Текст книги "Кровь Олимпа"

XXXI. Нико

Потом друзья рассказали Нико, что именно произошло. Сам он запомнил только пронзительные вопли.

По словам Рейны, воздух вокруг него вдруг стал очень холодным. Земля почернела. Одним жутким криком он обрушил на всех, стоявших на поляне, поток боли и злобы. Рейна и тренер увидели его путешествие по Тартару, плен у гигантов, несколько дней заточения в бронзовом сосуде. Они чувствовали страдания, которые Нико испытывал на борту «Арго-II» и во время столкновения с Купидоном в руинах Салоны. Они отчетливо услышали его молчаливый вызов, брошенный Брюсу Лоуренсу: «Тебе нужны секреты? Так получай».

Спарты рассыпались в прах. Каменная могила подернулась инеем. Брюс Лоуренс зашатался, скорчился и сжал виски руками. Из носа у него пошла кровь.

Нико большими шагами подошел к римлянину, схватил его за грудки и сорвал с груди табличку с надписью «probatio».

– Ты этого недостоин, – прорычал он.

Под ногами у Брюса разверзлась земля, и он провалился по пояс.

– Хватит! – Скрюченными пальцами Брюс цеплялся за комья земли и пластиковые цветы, проваливаясь всё глубже.

– Ты принес клятву легиону, – стало так холодно, что изо рта у Нико шел пар. – Ты нарушил его правила. Причинял боль. Убил собственного центуриона.

– Я… я не…

– Ты заслуживал смерти за свои преступления, вот как тебя следовало наказать, – продолжал Нико. – Однако казнь заменили изгнанием. Тебе стоило забиться в какую-нибудь нору и сидеть там. Может, твой отец Оркус и не одобряет нарушения клятв, зато мой отец Аид очень не одобряет людей, которые надеются избежать наказания.

– Пожалуйста!

Это слово ничего для Нико не значило. Царство Мертвых не знает жалости. Оно признает только справедливость.

– Ты уже мертв, – проговорил Нико. – Ты призрак, немой и не помнящий, кто ты есть. Ты никому не расскажешь никаких секретов.

– Нет! – Тело Брюса потемнело и стало дымиться. Он уже провалился в землю по грудь. – Я Брюс Лоуренс! Я жив!

– Кто ты? – спросил Нико.

Брюс Лоуренс открыл рот, но издал только дребезжащий шепот. Его лицо сделалось расплывчатым, неузнаваемым – просто еще один безымянный дух, каких миллионы.

– Прочь! – приказал Нико.

Дух исчез, и земля сомкнулась.

Сын Аида обернулся и увидел, что с друзьями всё в порядке. Рейна и тренер в ужасе смотрели на него. Аурум и Аргентум кружились на месте, словно их механические мозги закоротило.

Нико упал как подкошенный.

Снилась ему какая-то бессмыслица, что для него стало почти облегчением.

В потемневшем небе кружила стая воронов. Потом вороны превратились в коней, галопом скачущих по волнам прибоя.

Он увидел свою сестру Бьянку – она сидела в обеденном павильоне Лагеря полукровок в окружении охотниц Артемиды. Она смеялась и улыбалась новым подругам. Потом Бьянка превратилась в Хейзел, поцеловала Нико в щеку и сказала: «Я хочу, чтобы ты был исключением».

Он увидел гарпию Эллу с лохматыми рыжими волосами, красными перьями, с глазами цвета черного кофе. Она сидела на диване в гостиной Большого дома. Рядом с ней лежал Сеймур – чучельная голова леопарда. Элла кормила голову, раскачиваясь взад-вперед.

– Сыр для гарпий не годится, – бормотала она. Потом запрокинула вверх личико и нараспев продекламировала строку из пророчества – одного из многих, которые заучила наизусть. – «Падение солнца, последний стих», – она запихнула Сеймуру в пасть еще несколько чипсов «Читос». – Сыр для гарпий не годится.

Сеймур одобрительно зарычал.

Элла превратилась в темноволосую облачную нимфу на последнем сроке беременности, скорчившуюся от боли на больничной койке. Рядом сидела Кларисса Ла Ру и смоченной в холодной воде тряпицей вытирала потный лоб нимфы.

– Мелли, всё будет хорошо, – говорила дочь Ареса, вот только в голосе слышалось беспокойство.

– Нет! Ничего хорошего не будет! – выла Мелли. – Гея пробуждается!

Сцена изменилась. Нико вместе с Аидом стоял на одном из холмов Беркли-Хиллс в тот самый день, когда владыка мертвых впервые привел его в Лагерь Юпитера.

– Иди к ним, – сказал бог. – Представься сыном Плутона. Новые знакомства для тебя важны.

– Почему? – спросил Нико.

Аид исчез. Нико опять оказался в Тартаре, а перед ним стояла Ахлис, богиня страданий, – по щекам протянулись кровавые полосы, из глаз текут слезы и падают на лежащий у нее на коленях щит Геркулеса.

– Дитя Аида, что еще я могу для тебя сделать? Ты само совершенство! Столько сожалений и боли!

Нико ахнул.

И открыл глаза.

Он лежал на спине и смотрел на зеленые ветви деревьев, освещенные ярким солнцем.

– Слава богам, – склонившись над ним, Рейна пощупала его лоб прохладной ладонью. От пореза у нее на щеке не осталось и следа.

Рядом хмурился тренер Хедж, и Нико в полной мере «насладился» видом его ноздрей.

– Хорошо, – подытожил тренер. – Только сделаем еще парочку примочек.

Он извлек откуда-то квадратный кусок ткани, вымазанный какой-то вязкой коричневой жижей, и прилепил его Нико на нос.

– Что это?.. Фу!

Жижа пахла глиной, кедровыми стружками, виноградным соком и (самую капельку) удобрениями. У Нико не осталось сил, чтобы убрать компресс.

Он снова начал чувствовать свое тело и понял, что лежит на спальном мешке рядом с палаткой, раздет до трусов-боксеров, а еще с ног до головы облеплен коричневыми повязками. Руки, ноги и грудь уже чесались, потому что целебная грязь быстро засыхала.

– Вы… что, решили меня похоронить? – пробормотал юноша.

– Это спортивная медицина плюс капелька природной магии, – буркнул тренер. – Вроде как мое хобби.

Нико постарался сфокусировать взгляд на лице Рейны:

– Ты это одобрила?

У девушки был такой вид, словно она вот-вот свалится без сил, но она всё-таки улыбнулась:

– Тренер Хедж вытащил тебя с того света. Зелье из рога единорога, амброзия, нектар… Мы не могли их применить, ты исчезал на глазах.

– Исчезал?..

– Не волнуйся об этом, малыш, – тренер поднес к губам Нико соломинку. – Вот, глотни-ка «Гаторейда».

– Не… не хочу.

– Нет, ты выпьешь! – настаивал сатир.

Нико подчинился. Уже сделав первый глоток, он удивился, осознав, как сильно хочет пить.

– Что со мной случилось? – спросил он. – А с Брюсом… и теми скелетами?

Рейна и тренер обменялись странными взглядами, потом претор сказала:

– Есть хорошие новости и плохие. Но сначала съешь что-нибудь. Будет лучше, если ты наберешься сил перед тем, как услышишь плохие новости.

XXXII. Нико

– ТРИ ДНЯ?!

Нико никак не мог поверить, что первые десять раз расслышал Рейну правильно.

– Мы не могли тебя сдвинуть, – рассказывала претор. – То есть… тебя буквально не получалось перенести, ты стал почти нематериальным. Если бы не тренер Хедж…

– Подумаешь, большое дело, – успокоил юношу тренер. – Как-то раз во время плей-офф мне пришлось собирать игроку квортербеку ногу, а под рукой оказались только ветки и скотч.

Несмотря на беспечный тон, под глазами у сатира набрякли мешки, а щеки запали. Он выглядел почти так же плохо, как Нико себя чувствовал.

Нико не верилось, что он так долго провалялся без сознания. Он подробно рассказал о своих странных снах, о бормотании гарпии Эллы, об увиденной мельком облачной нимфе Мелли (в этом месте тренер явно встревожился). Нико казалось, что все эти видения промелькнули в его сознании за считаные секунды, а по словам Рейны, уже наступило тридцатое июля. Он пробыл в теневой коме несколько дней.

– Послезавтра римляне нападут на Лагерь полукровок, – Нико отхлебнул еще «Гаторейда» – приятного и прохладного, но безвкусного. Похоже, участки языка, отвечающие за вкус, утратили чувствительность после долгого пребывания в тени. – Нужно торопиться. Я должен приготовиться.

– Нет, – Рейна прижала ладонь к его лбу, смяв компресс. – Еще одно путешествие через тень тебя убьет.

Нико скрипнул зубами:

– Убьет так убьет. Мы должны доставить статую в Лагерь полукровок.

– Слушай, малыш, – вмешался тренер, – я ценю твою преданность, но если ты зафигачишь нас в вечную тьму вместе с Афиной Парфенос, лучше от этого никому не будет. В этом Брюс Лоуренс был прав.

При упоминании имени Брюса металлические собаки Рейны навострили уши и зарычали.

Рейна уставилась на каменную пирамиду полными боли глазами, словно из могилы того и гляди опять полезут неупокоенные духи.

Нико набрал в грудь побольше воздуха (вместе с непередаваемым ароматом домашнего средства тренера Хеджа):

– Рейна, я… Я не думал… То, что я сделал с Брюсом…

– Ты его уничтожил, – сказала Рейна, – превратил в призрака. И, да, это напомнило мне о случившемся с моим отцом.

– Я не хотел тебя напугать, – с горечью в голосе пробормотал Нико. – Я не хотел… отравить еще одну дружбу. Прости.

Рейна вгляделась в его лицо:

– Нико, должна признаться, в первый день, когда ты лежал без сознания, я не знала, что думать и чувствовать. Сделанное тобой… тяжело было это видеть… и очень трудно осмыслить.

Тренер Хедж пожевал палочку:

– Знаешь, малыш, тут я согласен с девчонкой. Одно дело размозжить кому-то голову бейсбольной битой, и совсем другое – превратить этого недоноска в призрак. Это жуткое дело.

Нико думал, что рассердится на друзей, что сейчас закричит: «Не смейте меня судить!» Обычно он так и поступал.

Но сейчас его злость не становилась материальной. Он по-прежнему приходил в бешенство при мысли о Брюсе, Гее и гигантах. Ему хотелось разыскать авгура Октавиана и придушить его же собственным ремнем. Но у него не получалось злиться на Рейну и тренера.

– Зачем вы со мной возились? – спросил он. – Вы знали, что я больше не смогу вам помочь. Вам следовало придумать другой способ перевозить статую, а вы потратили три дня, выхаживая меня. Почему?

Тренер Хедж фыркнул:

– Ты же часть команды, балбес. Как же мы могли тебя бросить?

– Дело не только в этом. – Рейна взяла юношу за руку. – Пока ты спал, я много думала. То, что я рассказала тебе об отце… Я ни с кем этим не делилась. Думаю, я знала, что могу тебе довериться. Ты взял на себя часть моей ноши. Я тебе доверяю, Нико.

Нико озадаченно уставился на нее:

– Как ты можешь мне доверять? Вы же оба чувствовали мою злость, видели мои самые худшие чувства…

– Эй, малыш, – сказал тренер Хедж почти мягко. – Мы все злимся. Даже влюбленный вроде меня.

Рейна хитро усмехнулась и сжала руку Нико:

– Нико, тренер прав. Не ты один время от времени показываешь окружающим свою тьму. Я рассказала тебе о случившемся с моим отцом, и ты меня поддержал. Ты поделился с нами своими печалями – как же мы могли отказать тебе в поддержке? Мы же друзья.

Нико не знал, что сказать. Они видели его самые потаенные тайны. Они знали, кто он, что он такое.

И, похоже, их это не заботило. Нет, они очень о нем заботились.

Они его не осуждали, просто сочувствовали. Он не мог этого понять.

– Но Брюс… Я… – Нико умолк, не в силах продолжать.

– Ты сделал то, что должен был. Теперь я это вижу, – сказала Рейна. – Просто пообещай, что не станешь больше превращать людей в призраков, если этого можно избежать.

– Ага, – поддакнул тренер Хедж. – Прежде дай мне отмутузить их битой. К тому же есть еще плохие новости.

Рейна кивнула:

– Мы не нашли следов других римлян, так что, похоже, Брюс никому не сообщил, куда отправляется. Орион пока не появлялся. Надеюсь, это означает, что охотницы одержали над ним верх.

– А Хилла? – спросил Нико. – Талия?

Вокруг рта Рейны четче обозначились мимические морщины:

– Ни звука. Но я должна верить, что они всё еще живы.

– Ты еще не рассказала ему самые хорошие новости, – поторопил девушку тренер.

Рейна нахмурилась:

– Видимо, потому, что в них так трудно поверить. Тренер Хедж считает, что нашел другой способ транспортировки статуи. Последние три дня он только об этом и говорил. Однако пока что мы не видели и следа…

– Да брось, всё выйдет! – тренер широко улыбнулся Нико. – Помнишь, я получил бумажный самолетик, прямо перед нападением Лоуренса Ужасного? Это было послание из дворца Эола, от одной знакомой Мелли. Так вот, эта гарпия Наггитс и Мелли давно знакомы. В общем… Она знает одного парня, тот знает другого парня, а тот знает коня, который знает козла, который знаком с другим конем…

– Тренер, – упрекнула сатира Рейна. – Нико пожалеет, что вышел из комы.

– Ладно уж, – пропыхтел тренер. – Короче говоря, я пустил в ход все связи. Отправил весточку нужным духам воздуха и попросил о помощи. А письмо, которое я съел… В нем сообщалось, что кавалерия на подходе. Мне ответили, что потребуется какое-то время, чтобы всё организовать, но он скоро должен прибыть – с минуты на минуту, если быть точным.

– Кто это он? – поинтересовался Нико. – Какая кавалерия?

Рейна вдруг вскочила и уставилась куда-то в небо, по ее лицу разливалось благоговение:

– Вот эта.

Нико проследил за ее взглядом. С севера приближалась стая птиц – очень крупных птиц.

Они подлетели ближе, и юноша понял, что это крылатые кони – не менее шести, без седоков, летят строгим клином.

Во главе строя парил огромный золотистый жеребец с разноцветным орлиным оперением, размах его крыльев был в два раза больше чем у остальных коней.

– Пегасы, – проговорил Нико. – Вы вызвали их, чтобы перенести статую.

Тренер довольно рассмеялся:

– Малыш, это не просто пегасы. Бери выше.

– Жеребец впереди… – Рейна недоверчиво качала головой. – Это Пегас, бессмертный владыка лошадей.

XXXIII. Лео

Всё как всегда.

Стоило Лео закончить все модификации, как явилась здоровенная богиня шторма и смахнула с корабля уплотняющие кольца.

После встречи с Кимопо-как-там-ее «Арго-II» с трудом пересекал Эгейское море – слишком сильно поврежденный, чтобы лететь, и слишком медленный, чтобы обогнать чудовищ. Примерно раз в час они сражались с голодными морскими змеями. Они привлекали косяки любопытных рыб. В одном месте они налетели на риф, и Перси с Джейсоном пришлось сойти и толкать корабль.

От надсадного хрипа мотора Лео хотелось плакать. За три дня плавания он привел корабль в более-менее исправное состояние, так что они смогли дотянуть до острова Миконос, но по прибытии туда корабль уже едва не разваливался на куски.

Перси с Аннабет отправились прочесывать берег, а Лео остался на квартердеке настраивать панель управления. Он так сосредоточился на паянии, что заметил возвращение десантного отряда только после того, как Перси сказал у него над ухом:

– Эй, старик. Gelato[20]20
  Мороженое (итал.).


[Закрыть].

Лео сразу же почувствовал, что жизнь налаживается. Вся команда сидит на палубе, нет никакого шторма, впервые за несколько дней никакие чудовища не лезут на корабль, еще и мороженое принесли. Лакомство не ел только Фрэнк, у которого была непереносимость лактозы, – он ограничился яблоком.

День был холодный и ветреный. Поблескивающая морская гладь подернулась легкой зыбью, но Лео заблаговременно установил успокоители качки, чтобы Хейзел не мучилась так сильно от морской болезни.

По правому борту широкой дугой раскинулся город Миконос – множество покрытых белой штукатуркой домов с синими крышами, синими окнами и синими дверями.

– Мы видели в городе пеликанов, – доложил Перси. – Расхаживают по магазинам, забредают в бары.

Хейзел нахмурилась:

– Переодетые монстры?

– Нет, – засмеялась Аннабет. – Просто обычные пеликаны. Они городской талисман или что-то вроде того. А еще в городе есть район «маленькая Италия», вот почему мороженое такое вкусное.

– Европа здорово перемешалась, – покачал головой Лео. – Сначала мы в Риме ходили по испанской лестнице, теперь в Греции едим итальянское мороженое.

Впрочем, Лео ничего не имел против мороженого. Он ел свой двойной шоколадный десерт и пытался представить, что они с друзьями просто отрываются на каникулах. Подумав об этом, он сразу же захотел, чтобы рядом была Калипсо, а вспомнив о ней, пожелал, чтобы война закончилась и все остались живы… и загрустил. Сейчас тридцатое июля. Осталось менее двух суток до дня «Г», когда Гея, царевна Отстойного Шлака, пробудится во всем величии своей грязной морды.

Странное дело: чем меньше оставалось времени до первого августа, тем жизнерадостнее вели себя его друзья. Хотя, пожалуй, «жизнерадостно» не самое подходящее слово. Кажется, они пытались сплотиться для последнего рывка, так как понимали: в следующие два дня решится их судьба. Нет смысла неприкаянно слоняться туда-сюда, оказавшись перед лицом неминуемой смерти. На фоне надвигающегося конца света мороженое казалось вкуснее обычного.

Конечно, ведь остальные члены экипажа не спускались в конюшни и не разговаривали с богиней победы Никой на протяжении последних трех дней…

Пайпер доела мороженое и отставила пустой стаканчик:

– Итак, остров Делос находится по другую сторону гавани. Это вотчина Аполлона и Артемиды. Кто туда пойдет?

– Я, – тут же вызвался Лео.

Все уставились на него.

– А что? – требовательно спросил юноша. – Я обходительный и всё такое. Фрэнк и Хейзел вызвались меня подстраховать.

Фрэнк замер, не донеся до рта надкушенное яблоко:

– Мы вызвались? То есть… точно, вызвались.

Золотистые глаза Хейзел блеснули на солнце:

– Лео, ты видел сон об этом или тебе было видение?

– Да, – выпалил Лео. – Ну… нет. Не совсем, но… поверьте мне на слово, ребята. Мне нужно поговорить с Аполлоном и Артемидой. Есть у меня одна идейка, которую хочется с ними обсудить.

Аннабет нахмурилась и, кажется, собиралась возразить, но тут заговорил Джейсон:

– Если у Лео есть идея, нужно ему довериться.

Лео ощутил укол совести (особенно учитывая, в чем заключалась его идея), но заставил себя улыбнуться:

– Спасибо, чувак.

Перси пожал плечами:

– Ладно. Только прими маленький совет: когда увидите Аполлона, ни в коем случае не упоминайте хокку.

Хейзел сдвинула брови:

– Почему? Он же бог поэзии.

– Просто поверь мне.

– Усек. – Лео встал. – Да, ребята, если на Делосе есть сувенирная лавка, я обязательно притащу вам китайских болванчиков с головами Аполлона и Артемиды!

Похоже, у Аполлона не было настроения ни для хокку, ни для китайских болванчиков.

Чтобы полететь на Делос, Фрэнк превратился в гигантского орла, но Лео в качестве транспортного средства предпочел Ариона и устроился у него на спине, позади Хейзел. Не в обиду Фрэнку будь сказано, но после фиаско в форте Самтер Лео стал убежденным противником полетов на гигантских орлах (процент неудач – сто из ста).

Остров оказался пустынным – может быть, из-за небольшого волнения на море лодки с туристами не спешили плыть туда. На открытых всем ветрам холмах не росли деревья – кругом только камни, трава, дикие цветы и, разумеется, куча разрушенных храмов.

Груды камней, вероятно, выглядели впечатляюще, но Лео был сыт древними руинами по горло еще с Олимпии. И на мраморные колонны налюбовался под завязку. Ему хотелось обратно в Соединенные Штаты, где самые старые постройки – это здания частных школ да еще старые добрые «Макдоналдсы».

Они прошли по дороге, вдоль которой стояли белые каменные львы; ветер и дождь сточили их морды, сделав их почти гладкими и невыразительными.

– Жутковато здесь, – сказала Хейзел.

– Чувствуешь присутствие призраков?

Девушка покачала головой.

– Пугает их отсутствие. В древности Делос был священной землей. Ни одному смертному не позволялось здесь рождаться или умирать. Так что на целом острове в буквальном смысле нет ни одного духа смертного.

– По мне, так это круто, – пожал плечами Лео. – Означает ли это, что никто не имеет права нас здесь убить?

– Этого я не говорила, – Хейзел остановилась на вершине низкого холма. – Смотри. Вон там, внизу.

Под ними склон холма переходил в амфитеатр. Низкорослые кустарники росли между рядами каменных скамей, так что создавалось впечатление, что колючие растения собрались на концерт. Внизу, на каменном возвышении в центре сцены, сидел, склонившись над укулеле[21]21
  Популярный на Гаваях четырехструнный музыкальный инструмент, наподобие гитары.


[Закрыть], бог Аполлон и наигрывал унылый мотивчик.

По крайней мере, Лео предполагал, что это Аполлон. Парень выглядел лет на семнадцать: кудрявый, блондинистый, с идеальным загаром, одет в драные джинсы, черную футболку и белый льняной пиджак, лацканы которого декорированы искусственными бриллиантами, словно его обладатель косил сразу под Элвиса, «Рамоунз» и «Бич Бойз».

Раньше Лео считал, что никому и в голову не придет играть на укулеле грустные мелодии (хотя инструмент дурацкий, чего уж там). И все же бренчание Аполлона навевало такую тоску, что у Лео заныли зубы.

В первом ряду сидела девчонка лет тринадцати, в черных легинсах и серебристой тунике, ее темные волосы были собраны в конский хвост. Девчонка выстругивала длинную деревяшку – делала лук.

– А это точно боги? – усомнился Фрэнк. – Что-то не похожи они на близнецов.

– Ну, если подумать, – заметила Хейзел, – бог может выглядеть как пожелает. Если у тебя есть близнец…

– Мне бы не хотелось выглядеть как моя сестра, – согласился Фрэнк. – Итак, каков наш план?

– Не стреляйте! – завопил Лео (ему показалось разумным начать знакомство с двумя богами-лучниками с этих слов). Он поднял руки и стал спускаться к сцене.

Боги не выказали ни малейшего удивления.

Аполлон вздохнул и снова принялся пощипывать струны укулеле.

Когда ребята подошли к первому ряду, Артемида пробормотала:

– Явились наконец. Мы уже начали волноваться.

Услышав это, Лео остановился как вкопанный. Он-то собирался представиться, объяснить, что они пришли с миром, возможно, выдать пару шуток или угостить богов мятными пастилками.

– Значит, вы нас ждали, – проговорил Лео. – Это сразу видно по тому, как вы нам обрадовались.

Аполлон заиграл мелодию, смахивавшую на похоронный вариант «Camptown Races»[22]22
  Старинная американская песня «Gwine to Run All Night, or De Camptown Races» («Кемптаунские гонки»).


[Закрыть].

– Мы ждали, что нас найдут, станут докучать и мучить. Только не знали, кто явится. Не могли бы вы оставить нас наедине с нашим горем?

– Брат, ты же знаешь, что они не уйдут, – упрекнула его Артемида. – Им требуется помощь в их деле, хотя шансов на успех у них никаких.

– Вы двое прямо-таки вдохнули в меня надежду, – сказал Лео. – В любом случае почему вы здесь прячетесь? Разве вам не следует… я не знаю, сражаться с гигантами или что-то в этом духе?

Под взглядом тусклых глаз Артемиды Лео почувствовал себя тушей оленя, которую собираются потрошить.

– Делос – это наша родина, – произнесла богиня. – Здесь мы не подвержены греко-римскому расколу. Поверь, Лео Вальдес, если бы я могла, то сейчас была бы с моими охотницами, встретилась лицом к лицу с нашим старым врагом Орионом. К сожалению, стоит мне покинуть этот остров, и я тут же стану ни к чему не способной от боли. Я могу лишь беспомощно смотреть, как Орион истребляет моих последовательниц. Многие из них отдали свои жизни, чтобы защитить твоих друзей и эту вашу проклятую статую.

Хейзел сдавленно ахнула:

– Вы говорите о Нико? С ним всё в порядке?

– «Всё в порядке»? – всхлипнул склонившийся над укулеле Аполлон. – Мы все не в порядке, девочка! Гея пробуждается!

Артемида гневно воззрилась на Аполлона:

– Хейзел Левеск, твой брат еще жив. Как и ты, он отважный боец. Жаль, что я не могу сказать того же о своем брате.

– Ты на меня клевещешь! – взвыл бог. – Меня сбили с верного пути Гея и то ужасное римское дитя!

Фрэнк кашлянул:

– Владыка Аполлон, вы говорите об Октавиане?

– Не произноси его имени! – Аполлон взял минорный аккорд. – О, Фрэнк Чжан, если бы ты только был моим потомком. Знаешь, я слышал твои молитвы, когда ты неделями просил, чтобы тебя признали. Но увы! Все достойные дети достаются Марсу. А я получил… в качестве своего потомка эту тварь. Он задурил мне голову сладкими речами, пообещал построить в мою честь величественные храмы…

Артемида фыркнула:

– Ты так падок на лесть, братец.

– Это потому, что у меня слишком много удивительных качеств, которыми можно восхищаться! Октавиан говорил, что хочет снова сделать римлян сильными. Я сказал: «Прекрасно!» И дал ему свое благословение.

– Помнится мне, – добавила Артемида, – еще он пообещал сделать тебя самым почитаемым богом легиона, даже выше Зевса.

– Ну кто я такой, чтобы возражать против такого предложения? Разве у Зевса есть идеальный загар? Разве он умеет играть на укулеле? Нет! Но я и подумать не мог, что Октавиан начнет войну! Наверное, всё это время Гея затуманивала мой разум, нашептывая мне на ухо.

Лео вспомнил чокнутого бога ветра Эола, который сделался одержимым, услышав голос Геи.

– Так исправьте всё, – сказал юноша. – Велите Октавиану отвести войска. А еще лучше – пристрелите его одной из ваших стрел. Такой вариант нас тоже устроит.

– Не могу! – провыл Аполлон. – Смотри!

Гитара укулеле превратилась в лук. Бог прицелился в небо и выстрелил. Золотая стрела пролетела метров шестьдесят и превратилась в дым.

– Чтобы стрелять из лука, я должен покинуть Делос, – зарыдал Аполлон. – А вне острова я стану беспомощным, или Зевс меня поразит. Отец никогда меня не любил, он тысячелетиями мне не доверял!

– Ну, – протянула Артемида, – справедливости ради стоит вспомнить тот случай, когда ты сговорился с Герой, чтобы его свергнуть.

– Это было недоразумение!

– И ты убил нескольких циклопов Зевса.

– У меня на это была веская причина! В любом случае теперь Зевс винит меня во всём: в интригах Октавиана, в падении Дельф…

– Погодите, – Хейзел сложила руки, как судья, показывающий «тайм-аут». – Что еще за падение Дельф?

Аполлон снова превратил свой лук в укулеле и взял жалобный аккорд:

– Когда начался раскол между греками и римлянами, я боролся с замешательством, и Гея использовала мое состояние в своих интересах! Она вернула из небытия моего старого врага Пифона, огромного змея, чтобы снова завладеть Дельфийским оракулом. Теперь эта ужасная тварь лежит, свернувшись кольцами, в древних пещерах и блокирует магию пророчества. А я застрял здесь и даже не могу с ней сразиться.

– Облом, – констатировал Лео, хотя в глубине души считал, что хватит уже с них пророчеств. Его список срочных дел уже и так переполнен.

– Самый настоящий облом! – вздохнул Аполлон. – Зевс так на меня сердился из-за того, что я назначил своим новым оракулом ту девчушку, Дэр. Кажется, Зевс думает, что этим поступком я подтолкнул Гею к войне – ведь стоило мне благословить Рейчел, как она изрекла пророчество семи. Только пророчество совсем не об этом! Отцу просто хотелось найти виноватого. И, разумеется, для роли козла отпущения он выбрал самого красивого, талантливого и потрясающего бога.

Артемида изобразила рвотный позыв.

– Ой, прекрати, сестра! – возопил Аполлон. – Ты ведь тоже в беде!

– Только потому, что осталась на связи со своими охотницами вопреки желанию Зевса, – возразила Артемида. – И я всегда смогу улестить отца и добиться прощения. Он никогда не умел долго на меня сердиться. Я волнуюсь за тебя.

– Я тоже за себя волнуюсь, – согласился Аполлон. – Нужно что-то предпринять. Убить Октавиана мы не можем. Хм. Пожалуй, можно убить этих полубогов.

– Эй, притормозите, мистер Музыкант. – Лео подавал острое желание спрятаться за спиной Фрэнка и заорать: «Возьми вместо меня этого здорового канадца!» – Мы же на вашей стороне, помните? Зачем вам нас убивать?

– Тогда я, возможно, почувствую себя лучше! – заявил Аполлон. – Я должен что-то сделать!

– Или, – быстро сказал Лео, – вы могли бы нам помочь. Слушайте, вот какой у нас план…

Он рассказал, как Гера отправила их на Делос, и о том, как они выпытали у Ники ингредиенты лекарства целителя.

– Лекарство целителя? – Аполлон вскочил и, размахнувшись, разбил гитару о камни. – И это ваш план?

Лео поднял руки:

– Эй, послушайте, я целиком и полностью за то, чтобы разбивать укулеле, но…

– Я не могу вам помочь! – выкрикнул Аполлон. – Если я выдам вам тайну лекарства целителя, Зевс меня никогда не простит!

– У вас и так неприятности, – заметил Лео. – Разве может быть еще хуже?

Аполлон возмущенно уставился на юношу:

– Смертный, если бы ты знал, на что способен мой отец, то не спрашивал бы. Будет проще, если я всех вас уничтожу. Может, тогда Зевс будет доволен…

– Брат… – сказала Артемида.

Близнецы молча уставились друг на друга, точно мысленно переговариваясь. Очевидно, Артемида победила: Аполлон испустил протяжный вздох и пинком отправил сломанную гитару в полет через всю сцену.

Артемида встала:

– Хейзел Левеск, Фрэнк Чжан, идите со мной. Вам следует кое-что узнать о Двенадцатом легионе. Что же до тебя, Лео Вальдес, – богиня вперила в юношу холодный взгляд серых глаз, – Аполлон тебя выслушает. Посмотрим, сумеешь ли ты с ним договориться. Мой брат всегда любил хорошие сделки.

Фрэнк и Хейзел посмотрели на приятеля, как бы говоря: «Пожалуйста, не дай себя убить». Потом они последовали за Артемидой вверх по ступеням амфитеатра и скрылись за вершиной холма.

– Ну что ж, Лео Вальдес, – Аполлон скрестил руки на груди. Глаза его полыхали золотым светом. – Давай торговаться. Что ты можешь мне предложить в обмен на мою помощь и свою жизнь?