Текст книги "Симбиоз"

– Прости, друг, – к моему ужасу, Бенедикт отрицательно повел подбородком.

Гвинет зажала рот ладонями, и круглые глаза ее стали похожими на две огромные пуговицы.

– Почему? – резко спросил Люк.

– Она погибла от руки Эрика. Мы с Себастьяном видели. Мне очень жаль.

Я вновь опустилась на траву, очень медленно и осторожно. Казалось, какой-нибудь случайный небрежный жест способен вмиг лишить меня сознания, так нестройно и ненадежно ощущалось все вокруг. Голос Люка и всхлипы Гвинет слились в единый неприятный звук, от которого было не спрятаться. Беспощадно шпарило солнце, и мне вдруг до смерти захотелось окунуться в ледниковую воду, которую мы ежедневно видели на побережье Гренландии, чтобы в ней смыть с себя кровь и пот. Холодная чешуйчатая ладонь накрыла мой лоб – никогда еще прикосновение Аббадона не было столь приятным, – и сразу пришел покой. Мне ничего не снилось. Я не почувствовала, как меня перенесли в дом, и я не знала, сколько времени прошло с того страшного момента, как Бенедикт объявил Николь мертвой.

– … не должны были принимать такое ответственное решение, не посоветовавшись с нами!

Очнувшись ото сна, я сразу побрела на голоса, в гостиную. Они будто бы только недавно переместились с улицы в дом, однако, как выяснилось, все уже успели переодеться и привести себя в порядок.

– Джованни Махоун?! – захлебывался Себастьян, больше не седой, но явно нуждающийся в отдыхе. – Махоун?! Да он и пальца с ее руки не стоил! Пусть он хоть сто раз сдох бы, Николь…

– Она отдала жизнь не за него, – сурово одернул его Бенедикт. – Она спасла Андреа и Франциско.

– Потому что они вновь посчитали себя самыми умными и наплевали на все договоренности, – хмуро бросил Дакота. – Мы готовились застать Питера врасплох, а теперь лишились и ценного бойца, и фактора внезапности.

– Если подумать, мы застали его врасплох, – возразил Франциско. – Он потерял половину приближенных! Гектор Сильва, Магдалена Маршалл, Эйса Боровски – все они мертвы.

– Вы достали Магдалену? – поразилась Гвинет. – Ту самую, которая якобы сделала Питера симбионтом?

– Я справился с ней, – с плохо скрываемой гордостью кивнул Дакота.

– Надеюсь, Эрик еще долго будет горевать по своей мамочке, – прошипел Себастьян. – Уж я бы ему…

– И все равно план состоял в другом, – оборвал его Дакота и смерил Франциско суровым взглядом. – Ты должен был сперва сообщить нам, что Питер взял Махоуна в плен.

– Франциско не виноват, – тихо произнесла я. – Он просил меня не вмешиваться. Это я решила помочь Джованни. Подумала, что все получится, если…

Голос мой оборвался, как только на меня посмотрел Люк. Он долго и тяжело молчал, не вмешиваясь в споры, и казался равнодушным, однако, стоило нам встретиться глазами, как я ощутила всю величину его горя и отступила, не выдержав обрушившегося на меня чувства вины.

– Оно и понятно, – язвительно пробурчала Гвинет. – Наш Франциско никогда не совершил бы подобную глупость.

– Зато Андреа хотя бы нельзя обвинить в трусости, – накинулся на нее Себастьян. – В отличие от некоторых. Ты-то не захотела драться со своими дружками, да, Гвинет?

– Ты спятил! – вскочила она. – Не я передала им камень, не я, старый ты маразматик!

Мне были глубоко безразличны их споры. Я смотрела только на Люка, и он тоже очень пристально смотрел на меня. Мне хотелось, чтобы он узнал, как высоко я ценила Николь и как много была готова отдать, чтобы вернуть время вспять. Если бы только это было возможно. Я продолжала смотреть на него умоляющим взглядом, потому что забыла все слова, да и нужных, казалось, попросту не существовало в природе. И вот он отвернулся, еле заметно опустив и приподняв подбородок. Это был кивок, скупой, но утвердительный.

– Довольно, – между Себастьяном и Гвинет, по обыкновению, встал Бенедикт. – Я уже сказал, что разобрался с человеком, который украл «слезу Преисподней». У него были свои причины поступить так, и он очень раскаивается. Эта тема закрыта. Вчера мы потеряли близкого друга, но нанесли серьезный удар Питеру и спасли ценного фигуранта войны – Джованни Махоуна. Каждый все равно останется при своем мнении, однако я считаю, Франциско и Андреа сделали правильный выбор. К сожалению, сейчас мы не можем выделить себе время на скорбь. Обеим сторонам придется форсировать события, и мы должны быть готовы в любой момент. Уважаемый директор, я знаю, вы слышите, спускайтесь к нам.

Несколько секунд на лестнице было тихо, но вскоре ступени протяжно заскрипели. Джованни поравнялся со мной и с вызовом оглядел присутствующих.

– Хорошо отдохнули? – учтиво поинтересовался Бенедикт.

– Приемлемо.

Я заметила, что Себастьян едва сдерживается, чтобы не обрушиться на высокомерного гостя. Чтобы чем-то занять себя, он судорожно закурил сигарету, хотя раньше не позволял себе делать это в доме. Николь, не переносившая запах дыма, запрещала ему, и он всегда слушался ее.

– Вы, верно, хотите поблагодарить Андреа за то, что она спасла вам жизнь? – задал очередной неудобный вопрос Бенедикт.

Я повернулась к Джованни лицом, ничего хорошего от него не ожидая. Он глянул исподлобья.

– Спасибо.

Сейчас я ненавидела его сильнее, чем когда-либо. Себастьян был абсолютно прав: Николь не должна была умирать за этого ядовитого, упертого, недоброго человека. И я не стала отвечать ему.

– Вот и славно, – миролюбиво кивнул Бенедикт. – Теперь обсудим дело. Андреа, ты плохо выглядишь, отдохни еще немного. Себастьян, Франциско – вас тоже касается. Дакота, свяжись, пожалуйста, с капитаном Кокош и назначь ему встречу на завтра.

Джованни был готов сотрудничать. Он, наверное, впервые оказался так близко к смерти, впервые заглянул ей в глаза, и теперь вынужден был признать, что ему необходима чужая помощь. Я видела это, однако не могла выжать из себя ни капли радости. Его прозрение слишком дорого обошлось нам всем.

После принятия ванны мне нужно было переодеться во что-то чистое, избавленное от кровавых разводов и порванных рукавов, и в доме не нашлось ничего более подходящего, чем розовый костюм Николь. Я просидела над ним полчаса, но так и не заплакала. Слезы не шли, как бы мне ни хотелось избавиться с их помощью от тоски.

– Я подвела ее. Подвела вас всех.

– Потери – неотъемлемая часть жизни, Андреа, – глубоким вечером мы с Бенедиктом столкнулись во дворе. – К ним нужно научиться относиться философски. Теперь Николь ждет бесконечный отдых, в то время как нам еще через многое предстоит пройти.

– Когда я разговаривала с Питером, он кое-что сказал мне… сказал, что моя мама воевала за него на первой войне и что ее убила женщина по имени Оливия Эванс.

– Да, конечно… я должен был объясниться с тобой раньше, – удрученно вздохнул Бенедикт. – Я догадался, чья ты дочь, еще в здании суда в Далласе. Тогда я спросил тебя о родителях, и ты сказала, что твоя мама умерла. Вы очень похожи, Андреа.

– Значит, это правда?

– Оливия была моей женой, и она действительно нанесла Маргарет Хитцер смертельное ранение, однако все было не совсем так, как ты себе представляешь. Имела место ключевая предыстория. Помимо Люка у меня был еще один шпион в логове Питера – твоя мама. Она хотела остановить его, прикладывала все силы, но и очень боялась его. Так боялась, что развелась с мужем, ушла из дома и попросила меня никому не рассказывать о своем содействии – все ради того, чтобы ее семья была в безопасности. И я пообещал ей. Ни Дакота, ни Себастьян, ни Люк, ни Николь – никто не был в курсе, что Маргарет помогает нам. Я скрыл это даже от родной жены, за что впоследствии жестоко поплатился. Оливия по моей просьбе патрулировала район, когда… – он запнулся и с горечью посмотрел на меня. – Она была уверена, что обнаружила врага. Более того, верного и очень жесткого приспешника Питера, ведь Маргарет считалась его приближенной. Прости, Андреа. Если бы я убедил твою маму, что моим товарищам можно доверять, она, возможно, согласилась бы открыться им и осталась бы жива. Случившееся – всего лишь роковая случайность, или же моя ошибка, если тебе угодно, но не переживай, время сполна покарало меня за нее: за десять лет не было ни дня, чтобы я не вспоминал то глупое столкновение, в котором погиб мой надежный союзник и после которого захватили и убили мою жену.

– Мама помогала вам? Честно?

– Клянусь, я сказал тебе правду. Ее подробные сведения очень пригодились мне, когда я готовился похитить Слезу. Вдобавок Маргарет крайне ловко обвела Питера вокруг пальца, ведь, как видишь, он по-прежнему ошибочно считает, что она была предана ему.

– Спасибо! – неожиданно для самой себя я повисла на плечах Бенедикта. – Спасибо вам, спасибо…

– Не благодари меня. Я не уберег ее.

– Нет. Это неважно, – с придыханием прошептала я. – Она была… на моей стороне.

Следующим утром половина группы готовилась отбыть на переговоры с неким капитаном Кокош – тем самым офицером сухопутных войск, с которым Франциско несколько дней назад познакомился через Нари. Даже Джованни с мрачным видом изъявил желание поучаствовать в этих переговорах, что доказывало их стратегическую значимость. Все пребывали в нервном ожидании: было маловероятно, что Питер просто забудет о вторжении в свое жилище. Его ответный удар должен был последовать в скорейшем времени, и потому Бенедикт твердо отказал мне в просьбе навестить сестру и отца.

– Нам в любой момент может потребоваться твое умение делать порталы, Андреа. Тратить их сейчас просто непозволительно. Извини.

Ответственным за встречу с представителем Армии США назначили Себастьяна – сам Бенедикт решил остаться дома со мной и Гвинет. Все торопились, переспрашивали друг друга, в каком конкретно месте Кокош будет их ждать, и пришли к выводу, что портал лучше делать Люку, родившемуся в Вашингтоне и худо-бедно знавшему те места.

– Нари не так плох, как ты о нем думал, ведь правда? – поддразнила я Франциско, провожая его на улицу. – Передавай ему привет.

– Если ты продолжишь отзываться о нем с таким восторгом, я пожертвую нашим хрупким миром и что-нибудь ему сломаю.

– Возвращайся поскорее.

Обнаружив свободный ноутбук, я сразу устроилась за ним. Мне казалось крайне важным изложить историю мамы в письменном виде, отправить ее Рене и отцу и сохранить для себя, пока еще слова Бенедикта были свежи в памяти. Как только длинное письмо улетело на почтовый ящик сестры, компьютер зашумел сильнее обычного и отключился. Предположив, что он просто разрядился, я отправилась на поиски блока питания. В одной из больших комнат второго этажа пахло табачным дымом. Это было удивительно ввиду отсутствия Себастьяна, и я зашла в нее, ожидая обнаружить на подоконнике переполненную пепельницу и невольно представляя выражение лица Николь, если бы подобное случилось при ней, однако наткнулась на того, кого не думала увидеть.

– Что тебе надо? – Гвинет прожгла меня злым взглядом, после чего быстро выбросила окурок сигареты в окно. – Это была наша с Николь комната. Уходи, здесь не может быть твоих вещей.

У меня и у самой не было ни малейшего желания находиться в ее обществе, однако, простояв в дверях несколько секунд, я все же сделала шаг вперед. Сделала только потому, что вспомнила ту глупую причину, из-за которой у нас не получилось найти общий язык. Банальную женскую причину, связанную с недосказанностью и ревностью.

– Я не хотела, чтобы так получилось.

– О чем ты?

– Николь…

– Я злюсь на тебя не поэтому, – процедила она, по-прежнему глядя в сторону. – Я вообще злюсь не на тебя.

– А на кого?

– На всех, ясно? Мне никто не доверяет. Даже Бенедикт, хотя и говорит обратное. А я ведь ничего не сделала! Да, я хотела стащить у Дакоты камень, когда еще была человеком, но у меня были тяжелые времена! И до сих пор все смотрят на меня, словно я какая-то необразованная нищенка из грязной подворотни, готовая в любой момент переметнуться к Питеру! Себастьян, Дакота, Люк… и ты! Ты тоже смотришь именно так! Бенедикт принял меня из чувства ответственности, ведь я была молодым симбионтом, появившимся на свет из-за промашки его подчиненного, но он никогда по-настоящему не считал меня членом своей группы. Даже два дня назад, когда вы сражались, он запретил мне участвовать! Он так и сказал: оставайся здесь и заботься о раненых, – а я, может, искренне хотела помочь… – я моргнула, до глубины души удивленная услышанным. – Николь была единственной, кто относился ко мне по-доброму. Она мне верила. Еще Франциско, но он всегда был сам по себе, а она… за последнее время мы с ней стали командой. Маленькой слаженной командой, но теперь ее нет.

Гвинет умолкла и смущенно покосилась на меня. Ей явно было неловко, что она так разоткровенничалась, – я же мучительно нахмурилась, подбирая слова для ответа. Ее возмущение имело вполне резонные основания, ведь, услышав от Франциско историю, как именно она попала в группу Бенедикта, я и впрямь отнеслась к ней с настороженностью, однако не сочла такой уж скверной, и об этом нужно было сказать. К несчастью, впервые завязавшемуся между нами прямому диалогу не суждено было обрести продолжение. На первом этаже что-то с грохотом ударилось о потолок, и по полу под нашими ногами прокатилась ощутимая вибрация. Я пулей вылетела из комнаты, наученная горьким опытом, что ни один толчок в нашей неспокойной жизни не может быть случайным. Гвинет последовала за мной. Внизу кипела бойня: два симбионта в состоянии трансформации метались по дому, врезаясь в стены и сбивая мебель. Последний их удар пришелся прямо на нижнюю часть лестницы, отчего мы с Гвинет, не удержавшись, попадали на ступени, как перезревшие яблоки. Перед тем, как больно удариться затылком о поручень, я с изумлением опознала в дерущихся Габриэля и Бенедикта.

Гвинет повезло приземлиться гораздо мягче, чем мне, и она сразу бросилась на помощь Бенедикту. Я впервые наблюдала ее трансформацию: кожа ее покрылась глиняным бордовым слоем на шее и плечах, похожим на запекшуюся кровь, а на лбу образовались две маленькие шишечки, напоминающие недоразвитые рога. Ее поддержка оказалась очень кстати, так как Габриэль явно одерживал верх в поединке: он отшвырнул Бенедикта, пробив его телом входную дверь, и уже собирался вонзить когти ему в грудь, когда Гвинет мужественно запрыгнула к нему на плечи в отчаянной попытке отвлечь от израненного товарища. Вся троица выскользнула на улицу.

– Мы трансформируемся? – деловито уточнил Аббадон.

– Да.

Габриэль с трудом стащил с себя девушку и замахнулся теперь на нее, убедившись, что Бенедикт слишком слаб, чтобы бежать. Тут уже подоспела я и скрутила ему обе руки за спиной. Он судорожно рванулся, но я была гораздо свежее, а значит, и сильнее его. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы оценить численный перевес, и тогда он замер, признавая свое поражение, и смерил раздосадованным взглядом расстояние до лежащего на земле Бенедикта.

– Держишь? – пропыхтела Гвинет, сдувая с лица волосы.

– Да, – я хорошенько толкнула Габриэля ногой. – Что ты здесь делаешь, а? Как ты нашел нас?

– Не все ли тебе равно? – фыркнул он. – Делай свое дело.

Гвинет, пошатываясь, обошла его по кругу и возбужденно воскликнула:

– Это же он, да? Сын Питера? То-то наши обрадуются, когда узнают, что мы убили его!

Я растерянно посмотрела на нее, а она уже вовсю начала примеряться к горлу обездвиженного противника.

– Теперь меня никто не посмеет назвать предательницей. Классно у нас получилось, Андреа!

– Да, но… стой!

Мне пришлось отпустить Габриэля, чтобы перехватить удар Гвинет, и он мгновенно воспользовался предоставленным ему шансом. Хлестнув нас обеих крыльями, он оторвался от земли и полетел вперед.

– Что с тобой?! – взвизгнула Гвинет. – Зачем ты помешала мне?! Теперь мы упустили его!

– Посмотри, все ли в порядке с Бенедиктом, – прокричала я на ходу и тоже поднялась в воздух.

Габриэль трансформировался раньше меня, и мне было хорошо видно даже издалека, что волосы его стремительно седеют. Он определенно не сохранил силы на портал. Редкие низенькие дома под нами постепенно росли и сменялись многоэтажными – мы достигли центра города. Никто из нас и не думал сбавлять скорость.

– Чего тебе надо от меня?! – донесся до меня его раздраженный крик.

Я промолчала, предпочтя не срывать голос. Вскоре Габриэль начал снижаться. Мы миновали городские постройки и приземлились на берегу реки Алабама. Лишь когда у него исчезли крылья и осыпалась серая демоническая кожа, я позволила себе выйти из трансформации.

– Ну?! – прорычал он. – Зачем ты увязалась за мной?! Все же решила закончить начатое?

– Я спасла тебя! – возмутилась я. – Для чего бы мне понадобилось убивать тебя теперь?

– Тогда чего ты хочешь?

– Поговорить. Нет, Гэб, не с тобой.

Поколебавшись, я посмотрела на Денницу, минутой ранее отделившегося от тела своего симбионта. Либо мне удалось разгадать его замысел, из-за которого Габриэль до сих пор был жив, либо нет. В любом случае я ничего не теряла. Аббадон предостерегающе зашипел, но останавливаться было уже поздно. Я приблизилась к верховному демону и высоко задрала голову, чтобы установить зрительный контакт.

– Дентара Нишаль Центроппа Анто, вы не окажите мне любезность?

Габриэль охнул и наградил меня таким ошарашенным взглядом, словно я на его глазах проглотила солнце. Денница не отреагировал, однако я, привыкшая к схожему поведению со стороны Аббадона, и не надеялась моментально завладеть его вниманием.

– Будем считать, вы ничего не имеете против короткой беседы. Я знаю, что вам нужно. Знаю, почему вы до сих пор не прикончили Габриэля, хотя могли бы, и знаю, что именно вы заставляете его гоняться за Бенедиктом. Вы просто пытаетесь вызволить другого верховного демона, ведь так?

Денница медленно опустил голову, и его яркие алые глаза прожгли меня насквозь. Я едва удержалась, чтобы не отступить.

– Вам нужно избавиться от Бенедикта, но вы не можете касаться других живых существ, поэтому используете Габриэля. Еще вы бесконечно унижены тем, что состоите в симбиозе с человеком, ведь раньше в симбиозе участвовали только низшие. Я готова помочь вам в этом вопросе и хочу заключить сделку.

– Какую? – прохладным бесполым голосом прошелестел демон.

– Вы получите свой камень назад. Бенедикт передаст его Вельзевию перед своей смертью – естественной смертью! Вы больше не будете преследовать его и… сохраните жизнь Габриэлю. Когда придет время, вы вернетесь Инкхигхаим, не тронув его.

– Нет.

Я коротко выдохнула, не справившись с разочарованием.

– Почему?

– Вельзевий Вумана Улкролла Анто должен оказаться в Инкхигхаиме быстро, – бесстрастно отозвался Денница. – Ждать естественной смерти нельзя. Он задержался. У него есть обязанности.

– Ладно, тогда… просто камень в обмен на жизнь Габриэля.

– Это приемлемо. Если Слеза не будет отдана Вельзевию, я заберу его душу. И твою.

– Мою? – растерялась я.

– Плата за невыполнение условий сделки.

– Ну… хорошо. Я согласна.

– Передай свою кровь.

Я суетливо оглянулась, разыскивая что-нибудь острое. На земле удачно обнаружился длинный стеклянный осколок. Габриэль отшатнулся, стоило мне протянуть ему поцарапанную руку – Денница не мог дотрагиваться до меня, и он должен был сыграть связующую роль.

– Что ты делаешь? Я сам могу разобраться со своими проблемами. Отец научит меня, как поглощать души, и тогда…

– Если бы Бенедикт сегодня погиб, тебя бы уже здесь не было. Нет времени ждать.

– Зачем тебе рисковать ради меня?

– Мы с Франциско давно решили, что вернем камень в Инкхигхаим. Почему бы заодно не выручить тебя? Каким бы ты ни был засранцем, он дорожит тобой. Да и мне есть за что тебя благодарить, о чем ты так любишь напоминать. Дважды ты спас меня, хотя в первый раз, как выяснилось, сделал это, чтобы выудить из брата имя шпиона. Теперь будем в расчете.

– Но…

– Долго мне еще ждать? Посмотри, кровь уже перестала.

Я чиркнула зазубренным краем по коже еще раз и поморщилась. Аббадон делал надрезы гораздо безболезненнее. Габриэль с оторопелым видом коснулся моей руки в том месте, где алела царапина. Затем повернулся к своему демону. Денница ловким движением стер с его пальца расплющенную каплю крови и склонил огромную голову.

– Уговор в силе, девочка.

* * *

Возвращаясь в дом Бенедикта, я знала заранее, что без упреков не обойдется. Для всех Габриэль был главным пособником Питера и заклятым врагом; отпустив его, я не только серьезно подсобила лагерю неприятеля, но еще и не позволила Гвинет доказать свою преданность приютившему ее отряду, и вряд ли она собиралась в скором времени прощать мне это.

– Бенедикт ждет тебя, – процедила она, когда я сложила крылья во дворе.

– Думаю, он по достоинству оценил твое участие в сражении. Ты спасла его.

Гвинет смущенно моргнула, но тут же презрительно фыркнула, давая понять, что не поведется на лесть. Мы постояли на улице еще немного, глядя друг другу в глаза, и я с тоской подумала, что шанс исправить сложившиеся между нами непростые отношения, такой возможный еще полчаса назад, теперь безнадежно потерян. Как и шанс спасти Бенедикта.

У меня было достаточно времени, чтобы по крупицам разложить свою сделку с Денницей и доказать самой себе, что я вовсе не променяла его жизнь на жизнь Габриэля. Верховный демон отказался оставлять Бенедикта в покое, потому что его коллеге, такому же верховному демону Вельзевию, требовалось срочно вернуться в Инкхигхаим. Случилась бы сделка, или ее бы не было – Денница в любом случае собирался убить Бенедикта, и помешать ему я не могла. Никто не мог, однако на сердце все равно лежала тяжесть, будто бы я обязана была придумать что-нибудь еще, сделать больше, чем сделала.

Бенедикт, перебинтованный с ног до головы, встретил меня на кухне. Он не выглядел сердитым, но в глазах его застыло непривычное строгое выражение.

– Ты не пострадала?

– Нет, но я не догнала его.

– Гвинет сказала, ты не позволила ей убить его.

– Да. Я подумала, он будет полезнее в качестве заложника.

– Питера бесполезно шантажировать. Он не пойдет на компромисс даже ради собственных детей, и тебе это прекрасно известно. Скажи мне правду. Почему ты так поступила? Пожалела Франциско?

– Не только. Около месяца назад меня пытались подстрелить агенты ФБР, и Габриэль спас меня.

Бенедикт нахмурился и водрузил на стол разбитые локти. Ему, вероятно, часто приходилось оправдывать людей, и он уже собирался что-то ответить, однако я поспешила огорошить его другой новостью. Новостью, которую он уже давно должен был услышать.

– Я знаю, как избавиться от камня.

Собеседник тотчас переменился в лице – Габриэль был забыт, как дурной сон. Пока я говорила, ему было сложно держать себя в руках: он ерзал на месте, как неусидчивый подросток, и открывал рот, готовый спрашивать и восклицать, всякий раз, когда я на секунду останавливалась, чтобы перевести дыхание. Он едва дождался окончания моей речи, чтобы горячо уточнить:

– Ты уверена? Абсолютно уверена?

– Да. Три демона подтвердили мне это, – я покосилась на Вельзевия, и тот ответил мне внимательным взглядом четырех алых глаз.

– Не может быть, – взволнованно пробормотал Бенедикт. – Я хранил камень целых десять лет, даже не догадываясь, что способен сам и без промедлений положить конец всем распрям…

– Но вы должны были прожить эти десять лет! – заспорила я. – Вы же еще так молоды!

– Мне уже давно за семьдесят, – он улыбнулся, заметив выражение глубокого изумления на моем лице. – Да, будь я бесперспективным человеком, уже ходил бы с тростью и в очках, ухаживал бы за садом, смотрел бы на птиц… мне хотелось бы этого. Но вернемся к делу. Если все так, как ты говоришь, я закрою демонам путь в наш мир, как только «слеза Преисподней» вернется ко мне.

– Как же нам забрать ее у Питера? Франциско говорил, он никому ее не доверяет.

– Следующей его целью, безусловно, станет тюрьма Сан-Клементе, – Бенедикт задумчиво прищурился. – Мы собирались обезвредить его прежде, чем он доберется до нее, однако незапланированное сражение в Гренландии внесло свои корректировки. Не вешай нос, Андреа. Военные предупреждены, охрана усилена, и как только вблизи острова будет замечен первый симбионт, мы сразу отправимся на помощь. Если переговоры с капитаном Кокош прошли, как задумывалось, и Джованни поручился за каждого из нас, сейчас наших ребят должны отвезти туда, чтобы они хорошенько осмотрелись и смогли в нужный момент сделать портал.

– Правда? – искренне обрадовалась я. – Себастьяну удалось добиться разрешения исследовать тюрьму? Это ведь огромный шаг вперед в нашем сотрудничестве с людьми!

– Именно так. И он стал возможен благодаря вам с Франциско, – Бенедикт с кряхтением поднялся с дивана. – Я должен отдохнуть. Позови меня, когда они вернутся.

– Можно позвонить с вашего телефона?

– Конечно.

Окрыленная, я пронеслась мимо разочарованной Гвинет, надеявшейся, что Бенедикт хоть как-нибудь накажет меня, и выскочила на улицу, набирая на ходу номер Рене. Радостно погладила одинокий кустарник и принялась прохаживаться возле ограды, ожидая услышать в трубке голос сестры.

– Алло.

– Рене! – завопила я на весь двор. – Как ты? Папа с тобой? Где вы?

– Андреа! – в тон мне воскликнула сестра. – У нас все нормально, но мы ужасно беспокоимся за тебя. Как ты и велела, мы какое-то время жили у дяди Джека и только сегодня вернулись домой. Папа наверняка захочет с тобой поговорить!

– Уже вернулись? – забеспокоилась я. – Нет, Рене, слишком рано. Если вдруг Питер…

– Папа сказал, что мы больше не можем стеснять дядю Джека.

– Тогда снимите номер в гостинице.

– Обсуди это с ним, ладно? Вряд ли он послушает меня.

– Ладно… – я еще недолго терзалась сомнениями, после чего легкомысленно их откинула, решив, что все складывается слишком удачно, чтобы что-то плохое могло случиться с Рене и отцом. – Он очень переживает, что лишился работы? Если что, мы с Джованни Махоуном теперь закадычные друзья – уж я заставлю его передумать на этот счет.

– Андреа, о вас говорили по телевизору! – не слушая меня, заголосила сестра. – О вас – о симбионтах. Правда, эфир быстро перебили, но…

– Знаю, что говорили, – беспечно рассмеялась я. – Хотя бы за это Питера можно поблагодарить.

– Чему же ты радуешься? Папа сказал, вас отстреливают по всей стране! Он уже неделю на успокоительных, – понизив голос, сообщила Рене. – Когда ты вернешься?

– Очень скоро, – пообещала я. – Теперь точно. Передай папе, чтобы не волновался за меня. Мы работаем, чтобы с нас сняли старые обвинения. Помогаем людям, – в трубке повисло молчание. – Нет, послушай, лично я стараюсь лишний раз не рисковать и почти ни во что не вмешиваюсь.

– Честно?

– Ну… Рене, а ты проверяла сегодня электронную почту?

– Нет еще.

– Обязательно проверь. Я написала тебе кое-что важное, что вряд ли смогу передать словами.

– Хорошо… ой, кто-то стучится. Должно быть, миссис Гунтер! Я пойду открою, повиси немного. Хотя нет, лучше перезвони чуть позже. Папа сейчас спит, и через час-два ты как раз сможешь обсудить с ним все дела.

Я застыла, и онемевшие губы не успели выдохнуть согласие. Рене повесила трубку.

Миссис Гунтер не могла зайти проведать ее, потому что была мертва. Я видела, как демон забрал ее душу и как Эрик унес ее бездыханное тело, чтобы передать его родным. На секунду меня охватил ужас: уж не явились ли в мой дом враги? Питер, Саманта, Маркус – кто угодно, кому я успела насолить? Я быстро отыскала в журнале вызовов номер сестры и почти решилась набрать его повторно, но неожиданно передумала. Даже выругала себя за паранойю. Стал бы Маркус учтиво стучаться, если бы пришел мстить! И вообще, забрести к нам мог кто угодно, хотя бы убитый горем мистер Гунтер, у которого, не считая взрослого сына, находящегося за тысячу километров, кроме добрых соседей не осталось никого, кто был бы способен разделить с ним его горе. Также могли зайти и сотрудники полиции, и ФБР – успокоившись, я отправилась возвращать телефон владельцу.

– Не следовало тебе заключать сделку, Андреа. На Бенедикта ты поставила собственную душу, а ведь Мантрэссапа предупреждал тебя, что на смертном одре люди расстаются со Слезой крайне неохотно.

– Я верю ему. Если кто и способен отдать камень, отказавшись от силы и самой жизни, то только такой человек, как Бенедикт, – я посмотрела на Аббадона с усталой улыбкой. – Да ты никак волнуешься за меня? Или расстраиваешься, что я выбрала дорогу подлиннее? Сколько еще Габриэль гоняться за ним будет…

Демон ничего не ответил.

Прошло несколько часов. Я намеренно не перезванивала Рене, чтобы дать отцу отдохнуть: едва ли в последнее время он нормально высыпался. Зная его, можно было с уверенностью сказать, что в доме дяди Джека он чувствовал себя стесненно и неуютно, потому что не мог, как любил, включить погромче телевизор и подмять под себя целую комнату. Усугубляли ситуацию отсутствие работы и переживания за меня – готовясь к разговору с ним, я как могла оттачивала жизнерадостный голос, чтобы, услышав его, отец сразу испытал облегчение. Когда время перевалило за шесть часов, я вновь взяла у Бенедикта телефон, но воспользоваться им не успела: с дипломатической миссии вернулись Себастьян, Франциско и остальные. Сверкая победоносной улыбкой, что само по себе было явлением чрезвычайно редким, Себастьян начал с торжественного оповещения о том, что капитан Кокош…

– Нормальный мужик! Дело свое знает!

– Как прошло? – взволнованно задал вопрос Бенедикт.

– Прекрасно, – заверил его Дакота. – Первым делом мы обсудили снятие всех обвинений, и Джованни, надо отдать ему должное, подписался под каждой бумажкой.

– Подождите, – вмешался Люк, заприметив бинты на груди Бенедикта. – Что случилось?

– Габриэль напал на меня.

– Здесь? – ужаснулся Дакота. – Как ему удалось обнаружить это место? И почему тогда Питер до сих пор не ударил по нам?

– Не знаю, но на ночлег в целях безопасности мы переместимся в убежище в Небраске.

– Что вы с ним сделали? – тихо спросил Франциско.

– Ничего, – буркнула Гвинет. – Ушел, благодаря Андреа. И вы еще меня подозреваете! Да если бы она не влезла…

– Пожалуйста, рассказывайте дальше, – перебил ее Бенедикт и заинтересованно кивнул Дакоте. – Вы осмотрели тюрьму? Как она охраняется? Мы должны просчитать действия Питера заранее.

Гвинет обиженно поджала губы и оглянулась, ища поддержки, однако никто не отреагировал на известие о том, что я без спроса отпустила опасного врага. Даже подозрительный Себастьян не стал затевать свару: он, как и все остальные, был слишком взбудоражен недавним посещением Сан-Клементе. Только Франциско посмотрел на меня с глубокой признательностью во взгляде.

Из слов Дакоты получалось, что тюрьма для симбионтов представляет собой настоящую крепость: стены из крепчайших сплавов, лабиринтообразные коридоры, изобретательные ловушки, блокирующие различные демонические способности, и, самое главное, готовые в любую минуту разнести остров ракеты, ожидающие своего часа на материковой части. Полностью обратившись в слух, я изумленно хлопала глазами, узнавая все новые и новые подробности об этом хитроумном строении. Казалось, пробиться на Сан-Клементе невыполнимо даже для Питера.