Текст книги "Письма Уильяма Берроуза"

С любовью,

Билл

P. S. У меня развилась мания величия. Но я-то пришел извне, и в этом – мое главное отличие от прочих и преимущество. Я вышел из мира грязи и поражений, клетка за клеткой поднялся наверх, претерпев миллион падений и неудач. И назад не собираюсь. (На месте стоять нельзя. Самое опасное в нашем мире или другом – я ДОПОДЛИННО ЗНАЮ, убедился за эти полгода, что существуют миллиарды миров, кроме нашего; и как только люди могут мыслить столь ограниченно, не признавая сего?! – самое опасное – СТОЯТЬ НА МЕСТЕ. Да и не получится ни у кого стоять: движение будет, либо вверх, либо вниз. И дно я познал на собственной шкуре.) Сейчас поднимаюсь, а то, что излагаю на бумаге, отражает процесс. И ни фига это не продукт воображения, все описанное мною реально, как реален стол (который, впрочем, фантомен, если взглянуть на него под углом четвертого измерения, времени). И потому, в самом что ни на есть буквальном смысле, моя писанина опасна.

Посылаю тебе отрывок из продолжения «Голого завтрака». Не знаю, куда он заведет или что с ним будет… Он – мое исследование, вроде как живопись Гайсина, с которой мое творчество тесно связано. Мы с Гайсином достигаем одного и того же, просто средства используем разные. Ломщиков душ, скользящих промеж слоев света, слоев тени и цветов, я впервые увидел именно в его картинах (ну и в своих рисунках, конечно).

* * *

Аллену Гинзбергу

Париж, 6–й округ,

рю Гит – ле – Кёр

24 августа 1959 г.

Дорогой Аллен!

Прости, что затянул с ответом на письмо про «Голый завтрак». Просто я неделю провалялся в постели, лечился.

Когда я писал тебе неделю назад, я еще не владел всеми фактами. Поговорив с Жиродье, перепоручил ему полностью улаживать дела по контракту. Он знает, как обуть американскую налоговую службу, которая обязательно постарается урвать кусок с продаж моей книги в Америке. Жиродье будет переводить деньги в дочерний офис своей фирмы, в Швейцарию. Так он снизит налог – если мы, конечно, столько заработаем, чтобы налоговики на нас обратили внимание, – с девяноста до десяти процентов. Жиродье, впрочем, убежден: такие деньги мы сделаем. Еще я должен организовать себе жилье за границей – этим и прочими вопросами надо заняться обязательно.

Бог видит, Аллен, я ценю твои усилия и старание Ирвинга [Розенталя]. Неразбериха какая-то… Приходят телеграммы и письма от издателей, о которых я прежде ни разу не слышал и которые напоминают о неких договоренностях. Валом валят желчные, злобные жалобы, мол, Розенталь обещал кому-то книгу, а Жиродье взял и увел ее из-под носа… Признаюсь, все это целиком и полностью моя ошибка. Думаю, Жиродье договориться с Барни Россетом[469]469
  Барни Россет, владелец «Grove Press». Совместно с издателем Доном Алленом основал «Эвергрин ревю». Россет за три тысячи долларов купил права на издание «Голого завтрака» в Америке. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть] насчет публикации книги в Америке. Сам Жиродье прямо сказал (за пирогом с дроздами) у себя в новом ресторане (высказался действительно прямо): «Это дело чересчур сложное, надо в нем разбираться. Я их знаю, ты – нет, поэтому давай я сам с ними буду работать. Доверяй мне, иначе никак».

Я махом ответил: «Добро, буду доверять. В печали и в радости, в болезни и под кайфом». Решения принимать надо быстро, по – другому нельзя.

Жиродье не только умен, но и чертовски везуч, хотя с виду такой скромный, забитый тип. По мне, так он избавится от этого ресторана, который, словно раковая опухоль, поглощает пространство в здании, где расположилась «Олимпия»[470]470
  Жиродье купил здание на рю Сен – Северин в Латинском квартале, недалеко от рю Гит – ле – Кёр, и устроил в нем несколько ночных клубов, баров и ресторанов под общим названием «Гран Северин». Это предприятие катастрофически пожирало деньги Жиродье, и через пять лет он обанкротился. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. Если бы Набоков последовал моему примеру, он бы сам сейчас заимел двести тонн баксов и вложился бы в собственный ресторан[471]471
  В сентябре 1955 г. «Olympia press» издало «Лолиту» Владимира Набокова. Позднее хвалебный отзыв Грэма Грина в «Таймс литерари сапплмент» вызвал невероятный интерес к роману у публики. После этого между Набоковым и Жиродье начался длительный спор относительно прав на издание «Лолиты» и авторского гонорара. В конце концов, в 1958 г. Жиродье продал права в «Putnam’s» и на вырученные деньги (плюс предыдущие доходы с продаж «Лолиты») купил ресторан – и разорился. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. С другой стороны, и я могу ошибаться[472]472
  В итоге участие в плане Жиродье лишило Берроуза многих тысяч долларов: роялти из Америки и других стран с продаж «Голого завтрака», переведенные на счет Жиродье через швейцарское агентство Одетты Хюммель, до самого автора так и не дошли. По соглашению, заключенному в 1967 г., контроль за правами на «Голый завтрак» вернулся к Берроузу. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть].

Рассчитываю на твое чувство такта, Аллен. Объясни, пожалуйста, ситуацию Ирвингу. Больше по делу сказать нечего. На неделе напишу поподробней. Питеру привет.

С любовью,

Билл

P. S. Пойми меня правильно: своему долгу перед Ирвингом я изменять не собираюсь, однако он сам отказался быть моим литагентом.

* * *

Аллену Гинзбергу

Франция, Париж, 6–й округ,

рю Гит – ле – Кёр, 9

5 сентября 1959 г.

Дорогой Аллен!

Я кручусь, как белка в колесе, и времени нет ни на что. Посылаю тебе открытое письмо к правительству Франции, которое Лоуренс Даррелл написал по поручению «Олимпии». В нем нужно проставить подписи, особенно требуются твои и Джека. Сойдет подпись всякого нефранцузского писателя. Время против нас: через десять дней начинается слушание в суде, и подписи потребуются уже к этому времени. Прошу, пойми, что Жиродье для нас – уникальный шанс опубликовать оригинальную и ценную книгу, к которой иные – педантичные и правильные – издатели даже не притронулись бы. Беда Жиродье – и наша беда тоже. Кроме него, НИКТО не стал бы издавать «Голый завтрак»!!!

Прошу, не подведи… Хватит и ваших с Джеком подписей, в них больше веса. В смысле, не трать время, не бегай по всем авторам, если не знаешь наверняка, помогут тебе или нет.

Времени излагать подробности не остается, дело сложное. Однако знай: я прошу не только за Жиродье, я прошу и за себя, потому что дело касается меня лично. Разделавшись с Жиродье, французское правительство рано или поздно возьмется за меня. И скорее рано, чем поздно. Привет всем.

С любовью,

Билл

Петицию с подписями, наверное, лучше прислать отдельным письмом по адресу:

Франция, Париж,

рю Сен – Северин, 7,

издательство «Олимпия пресс»,

М. Жиродье

* * *

Аллену Гинзбергу

Франция, Париж, 6–й округ,

Рю Гит – ле – Кёр, 9

11 сентября 1959 г.

Дорогой Аллен!

Мне вдруг стало абсолютно не хватать времени, один срок выходит за другим. Приходится экономить время, составлять строгий график.

Дело приняло зловещий оборот. Мой юрист[473]473
  Мэтр Бумзель, англоговорящий французский адвокат, с которым Берроуза познакомил Жиродье. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть] говорит: «Вы не под следствием исключительно по ошибке». Еще пришла телеграмма из танжерского отделения Интерпола – насчет дела Стивенса. Видит бог, я с этими уродами никаким краем не связан, но с юридической точки зрения ситуевина хуже некуда. Лунд оказался профессиональным стукачом: подделал письмо самому себе от моего имени. На месте Лунда я поступил бы точно так же, лишь бы спасти свою шкуру. Однако сейчас на него даже ругаться не хочется. В первую очередь виню сам себя – за то, что связался с Лундом. Моя ошибка. Ошибка, которую я намерен исправить и впредь не повторять. Хватит с меня шпанюков. И Лунд пошел на хер.

Я готовлю нечто вроде письменных показаний, разъяснение сути «Голого завтрака» для собственной безопасности. Роман вообще о вирусе наркозависимости. В нем раскрывается природа вируса и то, как его можно сдержать. Я вовсе не за джанк и никогда за него не был. Напротив, я призываю: люди, слезайте вы с поезда джанка, он несется по откосу в три мили длинной прямиком в кучу дурмана! Я же отказался от джанка и воздержусь от него в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас окончательно. Копию статьи пришлю тебе потом (французы ее опубликуют, наверное, в «Экспрессе»).

Прошу, Аллен, отнесись к моей просьбе – собрать подписи – как можно серьезней. От этого зависит не только судьба Жиродье, но и моя тоже. Мне совсем не улыбается тратить время на судебную бодягу, в конце которой у меня вполне могут отобрать паспорт или еще как-нибудь ограничить в свободах.

Те самые две главы, которые названы порнографическими, на самом деле трактат против смертной казни, написанный в манере «Скромного предложения» Свифта. Мол, если кому-то нравится пить кровь и поедать висельников – флаг им в руки, но мы из этого сделаем голый завтрак.

Прямо слышу, как секретные агенты велят: «Берроуз, туши свет». Кто знает… а сам-то? Я не играю затем, чтобы проиграть. По сути, вообще не играю. Живу этим.

Если есть шанс помочь битникам сойти с пути наркомании, так, может быть, и другие дела окажутся не столь сложными. Умный все понимает. Quien sabe? Возможно все. И двигаться одновременно в двух направлениях реально.

Второй выпуск «Биг тейбл» вышел на славу[474]474
  «В поисках яхе» вышла в летнем выпуске журнала Пола Кэрролла. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. «Каддиш» хорош. Продолжай в том же духе. Стену ты пробил.

Привет Джеку, Питеру, Люсьену и Ирвингу.

С любовью,

Билл

P. S. В город примчался Далберг[475]475
  Эдуард Далберг, писатель. Отрывок из его прозы вместе с «Полночью старого ангела» и отрывками из «Голого завтрака» составили большую часть содержания запрещенного выпуска «Чикаго ревю» за зиму 1958–го. Затем они, правда, вошли в первый номер журнала «Биг тейбл». – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]; ему нужен был дантист и еще кое – какие услуги. Я его всем обеспечил и больше не видел, даже письма от него не получал. Невежда. И хрен с ним.

С этим судом не могу с места сдвинуться. Аллен, будь добр, просмотри мои письма у себя, те, в которых нет упоминаний о яхе. Поищи материал о мифических местах в Южной Америке, где присутствует Карл. Глянь, нет ли у тебя скандинавских материалов, только не о допросе Карла. Если найдешь что-нибудь, пришли это на ящик «Американ экспресс». Мне лично не шли! Письма нужны для следующей книги[476]476
  Книга была опубликована двумя годами позже и называлась она «Мягкая машина». – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. Боюсь, как бы они не пропали.

[…]

С любовью,

Билл

* * *

Аллену Гинзбергу

[Париж]

25 сентября 1959 г.

Дорогой Аллен!

Жиродье только что показал твое письмо со списком. Очень подробно и очень понятно. Спасибо, Аллен, ты оказал мне огромную услугу.

На следующей неделе «Лайф» берет у меня интервью через Розалинд из «Тайм». Все это важно для работы, и я с тобой полностью согласен: писательство для меня единственно важная вещь. Ну, написание писем и походы на вечеринки – тоже часть моей работы: каждый раз, возвращаясь с очередного европейского сборища, приношу домой материал для «Голого завтрака». С людьми знакомлюсь исключительно ради книги; моя же внешность бережет меня от ненужных встреч. Я не четвертый за игрой в бридж, и как свободного кавалера меня тоже не приглашают – дамочек развлекать я не умею. (А есть и такие пассажиры, которых зовут исключительно ради этого.) Сам решаю, если пригласивший меня – когда таковой находится – имеет что-то сказать; и слышать всегда полезно.

Слухи в Париже – о возвращении к довоенной экономике и ренессансе в культуре. Здесь романтики и богемных речей не будет. Разговоры идут о политике, большом бизнесе. После визита Хрущева все сходятся в одном: атомная война не начнется[477]477
  В сентябре 1959 г. Хрущев выступил в ООН, посетил Кэмп – Дэвид и Диснейленд, обговорил условия мирного сосуществования капитализма и коммунизма. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. Возрождение экономики и культуры идет полным ходом. Поговаривают, будто и в Лондоне – то же самое. А как у вас там, в Нью – Йорке?

Факт в том, что монополия старого пошива потеряла практичность, чисто экономически она невыгодна. Узы СТАРОЙ ШКОЛЫ быстро слабеют.

Мое дело, похоже, приняло более или менее приятственный оборот.

По совету Брайона – он ни разу мне плохого не посоветовал – я признал свое «авторство» письма Лунду. Судья ответил: «Слушайте, я из мухи слона делать не собираюсь. Ваше дело мелкое. Но только не думайте, будто я – идиот». Честно, так и сказал. Адвокат постарался, чтобы наше дело рассматривал именно этот судья – а парень он неплохой, и я выложил ему все как есть. Да и врать-то было не о чем: я же не продаю наркотики, не вожу их через границу и в будущем возить не собираюсь. С наркоманами, уродами со дна общества, больше не корешусь: с ними скучно. У них свои дела, у меня теперь – свои. Лунд есть Лунд. Basta.

Я свободен дальше проводить свое исследование. Отделаюсь, наверное, штрафом и условным сроком. Большая часть денег ушла на судебные издержки. Дело обойдется в пять сотен долларов минимум. Что ж, прекрасный наглядный урок, который я намерен усвоить: никаких больше Лундов, хватит с меня шпанюков.

С Джеком Стерном мы вряд ли станем дальше общаться. Пойми правильно, он не хочет видеть меня; причины же обозначатся в новой книге. Ну и в настоящей тоже. В конце «Голого завтрака» я обращаюсь именно к Жаку (он знает почему). Друзьями мы друг другу и не были, просто он вел себя со мной по – дружески. Именно через Жака я и познал европейцев. Никто мне в этом так не помог, разве что Брайон. По плодам их узнаете их, не по намерениям – добрым ли, злым ли.

Работаю над продолжением «Голого завтрака». Наверное, назову его «Голый завтрак задарма». И раз уж я собираюсь поездить по миру, то нужны будут деньги… Надо бы придумать, где заработать. Зимой, например, хочу смотаться в Индию, так что для начала понадобятся средства добраться до Лондона. Значит, текущее произведение буду писать по частям, а части оформлять в виде рассказиков, которые при случае можно пристроить за наличные в американские журналы. Если посоветуешь какой-нибудь журнал или знаешь издателя – материал предоставлю.

Посылаю статью, в которой я как будто бы оправдываю себя и «Голый завтрак», но в ней нет ничего незаконного. Я сам не намерен совершать ничего против правил – ни сейчас, ни когда бы то ни было. Джанк – это зло, дорога в никуда, то есть в джанк. Если отнестись к проблеме наркомании как вопросу общественного здоровья, то с ней можно будет постепенно справиться и не придется привлекать к уголовной ответственности наркоманов. Они же больные – психически и физически, без помощи сами не справятся. Пусть государство помогает. Торчки с радостью бросят ширяться, если предложить им апоморфиновое лечение или жизнь вдали от наркотиков. Слова «теоретически» не признаю, особенно в отношении дряни. Если говорю: «Я завязал», значит, я действительно завязал и не глотаю кодеиновых колес. Обхожусь без ничего. Живу БЕЗ ДЖАНКА. Джанк – суицид. Лучше уж пулю в лоб. Без вопросов.

Жиродье отсылает мою статью в «Экспресс», в английский «Энкаунтер» – они недавно получили такой стимул! – и в «Эвергрин»[478]478
  «Письменное показание: свидетельство, касающееся болезни» стало предисловием ко всем поздним изданиям «Голого завтрака». Первое же издание книги «Olympia press» «Показанием» снабжено не было. Оно также не появилось и на страницах «Экспресс», но опубликовалось 1 января 1960 г. в «Нувель ревю франсез» (в переводе Эрика Каана), а месяц спустя – в «Эвергрин ревю». – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. Так что погодим пока соваться в Нью – Йорк. Нет, я в любом случае хочу, чтобы ты прочел статью, из нее ты узнаешь про мои дела.

Еще раз спасибо, Аллен, за помощь. Обзор Жиродье может вылиться в серьезное предприятие.

Привет всем.

С любовью,

Билл

P. S. Я прочел твою статью. Хорошая вещь, написана в тему. Похоже, климат действительно меняется. Америка со временем переменится или опрокинется на бок, утратив всякие силы. Это же очевидно: баланс сместился, и Штаты больше не рулят. Либо остановятся и сойдут с тропы самоубийственного и психопатического поведения, либо… начнется «Гаснущий свет сумерек». Сдвиг может случиться даже скорей, чем ты думаешь.

С любовью,

Билл

* * *

Аллену Гинзбергу

Париж

7 октября 1959 г.

Дорогой Аллен!

Моя статья – это просто статья, никакое не покрывательство[479]479
  Гинзберг к самооправдательной статье Берроуза отнесся очень критично, сочтя, что она выходит за рамки необходимой юридической защиты и не соответствует духу книги. Как видно из письма Гинзберга Берроузу, поэт обвиняет друга в излишне морализаторском тоне и отсутствии юмора; он также критикует очевидную попытку Берроуза отказаться в предисловии к роману от своего авторства: «Я точно не помню, как писал заметки, которые сегодня опубликованы под общим названием «Голый завтрак». – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. Пуха я не боюсь, ни черного, ни другого. «Проблемы закончились – отныне и навсегда», – мною так и написано в конце «Голого завтрака».

У памяти много уровней. По Рону Хаббарду, автору «ДИАНЕТИКИ» и сайентологии, мы, оказывается, запомним и операцию, которую нам сделают под общим наркозом. Тебе бы, кстати, тоже не повредило ознакомиться с этим учением. Знаешь, оно как бег во времени. Вдруг официант говорит: помните, я давал вам на чай?

Я намеренно написал статью, лишенную юмора и полную морализаторства. Если даже больного гепатитом кто-то сильно полюбит, гепатитом болеть все равно никому не захочется.

Осенняя луна светит всем, кроме Мохаммеда. Он пролетел (ибо сказано в Коране: «Ислам да пребудет вечно. Пока человек не достигнет луны». Я разговаривал на эту тему с арабами, и они отвечают: «Свершилось»).

Если нарки хотят слезть с иглы, то им надо помогать официально – так чего еще от меня хотят? Холодной, безджанковой благотворительности? Если я точно знаю своих наркоманов, то они дареному коню в жопу смотреть не станут. Злобный закон, о котором ты говоришь, это джанк. Если точнее и по – старинному, то джанк – это один из самых мощных инструментов ЗЛОБНОГО ЗАКОНА.

Недавно ко мне приходили из «ЛАЙФ», несколько дней фоткали меня, брали интервью. Фотоморды получились отменные. Журналисты – двое очень приятных и запоминающихся пассажира, Снелл и Лумис[480]480
  Репортер Дэвид Снелл и фотограф Лумис Дин 1 октября навестили Берроуза, приветствовав фразой детективов – напарников из «Голого завтрака»: «Есть старое золотишко, мистер Берроуз». Статья вышла в ноябрьском журнала «Лайф» за 1959 г. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]. Когда именно выйдет статья, не знаю, но ребята на меня четырнадцать часов потратили – и не зря. […]

А ты, старик, обязательно берись за дело, не забывай про сайентологию, и пусть Хаббард отрабатывает свои деньги. Он это может, и он это сделает.

Твой репортер,

Уильям Сьюард Берроуз

по прозвищу

Привет – да – привет[481]481
  Ритуальная фраза сайентологической «обработки». – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть]

P. S. Письма яхе печатать надо по – любому, а вот «Гомосека» – ни в коем случае. Он не про то, чем я теперь занимаюсь. Неинтересен, разве что как школьные наброски состоявшегося художника. Короче, я против публикации «Гомосека». Зато могу в любом количестве выдавать рассказы по теме «Голого завтрака задарма».

Приехал Барни Россет – ведет переговоры с Жиродье и Франкфуртом. Не сегодня – завтра заключит с ними договоры.

Всем привет – бесплатно, за счет заведения.

* * *

Аллену Гинзбергу

Франция, Париж, 6–й округ,

рю Гит – ле – Кёр, 9

27 октября 1959 г.

Дорогой Аллен!

Лови краткий биографический очерк (со свежей фоткой). Я серьезно, ни словом не ошибся – просто тебе надо прочесть его внимательным образом, потому что у меня крепнет убеждение, как будто ты стал меня путать с человеком, которого больше на свете-то нет.

[…]

Сайентология практикует управление памятью. Помнишь, я советовал обратиться в их местную церковь, найти аудитора? Сайентологи работают без гипноза и без наркотиков. Мотают пленку вперед – назад, пока травма в психике не стирается. Метод работает, я сам проверял. Собственно, поэтому и в ведении моих дел, в политике недавно кое-что изменилось… Про глюки с аудитором мы не говорим – сразу пускаем их в дело. Насчет глюков советуют: «Успокойте их или используйте».

Будет круто, если пришлешь немножечко мескалина. Здесь это не противозаконно, к тому же письма не вскрывают. Я в срочном порядке прикрываюсь литераторством.

Так значит, госпожа Фрейд умеет «погружаться в сон по желанию»? По чьему, интересно, желанию?!! Подавители воли – не глупость. «Trиs grand illusion»[482]482
  Очень большое заблуждение (фр.). – Примеч. пер.


[Закрыть]. Они людей используют, как чревовещатель – кукол. Напыщенных и тупых кукол. Но повторяю: они – не глупость, и недооценивать их нельзя. Лично общаюсь кое с кем из этих дам и господ. Будь они сами тупы, то на своих местах не удержались бы.

Само собой, [доктор] Шлумбергер выпал за борт, как тот повар из анекдота, и отстал от нас на века[483]483
  Аллюзия на бородатый анекдот. Матрос, страшно заикаясь от волнения, пытается обратиться к капитану. Капитан раздраженно замечает: «Не можешь сказать, тогда пой», и матрос поет: «Забудем старых мы друзей, развеем память, словно пы – ыль. / Наш повар, падла, за бортом, отстал на двадцать ми – иль». – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть].

Аллен, я правда благодарен тебе за усилия, вложенные в «мадмуазельное» предприятие[484]484
  В январе 1960 г. Берроуз участвовал в писательском симпозиуме под названием «Quo vadis?»*, где обсуждались основные тенденции развития литературы в 1960–х годах. – Примеч. О. Харриса.* Куда идешь? (лат.) – Примеч. пер.


[Закрыть]. Бог видит, как мне нужны деньги. Я постоянно на мели и выпрашиваю что-нибудь у дядюшки Жиродье. Дело-то непростое. О, и постоянно приходится что-то подписывать… теперь-то мне открылось значение оговорки «в ином случае». Ладно, рассчитаюсь с тобой частично с «мадмуазельных» денег… Будет здорово, если сумеешь раздобыть этого нового материала. До меня дошли кое – какие слухи, и я даже начинаю себя рекламировать.

Привет всем.

С любовью,

Билл

Дорогой Питер!

Слава богу или кому там еще, что у тебя нет видений. «Миста Курц умерли»[485]485
  Цитата из романа «Сердце тьмы» Джозефа Конрада. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть].

P. S. «Дианетика», Рон Хаббард, издательство «Хермитидж хауз», Нью – Йорк, 1950 г.

Сайентология занимается больше манипуляциями, чем терапией. В Советском Союзе про нее давно знают, и все там – в смысле на самых верхах – уже взяли систему на вооружение. Возможно, придется прикинуться выходцем с юга Калифорнии. Последнее приглашение на ужин.

Надеюсь, тебе не придется писать объяснений к моему автобиографическому очерку. Скажи этой даме, что я – типа персонажа Бэккета, который выдает разные забавные фразы, идущие потом в народ. Ну, малыш, сам знаешь, как это преподнести. Не могу я больше писать обычным стилем. Не стану писать автобиографию, как ее пишут остальные авторы: про свой дом, про житуху, кошек – собачек… Не могу, не хочу, не буду! С меня хватит. Прости, что подставил тебя, мой переводчик и посредник.

Ханке от меня привет и всего наилучшего[486]486
  К тому времени Ханке снова освободился из тюрьмы. – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть].

О, и… насчет дел между Россером и Жиродье – понятия не имею, что там у них. Но Жиродье сказал: контракт подписывать «еще рано». В общем, если сможешь раздобыть хоть какую-то информацию, ее всегда будут рады получить в квартире 32 дома 9 по рю Гит – ле – Кёр.

С любовью,

я

Жизнеописание Уильяма Сьюарда Берроуза

Прошлого у меня нет, я только был сорняком и «порчей», если вам понятен археологический термин «порченый» артефакт. По паспорту родился в городе Сент – Луис, в более или менее зажиточной семье – то есть он был вхож в сент – луисский загородный клуб, и ни у кого не возникало к нему претензий, однако времена изменились, и много у кого появилось к нему достаточно претензий, имя его примелькалось в газете, и разошлись слухи об… э… проблемах с законом. Помните? Я же хочу забыть. Выпускник Гарварда 1936–го, бакалавр гуманитарных наук. Никто его в универе не видел, но бумажки имеются. Как-то работал в Чикаго дезинсектором и усвоил кое-что из основных принципов форс – мажора. В Танжере химические препараты низвели его до состояния изначальной материи. Воскрешенный сомнительными искусствами, он отправился путешествовать во всех открытых ему направлениях.

Потом написал книгу, которая добила его. На дороге, которой я следую, автора убивали множество раз при помощи разных средств: борзых, ПМС и продвинутой йоги – с расстояния в два разрешенных законом фута… И нет надежды обрести свою землю

Уильям Сьюард Берроуз

* * *

Аллену Гинзбергу

Франция, Париж, 6–й округ,

рю Гит – ле – Кёр, 9

29 октября 1959 г.

Дорогой Аллен!

Посылаю тебе два укороченных толкования моей биографии: одну версию выдал Брайон, вторую – «я». Вчера отправил тебе копию дополненной версии и свою фотку.

Думал еще раз переправить «СЛОВО», только нет у меня этого текста, а отсутствующие куски как раз послужили бы ориентирами в нынешней работе. Если пришлешь рукопись, то я переправлю ее и верну.

Работаю по новому методу и не стану публиковать ничего, что не проверил и не обработал. Принципы метода объяснять тебе не стану, пока ты не пройдешь обучения. Поэтому еще раз – это срочно! времени почти не осталось – повторяю: найди аудитора, и пусть он прогонит тебя через сайентологическую процедуру.

Видения просто так не приходят. Учись торговаться.

И помни: «Победитель не получает ничего».

Первый вопрос всегда звучит так: «Чье это видение?» Если ответишь, мол, «твое», тогда возвращайся на первую базу и начинай все сначала. Некоторые люди очень жадны до положения в обществе. Прочие – помудрей будут. «Не изменю ни совести, ни долгу»[487]487
  «Макбет», акт 2, сцена 1. Банко говорит, что он (в отличие от Макбета) не станет претворять в жизнь «грешных приходящих ночью мыслей» (перевод Ю. Корнеева). В «Атрофированном предисловии» «Голого завтрака» говорится: «Хоть пиши об этом, хоть кричи, хоть пой… хоть картины о нем пиши… хоть пьесы ставь… хоть сри этим в машинах… Только не претворяй этого в жизнь…». – Примеч. О. Харриса.


[Закрыть], говорил Банко, и вспомни, сколько он протянул. Кому охота тянуть?!! В этой игре смысл – потерять все, но не остаться с ненужной дряхлой вечностью.

На вышесказанное внимания не обращай. Да ты и не обратишь. Впрочем, и сказано-то было не «лично тебе».

Уильям Сьюард Берроуз

[…]