Текст книги "Симбиоз"

После возвращения из участка мы с Нари еще час простояли у моего дома, и он подбадривал и улыбался гораздо больше обычного. Гораздо теплее, чем утром. Один раз я, забывшись, открыто посмотрела на Аббадона, а затем быстро и виновато опустила глаза, хотя Нари отреагировал на этот взгляд с профессиональным равнодушием.

– Ничего, Андреа.

– Ты даже не спросишь, как он выглядит?

– Я читал описания в информативном справочнике, составленном Джованни, – пожал плечами он. – Они высокие, крылатые, мало чем похожие на нас, хотя умеют принимать разную форму.

– Да… – я поморщилась. – Насчет формы… что будет моему отцу за материалы, которые уничтожил Франциско?

– Ничего серьезного. Это больше моя оплошность, чем его, и никто его не винит. Мы проходили специальную подготовку, а мистер Фишер – нет.

На прощание мы впервые обнялись. Я пристроилась макушкой к его подбородку, но от усталости почти ничего не почувствовала, хотя ждала этого момента очень давно. В животе еле заметно всколыхнулось и мгновенно улеглось; жаль, что все случилось именно сегодня, когда не осталось сил ни волноваться в предвкушении, ни радоваться.

Отец появился в коридоре сразу, как расслышал щелчок замка. Угрюмо поинтересовался, как прошел экзамен.

– Я же утром сказала, что сегодня мы только готовимся, – озадаченно отозвалась я, закрывая за собой дверь. – Ты извини, что я припозднилась…

Он быстро качнул головой, расплылся в широкой улыбке и бросился на кухню. Как оказалось, снова варить мне кофе. Я проводила его подозрительным взглядом. Если забывчивость вполне можно было списать на тяжелый рабочий день, то столь резкой перемене настроения объяснений не находилось. Я только-только наклонилась, чтобы развязать шнурки, да так и замерла от ужаса в полусогнутом положении. Он проверял! Проверял, действительно ли домой явилась его дочь, еще с утра предупредившая, что экзамен будет только завтра, и обрадовался, когда проверка была успешно пройдена. В очередной раз обозлившись на Франциско, я побрела в комнату, надеясь за безмятежной болтовней с сестрой позабыть весь этот долгий и сложный день, как ночной кошмар.

Следующие две недели тянулись крайне медленно, хотя я не давала себе ни часа на передышку, усердно готовясь к экзаменам. Один за другим они покорялись мне, а в перерывах между учебой я проявляла небывалую активность, напрашиваясь на прогулки с Рене и ее друзьями или собирая под разными предлогами своих, – Дэйзи и Анна были этому только рады. Таким образом хотя бы при свете дня у меня не оставалось времени на тягостные мысли. С Нари и отцом я, напротив, старалась общаться реже, потому что оба они вели себя так, будто у меня диагностировали неизлечимую болезнь: были шелковыми, излишне веселыми и готовыми во всем потакать.

– Хватит, прошу тебя! Я прекрасно себя чувствую! Не пользуюсь способностями демона, не страдаю и не нуждаюсь в опеке!

– С чего ты взяла, что я тебя опекаю? – удивился Нари. – С недавних пор ты слишком остро на все реагируешь и видишь в моих действиях то, чего попросту нет.

– Извини.

– Думаешь, Джованни поручил мне следить за тобой? – я неопределенно пожала плечами, и Нари испустил тяжелый вздох. – Нет, Андреа. Не все твои друзья пытаются тебя использовать.

За эти две недели я научилась не вздрагивать, просыпаясь по утрам и видя под потолком крылатую фигуру Аббадона. Научилась слушать его, не отвлекаясь от повседневных дел, и твердо осознавать его существование, – в самом начале меня периодически посещали приступы страха, что демон является лишь призрачной тенью моего собственного безумия. Они особенно набирали силу, когда сквозь него беспечно проходили Рене и отец и смеялись, останавливаясь на уровне его когтей, – тогда я пугалась, что встреча с Джованни была ненастоящей, и нет никакого учета для симбионтов, а у меня действительно психическое расстройство, о котором все специально умалчивают. К счастью, приступы такие случались редко, – чтобы избавиться от них, я каждый раз вспоминала стайку детей, разглядевших во Франциско ангела, – и вскоре прошли окончательно. Прошли настолько, что находиться в обществе Аббадона мне стало легче, чем с кем-либо другим, потому что от него ничего не нужно было скрывать. И даже нельзя было скрыть.

– Ваших младенцев штампуют и отправляют по пути, который когда-то прожил один известный человек, что лишает вас возможности быстро и эффективно открывать новые курсы для развития.

– И как же правильно нужно воспитывать? – пробормотала я еле слышно, сидя на очередном занятии профессора Беннета. – Как растят малышей у вас?

Аббадон занимался любимым делом: выражал презрение всему людскому. Ежедневно он называл хотя бы одну новую причину, почему считает человеческую расу слабой и неразумной, – я не обижалась и относилась к этому, как к своеобразной игре, в которой должны были перечисляться плюсы и минусы двух наших миров; однако про свой дом демон наотрез отказывался говорить. Вот и сейчас он замолк, насупившись, как замолкал всегда, когда я задавала контратакующий вопрос.

Вернулась решавшая у доски задачу Дэйзи и с красноречивым вздохом неудовольствия села рядом со мной. Последний экзамен был назначен на завтра. Все молились, чтобы он прошел как можно скорее: неистовствующий профессор Беннет не выпускал нас из аудитории уже третий час подряд.

– Видите, как просто? Бэйли, вам пример понятен? Вы проходили эту тему?

– Да, – раздался сзади нетвердый голос.

Новичок Джек вновь сидел за моей спиной и вновь сомневался. У меня сложилось впечатление, что он по жизни ни в чем не был уверен.

– Хорошо. Что, проголодались? Думаю, мы отлично поработали, – Логан одобрительно свистнул, кто-то принялся аплодировать, и мистер Беннет снисходительно улыбнулся. – Завтра жду вас в два часа.

– Быть не может, – проворчала Дэйзи. – Глаза б мои его больше не видели.

– А мне он нравится, – не согласилась я. – Да, он въедливый, но ведь душевный.

– Это он просто хорошо к тебе относится и не мучает у доски, как меня.

– Пойдем в буфет? – подошла Анна с элегантным белым рюкзачком в руках и, бросив на меня хитрый взгляд, обратилась к Джеку. – Хочешь с нами?

Я картинно закатила глаза. Джек с благодарностью согласился, и даже голос у него сделался в этот момент не таким нерешительным. Пока все выбирали, чем бы подкрепиться, он первым рассчитался с продавщицей и с робкой улыбкой на круглом, залитом краской лице приблизился ко мне, чтобы вручить шоколадный рожок, который я и сама подумывала купить, потому что очень любила.

– Как ты догадался?.. – я оборвала себя и мысленно выругала близняшек, наверняка и рассказавших ему о моих вкусовых предпочтениях. – Спасибо, я сейчас верну тебе деньги.

– Не нужно…

– Нужно, – отрезала я. – Вот, бери.

– Вы, девки, такие непонятливые, – пробубнил Логан, проходивший мимо с огромным куском пиццы в зубах.

Тут он ошибался: мне было кристально ясно, в чем дело. Попытки сводничества со стороны подруг уже не могли считаться безобидной шуткой, потому что касались не только меня и могли ненароком ранить чувства Джека. Нужно была срочно обозначить границы, чтобы не вводить его в заблуждение, и я собиралась заняться этим прямо сейчас.

Он так и не взял деньги за мороженое. Просто молча развернулся, продемонстрировав натянутые до предела пуговицы на рубашке, и отошел. Я не стала его преследовать. По возвращении домой отец снова задал какой-то дурацкий проверочный вопрос про некую подругу из Аризоны, которой у меня никогда в жизни не было. Я не ответила и с серьезным видом сложила на груди руки.

– Пап, все нормально. Никто не придет сюда в моем облике. Нет больше смысла.

– Что?

– Ты понял меня.

Изображал недоумение отец недолго. Глаза его превратились в узкие щелки, мечущие молнии. Он резко придержал дверь в комнату, которую изнутри попыталась открыть Рене, собиравшаяся выйти на наши голоса.

– Риверс не должен был посвящать тебя в такие подробности! Это неслыханно! Я обращусь к его начальству!

– С его начальством я тоже уже успела поговорить. Пап, успокойся. После того, что я видела на Бомонт-стрит, с их стороны было бы странно что-то скрывать от меня.

– Эй! Почему меня заперли?

Отец колебался, явно намереваясь сказать про Нари еще что-нибудь нелицеприятное, однако я твердо отстранила его и позволила сестре выйти в коридор. Та поглядела на нас обиженно.

– Опять? Сколько можно ругаться?

Я не успела ее успокоить: на плечо мне неожиданно легло нечто холодное и грубое. Аббадон коснулся меня своей чешуйчатой рукой, чего не делал со дня нашего знакомства, и я вздрогнула всем телом. Рене, стоявшая ко мне рассерженным боком, ничего не заметила, зато заметил отец. Мой дерганный жест и торопливый взгляд в сторону – он заметил и растерянно моргнул, но вряд ли придал значение.

– Пойду… воды попью.

Я торопливо завернула за угол, убедилась, что за мной никто не следует, и только тогда вопросительно покосилась на Аббадона.

– Трансформации передаст тебе все мои силы. Преуменьшенные, но все. Она будет выгодней чего-то одного.

Рене о чем-то спрашивала отца, он негромко отвечал. Кажется, они не прислушивались. Чтобы создать больше шума, я принялась медленно наполнять стакан водой.

– Чего ты снова вспомнил про трансформацию, Абби? Ты же слышал Мерилин, это запрещено. Да и к чему она мне?

Демон свирепо, по-змеиному зашипел – на мгновение я даже перестала различать голоса родных в коридоре.

– Не смей коверкать мое имя! Ты и прежде сокращала его до одиночного, что позволено отнюдь не каждому, и я благосклонно позволял тебе это из милосердия к вашей не отличающейся интеллектом расе, но то, что ты произнесла сейчас…

– Извини, – покорно откликнулась я, на деле ни капли не раскаиваясь, и сделала громкий глоток. – Так в чем дело? Тебе очень нужна моя кровь? Давай договоримся и на выходных попробуем что-нибудь простое и разрешенное, хорошо?

Я едва успела закончить предложение, как на пороге кухни показался отец.

– Ты что-то сказала?

– Да, я… думаю вслух.

– Нам необходимо обсудить все, что с тобой произошло.

– Я уже говорила тебе, что Нари запретил мне даже вспоминать об этом.

– Запретил! – взвился отец. – Запретил, но самолично рассказал тебе про того треклятого одержимого, забравшегося в мой кабинет!

– Симбионта, па, – резко поправила его я. – Он нас больше не побеспокоит. Здесь нечего обсуждать. Давай не будем расстраивать Рене, она ведь чувствует, что у нас какие-то секреты, и переживает.

– Нет, еще как есть, что обсуждать! Твоя мать… ох, – я жадно впилась глазами в его лицо; то ли отец боялся расстроить нас, то ли не хотел теребить собственные раны, но маму он вспоминал крайне редко. – Когда она столкнулась с одержимыми… хорошо, с симбионтами. Она очень изменилась после этого. Изменилась, а потом бросила нас. И сейчас ты тоже…

Я взволнованно стукнула дном стакана о стол.

– Как она с ними столкнулась? Когда?

– В тот день твоя мама возвращалась из Аризоны – вряд ли ты помнишь, но она летала туда почти каждый месяц, навещала больного отца, твоего дедушку, пока он был еще жив. Рейс был утренний, и мы ждали ее к обеду, однако домой она заявилась гораздо позже обычного, испуганная, ошарашенная, потерянная… взрослая женщина, не то что ты, ребенок, и даже на нее эта встреча повлияла так сильно, что ее невозможно было узнать! Три дня она просто лежала в кровати, молчала, вздрагивала от каждого шороха, ничего не ела… хорошо, что тогда я уже знал о симбионтах и мог ей объяснить, с чем она столкнулась. Агент Транту, курировавший наш округ задолго до Риверса, рассказал мне, когда я стал шерифом. Эта информация предназначалась лишь для высоких руководящих должностей, – он смерил меня раздосадованным взглядом, будто бы хотел напомнить, что я к таковым явно не отношусь. – Я как смог успокоил твою маму, а затем отвел ее к Транту – этого требовал от меня устав. После беседы с ним ей вроде стало лучше, но ненадолго. Буквально через три недели она ушла, ничего не объяснив.

Я задумчиво подвинула стакан вправо, затем влево. Отец явно не знал, что в тот день мама и сама стала симбионтом. Она утаила это.

– Понимаешь, почему я беспокоюсь, Андреа? Ты молода, впечатлительна…

– Все нормально, па, – отрывисто произнесла я. – Спасибо, что рассказал. Честное слово, со мной не случится того же.

– Но…

– Мама говорила, кого именно встретила? Называла имена?

– Кажется, она упоминала какого-то Питера… – отец ненадолго задумался, после чего сразу же нахмурился. – Почему ты спрашиваешь?

– Я решила… ну, вдруг на Бомонт-стрит был именно он, – выпалила я. – Глупость, конечно… не бери в голову.

Неужели она ушла из дома, чтобы участвовать в войне? Бросила бесперспективного мужа, оборвала все контакты с людьми, а меня не взяла, потому что я была еще слишком мала, чтобы призвать демона?

– Этот Питер наверняка уже давно сидит за решеткой: их всех переловили, когда была война, – отец запнулся и сердито мотнул головой, злясь на себя за то, что ненароком сболтнул лишнего. – Не то хотел сказать. Ты просто знай, что я всегда готов помочь тебе, – он помолчал. – Что я рядом. Не нужно отстраняться и держать в себе все свои страхи, плохие мысли и переживания. Если тебе вдруг потребуется консультация кого-то более компетентного…

– Нет, – быстро оборвала его я. – Мне ничего не требуется, па. Я в порядке.

От этой фразы меня уже тошнило, но я повторяла ее вновь и вновь, каждый день, каждому любопытствующему и сочувствующему. Отец испустил тяжелый вздох и вразвалочку вышел из кухни. Лишь когда стихли его шаги и привычно грянул из-за стены телевизор, я опустилась на стул. Аббадон покосился на меня красным глазом – вряд ли он вообще вслушивался в наш разговор, ему гораздо интереснее было прощупывать мои эмоции по его завершении. Через минуту из коридора с сумрачным видом показалась Рене в пижамных шортах с очаровательными голубыми акулятами и устроилась за столом напротив меня.

– Пойдешь завтра с нами на квест вечером? Анжела нашла какое-то классное место.

– Пойду, – на автомате откликнулась я.

– А хочешь пойти?

– Что?

– Говорю, сама-то хочешь пойти?

– Что за глупый вопрос, – рассердилась я. Голова моя ломилась от мыслей о маме, Питере, войне и симбиозе, и мне совсем не хотелось разгадывать, какой подвох скрывается в словах сестры. – Раз сказала, что пойду, значит, хочу.

– Нет, – тихо отозвалась Рене. – Это не одно и то же.

– У меня завтра последний экзамен. Давай я сперва сдам его, а потом ты будешь приставать ко мне со своей философией, сколько душе твоей будет угодно.

Она посмотрела с грустью, но ничего больше не сказала.

Всю дорогу до университета следующим утром я с усердием вспоминала, какие из симбиотических способностей были разрешены для использования. Мерилин делила их на многочисленные подгруппы, но основными называла только две: воздействующую и управляющую. К первой она причисляла силы, применяемые к самому симбионту, наделяющие его разными демоническими свойствами, вроде крыльев или невидимости, а ко второй – силы, применяемые к окружающим предметам и существам, к которым относился, например, фокус Франциско с водой в озере. Для вводного раза я избрала именно подгруппу управляющих способностей, потому что категорически не хотела экспериментировать на себе.

– Не нужна мне твоя кровь, – раздраженно фыркнул Аббадон, когда глаза наши на секунду встретились.

И угрюмо отвернулся, будто что-то его немало огорчило. Наверное, ему была неприятна моя жалость. Я искренне сочувствовала демону: казалось, союз со мной делает его неполноценным, лишает даже тех маленьких радостей, к которым давно привыкли другие его сородичи, ежедневно пирующие на крови своих более амбициозных, прогрессивных симбионтов. И мне очень хотелось скрасить ему заточение в чужом мире.

Я брела давно проторенной дорогой от автобусной остановки, придумывая теперь какую-нибудь нетривиальную и полезную задачу, для исполнения которой очень пригодилась бы помощь Аббадона, когда заметила молодого человека в серой кепке с большим козырьком, следующего шаг в шаг за мной. Поначалу он двигался неторопливо, легкомысленно поглядывая по сторонам, и я подумала, что ошиблась, избрав себя его целью, но, когда мы, держа небольшую дистанцию, добрались до футбольного поля, он внезапно ускорился.

– Андреа, подожди.

Я озадаченно обернулась. Из-под кепки торчали жесткие светлые волосы, длинные треугольные уши и тонкие губы, растянувшиеся в доброжелательной улыбке. У футболки с незамысловатым рисунком был короткий рукав, из чего я сделала преждевременный вывод, что незнакомец не является симбионтом.

Мог ли он быть одним из младших агентов ФБР, приставленных за мной следить? И Николь, и Нари предупреждали, что первое время без этого не обойдется. Или кем-то с нашего курса, кого я плохо помнила?

– Да?

– Габриэль, – представился он, приподнимая козырек.

Имя это мне не удалось бы забыть, даже если бы я очень постаралась. Теперь он стоял гораздо ближе – изумленная, я вновь покосилась на его руки. Да, шрамы там были, причем много розоватых, свежих. Огромное количество, как у Франциско и Николь, вот только, в отличие от них, Габриэль не пытался их скрыть.

Внезапно Аббадон сдавленно засопел и с головой укутался в крылья. Прежде он никогда не заворачивался в свой кокон прямо на улице и уж точно не издавал подобных звуков; перепуганная до полусмерти, я огляделась. Кроме Габриэля никого поблизости не было, а он, хоть и вызывал беспокойные чувства, не выказывал враждебности.

– Мы встречались. С месяц назад.

– Да, – слабо кивнула я, по-прежнему с опаской озираясь. – Доброе утро.

Что насчет него говорила Николь, было уже не вспомнить. Да и с чего я взяла, что ее слова достойны доверия?

Габриэль вынул пачку сигарет и вопросительно посмотрел в мою сторону – я покачала головой. Тогда он достал одну и поднес к ней руку. Над его указательным пальцем вспыхнуло крохотное кольцо пламени.

– Рад, что ты теперь с нами.

Мне показалось, проходящая мимо смуглая девушка заметила его фокус с огнем. Не придала значения, конечно, подумала, что не разглядела зажигалку, и все же. Я отступила от него на шаг. Мерилин предупреждала, что на людях нельзя использовать способности демона ни под каким предлогом.

– Если хотите нарушать, не нужно впутывать меня.

Габриэль с удовольствием затянулся и выпустил курчавое облачко дыма. По его левому предплечью покатилась капелька крови. Он стер ее небрежным жестом и снисходительно улыбнулся.

– Запугали федералы? Ничего, скоро вздохнешь спокойно.

– Мне и так дышится неплохо, – прохладно произнесла я. – Извините, у меня экзамен через пятнадцать минут начнется.

– Понимаю, первое впечатление я произвел не лучшее, однако сейчас мы на одной стороне. Для тебя она еще чужая, и все сейчас тебе будет в новинку. Ты совсем молодой симбионт, почти ребенок. Тебе неизвестны сложившиеся в мире тенденции, относящиеся к этой стороне; ты не знаешь, откуда ждать опасность, и можешь легко попасть впросак. Я лишь предлагаю тебе свою помощь.

– По-моему, опасность источают могущественные люди, которые с легкостью могут причинить вред тем, кто слабее, – все тем же ледяным тоном ответила я.

Габриэль сложил руки на груди.

– Значит, позиция? Ничего, ребенку положен максимализм, тем более когда он окружен твердолобыми взрослыми, подкармливающими его ложью. Что в таком случае ты скажешь насчет слабых людей, сбивающихся в группы и травящих сильных из страха и зависти?

– Есть правила, регулирующие…

– Правила, – резко перебил он меня. – Это бумаги, согласно которым симбионт по определению виновен. Отказался ли он подставлять вены под медицинские шприцы, сказал близким лишнее слово или использовал способность, чтобы кому-то помочь или даже кого-то спасти. Для нас Сан-Клементе – ответ на все. За любую мелочь тебе вынесут приговор, гораздо более страшный, чем обычный смертный. В тюрьме для симбионтов надолго не задерживаются, Андреа. Там сходят с ума.

Я поежилась, не в силах выдержать этот твердый, горящий непоколебимой уверенностью взгляд. Рядом с Габриэлем мне было очень неспокойно, будто сам наш разговор уже нес в себе нечто запрещенное. Будто одними лишь словами он втягивал меня во что-то противозаконное, к чему я так отчаянно не хотела иметь отношения.

– Сейчас твоя квартира увешана подслушивающими устройствами, за тобой ведется наружное наблюдение, которое чуть ослабили лишь сейчас, спустя две недели, а на месте твоей учебы наверняка завербован какой-нибудь честолюбивый студент; и ты действительно считаешь, что твои права соблюдены?

– Мне нужно идти.

– Если думаешь, что сможешь жить, как раньше, ты глубоко заблуждаешься. Теперь у тебя есть враг, очень могущественный враг – все человечество. Он будет пристально наблюдать за тобой и порвет за любой шаг в сторону от его интересов. Я подожду, пока ты поймешь, – Габриэль надвинул кепку обратно на глаза и выбросил сигарету себе под ноги. – Передавай привет моему дражайшему братцу.

Мы отвернулись друг от друга: он полностью, а я только наполовину. Идти действительно было нужно, но оторвать взгляд от удаляющегося вдаль Габриэля оказалось не так просто. Новость о домашней прослушке ударила по мне сильнее, чем я могла подумать. С тех пор как рядом со мной появился извечный спутник из параллельного мира, я перестала ощущать себя в безопасности на улице, в университете и в гостях, и только наша уютная квартира была для меня маленьким островком спокойствия. До этого часа.

– Что случилось, Абби?

Демон с неохотой высунул голову из кокона и медленно расправил крылья. Отозвался он прежде, чем я спохватилась и попыталась извиниться за то, что вновь своевольно сократила его почтенное тройное имя.

– Этого человека сопровождает очень могущественный представитель Инкхигхаима. Я и не подозревал, что он может быть призван.

– Ты его видел? Но я же не дотрагивалась…

– Мы всегда видим друг друга, – раздраженно бросил Аббадон. – Эти условности требуются только вашему роду.

– Получается, ты испугался старшего демона?

– Дело не только в нем, аура вокруг мальчика… она наша.

– Что это значит?

Аббадон смерил меня пренебрежительным взглядом, что делал очень часто, словно из раза в раз разочаровывался в моих умственных способностях, хотя дальше, казалось, разочаровываться уже некуда. Больше он не сказал ни слова. Я снова посмотрела в сторону автобусной остановки, куда ушел Габриэль. Тень его растворилась на горизонте гораздо быстрее, чем должна была: он воспользовался еще какой-то способностью.

* * *

Я все же опоздала на экзамен. Профессор Беннет глянул из-под седых бровей с укоризной, хотя минутная стрелка перевалила назначенное время не более, чем на пять минут. Дэйзи приветливо подмигнула густо подведенным глазом, Логан приглашающе хлопнул по свободному стулу рядом с собой. С задней парты радостно помахал Джек, облаченный в узкую толстовку, которая явно была ему мала. Я с подозрением покосилась на него: мне казалось, после случившегося в буфете в нем должна хоть немного взыграть гордость, – и села рядом с Логаном. Мистер Беннет принялся раздавать билеты.

– Я одолжил у Ника его умные часы, – доверительно шепнул мне Логан. – Они подключены к телефону, и если что…

– Мы еще не начали, а вы уже болтаете, Аллен, – крикнул из другого конца кабинета профессор.

– Вроде старый, а слух как у летучей мыши, – пробубнил Логан и уткнулся в свой билет.

Встреча с Габриэлем на время выбила меня из привычного ритма, и экзамен прошел гораздо хуже, чем должен был. Его оппозиционерские увещевания, пусть и совершенно мне чуждые, все равно никак не шли из головы; я постоянно отвлекалась, погружаясь в свои очень далекие от учебы мысли, и Логану приходилось толкать меня в плечо, когда мой взгляд в очередной раз рассеивался. Он, очевидно, решил, что причина моего смятения в том, что я не знаю темы своего билета, и время от времени пытался предлагать мне свои умные часы. Пытался чересчур активно, и в конце концов его отсадили в другой конец аудитории.

Мистер Беннет откровенно натянул мне оценку. Пожурил, попричитал с привычными для него истерическими нотками и со вздохом отпустил, пожелав хороших каникул. Я закопошилась возле его стола, силясь попасть колпачком ручки в боковой карман сумки, и тогда профессор негромко поинтересовался, не требуется ли мне какая-нибудь помощь. Это было уже слишком. Сквозь зубы я повторила заученную фразу, что все в порядке, и вышла в коридор. Времени до встречи с Рене оставалось еще много. Я решила подождать близняшек, чтобы хоть немного расслабиться под их шутки, и устроилась на лестнице, подогнув под себя ноги.

Пятнадцать минут, полчаса, час – аудиторию, как назло, покидали все, кроме них. Проскакал мимо счастливый Логан с воплями о наступившей свободе. Меня от радости он даже не заметил, сбегая по лестнице вниз, но через несколько мгновений вернулся, вспомнив, что умные часы нужно вернуть владельцу. Я взяла их: самому Логану срочно нужно было отправляться на работу. Слабо пиликнул телефон – это Рене отправила сообщение, в котором просила меня не опаздывать на квест и указывала точный адрес. Я дождалась Ника, чтобы передать ему часы, а вот Анну и Дэйзи профессор Беннет явно решил принять последними, и их одинаковые веселые лица мне так и не удалось увидеть. Пора было выдвигаться в центр, к сестре.

На выходе из университета меня поджидал неприятный сюрприз. Джек, красный как рак, сидел на лавочке напротив парковки. Красным он был не от смущения, а от солнца, на котором белая кожа его нещадно сгорала, и когда мы встретились глазами, оттенок этот сделался еще более ярким.

– Привет! Заждался тебя.

– Я очень тороплюсь.

– Еще бы, – весело кивнул он. – Я провожу. Куда пойдем?

Тогда мне впервые почудилось, что он издевается. В моем понимании человек просто не мог настолько не чувствовать, что его обществу не рады. Разве что… у него были причины навязываться?

Я окинула Джека Бэйли изучающим взглядом. Вдруг именно его подговорили сотрудники ФБР, чтобы тот наблюдал за мной на месте учебы? Ведь появился он неожиданно, сумбурно и аккурат после того, как я стала симбионтом. Да, до профессионального информатора он определенно не дотягивал: толстый, неуклюжий, боящийся собственной тени; зато какой неприметный!

– Что тебе нужно?

– Начинается, – нараспев протянул Джек, идя теперь чуть впереди меня. – По второму кругу…

С лица его слезли остатки былой робости. Я едва не споткнулась на ровной дороге – и что все это должно значить? По какому еще второму кругу? Разве я уже задавала ему такой вопрос?

– Ты извини, – из последних сил стараясь быть вежливой, сказала я. – У меня сейчас действительно нет желания гулять с кем-то или даже поддерживать разговор. Если тебе хочется весело провести время, подожди у входа Анну и Ника: они обязательно пойдут праздновать и возьмут тебя с собой.

– Нет. Мне хочется вовсе не этого.

Мы завернули за угол и побрели вдоль студенческого общежития, представляющего из себя вереницу одноэтажных домиков. Джек смотрел с загадочной улыбкой – я же делала вид, что иду одна.

– У тебя все в порядке?

Задай он любой другой вопрос, я ответила бы на него с благородной сдержанностью. Но он выбрал именно этот.

– Нет! – взорвалась я. – Нет, не в порядке! Меня преследует настырный однокурсник, который то ли корчит из себя идиота, то ли действительно такой! И мне бесконечно надоело, что все вокруг предлагают мне помощь, в которой я не нуждаюсь!

Казалось, Джек уже переступил черту дозволенного, однако этого ему было мало. Он вдруг взял меня за руку.

– Я не собирался предлагать тебе помощь. Я знаю, что ты все можешь сама.

– Ты… – я не стала сразу вырываться только потому, что остолбенела от неожиданности. – Какого…

Присутствие Аббадона не позволило мне выразиться так, как хотелось, потому что крутящееся на языке ругательство содержало запретное слово. Демон, в свою очередь, не обращал ни малейшего внимания на Джека. Его гораздо больше занимало нечто невидимое в небе, и он водил по нему своими ярко-красными глазами.

– Признаться, я думал, ты раскусишь меня. Видимо, у тебя были дела поважнее.

Громко хихикнув, Джек наконец отпустил мою руку и пролез, втянув свой выпуклый живот, в узкое пространство между двумя припаркованными рядом автомобилями. Там он быстро осмотрелся, а затем принялся стряхивать с себя сгустки серой пыли. Ее было столько, словно одежду его не стирали несколько лет; онемевшая, я наблюдала, как она оседает на землю и мгновенно исчезает. До боли знакомый грязный туман окутал фигуру Джека – такой же, какой появлялся вокруг Манту, когда тот примерял человеческую внешность, чтобы не пугать меня.

Через несколько секунд между автомобилями во всем своем великолепии стоял уже Франциско. Толстовка повисла на нем мешком, хотя Джеку она была мала во всех местах; он затянул болтающийся ремень и сдул с себя остатки пыли.

– Наконец-то, – Манту возник из пустоты прямо у него за плечом. – Нет ничего более унизительного, чем пребывать в шкуре насекомого.

– Ты в любом виде подобен дряхлой мухе, Мантрэссапа, – равнодушно заметил Аббадон.

– Мне крайне ценно ваше лестное мнение, Аббадража Онто.

Франциско подошел ко мне, широко расставив руки. Его подлинная лукавая улыбка совсем не походила на застенчивую улыбку Джека. Без сомнения, он очень постарался над своим новым обликом: в скромном толстячке из Флориды его просто невозможно было распознать. Растерянная, я позволила себя обнять. Но лишь на долю секунды.

– Вижу, тебе очень нравится влезать в тела других людей.

Франциско отстранился, когда я стряхнула с плеча его руку, и посмотрел с удивлением.

– С тебя только сегодня сняли круглосуточное наблюдение. Я не мог появиться в своем виде раньше.

– Почему ты еще здесь? Вы же собирались покинуть Даллас.

– Думаешь, я оставил бы тебя после того, как втянул во все это? – уязвленно воскликнул он. – Я очень уважаю Бенедикта, но никто не будет указывать мне, как жить.

– Действительно, когда ты придерживался хоть каких-нибудь правил? Ты или твой брат.

– Ты видела Габриэля? – Франциско ощутимо напрягся, на его скулах выступили желваки.

– Видела. Больше не хочу видеть. И тебя не хочу. Убирайся, пока я не позвонила Нари.

– Подожди…

– Не вмешивайтесь в мою жизнь, ясно?! Я презираю вас всех, использующих налево и направо силы, обманывающих и ни во что не ставящих обычных людей!

– Да с чего ты это взяла? Если ты судишь всех симбионтов по одному лишь Габриэлю…

– Нет, дело не в нем. В тебе. Ты воспользовался мной и подставил моего отца. Ты солгал, что ФБР ищет тебя только из-за камня, а сам… – я мотнула головой так сильно, что в глазах закружилось. – Ты ведь участвовал в войне?