Текст книги "Чёрный молот. Красный серп. Книга 2"

Лёвчик успел сходить в медсанбат, где осмотревший его врач остался в целом доволен его состоянием и рекомендовал побольше отдыхать. Лёвчик так ему и ответил, вот де, выйду от вас и прямиком отдыхать. Врач, усмотревший неприкрытую иронию, усмехнулся в усы и, продолжив шутку, рекомендовал вот именно так прямо и идти, никуда не сворачивая. Мужчины поняли друг друга без лишних разговоров. Война есть война. Лёвчик выполняет поставленную перед ним задачу, а врач лечит как можно более правильно.

Лёвчик разыскал Таню, которая встретила его улыбкой. Он получил мазь, обработал места, нежелательные для женского взгляда, показал ноги, их обработала уже сама Таня. Немного потрепались. Особого интереса к нему Таня не проявляла. Вокруг было полно мужчин, заинтересованных в женском внимании. Многие были в офицерских погонах и при неплохих должностях. К тому же и среди них попадались довольно интересные во всех отношениях мужчины, которые для неё были гораздо привлекательнее Лёвчика. Однако держалась она свободно и разговаривала вполне по-дружески. Лёвчик поблагодарил её за помощь и ушёл к своим, готовиться к операции, сетуя в дороге на свой юный возраст, который мог бы быть его достоинством, если бы не сержантская должность и невозможность что-либо предложить девушке, кроме самого себя.

В блиндаже находились Алексей и ещё трое переданных группе бойцов. Двое из них были совсем свежими и знали о разведке только из рассказов, а один уже побывал с группой на той стороне. Алексей проводил подробный инструктаж: объяснял знаки, которыми пользуются разведчики, рассказывал самые простые схемы расположения группы в случае необходимости прикрывать отход, объяснял, как правильно снимать часового, ни в коем случае не прыгать на него сверху. Если атака производится сверху, то следовало спрыгнуть рядом с часовым и уж потом его атаковать. Показывал, как правильно пользоваться ножом, снимая часового и допрашивая пленного. Объяснял, какие световые ракеты являются паролем при возвращении, какие слова являются устным паролем и что должен сделать проводник при встрече, чтобы подтвердить полномочия. После окончания своей части инструктажа он передал их Лёвчику.

Лёвчик объяснил, как правильно нужно укладывать вещи в вещмешке, чтобы не было шума и вещмешок не давил на спину в пути. Также показал, как одним движением скинуть с себя вещмешок и превратить его в подставку для оружия. Показал, как при необходимости пользоваться вещмешком в ближнем бою. Объяснил правила укладки оружия, боеприпасов и дополнительного оборудования. Показал, как правильно намотать портянки и как выпустить брючины маскхалата поверх валенок, чтобы исключить попадание снега вовнутрь. Поначалу вызвал смех его рассказ о том, как правильно укрыть от мороза мужские органы. Когда Лёвчик рассказал, что следует обернуть их газетой, в блиндаже раздался дикий хохот. Бойцы представили, как обёрнутый газетой орган будет готовить политинформацию, и всех буквально согнуло пополам от смеха. Когда все отсмеялись, Лёвчик объяснил, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Разведчику, как и снайперу, иногда долгие часы приходится проводить неподвижно лёжа на снегу, а иногда и на ветру. Можно так отморозить все свои органы, что просто невозможно будет двигаться от боли, а если и вернётся такой боец, то вполне может остаться инвалидом по мужской части или будет, к примеру, мочиться по ночам, угробив мочевой пузырь. Газета же уберегает от ветра и создаёт небольшую камеру, которую организму обогреть намного легче. Правда, если боец попадал в воду или по каким-то другим причинам газета намокала, следовало немедленно от неё избавиться, т. к. можно было попасть в ледяной капкан. После этих пугалок слова Лёвчика были восприняты уже более серьёзно. Несмотря на то, что никто не был уверен в завтрашнем дне, всем хотелось сохранить свою мужскую силу. Парни были молодые и мечтали о покорении женских сердец. Все хотели жить и любить.

После этого Лёвчик вывел ребят из блиндажа и показал, как правильно наступать на снег, чтобы обеспечить более бесшумную ходьбу и меньше проваливаться. Показал, как правильнее маскировать предметы, чтобы в случае необходимости от них избавиться. Показал узлы, которыми следовало связывать руки, а если надо, и ноги языка. Как правильно затыкать рот кляпом и как следить, чтобы пленный не задохнулся.

Все вместе почистили оружие, тщательно отсмотрели патроны, те, что вызывали какое-то сомнение, были отложены в сторону. Укомплектовались гранатами, сдали все ненужные вещи и документы старшине Санько. Трое оставили письма на случай невозвращения. Лёвчику оставлять письма было некому. Он точно знал, что мать, бабушка и Яша уничтожены в гетто. Судьбы отца, призванного ещё на финскую, и деда, отправленного этапом куда-то в Северный Казахстан, были одной сплошной загадкой. Он очень надеялся, что хоть кто-то из них жив.

Пришёл Алексей, принес карту с предполагаемым маршрутом, группа села вокруг, внимательно слушая объяснения. Пришёл Санько, принёс сюрприз. Он состоял из самодельных белых перчаток, сшитых из кусков списанного белья. Двойная бязевая перчатка выдавалась по одной на бойца. Смысл её был в том, что стрелять в рукавице невозможно, а голая рука коченеет на морозе. В случае засады или боя перчатка надевалась на правую руку, позволяя более эффективно управляться с оружием на морозе. Санько был чрезвычайно горд своими изделиями, ребята, разобрав перчатки, тоже оценили его труд, за что и выпили все вместе по сто наркомовских.

Оставшаяся часть дня прошла за практикой вязания узлов, снятия часового, тренировкой в бесшумной ходьбе и прочими мелочами, которые для опытного разведчика являются залогом успешного выполнения задания и повышением шансов на возвращение. Оставался ещё следующий день, но его большую часть разведчики будут отсыпаться, чтобы выйти в рейд максимально отдохнувшими. Время до выхода на задание пролетело незаметно быстро. После ужина все облачились в маскхалаты, ещё раз повторили задание, проверили снаряжение и тронулись в путь.

Часть восемнадцатая. За линию фронта

На линии фронта то тут, то там слышна была стрельба с обеих сторон. В основном стреляли для порядка, отгоняя возможных лазутчиков и не давая наблюдателям заснуть. Иногда начиналась и более серьёзная перестрелка, переходящая в обмен миномётными и даже артиллерийскими ударами. Но это было реже, т. к. увязание в такой перестрелке и обострение боя могло сорвать как той, так и другой стороне подготовку к какой-либо операции. Поэтому стороны ограничивались формальными ударами. Иногда ночь проходила на удивление тихо, и это даже больше настораживало. Случалось, что бойцы с той или другой стороны обнаруживали разведгруппу противника. Вот тут уже было не до сдерживающих формальных факторов. За разведгруппой охотились очень серьёзно. Если пропадал в течение ночи боец, то немедленно докладывали в штаб, где могли принять решение о каких-то мерах усиления или противостояния, в зависимости от знаний, которыми мог располагать похищенный.

Около траншеи группу ждали офицер и боец в маскхалатах, им предстояло указать наиболее подходящее для перехода место. Переход прошёл без осложнений, группа пробралась за первую линию обороны, где все надели подобие самодельных охотничьих лыж. В отличие от обычных, они были короткими и широкими. К ним бы больше подошло название снегоступы. Соблюдая все меры предосторожности, группа выдвигалась в район встречи с проводником. Несколько раз приходилось затаиться, чтобы не нарваться на немецкие патрули второй линии обороны, но вскоре и она была успешно преодолена. Сделали привал и сверились по карте. Пока всё шло по плану. Оставалось ещё полчаса пути до встречи.

Вот и хижина лесника, указанная как ориентир для встречи. К самой хижине идти нельзя, возможно, она под наблюдением. Следовало пройти мимо неё на северо-запад и через пятьсот метров выйти на опушку, где группу будут ждать. Хижина производила впечатление нежилого помещения. Окна были темны, и дыма из трубы не было.

Группа проследовала в заданном направлении. Теперь одному бойцу следовало выдвинуться вперёд и выйти на контакт с проводником. Остальные будут двигаться, соблюдая осторожность, на некотором удалении.

Алексей взглядом дал Лёвчику понять, что он выдвигается вперёд. Лёвчик кивнул и стал медленно идти. Опушку он нашёл без особого труда. Она выглядела приблизительно так, как он и представлял. Он занял место для наблюдения и затаился. Было тихо. Луна слабо светила через рваные облака. Лес жил своей жизнью. Ухала сова, где-то пробежало животное, с ветки слетела птица. Снег посыпался прямо на Лёвчика. Вдалеке завыли волки. Каждый шорох напрягал и заставлял, крепко сжимая оружие, вглядываться в темноту. По времени проводник уже должен был появиться, но никого не было видно. У группы был запасной план, но следовало выждать контрольное время, прежде чем покинуть место встречи. Лёвчик уже собирался возвращаться к своим, как перед ним возникла маленькая фигура. Он инстинктивно поднял оружие.

– Вы мою лошадку не видели?

– Нет, только сани.

Обмен паролями прошёл успешно. Теперь следовало получить от проводника две бумажки. Одна – это советская трёхрублёвая купюра, а вторая – немецкая купюра достоинством в пять оккупационных марок. Проводник протянул руку, и Лёвчик, правой рукой продолжая держать его под прицелом пистолета, левой аккуратно принял купюры. Рука была слегка прохладной. Возможно, проводник уже давно находился здесь, со своей стороны страхуясь и перепроверяя всё вокруг. Лёвчик сделал проводнику знак дулом пистолета, и тот послушно уселся прямо на снег. Лёвчик осторожно включил фонарик, облачённый в маскировочный футляр, через который пробивался лишь маленький слабый лучик. Купюры были нужного достоинства. Лёвчик опустил оружие и подал условный звуковой сигнал. Через несколько минут подошли трое разведчиков, один оставался неподалёку, прикрывая группу на всякий случай. Проводником оказался пятнадцатилетний мальчишка. Лёвчику подумалось, что Яше тоже было пятнадцать. Но это был не Яша, проводника звали Сергей. Он объяснил, что они пройдут мимо его села, он отнесёт продукты и лекарства, и потом группа проследует в нужном направлении. Заходить в село по дороге на задание было сочтено опасным, и проводнику предложили сначала вывести группу в нужный район, а отнести продукты и еду на обратном пути. Проходя недалеко от его села, оставили в приметном сугробе два вещмешка для Сергея и прошли за ним. Парнишка двигался быстро и довольно уверенно. Вскоре он подал знак остановиться. Все разведчики собрались вместе, и Сергей объяснил, что через двести метров расположение нужного разведчикам батальона. Дальше он идти побоялся. Разведчики двинулись в путь. Всё было так, как и рассказал малой. Батальон расположился в селе. На улице стояли грузовики, несколько мотоциклов и две бронемашины.

Как правило, офицеры не селились в крайних хатах. На возможное присутствие офицеров могло указывать наличие легкового автомобиля у дома. Но ничего такого не было. На вид хаты не очень отличались друг от друга. В одной горел свет. Проверили местность вокруг. Двое патрульных не спеша прогуливались вдоль центральной улицы. Решили попытаться обнаружить офицеров, а если не получится, то тогда захватить патрульных. Разведчики из новеньких получили задание охранять хату снаружи. Алексей пошёл первым, проскользнул к окну, выждал несколько секунд, чтобы убедиться, что не замечен, и потихоньку вытянулся. Заглянув в окно, он не смог определить количество находящихся в хате из-за наледи на стекле. Фигуры людей выглядели размазанными. Но, несомненно, несколько человек присутствовали. Алексей поднял руку и сделал жест в направлении крыльца. Значит, выбор дома соответствует задаче, и нужно готовиться к захвату. Лёвчик с третьим разведчиком проскользнули к крыльцу. Он слегка надавил на дверь. Закрыто изнутри. Врываться – значит поднять шум и, возможно, вступить в бой. Группа маленькая, не сможет противостоять сопротивлению, а тем более в бою вытащить языка, которого как минимум нужно захватить. Ждать. Может, кто-нибудь выйдет до ветру. Группа притаилась.

Алексей попробовал подсунуть нож под дверной крючок через небольшую щель в двери. Обливаясь потом, он очень осторожно приподнимал его, пока не вытащил из гнезда. Путь был свободен. Три разведчика скользнули в сени. Вместе с ними в сени скользнул холодный воздух, оседая белым густым облаком. За дверью шёл неторопливый разговор. Говорили явно по-русски. План был такой: резко распахнув дверь, ворваться и установить контроль над комнатой таким образом, чтобы все находящиеся внутри оказались под прицелом. После этого, действуя очень быстро, сгруппировать находящихся в одном месте, желательно поставив на колени с поднятыми и заведёнными за затылок руками. Необходимо проследить, чтобы оружие и колющие предметы со стола остались вне зоны возможного использования. После этого выбирается пленный для транспортировки. Если есть возможность выбрать, то лучше захватить не очень крупного человека. У такого будет меньше мотивации для сопротивления, а в случае необходимости такого легче транспортировать. Остальных следует нейтрализовать.

Алексей дал отмашку, и Лёвчик первым ворвался в дверь, пробегая вперёд по диагонали, чтобы мог двигаться следующий, а в случае необходимости, не попасть под свой перекрёстный огонь.

– Руки вверх! Не двигаться! Всех перестреляю!

Сидящие за столом медленно, не сводя глаз с трёх вооружённых фигур, поднимали руки. Преимущество было явно не на их стороне. Алексей кивнул третьему бойцу, чтобы он собрал оружие. Он двинулся к стенке, около которой были прислонены ружья и автомат. И вдруг один из сидящих с поднятыми руками за столом, глядя на него, произнёс:

– Костя, ты?

Разведчик поднял глаза, застыл, и собранное оружие посыпалось из его рук.

– Сашка!

Мужчины бросились в объятия друг друга. Такого поворота событий никто не ожидал. Это была маленькая часть неожиданных изменений. Воспользовавшись всеобщим замешательством, двое успели вытащить пистолеты и направить их на Алексея и Лёвчика. Это уже было намного серьёзней. И хотя в стрелковом плане преимущество было на стороне разведчиков, поскольку у них в руках были автоматические ППШ с большей скорострельностью, было ясно, что в случае начала боя, шансы разведчиков уйти живыми резко понижались. Даже уничтожив находящихся в хате, не будучи ранеными, они не могли быть уверенными, что им удастся уйти. Наверняка выстрелы переполошат весь батальон. Происходившее с Константином было неясно, возможно, его уже не следовало учитывать как дружественную единицу. Итого четыре человека, из которых двое противостоят пятерым, ещё несколько мгновений назад поднимавшим руки, и двое на улице. Молодые ребята в первой своей вылазке. Даже если они сумеют отстреливаться какое-то время, они просто обречены.

Все замерли. Каждый просчитывал свои варианты. Патовая ситуация. Никто не стрелял, но и не опускал оружия, все смотрели друг на друга. Парни с пистолетами были явно не из трусливых.

И тут человек по имени Александр, которого обнимал разведчик Константин, тихо произнёс:

– Ша! Никто не стреляет! Начнём стрелять, живых не останется. Вы ведь тоже хотите жить, господа коммунисты? Опустите оружие, мои люди тоже не будут стрелять и вас провоцировать. Я гарантирую! Давайте обсудим ситуацию.

Александр явно умел использовать паузы и командовать. В его предложении было рациональное зерно. Перестрелять друг друга можно было и через минуту и через три. Преимущество уже не было на стороне разведчиков. Судя по всему, Константин в лучшем случае выбыл из игры, в худшем может перейти на другую сторону, и тогда минимальное преимущество, создаваемое автоматическим оружием, просто исчезало. В руках у него был точно такой же ППШ, и если он повернёт его против своих сослуживцев, то разведчики проиграли. Следовало быстро и безошибочно принимать решение. Алексей и Лёвчик переглянулись.

– На счёт три, медленно опускаем стволы. —Александр начал считать, – раз, два, три.

И разведчики и их противники медленно опустили оружие к низу, готовые в любую минуту вновь вскинуть их и открыть огонь.

Александр не выпускал инициативу из рук.

– Садитесь, гости дорогие, обсудим ситуацию. Не бойтесь, моё слово крепкое. Если не будете провоцировать, никто стрелять не будет. Брата я встретил. Так что помирать нам с ним не резон. Налейте гостям!

Ни Алексей, ни Лёвчик не ожидали такого развития ситуации и даже в самом страшном сне не могли предположить, что такое вообще возможно. Незваным гостям указали на-стулья. Алексей и Лёвчик слегка отодвинули их от стола, расположив на коленях автоматы таким образом, чтобы можно было отреагировать на какие-либо провокационные действия со второй стороны. Им пододвинули по полстакана мутного самогона. Пить с врагом – прямая дорога в Смерш. Не пить – значит накалять ситуацию. Выпили. Сначала Алексей, а потом и Лёвчик. К ним пододвинули миску с солёными огурцами. Взяли по одному.

– Значит так, товарищи красноармейцы, я брата встретил. Мы сейчас с ним поговорим. Вы не вмешивайтесь. Я вам обещал, что никто не будет вас провоцировать, но вы тоже не увлекайтесь. – Костя, братка, как я скучал за тобой! Я ж не знал, жив ты или нет! Жив, бродяга!

– Сашка! И я думал, что тебя уже нет! Как ты с ними оказался? – Константин повёл глазами на людей на другом конце стола.

– Как оказался? Я тебе расскажу! Тебя в тридцать девятом на финскую призвали, а через два месяца отца взяли, а потом и мать. Отца через полгода расстреляли, а мать через восемь месяцев. Чуть и меня не загребли, я вовремя уехал на Урал, к батиной родне. Там и отсиделся. А тут война. Загребли и в теплушку. На передовую доставили, сунули по винтовке и в контратаку на танки погнали. А сзади свои с пулемётами засели, чтоб, значит, у нас желание с танком в пострелялки поиграть не пропало. Из трёх рот нас за полчаса шестнадцать человек осталось. Даже заградотряд драпануть не успел. Взяли нас в плен. Предложили Россию от жидо-большевиков освобождать. А меня в том СССРе ничего не держит, уж дюже я за мамку с папкой поквитаться с этой поганой властью хочу.

И тебе, брат, и вам, господа хорошие, предложение делаю: переходите на нашу сторону. Харч у нас справный. Все, кто служит немцам, обеспечены нормальной едой и жалованьем. Не чета вашему пойлу красноармейскому, уж я-то в этом толк знаю. Очистим Россию, нормально заживём без НКВД.

– Так ведь всё одно под немцем будете.

– А под коммуняками лучше? Теми, что своим в спину стреляют, если с винтовкой на танк не бежишь? Теми, что семью твою расстреляют, если ты отступить в бою посмеешь! Или донос на тебя сосед накатает и свои же к стенке поставят! Так честнее? Да я уж лучше под немцем буду! Здесь что сказали, то и делают! Так что, решайте! А ты, брательник, даже не думай, я тебя никуда не отпущу! Мы с тобой самые родные на этой земле остались. Это красное дерьмо во главе со Сталиным не стоит того, чтобы ты голову свою молодую за них клал. Завтра пойдём к начальству, я сам за тебя попрошу. Уверен, что всё будет хорошо. Если товарищи твои захотят, за всех попрошу, а нет, так скатертью дорога.

Константин в растерянности смотрел на брата.

– Давай, Костя, у тебя там никого нет. А мы с тобой, как война закончится, мамке с папкой памятник поставим. Должны мы с тобой коммунякам за родителей отомстить! Иди ко мне, брат, обними меня!

Константин шагнул к Александру, и тот вновь заключил брата в свои объятия.

– Ну так что, господа хорошие, вы что надумали?

– Ваши господа мою семью в гетто убили. Так что мне хоть сейчас умереть, хоть завтра, разницы нет. Я к вам не ходок.

– Из евреев, значит? Тогда точно тебе здесь делать нечего. Гитлер дюже злой на вашего брата. Ну, а ты? – Александр перевёл взгляд на Алексея.

– И я к вашим счёт имею.

– Ну, стало быть, дело ваше. Костя?

– Я с тобой, брат!

– Вот и ладно. Вы, господа хорошие, берите потихоньку свои пушки и двигайте к выходу. Совсем не преследовать вас я не могу, меня самого к стенке поставят. Но по случаю встречи с братом дам вам несколько минут. Больше ничего предложить не могу. Или постреляем друг друга.

Большого выбора не было. Алексей и Лёвчик медленно встали и потихоньку начали пятиться к дверям. Выбора не было ещё и потому, что автомат Константина находился всё это время у него в руках. Учитывая, что он перешёл на сторону противника, он мог первым открыть стрельбу, и тогда шансы разведчиков становились ничтожно малы. Прикрывая друг друга, разведчики выскользнули наружу, дали отмашку двум бойцам, охранявшим подходы к хате, и бегом стали покидать село. Неизвестно, сколько времени даст им Александр, скорее всего, тревогу поднимут моментально. Значит, у них в запасе считанные минуты, если и того не меньше. Большую проблему, кроме всего прочего, представляло то, что Константин знал обо всех их планах и маршрутах. Также он знал и проводника. Но выбора не было, нужно было уносить ноги. Четвёрка разведчиков как могла быстро бежала к месту, где их ждали проводник и снегоступы. Буквально минуты через полторы воздух резанула сирена. В хатах стал зажигаться свет, и вооружённые люди начали выбегать на улицу. Пока им поставят задачу, пройдёт ещё минуты три. Вот и вся фора. Теперь ещё нужно было на ходу менять план отхода. Кроме этого, Алексею и Лёвчику нужно было обговорить легенду. Объяснить сначала своим бойцам, а потом и в штабе, а может быть и Смершу свою версию, учитывая, что их могут допрашивать с пристрастием. Выстрелов до сих пор не было, куда делся Константин, было вопросом. Все свои подозрения бойцы могли изложить там, где не следовало. Посвящать их в произошедшее тоже не было никакой возможности. Такой рассказ сразу тянул на расстрел.

Вот уже и место встречи с проводником. Малой испуганно следит за ними из-за сугроба. Ясно, что что-то пошло не так, иначе б не было сирен и бегущих разведчиков. И уходило их пятеро, а назад бежит четверо.

Алексей первым добежал до проводника.

– Сергей, уходишь с нами.

– Я не могу. Меня дома ждут с продуктами и лекарствами!

– Пацан, нет времени на уговоры! За нами погоня. Они вычислят тебя по следам и убьют и тебя, и всю твою семью. Ничего не брать! Уходим налегке! Сергей! Ты знаешь другую дорогу, чтобы можно было запутать следы?

– Идёмте, я постараюсь!

Преследователи шли по их следам на расстоянии нескольких сот метров. Не менее полусотни вооружённых людей жаждали взять их живыми или, на худой конец, уничтожить. Пока ещё никто не стрелял, прицельный огонь на таком расстоянии по бегущим был бы не слишком эффективен. Но по мере продвижения разведчиков в лес возрастали шансы, что им будет легче оторваться от преследования. Внезапно раздался знакомый свист, и в квадрате, в котором находились разведчики, начали рваться мины. Положение становилось очень опасным. Останавливаться было нельзя, и они продолжали свой путь под миномётным обстрелом. Одного ранило в плечо, и теперь они помогали ему идти, прежде всего разгрузив от оружия и вещмешка. Дальше двигались, находясь рядом с ним, с опасением ожидая момента, когда он не сможет идти сам. Миномётный обстрел закончился так же внезапно, как и начался. Это могло означать, что преследователи подходят к квадрату нахождения разведчиков, и теперь может начаться бой, вплоть до рукопашной схватки.

Подросток оказался довольно выносливым и, хотя он также, как и остальные, тяжело дышал и уже давно расстегнул ворот и даже стащил с голову шапку, держал темп исправно и не просил передышки. До своих оставался километр. И в это время первые очереди прошили снег рядом с ними и срезали ветки с деревьев. Необходимо было увеличить скорость движения, но разведчики не могли этого сделать, да и сами начали выдыхаться. Принимать бой против полусотни противников означало только одно, группа готова была с честью погибнуть.

Алексей подозвал к себе Сергея.

– Серёга, скажи, а ты по памяти смог бы рассказать сколько ты видел транспорта и солдат?

– Да. Я приблизительно знаю, сколько их в этом селе и в нашем.

– Хорошо. Группа! Слушай мою команду! Лёва уходит с пацаном, а мы прикрываем. Всем вместе нам не уйти. Лёва, оставь нам обойму. Остальным занять оборону.

Лёха, хороший ты товарищ. И командир хороший, всё правильно рассчитал. У Лёвчика опыт по предыдущей операции, есть шансы, что он с пацаном оторвётся. А Лёха с ребятами будут прикрывать сколько смогут. Некогда обниматься и носами умилённо шмыгать. Счёт на секунды, сорвались с места и вперёд по сугробам. Сзади звуки выстрелов, помочь бы ребятам, но порядочность нужна не в этом случае. Для разведчика важнее умение выполнять приказ. Взмокли от бега моментально, но останавливаться никак нельзя, фора по времени минимальная. А сзади, судя по выстрелам, хороший бой, уцелел бы кто. На нашей стороне тоже зашевелились. Теперь и впереди и сзади бой, как прорываться к своим? Серёжка ведёт новой дорогой. Добежали до обрыва, вниз метров десять, Серёжка только рукой ему махнул и вниз сиганул. Пришлось и Лёвчику за ним. На удивление мягко приземлился, только пришлось из сугроба выбираться. И снова за Серёжкой, а тот мчит как угорелый, только поспевай. Вроде оторвались, выстрелы уже где-то в стороне слышны, можно и отдышаться. Пошли дальше, пацан уверенно шагает, Лёвчик за ним. Вдруг перед ними патруль вооружённый.

– Стой! Кто идёт?

– Сибиряк.

– Тайга. Кто такие?

– Разведка.

– Пацан тоже разведка?

– Проводник.

– А-а, Рыбин, проводи до начальника патруля и назад мухой! Понял?

– Так точно! Следуйте за мной!

В блиндаже у начальника патруля накурено, хоть топор вешай. Лёвчик к табаку привычный, а Серёжка сразу глаза давай тереть. Начальник патруля не одну порцию наркомовских в себя влил.

– Ну, давай, разведка! За товарищей наших боевых! Я вчера таких пацанов похоронил… Пей, разведка! А ты, пацан, пить будешь? Да не ссы, мамке не скажем, пей, говорю!

– Пацана оставь. Я с тобой выпью. Слышь, лейтенант, там наши ребята бой приняли, нас прикрывали, помочь бы им.

– Да чем я тебе помогу? У меня в подчинении только хрычи старые да молодёжь необстрелянная. Сколько твоих там воюет?

– Четверо было со мной. Теперь трое.

– Эх, разведка! Я и двинуться отсюда дальше постов своих не имею права, а ты говоришь в бой! Да и скольких мы положим, чтоб троих твоих отбить? Извини, душа рвётся, но права не имею. У этих тоже матери и жёны имеются, рано им ещё похоронки получать. Не смотри на меня так, знаю, разведка, и твоим рано. Но у них служба такая, рисковая. На, разведка, стакан, давай разом помянем и твоих и моих. Что, западло тебе со мной пить?

– Нам бы в штаб, товарищ лейтенант.

– Ну освободится кто, пошлю с вами сопровождающим. Нельзя вам одним, пацан посторонний тем более. Сидите, грейтесь пока.

Полчаса как на иголках. Наконец вошёл солдат, доложил, что посты проверены, нарушений нет, все на местах.

– Куров, вот этих двоих проводи до штаба. Ну, бывай, разведка! Извини, ежели что не так.

Вышли из блиндажа, Серёжка сразу снег в руку и давай глаза оттирать, дымом разъело, вестимое дело, молод ещё, скоро закурит, поймёт, почему большие пацаны эту гадость любят. И с водкой также, куда ж без неё, родимой? Уж лучше без хлеба. Расти, пацан, для правильной жизни. Будет ещё в твоей пацанской жизни и похмелье страшное, и дым папирос, и девки шальные! Всё будет, ежели доживёшь. Хм, то-то и оно…

– Товарищ майор, разведчик здесь.

– Давай его сюда! А, Соркин, остальные где? Это кто с тобой?

– Товарищ майор, это проводник наш.

– Ну и нахер мне здесь этот пацан? Что я с ним делать буду? У меня здесь ясель нет. Группа где?

– Товарищ майор, нарвались на вооружённых. Мы ничего разглядеть не успели, а пацан из местных, хорошо там всё знает, он всё подробно может описать. А группа наш отход прикрывала. Пацана доставил, больше мне ничего не известно.

– Везучий ты, Соркин, опять один из всей группы вернулся. Я слышал, и блиндаж твой от мины на воздух взлетел, а ты и там спасся?

– Случайно, товарищ майор, до ветру вышел, а тут как раз и накрыло.

– Во как! Обосраться тоже надо знать когда! Любит тебя, стало быть, бог войны. Не наигрался он ещё с тобой. А ты, пацан, как звать-величать?

– Сергей я.

– Ну, Сергей, ты нам на карте показать сможешь?

– Я в картах не силён. Я так могу обрисовать.

– Товарищ майор, разрешите. Я на местности был, кой-чего запомнил. Он рассказывать будет, а я на карте постараюсь показать.

– Добре. Зеленин, займись ими. Закончишь, доложишь мне.

Так и сидели, Серёжка рассказывал, что и где видел, а Лёвчик на карте показывал.

– Свободны, оба. Идите до кухни, скажите, капитан Зеленин распорядился обоих накормить. Потом старшина Родин вам место отдохнуть определит. Идите.

– Есть идти, товарищ капитан.

Повар поворчал, что гоняют его в неурочный час, но поесть дал. По банке тушёнки и по ломтю хлеба.

– Кипяток сами нальёте, чайник на печке. Жуйте тихо и мотайте отсюда, мне через два часа вставать. Всё, я досыпать.

Проглотили ту тушёнку на раз, банки хлебом вымазали и его до крошки, до последней в рот. По кружке кипятка для сугрева. Вот здесь бы и прилечь, никуда идти неохота. Вздохнул Лёвчик, надо идти старшину Родина искать.

– Серёга, не отставай.

– Всё, я теперь домой. Меня мои там ждут, беспокоятся, поди. Да и еду им с лекарствами отнести нужно. До свидания.

– Да стой ты, голова шальная! Ты ж один и шага не пройдёшь – или пристрелят, или арестуют.

– Так вы меня до передовой проводите, а дальше я сам.

– Да мы и до передовой не дойдём. Сопровождающего нет, а пароль я не знаю. Здесь передний край, так просто не погуляешь.

– Ну тогда я сам. Прощевайте.

– А ну стоять! Ты чего себе удумал? Здесь армия, а не партизанский отряд. Вот сейчас отдохнём, потом у капитана или майора сопровождающего попросим, чтоб в начале следующей ночи тебя мимо постов провели. Сейчас поздно уже, скоро светать начнёт, далеко не уйдёшь. Понял? Да не смотри волком. Я тебя понимаю, да боюсь, фрицы не поймут.

Старшина Родин оказался молодым, старше Лёвчика всего-то на три года. Он с шутками и прибаутками организовал им места в блиндаже и отправился по своим делам. Наказал выходить к завтраку, он позаботится поставить их на довольствие. Пацан пригрелся и засопел, Лёвчик долго ворочался и не мог заснуть. Он обдумывал произошедшее и переход Константина на сторону врага. Он даже не знал, как нужно было бы докладывать о таком происшествии. За такой доклад могли и к стенке поставить, что не предотвратил. Лёвчик шестым чувством понимал, что чем меньше он будет распространяться об этом, тем лучше для него. Ещё раз на допрос в Смерш ему не хотелось. Следовало забыть об этом происшествии раз и навсегда. Если Алексей вернётся, он тоже будет молчать, а если его уже нет в живых, то и рассказать об этом некому, только они вдвоём и знали о происшедшем.