Текст книги "Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка"

4. Мокасины на тропе войны: сопротивление индейцев колонизаторам

4. 1. Великий Белый Отчим: политика колонистов в отношении аборигенов

В первые десятилетия существования английских колоний в Новом Свете европейские переселенцы еще не выработали единой политики по отношению к племенам коренных жителей континента. В зависимости от мировоззрения своих основателей, выдвигаемых ими целей и – не в последнюю очередь – от реальных возможностей жителей, каждая из колоний вырабатывала собственные методы взаимодействия с аборигенами. Так, религиозные фанатики, по меткому выражению Марка Твена, «сперва бросались на колени, а затем – на индейцев», а их более прагматичные соседи в это же время активно налаживали с племенами обоюдовыгодный обмен.

Хотя конфликты между аборигенами и колонистами, начавшиеся вскоре после высадки англичан в Америке, со временем переросли в настоящие баталии, эти первые столкновения не всегда были следствием экспансионизма со стороны европейцев – в вооруженной борьбе за землю еще попросту не было нужды. Судя по записям того времени, первые войны англичан с индейцами были спровоцированы больше предвзятостью и страхом, нежели жадностью. Поселенцы, уверенные, что находятся в окружении – почти осаде – орд кровожадных дикарей, жили в постоянном напряжении. На случай внезапного нападения мужчины не расставались с оружием даже в церкви – на время службы прихожане просто прислоняли его к скамье рядом со своим местом.

Недоверие и предрассудки привели к наложению руководством колоний эмбарго на продажу индейцам огнестрельного оружия – одного из первых запретительных законов по отношению к аборигенам. «Свод законов Новой Англии в том виде, в каком они существуют сейчас», составленный в мае 1636 года богословом Джоном Коттоном, торговлю оружием с коренными американцами представляет как едва ли не самое безнравственное из доступных колонистам преступлений.

Уличенные в этом злодеянии – те, кого в гневе не убивали на месте, – в кандалах высылались обратно в метрополию без права возвращения в Новый Свет. Дефицит, особенно искусственный, неизбежно приводил к росту цен на запретные товары, что, в свою очередь, искушало многих членов паствы Коттона пойти на риск ради быстрого обогащения. Кроме того, за пределами английской зоны влияния оставались французские торговые фактории, владельцев которых интересовала только прибыль. Разумеется, такие односторонние ограничения не могли не вызывать у индейцев недовольства.

Еще одним камнем в фундаменте будущих конфликтов между выходцами из Европы и коренными американцами стало разное отношение к земельному вопросу. К радости колонистов, индейцы охотно продавали им свои охотничьи угодья. Проблема заключалась в том, что изначально аборигенам, похоже, была не вполне понятна концепция частной собственности на землю и они искренне полагали, что «покупатели» просто вступают с ними в некий обмен подарками: индейцы получают диковинные европейские товары, а пришельцы – разрешение на охоту или фермерство во владениях того или иного племени.

Англичане, со своей стороны, тоже плохо понимали специфику общественного устройства коренных народов и традиции индейской дипломатии. Поэтому нарушение – отдельными лицами внутри племени или отдельной группой внутри племенного союза – заключенных договоров колонисты воспринимали как вероломство аборигенов, тогда как в действительности нарушители просто не подпадали под юрисдикцию подписавших очередное соглашение «верховных вождей»[156]156
  Нередко именно колонисты по своему усмотрению навязывали индейцам свое виденье того, кто из вождей должен «представлять» коренных жителей на очередных переговорах – причем без оглядки на то, действительно ли назначенный в итоге кандидат обладал необходимыми полномочиями или влиянием.


[Закрыть].

Как бы то ни было, сам факт заключения на раннем этапе истории Тринадцати колоний[157]157
  Тринадцать колоний – группа британских колоний на восточном побережье Северной Америки, основанных в XVII и XVIII веках, которые в 1776 году подписали Декларацию независимости и заявили о непризнании власти Великобритании. Эти события стали предпосылкой создания Соединенных Штатов Америки.


[Закрыть] земельных сделок свидетельствует, что первоначально поселенцы признавали имущественные права индейцев и воспринимали их как равноправных партнеров, с которыми возможны некие юридически обоснованные или даже доверительные отношения. Последнее не раз доказывал теолог, защитник прав индейцев и основатель колонии Провиденс Роджер Уильямс, моральный авторитет которого даже среди недружественных белым коренных американцев был непререкаем. С ростом населения, военной мощи и, как следствие, уверенности в своих силах, взгляды поселенцев претерпели трагические для индейской стороны изменения. В качестве одного из самых показательных примеров такой деградации может послужить история семейства Пеннов, владельцев колонии Пенсильвания.

Основатель колонии[158]158
  И по совместительству один из т. н. отцов-основателей США.


[Закрыть], пацифист, утопист и создатель «прибежища для всех свободомыслящих людей Европы», Уильям Пенн чтил человеческое достоинство и имущественные права коренного населения. Считается, что 23 июня 1683 года он заключил с вождем племени ленапе Таманендом договор о мире и дружбе, «пока текут реки, журчат ручьи и светят звезды». В отличие от многих своих соотечественников, Пенн настолько скрупулезно соблюдал все взятые на себя обязательства, что Вольтер назвал его сделку с индейцами «единственным договором, который никогда не подвергался сомнению и никогда не нарушался».

Точные условия соглашения, однако, неизвестны, так как до наших дней не сохранилось, что симптоматично, ни одной материальной копии. Считается, что после смерти Уильяма Пенна его сыновья уничтожили оригинальный документ, условия которого не соответствовали, по их мнению, интересам Пенсильвании и самому духу времени. Вместо сожженного подлинника наследникам Таманенда предъявили подделку, согласно которой англичанам передавались земли протяженностью в «полтора дня пути» на запад от действовавших при Пенне-старшем границ Пенсильвании.

Под сильным давлением и угрозой применения силы вождям ленапе пришлось согласиться с «вновь открывшимися обстоятельствами». Но Пенны решили выжать из ситуации всю возможную выгоду – для определения новой границы они привлекли трех самых быстрых и выносливых скороходов колонии, которые до конца установленного срока успели углубиться в индейские владения на сто с лишним километров. Потомки Таманенда и жаловались на откровенное мошенничество, и пытались впоследствии оспорить результаты в суде молодых Соединенных Штатов – все напрасно. Уловки наследников Пенна всего лишь отвечали изменившейся парадигме отношения колонистов к аборигенам. Начало традиции захвата индейских земель было положено.

«Земля – это поместье, дарованное человеку Господом. Но большая часть ее заселена и беззаконно узурпирована дикими животными и неразумными существами, или грубыми дикарями, которые по причине своего безбожного невежества и богохульственного дьяволопоклонства хуже самых диких и свирепых животных», – с предельной ясностью еще в XVII веке обосновывал притязания колонистов на владения аборигенов Роберт Грей, ярый адепт дегуманизации индейцев.

Его слова стали предтечей одного из двух главных принципов[159]159
  Второй – чрезвычайно популярная идея «явного предначертания», которая означала неизбежность распространения власти США на весь континент, от атлантического побережья до берега Тихого океана. Термин «явное предначертание» был впервые использован колумнистом Джоном О’Салливаном в 1845 году в статье «Аннексия». Получил широкое распространение как обоснование американского экспансионизма.


[Закрыть], определявших политику европейских поселенцев в Новом Свете – так называемой Доктрины открытия. В 1755 году в Иллинойсе некий Томас Джонсон купил землю у местного племени. После его смерти участок перешел по наследству его детям, которые владели им, пока в 1818 году эта же земля не была продана Конгрессом Уильяму Макинтошу. Возник спор, за которым последовало судебное разбирательство. Неожиданно для детей Джонсона суд принял сторону ответчика, поскольку у Конгресса, с точки зрения американской Фемиды, было явно больше прав торговать американской землей, чем у местных коренных жителей.

Так в 1823 году мелкий спор двух землевладельцев поставил перед Верховным судом Соединенных Штатов почти философский вопрос: признавать ли за индейскими племенами право торговать территориями, на которых они проживали до начала колонизации континента европейцами? В итоге судья Маршалл постановил, что в силу своей «нецивилизованности» коренные американцы не могут считаться собственниками земель, на которых им посчастливилось временно обитать, а значит, любая земельная сделка с их участием автоматически является незаконной. Подлинные же права на владение землей принадлежат, согласно решению Маршалла, цивилизованному правительству, чьи подданные эту землю открыли. В следующие десятилетия вердикт Верховного суда спровоцировал великое множество споров и породил целую волну юридических спекуляций. Например, положение, что отнятые у «дикарей» территории считаются не «завоеванными» – ведь завоевать можно только другое государство, – а «открытыми».

Удобное решение проблемы статуса изъятых у индейцев земель, впрочем, не урегулировало вопрос статуса самих коренных народов. Неопределенность властей США в позиционировании аборигенов нашла свое отражение даже в Конституции Соединенных Штатов. Так, третий параграф восьмого раздела первой статьи основного закона США оговаривает право Конгресса регулировать внешнюю торговлю с «иностранными нациями», внутреннюю – «между штатами» и, отдельно, торговые отношения «с индейскими племенами». Иными словами, Конгресс не относил коренное население ни к числу собственных граждан, ни выделял их в самостоятельную нацию…

Эволюция политики центральных органов власти молодой республики по «индейскому вопросу» в целом повторяла вектор развития отношений с аборигенами Тринадцати колоний – от декларативного или даже временами искреннего дружелюбия к неприкрытой агрессии и «праву сильного».

Так, первый президент США Джордж Вашингтон в начале своего правления объявил, что справедливая политика в отношении индейцев станет одним из его высших приоритетов: «С индейцами неизменно будут хорошо обращаться. Их земли и собственность не подвергнутся изъятию без их согласия. Индейцев не побеспокоят в их базовых правах, кроме как в случае справедливых войн, узаконенных Конгрессом. Справедливые и человечные законы будут пресекать несправедливости и хранить мир и дружбу между нами».

В соответствии с провозглашенным курсом «чести и доброй воли» президент Вашингтон и военный секретарь Генри Нокс утвердили в 1796 году Закон о торговле и взаимоотношениях с индейцами, положения которого регламентировали допустимые формы взаимодействия и условия будущих соглашений с коренными народами. Однако реальную повестку дня, в нарушение всех достигнутых новой властью договоренностей с племенами, определяли отнюдь не распоряжения правительства, а местечковые интересы законодательных собраний конкретных штатов[160]160
  Например, упорные попытки штата Нью-Йорк вести дела с Лигой ирокезов в обход интересов центральной власти. Одиозный глава комиссии по делам индейцев Джеймс Дюэйн активно использовал для этой цели описанную выше проблему неопределенности статуса коренных народов: «Если племена будут рассматриваться в качестве независимых наций, отделенных от штата и никак с нами не связанных, то притязания Конгресса будут оправданны и неопровержимы. …С другой стороны, штат мог рассматривать их как исконно зависящих от Нью-Йорка и на таком основании племена подпадают под определение “членов штата”, над которыми Конгресс уже не имеет законной власти».


[Закрыть] и, что гораздо хуже, деятельность не подконтрольных вообще никому групп самовольных переселенцев на зарезервированных за аборигенами землях. «Я полагаю, что едва ли что-нибудь, кроме Великой Китайской стены или линейных войск, сможет сдержать вторжение поселенцев на западные границы», – с досадой писал Вашингтон.

Напрасно Генри Нокс упрекал власти на местах в преступном провоцировании индейцев и предупреждал о грядущем новом витке силового противостояния с племенами – остановить массовое вторжение отдельных колонистов на запад ему было не под силу. В письме к Вашингтону Нокс сокрушался о грядущем истреблении индейцев. «В самых густонаселенных районах страны некоторые племена уже вымерли, и если не изменить подхода, – писал он, – то через короткое время индейцев по эту сторону Миссисипи можно будет встретить только на страницах исторических книг».

Сменивший Джорджа Вашингтона на посту президента США Джон Адамс в целом придерживался линии предшественника в отношении коренных народов Америки. Однако, не обладая авторитетом бывшего главнокомандующего и спасителя нации, Адамс имел еще меньше возможностей для претворения в жизнь политики умиротворения. Молодая республика была в то время очень далека от политического или хотя бы административного единства – государственный аппарат напоминал лоскутное одеяло, которое каждый из субъектов тянул на себя. Поэтому неудивительно, что на деле непопулярные распоряжения правительства исполнялись лишь номинально или же и вовсе саботировались. Так, глава комиссии по делам индейцев Джеймс Дюэйн безо всякого стеснения сообщал в письмах, что лично для него «нестерпимы даже термины вроде “народ”, “шесть наций”, “конфедерация” и другие упоминания об их прежней независимости. Индейцам следует втолковать, что мы перестали считать их таковыми».

Многократно возросший приток эмигрантов – если в 1790 году население США составляло лишь около 4 млн человек, то к 1830 году численность жителей превысила 13 млн, – которым требовались новые территории для расселения, и череда резонансных пограничных столкновений с индейцами помогли гражданам США убедить самих себя в том, что политика умиротворения и терпимости по отношению к аборигенам с треском провалилась. Избранный в 1829 году президент Эндрю Джексон вполне соответствовал изменившемуся социальному заказу.

Бывший земельный спекулянт, работорговец, коррупционер и непримиримый ксенофоб, Джексон с ходу взял курс на агрессивное расширение американской зоны влияния и вытеснение индейцев из ареала обитания белого человека. Вместо присущих его предшественникам честности и открытости Джексон для достижения поставленных целей, по его собственному признанию, «умышленно направлял силы на преобладающие в жизни всех индейских племен страсти, а именно на жадность или страх». Не гнушался президент и прямого обмана – в обмен на добровольное переселение он обещал племенам владение новыми землями, «пока растет трава или течет вода». Эта фраза на два с лишним века стала для коренных американцев символом двуличия Великого Белого Отца и напоминанием о непостоянстве его белых детей.

Поддержка президента сподвигла отдельные штаты на принятие дискриминационных законов, которые запрещали коренным народам собрания, обращение в суд и свидетельствование во время судебных заседаний, а также участие в каких-либо голосованиях.

28 мая 1830 года Эндрю Джексон подписал законопроект, который его администрация объявила ни много ни мало «важнейшей мерой и важнейшим вопросом, который когда-либо вставал перед Конгрессом» – одиозный «Акт о переселении индейцев». Вопреки популистской риторике о направленности закона на защиту мирных жителей США от соседствовавших с ними «первобытных дикарей», закон затрагивал прежде всего наиболее ассимилированную часть коренных народов Америки, то есть Пять цивилизованных племен. Занимаемые ими плодородные земли на юго-востоке США требовались богатым плантаторам-южанам для расширения их «хлопкового королевства». Хотя Акт подразумевал исключительно добровольное переселение индейцев, в 1831 году американская армия приступила к насильственной депортации аборигенов. За несколько лет в так называемую Индейскую пустыню были выдворены около 60 тысяч человек, до трети которых умерли в пути…

Идеологическим обоснованием этнических чисток и агрессивного экспансионизма стал моментально приобретший статус культового принцип «явного предначертания», апологеты которого были уверены в том, что США обязаны овладеть всем Северо-Американским континентом. Сенатор и кандидат в президенты США Льюис Касс так объяснял новую агрессивную политику экспансионизма перемещения индейцев: «Принцип поступательного развития представляется неотъемлемой чертой человеческой натуры. Мы все стараемся в течение жизни приобрести богатство, славу или власть…Совокупность этих усилий составляет прогресс нашего общества. Увы, но ничего подобного не наблюдается в жизни наших дикарей… поэтому мы обязаны действовать в их интересах, даже не получая их согласия».

Ответом ему могло бы стать трогательное письмо вождя ссыльных индейцев Джорджа Харкинса, опубликованное им в 1832 году: «Мы не можем признать [ваше] право… быть нашим законодателем и судьей. Хотя [ваши] власти компетентны в создании законов для своих собственных граждан, это не значит, что они станут хорошими законодателями для нас, народа столь несхожего по характеру и обычаям с белыми… Среди мрака и ужаса сегодняшнего расставания нас ободряет надежда, что вскоре мы достигнем предназначенной нам земли, и ничто, кроме самого подлого предательства, никогда не отнимет ее у нас, на ней мы сможем жить свободно».

Увы, вождь ошибся. Наступление на права индейцев продолжилось даже в резервациях. В 1887 году Конгресс США принял так называемый Акт Дэвиса, который отменял общую племенную собственность на землю и позволял выделять членам племени индивидуальные участки, которые они впоследствии могли свободно выставлять на продажу. Индейцам, согласившимся на приватизацию своей доли племенной собственности, обещали шанс получить гражданство США.

Авторы законопроекта рассчитывали с его помощью добиться размывания традиционного для аборигенов образа жизни и разрушения концепции племени как неудобной власти формы социального объединения. В 1898 году закон расширили Актом Кертиса, который запретил индейские правительства и распустил племенные суды. Несмотря на вред, нанесенный культуре коренных жителей США этими инициативами, к 1928 году правительство вынуждено было признать провал попыток насильственной культурной ассимиляции индейцев. В 1934 году Конгресс отменил Акт Дэвиса и разрешил племенам возродить местное самоуправление на основе традиционного уклада жизни.

Право безоговорочного получения гражданства США коренные жители страны обрели только 2 июня 1924 года.

4. 2. Индейские войны: нарушенные клятвы и геноцид коренного населения

 
Что все племена, как дружные братья,
Жить в нерушимом согласье будут,
Забудут вражду, кровавые споры,
Лишь бы окончилось наводненье!
 

«Валам Олум»

Индейскими войнами традиционно называют череду вооруженных столкновений между европейскими колонистами и коренными обитателями Северной Америки. Историю этого противостояния можно разделить на три больших этапа, границы которых условно определяются не столько временными рамками между некими узловыми событиями, сколько характеризующими каждый из периодов целями сторон конфликта и методами их достижения.

Войны «первой волны», обычно помещаемые историками в промежуток между 1608 и 1732 годами, велись за создание и удержание европейскими поселенцами плацдарма на атлантическом побережье Северо-Американского континента. Главной отличительной чертой этих конфликтов – во всяком случае в первые десятилетия – было отсутствие единой стратегии и спорадический характер столкновений. Первые колонии редко содержали регулярные войсковые соединения, а добровольческие отряды были немногочисленны и не имели достаточной военной подготовки. Это была еще не полноценная война, а скорее бесконечная серия пограничных стычек. Для крупных операций поселенцам в большинстве случаев еще не хватало ни сил, ни координации действий.

Эволюцию взаимоотношений америндов и пионеров-поселенцев прекрасно иллюстрирует история одной из самых лояльных к индейцам первых британских колоний – Виргинской. Ее форпостом и первым постоянным поселением англичан в Америке стал Форт Джеймс[161]161
  Название и местности, и поселению дано в честь английского короля, имя которого, James I, на русский традиционно переводится как Яков I.


[Закрыть], основанный 14 мая 1607 года на берегу одноименной реки. К моменту прибытия европейцев в окрестностях будущей колонии уже проживало от 15 до 20 тысяч индейцев, племена которых состояли в т. н. Поухатанской конфедерации. Аборигены отнеслись к пришельцам из-за океана настороженно, но без явной враждебности. В последней, впрочем, не было необходимости – прибывшие оказались настолько не готовы к тяжелым условиям жизни вне привычных благ цивилизации, что до осени первого в Новом Свете года дожил лишь каждый пятый из сошедших на берег 104 англичан. «…Бог, разгневавшись, обрушил на нас такой голод и болезни, что живым едва доставало сил хоронить мертвых», – писал Джон Смит, один из членов управляющего Совета Джеймстауна.

Первое, явно спонтанное, нападение на форт случилось в июне 1607 года. В результате один колонист погиб, еще 17 получили ранения. На случай повторения атаки Джон Смит распорядился начать строительство укреплений. Однако, вместо того чтобы уничтожить ослабленных нехваткой провианта пришельцев, аборигены дважды приносили голодающим зерно, «правда, недозрелое», чем спасли не одну жизнь. Смит ответил на любезность хозяев грабительскими набегами на близлежащие индейские поселения, в ходе которых было с боем добыто для колонии большое количество съестных припасов.

В декабре 1607 года Смит, согласно инструкциям Виргинской компании, отправился с несколькими спутниками на разведку вверх по течению реки Чикахомини. Золота англичанин не нашел, зато сам был обнаружен и захвачен охотничьей партией под командованием молодого вождя Опечанки. Пленника доставили в Веромокомоко – столицу Поухатанской конфедерации племен. Там, согласно растиражированной легенде, Смиту собирались размозжить голову ударом палицы, но в последний момент приговоренного спасла двенадцатилетняя Покахонтас, дочь верховного вождя Поухатана[162]162
  Исследователи расходятся в мнениях о том, носило ли племенное объединение имя Поухатанов в честь своего вождя или же его самого колонисты ошибочно величали Поухатаном по названию возглавляемого им народа. Сторонники второй версии указывают, что в ряде источников упоминается другое личное имя главы виргинских индейцев – Вахунсунакок или Ухонсонкок.


[Закрыть]. Девочка якобы закрыла англичанина своим телом и умолила отца помиловать его.

Правда, о вмешательстве Покахонтас Смит вспомнил лишь через семь лет после ее смерти, а до того рассказывал о своей первой встрече с Поухатаном несколько иначе. Как бы то ни было, англичанин сумел не только сохранить себе жизнь, но и договориться с индейцами о мире и взаимопомощи. Впоследствии метрополия не упустила случая развить дипломатический успех Смита. Вместе с очередной партией колонистов в Новый Свет прибыл приказ короновать Поухатана и необходимые для этого регалии. Сам верховный вождь воспринял церемонию как шутку и повод для обмена подарками.

Еще меньше понимания «инаугурация» Поухатана нашла среди жителей Джеймстауна. Признание вождя поухатанов английским вассалом означало предоставление его людям королевского протектората, что автоматически ставило все будущие самозахваты индейских земель колонистами вне закона. К счастью для виргинцев, растущее недовольство создавшимся положением поухатанской оппозиции – в основном молодых воинов – вскоре спровоцировало Первую англо-поухатанскую войну.

Боевые действия начались в 1610 году с захвата в плен одним из племен конфедерации нескольких англичан. На этом военная удача оставила индейцев, и за два следующих года колонисты уничтожили несколько крупных туземных поселений. В одном из них они захватили семью вождя племени. Опасаясь контратаки, англичане поспешно отступили. По дороге детей вождя выбросили в реку, а их мать казнили по возвращении в Джеймстаун. К 1612 году обмен ударами выродился в засады и мелкие провокации, а в декабре война и вовсе прекратилась благодаря захвату англичанами важного заложника – знаменитой Покахонтас. Колонисты потребовали от ее отца возобновления поставок в колонию провизии и освобождения всех пленных европейцев. Поухатан согласился на все требования, кроме возврата трофейного оружия.

В качестве дополнительной гарантии добрососедских отношений Поухатан вскоре выдал Покахонтас за влиятельного колониста Джона Рольфа. Бракосочетание состоялось 5 апреля 1614 года. Добытый таким образом период спокойствия, известный как «мир Покахонтас», продлился восемь лет. В 1615 году у пары родился сын Томас. В том же году чета Рольфов пересекла океан и побывала в Англии, где Покахонтас – крещенная под именем Ребекка – была представлена ко двору. Увы, как и для другой «индейской принцессы», печально знаменитой Малинче, посещение Старого Света стало для Покахонтас роковым. 21 марта 1617 года, во время подготовки к возвращению в Америку, молодая женщина скончалась от оспы.

В 1618 году скончался и «король» Поухатан. Унаследовавший ему младший брат Опечанка – тот самый, что в свое время охотился на Джона Смита, – принадлежал к партии непримиримых врагов европейских колонистов. Попытки англичан обращать индейцев в рабство для использования их на табачных плантациях только усугубляли положение. Последней каплей стало убийство одним из колонистов личного советника «короля» Опечанки, и весной 1622 года разразилась Вторая англо-поухатанская война.

22 марта 1622 года по приказу верховного вождя начались скоординированные нападения индейцев на как минимум три десятка английских поселений. Джон Смит в своей «Общей истории Виргинии, Новой Англии и островов Соммерса» пересказывает со слов уцелевшего в первой атаке очевидца: «…они [индейцы] пришли к нашим домам безоружными – с оленями, индейками, рыбой, фруктами и другими товарами, чтобы продать их нам». Затем, внезапно, они принялись без разбора убивать всех европейцев, включая женщин и детей. Столица британской Виргинии Джеймстаун уцелел[163]163
  Тем не менее атака вошла в историю как Джеймстаунская резня.


[Закрыть] благодаря своевременному предупреждению одного из живших там индейцев-поухатана, но за его стенами погибло 347 человек – четверть населения колонии.

Часть английских поселений была уничтожена, часть по приказу руководства колонии оставлена для того, чтобы не распылять силы. Вопреки опасениям англичан, поухатаны не стали развивать успех, хотя и имели для этого все шансы. Опечанка избрал обычную для индейцев тактику выжидания, рассчитывая, что обескровленный противник либо навсегда покинет захваченные им земли, либо сдастся на милость победителя. Многоопытный в военном искусстве аборигенов вождь ошибся – пришельцы из-за океана не собирались делать ни того, ни другого. Несмотря на недостаток боеспособного мужского населения, англичане в ответ прибегли к тактике точечных молниеносных ударов по слабо защищенным объектам врага: они сжигали поля и поселки поухатанов, разрушали их плотины и уничтожали припасы.

Ошеломленный эффективностью ответных действий, Опечанка предложил зарыть топор войны. В 1623 году на переговоры с представителями Джеймстауна собрался весь цвет племен конфедерации: вожди, шаманы, известные воины… За прочный мир и дружбу пили много, алкоголь лился рекой – но то был смертельно ядовитый Стикс. От подмешанной в питье отравы прямо за столами умерло более 200 индейцев, еще полсотни были заколоты европейскими «парламентерами». Опечанка чудом избежал столь печальной участи, он сумел выбраться из шатра и бежать. В отличие от поухатанов, колонисты не давали противнику времени на обдумывание и продолжали атаковать то одно племя конфедерации, то другое.

Генеральное сражение, на которое рассчитывал Опечанка, тоже не состоялось – 60 англичан уклонились от конфронтации с собранными верховным вождем восьмью сотнями лучников и вместо этого сожгли кукурузные поля туземцев, разом поставив их перед угрозой голода. Тем не менее нехватка пороха и боеприпасов вынудила виргинцев перейти к обороне. Только в 1627 году они смогли снова начать совершать внезапные атаки на индейские селения. Успешное наступление вынудило поухатанов просить мира, каковой они и получили 30 сентября 1632 года. Правда, окончание боевых действий не остановило активного продвижения англичан на индейские земли – просто теперь это происходило не в форме военной аннексии, а под видом аренды, подарков и т. п.

С 1625 года Карл I объявил Виргинию т. н. королевской колонией – то есть находящейся под прямым управлением короны. Это решение предвещало скорое появление в Джеймстауне английских солдат, что неизбежно изменило бы и отношения поселенцев с аборигенами, и методы борьбы с ними. 18 апреля 1644 года, будучи уже глубоким стариком, Опечанка предпринял последнюю серьезную попытку изгнать пришельцев со своей земли. Для этого он вновь прибег к тактике внезапной масштабной атаки – на сей раз не на поселения англичан, а на вышедших на полевые работы фермеров. Воины верховного вождя собрали обильную жатву – около 500 поселенцев было убито. Однако теперь это внушительное количество составляло меньше десяти процентов от общей численности населения колонии, и эта потеря уже не причинила ей такого катастрофического вреда, как почти четверть века тому назад.

В августе 1645 года войска под командованием губернатора Уильяма Беркли захватили Опечанку в плен. Вождя проволокли по улицам ликующего Джеймстауна и заключили в тюрьму, где он был при невыясненных обстоятельствах застрелен конвоиром. По легенде, перед смертью Опечанка укорил английского губернатора за недостойное обращение с пленниками: «Если бы мне посчастливилось пленить Уильяма Беркли, я бы не выставлял его на потеху толпе!»

Его смерть означала конец Третьей англо-поухатанской войны и закат Поухатанской конфедерации. Кабальный мирный договор, навязанный деморализованным индейцам в октябре 1646 года, объявлял все виргинские племена данниками английского монарха. Побежденным было запрещено без специального пропуска появляться на территориях, населенных выходцами из Европы. Мир, подкрепленный сетью пограничных фортов, продержался целых тридцать лет, и только в 1676 году индейцы решились на новые выступления против поселенцев.

Однако то уже было восстание в колонии, и без того охваченной гражданскими волнениями, а не война. Силы были настолько неравны, что в развернувшейся драме индейцам досталась роль статистов. Виргинское ополчение сначала разгромило немногочисленные отряды аборигенов, а затем обрушилось на королевские войска, начав первое в американской истории крупное восстание против власти английской короны. Согласно переписи, к 1700 году от некогда могущественной и многочисленной конфедерации племен осталось меньше 6000 человек – всего лишь около 7 % от былого количества…

В это самое время на севере другие колонии тоже вели наступление на индейцев, но зачастую их мотивы отличались от мотивов виргинцев, и потому они действовали совсем другими методами. Если весомую часть населения Виргинии составляли ссыльные, то, например, Плимутская колония – давний соперник и почти ровесник Виргинской – была основана религиозными диссидентами, что не могло не наложить определенного отпечатка на их мировоззрение. Так, для беглых пуритан противостояние с индейцами было не столько борьбой за жизненное пространство, сколько, ни много ни мало, священной войной Божьих чад против отродий дьявола.

Первые же индейцы, встреченные в ноябре 1620 года колонистами с легендарного «Мэйфлауэра», попытались напасть на странных пришельцев[164]164
  Губернатор Брэдфорд, описывая первое столкновение, предполагает, что индейцы напали, опасаясь мести за некогда совершенное ими мародерство в отношении другого разбившегося корабля гостей из-за океана.


[Закрыть], но несколько ружейных выстрелов обратили их в бегство. Тем не менее последующие контакты показали высадившимся на побережье современного штата Массачусетс европейцам, что коренные американцы могут быть исключительно гостеприимными. Так, 22 марта 1621 года вождь вампаноагов Массасойт[165]165
  Как часто случалось при первом контакте, слово «Массасойт», которое европейцы приняли за имя собственное, в действительности было частью титула, Массасойт сахем, т. е. «великий вождь». Настоящее имя вождя было Оусамеквин, или Желтое Перо.


[Закрыть] не только подписал с бывшими англичанами мирный договор, но и предоставил в их распоряжение проводника и переводчика по имени Тисквантум.

Советы Скванто – так переиначили сложное имя аборигена поселенцы – были для отцов-основателей бесценными и, вероятно, спасли их от неминуемой голодной смерти. Он показал беспомощным в непривычных условиях пришельцам хорошие места для рыбалки и охоты и научил их повышать урожайность местных сельскохозяйственных культур, удобряя их… рыбой. Только благодаря опыту своего американского друга плимутские колонисты без особых потерь пережили ужасную первую зиму в Новом Свете, в отличие от пассажиров «Мэйфлауэра», из которых выжила лишь половина.