Текст книги "Возвращение домой.Том 2."

– Где все? – благоговейно прошептала Джесс.

– Не знаю. Пойдем посмотрим. Сперва наверху. Поднимаясь по лестнице, они услышали приглушенные звуки радио, плывущие по коридору из детской. Дверь детской была приоткрыта. Джудит тихонько толкнула ее и увидела Мэри с утюгом в руке, корпевшую над стопкой белья. Джудит окликнула ее.

– Джудит! – ахнула Мэри. Утюг со стуком опустился на доску, и Мэри раскинула свои крепкие руки для объятий. – Поверить не могу, что ты вернулась! Что ты снова с нами! Сколько лет, сколько зим! А это Джесс? Привет, Джесс. Ой, вы совсем промокли. Пешком шли?

– Да, от самого дома. У нас только один велосипед. Где Лавди?

– Скоро будет, идет с Натом из Лиджи. Ей надо было помочь Уолтеру загнать в стойло телят.

– Как Нат?

– Не ребенок, а наказанье Господне.

У Мэри чуть прибавилось седины в волосах и морщин на лице, и она похудела. Но все это ей как-то шло. Синяя кофта была кое-где заштопана, а воротничок блузки обтрепался, но от нее по-прежнему пахло детским мылом фирмы «Джонсон» и глаженым бельем.

– Виделись уже с миссис Кэри-Льюис?

– Нет, мы сразу поднялись к тебе.

– Тогда пойдемте вниз и скажем ей, что вы здесь.

Задержавшись только для того, чтобы отключить утюг, выключить приемник и подложить в тусклый огонь еще одно поленце («Хорошо еще, что у нас тут полно деревьев, а не то мы бы совсем закоченели»), Мэри повела их обратно, вниз по лестнице, а потом через холл к малой гостиной. Постучавшись, она приоткрыла дверь и просунула голову в щель.

– К вам кое-кто пришел! – провозгласила она и театральным жестом распахнула дверь настежь.

Они сидели по обе стороны камина, Диана – с вышиванием, полковник – с воскресным номером «Таймс». Старый Тигр спал у ног полковника, зато Пеко, дремавший на диване, вскочил, приняв гостей за грабителей, и затявкал. Диана подняла глаза, живо сняла очки, отложила в сторону шитье и вскочила на ноги.

– Пеко, цыц! Это же Джудит! Джудит! Разочарованный, Пеко угрюмо улегся опять на подушки.

– Джудит, дорогая, сколько лет, сколько зим! Иди сюда, дай обниму тебя как следует.

Она была стройна и очаровательна, как всегда, несмотря на то что ее кукурузно-золотистые волосы посеребрила седина.

– Ты вернулась, моя ненаглядная третья дочка. Выглядишь бесподобно. И Джесс привела. Джесс, меня зовут Диана Кэри-Льюис. Мы так много о тебе слышали, и вот наконец ты здесь…

Высвободившись из объятий Дианы, Джудит повернулась к полковнику, который стоял, терпеливо ожидая своей очереди. Он всегда выглядел старше своих лет; теперь же время как будто с ним поравнялось. На нем был старый-престарый твидовый пиджак, висевший на его долговязой фигуре как тряпка, и застиранные вельветовые штаны, которые в былые времена он не надел бы и под страхом смертной казни.

– Дорогая…

Церемонный и, как всегда, чуть стеснительный. Она взяла его за руки, и они поцеловались.

– Как мы рады снова видеть тебя дома!

– А я-то как рада!

Тигр галантно поднялся и сел, Джудит наклонилась и погладила его по голове.

– Он постарел, – заметила она с грустью. И правда, пес погрузнел… жиром не оброс, но стал медлителен и неповоротлив, будто его мучил ревматизм, а его славная морда совсем поседела.

– Все мы не молодеем, – сказал полковник. – Пора уже подыскивать щенка, но как-то духу не хватает.

– Эдгар, дорогой, познакомься с Джесс. Он протянул руку.

– Здравствуй, Джесс. Я должен представить тебя своему псу Тигру. Тигр, это – Джесс. – Полковник улыбнулся своей кроткой, обаятельной улыбкой, перед которой не мог устоять ни один ребенок. – Ты проделала долгий путь. Как тебе Корнуолл? Только не думай, что у нас постоянно льет такой дождь.

– Вообще-то, я помню Корнуолл, – сказала Джесс.

– Неужто? А ведь с тех пор много воды утекло. Почему бы нам не присесть? И ты мне расскажешь… Сюда вот, на табурет у камина… – Он спихнул на пол ворох журналов и газет. – Сколько тебе было, когда ты уехала?

– Четыре.

– Ага, не знал, что ты была уже такая большая. В таком случае, разумеется, у тебя сохранились воспоминания. Сам я помню себя в два года. Сижу я в коляске, и какой-то другой малыш пихает мне в рот ириску…

В этот момент Мэри, возвысив голос, объявила, что идет ставить чай, и эту идею единодушно одобрили. После ее ухода Диана опять опустилась в свое кресло, а Джудит села на край дивана, где расположился Пеко.

– Дорогая, сколько тебе пришлось перенести! Ты как будто похудела. Впрочем, так даже элегантнее. Все в порядке?

– Конечно, в порядке.

– Лавди умирает от желания тебя увидеть и показать тебе своего сорванца Ната. Они вот-вот должны прийти… Джесс просто очаровательна! Отважное дитя! Сколько натерпелась! Бидди позвонила мне, как только получила телеграмму от Боба. Она уже говорила нам раньше, что…

Диана спохватилась, что Джесс может ее услышать, и быстро взглянула на девочку. Та сидела к ним спиной, беседуя с полковником. Диана беззвучно, одними губами прошептала: «Что Джесс погибла». Джудит кивнула.

– …И потом услышать такое. Узнать, что это не так. Ты, должно быть, чуть в обморок не упала от счастья.

– Да, это был радостный момент.

– И так жалко, милая, твоих родителей. Страшно подумать. Я хотела написать, но не успела. Бидди все мне рассказала, но пока я собиралась сесть за письмо, мы узнали, что ты уже возвращаешься. Как прошло путешествие?

– Путешествие – это громко сказано. Скорее, тест на выживание. Корабль был набит до отказа. Ели в три смены. Можете себе представить.

– Ужас! Кстати, раз речь зашла о еде… Неттлбеды передают тебе привет и надеются скоро увидеться. Они теперь отдыхают у нас все воскресенья и поехали в Камборн навестить какого-то дряхлого родственника в доме престарелых. Ну, разве не чудесно было вернуться в Дауэр-Хаус? Сад – загляденье, правда? Я дала Филлис несколько саженцев…

Сама не своя от восторга, она болтала без умолку. Джудит сидела и делала вид, что слушает, но мысли ее были далеко. Она думала о Гасе Каллендере. Подходящий ли сейчас момент для того, чтобы сказать Диане и полковнику о том, что Гас жив? Нет, решила она, не сейчас. Первым человеком, которому она все откроет, причем с глазу на глаз, будет Лавди. Она сделает это сегодня же, попозже, дождется удобного момента и…

– Где спит малышка Джесс?

– В комнате Анны. Места хватает. Анна временно переехала в комнату Филлис.

– Какие у тебя планы насчет сестры?

– Думаю, надо навестить мисс Катто и поговорить с ней: нельзя ли устроить Джесс в школу «Святой Урсулы».

– Да почему же нет, дорогая, конечно, можно! Удивительно, как все в жизни повторяется. Боже, о чем я только думаю! Я же не сказала тебе об Афине. Она ждет ребенка, второго. Срок – весной, кажется. Вот радость-то! Словами не выразить, как мы скучали, когда они уехали. Без ребенка в доме стало совершенно пусто…

Не успела она произнести эти слова, как со стороны кухни послышался пронзительный голос Натаниеля Маджа – мальчик ожесточенно пререкался со своей матерью.

– Не хочу снимать!

– Надо. Они грязные.

– Нет, не грязные!

– Не нет, а да. Ты весь пол в кухне заляпал. Иди-ка сюда…

– Нет!..

– Нат!..

Раздался вопль. Как видно, Лавди схватила непослушного сыночка и силой стаскивала с него обувь.

– О Боже… – чуть слышно пробормотала Диана.

Через несколько секунд дверь распахнулась, и ее внук влетел в комнату. Его щеки горели от негодования, губы дрожали.

– Что случилось? – спросила Диана, и Нат поведал ей без обиняков.

– Мама сняла с меня сапоги! Новые, красные! А я хотел, чтобы вы посмотрели!

Диана сделала попытку успокоить ребенка.

– Мы посмотрим в другой раз, – сказала она ласково.

– Но я хочу, чтобы вы посмотрели сейчас!

Джудит поднялась с дивана, и в тот же миг в дверях появилась Лавди. Внешне она ничуть не изменилась – все та же девчонка-сорвиголова, – и никак нельзя было подумать, что она – мать этого неукротимого трехлетнего ребенка. На ней были брюки, старый пуловер и красные носки, голова по-прежнему в темных кудряшках, упругих и блестящих.

Какое-то мгновение они обе просто стояли, глядя друг на друга и улыбаясь. Потом Лавди заговорила:

– А-а, вот кто к нам пожаловал! Ну, рада тебя видеть.

Они сошлись посредине комнаты, обнялись и небрежно чмокнули друг друга – так они и раньше всегда целовались.

– Простите за небольшое опоздание, просто… Нат, перестань тыкать пальцем Пеко в глаза! Ты же знаешь, что этого делать нельзя.

Мальчик бросил на мать свирепый взгляд, его карие глаза горели такой дерзостью и неповиновением, что Джудит невольно рассмеялась.

– Похоже, нашелся-таки тебе достойный противник.

– Это просто горе, а не ребенок!

– Папа говорит, что я маленький шельмец, – сообщил Нат всем присутствующим. Тут он заметил Джесс и не мигая уставился на нее. Джесс глядела на него с интересом.

– Привет, – сказала она.

– Ты кто?

– Я Джесс.

– Что ты здесь делаешь?

– Я пришла на чай.

– Мы принесли шоколадное печенье – у мамы в сумке.

– Дашь мне попробовать? Нат подумал и сказал:

– Нет, я сам все съем.

Затем он вскарабкался на диван и начал на нем прыгать. Тут пришла Мэри – сказать, что чай на столе, – и спасла положение. Она сцапала Натаниеля прямо в полете, посреди очередного прыжка, и, не обращая внимания на его истошные вопли (хотелось надеяться, радостные), унесла мальчишку в направлении столовой.

– Только она может с ним сладить, – сказала Лавди с какой-то горькой гордостью.

– А Уолтер?

– Уолтер! Да он сам похлеще будет! Ну, мама, идем есть? Они двинулись в столовую; последним вышел полковник, задержавшийся, чтобы поставить решетку перед камином.

На столе их ждали незабываемые лакомства детства: бутерброды с джемом и круглый кекс с цукатами и орехами, а также шоколадное печенье, которое принесла Лавди.

Теперешний стол был намного меньше того, который Джудит помнила по прежним временам: откидные доски были сняты и убраны, и то, что осталось, выглядело до странности маленьким и жалким посреди огромной парадной комнаты. Исчезла тяжелая белая камчатная скатерть – теперь стол покрывала скромная, но практичная льняная в сине-белую клеточку.

Поскольку это было чаепитие «для детей», Мэри села на одном конце стола, чтобы распоряжаться большим коричневым заварочным чайником (Джудит помнила, что все традиционное столовое серебро было убрано в начале войны), а рядом, на высоком детском стульчике, посадили Ната. Он не хотел сидеть на этом стульчике – всякий раз, как его туда сажали, сползал на пол – и присмирел только, когда Мэри шлепнула его.

Полковник сел напротив Мэри, на другом конце стола, а по левую руку от него устроилась Джесс.

– Тебе бутерброд с джемом или с «Мармитом»? – ласково спросил полковник.

Джесс попросила бутерброд с джемом, а Нат заколошматил ложкой по столу, требуя шоколадного печенья – «и поскорее».

Наконец его утихомирили, дав ему бутерброд с «Мармитом», и можно было продолжить беседу. Мэри разлила чай, все получили свои чашки. Диана обратилась к Джесс:

– Джесс, ты должна рассказать нам, что вы с Джудит запланировали на ближайшее будущее. Все развлечения и удовольствия. Чего ты ждешь больше всего?

Почувствовав на себе взгляды всех присутствующих, Джесс растерялась.

– Я не знаю…

Она бросила умоляющий взгляд на сестру, сидевшую на противоположной стороне стола.

– Как насчет велосипеда? – подсказала Джудит.

– Ах, да. Мы собираемся купить мне велосипед.

– Как бы вам не пришлось удовольствоваться подержанным, – предупредила Диана. – Новые очень трудно достать. Как и машины. Сейчас новую машину не купишь, а подержанная стоит столько же, сколько новая… А что еще? Вы не хотите съездить в Пенмаррон, посмотреть на свой старый дом?

– Мы думали как-нибудь прокатиться туда на поезде. И в Порткеррис тоже.

– Прекрасная мысль!

– В сам дом мы попасть не сможем – там живут другие люди… – Все внимательно слушали Джесс, и внезапный приступ стеснительности прошел у нее сам собой, – так что просто поглядим. И еще навестим миссис…

Но имя она забыла и снова повернулась к сестре.

– Миссис Берри, – напомнила Джудит, – Которая работает в пенмарронском магазине. Она любила угощать тебя леденцами. Можно еще проведать мистера Уиллиса на переправе. Он был, правда, моим другом. Сомневаюсь, что он когда-нибудь встречался с Джесс.

– Тебе понравится Порткеррис, Джесс, – сказал полковник. – Город лодок, художников и причудливых маленьких улочек.

– И Уорренов, – вмешалась Лавди, – вам надо навестить Уорренов, Джудит. Миссис Уоррен смертельно обидится, если узнает, что вы были в Порткеррисе и не зашли к ней на чай.

– Кстати, что с Хетер? Не помню уже, сколько лет не получала от нее никаких вестей. Она все еще на той ужасной шпионской работе?

– Нет, она поехала со своим боссом в Америку, с какой-то миссией от министерства иностранных дел. Последний раз, когда мы о ней слышали, она была в Вашингтоне.

– Ого. Хоть бы написала. Лавди нарезала кекс.

– Кому кекса?

Джесс, покончив со своим бутербродом, взяла себе громадный кусок.

– Кто такая Хетер? – поинтересовалась она.

– Это наша подруга, – стала объяснять Лавди. – Еще со школьных времен. Мы с Джудит, бывало, подолгу гостили у нее. Как тем летом, перед войной… Погода все время стояла как на заказ, и мы целыми днями торчали на пляже. У Джудит тогда как раз появилась машина, и мы казались себе очень взрослыми.

– Вы все учились в одной школе:

– Нет, она ходила в другую школу. Мы с Джудит учились в «Святой Урсуле».

– Джудит хочет, чтобы и я туда пошла.

– Что ж, в этом монастыре будет еще одна маленькая послушница.

– Лавди! – сердито одернула ее Мэри со своего конца стола. – Что за глупости ты говоришь. Хоть бы при Джесс попридержала язык. «Святая Урсула» – прекрасная школа. Тебе там было очень хорошо. Сама, между прочим, готова была на все, лишь бы тебя туда приняли.

– Да, но эта форма, Мэри! И все эти правила… ну просто шагу не шагнуть.

Джесс, судя по выражению ее лица, начала беспокоиться. Заметив это, полковник накрыл ее руку ладонью и сказал:

– Не слушай мою неразумную дочь. Это превосходная школа, а мисс Катто – прекрасный человек. В противном случае она не смогла бы столько времени терпеть у себя Лавди.

– Ну, папчик, спасибо!

Диана попросила Мэри налить ей еще чаю и сказала:

– Между прочим, они уже не носят форму, в военное время не до того. К тому же, их объединили с другой школой для девочек, которую эвакуировали из Кента, так что форма все равно была бы разная. Пришлось поставить на территории сборные домики из рифленого железа, так как на всех учениц не хватало классных комнат.

– Значит, у них нет теперь никакой формы? – спросила Джудит.

– Только школьные галстуки.

– Вот здорово! Никогда не забуду тот бесконечный перечень предметов одежды, которые бедной маме надо было купить.

– В «Медуэйз», дорогая. Там-то мы и увидели тебя впервые. Когда покупали эту ужасную одежду для школы. Кажется, с тех пор прошла целая вечность, правда?

– Так оно и есть, – коротко подтвердила Лавди, а потом повернулась к сыну:

– Хорошо, Нат, молодец. Теперь можешь взять печенье.

Когда чаепитие подошло к концу, сырой октябрьский день уже клонился к вечеру. Но никто не вставал, чтобы опустить плотные, непроницаемые шторы.

– Какое блаженство жить без затемнения! – вздохнула Диана. – До сих пор не могу привыкнуть к этой свободе. Можно сидеть у окна, наблюдать, как смеркается, и не прятаться за светомаскировочными шторами. Столько времени ушло у нас на то, чтобы сшить их и повесить, а содрали все за каких-то три дня! Мэри, не возись с посудой – мы сами все вымоем. Займись лучше с Натом в детской – пусть Лавди капельку отдохнет. – Она повернулась к Джесс. – Может, и ты хочешь с ними пойти? Не подумай, что мы хотим от тебя избавиться, дорогая, просто в детской полно всякой всячины, которая может тебя заинтересовать: книжки, игрушки-головоломки, мебель для кукольного дома. Только Нату ничего не давай трогать.

Джесс колебалась. Диана улыбнулась.

– Если только хочешь сама, – закончила она.

– Да, очень.

Мэри вытерла Нату лицо салфеткой и сказала:

– Нат не любит мебель для кукольных домов. Ему подавай кубики да игрушечные трактора. Не правда ли, голубчик? – Она встала из-за стола и взяла ребенка на руки. – Пойдем, Джесс, поищем тебе что-нибудь поинтереснее,

С уходом детей стало совсем тихо. Диана вылила остатки чая себе в чашку и закурила сигарету.

– Какая славная девочка. Ты можешь ею гордиться, Джудит.

– Да.

– И так уверена в себе.

– Это впечатление обманчиво. Она еще не совсем адаптировалась к новой жизни.

Полковник поднялся, чтобы принести с буфета пепельницу для жены. Он поставил ее на стол рядом с Дианой, она подняла на него глаза и улыбнулась в знак благодарности.

– Она не плачет? Ей не снятся кошмары? – спросила она.

– По-моему, нет.

– И все-таки, мне кажется, не помешает показать ее доктору. Хотя, должна сказать, она выглядит вполне здоровой. Кстати, старый доктор Уэллс заглядывал к нам на днях, чтобы посмотреть Ната. У мальчика был кашель и насморк, и Мэри с Лавди немножко волновались. Но, к счастью, все обошлось. Доктор сказал, что Джереми надеется скоро получить отпуск и приехать на какое-то время домой. Два года у него не было отпусков. Их все время держали в Средиземном море. А теперь он… – Она запнулась.

–т– На Мальте, – подсказал ей полковник.

– Не могла вспомнить, на Мальте или в Гибралтаре. Я знала, что где-то там…

– Думаю, его должны в скором времени демобилизовать, – сказала Джудит и с радостью отметила, что ее голос звучит ровно. – Ведь он ушел на войну одним из первых.

– Не представляю, как он сможет прозябать в Труро… после того как столько мотался по морям, – сказала Лавди, с рассеянным видом принимаясь за вторую порцию кекса.

– А я очень даже представляю, – отозвалась Диана. – Образцовый сельский врач, разъезжающий на машине с собакой на заднем сиденье. Джудит, ты с ним случайно не сталкивалась?

– Нет. Мне постоянно казалось, что он должен объявиться на Востоке, куда перемещался весь флот. Все там рано или поздно оказывались. Но в Тринкомали он так и не появился.

– А я все жду, когда же он женится. Мальта, конечно, не много может предложить в этом плане. – Зевнув, Диана откинулась на спинку стула и окинула взглядом беспорядок, оставшийся после их пиршества. – Надо бы нам все это убрать и помыть.

– Не волнуйся, мамочка, – сказала Лавди, прожевывая кусок кекса, – мы с Джудит все сделаем. Будем сегодня как двое трудолюбивых скаутов.

– А что стало с Хетти? – поинтересовалась Джудит.

– О, она в конце концов вырвалась из лап миссис Неттлбед и ушла. Собиралась устроиться на какую-нибудь «военную работу». И устроилась – в Плимуте, уборщицей в госпитале. Бедняжка Хетти! Что называется, из огня да в полымя. Вы правда со всем этим разберетесь, девочки? Времени уже седьмой час, по воскресеньям вечером мы всегда звоним Афине…

– Передайте от меня привет.

– Непременно.

В большой, несовременной кухне все осталось по-старому. Здесь было чуть теплее, чем везде в доме, и казалось как-то пусто без Неттлбедов и Хетти, которая вечно гремела в судомойне посудой.

– Кто же теперь скоблит кастрюли? – спросила Джудит, повязывая передник и пуская в старую глиняную мойку горячую воду из медного крана.

– Миссис Неттлбед, наверно. Или Мэри. Уж точно не мама.

– Мистер Неттлбед еще не забросил свой огород?

– Нет, они с мистером Маджем на пару там трудятся. Овощи мы потребляем в огромных количествах – другого-то почти и нет ничего. И ты не смотри, что сейчас в доме пусто – обычно гостей бывает ничуть не меньше, чем раньше. Мама взяла под свое крылышко бесчисленное множество военных, которые служат неподалеку от наших краев, и в доме всегда можно застать кого-нибудь из них. Боюсь, когда все кончится и они разъедутся по домам, ей будет недоставать всего этого шума и суеты.

– Как поживает Томми Мортимер?

– По-прежнему наведывается время от времени из Лондона. Вместе с другими старыми знакомыми. Не дает маме раскиснуть. Отъезд Афины с Клементиной ужасно на нее подействовал.

Джудит прыснула в мойку жидкого мыла, вспенила воду и погрузила туда первую партию тарелок.

– Как Уолтер?

– Нормально.

– Дела на ферме?..

– Хорошо.

– А мистер Мадж?

– Все еще работает, ио годы дают о себе знать.

– Что будет, когда он уйдет на покой?

– Не знаю. Вероятно, мы с Уолтером переедем жить в их дом, а они – в наш. Бог его знает.

Ее ответы были такими краткими и безучастными, что Джудит приуныла.

– Что вы делаете в свободное время? Ходите в кино, на пикники, в паб?

– Раньше я иногда ходила в паб, но теперь не могу из-за Ната. Конечно, я могла бы оставлять его у миссис Мадж, но, если честно, я не большая любительница пабов. Так что Уолтер ходит один.

– Ох, Лавди…

– Что за тоскливые вздохи!

– Все это не очень-то весело.

– Все хорошо. Иногда приходят на ужин друзья… Только вот кулинарка я неважная.

– А лошади? Вы еще ездите вместе верхом?

– Да почти нет. Молнию я продала, а нового пони так и не купила. И охота приказала долго жить: всех гончих усыпили еще в начале войны,

– Теперь, когда война кончилась, может быть, охота возобновится.

– Да, может быть.

Лавди нашла посудное полотенце и начала очень медленно перетирать тарелки и чашки, складывая их затем на стол.

– Лавди, ты счастлива?

Лавди вынула из сушилки очередную тарелку.

– Ты не знаешь, кто это сказал, что замужество – золотая птичья клетка, выставленная в саду?

– Не знаю.

– Все вольные птицы мечтают попасть в эту клетку, а те, которые сидят внутри, стремятся вырваться на свободу… Ты – вольная пташка, можешь лететь, куда захочешь.

– Нет, не могу – у меня Джесс на руках.

– А в клетку не хочешь?

– Нет.

– И ни один морячок по тебе не вздыхает? Не могу в это поверить. Не говори только, что ты все еще любишь Эдварда.

– Эдварда нет в живых уже много лет.

– Прости, я не должна была так говорить.

– Ничего страшного, он ведь был твоим братом. Лавди вытерла еще пару тарелок:

– Мне всегда казалось, что Джереми к тебе неравнодушен. Джудит упорно отскребала присохшие крошки теста.

– Наверно, тебе показалось.

– Вы поддерживали связь? Переписывались?

– Нет. Последний раз мы встречались с ним в начале сорок второго года в Лондоне. Как раз накануне сдачи Сингапура. Больше я его не видела и никаких известий от него не получала.

– Вы поссорились?

– Нет. Думаю, просто мы решили пойти каждый своей дорогой.

– Удивительно, почему он до сих пор не женился. Теперь ему уже, кажется, тридцать семь – почти старик. Наверно, когда он вернется, его отец уйдет на покой и Джереми возьмет на себя все фурункулы и бородавки в округе.

– К чему он всегда и стремился.

Последняя тарелка и наконец чайник. Джудит вытащила затычку и стала смотреть, как мыльная вода исчезает в сливном отверстии.

– Вот и все.

Она развязала передник и повесила его на крючок, потом развернулась и прислонилась спиной к краю мойки. Лавди взяла с сушилки и вытерла последнюю тарелку.

– Прости, – сказала она.

– За что? – нахмурилась Джудит.

– За мои слова насчет Эдварда. Я последнее время говорю ужасные вещи, но я это не нарочно. Придешь ко мне в Лиджи? Ты ведь так и не видела мой чудесный домик в законченном виде. Я люблю ферму, люблю животных. И Ната тоже люблю, несмотря на его несносный характер.

Она оттянула обтрепанный рукав свитера и взглянула на свои часы.

– Бог ты мой, мне надо идти, У меня на кухне все вверх дном, да еще нужно приготовить Уолтеру чай и уложить Ната…

– Не уходи, – остановила ее Джудит.

– Но мне пора, – возразила Лавди.

– Еще пять минут, Мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ну?

– Обещаешь выслушать меня до конца, не перебивая?

– Хорошо.

Лавди уселась на стол, ссутулилась и стала болтать ногами.

– Валяй.

– Это касается Гаса.

Лавди оцепенела. В холодной, с каменным полом судомойне повисла тишина. Только гудел тихонько холодильник и капало из одного крана. Кап, кап…

– Говори.

Джудит рассказала.

– …И тогда он сказал, что ему пора возвращаться на корабль, мы вызвали такси и простились. И он уехал. Все, конец.

Лавди сдержала слово – не перебивала, не задавала вопросов. Просто сидела и слушала, неподвижная, как изваяние. И теперь тоже ничего не сказала.

– На корабле я написала ему письмо и в Гибралтаре отправила, но он не ответил.

– Как он?

– Трудно сказать. Выглядел прекрасно, учитывая, через что ему пришлось пройти. Похудел, но он ведь и никогда толстяком не был. И вид у него был усталый, впрочем, это неудивительно.

– Почему он не дал о себе знать?!

– Я же говорю, он не мог. Отправил одно-единственное письмо, и то родителям. А они ничего не знали о вас – о тебе, Диане, полковнике. Даже если они получили его письмо, все равно не могли известить тебя.

– Я была так уверена, что он погиб.

– Я знаю, Лавди.

– Я как бы ощущала всеми фибрами души.

– Ты не должна винить себя.

– Что теперь с ним будет?

– С ним все будет в порядке. Шотландские полки необычайно дружны, это всем известно. Словно одна большая семья. Друзья его не бросят.

– Я не хочу, чтобы он сюда приезжал.

– Понимаю. По правде говоря, я не думаю, что Гас тоже пришел бы в восторг от такой идеи.

– Он верил в то, что я буду его ждать?

– Да. – Другого ответа быть не могло.

– О Господи… – Под падающим с потолка холодным светом лампы лицо Лавди казалось бескровным и осунувшимся, в глазах было отсутствующее выражение.

– Мне очень жаль, Лавди.

– Это я во всем виновата, я одна.

– Мне очень неприятно, что пришлось рассказать тебе об этом.

– Он жив. Мне бы радоваться, а не сидеть тут, точно в трауре.

– И нелегко мне было сказать Гасу о тебе. О том, что ты замужем.

– Это разные вещи. Для меня это был конец чего-то, а для Гаса это – начало новой жизни. По крайней мере, он не нищий, у него есть дом. Есть куда вернуться.

– А ты?

– Мне грех жаловаться. У меня есть муж, сын, ферма. Нанчерроу. Мама и папчик. Мэри. Все, чего я всегда хотела. – Она чуть помолчала, потом спросила: – Мама с папчиком знают о Гace?

– Нет. Я хотела сначала рассказать тебе. Если хочешь, я пойду прямо сейчас и скажу им.

– Нет, я сама. Когда вы с Джесс уйдете. Так будет лучше. – Лавди опять посмотрела на часы. – А потом мне надо будет срочно бежать домой. – Она спрыгнула со стола. – Уолтер заждется чая.

– Ты в порядке?

– Да. – На миг Лавди задумалась, а потом вдруг ухмыльнулась, и Джудит увидела перед собой прежнюю Лавди – озорную, бесшабашную, своенравную девчонку. – В полном порядке.

На следующее утро, в понедельник, Диана приехала на машине в Дауэр-Хаус.

После завтрака все в доме разбрелись кто куда. Сначала Анна потопала вниз по склону в роузмаллионскую начальную школу, с ранцем за плечами и с печеньем для второго завтрака в кармане. Потом укатила в Пензанс Бидди – сегодня она работала в Красном Кресте. Джесс, которая не так давно открыла для себя в саду «хижину» и сразу же влюбилась в этот очаровательный уединенный домишко, отправили прибраться там, и, вооружившись веником, щетками и тряпками, она радостно помчалась выполнять такое приятное задание.

Было уже одиннадцать часов, а она все не возвращалась. Филлис развешивала на веревке белье после еженедельной стирки, а Джудит варила на кухне суп. Куриный бульон был уже готов, и она, стоя у мойки, чистила овощи. Возня с супом всегда действовала на нее благотворно, успокаивала нервы (нечто подобное испытывала она, сооружая компостную кучу), и витавший в кухне аромат свежего бульона, приправленного зеленью из сада, наполнял душу таким же отрадным покоем, как запах горячего хлеба или только что испеченного имбирного пряника. Нарезая морковь, она услышала приближающийся шум мотора. Вот машина взобралась к ним в гору, заехала в открытые ворота и остановилась перед домом. Гадая, кто бы это мог быть, Джудит выглянула из окна и увидела Диану, вылезающую из старенького фургончика, который Кэри-Льюисы купили в начале войны у торговца рыбой (ради экономии горючего).

Джудит прошла через судомойню и вышла с черного хода, Диана разговаривала с Филлис поверх живой изгороди из эскалонии, окаймлявшей лужайку для сушки белья. Она была в узкой твидовой юбке, свободном пиджаке, элегантных, до блеска натертых туфлях, на руке у нее висела большая старомодная корзина для провизии.

– Диана! Диана обернулась.

– Ах, дорогая, я не помешала? Я привезла тебе немного наших овощей и свежих яиц. – Она двинулась по гравию к Джудит. – Подумала, что тебе пригодится. И хотела поговорить.

– Я на кухне. Входите, я угощу вас кофе.

Джудит первая вошла через черный ход в дом. В кухне Диана поставила корзину на стол, выдвинула стул и села. Джудит налила в чайник воды и поставила его на плиту.

– Чудесно пахнет, дорогая.

– Суп. Вы не обидитесь, если я буду возиться со стряпней?

– Нет-нет, что ты. – Диана ослабила узел шелковой косынки, изящно повязанной на ее тонкой шее. – Лавди сообщила нам о Гасе, – сказала она.

– Да, она говорила, что собирается это сделать,

– Она расстроилась, когда ты ей рассказала?

– По-моему, ее это потрясло. Но слез не было.

– Дорогая, слезы предназначаются мертвым, а не живым.

– Нечто подобное и она сказала.

– Ужасная ситуация, не правда ли?

– Я не думаю, что все так ужасно. Грустно, конечно, что Лавди была так непоколебимо убеждена в смерти Гаса, что у нее не хватило веры дождаться его. Но это еще не конец всего. Это значит только то, что они не вместе. И никогда не смогут быть вместе. Лавди выбрала свою дорогу, и Гасу придется пойти своей.

– Из того, что Лавди рассказала, у меня сложилось впечатление, что ему потребуется помощь.

– Трудно будет помочь ему, если он сам этого не захочет. А пока что он не отвечает на мои письма и явно не хочет общаться.

– Но они с Эдвардом были такими друзьями… Я чувствую, что уже хотя бы поэтому мы должны прийти ему на помощь. Он написал такое проникновенное письмо, когда погиб Эдвард, прислал свой рисунок… Никакая фотография столько не скажет. Эдгар очень дорожит этим портретом. Рисунок стоит у него на письменном столе, и он каждый день смотрит на него.

– Я знаю. Но нелегко прийти на помощь человеку, живущему на другом конце страны.

– Он мог бы приехать и погостить у нас. Как ты думаешь, может, мне написать ему и пригласить в Нанчерроу?

– По-моему, это не самая хорошая идея. Может быть, потом… Но только не сейчас.

– Из-за Лавди?

– Она не хочет его здесь видеть. И даже если вы его пригласите, он вряд ли приедет. По той же самой причине.

– Что же нам делать?

– Я снова напишу ему через некоторое время. Лишь бы только добиться от него хоть какого-то ответа. Тогда мы, по крайней мере, знали бы, как быть дальше. Главное – выяснить, как у него дела, налаживается ли жизнь.

– Нам с Эдгаром он так нравился. Он пробыл у нас совсем недолго, но мы его полюбили… – Диана умолкла и вздохнула.

– Диана, не стоит предаваться сожалениям о том, что могло бы быть. Оглядываться назад и причитать: «ах, если бы, да кабы…» Пустое это занятие.