Текст книги "Симбиоз"

Роксана Форрадаре
Симбиоз

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В коллаже на обложке использованы иллюстрации:

© chainatp, mrjo2405 / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Пролог

Девочка не любила, когда родители водили ее за руку. Ей казалось, что она уже слишком взрослая для подобных жестов: накануне ей исполнилось девять лет. Поэтому сейчас она с неудовольствием морщила носик с маленькой горбинкой, ощущая свой взрослый кулачок в ладони матери. Вскоре ей представился шанс вырваться; девочка перебежала проезжую часть – мама прошла ее спокойно, очень медленно с точки зрения бойкой дочери. Дорога пустовала; с одной ее стороны высились поблескивающие на солнце небоскребы, кипела забитая до отказа парковка, и мелькали рекламные щитки на хрупких столбах, а с другой, плоские и невзрачные, грудились друг на друге двухэтажные жилые дома. Улица словно проводила черту между частным и общественным секторами. Девочка уже добралась до родительской машины и в нетерпении дергала за неподдающуюся ручку двери. Полчаса назад в стоматологической клинике, единственной в западном районе, ей выдернули молочный зуб, который давно неприятно шатался. Она стойко выдержала обезболивающий укол и последовавшую за ним процедуру и теперь очень гордилась своим мужеством: ей было известно, что многие люди, даже взрослые, боятся стоматологов. Например, рыжеволосый мальчишка, сидевший в очереди в соседний кабинет, трясся как дряхлый листочек на ветру, а ведь он определенно был старше ее! Когда же его наконец вызвали, он посинел так, что стал похожим на покойника. Девочка покойников в своей жизни, разумеется, не видела, но слышала выражение, будто они синеют.

Мама остановилась посреди дороги. Она обернулась назад, затем снова посмотрела на дочь – на ее лице застыло непонятное для детского сознания выражение. Она вдруг сделалась похожей на того непутевого мальчишку, колеблющегося перед кабинетом врача. Расстроилась? Испугалась? Девочка мгновенно отбросила эту мысль: родители никогда и ничего не боятся. В следующее мгновение мама бросилась к ней, схватила за локоть и потянула за собой, прочь от машины и проезжей части, вглубь жилого квартала. Странная спешка ворвалась в размеренное течение жизни столь неожиданно, что девочка даже не успела задаться вопросом, чем она вызвана. Перемена в мамином поведении показалась ей нелепой и пугающей; полы ее тонкого сиреневого пиджака, развеваясь, то и дело преграждали девочке обзор и издевательски щелкали по лицу, отчего она теряла перед собой дорогу и спотыкалась.

Именно тогда утренняя безмятежная тишина утонула в раскатистом грохоте, означающим, по мнению девочки, как минимум упавший с неба метеорит. Не выдержав, она обернулась. Рушилось пятиэтажное здание возле парковки. Мягко отделившись от соседнего медицинского центра, оно нависло над стоящими в ряд автомобилями, зловеще качнулось и за долю секунды обвалилось прямо на них, поднимая столбы пыли.

– Андреа! Скорее!

Мама уводила девочку как можно дальше от места катастрофы, однако она, глядя через плечо зоркими любопытствующими глазами, все же заметила зловещую тень, соскочившую с крыши здания незадолго до его падения. Спрыгнувшую прямо на землю и растворившуюся в пыльном водовороте, накрывшем улицу.

– Ма, там человек! Он был наверху, а потом…

– Тихо, Андреа. Держи мою руку крепче.

– Но он же сломал дом, этот человек! – девочке пришлось повысить голос, чтобы перебить истошные крики, с небольшим опозданием последовавшие за обрушением.

– Человеку такое не под силу, – резко одернула ее мама. Она оглянулась только раз и сразу ускорилась, бормоча себе под нос. – Боже, они всех убьют… всех…

* * *

Дождь барабанил по асфальту и стеклянным витринам магазинов. Лужи стекались в левую часть тротуара – сестра устало плелась за мной по правой, укутавшись в длинный шелковый шарфик, который нисколько не спасал ее от холодных капель. По вторникам учеба у нее заканчивалась гораздо позже, чем у меня, и я успевала встречать ее со школы. Училась она почти в центре города, в элитном частном заведении, до которого я в свое время чуть-чуть не дотянула.

– Извини, что задержалась. Мы готовились к экзаменам.

– Не слишком ли много ты к ним готовишься? Здесь до восьми вечера сидишь, потом дома, не разгибаясь. Между прочим, чтобы лучше усвоить информацию, необходимо регулярно делать перерывы.

– Мне нужны хорошие оценки, – тихо произнесла она. – Иначе не получу стипендию, и папе придется платить за обучение в два раза больше.

Я не нашлась что ответить. Отец воспитывал нас в одиночку, и хотя в деньгах мы особо не нуждались, излишков на роскошь не оставалось тоже.

– Я очень скоро устроюсь на работу.

– Ты уже пробовала. Вечерние смены, недосып, потеря успеваемости – стало только хуже.

И тут сестра не ошибалась: финансовая поддержка со стороны университета, оказываемая мне, как студентке-отличнице, берегла наш семейный бюджет куда лучше, чем мои нестабильные получки. Лишившись ее на один семестр, я поняла, что отцу гораздо сильнее помогают наши усердие и прилежность в учебе, и больше не возвращалась к подработкам.

– Ты права, Рене, – я перепрыгнула широкую лужу, хотя это было ни к чему, ведь обувь уже давно успела промокнуть. – Всегда права.

Сестра радостно улыбнулась, и на лице ее явно обозначились выдающиеся щечки. В свои шестнадцать лет она была высокая, практически с меня ростом, и потому редко кто угадывал при знакомстве, что она на целых три с половиной года младше. В ней было много папиных черт: темно-русые волосы, вьющиеся и красиво переливающиеся на свету, широкие, но изящные плечи, которых она долгое время стеснялась, пока подростковая фигура еще искала свой баланс, мягкие карие глаза и короткий желобок между носом и верхней губой. Мне же во внешности гораздо больше досталось от матери.

Мы с Рене любили гулять в центре, всегда гуляли по вторникам, но сегодня погода не благоволила пешеходам. Я в унынии прошлепала к автобусной остановке, сняла капюшон и посмотрела на мокрую пустую дорогу. Она еще очень долго продолжала оставаться мокрой и пустой.

– Почему ты не приехала на машине, Андреа? Папа разрешил тебе.

– Я просто… не хотела.

– Придется полчаса идти до дома в такую грозу, – укоризненно заметила сестра.

Забираясь в автобус, я понадеялась, что дождь успеет закончиться, пока мы будем в пути. Однако он только усилился. Рене быстро приняла свою участь и даже умудрилась извлечь из нее выгоду: позволив волосам намокнуть, она попросила меня сделать фотографии, на которых она бы запрокидывала свою шевелюру и устраивала водопад брызг. Мы попытались – вышло не совсем то, что предполагалось, но процесс оказался увлекательным. Впрочем, с сестрой мне было весело заниматься чем угодно.

– Не уверена, что мой мобильник переживет эту фотосессию. Он не водонепроницаемый, – пробурчала я, грея телефон в кармане.

– Я отдам тебе свой, – беспечно отмахнулась Рене. – Пойдем за продуктами? Папа вряд ли вспомнит, что у нас закончилось молоко.

Супермаркет с голубой вывеской было видно издалека, несмотря на плотную завесу дождя. До него мы бежали наперегонки: мокрая голова и хлюпанье в кроссовках больше не забавляли, становилось попросту холодно. Сестра взлетела по ступеням, перепрыгивая через одну, – я же замедлилась перед крыльцом. Мое внимание привлекла компания мужчин на углу здания: точно стая диких оголодавших псов, четверо бугаев окружили молодого жилистого парня. Я зацепилась за него взглядом, потому что в промозглый весенний вечер он стоял в одних лишь джинсах и тонкой футболке с длинным рукавом – белая ворона среди курток и зонтов. Футболка липла к его заостренным плечам, придавленная непрекращающимся ливнем, а с коротких растрепанных волос слабыми ручейками стекала вода. Он стоял, чуть ссутулившись и спрятав руки в карманы. Стоял, вроде ничего не опасаясь, но тут один из четверки, бородатый мужчина среднего роста, красноречиво поднял богатырский кулак. Удара не последовало: кулак распрямился в ладонь и быстро лег на рот насквозь промокшего парня, хотя мне показалось, что тот вовсе не собирался кричать.

Я оглянулась в надежде, что кто-нибудь вмешается. Кто-нибудь серьезный, внушающий авторитет, однако люди равнодушно проходили мимо. Даже охранник супермаркета, куривший у входа, скучающе посмотрел на потасовку и вразвалочку двинулся обратно в магазин.

– Рене, подожди меня внутри. Купи молоко.

– Куда ты? Андреа, не надо!

– И печенье захвати.

В такие моменты посторонние могли обнаружить, что я все-таки старше. Сестра состроила хмурую гримасу. Подобным командным тоном я разговаривала с ней крайне редко, и это были единственные моменты, когда мы могли поссориться. Однако никогда она не позволяла себе ослушаться. Автоматические раздвижные двери захлопнулись за ее спиной, а я настороженно зашагала к компании неизвестных на углу. Сверкнула где-то за магазином желтая молния, за ней ухнул раскат грома. Я остановилась. Дистанция сильно сократилась, но для четверых враждебно настроенных мужчин я по-прежнему была невидимкой. Только парень с зажатым ртом бросил на меня заинтересованный взгляд.

– Ни черти, ни ангелы тебе не помогут, понял?! – сквозь дождь донесся до меня голос бородача. – Дайте повязку! Нужно завязать ему глаза!

Неужели его собирались похитить?

Бородачу передали нечто похожее на бинт. Еще один из четверки, в ярко-синей кепке, побежал открывать дверь грязного внедорожника, стоявшего неподалеку.

– Если вы его не отпустите, я вызову полицию! – перекрикивая дождь, объявила я.

Бородач бросил в мою сторону безразличный взгляд. Я была для него мухой, никчемной и раздражающей, угрозы которой не стоили ни малейшего внимания. Тот, что в кепке, и вовсе не расслышал меня, а двое других были слишком сосредоточены, чтобы держать руки навлекшего на себя неприятности парня. Он же, в свою очередь, отнюдь не выглядел напуганным: не пытался кричать или вырываться и просто наблюдал с каким-то наивным неуместным любопытством за развитием сложившейся ситуации.

Папа еще должен был быть на работе. В прошлый раз, испугавшись моего сумбурного звонка, он прислал машину за десять минут. Я достала мобильник и крикнула снова:

– Вы напрасно меня игнорируете. Пожалуйста, оставьте молодого человека в покое и уходите. Мой отец – Рурк Фишер, шериф округа.

Мужчина в кепке опасливо выглянул из салона внедорожника. Смущенно покосился на бородача, затем на забрызганный грязью бампер – я уже успела вбить в телефон номер машины. Двое других под руководством бородача тоже принялись с сомнением озираться, хотя от задуманного так и не отказались и все же закрыли парню повязкой его круглые пепельные глаза. В последний раз они были устремлены именно на меня.

У нас был не самый спокойный район. Не самый криминальный, но и безопасный с натяжкой. Рене до четырнадцати лет со школы забирал молодой помощник отца, мне же был выделен семейный автомобиль – папа добирался до работы на служебном, – однако я не любила сидеть за рулем, и потому часто ходила пешком. Уличные баталии здесь не были редкостью, но они всегда благополучно рассасывались, стоило лишь издалека выкрикнуть имя шерифа. Я проворачивала это не раз и не два, никто не хотел связываться и проверять мои слова. Разумеется, все делалось по уму: с внушительной дистанции я запугивала драчунов полицией, затем бежала в людное место, где мне не смогли бы причинить вред, и звонила отцу.

– Чтоб такого не было больше, Андреа! – ругался он после, приезжая домой. – Зачем ты полезла?

– Ты же борешься за справедливость, – разочарованно возражала я, будучи несовершеннолетней. – Почему мне нельзя?

– Это опасно.

– Я не боюсь!

– Плохо. Очень плохо.

Когда мне исполнилось восемнадцать, споры наши по этому поводу прекратились. Я стала чуть меньше совать свой нос в чужие дела, а отец стал чуть меньше переживать, убедившись в моей осторожности.

Сообщение с номером черного внедорожника было отправлено. Я самоуверенно прижала телефон к уху и отступила ближе ко входу в супермаркет, чтобы успеть забежать туда, если случится непредвиденное. Бородач медленно повернулся ко мне лицом. Мутноватого цвета глаза метали молнии – вид у него был грозный, гораздо более грозный, чем у кого-либо, с кем я когда-либо вступала в перепалки. И уж наверняка он выглядел опаснее пьяной шпаны, которую полгода назад мне выпало отгонять от насмерть перепуганной девушки, напрасно свернувшей в темный переулок.

– Испугался копов, Маркус?

Дождь смешивал звуки, и сперва мне было неясно, кто задал вопрос. Голос прозвучал издевательски, по-панибратски, и я решила, что говорит кто-то из помощников бородача, – каково же было мое изумление, когда оказалось, что принадлежит он парню с завязанными глазами. Чтобы повернуться ко мне целиком, бородачу пришлось ненадолго отпустить его рот.

– И как тебя еще не выперли, такого труса?

В телефоне прозвучало сухое папино: «Слушаю». Я быстро оборвала звонок. Это был первый раз в моей жизни, когда я пожалела, что вмешалась. Парню не требовалась помощь. Он улыбался, подтрунивал, не вынимая рук из карманов, и хотя его держали сразу несколько человек с намерением упрятать в автомобиль, он определенно не был похож на жертву. Бородач по имени Маркус вполне мог оказаться каким-нибудь личным охранником, прислуживающим богатой пожилой паре, отправившей его на поиски проблемного сыночка, который в очередной раз напился или нанюхался наркотиков, или другим хорошо знакомым ему персонажем, несомненно грубым, но не промышляющим ничем противозаконным.

Я сделала еще шаг к супермаркету. Телефон по-прежнему висел возле моего уха, но висел уже бесполезно: мне не хотелось выглядеть перед отцом параноиком, вляпавшимся в чьи-то семейные разборки из-за своего раздутого чувства справедливости.

С другой стороны, если парня просто хотели вернуть домой, для чего было завязывать ему глаза?

– Заткните ему пасть, – бросил товарищам Маркус. – Обыщите и посадите в машину.

В мгновение ока он оказался передо мной и крепко схватил за локоть. В нос ударило его несвежее дыхание, и я сдавленно вскрикнула от неожиданности. Телефон, кувырнувшись в воздухе, упал прямо в лужу.

– Будь ты хоть дочерью президента, – руке становилось больнее с каждой секундой, бородач сжимал ее с медвежьей силой, – не смей вмешиваться, маленькая бесперспективная тварь.

Время было еще не позднее, возле супермаркета сновали люди. Если непонятного парня в мокрой футболке, окруженного сворой отморозков, они и могли оставить без внимания, то мимо верещащей на всю улицу девушки пройти не должны были. Я ударила Маркуса сумкой, в которой лежал один из самых тяжелых моих учебников – учебник по квантовой механике – и попыталась оказать дополнительное сопротивление ногой, однако потеряла равновесие и неуклюже присела на колено. Он чуть наклонился следом, не желая выпускать мой локоть. Было скользко и очень мокро; силясь освободиться, я услышала, как мужчина в синей кепке что-то прокричал в сторону своих товарищей, тащивших непутевого парня к внедорожнику. Кажется, он пытался напомнить им, что тому следует закрыть рот.

– Повеселился, Манту? Достаточно меня позорить.

Очередное имя прозвучало из уст предполагаемой жертвы – да он же всех их знает в лицо! И из-за этого негодяя, поссорившегося со своими «братанами», мне пришлось пожертвовать мобильником, испачкать все вещи и встревожить звонком отца? Донельзя злая и разочарованная, я приготовилась завопить, но Маркус вдруг отпустил меня сам. Тянувшийся ко мне второй рукой – ладони у него были огромные и мохнатые с тыльной стороны, как у обезьяны, – он резко передумал и бросил меня в луже, спешно оборачиваясь к машине. Что-то насторожило, напугало его. Я проследила за его взглядом.

Гроза заглушила звук разбивающегося стекла. На асфальте одиноко лежала синяя кепка, а ее хозяин, вернее, верхняя его часть, торчала из окна внедорожника. Голова его была пробита: с макушки, минуя жидкую соломенную шевелюру, стекала тонкая струя крови. Еще один из свиты Маркуса валялся неподалеку, широко раскинув руки и ноги, а третьего не было видно. Парень, которого пытались то ли похитить, то ли отвезти домой, как ни в чем не бывало стягивал с глаз повязку. На его рукаве я тоже заметила небольшое багровое пятно.

На площадке перед магазином ненадолго воцарилась тишина. Я все ждала, когда покажется человек, спасший незадачливого незнакомца, но улица будто замерла. На ней не было ни души, кроме него, Маркуса и меня.

– Что дальше? – лукаво глядя на бородача, поинтересовался парень. – Я перед тобой, и он у меня. Попробуешь отнять?

Я нетвердо поднялась на ноги. За последние полчаса вечернее небо сильно потемнело, поэтому разглядеть на земле сквозь стену дождя упавший телефон оказалось непросто, а бросать его вместе со всеми контактами не хотелось. Опасность в лице Маркуса миновала: он вновь перестал меня замечать, – и я, успокоившись, позволила себе потратить пару минут на поиски. Парень тем временем запустил руку в задний карман джинсов и вынул черную гладкую коробочку небольших размеров. Глаза Маркуса вспыхнули жадным огнем – он со скрипом стиснул зубы.

Что там, граненый алмаз? Реликвия? Неужели я по глупости влезла в бандитские разборки из-за денег? Стало так неприятно, будто вместо дождя на меня капали помои.

– Вы не послали за ним ни единого симбионта? Я разочарован, – парень демонстративно покрутил коробочкой перед носом бородача и вновь спрятал ее. – Питер совсем отчаялся, раз пользуется услугами тебе подобных.

Я водила ладонью по асфальту, от злости растеряв весь страх. Проваливалась в лужи и выбиралась из них. Телефон словно испарился.

– Щенок, – сплюнул бородач. – Недолго тебе осталось.

Бросив на произвол судьбы открытый внедорожник, он попятился прочь. Даже не стал проверять, все ли в порядке с его избитыми товарищами. Я быстро пересела туда, где он стоял, и сразу же нащупала заветный прямоугольный корпус. Конечно, мобильник лежал на том самом месте, где Маркус схватил меня за локоть.

Парень, отстоявший черную коробочку, выжидающе следил за мной. Рядом с ним никого не было – его тайный союзник, очевидно, решил остаться в тени. Я проверила телефон – он не включился – и спешно зашагала к супермаркету. Может, если потом просушить его феном…

– Подожди, – к моему неудовольствию парень пошел за мной. – Я хотел тебя поблагодарить.

– Я ничего не сделала. Благодарите друга, который помог вам.

– «Друга»? – он споткнулся на ступеньке. – Ты, что же, видишь?..

– Определенно, я не слепая, – буркнула я. – Странный вопрос.

– Нет, я имел в виду…

– Андреа!

Навстречу нам выбежала Рене с белым непрозрачным пакетом в руке, из которого выглядывала уложенная сверху упаковка печенья. Она собиралась выругать меня, как выругал бы отец, окажись он на ее месте, но вскоре заприметила, что я не одна.

– Боюсь, пропали наши сегодняшние фотографии. Тебе хватило денег?

Она настороженно кивнула. Я по привычке забрала у нее пакет, хотя сейчас в этом уже не было никакой необходимости. Давно прошло время, когда сестра была хрупче и слабее меня.

– Андреа? – переспросил парень.

С его вещей, равно как и с моих, целыми ручьями стекала грязная вода прямо на пол магазина. Охранник неодобрительно воззрился на нас, однако не сделал замечания. Ему было слишком жаль своего времени на это, как и на потасовку на улице, которую он наблюдал, беспечно покуривая.

– Да, Андреа Фишер.

– Значит, ты правда дочь шерифа? – парень радостно улыбнулся и протянул мне правую ладонь. – Франциско Вуд.

Я пожала ее, разглядывая кровавое пятно на его рукаве. Оно стало больше.

– Тебе бы в больницу, Франциско.

Натянув мокрый изнутри и снаружи капюшон, я вновь вышла на улицу. Сестра безмолвной тенью последовала за мной.

– Обойдусь, – легко отмахнулся он. – Не возражаете, если я провожу вас?

Рене неуверенно мотнула головой, пытаясь по моей реакции определить, как я отношусь к этому предложению. Я промолчала.

Внедорожник готовился отъезжать. Кто-то из избитых пришел в себя и грузил второго на заднее сиденье. Еще один сидел за рулем – их было трое! Все, кто помогал Маркусу, сейчас торопились убраться подальше от супермаркета, а ведь я думала, что именно третий мужчина, отсутствующий в момент освобождения Франциско, был тем, кто помог ему. Тем, кому Франциско сказал: «Повеселился, Манту?».

– Извини, мы сами дойдем.

– Темно же, со мной безопаснее.

Я насмешливо ткнула подбородком в сторону скрывшегося за магазином внедорожника:

– Очень сомневаюсь. Нам не нужны неприятности.

– Подумала бы ты об этом раньше… – пробурчала себе под нос Рене.

Я угрюмо кивнула, подтверждая справедливость ее упрека. Гораздо лучше было выслушивать нравоучения от нее, чем от отца.

– Обещаю, никаких неприятностей, – Франциско по-прежнему мило улыбался. Словно не его хотели похитить пять минут назад, словно не у него кровоточила рана и словно не ему было смертельно холодно в одной футболке, пусть и с длинным рукавом.

– Ты не можешь обещать, – отрезала я. – Ты носишь с собой какую-то дорогую штуковину, которую у тебя пытались отобрать, и…

– Андреа, посмотри налево.

Я автоматически перевела взгляд. Рядом с Франциско никого и ничего не было – пустынный тротуар, мощеный старым бетоном.

– И что я должна увидеть?

– Спасибо тебе, – он улыбнулся еще шире, будто именно такой реакции и ждал. – Спасибо за помощь.

И он замер, позволяя нам с Рене отправиться дальше в одиночку. Я временно передала сестре пакет, а сама достала из сумки ключи от дома. Спрятала их в карман куртки, на ходу ощупывая пальцами, – достаточно острые. Уж точно острее всего, что у меня с собой было.

– Не идет за нами?

– Нет, – отозвалась сестра, обернувшись через плечо.

– Не смотри так явно.

– Это его пытались ограбить у магазина?

– Вроде того.

– Но шериф нашего маленького района вновь добился правосудия, да? – сыронизировала сестра, подразумевая, разумеется, под «шерифом района» именно меня. – Папа с мигалками уже в пути?

– Я ему не сказала. Ты тоже молчи.

* * *

Мы с Рене готовили по очереди. Она любила сложные блюда: из экзотических, но не слишком дорогих продуктов, с различными приправами и соусами, по рецептам, которые не помещались на одной странице. Порой у нее получались шедевры, порой – есть было невозможно. Я готовила быстро и из того, что попадалось под руку, уравновешивая ее изыски сосисками и жареной картошкой. Сегодня была очередь сестры. С кухни доносился приятный запах запеченной рыбы, и я искренне надеялась, что он таковым и останется.

Раздался негромкий стук в дверь. Слишком осторожный для возвращающегося с работы отца, но кроме него прийти никто не мог. Мы жили в длинном двухэтажном доме с несколькими изолированными входами и делили подъезд с пожилой парой по фамилии Гунтер, чья квартира располагалась на первом этаже. Совсем недавно они отъехали по делам, оставив нам ключи и предупредив, что не вернутся до следующих выходных, и поэтому я была уверена, что пожаловал именно отец.

– Привет, пап.

На пороге стоял коренастый темноволосый мужчина с воспаленными от долгой работы за компьютером глазами. На нем был плащ, в руках – мокрый зонтик.

– Андреа, – он притянул меня к себе и чмокнул в лоб, однако выражение его лица осталось серьезным.

– Снова льет? Что за циклон такой, неделю дожди не прекращаются.

– Знакомься, это Нари Риверс, – отец проигнорировал мою попытку завязать домашнюю беседу.

Он подвинулся, и передо мной возник молодой мужчина лет двадцати восьми. Он был одет в черные брюки и черное пальто, до самых его бровей ниспадала рваная челка, не скрывающая между тем глубокие малахитового цвета глаза. Из-под расстегнутых верхних пуговиц виднелась белая деловая рубашка.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась я. Отец частенько приводил домой кого-то из коллег, чтобы обсудить насущные вопросы, и очередной подобный сбор не вызвал у меня поначалу удивления. – Мы с Рене пойдем в комнату, чтобы не отвлекать вас…

– Ты не поняла, Андреа, – Нари по-хозяйски закрыл за собой дверь. Голос у него оказался мягким, тон – вкрадчивым, словно он пытался заранее разрядить обстановку, которая пока еще была благоприятной. – Я хотел бы пообщаться с тобой, а не с мистером Фишером.

– Проходите на кухню, – предложил отец. – Я кратко объясню дочери, что от нее потребуется.

Я стояла столбом, решительно ничего не понимая. Отец мялся перед Нари, будто бы не был шерифом округа и не был в два раза старше его. Гость же расслабленно кивнул, отправил свое пальто на вешалку и прошествовал по коридору на запах рыбы. Там его встретила изумленная Рене – я услышала ее смущенное приветствие.

Внезапно папа схватил меня за плечи.

– Андреа, что ты делала во вторник после того, как закончилась учеба?

– Я… забрала Рене со школы, шел дождь, и мы сразу поехали домой…

– И все?!

– Ну…

– Ты отправила мне сообщение с номером машины, а потом сказала, что ошиблась. Что это было?

Отец не знал о происшествии у супермаркета, мы с сестрой скрыли, чтобы не волновать его. Я подняла глаза к потолку. Неужели оно все же навлекло на нас неприятности?

– Мы с Рене заходили в магазин. На улице возле него пытались похитить или ограбить одного человека. Я собиралась тебе звонить, но… все само разрешилось.

– Само? Как само? И что ты делала там?!

– Ничего, па. Я крикнула им, что вызову полицию, они между собой еще немного поругались и разошлись.

– Уверена?

– Да, па.

– Хорошо, – он отпустил меня и с облегчением выдохнул. – Если это все, что произошло, то никаких проблем быть не должно. Расскажешь этому Риверсу подробно, что он захочет узнать.

– А кто он?

– Сотрудник ФБР.

У Рене выдался удачный день: ее тушеная с овощами рыба превзошла все ожидания. Она окрестила ее «рыбой по-мексикански» и несколько раз подкладывала Нари добавку, пока отец не вывел ее из кухни. И вот мы остались наедине. Я не боялась полицейских, все папины друзья так или иначе работали в полиции, и мне нравилось проводить с ними время и слушать их байки, однако молодой сотрудник ФБР отнюдь не был похож на них. В его присутствии я нервно перебирала под столом собственные пальцы, вздрагивая каждый раз, когда он касался своего кожаного портфеля.

– Полное имя назови, пожалуйста, – перед Нари лежал чистый бумажный лист. Чистый, как и его рубашка, которую, мне казалось, он обязательно испачкает за ужином. Но рыба давно закончилась, тарелки были убраны в посудомоечную машину, а она так и осталась кристально-белой. – И год рождения.

– Андреа Маргарет Фишер. Девяносто шестой.

– Где учишься? Или, может, работаешь?

– Учусь в Техасском университете Далласа.

– Отца твоего я знаю, мне нужны данные матери. Имя, возраст, где живет. Полагаю, не с вами.

– Мама умерла.

– Извини. Давно это произошло?

– Десять лет назад.

– Десять? – Нари сделал пометку. Я хотела посмотреть, что же он мог написать, но в последний момент постеснялась. – При каких обстоятельствах?

– Она не справилась с управлением. Автомобильная авария.

– Автомобильная… она ехала через неблагоприятный район?

Десять лет назад организованные преступные группировки переживали свой расцвет. Нам так рассказывал отец – мы с Рене были тогда еще слишком маленькими, чтобы помнить. Мафиози взрывали и расстреливали друг друга, воевали с полицией, брали заложников и захватывали развлекательные комплексы; во многих штатах были введены комендантские часы, по новостям предупреждали, что число погибших растет, и рекомендовали лишний раз не выходить на улицу. Сейчас Нари просто уточнял, не была ли мама одной из случайных жертв этих стычек.

– Не знаю. Она ушла из дома за несколько недель до своей смерти. Папе просто дали заключение.

Из событий десятилетней давности я помнила только одно: рушащееся посреди улицы здание рядом со стоматологической поликлиникой.

– Мне жаль, я вынужден был уточнить.

Нари и впрямь выглядел расстроенным. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, позволяя себе чуть смягчить безукоризненно официальный вид. Однако я решила не расслабляться.

– Расскажи, что произошло у магазина, – он добавил название и даже точный адрес того самого супермаркета с голубой вывеской.

Наверняка вся наша толкотня попала на камеры. Почему он при своем положении просто не посмотрел записи? Снедаемая подозрениями, я принялась за рассказ, но Нари очень скоро перебил меня.

– Нет, что они делали, я видел. Мне нужно понять, о чем они говорили.

Значит, камеры не записывали звук. Я нахмурилась, усердно вспоминая. Что бородатый Маркус, что Франциско – оба несли какую-то чушь.

– Андреа, пожалуйста, не напрягайся так, – Нари поднялся с места, налил в стакан воды и протянул его мне, будто это он был хозяином, а я – гостем. – Я не привлеку тебя за ложные показания, если ты ошибешься, и никто ни в чем тебя не обвинит.

– Но раз вы приехали, это очень важно, да?

– Давай на «ты», идет? Мне необходима твоя помощь, это не допрос.

– Давай, – мысли мои крутились вокруг «бесперспективной твари» – оскорбления, брошенного мне в лицо Маркусом. И почему именно «бесперспективная»? Я не была уверена, стоит ли говорить об этом Нари. – Они ругались… ему, в смысле Франциско, все пытались завязать глаза и рот.

– Как ты узнала его имя?

– Он сам мне его назвал. Франциско Вуд.

– Какие еще имена фигурировали?

– Там был Маркус, он стоял возле меня, и… Манту, если я правильно запомнила.

– Манту? – Нари строчил на листе бумаги. – Который из оставшихся троих?

– Не знаю, – покачала головой я. – Я думала тот, кто помог Франциско.

– Помог?

– Да. Когда его тащили к машине, кто-то помог ему освободиться. Пробил голову мужчине в кепке и оттолкнул второго…

Нари неожиданно прекратил писать. Очень внимательно посмотрел на меня.

– Отец рассказывал тебе об одержимых, Андреа?

– Одержимых? В смысле, о шизофрениках?

– Не совсем. Судя по видеозаписи, Франциско никто не помогал.

– Как же он тогда… сам?

– Сам. В определенном состоянии некоторые люди способны на такое. Назовем это аффектом.

Меня передернуло от мысли, что я позволила ему приблизиться к Рене. Нари вновь взялся за ручку.

– Что еще ты помнишь?

– Франциско поддразнивал Маркуса. У него была какая-то коробочка…

На этих словах выдержанное хладнокровие изменило сотруднику ФБР. Вскакивая с места, он едва не уронил табурет. Испугавшись, я поднялась тоже. Он бормотал себе под нос риторические вопросы, на которые не ждал ответов, и попутно пытался кому-то дозвониться.

– Черная? Маленькая, верно? На записи было неочевидно, но… Мерилин! – на другой стороне, наконец, сняли трубку. – Он до сих пор у Франциско. Нужно его брать, иначе он попросту покинет Даллас, и выслеживать его в других штатах придется очень долго. Тем более ищем мы его явно не одни. Поторопи наших, ладно? С местным шерифом я уже договорился.