя языком пупок, он смазанными поцелуями спускается ниже…

– Кар-р-ра, поставь больную ногу мне на плечо, – опаляет дыханием мою плоть. Гулко сглотнув, я касаюсь рукой его волос, окутанных водяной пылью, и подчиняюсь.

Полковник с нескрываемым нетерпением обхватывает мои ягодицы и приступает к пыткам, явно стремясь довести меня до сладостного изнеможения.

Прогуливаясь языком по клитору, он облизывает… посасывает…

Снова и снова…

Снова…

И снова…

С первыми каплями дождя моя нога на плече полковника начинает дрожать. Потом к ней присоединяется вторая… Судорожно вцепившись в волосы своего истязателя, я беспрестанно дёргаюсь… всхлипываю… что-то бормочу…