Текст книги "Красавица и чудовище"

Глава 27

Выходя на цыпочках из герцогской спальни, Белла остановилась на пороге, чтобы оглянуться на Майлза. Глубокая, всеобъемлющая любовь наполняла ее сердце. Крепко заснув в своей большой кровати, он лежал на боку, до тонкой талии укрывшись одеялом. Когда она встала, он слегка пошевелился, но не проснулся. Белла тихо оделась, борясь с искушением остаться.

Она не посмела уснуть в спальне Майлза, чтобы не быть обнаруженной утром горничной, которая придет разжечь огонь в камине, или Хасани, проскользнувшим в комнату, чтобы разбудить хозяина. Такое обстоятельство вызвало бы пересуды среди прислуги, и сплетни могли распространиться по другим домам. Если ее репутация окажется запятнанной, это плохо отразится не только на Майлзе, но и на ее брате и сестре.

Да, уйти сейчас было разумно. Но это не значит, что это должно ей нравиться.

Белла решительно развернулась и вышла из комнаты. Глухой стук ее шагов звучал зловеще в полутьме мраморного коридора. Прежде чем лечь спать в собственную постель, она должна спрятать папирус и на всякий случай запереть отцовские бумаги в кладовой.

Был ли Уильям Банбери-Дэвис преступником? Мог ли он убить отца Майлза ради того, чтобы добыть карту? При мысли об этом Белла поежилась. Если это так, то почему он не украл половину карты, принадлежавшую Майлзу? В конце концов, после бегства ее отца из Египта Банбери-Дэвис стал опекуном Майлза, и у него было много подходящих случаев завладеть картой.

Мог ли этот человек не понимать, что карта была разорвана на две части? Быть может, все это время он считал, что отец Беллы бежал с целой картой?

Эта теория имела свои преимущества, и ей придется утром рассказать о ней Майлзу. Он сам решит, какие действия нужно предпринять, потому что у него были полномочия проследить, чтобы Банбери-Дэвис был арестован за убийство.

Войдя в кабинет, Белла увидела, что все там в точности так, как они оставили: фрагмент папируса лежал на столе из красного дерева, свечи в подсвечнике по-прежнему горели. Звон створчатых часов испугал ее, и она подняла голову, чтобы посмотреть, который час.

Странно, но была только полночь. У нее было такое чувство, будто она прожила целую жизнь всего за несколько коротких часов. Неудержимая улыбка изогнула ее губы. Обстоятельства ее жизни изменились так, как она и не мечтала. Совсем недавно, днем, она чувствовала себя несчастной и страдала от несправедливых упреков Майлза. И собиралась наутро уехать из Эйлуин-Хауса.

Но она не только не уедет из этого величественного особняка: он станет отныне ее постоянным домом. Она выйдет замуж за Майлза, станет герцогиней и родит ему детей. Она коснулась ладонью живота. Возможно ли, что она уже зачала ребенка? О, как ей хотелось подарить ему сына или дочь и зажить с ним счастливой семьей, которой у него никогда не было!

При мысли об этом Белла развеселилась и, мурлыча под нос какую-то мелодию, направилась к третьему ящику – тому, который они не успели разобрать до того, как их отвлекла любовь. Она решила взять в спальню несколько отцовских дневников, чтобы осмотреть их перед сном. Сунув руку в ящик, Белла вынула несколько блокнотов. И тут что-то выскользнуло из самого нижнего из них.

Подняв сложенный и запечатанный лист бумаги, Белла повернула его. Письмо? На передней части отцовскими каракулями было написано два имени, первое из которых – маркиз Рамсгейт. Но оно было перечеркнуто, а под ним выведено: герцог Эйлуин.

Все вокруг исчезло, и она увидела себя маленькой девочкой, стоявшей позади отца и наблюдавшей за тем, как он посыпает песком сделанную чернилами надпись, а затем стряхивает его. После папа издал какое-то раздраженное восклицание, снова окунул перо в чернильницу и зачеркнул имя, царапая пером бумагу. Жаркий ветер продувал палатку, и снаружи казалось, что внутри нее сияет солнечный свет…

Белла моргнула, и обрывок воспоминаний исчез. Она стояла в кабинете, глядя на сложенное послание, запечатанное кругом из красного воска. Рамсгейт. Неудивительно, что это имя показалось ей знакомым. И дело было не только в том, что она слышала в Египте, как к Майлзу обращались официально, с указанием титула. Она видела надпись на этом самом письме.

Почему же отец так и не отправил его? И когда он его написал? Случилось ли это сразу после смерти четвертого герцога? В этом был определенный смысл, потому что папа автоматически указал имя, которым привык называть Майлза. И только после этого, осознав свою ошибку, он зачеркнул старый титул Майлза и написал новый.

Сев, Белла раскрыла дневник, из которого выпало письмо. Просмотрев неряшливые, торопливые записи, она в порыве возбуждения поняла, что это была та самая пропавшая тетрадь, в которой описывалось пребывание ее отца в Египте. Сейчас у нее не было времени читать все ежедневные записи с места раскопок.

Вместо этого Белла быстро пролистала страницы в поисках куска папируса, оторванный край которого соответствовал бы тому, что принадлежал Майлзу. Но его там не оказалось.

Беллу охватило разочарование. Без сомнения, эта тетрадь была именно тем хранилищем, в которое ее отец положил бы свою половину карты сокровищ.

Так может, она была запечатана в письме Майлзу?

Белла поднесла сложенную бумагу к свече, но ничего не увидела. Следовало ли ей разбудить Майлза? Или отложить письмо до утра?

И только сейчас она заметила что-то странное в блокноте, лежавшем на ее коленях. Шов на кожаном переплете был неровным, а в верхнем углу его явно распарывали. Она стала растягивать его пальцами и вытягивала нитку, пока не смогла заглянуть под обложку. Охнув, Белла увидела кусок папируса.

Лихорадочно работая, она распорола оставшуюся часть шва, стараясь не повредить древнюю бумагу. Наконец Белле удалось вытащить обрывок листа, и к ее ликованию он оказался идеально подходящим к другому фрагменту.

Для того чтобы убедиться в этом, Белла вскочила и подбежала к письменному столу. Дрожащими пальцами она сложила вместе два куска папируса и опустила взгляд на выцветшие от времени иероглифы. Она увидела пиктограммы людей и животных, даже крошечный глаз наверху – в точности такой же, как на затылке у Хасани.

Торжествующая улыбка озарила ее лицо. Наконец-то она нашла карту! Майлз будет потрясен, потому что теперь он сможет прочитать все послание. Вскоре они узнают, описывают ли иероглифы путь к тайному захоронению фараона Тутанхамона и его легендарной сокровищнице.

Белла не могла ждать до утра. Майлз должен узнать все немедленно. Он заслуживал того, чтобы разделить ее восторг, вызванный раскрытием тайны.

Но когда Белла начала поворачиваться, ее внимание привлекло какое-то движение позади нее, а затем ее затылок пронзила резкая боль.

Мир погрузился во тьму.

* * *

Проснувшись, Майлз обнаружил, что лежит в большой кровати один. Он приподнялся на локте, чтобы оглядеть тускло освещенную комнату с темными глыбами мебели и мерцающими в камине углями. Во сне он слышал какой-то стук, но, должно быть, это было биение его собственного сердца. Белла ушла, ее вещей на полу тоже не было. Вероятно, она решила вернуться в свою спальню.

Эйлуин лег на спину и, закинув руки за голову, устремил взор на затененный полог. Белла проявила благоразумие, решив не оставаться в его постели. Тем не менее, ему не хотелось выпускать ее из виду.

По крайней мере до тех пор, пока загадка не будет решена.

Она считала себя сильной, ко многому приспособленной женщиной. Но она не видела тела его отца с перерезанным горлом. Убив его в месте раскопок, шайка бандитов в длинных одеяниях проехалась по лагерю, создавая хаос и поджигая некоторые палатки. Майлз своими руками вытащил Беллу из пылающей палатки ее родителей.

Он уже давно задавался вопросом, не заплатил ли кто-нибудь этим ренегатам за убийство его отца. Хотя Майлз не мог доказать этого, его главным подозреваемым был сэр Джон Сеймур, который исчез, забрав с собой семью. Так мог поступить только виновный человек.

Но сейчас Майлз наконец понял, что произошло. Опасаясь за свою жизнь, сэр Сеймур сбежал со своей половиной карты сокровищ.

Это означало, что преступником был кто-то другой. Кто-то, кому нужна была карта. Вопрос только в том, кто? Майлзу на ум приходили только два возможных подозреваемых, которые были в то время в Египте: Уильям Банбери-Дэвис и Хасани.

Банбери-Дэвиса он мог понять: этот человек негодовал из-за того, что его не включили в экспедицию. Он бы с радостью ухватился за возможность прославиться, разыскав пропавшую гробницу. Но Хасани? Египтянин много лет верой и правдой служил герцогу, а до этого он был в услужении у отца Майлза. И у Майлза ни разу не было повода усомниться в его верности.

И все же его нутро сжалось в тугой узел. Белле не угрожала никакая опасность, уверял себя Майлз. Она находилась в безопасности в своей спальне.

И все же кто-то проник в ее коттедж и искал там карту, и этот злоумышленник не мог знать, что Белле известно о ее существовании. Она не рассказывала о своих поисках никому, кроме Майлза.

Он хотел, чтобы она постоянно была рядом, в его объятиях – под его защитой. Он не успокоится, пока не наденет кольцо ей на палец, пока они не дадут брачные клятвы и их имена не запишут в церковную книгу. Слишком долго он держал себя в полной изоляции из чувства долга перед отцом. Белла помогла ему понять, как он ошибался, хотя Эйлуин был потрясен, осознав, как сильно он в нее влюбился. Но его решение обвенчаться с ней казалось ему правильным. Точнее, идеальным.

Закрыв глаза, Майлз попытался заснуть, но безуспешно. Мысли об этой чертовой карте продолжали роиться у него в голове. Как жаль, что Белла не рассказала ему о ней раньше. Хотя он понимал, почему она этого не сделала. До вчерашнего вечера он не давал ей повода довериться ему.

Отбросив одеяло, Майлз скатился с кровати и потянулся за брюками, валявшимися на полу. Он не запер кабинет. Он не мог допустить, чтобы карту украли.

Его мысли то и дело возвращались к Хасани. Было в этом человеке что-то, что продолжало терзать Майлза. Позавчера Хасани был болен. Он отсутствовал утром того дня, когда они отправились в Оксфорд, где и узнали о том, что злоумышленник вломился ночью в дом и рылся в бумагах сэра Сеймура.

Мог ли Хасани быть этим преступником? Была ли его болезнь лишь прикрытием, позволившим объяснить его отсутствие?

Прошлым вечером слуга чистил сюртук Майлза какими-то странными движениями. А Майлз был слишком поглощен сочинением извинений перед Беллой, чтобы понять, в чем дело. Но теперь ответ на этот вопрос поразил его.

Хасани был правшой. Тем не менее, он чистил сюртук левой рукой, что и объясняло неуклюжесть его движений.

Тревога все сильнее охватывала Майлза. Лейла ударила злоумышленника ножом. Она сказала, что на лезвии осталась кровь. Так может, это Лейла поранила Хасани?

Был только один способ выяснить это.

Натянув рубашку, Майлз вышел из спальни. Но как только он оказался в коридоре, до него донесся какой-то звук, еще сильнее обеспокоивший его. Где-то вдалеке разбилось стекло.

* * *

Белла пришла в себя в полной темноте. Сначала она не могла понять, почему лежит распростертой на твердом полу, а в ее затылке лениво пульсирует боль. Потом она вспомнила, что была в кабинете, затем увидела какое-то движение позади себя. А после этого… пустота…

Белла медленно села, стараясь удержать равновесие, и осторожно ощупала шишку на затылке. Где она находится?

Что-то ткнулось ей в спину. Потянувшись в темноту, она нащупала круглую ручку. Поднимая руки, она нашла еще несколько ручек, а кончики ее пальцев нащупали очертания ящиков.

Она была в кладовой, примыкавшей к кабинету Майлза. Но где же дверь?

Темнота комнаты без окон ослепила ее. Если бы только она могла что-нибудь увидеть! Белла поползла вперед, ориентируясь по контурам шкафов. Потом, обогнув угол, она заметила слабый прямоугольник света.

Дверь.

Белла медленно поднялась на ноги, чувствуя головокружение. Пройдя вперед, она нащупала ручку двери. Но когда она попробовала нажать на нее, та не поддалась. Она была заперта!

Сжав кулак, девушка забарабанила по двери, и этот звук эхом отдавался у нее в голове.

– Майлз! – крикнула она.

Он должен был проснуться и освободить ее. Но, уходя, она захлопнула дверь спальни, а покои герцога от кабинета отделял длинный коридор. Шансы на то, что он ее услышит, минимальны. Что же еще ей сделать?

Она забарабанила в дверь снова, на этот раз еще сильнее, выкрикивая его имя.

Из кабинета не доносилось ни звука. Должно быть, она была единственным бодрствующим человеком в доме.

Белла прижалась лбом к деревянной панели. Кто ее ударил?

Ее затащили в эту маленькую комнату и заперли дверь на ключ. Может, это Банбери-Дэвис вернулся в дом под покровом ночи? Он уже украл карту сокровищ?

Внезапно она услышала шаги и звук поворачивающегося в замке ключа. Дверь распахнулась, и Белла заморгала от ослепившего ее света. Но ее спасителем был не Майлз.

Перед ней стоял Хасани в своих белых одеяниях, державший в руке масляную лампу с пламенем внутри стеклянной колбы.

– Мисс Джонс! – обратился он к ней с озабоченным выражением на смуглом лице. – Я услышал, как вы стучали. С вами все в порядке?

– Кто-то ударил меня по голове и запер здесь. – Белла протиснулась мимо него и поспешила к столу, но два кусочка папируса исчезли. – О нет! Вы видели мистера Банбери-Дэвиса? Я должна немедленно разбудить Майлза.

– В этом нет необходимости, – успокаивающим тоном произнес Хасани. – Его светлость держит ситуацию под контролем.

– Под контролем?

– Видите ли, не так давно герцог обнаружил мистера Банбери-Дэвиса, шнырявшего здесь, в кабинете, и погнался за ним в винный погреб. Его светлость велел мне принести карту. Именно тогда я услышал, как вы стучите в дверь.

– О! Так у вас оба куска папируса?

Хасани постучал сбоку по своему балахону.

– Карта здесь, у меня в кармане, – подтвердил он. – Пойдемте, я отведу вас к его светлости и отдам ему карту.

Неся масляную лампу, Хасани вышел из кабинета и направился по коридору в главную часть дома. Белла медленно плелась следом за ним, потому что у нее все еще болела голова и она чувствовала головокружение.

Хасани проявлял нетерпение, быстро шел чуть впереди нее, то и дело оборачиваясь и поторапливая Беллу. Она смотрела на татуировку глаза на его затылке и вдруг вспомнила, что видела точно такой же рисунок на папирусе. Что это значило?

Когда они обогнули угол и пошли еще по одному длинному коридору, Белла спросила:

– А что герцог рассказал вам о карте?

Хасани снова оглянулся на нее, лампа отбрасывала резкие тени на его лицо.

– Только то, что древние иероглифы указывают на расположение потерянной гробницы фараона Тутанхамона. Место захоронения было засыпано песками в течение многих тысячелетий.

Это показалось Белле подозрительным. Ведь Майлз говорил ей, что он не может быть уверен в значении иероглифов на карте, пока не изучит их как следует.

– Вы как-то сказали мне, что отец его светлости искал эту гробницу. Но… как мистер Банбери-Дэвис узнал о карте?

Лицо Хасани потемнело.

– Этот тип одержим жадностью, он вечно суется куда-то и лезет не в свое дело, никогда не проявляя уважения к мертвым. Он хочет пробраться в гробницу и нарушить покой фараона, украсть предметы, необходимые мальчику-правителю для загробной жизни. Гробница Тутанхамона не должна быть разграблена английской свиньей.

В его голосе было столько откровенного отвращения, что по коже Беллы пробежала дрожь. Она уже была свидетельницей вражды между двумя мужчинами, когда Банбери-Дэвис работал с одной из мумий. Хасани настоял на произнесении ритуальной молитвы над иссохшим телом. Тогда он напомнил ей древнеегипетского жреца…

Остановившись у двери в стене, Хасани посмотрел на Беллу затуманенным взглядом.

– Осмелюсь сказать, что было бы лучше, если бы вы не привезли в Англию вторую половину папируса. Место упокоения Тутанхамона должно остаться непотревоженным.

Откуда Хасани мог знать, что ее отец забрал вторую половину карты? Майлз сказал ему об этом?

Пока Белла ломала над этим голову, Хасани протянул руку, чтобы открыть дверь. Свободный край его рукава откинулся назад, и она увидела льняную повязку на его правом предплечье.

Жестом он предложил ей первой спуститься по узкой деревянной лестнице, ведущей в подвал.

– Проходите вперед, мисс Джонс, – сказал Хасани. – Его светлость захватил мистера Банбери-Дэвиса, и мы не должны заставлять его ждать.

От ужаса по спине Беллы пробежал холодок, и она застыла на месте. Этот кусок льна… Это бинт на ране?

Лейла ударила злоумышленника ножом. И тут Белла с тошнотворной уверенностью поняла, что она была не права, считая виновником Банбери-Дэвиса. Нет, преступником был Хасани!

Майлза не было в винном погребе. Это была всего лишь хитрая уловка. Но в такую игру могут играть и двое.

Прижав руку ко лбу, Белла прислонилась к стене.

– Боюсь, мне не спуститься по лестнице, – промолвила она. – От этого удара у меня кружится голова. – Спускайтесь туда без меня.

Другой рукой Белла украдкой ощупала подол юбки в поисках кинжала. Но карман оказался пуст. Должно быть, он забрал ее оружие, пока она была без сознания.

– Пойдемте! – настойчиво проговорил камердинер герцога. – Я помогу вам спуститься по ступенькам.

Едва он двинулся в ее сторону, Белла изо всей силы ударила его кулаком по раненому предплечью.

Хасани взвыл от боли. Масляная лампа выпала из его второй руки. Стеклянная колба разбилась вдребезги, выпустив струю масла, которая тут же загорелась на мраморном полу, как пылающий хвост.

Белла развернулась, чтобы убежать, но Хасани схватил ее здоровой рукой и подтолкнул к распахнутой двери в погреб. Он оказался на удивление сильным и мускулистым. Она с ужасом осознала, что он хочет ее убить. Столкнуть ее вниз с крутой лестницы.

Майлз примет это за несчастный случай. Он подумает, что она заблудилась, возвращаясь в спальню, и, споткнувшись, упала в подвал. Белла закричала, и ее голос эхом разнесся по коридору. Сопротивляясь и извиваясь, она пыталась пинать Хасани, но ее движения были стеснены юбками.

Применяя грубую силу, он все ближе и ближе подталкивал ее к двери. Его лицо было холодным, но перекошенным от усилий.

Внезапно его вес оторвался от нее. Отблеск горящего масла высветил в темноте мужскую фигуру.

Майлз!

Яростно зарычав, он развернул Хасани к себе и что было сил ударил того в челюсть. Египтянин отшатнулся и ударился о стену. Он согнулся и застонал. Но Майлз не давал ему пощады. Бросившись на Хасани, он схватил его за ворот одеяния.

– Ты убил моего отца! – прорычал он. – Признавайся!

Зловещий свет озарил лицо Хасани, сейчас на нем было выражение искаженной гордости.

– Его светлость намеревался вскрыть гробницу Тутанхамона, сына бога Ра. Этого нельзя было допустить. Никогда!

– Будь ты проклят! А вместе с тобой – эти чертовы сокровища!

Майлз снова замахнулся кулаком, но Хасани перехватил его здоровой рукой. Двое мужчин сцепились, борясь за превосходство, но тут Хасани выхватил кинжал со сверкающим лезвием.

– Майлз, осторожнее! – вскричала Белла.

Пригнувшись, Майлз выбил кинжал из руки египтянина, отчего тот по полу отлетел в сторону. Белла бросилась вперед, чтобы поднять свое оружие. Крепко обхватив пальцами рукоятку, она повернулась и увидела, что Хасани удалось оторваться от Майлза.

Египтянин кинулся к огню. Его рука взметнулась в воздух, и два куска папируса, порхнув в воздухе, упали в горевшее масло.

Карта!

Белла шагнула вперед, но было уже слишком поздно. Обрывки папируса коснулись пламени, на мгновение ярко вспыхнули и, потемнев, превратились в пепел.

В спешке Хасани споткнулся о свои одеяния. Он зашатался из стороны в сторону, молотя руками воздух, а потом упал назад, пролетел сквозь открытую дверь и скрылся в темноте подпола.

Белла услышала тошнотворный стук его тела о пол подвала.

Майлз бросился вниз по темной лестнице и вернулся спустя несколько мгновений. Заключив Беллу в объятия, он прижался губами к ее волосам, его сердце колотилось как бешеное.

– Все кончено, – промолвил он, приподнимая ее лицо. – Он больше не причинит тебе вреда.

Беллу сотрясла дрожь. Уронив кинжал, она прижалась к Эйлуину и обхватила его за талию руками, наслаждаясь его теплом.

– О, Майлз, он хотел убить меня – и тебя тоже. Он хотел остановить нас, не дать нам найти сокровища.

Майлз крепче обнял ее.

– Слава богу, я вовремя нашел тебя. Когда я услышал твои крики, то испугался, что уже слишком поздно.

Положив ладони на его твердую грудь, Белла в отчаянии подняла на него глаза.

– Ты видел? Он сжег карту. Ее больше нет!

Посмотрев на дорожку горящего масла на мраморном полу, Эйлуин снова перевел глаза на Беллу. Он казался на удивление спокойным. Герцог нежно убрал прядь волос с ее щеки.

– Не могу сказать, что мне жаль. Эта карта вызвала слишком много бед: из-за нее сэр Сеймур боялся вернуться на родину.

– Но… ты же ученый! Эта гробница стала бы самым главным открытием в твоей жизни!

Герцог взял ее лицо в свои большие ладони. Полный обожания взгляд его темных глаз согрел ее.

– Белла, любовь моя, – проникновенно проговорил Майлз. – Твоя безопасность значит для меня гораздо больше, чем любая сокровищница фараона. Разве тебе это не известно? Сокровища могут оставаться спрятанными еще много лет, пока у меня есть ты.