Текст книги "Симбиоз"

По ночам мне мерещились звуки полицейских сирен, выстрелы, грохот; я не ложилась спать, чтобы в любой момент быть готовой к появлению противника. Продумывала разнообразные способы отхода, экспериментировала в ванной с невидимостью – как выяснилось, для самой себя я оставалась вполне себе видимой, применяя эту любопытнейшую способность. Отражение мое благополучно исчезало в зеркале, но прямой взгляд, направленный вниз, различал и ноги, и руки. Стремясь себя обезопасить, я даже интересовалась у Аббадона, как научиться делать два портала за короткий промежуток времени, однако он велел мне навсегда забыть об этом.

Ни на первый, ни на второй день никто подозрительный не появился на пороге нашего дома. Под конец недели я расслабилась окончательно. Заботливая миссис Гунтер поднималась к нам каждое утро и приносила сладкие пироги, запеченную индейку, креветки в соевом соусе, картофельные шарики; сестра с радостью провожала ее на кухню, и они долго-долго беседовали там наедине. За те дни, что Рене провела у соседей, она будто бы наделила миссис Гунтер родительскими свойствами, создала у себя в голове образ, наподобие материнского. Она заметно тянулась к ней и с нежностью упоминала ее имя всякий раз, когда перечисляла, чем именно ей доводилось заниматься, пока меня не было рядом. Я знала, что Рене очень плохо помнит нашу маму. Было вполне естественно, что ей понравилось общаться с взрослой умудренной опытом женщиной, доброй, внимательной, а иногда и строгой, однако у меня их дружба неожиданно вызвала отрицательный отклик. Тщательно скрывая это, я все равно время от времени ловила себя на непрошеной мысли, что миссис Гунтер вовсе не обязательно пытаться заменить моей сестре и без того скудные воспоминания о настоящей матери. Хотя и понимала, что она вряд ли ставит перед собой такую задачу.

Спустя еще несколько дней мне хватило смелости выйти в социальные сети и ответить встревоженным университетским друзьям. Анна и Дэйзи были возмущены моим исчезновением, ведь мы договаривались в июле брать дополнительные учебные часы, чтобы пораньше сдать экзамены на следующий год. Логан расстроился, что я пропустила его день рождения. Стоило мне оставить в общем чате короткое сообщение, все они налетели на меня, а Анна принялась нещадно названивать. Решив, что для телефонных разговоров еще слишком рано, я не стала ей отвечать.

Главные новостные каналы упорно повествовали о погоде, экономических настроениях и санкционированных акциях, в то время как иные источники информации, маленькие и независимые, лопались от сообщений о нападениях, взрывах и пропавших без вести людях. Телевизор в нашей квартире не выключался ни на секунду: я могла подолгу сидеть перед ним, наблюдая, как стремительно события сменяют друг друга, подталкивая президента к официальному заявлению о введении в стране военного положения. И таковое не заставило себя долго ждать.

– Рано их отпустили… – пробормотала миссис Гунтер, заглянув в гостиную, чтобы пригласить меня на ужин. – Сколько ж лет они отсидели, всего семь-восемь? Мерзавцы…

Я уставилась на нее с изумлением, позабыв о том, что просила ее сюда не заходить.

– Вы знаете, кто стоит за этим?

– Летунами их называли, – она прищурилась, словно воспоминания давались ей с большим трудом. – Банда такая была, всякими сложными штуковинами пользовалась… вроде реактивных ранцев. Японская мафия, наверное. Когда я еще преподавала, ученики мне рассказывали. Мы-то с Биллом их не видели… ваш папа, наверное, из-за них так занят.

Я опустила рассеянный взгляд на пол. Реактивные ранцы – нет, миссис Гунтер ничего не знала. Те, кто знали, почти наверняка хранили молчание.

Прошло уже больше трех недель, а от отца по-прежнему не было ни слуху ни духу. Предполагалось, что поглощенный новыми делами и новой должностью, по уши заваленный проблемами Джованни сразу же отпустит его, однако пора было признать: с ним что-то произошло.

Я вынудила Рене позвонить Нари еще раз.

– Он приедет завтра утром, – отчиталась сестра.

– Ты ведь не сказала, что я здесь?

– Нет.

– Отлично.

Ночевала я в комнате отца. Во-первых, мне требовалось время, чтобы побыть наедине с Аббадоном и поспрашивать его о тех способностях, с которыми мне еще не приходилось сталкиваться. Во-вторых, я не хотела отлучаться от телевизора, опасаясь пропустить нечто важное, а в-третьих, мне казалось, если за мной все же придут – вражеские симбионты или ФБР, не имеет значения – лучше Рене находиться подальше. Хотя бы через стенку.

– Наверное, нужно потренироваться изменять внешность.

– Зачем, Андреа? – фыркнул Аббадон. В темноте его силуэт был едва заметен, зато глаза горели невообразимо ярко. – Невидимость легче в применении и лучше подходит для маскировки. Каждая деталь чужого облика требует крови.

– Просто попробуем.

Демон был прав: ничего толкового из этого не вышло. Я отвела ему место на бедре и позволила оставить штук десять свежих шрамов, а в зеркале все равно легко угадывались мои черты. Даже приобретенная последней полнота, выглядевшая столь же неестественно, как и мои новые огненно-рыжие волосы, не сильно спасала ситуацию. Завязывая на ноге марлевый бинт, я в очередной раз подумала с усталым изумлением, как же столь ловко получалось перевоплощаться у Франциско.

– Что еще из защитных приемов мне было бы полезно освоить, Абби?

– Пусть защищаются другие. У тебя есть трансформация.

– Если бы только у меня одной…

Я резко замолчала, когда дверь в комнату распахнулась. Рене в нерешительности замерла на пороге. Вряд ли она услышала из коридора, о чем именно шла речь, ведь говорила я очень тихо, однако голос мой наверняка разобрала. Алые фонари под потолком погасли – Аббадон закрыл глаза.

– Спишь?

– Нет.

– Как думаешь, из-за того, что происходит… – сестра кивнула на беззвучный телевизор и села на диван рядом со мной. – Тебя могут оставить в покое? Ты же не причастна ко всем этим беспорядкам?

– Ну…

– Ты очень странно себя ведешь, – продолжила она, не позволяя мне начать оправдываться. – С тех пор как вернулась. Нет, даже раньше. Я знаю, с тобой что-то случилось, но… почему ты не делишься со мной? Мы же всегда… я ведь… – она закусила губу, стремясь сохранить самообладание. – Я ждала, думала, тебе нужно время, но ты все молчишь и молчишь. Андреа, нельзя же так! У меня нет никого ближе тебя, а ты словно нарочно отталкиваешь, отдаляешься, и я чувствую себя просто ужасно…

– Рене, подожди. Ты права. Я скажу тебе. Садись.

Она так удивилась, что еще несколько секунд не решалась занять предложенное ей место на диване. Отец, несомненно, запретил бы посвящать ее, однако я слишком хорошо помнила то гадкое ощущение, когда все вокруг знают что-то, чего не знаешь ты, и посчитала, что не имею права отнекиваться дальше.

Круглосуточный канал повторял известие о пропавшей накануне малоизвестной телеведущей, вышедшей из дома в магазин и обратно не вернувшейся. Ее машину обнаружили брошенной посреди дороги. Я ткнула пальцем в экран, когда на нем вновь появился ее портрет.

– Есть такой камень, который подселяет к перспективным людям демонов, и тогда они образуют симбиоз. Благодаря симбиозу человек получает возможность пользоваться способностями демона: летать, например, или становиться невидимым. Однако за это он расплачивается кровью, – я завозилась с одеялом, чтобы показать сестре шрамы на ноге, не замечая, как сильно она побледнела. – Меня сделали симбионтом случайно, в отличие от всех тех, кто был похищен за последнее время. Их отлавливает и заставляет дотрагиваться до камня один психопат, намеревающийся сжить простых людей со свету. Ему противостоит Бенедикт – это очень хороший человек, приютивший меня в своем доме после суда; а за ними за всеми охотится специальный отдел ФБР…

Рене вскочила и пулей вылетела в коридор. От громкого хлопка дверью вздрогнули окна. Я беспомощно опустила руку с одеялом. Все прошло не так. Нужно было сперва продемонстрировать ей, подготовиться… если бы когда-то давно Франциско начал свой рассказ с того же, дружбы у нас ни за что не сложилось бы. От разочарования у меня даже глаза увлажнились: сейчас я предстала перед сестрой, как обычная сумасшедшая. Как одержимая.

Остаток ночи я набрасывала в блокноте план, чтобы назавтра попытаться объясниться с Рене еще раз. Карандаш порхал в моих руках до самого восхода солнца: я зачеркивала и начинала заново, рисовала картинки и вырывала листы. У меня получились вполне себе сносный портрет Аббадона и пошаговая инструкция, описывающая взаимодействие двух участников симбиоза, и тогда я заснула, приободренная своими успехами. Однако очень быстро меня разбудил скрежет входного замка.

– Я привез продукты. Почему ты здесь, а не у соседей? Справляешься одна?

Я вскочила на ноги и выглянула в окно. Машина Нари стояла во дворе, припаркованная наспех: он явно не собирался задерживаться.

– Спасибо, – раздался смущенный голос Рене. – Все хорошо. У меня тут… ты не выйдешь?

Она постучалась в мою комнату. Я пригладила топорщащиеся после сна волосы и вопросительно посмотрела в сторону безучастно парящего под потолком Аббадона.

– С ним нет симбионтов.

– А других агентов ФБР?

Демон раздраженно покосился на меня алым глазом, и я сразу отвернулась, надеясь предупредить его однообразные напоминания, что он не является моим другом и не обязан помогать.

У ног Нари громоздилось штук шесть тяжелых пакетов – чтобы переместить их все на кухню, Рене предстояло совершить несколько заходов. Этим она и занялась, когда я настороженно выбралась в коридор. Занялась очень поспешно и с излишней тщательностью, не оставляя мне шанса даже пожелать ей доброго утра. Может, поводом послужило ее нежелание мешать нам с Нари вести переговоры, а может, после случившегося ночью ей было сложно находиться рядом со мной.

– Ты здесь?

– Да, – я неловко подняла и опустила плечи.

Нари спокойно кивнул, будто был готов к чему-то подобному, и встреча со мной отнюдь не стала для него неожиданностью. Он переступил оставшиеся пакеты, которые Рене еще не успела забрать, и мы крепко обнялись.

– Что тебе сделают, если узнают, что ты контактировал со мной?

– Не о том ты беспокоишься, Андреа.

Нари отстранился и выразительно посмотрел на мое левое предплечье. Я мгновенно догадалась, чем оно его заинтересовало, и пожалела, что не надела кофту с длинным рукавом.

– Я пробовала… дома, исключительно для себя. Честное слово, я никому не причиняла вреда!

Рене прошмыгнула за очередными пакетами, пряча глаза. Нари медленно покачал головой.

– Я тебе верю, но это не имеет никакого значения. Позавчера Джованни подписал приказ. Агенты ФБР теперь уполномочены открывать огонь на поражение.

– Где наш отец?

– И снова неправильный вопрос. Ты вообще слышала, что я сказал? Ты зарегистрирована в базе симбионтов, и если тебя опознают, хоть на улице, хоть в магазине…

– Нари, где он?

– С мистером Фишером все будет хорошо. У них с Джованни возникло острое недопонимание, которое имело некоторые последствия: вашего отца сняли с должности. Он сейчас в изоляторе, но сидеть там ему осталось всего пару дней.

– Это из-за меня?

– Нет, просто у мистера Фишера чересчур вспыльчивый нрав. Он очень скоро вернется домой, так что давай закроем эту тему. Нам еще много нужно обсудить, а у меня самолет через два часа.

– Самолет? Куда?

– Обратно в Вашингтон. После суда над тобой Джованни зацепился за документы, которые уничтожил Франциско. Весомый повод, чтобы понизить меня в должности, ведь именно я отвечал за них, – Нари невесело усмехнулся. – Хотя до того, как я обратился к Гарету, он не собирался давать этому делу ход.

– Мне так жаль!

– Теперь ответственным за восточный Техас назначили Нормана, и он обязательно будет присылать сюда людей с плановой проверкой, так что не расслабляйся.

– Я уже забыла, что значит это слово, – мрачно отозвалась я.

– И поделом, – резко произнес Нари. – Не нужно было убегать из здания суда. Мы бы попробовали добиться изменения твоего приговора законным путем.

– При новом директоре у тебя ничего не получилось бы.

– Ладно, все равно уже слишком поздно об этом думать, – Нари покосился на растерянную Рене, застывшую в конце коридора. – Лучше нам наедине переговорить, ты не против, Рене?

– Нет, – за нее ответила я. – Пусть слушает. Я рассказала ей.

Нари воззрился на меня со всей суровостью, на какую только был способен.

– Даже в чрезвычайной ситуации не следует пренебрегать основными правилами.

– Разве мне может грозить больший срок, чем за трансформацию и побег?

– Дело не в сроке! Мерилин объясняла тебе, что неразглашение – лучшее решение и для вас, и для простых людей.

– Я так не считаю. Возможно, того, что происходит сейчас, не было бы вовсе, если бы не эта тайна.

– Вздор, – хмуро отрезал он. – Вас всегда будут бояться, а страх – помеха для здорового общества.

– Вряд ли бесконечное притеснение и непризнание симбионтов можно считать меньшей помехой. Мы не придем здесь к согласию, Нари, – я тайком наблюдала за Рене, размышляя, понимает ли она хоть что-нибудь из наших слов. – Как там Мерилин?

– Пролежала в больнице несколько дней после суда, но сейчас в полном порядке.

– Передай ей мою признательность. Я обязана вам обоим.

Нари скупо кивнул и взглянул на часы.

– Расскажи мне про одного симбионта. Про Бенедикта Эванса.

– Зачем? – удивилась я. – Ты наверняка знаешь о его прошлом больше меня.

– Официальные сведения иногда разнятся с действительностью, мне необходимо сопоставить некоторые факты. Это ведь он приютил тебя после случавшегося в здании суда? Сколько человек было с ним?

– Пять. Нет, шесть: еще один шпионил за Питером, и мы редко его видели… а откуда тебе известно, что именно Бенедикт приютил меня?

– Франциско сказал.

– Ты виделся с ним? – сердце мое радостно ухнуло в груди. – Когда?

– Месяц назад он приходил ко мне, просил, чтобы я свел его с кем-нибудь из Министерства обороны. Говорил, Джованни слушать не будет, а они с Бенедиктом якобы могут нам помочь.

– Ты свел?

– С ума сошла? – Нари картинно возвел глаза к потолку – на секунду я забылась и подумала, что он вот-вот увидит висящего вверх тормашками Аббадона. – По-твоему, я должен был поручиться за федерального преступника? Или сразу в Пентагон его пригласить? Пусть скажет спасибо, что я не стал его задерживать.

– Но они ведь действительно хотят помочь!

Даже если бы передо мной стояла задача очернить Бенедикта, ничего не получилось бы, ведь человека благороднее я просто не видела в своей жизни, и мне очень хотелось, чтобы Нари осознал это. Он слушал сперва с любопытством, потом с сомнением, и под конец, когда я упомянула о сотрудничестве Бенедикта с покойным ныне директором Харклиффом на первой войне, после которой ему, увы, все равно не удалось снискать снисхождения, он оборвал меня.

– Они воевали за нас?

– Конечно! И украли у Питера камень, чтобы он не мог и дальше наращивать свою армию!

– Я никогда не слышал об этом. Ни от Гарета, ни от Джованни. Да, в досье Бенедикта есть заметка, что он сотрудничал с ФБР, но…

– Он пытался спасти всех в здании суда! Ты же был там, ты видел!

– Я видел, как симбионты устроили пожар и совершили кучу убийств.

– А как же Мерилин! Николь помогла ей! Если бы не она, Саманта придушила бы ее своим хвостом! – неверие его начинало порядком раздражать меня, и голос мой звенел все яростнее. – Я месяц жила с ними под одной крышей! Они на стороне людей!

– Андреа…

– Питер вернул себе камень и взялся за старое, и только Бенедикт в силах его остановить!

– Успокойся. Это все равно решать не мне. Пусть обращаются к Джованни.

– Ты сам-то веришь, что он прислушается? Или что он хотя бы задумается о том, чтобы прислушаться…

– У Джованни много недостатков, – резко одернул меня Нари. – Но он – заслуженный офицер, до сих пор лично участвующий в опасных и сложных операциях, а не просто просиживающий штаны в штабе, как другие руководители. Он понимает ситуацию лучше нас с тобой и сумеет найти правильный выход.

Я отвернулась и несколько секунд глубоко дышала, чтобы усмирить пылающее внутри негодование. Рене больше не выглядела потерянной. Ее лицо приобрело странное задумчивое выражение, гораздо более осмысленное, чем прежде.

– У тебя ведь есть связи в Министерстве обороны?

– Допустим.

– Я прошу тебя. Очень прошу, если Франциско обратится к тебе еще раз, помоги ему. Он не пришел бы к тебе без острой необходимости.

– Ты уже обнаружила свое особое к нему отношение, еще перед судом, когда сказала, что пыталась помочь ему уйти. Извини, но из нас двоих хотя бы я должен быть объективным.

– Я и надеюсь на твою объективность, Нари. К Джованни у меня нет доверия, только к тебе, – приготовившийся к очередному затяжному спору, он даже опешил от неожиданности. – Я знаю, ты чувствуешь, что Франциско вовсе не плохой человек. Иначе ты не дал бы ему и слова сказать, иначе не расспрашивал бы сейчас про их с Бенедиктом деятельность. Иначе не отпустил бы его во второй раз.

Нари нервно крутанул в руке ключи от машины и оторвался от стены, на которую облокачивался все это время.

– Ничего не обещаю. Мне пора, опоздаю на самолет. Будь осторожна, Андреа.

– И ты тоже.

* * *

На Рене внезапно напала невиданная сдержанность; уверенная, что после нашей беседы с Нари она в очередной раз придет ко мне с расспросами, я очень удивилась, когда прогноз мой не оправдался. День она провела у миссис Гунтер, а вечером устроилась вместе со мной перед телевизором.

– Дождемся папу, – заявила она на мои робкие попытки обратиться к ней с заготовленным блокнотом в руках.

Новости она смотрела так сосредоточенно, будто они шли на иностранном языке, который она пообещала себе выучить. Главной их темой был террористический акт на Бруклинском мосту, жертвами которого стали больше пятидесяти человек. Показания свидетелей предсказуемо остались засекреченными, зато была точно описана взрывчатка, послужившая причиной трагедии. По завершении выпуска в прямом эфире выступил немолодой мужчина в генеральской форме, призывающий людей не выходить лишний раз на улицу до устранения беспорядков.

Спать Рене ушла к себе – я же свернулась калачиком на диване, ощущая в животе неприятную пустоту и беспомощно пытаясь убедить саму себя, что не потеряла ее доверие. Что не зря вернулась домой. Я думала о ее безопасности все это время, но вдруг теперь она боялась меня? Вдруг ей было бы спокойнее, если бы я оставалась с Франциско и оповещала ее о своем состоянии раз в неделю, как прежде?

Мама покинула нас, чтобы участвовать в войне. На стороне Питера я категорически отказывалась ее представлять, и не имело значения, что Бенедикт не знал ее имени. Она могла назваться ему другим, а могла вообще действовать в одиночку, но она точно не струсила и не спряталась в четырех стенах, как я, когда в ее помощи нуждались. Выбор, кажущийся мне благородным еще месяц назад, начал приобретать теперь совсем иные черты. Бенедикту требовались союзники, но я отказала ему, сославшись на виртуальную угрозу для своих близких, хотя по всем городам сейчас гибли другие люди, у которых тоже были семьи.

Телефон еле слышно пиликал на журнальном столике: Дэйзи делилась со мной впечатлениями после отдыха в Майями. Писала, что они с Лео только на днях прилетели и что в аэропорту творилась жуткая неразбериха, а сегодня она прочитала в какой-то статье, что именно этот аэропорт закрыли, и многие рейсы приостановили на неопределенный срок. Она радовалась, что они успели проскочить до объявления военного положения, ведь могли бы надолго застрять в чужом городе, – мне же оставалось благодарить удачу за то, что ее «неразбериха» не превратилась в очередной теракт.

– Абби, ты видел ответвления моего будущего, да? Когда мы… установили связь.

– Да.

– Ты можешь рассказать мне?

– Зачем?

– Чтобы я не допустила ошибку.

– Что ты подразумеваешь под ошибками, Андреа? Проявления слабости? Моменты, когда придется испытать боль? Разочарование? События, ведущие тебя к нищете? К потере? К смерти? Хочешь провести жизнь, сравнивая доступные пути и избегая камней? Тогда ты уже знаешь, какой она будет.

На следующий день в утренней тишине грянул подозрительный стук, будто у наших соседей снизу на пол упало нечто очень тяжелое. Через минуту он повторился, а затем раздался приглушенный женский крик. Искренне надеясь, что это просто миссис Гунтер расстроилась, увидев разбитую вазу, я вскочила с дивана. Рене, сонная, в пижаме и с красной отметиной от подушки на щеке, застала меня в коридоре осторожно выглядывающей в подъезд.

– Ты тоже слышала? – она потерла кулаком припухший глаз. – Перестановку, может, затеяли… надо им помочь.

– Закрой за мной дверь. На ключ, Рене. Не открывай, пока не разрешу.

Я принялась медленно спускаться по ступеням – чем ниже, тем отчетливее становилась возня у Гунтеров. Щелкнул за спиной замок: сестра исполнила мою просьбу.

– С ним что будем делать?

– Пускай лежит.

– Сам по себе не окочурится. Добить?

– Нет, пожалуйста… – голос миссис Гунтер дрожал, и от беспомощного ужаса в нем у меня подкосились ноги. – Я пойду… с вами… только не трогайте…

– Пойдешь, конечно, куда денешься.

– Дэн, не груби, – обладатель гулкого сердитого баса появился на лестничной площадке, и я с небольшой заминкой его узнала. – Не с заложником работаешь – с будущим товарищем. Мэм, вам нечего бояться. Следуйте за нами, о муже не беспокойтесь. Скоро он придет в себя. Мы хотим вам только добра, поверьте.

Бороду он отпустил длиннее, чем была полгода назад, однако широкие плечи, массивная квадратная челюсть и грудь колесом у него ничуть не изменились. Замерев на месте от удивления, я могла наблюдать, как напарник Маркуса, темнокожий высокий молодой человек, выводит на улицу посеревшую от страха миссис Гунтер, а сам Маркус, стоя ко мне вполоборота, педантично следит за процессией.

– Идиот. По-твоему, она будет сотрудничать, если ты на ее глазах убьешь ее сожителя? – накинулся он на Дэна, когда тот вновь зашел в подъезд. – Посадил в машину?

– Посадил, – буркнул темнокожий. – Питер говорил бесперспективных не жалеть! Да и достали они меня! Закатывают истерики, орут – хоть один бы пошел спокойно…

– Головой думать нужно, – прорычал Маркус.

И тут они одновременно повернулись, будто кто-то окликнул их, хотя я по-прежнему изображала статую и точно не издавала никаких звуков. У Дэна оказались красные, как у Аббадона, глаза.

– Вот и вторая, – радостно воскликнул он. – Говорил же, две ауры рассмотрел, а ты мне не верил.

– Дочь шерифа, – Маркус, очевидно, тоже вспомнил нашу первую и единственную встречу.

– Ты ее знаешь?

– Только слегка.

– Не подходите ко мне, – я вспорхнула на две ступеньки вверх, чтобы оказаться бок о бок с Аббадоном.

Несмотря на свой необычный внешний вид, Дэн не был в состоянии трансформации. Я отметила отсутствие когтей и крыльев – скорее всего, он просто пользовался демоническим зрением, как отдельной способностью, для розыска перспективных. Маркус подозрительно сощурился и сделал шаг в сторону, чтобы внимательнее осмотреть подъезд за моей спиной, а Дэн благодушно поднял вверх руки.

– Эй, не бойся. Мы безоружны.

– Отпустите женщину. Она немолода и имеет проблемы со здоровьем. От нее вам не будет пользы.

– Мы ее подлечим, – Дэн состроил честное лицо. – Сделаем сильнее. И тебя сделаем, хочешь?

– Все-таки ты непроходимый тупица, – раздраженно ухнул в бороду Маркус. – Она – уже симбионт. Иначе одной твоей рожи красноглазой испугалась бы, да и шрамы у нее вон на руке.

– Кто же нас опередил? – удивился Дэн. – Район-то наш. Или она приезжая?

– Вряд ли, именно здесь я ее в прошлый раз и видел. Местная она.

– Тогда почему…

– Иди в машину, и с теткой повежливей там, – велел ему Маркус, не спуская с меня пристального взгляда.

Моя чуть оттопыренная рука расположилась аккурат возле длинных когтей Аббадона. Я намеренно вытянула ее именно так и теперь усердно соображала, что именно попросить у демона и как помочь несчастной миссис Гунтер. Ее определенно хотели сделать симбионтом – мне вспомнилось, как давным-давно Аббадон намекал на ее перспективность. И на недолгий остаток жизни.

– Как тебя звать?

– Отпустите ее. Она слаба и не выдержит этого.

– Если хочешь договориться, отвечай на вопросы.

– Андреа.

– Так это тебе наши помогли на суде, – проницательно протянул Маркус. – Лучше бы не вмешивались, после Сан-Клементе запела бы по-другому. Ладно. Раз уж ты симбионт, я отправлю тебя порталом прямо в штаб.

Он уверенно указал на образовавшуюся на лестничной площадке овальную рябь. Быстрая и чистая работа – ни единый мускул не дрогнул на его лице, пока он делал портал, и удерживать его открытым явно не составляло ему труда. Не зря Питер заметил Маркуса, когда тот еще был простым человеком. Он наверняка очень давно собирал себе внушительную компанию приближенных перспективных, чтобы потом наградить каждого ее члена демонической силой.

– Вы отпустите миссис Гунтер, если я соглашусь?

– Нет, – бородач неприятно улыбнулся. – Не тебе устанавливать требования и не тебе решать за нее. По статистике большинство симбионтов рады, что стали таковыми, и не хотели бы возвращаться к обычной человеческой жизни.

– Тогда с какой стати я буду тебе подчиняться?

От напряжения у меня задеревенели мышцы на ногах, а глаза начинали слезиться, потому что я боялась отвлечься даже на секунду и пропустить трансформацию Маркуса. Он сделал незримый шаг в мою сторону.

– Жаль, я не успел укоротить тебе язык в прошлый раз. Полезай в портал и молись, чтобы Питер не счел твое поведение враждебным. Заодно подумай о своем поведении: не слишком благоразумно такой соплячке, как ты, ссориться с сильными мира сего.

Он, без сомнения, был прав. Возможно, если бы на его месте был кто-нибудь другой, я даже не подумала бы вступать в открытую конфронтацию, однако именно Маркус вызывал у меня сильнейшую неприязнь, и вот он произнес еще одну фразу, которая стала определяющей.

– Не заставляй угрожать тебе благополучием твоих родных, как нам пришлось поступить с этой старухой. Будь умнее, дочь шерифа.

Еще один шаг в мою сторону, и собственный портал очутился у Маркуса за спиной.

«Сейчас, Абби».

Я не стала дожидаться, когда кожа начнет покрываться чешуей: противник и так уже все понял. Он трансформировался на долю секунды позднее меня, но я успела толкнуть его в грудь прежде, чем удар этот стал бы для него незначительным. Он влетел в портал – рябь зашлась мягкими волнами и исчезла.

Дэн развалился на заднем сиденье рядом с миссис Гунтер. Выглядел он сейчас, как обычный человек с пытливыми карими глазами, и такие шли ему гораздо больше красных. Разбив окно машины, я схватила его когтистой рукой за горло. Женщина пронзительно вскрикнула, вжавшись в противоположную дверцу. Там она и застыла, ударившись головой и потеряв от всего пережитого сознание. Дэн обмяк через мгновение. Трансформировавшаяся во второй раз в жизни, я еще очень плохо рассчитывала силы Аббадона и не сразу поняла, что попросту сломала ему шею.

– Хватит…

Демон покинул мое тело, и удерживаться на ногах стало сложнее. Я привалилась плечом к машине. Дэн был мертв, но у меня не оставалось сил ни переживать, ни обдумывать этот малоприятный факт. Нужно было перенести миссис Гунтер в квартиру и покинуть улицу, ведь каждая секунда на открытой местности подвергала меня риску. Я подняла глаза и увидела выглядывающую из окна Рене. По лицу ее невозможно было определить, как долго она наблюдает. Я махнула ей, призывая спуститься.

– Что произошло?

– Вызови службу спасения и побудь с ней. Мне нужно проверить мистера Гунтера.

Сестра сдержанно кивнула. Преодолевая смертельную усталость, я поплелась обратно в подъезд. Соседская дверь была открыта нараспашку. Мистер Гунтер лежал на полу, из его разбитого затылка натекла маленькая лужа крови. Пульс практически не прощупывался.

– Анжела может тебя приютить?

– Зачем? Завтра ведь приедет папа.

– Завтра, а эти уроды могут вернуться сегодня, – отрезала я. – Позвони ей.

Миссис Гунтер долго допрашивали полицейские на улице. Мне оставалось лишь догадываться, узнала ли она в той чудовищной лапе, задушившей одного из вломившихся в ее дом злоумышленников, мою руку. Затем они с мужем отбыли в больницу, а к собравшейся вокруг трупа компании присоединился неизвестный мне агент ФБР.

– Анжела с мамой улетели к родственникам в Канаду, пока у нас тут… неспокойно.

– Тогда позвони дяде Джеку.

– Неудобно, он же давно к нам не заходил. Да и телефона его у меня нет. Может, я лучше к Джону?

– Нет. Его ни я, ни папа толком не знаем. Вот, – я протянула ей сложенный вчетверо измятый листочек бумаги. – Предпоследний номер.

Дядя Джек без раздумий разрешил Рене пожить у него. Оказалось, он даже заезжал к нам, когда прознал про проблемы отца, однако никто не открыл ему дверь: меня не было, а сестра в то время находилась у Гунтеров. Мы сразу принялись за сборы. Рене отыскала старый рюкзак, выцветший, но самый вместительный из всех, что у нас были. Я подавала ей вещи из шкафа, уговаривая взять побольше, потому как надеялась, что домой она вернется как минимум через пару недель, и наставляла никому не распространяться, где она проведет эти недели.

Прервал нас стук в дверь.

– Это они? – испугалась Рене. – Те люди?

– Вряд ли они стали бы стучаться. Наверное, полиция.

– Что мне сказать?

– Как есть.

– Что? Ты серьезно?

– Да. Им и без того известно, кто я, хуже не будет. Ты только скажи, что я уже ушла.

Одолжив у Аббадона невидимость, я расположилась в самой широкой части коридора, чтобы не стать для незваных гостей препятствием, если они пожелают пройтись по квартире. Рене проследила, как мой силуэт растворяется в воздухе, и коротко передернула плечами, но в жесте этом не было ни испуга, ни отвращения – она просто пыталась собраться перед беседой с представителями правоохранительных органов.

Порог переступил сотрудник ФБР, невысокий и какой-то апатичный, будто ему было глубоко наплевать на дело, ради которого его сюда выдернули, и он хотел поскорее расправиться с ним, чтобы вернуться в свой унылый офис и настрочить очередной унылый отчет.

– Агент Беверли, мисс Фишер. Кто-нибудь еще есть дома? Мне нужно допросить всех.

– Нет, никого.

– Вы уверены? – флегматично переспросил Беверли. – Миссис Гунтер сообщила, что ее обнаружили вы и ваша сестра.

– Она уехала сразу, как мы вызвали службу спасения.

– Что же произошло?

– Рано утром у соседей внизу раздался странный шум. Обычно у них тихо, и Андреа решила проверить. Там оказались двое неизвестных, они ударили по голове мистера Гунтера, а его жену силой поволокли в машину. Потом…