Текст книги "Красавица и чудовище"

Глава 22

На следующее утро Белла повела брата и сестру на экскурсию по Эйлуин-Хаусу. Они спускались и поднимались по бесчисленным лестницам, заглядывали в комнаты, забитые статуями, и в другие помещения, которыми никто не пользовался, а мебель там была задрапирована чехлами от пыли. Она нарисовала для Сайруса и для Лейлы по карте дома – на случай, если они вдруг заблудятся. Близнецы вели себя наилучшим образом, потому что предупреждение герцога, сделанное им накануне вечером, произвело на них сильное впечатление.

У «герцогского» взгляда были и хорошие стороны.

В полдень они отважились спуститься в кухню, где получили удовольствие от простой еды – пастушьего пирога, – сидя за длинным столом посреди кухонной суеты: прислуга готовила обед для хозяина. Белле было интересно, станет ли Майлз есть один в своем кабинете, где они совсем недавно разделили холодный ужин, улыбались и разговаривали, а потом – уже в ее комнате – занялись любовью.

Охваченная томительной тоской, Белла напомнила себе, что лучше всего забыть об этой запретной близости. И еще лучше не попадаться на пути герцога и не забредать в бальный зал, где он часто работал. Лучше вообще о нем не думать.

После обеда она намеревалась устроить брата и сестру в огромной библиотеке. Близнецы были страстными книголюбами, так что она могла позволить им заниматься там уроками, а потом развлекать себя огромным количеством книг, выставленных на полках. Но сначала она отвела их в Голубую гостиную, чтобы они увидели, как она разбирает и складывает сломанные артефакты.

Сайрус проявил огромный интерес к ее работе. Он задавал множество умных вопросов, и на некоторые из них Белла не могла ответить, а потом помогал сестре выкладывать скарабеев на стол, задрапированный белым шелком, который привез ей Майлз.

Лейла подошла к куче в углу, которую Белла еще не успела рассортировать, и взяла в руки один из предметов. Это была плоская вещица из помятой бронзы с затейливо украшенной ручкой.

– Думаешь, это зеркало? – спросила Лейла, показав предмет сестре.

– Не знаю, – удивленно ответила Белла. – Может быть.

– Может, мне удастся стереть с него налет, и тогда мы увидим, появятся ли в нем наши отражения. – Схватив тряпку, Лейла принялась усердно оттирать бронзовую поверхность.

Белла улыбнулась. В интересе брата и сестры она видела влияние папы, передавшего им любовь к ушедшим эпохам. Как часто вечерами они собирались вокруг очага в их каменной хижине, чтобы рассмотреть предметы, которые он выкопал днем, или обсудить, как люди жили в Древнем мире. К ее горлу подступил комок. Как же сильно она тосковала по отцу…

Звук шагов вернул ее в настоящее. Белла оглянулась в то мгновение, когда Хелен и Оскар Грейсон неторопливо вошли в комнату.

Отогнав ностальгию, Белла приготовилась отвечать на их ехидные замечания. Она чувствовала непередаваемое отвращение к супругам после отвратительного случая, когда Хелен отдавила ей ногу.

Парочка держалась так, будто они пришли на модную вечеринку: светловолосая Хелен буквально сияла в платье цвета морской волны с отделкой цвета морской пены, а Оскар являл собою типичного джентльмена в бордовом сюртуке, серых брюках в тонкую полоску и розовом жилете. Пышные бакенбарды были аккуратно подстрижены под искусно уложенной копной темных курчавых волос.

Но Беллу было не обмануть их блестящей внешностью. Эти двое могли замышлять только что-то нехорошее.

Хелен проплыла мимо груды артефактов, ее презрительный взгляд метнулся к двойняшкам и обратно к Белле.

– Мисс Джонс! – заговорила она. – До моей горничной дошли слухи, что вы привезли в Эйлуин-Хаус свою семью. Я просто не могла поверить, что вы посмели так сильно злоупотребить милосердием герцога.

Белла стиснула зубы, прикрываясь приятной улыбкой. Как бы ни хотелось ей резко ответить Хелен, она не должна была выходить из себя перед близнецами.

– Миссис Грейсон, мистер Грейсон, позвольте мне представить вам моих брата и сестру. Лейла, Сайрус, мистер Грейсон – кузен герцога.

– И наследник, не забывайте об этом, – добавил Оскар с омерзительной ухмылкой.

Не обратив внимания на ехидство, Сайрус рассеянно поклонился и вернулся к изучению скарабеев. Лейла, отложив бронзовое зеркало, грациозно присела в реверансе, глядя на Хелен полными невинности глазами.

– До чего же у вас красивое платье, миссис Грейсон! В жизни не видела такого великолепия.

Хелен приосанилась.

– Мне шьет лучшая портниха в Лондоне. Хотя рискну предположить, что у девочки, получившей заграничное воспитание, едва ли много опыта в вопросах моды.

Лейла доверчиво шагнула к ней.

– Я изучала модные журналы, мадам. И шью себе очень неплохие платья. Видите? – Она повернулась вокруг своей оси, приподняв темно-золотой подол платья, которое перешила из бывшего персидского одеяния.

Белла подумала, что Лейла со своими золотисто-русыми волосами куда привлекательнее Хелен с ее янтарными кошачьими глазами и надменно вздернутым подбородком. А потом она заметила, что Оскар, опершись на трость, с алчностью поглядывает на юную девушку.

Ничто на свете не смогло бы быстрее пробудить защитные инстинкты Беллы. Она не могла больше ни мгновения провести в компании этих негодяев.

– Боюсь, вы пришли в неподходящее время, – сдержанно произнесла она. – Его светлость попросил меня привести брата и сестру в бальный зал на экскурсию. И если мы не отправимся туда прямо сейчас, то опоздаем.

– А ты мне этого не говорила, – заметил Сайрус, отрывая взгляд от скарабеев.

– Эйлуин прислал мне записку, – солгала она. – И мы не смеем ослушаться его приказания. – И, взяв Лейлу и Сайруса за руки, она шагнула к парочке. – Если вы позволите.

Хелен с Оскаром в гневе отступили. И тут же склонили друг к другу головы и принялись бормотать что-то о наглых слугах и их отвратительных манерах. Как только супруги вышли за дверь, Белла подтолкнула двойняшек в другую сторону, но она еще успела услышать слова Оскара, которые эхо разнесло по всему коридору:

– Мисс Джонс кажется гораздо старше этих двоих, – с усмешкой произнес он. – Мы можем быть уверены, что это не ее отродья?

Белла была готова повернуться и броситься назад, чтобы устроить ему заслуженную выволочку. Но вместо этого она подтолкнула брата с сестрой в сторону коридора с высокими белыми колоннами вдоль стен.

Да, возможно, по возрасту она вполне могла быть им матерью. И в этом не было ничего плохого. Она растила их со дня маминой смерти, а умерла мама вскоре после их появления на свет, когда Белле было четырнадцать. Она готовила им еду, перевязывала их ссадины, давала им уроки, ухаживала за ними, когда они подхватывали детские болезни.

Но то, что ей было почти тридцать лет, не делало Беллу высохшей старухой. И Майлз точно не счел ее слишком старой, она вполне смогла разжечь в нем страсть. Он был более чем счастлив…

– Ой, тебе обязательно нужно с такой силой сжимать мне руку? – спросил Сайрус.

– И прошу тебя, иди помедленнее, – добавила Лейла, слегка задыхаясь.

Белла отпустила их руки и замедлила шаг до прогулочного.

– Простите, мои дорогие, я просто задумалась.

Лейла бросила через плечо проницательный взгляд.

– Эти двое разозлили тебя, да? Мне они тоже не слишком понравились, честно говоря. Настоящие снобы! – Девушка сделала паузу и задумалась. – Хотя я ужасно хочу платье миссис Грейсон!

Белла рассмеялась, гнев ушел вместе с напряжением в конечностях.

– Быть может, как-нибудь утром мы пойдем по магазинам, – в сердцах бросила она. – И даже если у нас нет средств на покупку чего-нибудь подобного, не будет вреда, если мы посмотрим на ткани и отделки.

Засияв, Лейла захлопала в ладоши.

– О да, пожалуйста! Можно это будет завтра?

– В конце недели, – возразила Белла. – И только в том случае, если вы хорошо выполните школьные задания.

– Я останусь здесь, – заявил Сайрус. – Мне нужна новая пара сапог, но что мне делать в магазине, если у нас нет на них денег?

Лейла не согласилась с братом, и двойняшки вступили в горячий спор о преимуществах покупки и просмотра товаров.

Тем временем они подошли к арочному входу в бальный зал, и Белла попыталась унять их, опасаясь, что их голоса донесутся до Майлза.

– Довольно спорить, вы, оба, – тихо проговорила она. – Пора идти в библиотеку и заняться уроками.

Когда она взяла их за руки, чтобы направить в противоположном направлении, Сайрус заартачился. Массивные двери в бальный зал были открыты, и он вывернул шею, чтобы посмотреть на ряды египетских скульптур.

– Подожди! Ты же сама сказала Грейсонам, что герцог нас ждет. Ты сказала, что он желает показать нам эти статуи, а я действительно очень хочу их увидеть.

Белла всегда учила близнецов никогда не лгать, поэтому ей пришлось придумать тактичный предлог, объясняющий, почему она придумала эту встречу.

– Извини, но, видишь ли, я была слишком занята, чтобы целый день болтать с ними, и мне нужен был повод…

Она осеклась, увидев подошедшего к двери Майлза.

Герцог выглядел так же, как всегда в рабочий день: белая рубашка, натянутая на мускулистые плечи, рукава закатаны до локтей, черные брюки, подчеркивающие длину его ног. Каждая клеточка ее тела разгорячилась от его близости. Его волосы были слегка взъерошены, словно он несколько раз провел по ним пальцами, пытаясь расшифровать сложный иероглиф. При виде легкой и очень привлекательной улыбки на его губах ее сердце на мгновение замерло.

Вынув из кармана золотые часы, Эйлуин открыл их, чтобы проверить время.

– Полагаю, вы пришли на нашу встречу, – произнес он. – Могу ли я похвалить вас за пунктуальность… особенно после того, как вас задержал мой кузен с женой.

Озорной блеск в его темных глазах заставил Беллу вздохнуть с облегчением. Майлз услышал ее неловкое объяснение и прикрыл ее. И, слава богу, он, похоже, не возражал против того, чтобы его прервали.

– Благодарю вас за то, что пригласили нас сюда, ваша светлость, – проговорил Сайрус, заглядывая Майлзу за спину. – Кстати, это что, гроб?

Ее брат нетерпеливо вбежал в бальный зал. Несмотря на то, что бо́льшая часть комнаты была заполнена лабиринтами статуй, он направился прямо к длинному, прямоугольному предмету, высеченному из гранита, с вырезанными по бокам изображениями египетских богов и богинь.

Майлз приблизился к одному концу массивного ящика.

– Это называется саркофагом. Саркофаги помещали в гробницы, и в них покоились фараоны.

– Он же огромный! И, должно быть, весит тонны. Как вам удалось привезти его из Египта?

Сайрус ловил каждое слово Майлза, пустившегося в техническое описание системы шкивов, лебедок, а также человеческих ресурсов, необходимых для перевозки каменных монолитов на борту судов. Даже не осознавая, что подходит ближе, Белла заняла место рядом с герцогом, позволяя его низкому голосу завладеть ею. Это был предлог, чтобы вдохнуть его мужской аромат, уловить хотя бы след его тепла. Если бы только у нее было право обвить руками его узкую талию, опустить голову ему на плечо, ощутить мощное биение его сердца! Как же ей хотелось, чтобы он смотрел на нее с теплом истинной любви в глазах!

Лейла подошла к ближайшей статуе египтянина в длинном одеянии и высокой короне с украшением в виде змеи. Даже когда она закинула голову назад, чтобы разглядеть лицо статуи, ее мысли явно были заняты чем-то другим:

– А ты уже ходила по магазинам, Белла?

– Боюсь, у меня не было на это времени.

– Тогда откуда же мы узнаем, какие магазины лучшие? – Лейла щелкнула пальцами. – У меня идея! Леди Милфорд отлично одевается. Мы можем зайти к ней и попросить у нее совета.

Майлз замолчал на полуслове. И повернулся, чтобы устремить на Лейлу тяжелый взгляд.

– К кому, ты сказала? – уточнил он.

Пульс Беллы подскочил. Почему он вдруг так разозлился? Всю его расслабленность словно ветром сдуло. На его лице теперь застыла напряженная маска.

Вдруг Белла почувствовала болезненные ощущения в животе, и ее даже затошнило: она вспомнила о предупреждении леди Милфорд. «Вы не должны упоминать при Эйлуине мое имя. Герцог – гордый, замкнутый человек, который не любит, когда им манипулируют».

Но было уже слишком поздно одергивать свою наивную сестру.

– Леди Милфорд, – пояснила Лейла. – Она приезжала в наш коттедж незадолго до того, как Белла уехала в Лондон. Вы знакомы с ней, ваша светлость?

Грозное выражение омрачило его глаза.

– Мы встречались, – ответил герцог.

Лейла быстро заморгала, услышав его резкий голос, а когда она приоткрыла рот, словно готовясь спросить у Эйлуина еще что-то, Белла быстро проговорила:

– Боюсь, эту экскурсию придется отложить. Я только что вспомнила, что мне с его светлостью надо обсудить одно важное дело. – С этими словами Белла выпроводила недовольных брата и сестру за дверь бального зала. – Идите прямо по коридору и вниз по лестнице – библиотека там. При необходимости воспользуйтесь своими картами.

Захлопнув тяжелые двери, Белла повернулась к герцогу. Ее ладони стали влажными, а сердце неистово колотилось в грудной клетке.

Глаза Майлза сощурились и приобрели холодное и подозрительное выражение, которого она не видела после их первой встречи, когда он поймал ее крадущейся по длинному коридору и прячущейся за колонной. Тогда он счел ее охотницей за мужем, вышедшей на дело.

Но на этот раз Белла не могла понять глубины его гнева. Была ли между ним и леди Милфорд какая-то вражда? Неразрешенная ссора, о которой та не хотела упоминать?

Даже если он догадался, что леди Милфорд подстроила все так, чтобы у Беллы было больше шансов быть принятой на службу, разве это такой уж большой грех? Она хотела обеспечить брата и сестру. Теперь, когда Майлз познакомился с Сайрусом и Лейлой, ему, конечно же, можно было объяснить причину.

Само собой, герцогу ни к чему знать о ее поисках карты сокровищ. Это не имеет никакого отношения к леди Милфорд.

Упершись руками в стройные бедра, он сделал по направлению к ней угрожающий шаг.

– Вы уверяли меня, что были знакомы только с этим парнем Смитерсом, когда приехали в Англию. Вы ни слова не говорили мне о леди Милфорд!

Белла с трудом сглотнула. Смитерс был антикваром, предположительно покупавшим за границей артефакты у ее отца. Но сама она никогда не встречалась с этим человеком. Эта уловка была целиком придумана леди Милфорд, а Белла так стремилась попасть в Эйлуин-Хаус, что послушно повторила герцогу эту историю.

– Я всего лишь немного знакома с ее светлостью, – промолвила Белла, крепко сжимая пальцы, чтобы сдержать дрожь. – Несколько недель назад она приехала в наш дом в Оксфорде в надежде увидеться с моим отцом. Видите ли, они когда-то были друзьями. Узнав, что папа… умер и что мне нужно зарабатывать на жизнь, она предложила мне обратиться к вам с просьбой нанять меня на службу. Леди Милфорд подумала, что это возможно, поскольку наши с вами отцы когда-то были деловыми партнерами.

– Вы говорили, что об этом месте вам рассказал Смитерс.

– Я… Да… но я сделала это по совету леди Милфорд. Она предупредила, чтобы я не упоминала при вас ее имя. Она сказала, что вы очень замкнутый человек и можете огорчиться, узнав о ее вмешательстве.

– Огорчиться? Да я в бешенстве! – Его яростный взгляд пробежал по ней сверху донизу. – Вы вошли в мой дом под фальшивым предлогом, вы солгали мне, сказав, что у вас никого нет и что вы одна на всем белом свете! Вы постоянно скрывали от меня правду! Похоже, вы всего лишь опытная актриса.

В груди Беллы туго затянулся узел боли. Она заслуживала его неодобрение. И все же, казалось, герцог был куда более рассерженным, чем требовала ситуация.

Она умоляюще протянула к нему руки ладонями вверх.

– Прошу тебя, постарайся понять меня, Майлз, мне нужно было зарабатывать на жизнь, чтобы прокормить брата и сестру. Леди Милфорд хотела только помочь мне!

– Чушь! – Бросив на нее презрительный взгляд, Эйлуин принялся расхаживать взад-вперед перед саркофагом. – Я отлично знаю, как эта женщина помогла тебе – она дала тебе наставления, как меня соблазнить. Ты прикинулась застенчивой, заманила меня в свою постель, а затем оттолкнула меня, манила и мучила день и ночь… – Резко замолчав, он ткнул указательным пальцем в сторону Беллы. – С того самого момента, как твоя нога ступила в мой дом, ты придумывала, как заманить меня в ловушку!

Слезы наполнили ее глаза от его несправедливых обвинений.

– Заманить тебя в ловушку? – переспросила Белла.

– Не прикидывайся невинной простушкой! Всем в Лондоне известно о леди Милфорд и об ее схемах.

Белла недоуменно покачала головой.

– Я… я правда не понимаю, что вы имеете в виду, – пролепетала она.

Эйлуин запустил пятерню в волосы, запутывая черные пряди.

– Боже правый, Белла! Я говорю о браке! Эта женщина – чертова сваха!

Глава 23

Схватив медный молоток, Майлз яростно постучал в дверь городского особняка. У него было сильное желание вышибить ее ногой. Но это могло привлечь внимание прохожих на улице и вызвать предположение, что он стал последней жертвой леди Милфорд.

Пытаясь совладать со своим гневом, герцог глубоко вдохнул прохладный полуденный воздух. Он не мог выбросить из головы убитое горем лицо Беллы после его обвинений в том, что она пытается обманным путем втянуть его в брак. Она клялась, что не знала о хобби леди Милфорд. Эйлуин был слишком взбешен, чтобы поверить Белле. Не слушая ее объяснения, он ринулся сюда.

Хотя, оглядываясь назад, он был вынужден признать, что даже самая опытная актриса не смогла бы так талантливо изобразить потрясение. Было похоже, что Беллу обманули так же, как и его самого.

Выдающийся ум, придумавший этот гнусный обман, жил в этом особняке.

Герцог замахнулся кулаком, собираясь еще раз ударить в тяжелую деревянную панель. И вдруг дверь резко распахнулась. За ней стоял дворецкий с коротко остриженными седыми волосами и в строгом черном костюме.

Майлз нахмурился: старое лицо слуги сразу показалось ему смутно знакомым. Но он никогда не бывал в этом доме. А поскольку человеком он был необщительным, то едва ли мог встретить этого парня в другом доме.

Дворецкий невозмутимо смотрел на него.

– Могу я помочь вам, сэр? – спросил он.

– Я хочу видеть леди Милфорд, – ответил Эйлуин. Отодвинув дворецкого плечом, он прошел в просторное фойе. – Немедленно!

Ни один мускул не дрогнул на мужественном лице дворецкого.

– Я проверю, дома ли ее светлость. У вас есть визитная карточка?

– Черт возьми, нет! Просто сообщите ей, что Эйлуин здесь.

Услышав почтенное имя, дворецкий склонил голову в поклоне.

– Разумеется, ваша светлость.

Когда он повернулся, что-то в его резких чертах поразило герцога еще сильнее. На этот раз все встало на свои места. Эти бледные щеки могли стать свежее от румян, а седые волосы и брови – потемнеть от сажи…

Холодный меч уверенности пронзил Майлза. Схватив дворецкого за руку, он развернул его к себе лицом.

– Вы! Вы же Смитерс!

Одна седая бровь вопросительно приподнялась.

– Мое имя Харгроув, ваша светлость. Быть может, вы по ошибке принимаете меня за другого слугу?

Бледно-голубые глаза Харгроува оставались спокойными. Лжец постарался бы отвести взгляд. Если, конечно, он не был чрезвычайно искусным обманщиком. И мастером маскировки.

Приходивший в Эйлуин-Хаус антиквар был прямой противоположностью этому мужчине. Мистер Смитерс был крикливым краснобаем в зеленом клетчатом пальто, который нес какую-то чушь, как обычный уличный торговец, пытающийся убедить Майлза купить коробку дешевых скарабеев. Смитерс также проявил большой интерес к тому, что герцог работал в одиночку. Парень перечислил все преимущества найма куратора, который стал бы ему помогать.

Прошло не больше трех дней, как явилась Белла со своей сказочкой о том, что была знакома со Смитерсом за границей. Она сказала, что именно он поведал ей о вакансии куратора. А сегодня она уверяла его, что никогда не видела этого человека.

Леди Милфорд организовала это все с помощью Харгроува. Негодяй предан своей хозяйке и не признается в своей роли в этой афере. Майлзу доставило бы большое удовлетворение всадить жесткий правый хук в квадратную челюсть этого типа.

Но Харгроув был всего лишь пешкой. Майлз изнывал от желания встретиться лицом к лицу с главным игроком, с пауком, плетущим сеть обмана.

Сгорая от холодной ярости, он направился к лестнице и начал подниматься по мраморным ступеням, перешагивая через две за раз.

Харгроув заторопился следом за ним.

– Ваша светлость! Ее светлость переодевается перед прогулкой в парке, и ее нельзя беспокоить.

– Тогда поскорее предупредите ее! Даю вам полминуты на то, чтобы сообщить обо мне.

Майлз позволил дворецкому подняться и провести себя по лестнице, а затем по коридору с желтыми полосатыми обоями и толстым ковром, заглушавшим их шаги. Харгроув постучал в дверь в конце коридора. Его серьезный взгляд метнулся к Майлзу, прежде чем кто-то открыл дверь изнутри и он смог войти.

Майлз ходил взад-вперед, отсчитывая тридцать секунд. На двадцать восьмой дверь снова открылась, и дворецкий отступил назад, позволяя герцогу войти. На этот раз Харгроув посмотрел на него сурово. И в этом взгляде не было никакого подобострастия, заметил Майлз. Он был прав, решив, что этот человек предан леди Милфорд.

Как только Майлз вошел, дверь у него за спиной закрылась с тихим щелчком, и он оказался в маленькой гостиной, примыкающей к большой спальне, которую было видно через арочный дверной проем. Здесь вдоль стен выстроились выкрашенные в белый цвет книжные стеллажи, а послеполуденное солнце лилось в комнату сквозь двойные окна. Там и стояла леди Милфорд, положив одну руку на подоконник и выглядывая в окно. Ее угольно-черные волосы были затянуты в высокий узел, а шелковое платье цвета лаванды облегало стройную фигуру.

Повернувшись к герцогу, леди Милфорд сердечно улыбнулась ему, словно он был приглашенным гостем.

– Эйлуин, – произнесла она, приближаясь к нему и протягивая ему руку. – Какой приятный сюрприз!

Он, не подумав, взял ее изящные пальчики в свою руку, но тут же отпустил их. Эта встреча будет проходить не на ее условиях.

– В моем визите нет ничего и в малейшей степени приятного, – отрезал он. – Я только что узнал о вашем обмане. Вы нарочно отправили Изабеллу Джонс в мой дом. Вы задумали обременить меня женой с тех пор, как несколько месяцев назад привели в Эйлуин-Хаус ту безмозглую девчонку.

Он отлично помнил, что уже становился предметом еще одной ее сватовской хитрости. На свое несчастье, герцог проходил по вестибюлю как раз в тот момент, когда эта женщина и ее протеже заявились к нему с визитом. Леди Милфорд была знакома с его матерью, и он чувствовал себя обязанным проявить элементарную вежливость. Но до этого он еще ни разу в жизни не проводил столь раздражающие полчаса, слушая болтовню девушки о какой-то ерунде. Когда она предложила перенести египетские реликвии в хранилище и по-новому оформить интерьер Эйлуин-Хауса, это оказалось последней каплей его терпения, и он отправил их восвояси.

– Этой девчонкой, как вы ее назвали, была леди Беатрис Стрэтем, дочь графа Пеннингтона, – сказала леди Милфорд. – И вы совершенно правы, она далеко не так сообразительна и умна, как мисс Джонс. Не хотите ли присесть?

Леди Милфорд уселась на один из двух бледно-зеленых стульев около камина и сложила на коленях руки. Вид у нее был слишком безмятежный для женщины, столкнувшейся с разъяренным герцогом.

Майлз был слишком занят сдерживанием переполнявшей его ярости, чтобы сидеть. Он бродил по комнате, полной женских безделушек, и испытывал желание запустить одну из фарфоровых статуэток в мраморный камин.

Но вместо этого он повернулся к своей Немезиде[5]5
  В древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия.


[Закрыть].

– Итак, потерпев неудачу с этой безголовой дебютанткой, – мрачно произнес он, – вы направили свои усилия на другой тип женщин. Вы составили план, устроили заговор и пришли с дочерью сэра Сеймура. Вы даже заставили своего дворецкого загримироваться, переодеться и выдать себя за антиквара, чтобы убедить меня в том, что мне нужно нанять помощника, черт побери!

Леди Милфорд не отрицала ни одного из его обвинений.

– Я рада тому, что вы были столь добры и дали работу мисс Джонс, – проговорила она. – Сэр Сеймур оставил ей лишь крохотный коттедж и никаких средств к существованию. Она показалась мне очень умной и способной молодой женщиной – такой, которая смогла бы быть вам полезной в составлении каталогов и систематизации коллекции. Она помогла вам?

– Это невыносимо! – проревел Эйлуин, впиваясь руками в бока, чтобы не придушить эту женщину. – Вы вмешивались в мои дела! Вы тайком хозяйничали у меня за спиной и против моей воли. И все ради того, чтобы заманить меня в ловушку брака!

Кривая усмешка коснулась ее губ.

– Я очень сильно сомневаюсь в том, что какая-то обычная женщина сможет заманить вас в ловушку брака, ваша светлость. Вы слишком зациклены на отрицании института брака и много лет были убежденным холостяком. И тем не менее я признаюсь, что не оставляю надежды на то, что вы влюбитесь в мисс Джонс. Этого еще не случилось?

Прямолинейный вопрос привел Майлза в замешательство. Он не ожидал его. У него в голове не осталось ничего, кроме образа Беллы, которая ласково ему улыбается и шепчет: «Моя любовь», когда его плоть находится глубоко в ее теле. И ведь только вчера вечером, когда они вернулись из Оксфорда, она взяла его за руку, и он надеялся, что…

Эйлуин вырвался из своих фантазий. Любовь? Это всего лишь красивое слово, которым поэты описывают грубую, пульсирующую страсть.

Лишь глупец, черт возьми, мог обманываться, думая иначе.

Меряя шагами комнату, Майлз сердито посмотрел на леди Милфорд.

– Уверяю вас, мадам, я не влюблен. И не стану жертвой, попавшей в расставленные вами сети брака. Вы не имеете права вмешиваться в мою жизнь.

Проницательный взгляд хозяйки дома смягчился.

– Когда-то я была хорошим другом ваших родителей, – промолвила леди Милфорд. – Перед смертью герцогиня просила меня присмотреть за вами.

– Что за чертовщину вы говорите! – возмутился герцог. – Вы не стояли у смертного ложа моей матери.

Майлза заставили отшатнуться воспоминания десятилетней давности о тех долгих, мучительных часах, когда он слушал тяжелое дыхание умирающей матери. Это было так ужасно – ждать в одиночестве, когда она уйдет…

– Она написала мне незадолго до кончины. – Встав со стула, леди Милфорд прошла к небольшому письменном столу и выдвинула ящик. Порывшись в бумагах, она вытащила сложенный листок и протянула его Майлзу. – Ваша мать сказала мне, что больше всего на свете надеется, что вы когда-нибудь полюбите и женитесь. Вы можете прочитать письмо, если хотите.

Майлз сразу узнал аккуратный почерк матери. На мгновение его пальцы крепко сжали листок, прежде чем он вернул его леди Милфорд. Он был так разъярен, что боялся не сдержать свой праведный гнев.

Он пригвоздил ее к месту взглядом, который Белла называла «герцогским».

– Да мне наплевать, что вам говорила моя мать! – заявил он. – Лишь я сам буду определять ход собственной жизни – без указаний чертовой свахи!

Леди Милфорд тихо вздохнула, убирая письмо в ящик.

– Тогда, кажется, я должна молить вас о прощении, ваша светлость. Дело просто в том… Я иногда спрашивала себя, не стала ли ваша мать причиной того, что вы так и не женились.

– Что?!

– Будучи ребенком, вы не раз видели свою мать прикованной к постели после многочисленных выкидышей. Она была слишком хрупка для беременностей. Ей было трудно выносить детей, а вам – быть очевидцем ее боли. Быть может, вы не желаете подвергать жену столь тяжкому испытанию.

Леди Милфорд не могла быть более далека от истины. Да, Майлз паниковал из-за того, что мог оплодотворить Беллу, но лишь потому, что в таком случае он почувствовал бы себя обязанным сделать ей предложение. К тому же вина за смерть Эйлуина требовала от Майлза одинокой жизни. Еще в юном возрасте он поклялся посвятить себя сохранению наследия своего отца.

Леди Милфорд не могла этого знать. Белла была единственной живой душой, которая знала его самую черную тайну.

– Вы ошибаетесь, – холодно вымолвил он. – Я предан своей работе – и это никогда не изменится. Жена и семья стали бы жерновами на моей шее.

Ее фиалковый взор похолодел, когда она на миг на него посмотрела.

– Понятно. Полагаю, в таком случае вы уволите мисс Джонс со службы. Она всего этого не знает, и я не позволю вам вышвырнуть ее на улицу. Пришлите ее сюда, и я помогу ей найти другую вакансию.

Леди Милфорд удалось еще раз вонзить в его плоть свои острые когти. Уволить Беллу? Выгнать ее из Эйлуин-Хауса? Позволить ей работать у какого-нибудь другого мужчины?

Нет.

Майлз стиснул зубы. Все в нем протестовало против одной мысли о том, что он никогда больше не увидит Беллу. Он хотел, чтобы она оставалась под его защитой.

И тут ему в голову пришла чудовищная мысль. Он безжалостно отчитывал ее, делал жестокие замечания об ее характере, причинял ей невыносимую боль, обвиняя в том, что она вступила в заговор против него, чтобы заманить его в ловушку.

Что, если она уже собрала вещи и уехала?

* * *

После ссоры с Майлзом Белла убежала в свою спальню. Она заперла дверь на ключ, зарылась лицом в пуховые подушки под балдахином и целиком отдалась приступу катарсических рыданий. Это было совершенно не в ее духе – развалиться на части. Она всегда была самой сильной в семье, организатором, лекарем, голосом разума. Но никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой, как сейчас.

Она полюбила Майлза. Это чувство проникло в ее сердце так тихо и незаметно, что она не смогла бы указать на какую-то конкретную вещь, которая спровоцировала ее любовь. Быть может, это была его редкая улыбка или то, как он прятал свое доброе сердце под личиной зверя. Но в то мгновение, когда его глаза превратились в лед, Белла поняла, что хочет, чтобы его лицо смягчилось от любви.

Когда самая последняя ее слезинка высохла, девушка заставила себя встать и на деревянных ногах отправилась в гардеробную. Там она плеснула себе в лицо холодной водой, чтобы уменьшить красноту глаз. В зеркале она казалась себе бледной и обычной и никак не могла взять в толк, отчего высокородный герцог вообще соизволил желать ее.

Она не была утонченной леди. Она выросла в чужих краях, а вокруг ее лодыжек были необычные татуировки. Она ничем не походила на роковую женщину, хоть он и обвинял ее в том, что она играет роль такой особы.

Его гневные упреки эхом отозвались в ее голове. Герцог считал, что Белла была частью заговора леди Милфорд, нацеленного на то, чтобы заманить его в брак. Он думал, что она приехала в Эйлуин-Хаус под ложным предлогом, чтобы выйти за него замуж.

Ничто не могло быть дальше от истины. Эйлуину это было неизвестно, но ее целью была карта сокровищ, которую ей все еще предстояло найти. Та самая, которую ей никогда не отыскать, потому что Майлз, скорее всего, выгонит ее из своего дома. Он вышел из бального зала в ярости, и она понятия не имела, куда он направился.