Текст книги "Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка"

4. 3. Дорогой слез и смерти: вытеснение индейцев в резервации

 
Там раненым зверем кричала вьюга,
В краю, где мучились эти люди,
Там на лету замерзали птицы,
Где жили впроголодь эти люди
И где один за другим умирали.
 

«Валам Олум»

В Библии, которую так любил цитировать седьмой президент США Эндрю Джексон[196]196
  «Библия – это скала, на которой покоится наша Республика», – говорил президент Джексон.


[Закрыть], сказано: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». В реальности же наиболее «кроткие» из коренных народов, а именно т. н. Пять цивилизованных племен – чокто, крики, чероки, чикасо и семинолы – первыми лишились своих земель вскоре после принятия одиозного Закона о переселении индейцев, горячим сторонником которого был Эндрю Джексон.

Закон предполагал переселение лишь тех племен, которые желали сохранить племенное самоуправление. Весь процесс должен был носить исключительно добровольный характер, с выплатой оговоренных компенсаций и выделением из бюджета страны всех необходимых для обеспечения дорожных нужд переселенцев ассигнований. В реальности администрация Джексона добивалась согласия индейцев угрозами и подкупом отдельных вождей, временами не гнушаясь даже откровенной фальсификации нужных правительству земельных договоров.

Именно так Великий Белый Отец поступил с чокто – первым из «цивилизованных» племен, подвергшихся насильственной депортации на запад. Хотя большинство членов племени были категорически против очередных территориальных уступок – «Мы хотим остаться здесь, где мы выросли, подобно травам лесным, и мы не хотим быть пересаженными в другую почву» – правительственные агенты подкупили часть делегатов и в итоге 27 сентября 1830 года заключили совершенно нелегитимный Договор на Ручье танцующего кролика. Тем не менее, под угрозой вмешательства армии, двенадцать с половиной тысяч индейцев чокто отправились на предназначенные для них земли т. н. Индейской территории[197]197
  Сегодня – территория штата Оклахома, оригинальное название которого, okla humma, на языке чокто означает «красные люди».


[Закрыть].

Депортация чокто проходила в три этапа. Первая и наиболее многочисленная группа двинулась в путь 1 ноября 1831 года. Вопреки обещаниям переселенцам не предоставили транспорт, а сопровождавшие племя армейские части вели себя скорее как конвоиры и погонщики, нежели как охранники или защитники. Дорога осложнялась нехваткой продовольствия и болезнями: зимой много людей умирало от воспаления легких, летом – от вспышки холеры. Точной статистики смертей никто не вел, но общее количество жертв оценивается в 3–4 тысячи человек, или от 25 до 30 % всех ушедших на запад чокто…

Позднее проделанный ими скорбный путь стали вслед за одним из вождей племени называть Дорогой слез и смерти. «Я хотел бы надеяться, – писал в своем знаменитом “Прощальном письме американскому народу”[198]198
  Опубликовано в американской прессе в феврале 1832 года. Хотя письмо не вызвало большого резонанса среди современников вождя Харкинса, сегодня оно считается одним из важнейших индейских документов эпохи.


[Закрыть] Джордж Харкинс, – что в будущем новые поколения чокто не будут ощущать воздействия репрессий, которым столь жестоко подвергли нас. Пусть мир и счастье будут им наградой».

Следующим из цивилизованных племен на запад отправились крики. Куссетский договор от 24 марта 1832 года был подписан их вождями очень неохотно: «Мы не сможем взять деньги белых за землю, в которой похоронены наши отцы и друзья», – заявили они на совете племени. Вообще, меньше половины договоров о переселении в резервации Индейских территорий были подписаны представителями коренных народов добровольно, без явного принуждения со стороны правительства.

Американские поселенцы не стали дожидаться ухода криков, уже через несколько дней заключенный с правительством США договор был нарушен. В ответ члены племени отказались переселяться на запад и – чтобы спастись от голода – принялись грабить окрестные фермы. В результате произошло несколько вооруженных столкновений с местным ополчением, вылившихся во Вторую крикскую войну 1836–1837 годов. Правительство воспользовалось ею как предлогом для насильственной депортации племени на Индейскую территорию. «К середине зимы бесконечная, еле бредущая в снегу вереница криков протянулась по всему Арканзасу от границы до границы», – вспоминал очевидец. Из почти 20 000 вынужденных переселенцев до места, согласно официальным данным, не добрались как минимум 3500…

Не менее трагичным было переселение в Оклахому племени чероки. Это племя считалось одним из самых цивилизованных и ассимилировавшихся коренных народов. Чероки активно участвовали в политической жизни, служили в армии – в звании бригадного генерала вождь Стенд Уэйти командовал т. н. индейской кавалерией – и уверенно отстаивали свои интересы в судах различных инстанций. Поэтому неудивительно, что к идее переселения на запад чероки отнеслись с бо́льшим прагматизмом, чем их собратья по несчастью из других племен. Несколько авторитетных вождей образовали т. н. партию договора, полагая, что интересам чероки отвечает не очередная безнадежная война с белыми, а своевременное и взаимовыгодное соглашение с ними.

Идея не нашла поддержки у верховного вождя племени Джона Росса. Однако, не желая раскола среди соплеменников, он все же отправился на переговоры в Вашингтон. 30 декабря 1835 года поддерживающие «партию договора» в порядке односторонней инициативы заключили Нью-Икотское соглашение об уступке американцам всех владений племени к востоку от Миссисипи за внушительную компенсацию в размере 5 миллионов долларов. Еще полмиллиона правительство обещало выделить образовательному фонду чероки. Ставить свою подпись под этим документом Росс отказался.

В итоге раскол, которого Росс пытался избежать, все же произошел. 28 марта 1837 года сторонники «партии договора» начали самостоятельно переселяться на Индейские территории. Из первой группы в 700 человек до Оклахомы добрались шесть с лишним сотен, половина из которых умерла следующим летом от холеры и кори. Тем не менее начало было положено. Всего за оговоренные Нью-Икотским соглашением два года на запад перебрались три тысячи наиболее «умеренных» чероки.

Переместить остальных сменивший Эндрю Джексона на посту президента США Мартин Ван Бюрен поручил генералу Уинфилду Скотту. Под его командованием 7 тысяч солдат армии США и ополченцев штата 26 мая 1838 года начали сгонять чероки в концлагеря Теннесси и Северной Каролины. Холод тамошних бараков и вспышки инфекционных заболеваний убили немало интернированных индейцев. 1 октября того же года солдаты пешими колоннами погнали чероки на пристани Чаттануги и Гантерсвиля, где людей грузили на баржи. В темных трюмах без доступа свежего воздуха смертность среди депортируемых была невероятно высокой. Вдобавок засуха превратила сильно обмелевшую водную артерию в полосу препятствий – баржи постоянно садились на мель, и средняя скорость передвижения была недопустимо низкой. Постоянное уменьшение конвоируемых вследствие болезней и регулярных побегов вынудила генерала Скотта свернуть операцию.

На уступки пришлось пойти и Джону Россу. Чтобы спасти хотя бы часть своих людей от смерти в лагерях, он взялся организовать переселение самостоятельно[199]199
  За эту миссию он получил в американской исторической традиции прозвище Индейский Моисей.


[Закрыть]. Вместо речного пути вождь выбрал сухопутный. Для этой цели за счет армии было закуплено большое количество крытых повозок. Росс разделил их на 12 караванов, примерно по тысяче человек в каждом. Верховный вождь позаботился о том, чтобы все колонны сопровождали врачи, опытные проводники, обученные кучеры, специалисты по ремонту фургонов и даже бригады могильщиков. Маршрут протяженностью в 1600 км занял у непривычных к таким переходам чероки больше трех месяцев.

Несмотря на все предпринятые Россом усилия, конца пути не увидели от 10 до 20 % членов племени. Большинство умерло от холода и болезней, но несколько человек были убиты белыми колонистами, еще какое-то количество индейцев погибло в давке во время ожидания парома – несмотря на то, что цену для «дикарей» подняли вдесятеро, паромщики не пускали людей до тех пор, пока на берег не сошел последний белый пассажир. Суммарно за все три этапа депортации чероки погибло от 4000 до 6000 человек. Последними жертвами Дороги слез стали лидеры «партии договора», которые были убиты соплеменниками. Джон Росс свою причастность к этим бессудным казням отрицал.

Легче всего Дорога слез далась самому малочисленному из Пяти цивилизованных племен – чикасо. Летом 1836 года они добровольно и организованно повторили проторенные маршруты криков и чокто. Добравшись до места, чикасо за полмиллиона долларов выкупили у чокто часть выделенных им земель. О потерях чикасо в пути ничего не известно. Вероятно, они не превышают обычную для того времени смертность среди путешественников.

Последнее из цивилизованных племен – семинолы – оказало яростное сопротивление при попытках выселить их из Флориды. «Здесь наши матери перерезали наши пуповины, и стекавшая с них наша кровь впиталась в эту землю, а потому она дорога нам», – заявил американцам один из их вождей. На усмирение семинолов правительство США потратило фантастическую на тот момент сумму в 20 миллионов долларов и все равно в итоге вынуждено было удовлетвориться компромиссным результатом – большинство индейцев сложили оружие и позволили перевезти себя в оклахомскую резервацию, но пять или шесть сотен самых упорных повстанцев отступили вглубь непроходимых трясин Эверглейдса, откуда продолжали бороться до 1935 года[200]200
  После чего семинолы продолжили борьбу с правительством в суде и 13 августа 1946 года получили от Конгресса компенсацию в размере 12 миллионов долларов.


[Закрыть].

Несмотря на понесенные в войне потери – небольшие в абсолютных цифрах, но значительные, если учесть изначальную малочисленность племени, – семинолы очень гордятся тем, что остались последним непокоренным народом Северной Америки, ведь формального мирного договора с Соединенными Штатами они так и не заключили.

Пережив ужасы депортации, все Пять цивилизованных племен тем не менее не утратили своей национальной идентичности и продолжали стремиться к прогрессу. Так, чероки в сотрудничестве с другими племенами употребили полученные от Конгресса полмиллиона долларов на создание в Оклахоме первой в США сети бесплатных школ. Благодаря этому резервация чероки и сегодня отличается высоким уровнем образования ее жителей.

Выпавшая на долю пяти племен Дорога слез была наиболее заметной, но отнюдь не единственной страницей этой трагической главы истории индейцев. Осенью 1838 года свою тропу смерти пришлось пройти представителям народа потаватоми. Свой долгий марш совершили в 1864 году навахи. Дорого обошлось сиу переселение в их Великую резервацию, а затем исход оттуда под дулами армейских орудий: «Особенно трудными были первые годы. Нас держали за заборами, как скот. Из страха перед новой индейской войной белые запрещали нам иметь оружие, и часто мы не могли добыть себе пищу, из-за чего всецело зависели от правительственных подачек. Часто выдачу пайков задерживали до тех пор, пока наши воины не соглашались на потеху властям обрабатывать выделенные им клочки земли. И все равно многие умирали от голода. Другие, чтобы выжить, ели бродячих собак и кошек», – вспоминал один из образованных членов племени сиу.

К концу XIX века на территории США практически не осталось индейцев, живущих за пределами отведенных им правительством резерваций. При этом земли, обещанные индейцам «в вечное владение», при первой же необходимости отнимали с прежней легкостью. Например, на территории, изначально выделенной Пяти цивилизованным племенам, со временем были размещены и другие коренные народы Северной Америки: арапахо, вайандоты, делавары, кайова, кикапу, куапо, мескваки, минго, оттава, сауки, тонкава, фоксы, шауни, шайенны и др. И почти каждое племя из этого перечня привела на Индейскую территорию своя Дорога слез и смерти…

5. В постолах, клогах и гэта: новые жители Нового Света

5. 1. Переселенцы из стран Западной Европы

Первая и самая, пожалуй, известная немецкая колония в Новом Свете была не государственным, а уникальным частным проектом. Вечно нуждавшийся в деньгах император Карл V одолжил у крупнейшего в Германии банкирского дома «Братья Вельзеры» из имперского города Аугсбурга баснословные 12 тонн золота, оставив им в качестве залога целую страну – сегодня это территория Венесуэлы. По условиям дарованной 27 марта 1528 года Габсбургом концессии Бартоломею V Вельзеру предстояло самостоятельно организовать две экспедиции из четырех кораблей каждая и за свой собственный счет привести полученные от императора земли к покорности. Затем ему следовало в течение двух лет построить на завоеванной земле два города и три опорных крепости для лучшего контроля над провинцией. Привлекать для осуществления задуманного Вельзеру дозволялось лишь испанские или фламандские войска. Кроме того, в случае обнаружения в новой колонии золота или драгоценностей Вельзеры могли отправить на их разработку 150 немецких шахтеров.

Все прочие условия были выгодны исключительно негоциантам: они получали 4 % от всех доходов совместного начинания, освобождались от налога на соль, но, главное, от портовых и таможенных сборов в Севилье, через которую в те годы шла вся торговля с Новым Светом. 24 февраля 1529 года Амброзиус Эингер, первый губернатор новой колонии, названной Вельзером Кляйн-Венедиг, или Маленькая Венеция, во главе 281 поселенца сошел на ее берег. В августе того же года он предпринял экспедицию в район озера Маракайбо, где в серии коротких, но кровавых боев отвоевал окрестности у местного племени кокибакоа и убил их вождя. 8 сентября Эингер основал там город Ной-Нюрнберг[201]201
  Сегодня город называется Маракайбо – в честь убитого немцами вождя племени кокибакоа.


[Закрыть], или Новый Нюрнберг.

Новоиспеченный губернатор пытался наладить добычу жемчуга, но безуспешно. Кроме того, на него постоянно давили Вельзеры, требовавшие результата как можно скорее. В конце концов Эингер решил, что единственный способ моментально покрыть все долги Карла V и компенсировать нанимателям расходы на создание колонии – найти легендарный золотой город Эльдорадо. На решение этой задачи он и бросил все силы. Продвижение отряда сильно затрудняли постоянные конфликты с аборигенами, спровоцированные бесцеремонностью и жестокостью пришельцев. Весной 1533 года в одной из таких стычек Эинера сразила отравленная стрела.

За неполные двадцать лет в Маленькой Венеции сменилось еще восемь губернаторов. Они предприняли попытки организовать плантации сахарного тростника (для чего в Венесуэлу завезли четыре тысячи африканских рабов), добычу соли и заготовку ценных пород дерева, но наибольшее внимание уделяли поискам мифического золотого города индейцев. В редкие периоды хозяйственной активности они действовали с такой свирепостью, что настроили против себя не только племена аборигенов, но даже местных испанских конкистадоров. Упоминая наемников Вельзеров, доминиканец Бартоломе де лас Касас писал, что «из-за своей жадности немцы, эти дьяволы в человеческом обличье, хуже самых диких львов».

В мае 1546 года конфликт с испанским губернатором стоил Бартоломею VI Вельзеру, сыну аугсбургского банкира, головы. В том же году император Карл V расторг договор с домом Вельзеров и отозвал дарованную им концессию. Убытки семейства – помимо потери наследника – составили три миллиона флоринов, что было весьма существенной суммой даже для такого богатого рода.

В следующие двести лет немецкими авантюристами было предпринято еще две попытки колонизации – на острове Тобаго и на побережье Гвианы, – но обе они вскоре провалились. Тем не менее этнические немцы продолжали активно эмигрировать в Новый Свет самостоятельно, и к концу XIX века сформировали одну из крупнейших европейских диаспор в обеих Америках. Всего на тот момент в Бразилии осели 200 тысяч выходцев из немецких земель, еще 120 тысяч избрали новой родиной Аргентину, 150 тысяч отправились в Канаду, но наибольшее количество – свыше 3 миллионов человек – предпочли переехать в США.

Первым[202]202
  Если, конечно, не считать таковым немца Тюркира, дружинника Лейфа Эрикссона.


[Закрыть] американцем немецкого происхождения был доктор Йоханнес Флейшер, один из строителей Джеймстауна, старейшего в Новом Свете постоянного поселения англичан. Годом позже по его следам двинулись пятеро его соотечественников-стеклодувов и три мастера-плотника. Первое немецкое поселение с немудреным названием Джермантаун[203]203
  Сегодня Джермантаун, или Немецкий городок, это один из районов Филадельфии. День его основания, 6 октября, с 1983 года отмечается как день американцев немецкого происхождения.


[Закрыть] появилось неподалеку от Филадельфии 6 октября 1683 года и послужило отправной точкой, из которой к Тихому океану протянулся т. н. Немецкий пояс – области с наибольшей плотностью потомков переселенцев из Германии.

В Новый Свет их влекли возможность исповедания собственной религии и доступность плодородных земель для занятия фермерством. Немецкие эмигранты предпочитали селиться сплоченными общинами, объединенными вокруг церквей определенного толка. Жизнь таких поселений была до известного предела обособлена: выходцы из германских княжеств старательно сохраняли привычный им уклад жизни, неохотно сочетались брачными узами с инородцами и не слишком стремились к изучению английского языка.

Впрочем, приверженность собственным традициям не оставляла германо-американцев за бортом политической и культурной жизни страны. За четыре века своего существования немецкая диаспора вписала в историю Соединенных Штатов немало важных страниц и громких имен. Из ее рядов вышли миссионеры и защитники индейцев, первые аболиционисты[204]204
  В целом немецкие эмигранты спокойно относились к институту рабовладения, хотя немногие из них были достаточно состоятельны, чтобы иметь собственных рабов.


[Закрыть], самый богатый бизнесмен США своего времени, борцы за свободу печатного слова и многие другие. К началу Войны за независимость значение немецкой общины было настолько велико, что всего через два дня после оглашения оригинального английского текста Декларации независимости власти США представили ее перевод на немецкий язык.

Это важное признание политического веса германо-американцев произошло 6 июля 1776 года, а уже 15 августа их верность новой родине подверглась настоящему испытанию. В тот день британские корабли начали высаживать близ осажденного британцами Нью-Йорка полки германских наемников, и повстанцы из рядов немецкой диаспоры оказались меж двух огней. С одной стороны, им пришлось отстаивать свободу своей страны в противостоянии не только с королевскими солдатами, но и с бывшими земляками, с другой – мириться с подозрительностью и недоверием нынешних товарищей по оружию. Не улучшало их репутации и то, что среди населявших север Нью-Йорка этнических немцев было особенно много лоялистов.

Намерение Георга III привлечь для усмирения своевольной колонии гессенских наемников не вызвало понимания даже среди британцев – в парламенте виги открыто противились тому, чтобы позволить «германским варварам» убивать «сынов англичан». У американцев, уже знакомых с методами гессенцев, ненависть к этим «псам войны» оказалась достаточно сильна, чтобы удостоиться увековечивания на страницах Декларации независимости США: «В это самое время, он [Георг III] посылал целые армии иностранных наемников, чтобы довершить дело убийства, опустошения и тирании, начатое при сопровождавших его обстоятельствах такой жестокости и обмана, которые почти не имеют себе равных в самых варварских веках и вовсе не достойны главы цивилизованной нации».

27 августа 1776 года командующий британскими войсками Уильям Хау разбил повстанческие войска в Лонг-Айлендском сражении. Генерал, открыто возмущавшийся тем, что у половины присланных ему новобранцев – фермеров, городских босяков, пьяниц и обитателей долговых тюрем – общего с настоящими солдатами только форма, сделал ставку на гессенских наемников. И не прогадал: выучка и жесткая дисциплина немцев сыграли ключевую роль в битве. После сдачи Нью-Йорка гессенцы вместе с британскими войсками гнали отступающую Континентальную армию Вашингтона до реки Делавэр, а затем занялись тем, в чем поднаторели едва ли не сильнее, чем в искусстве войны, – грабежом и мародерством.

Хотя с ходу форсировать реку вслед за повстанцами Хау не решился, положение американцев было отчаянным. Британские силы представляли угрозу Филадельфии – сердцу Войны за независимость, и падение этого города, вероятно, означало бы конец сопротивления. Вашингтону срочно требовался громкий успех, чтобы воодушевить деморализованную армию, и он решился на отчаянный шаг. 25 декабря 1776 года лидер повстанцев переправил свои скромные силы обратно на занятую королевскими войсками территорию и атаковал городок Трентон, в котором как раз находился отряд гессенцев.

Германскими наемниками командовал прославленный полковник Иоганн Ролл, искренне презиравший американскую «деревенщину», но уважавший шахматы. Немец якобы так увлекся ситуацией на доске – по другой версии, на карточном столе, – что, когда ему принесли донесение о маневрах Вашингтона, он сунул письмо в карман не читая. Его подчиненные готовились к празднованию Рождества, что тоже не способствовало бдительности. В результате короткой атаки полковник Иоганн Ролл был убит, а большая часть наемников попала в плен. Для поднятия боевого духа повстанцев побежденных провели в позорном строю по улицам Филадельфии, чтобы продемонстрировать всем желающим, а затем направили на сельхозработы.

В ходе дальнейших боевых действий гессенцы участвовали еще в нескольких сражениях, но из-за пассивности британского командования нанесли – жестокостью и жадностью – больший урон доброму имени своих натурализованных соотечественников, чем повстанческой армии. С окончанием войны из 30 тысяч нанятых Георгом III бойцов на родину вернулись только 17 тысяч, а около шести тысяч предпочли остаться в Новом Свете, принять предложенные им Конгрессом земельные наделы и сменить ружье наемника на мотыгу фермера.

К 1790 году, согласно результатам первой переписи населения новорожденных Соединенных Штатов, каждый десятый белый гражданин США был немецким эмигрантом или потомком немецких эмигрантов. В XIX веке поток переселенцев из Германии только увеличивался. Пик пришелся на середину века, когда страну наводнили т. н. люди 48-го года, бежавшие от захлестнувших Европу голода и революций. В годы Гражданской войны немецкая община в большинстве своем поддерживала армию северян.

С учетом того, что многие из завербовавшихся немцев имели за плечами выучку и опыт военных кампаний в Европе, сложно переоценить вклад, внесенный ими в победу Севера над Югом. «Я начинаю испытывать пиетет к немецким солдатам, – писал о сформированных из уроженцев Германии отрядах сослуживец. – Они воюют так, как должно воевать, – мстительно и беспощадно». Ему якобы вторил сам генерал Ли, командующий южан: «Уберите из союзной армии немцев, а янки мы легко побьем».

Награда за верность идеалам свободы не заставила себя ждать. Рассуждая о приверженности немецкой диаспоры своим культурным традициям, Теодор Рузвельт указывал на опасность «дефисного американизма». «Иммигранты и их наследники должны отказаться от культурного багажа прошлого и быть лояльными к США. В нашей стране не может быть американизации 50 на 50. Может быть только стопроцентный американец!» – говорил президент. Политика властей и начатые Германией две мировые войны привели к тому, что сегодня среди этнических немцев или проживающих в США их потомков лишь 5 % говорит на языке предков.