Текст книги "Мифы Ктулху"

Мак-Грат огляделся в поисках араба и увидел, что тот остался за решеткой, не решаясь прервать сцену воссоединения влюбленных, – о, восточная учтивость!

– Три года! – плакала девушка. – Три года я ждала. Я знала: ты придешь, чувствовала это! Но берегись – Ричард убьет тебя, если найдет… он убьет нас обоих!

– Он уже не сможет никого убить, – ответил Мак-Грат, – ибо мертв сам! Но нам все же стоит выбираться отсюда.

Глаза Констанс заблестели от страха.

– Ах да – еще этот ужасный человек, Джон де Эльбор!.. Болвилль сам боялся его. Вот почему он запер меня здесь. Он сказал, что пошлет за тобой. Я так переживала за тебя…

– Али! – окликнул Мак-Грат. – Заходи, друг! Сейчас мы пойдем отсюда, но сначала возьмем с собой немного воды и еды. Возможно, нам придется спрятаться в болотах из-за…

Вдруг Констанс вскрикнула и вырвалась из его объятий. Мак-Грат застыл от выражения ужаса в ее глазах – и тут же получил сильнейший удар по голове. Он не потерял сознание, но внезапно перестал чувствовать свое странно парализованное тело. Он рухнул на каменный пол, как пустой мешок, и распластался, будто мертвый. Он мог только беспомощно смотреть, как над ним разворачивалась дальнейшая сцена, и собственное бессилие доводило его до безумия – Констанс в диком отчаянии отбивалась от человека, которого он знал как Али ибн Сулеймана; теперь тот выглядел ужасно изменившимся.

Он снял тюрбан и очки. Даже белки его глаз потемнели, и теперь в них Мак-Грат мог видеть правду во всей ее зловещей полноте – этот человек не был арабом. Он был мулатом, наполовину черным. Впрочем, в его жилах наверняка текла и арабская кровь: его лицо имело типичные восточные черты, которые вместе с соответствующей одеждой делали его похожим на настоящего араба. Однако все это исчезло теперь разом, так что на первый план выступили черты ниггера; даже голос, ранее имевший звонкий арабский оттенок, теперь звучал гораздо гортаннее.

– Ты убил его! – кричала девушка, тщетно пытаясь освободиться от жестоких рук, крепко сжимавших ее белые запястья.

– Он еще не умер, – засмеялся мулат. – Дурак выпил отравленный бренди! Этот яд водится только в джунглях Большого Зимбабве. Он безвредно дремлет в теле жертвы до тех пор, пока нервная система не будет поражена сильным ударом, – тогда эффект налицо.

– Ты должен помочь ему! Пожалуйста! – умоляла она.

Притворщик ответил ей с жестоким смешком:

– Я? Должен? Он свою роль отыграл. Брошу его тут – и да обглодает его кости мерзкая болотная живность! Я бы хотел на это посмотреть, но мы будем далеко до наступления темноты. – Глаза злодея блестели, как будто он был животным, наслаждающимся своей добычей. Вид белой красавицы, отчаянно пытающейся вырваться из его хватки, казалось, наполнил человека из джунглей дикой похотью.

Ярость Мак-Грата, его агония отражались только в налитых кровью глазах. Он не мог пошевелить ни руками, ни ногами.

– Хорошо, что я вернулся на виллу один, – снова засмеялся мулат. – Подкрался к окну, пока этот дурак разговаривал с Ричардом Болвиллем. Тогда мне пришло в голову, что он может привести меня к тому месту, где ты спрятана. Я и не знал, что где-то в этих болотах может быть убежище. Я взял плащ, туфли и тюрбан араба – подумал, что они могут когда-нибудь пригодиться. Очки тоже помогли. Прикинуться не составило труда! К тому же этот человек никогда не видел Джона де Эльбора. Я родился в Восточной Африке и вырос рабом в доме араба; потом бежал в Большой Зимбабве. Но хватит болтовни – надо идти. Барабаны бьют весь день. Черные беспокойны. Я обещал им жертву для Зембы. Думал отдать служку Ахмада, но, когда выпытал из него все что нужно, – оказалось, больше он ни на что не годен. О, пусть стучат в свои дурацкие барабаны. Они хотят, чтобы ты стала невестой Зембы, но они не знают, что я нашел тебя раньше. Я спрятал моторную лодку в нескольких милях отсюда…

– Ты беспросветный идиот! – завопила Констанс, снова вырываясь. – Как тебе удастся перевезти через реку белую девушку, будто рабыню, с твоей-то черной рожей? Не думал?

– Я накачаю тебя дурманом, и ты станешь совсем как мертвая, – ответил он. – Тогда я положу тебя на дно лодки и накрою мешками. Когда сяду на пароход, который увезет нас отсюда, тебя отнесут в мою каюту в большом, хорошо проветриваемом сундуке. Ты даже не заметишь неудобств путешествия и проснешься уже в Африке…

Он стал искать что-то в кармане, и ему пришлось отпустить одну руку девушки. С негодующим криком Констанс отчаянно толкнула его, вырвалась на свободу и скрылась в тоннеле. Джон де Эльбор взревел от гнева и бросился за ней.

Красная пелена опустилась на воспаленные глаза Мак-Грата. Девушка умрет в трясине, если не вспомнит знаки… но, возможно, Констанс желала смерти. Возможно, она предпочла бы ее той судьбе, которую уготовил ей несносный мулат.

Оба теперь скрылись из виду в тоннеле; но вдруг Мак-Грат снова услышал крик Констанс, еще более ужасный, чем прежде. Взволнованные, хриплые обрывки речи достигли ушей Мак-Грата. Голос де Эльбора повысился в гневном протесте. Констанс жалобно зарыдала. Затем голоса исчезли. Мак-Грат мельком увидел сквозь густую завесу растений группу из нескольких человек, вышедших из тоннеля. На его глазах полдюжины черных великанов уволокли Констанс; мужчины выглядели как типичные обитатели этих сосновых лесов. Джон де Эльбор, протестуя и дико жестикулируя, спешил за ними. Все это промелькнуло в один миг, а потом у входа в пещеру стало пусто, и плеск воды – звук шагов черномазых – постепенно стих.

4. Голод Черного Бога

Бристоль Мак-Грат лежал в тишине пещеры, глядя в пустоту. Его душа саднила. Как же так! Как легко оказалось одурачить его, обвести вокруг пальца! Но откуда он мог знать? Он никогда прежде не видел де Эльбора – и думал, что тот черен как ночь. Болвилль звал его «черным зверем», вероятно, имея в виду его душу. Де Эльбор мог легко сойти за белого где угодно, и только дикарская искра в глазах обличала его.

Присутствие этих чернокожих могло означать только одно: они последовали за ним и де Эльбором и поймали Констанс, когда она выбегала из пещеры. Явный страх де Эльбора свидетельствовал о том, что он боялся чего-то ужасного; и разве он не сказал, что негры хотели принести в жертву Констанс? Теперь она попала в их руки.

– Боже всемогущий! – Эти два слова вырвались из груди Мак-Грата в необычайно сильном порыве, нарушив тишину и слегка напугав даже его самого. Тело ощущалось будто наэлектризованным. Несколько секунд он еще оставался неподвижным, но вот обнаружил, что может пошевелить губами, языком… Жизнь вползала в его тело через одеревеневшие конечности – они покалывали, будто в них восстанавливался кровоток. Двигая пальцами, кистями и запястьями, Бристоль как мог ускорял, разгонял этот процесс – и вот, сам не веря своей удаче, понял, что чувствительность рук и ног частично восстановлена. Либо де Эльбор не рассчитал дозу яда, либо не таким уж и действенным тот был. А может, всему виной было данное природой бычье здоровье Мак-Грата.

Они не заперли ворота тоннеля, и Мак-Грат знал почему: они не хотели блокировать доступ болотной фауне, которая вскоре накинулась бы на его беспомощное тело. Ну что ж, теперь исход не так однозначен. Мак-Грат встал; он шатался, как пьяный, но его железная воля к жизни крепла с каждой секундой.

Выйдя из пещеры, он не увидел ни одной живой души. Прошли часы с тех пор, как черные ушли со своей добычей. Он внимательно слушал барабаны. Все было спокойно. Мрачная тишина окутала окрестности невидимым туманом. Он спотыкался в воде, следуя каменистой тропой, которая привела его обратно на материк. Вернули ли негры своих пленников в особняк – или увели глубже в сосновый бор?

Их глубокие следы были хорошо видны в грязи: полдюжины босых, широких ступней, узкие следы ботинок Констанс и отметины турецких тапочек де Эльбора. Когда местность поднялась, а земля затвердела, ему стало трудно отслеживать путь.

Не увидь он клочок шелка, развевающийся на легком ветру, – ни за что не понял бы, где именно процессия свернула с темной тропы. Должно быть, платье Констанс зацепилось за ствол дерева, и его грубая кора сорвала немного ткани. Группа направлялась на восток, к вилле. В том месте, где он заметил лоскут платья, она резко повернула на юг. На ковре из сосновых иголок не было следов, но по сломанным стеблям и веткам Мак-Грат проследил их путь, пока наконец эти указатели не привели его к тропинке, ответвлявшейся на юг.

Кое-где на тропе были грязные пятна – там он находил отпечатки босых ног и ботинок. Мак-Грат спешил по дорожке с револьвером в руке, наконец обретя полный контроль над собой. Лицо его было мрачным и бледным. Нанеся коварный удар, де Эльбор не потрудился обезоружить его! И мулат, и местные негры считали, что он беспомощно лежит в Забытой пещере. По крайней мере, это было для него сейчас существенным преимуществом.

Мак-Грат продолжал тщетно прислушиваться к барабанам, как и ранее днем. Пока – затишье, но уверенности это ему не прибавило. При жертвоприношениях вуду барабаны должны были звучать непрерывно и неистово, но он знал, что здесь имеет дело с ритуалами более древними и отвратительными.

В конце концов, вуду – сравнительно молодая религия, зародившаяся в горах Гаити. Вуду было лишь вершиной айсберга – а ниже громоздились туземные африканские религии в неподвластном подсчету объеме. Ужасы вуду меркли и терялись в тени черного древнего колосса, возвышавшегося с незапамятных времен над древними землями Африки. Большой Зимбабве! Одно название пробуждало в Мак-Грате дрожь, символизируя ужас и боль. Не просто название позабытого древнего города и племени, населявшего его давным-давно, – что-то ужасно старое и злое, пережиток воистину темных эпох, культ народа Ночи, для которого никогда не было Бога, а только боги – очень темные боги.

Мак-Грат не увидел пока ни одной негритянской хижины. Он знал: они расположены дальше к юго-востоку, вдоль берега реки, у ручьев-притоков. Инстинкт понукал ниггеров строить жилища у воды точно так же, как они строили их в Африке вдоль Конго и Нила с незапамятных времен. Большой Зимбабве! Эти слова грохотали громом в голове Бристоля Мак-Грата. Даже спустя века душа черных не изменилась. Перемены могут прийти с шумом городских улиц, с грубыми ритмами Гарлема; но болота Миссисипи не столь отличаются от болот Конго, чтобы преобразить дух целого племени, древнего уже тогда, когда первый белый король повелел собрать солому для своего плетеного дворца.

Следуя по извилистой тропке в полумраке высоких сосен, Мак-Грат не мог не восхититься той стойкостью, с которой черные слизистые щупальца этого культа сумели протянуться через полмира из недр Африки сюда, на далекую чужбину. Но разве не здесь, в условиях, предельно близких к исконным туземным, подобной заразе цвести буйно и вольготно? Дебри соснового бора у реки были столь же непроходимы, как зловонные и густые джунгли Африки.

Следы теперь уходили в сторону от реки. Местность медленно, но верно поднималась, и вскоре вересковая пустошь окончилась, тропинка стала шире и всё больше напоминала хоженую дорогу. Мак-Грат нервничал – в любой момент он мог подвергнуться нападению. Он решил передвигаться по густому лесу параллельно тропе; теперь каждый шорох отдавался в его ушах пушечным залпом. Вспотев от нервного напряжения, Бристоль вдруг наткнулся на малую грунтовую дорогу, ведущую в нужном ему направлении; оказалось, что сосновый бор испещрен подобными дорожками, бегущими в разные стороны.

Здесь он продвигался легче и спокойнее. Вскоре тропа сделала изгиб, а потом подобралась к главной дороге и пересеклась с ней. У этого перекрестка стоял небольшой бревенчатый домик, а чуть поодаль – хижина. Между домиком и хижиной притаился высокий негр: укрывшись за высокой сосной рядом с тропинкой, он наблюдал за домиком – очевидно, кого-то стерег. Вскоре стало ясно, что пленником был де Эльбор. Подойдя к двери, мулат выглянул наружу – и его соглядатай-негр тут же напрягся и поднес пальцы ко рту, готовясь свистнуть. Увидев это, де Эльбор беспомощно пожал плечами и снова скрылся внутри. Негр расслабился, хотя и не утратил бдительности.

Мак-Грат не знал, что это значит, и не стал строить предположения. Когда он увидел де Эльбора, его глаза налились кровью; черная фигура негра-охранника, казалось, парила перед ним, как эбонитовый злой дух.

Даже пантера, приближающаяся к своей добыче, не могла бы красться тише Мак-Грата, который теперь практически скользил поперек тропы к присевшему чернокожему. У него не было неприязни к охраннику де Эльбора – тот был всего-навсего препятствием на пути его мести… Чернокожий был полностью сосредоточен на хижине, а потому не услышал крадущегося Мак-Грата. Казалось, он совершенно не обращал внимания на окружающее – не двигался и не поворачивался, пока приклад пистолета не врезался ему в череп с такой силой, что мир померк в его глазах, и он без сознания рухнул на сосновые иголки.

Мак-Грат присел рядом со своей неподвижной жертвой и прислушался. Вокруг не было ни звука – но издалека донесся протяжный визг. Кровь застыла в жилах Мак-Грата. Он уже слышал этот визг раньше – на невысоких лесистых холмах, простиравшихся до границы запретного Большого Зимбабве. Его черные проводники тогда побледнели и все как один пали ниц. Бристоль не знал, кто или что издает этот визг, а объяснения дрожащих от ужаса туземцев были слишком неправдоподобны: они утверждали, что так подает голос один из богов Большого Зимбабве.

Мак-Грат пробежал по дорожке и бросился на дверь хижины. Он совершенно не ведал, сколько чернокожих поджидало его там, – впрочем, для него это не имело значения. Он бушевал от горя и гнева. Дверь рухнула от его удара; он шагнул внутрь, пригнувшись, держа револьвер на уровне бедра.

Однако в домике был только один человек – Джон де Эльбор, который вскочил с испуганным вскриком. Оружие выпало из рук Мак-Грата – теперь ни свинец, ни сталь не могли воздать должное его ненависти. Он хотел действовать голыми руками и расправиться со своим врагом так, как это делали на алой заре первобытных времен.

С рычанием, больше похожим на рык атакующего льва, чем на крик человека, Мак-Грат крепко сжал руками горло мулата. Де Эльбор отлетел назад от силы удара, мужчины вместе упали на койку – и та сломалась под ними. Когда они покатились по заплеванному полу, Мак-Грат приготовился убить своего врага голыми руками. Мулат был крупнотелым, с длинными сильными конечностями, – но не имел ни единого шанса против разъяренного белого человека. Его закрутило, как мешок с соломой, и яростно швырнуло оземь. Стальные пальцы, сдавливавшие его горло, впивались в плоть все глубже и глубже, пока язык не показался между отверстыми синими губами, а глаза не полезли из орбит. Когда мулат был на волосок от смерти, разум Мак-Грата прояснился.

Он мотнул головой, как бешеный бык, затем ослабил смертельную хватку и зарычал:

– Где девушка? Быстрее, пока я не убил тебя!

Де Эльбор поперхнулся и стал хватать ртом воздух, пепельная серость расползлась по его лицу.

– Черные! – выдохнул он. – Они взяли ее! Они хотят сделать ее невестой Зембы! Я их не смог остановить – им нужна жертва. Я сказал им взять тебя, но они решили, что ты все равно умрешь там… Они оказались умнее, чем я думал: проследили за мной от того места, где я бросил араба, до самого поместья, а затем – до острова. Они вышли из-под контроля и обезумели от жажды крови. Я знаю чернокожих лучше, чем кто-либо другой, – но совершенно забыл, что даже жрец Большого Зимбабве не может их контролировать, когда в их венах горит огонь поклонения. Я для них господин, но, когда я попытался спасти девушку, меня посадили сюда и поставили снаружи негра, чтобы стерег меня до окончания церемонии. Думаю, ты его убил, – иначе он не впустил бы тебя!

Мак-Грат схватился за револьвер в холодной, темной ярости.

– Ты пришел сюда как друг Ричарда Болвилля, – бесстрастно произнес он. – Констанс Бранд должна была стать твоей – вот почему ты превратил рабов в дьяволопоклонников. Ты заслуживаешь смерти за это. Если европейцы, которые правят Африкой, поймают жреца Большого Зимбабве, они повесят его, так что жизнь твоя в любом случае потеряна. Но из-за твоих адских выходок Констанс Бранд умрет, и поэтому сейчас я вышибу тебе мозги.

Джон де Эльбор вжал голову в плечи.

– Она еще не умерла, – выпалил он, и с его посеревшего лица покатились крупные капли пота. – Она и не умрет, пока луна не поднимется высоко над соснами. Луна Большого Зимбабве сегодня полная. Не убивай меня – только я могу спасти ее. Знаю, не сумел сделать этого раньше, – но, если я пойду к ним, появлюсь среди них неожиданно, без предупреждения, они подумают, что сверхъестественные силы помогли мне удрать от сторожа. Мой престиж вернется… Без меня тебе не совладать с ними, пойми! Ну подстрелишь горстку негров – но остальные никуда не денутся. Их там явно больше, чем у тебя патронов! Но у меня есть план. Да, я – жрец Большого Зимбабве. Когда я был мальчиком, я бежал в те края от моего арабского хозяина. Там я стал мужчиной – и священнослужителем. А потом кровь белых предков в моих венах повлекла меня в цивилизованный мир, где я хотел быть похожим на белых людей. Приехав в Америку, я, кажется, притащил за собой Зембу – не могу сказать, как это произошло. Позволь мне спасти Констанс Бранд!

Де Эльбор вцепился в Мак-Грата. Все его тело лихорадочно трясло.

– Я люблю ее так же, как любишь ее ты. Я поступлю по совести с вами обоими, клянусь! Мы сможем сразиться за нее позже, и тогда я убью тебя, если смогу!

Эта откровенность окончательно убедила Мак-Грата, что мулат не врет. Де Эльбор вел отчаянную игру, но если мерзавец останется в живых, то это ничем не повредит Констанс. Надо воспользоваться любой возможностью спасти ее, иначе к полуночи девушка будет мертва.

– Где капище для жертвоприношения?

– В трех милях к югу отсюда, на открытой поляне, – ответил де Эльбор. – К нему ведет дорожка от этой хижины. Там собрались все негры, кроме охранника и нескольких других, наблюдающих за ведущей отсюда тропой. Они рассеяны вдоль всего пути. До ближайшего тут всего ничего! У них свои сигналы – обычно это свист… Вот мой план. Ты ждешь здесь, в хижине, или в лесу – это ты сам решай. Я обхожу наблюдательные посты стороной, а потом внезапно появляюсь у Дома Зембы на глазах у негров. Как я уже говорил, такое внезапное появление произведет на них глубокое впечатление. Думаю, мне не удастся убедить их отказаться от жертвы, но я заставлю их отложить жертвоприношение до восхода солнца. У меня будет достаточно времени, чтобы выкрасть девушку и сбежать с ней. Потом я вернусь в твое убежище, и мы вместе пробьемся наружу.

Мак-Грат рассмеялся.

– Думаешь, я круглый идиот? Ты натравишь на меня своих негров, они разорвут меня, а ты сам убежишь с Констанс – хорош план, нечего сказать! Я пойду с тобой – спрячусь на краю поляны, чтобы быть рядом, если тебе понадобится помощь. И если ты сделаешь хоть одно неверное движение, я убью тебя без промедлений.

Темные глаза мулата сверкнули, но он согласно кивнул.

– Помоги мне приволочь охранника сюда, – велел Мак-Грат. – Он скоро оклемается – я не убил его, лишь оглушил. Свяжем его, заткнем рот и оставим здесь.

Солнце зашло. В сосновом бору царили сумерки, когда Бристоль Мак-Грат и Джон де Эльбор крались через него. Они свернули на запад по широкой дуге, чтобы обойти часовых, и теперь шли по бесчисленным узким тропам, пересекавшим лес. Подозрительно тихо было в лесу.

– Земба любит тишину, – пробормотал де Эльбор. – В ночь полнолуния от заката до рассвета барабаны должны молчать. Если собака позволяет себе брех – ее убивают. Если плачет, проснувшись, ребенок – с ним обходятся так же. Уста людей плотно сомкнуты в тот час, когда сам Земба не визжит. Только его голос звучит в ночь Луны Зембы.

Мак-Грат скривился. Гнусное божество – всего лишь неосязаемый дух, существующий только в легендах, но де Эльбор говорил о нем, как о живой твари.

В небе сверкала россыпь звезд. Тени поползли через густой лес, пряча во тьме стволы деревьев. Мак-Грат чувствовал, что Дом Зембы близок, улавливал присутствие множества людей, хотя ни одного из них не слышал.

Де Эльбор, шедший впереди, вдруг остановился, присел. Мак-Грат тоже замер, силясь что-нибудь рассмотреть за переплетением ветвей.

– Что происходит? – спросил он, потянувшись к револьверу.

Де Эльбор покачал головой, выпрямившись. Мак-Грат не увидел камня, поднятого бесчестным полукровкой с земли.

– Ты что-то услышал? – требовательно спросил Мак-Грат.

Де Эльбор жестом велел наклониться вперед, словно желая прошептать что-то ему на ухо. Удивленный, Мак-Грат подался вперед. Он почти догадался о коварном намерении мулата, но было уже слишком поздно. Камень в руке де Эльбора с силой врезался в висок белому. Мак-Грат рухнул на землю, а жрец Большого Зимбабве поспешил прочь по тропе и растворился, как призрак, во тьме.