Текст книги "Коридорные дети"

Футбол по воскресеньям

Если кто-то дочитает до этих строк, то, увидев слово «футбол», воскликнет, небось, ура, следующий рассказ о спорте, а не про бухло и наркотики! Да хрен там.

В футбол мы, конечно, играли, некоторые даже почти профессионально; но когда появились гитары и девочки, он перестал существовать. С другой стороны, Миша, про современный российский футбол тебе кое-что знать нужно. Хотя как мне рассказывать о том, чего нет? Ты не поверишь: в РФ собираются проводить Чемпионат мира – а играть за сборную некому! Зарплаты у футболистов все больше, а футбола все меньше. Сборная СССР против сборной Голландии в 1988 году на Чемпионате Европы – это до сих пор лучший матч отечественных футболистов. Рац тогда забил с левого фланга, помнишь? Как-то мне довелось пообщаться с еще одним героем того матча – Ринатом Дасаевым. И ты знаешь, у меня сложилось впечатление, что он бухал, не просыхая – побольше нашего. Нелегка жизнь после карьеры; проще говоря, жопа. Но про одного бывшего футболиста я тебе все-таки расскажу подробно. Это Александр Чернецкий, группа «Разные люди». В которой еще играл Сергей Чиграков, больше известный под прозвищем Чиж…

Спустя почти десять лет после совместной работы в маленькой, но гордой телекомпании Соловей и Яроцкий ехали из Москвы в Питер. Что может быть лучше? Трасса Е-95, Тверь, Новгород, какой-то Волочёк… Короче, как Радищев, только наоборот. И задача у съемочной группы была проще, чем у писателя, – они всего лишь хотели снять документальный фильм про Александра Чернецкого, музыканта и человека. По дороге, естественно, были соответствующие разговоры.

– Яроцкий, – обратился Соловей к другу, – ты как бывший житель Питера скажи – в чем загадка этого города?

– К вечеру, когда приедем и устроимся на съемной квартире, мы однозначно выпьем. А утром пойдем за пивом. Я буду общаться с продавщицей. Так вот, ты послушаешь этот диалог – и все поймешь!

Слова Яроцкого сбылись только наполовину. То есть пьянка в честь прибытия в город трех революций действительно состоялась. Проблемы возникли утром, во время похода в магазин.

– Ты пойми, – толковал Яроцкий, – Питер – культурный и образованный. Здесь даже пиво нужно покупать интеллигентно. «Балтику» в Питере никто не пьет – западло. Ссать в парадной – это норма, а вот «Балтику» пить никто и никогда не будет.

Под эти слова друзья завернули в типичный питерский магазинчик где-то в центре. Яроцкий подошел к прилавку и превратился в питерского интеллигента.

– Барышня, – сказал он, – будьте любезны, нам две бутылочки пива «Афанасий»! И, если вас не затруднит, пару пачек красной «Явы» белого цвета. Также попрошу вас вышеозначенное пиво открыть. Нам это сделать будет крайне затруднительно.

– Слышь, придурок, – отозвалась продавщица, – у меня здесь не ресторан и выебываться необязательно. Можно и нормально попросить.

Друзья вышли на улицу, быстро нашли какой-то «колодец». Выпили там пиво молча, и только после этого Соловей решился уточнить:

– Яроцкий, это вот ты сейчас общался с типичной представительницей питерской интеллигенции?

– Да пошел ты…

Весь дальнейший день друзья провели с Сашей Чернецким и его женой Инной. Снимали большое интервью у них дома. Потом ездили в клинику, где Александра консультировал врач. Вечер застал всю компанию на благотворительном концерте. Чем больше Соловей общался с Чернецким, тем больше чувствовал себя ущербным. Как этот человек умудряется ходить? Как он вообще живет с таким диагнозом – болезнь Бехтерева? Откуда в нем столько сил и упорства?

Я, говорил себе Соловей, сдаюсь при меньших трудностях, я нытик и мудак. И это странно, ведь мне-то вовсе не нужно так бороться за жизнь…

После благотворительного концерта Чернецкие снова пригласили к себе домой. На столе появилась водка и замечательная снедь из Харькова, от Сашиной мамы.

– Саша, – спросил Яроцкий, – как тебе удается притягивать к себе таких классных музыкантов? Худой, Миша Нефедов, Вадим Курылев – они же лучшие в своем деле…

– Не знаю. Наверное, дружбой и свободой.

– А Чиж? Ходили слухи, что он тебя предал. Бросил в Харькове прикованного к кровати.

– Серьезно? Тогда почему мы до сих пор дружим? Серега никого не бросал и не предавал. Он друг, каких мало. Завтра придет, сами убедитесь.

Вечер прошел в разговорах о музыке, стране, любви. В какой-то момент в руках Чернецкого оказалась гитара. Он спел несколько новых песен, трогательных, как всегда. К тому времени Соловей уже достаточно выпил и отважился ответить классику песнями собственного сочинения. Из наследия «Коридорных детей» непризнанный гений русского рока выбрал «Белую Зарю» и странную миниатюру под названием «Запой». Во время исполнения «Запоя» Соловей бил по струнам так, что все подумали, будто он играет последний раз в жизни… Хорошо, что Яроцкий помнил, до какого часа работает метро.

На следующее утро утомленные документалисты вернулись в квартиру Чернецких, чтобы пообщаться с Сергеем Николаевичем Чиграковым. Чиж явился в косухе и кожаных штанах. В руках он держал букет цветов и торт – Инне и Соне, жене и дочери Александра Чернецкого.

– Саша!

– Серега!

Музыканты обнялись, дальше была неспешная беседа о погоде и различных неприятностях. В какой-то момент Чернецкий достал из чехла «вчерашнюю» гитару, на которой Соловей чуть не порвал струны.

– Вот, – сказал он и протянул инструмент Чижу, – поклонники подарили.

Чиж обнял гитару как родную и заиграл блюз. А пару минут спустя задал неожиданный вопрос.

– Саш, а ты понял, что тебе подарили?

– Хорошую гитару…

– Насколько я знаю, таких красавиц в России сейчас всего две. И стоит она тысяч пять «бакинских рублей».

В этот момент у Соловья похолодел позвоночник. В принципе, он чувствовал себя состоявшимся музыкантом, чьи песни благосклонно послушал сам Александр Чернецкий, но, с другой стороны, если б знал, на какой гитаре играет, – «Запой» точно не был бы таким убедительным. Хотя, наверное, приятно порвать струны у гитары ценой в пять тысяч долларов…

Если вы считаете прошедший в России Чемпионат мира по футболу успешным для нашей сборной, то знайте: автор ваших восторгов не разделяет и по-прежнему уверен, что матч 1988 года с Голландией является лучшей игрой отечественных футболистов.

Пицца с мамой

Мишаня, самое страшное для меня сегодня – встречаться с мамами тех друзей, которых теперь нет в живых. А таковых уже семнадцать человек… И все они умерли не совсем своей смертью. Ну, ты знаешь. В общем, решили мы тут как-то с Федором Ивановичем навестить маму Шурика. Дело было в его день рождения – 23 августа.

Соловей не любил встречи с прошлым. Он не ходил на «бухашки» выпускников, старался избегать посиделок с бывшими коллегами, с бывшими пассиями также общался крайне редко. Исключения составляли матери друзей. Друзей уже не было, а матери их остались.

– Предлагаю навестить Сашкину маму, – сказал после очередной рюмки Федор Иванович.

– А смысл?

– У него скоро день рождения.

– С ума сойти не боишься?

– По два раза с ума не сходят.

– Психиатр-самоучка, блин…

Более тяжелой судьбы, чем у матери «продюсера» группы «Коридорные дети» Шурика, друзья не знали. Ее младшим сыном был тот самый Виталик, который попал под высокое напряжение и в прямом смысле слова сгорел на работе. «Душа Чалого» не врала – Виталик с подельником действительно ограбили павильон игровых автоматов, сам он настучал охраннику по голове, а получил, благодаря влиятельному отцу, лишь пять лет условно. Казалось бы, надо радоваться, но с судимостью не брали в армию, и восемнадцатилетний несостоявшийся сиделец отправился работать на химический завод. А спустя несколько месяцев его не стало.

– Я требую, я умоляю – объясните, что случилось! – кричала тогда мать в заводоуправлении.

– Несоблюдение техники безопасности, – следовал сухой ответ.

Подробностей мы так и не узнали, не помог даже влиятельный отец. Одно было понятно – Виталик в момент гибели был под героином… Хоронили его в закрытом гробу.

– Лучше бы он сел! – подытожил тогда его отец и заплакал.

Жизненный путь старшего брата, «продюсера» Шурика, оказался более долгим, но не менее жутким в конце. Говорят, героин стирает личность, хоть и не сразу. Сначала Саша разругался со всеми друзьями – точнее, они стали его избегать. Ведь общих тем для общения больше не было. Потом он сделал достойную попытку «воскреснуть»: перестал торчать, женился, Соловей даже был свидетелем на свадьбе. У Саши родилась дочь… Но героин не терпит пустоты, и через какое-то время его место окончательно занял алкоголь. Бывшего «продюсера» все чаще видели в шалманах в компаниях маргинальных личностей. «Боярышник» по утрам стал для Александра нормой. Жена его выгнала, родителей он тоже достал. В итоге влиятельный папа купил ему изолированную малосемейку на окраине города, и на том их отношения практически закончились. В последние годы жизни Сашу видели на остановках, где он клянчил мелочь у прохожих. Нашли его мертвым в подъезде. Полиционеры подтвердили, что смерть была насильственной.

– Я требую, я умоляю – объясните, что случилось! – снова кричала мать.

– Идет следствие, – следовал столь же сухой ответ, как и раньше…

Соловей и Федор Иванович действительно пришли тогда к Сашиной матери на его день рождения. Съездили с ней на кладбище. Там ничего не изменилось, до сих пор лежат рядом два брата – Виталий и Александр. Их мать, Татьяна Анатольевна, рассказывала друзьям, что у нее обнаружили рак…

– Ребята, давайте я вас пиццей угощу, – сказала тетя Таня на выходе с кладбища. – Мои мальчики очень любили пиццу…

Она умерла в 2018 году, рак сделал свое подлое дело. Похоронили ее рядом с сыновьями. Соловей и Федор Иванович были на похоронах, но пиццу в тот день уже никто не предлагал.

«Жирик» на закуску

Мишаня, за свою карьеру мне удалось пообщаться практически со всеми кумирами нашего детства и юности. Больше всех запомнился Петр Мамонов – он реально трогательный и мудрый. Помнишь, как мы тащились под его «Серого голубя»? Остальные хороши, но в меру. Шевчук остался собой. Чернецкий страдает от отсутствия Советского Союза. Чиж лет двадцать не выпускал альбомов. У Кости Кинчева, как говорят в народе, «православие головного мозга», и был инфаркт. «Чайф» так и живет в Свердловске, вовсю топит за Путина, а Горшок, твой любимый Горшок, уже умер. Ревякин ходил лет десять с бородой, сейчас побрился, но «Калинов мост» больше не поклоняется языческим божествам и сегодня почти не отличается от Шахрина и Бегунова. Про Сукачева и Скляра говорить не хочу, кабак – он и есть кабак.

Если же спросишь ты меня о политиках, то здесь еще сложнее. Сегодняшняя Россия – это пародия на Советский Союз в его худшей форме. Мы опять воюем со всем миром, опять кругом враги, а внутри страны – враги народа. И вот того же Андрея Макаревича, например, многие «патриотически настроенные» граждане теперь таковым и считают. Порой блевать тянет от этого средневековья.

Помню, ты по простоте душевной угорал над Жириновским. Так я тебя огорчу: Владимир Вольфович не эксцентричный шут-истерик, а профессиональный актер. И если с ним общаться без телевизионных камер, то он совсем другой. Даже где-то скучный.

В пивном ресторане «Тинькофф» в центре Казани сидели двое: молодой функционер «Единой России» и вновь приехавший работать в Казань Соловей. Во время очередного литра возникло пари.

– А слабо сделать интервью с Жириновским? – подначивал функционер «Единой России».

– Нет, а в чем проблема?

– Проблема в том, что если ты такое интервью опубликуешь, то больше в Казани работы не найдешь. Понимаешь, между Жириком и Бабаем (так в Татарстане называют «лидера нации» Минтимера Шаймиева. – Прим. авт.) пробежала стая черных кошек. Ты для местной власти станешь вне закона.

– Тем интереснее будет жить, – подытожил Соловей. – Спорим, я это сделаю?

И поспорили на ящик пива. Редактора своего нового журнала Соловей уговорил быстро, осталось уговорить пресс-службу ЛДПР.

– Вы хотите эксклюзив? – спросили в телефонной трубке.

– Да, не менее тридцати минут.

Спустя три месяца организационных переговоров Соловей приехал в Москву и с Казанского вокзала отправился в Малый театр. Работала там одна знакомая. Попив кофе, побродив по «историческим внутренностям», где пару веков назад так же прогуливались Пушкин и Островский, Соловей перешел Большую Дмитровку и оказался в Государственной думе. Больше всего провинциальному журналисту запомнился музей ЛДПР. Сколько же там было товаров народного потребления с лицом Жириновского на этикетке! Одно мороженое в вафельном стаканчике чего стоило! Мороженое «Жирик». Пипец, дайте два…

Между тем Соловья попросили прервать экскурсию – «сам» готов был принять, нужно было начинать интервью. Большой кабинет оказался светлым. Жириновский, как показалось журналисту, – каким-то ненастоящим.

– Владимир Вольфович, – начал Соловей, – ЛДПР уже двадцать лет. Кто был вашими сторонниками в конце восьмидесятых, и кто они сегодня?

– Наши сторонники – абсолютно все граждане. У ЛДПР нет классового и сословного деления. Вот у левых есть такое деление. У «Единой России» есть – там чиновники и олигархи. А в наших рядах люди всех возрастов, любые социальные и национальные группы. Наши сторонники – все граждане России. Так было в конце восьмидесятых, так есть и сегодня. Мы – самая народная партия!

– Вы упомянули национальные группы, – Соловей сразу напомнил, что приехал из Казани. – В России существует национальный вопрос?

– Конечно, он существует. И его можно было бы не трогать, если бы не существование республик внутри страны. Были бы только края и области – национального вопроса вообще можно было бы не касаться. И так было бы лучше для всех, жили бы мы спокойнее.

– Поясните, – журналист уже предчувствовал, как его из казанского журнала уволят с «волчьим билетом», – в чем ваша позиция?

– Например, татар в Москве больше, чем в Казани – и никакой проблемы нет. Но вот сама Татария, Башкирия… Им же надо выделиться! Мол, мы часть страны, но у нас есть титульная нация – татары, башкиры.

– Кстати, не Татария, а Татарстан, – подлил масла в огонь Соловей.

– Это тоже искажение! – парировал Жириновский, – «Стан» уже республика. Получается масло масляное. Существование республик – ошибка нашей государственной политики! Большинство государств – многонациональные. Возьмите Индию или Турцию. И везде административное деление чисто географическое.

– Если я вас правильно понимаю, республики в составе РФ надо упразднить?

– Создавать их не надо было! Их создание и породило национальный вопрос. Почему произошло крушение СССР? Из-за национального вопроса. Экономические проблемы возникают всегда и у всех, но нигде государства не рушатся. А у нас не государство рухнуло, а национальные республики стали самостоятельными. И сегодня во многих бывших республиках Советского Союза экономическое положение хуже, чем было, но они дальше не распадаются. Поэтому, чтобы не было угрозы распада страны, в ней не должно быть деления по национальному признаку.

– Кстати, президент Татарстана Минтимер Шаймиев объявил о своем уходе, – Соловей решил отойти от «национального вопроса». – На своем посту он был достаточно долгий срок. Как вы к этому относитесь?

– Наша партия считает, что должны быть четкие правила – не более двух сроков, десять лет на любом руководящем посту. Причем это касается не только руководителей субъектов РФ, но и директоров предприятий, научных и культурных учреждений. Независимо от личности и национальности. Если человек занимает свой пост более десяти лет, то это тормозит развитие региона, науки, экономики! Это можно сравнить с молодой семьей, которая живет с родителями. Как бы им хорошо ни было и как бы они себя хорошо ни вели, им надо уйти. Иначе жить не получается. И поймите меня правильно, здесь нет отрицательного отношения к определенному человеку – это проблема общая.

– Как вы считаете, какой процент сторонников ЛДПР в Татарстане?

– В любом регионе количество наших сторонников не менее десяти процентов, но есть регионы, где эта цифра доходит до двадцати и выше. «Пояс ЛДПР» – это Сибирь и Дальний Восток. Потому что туда ссылали, в том числе и по политическим причинам, тех, кто был недоволен центральной властью. Плюс в этих регионах очень тяжелые условия жизни, которые тоже влияют на отрицательное отношение к власти. Поэтому «пояс ЛДПР» именно там. И не могу не сказать про молодежь. Сегодняшняя молодежь тянется к нам! Потому что мы более креативные, открытые, смелые. Если говорить в целом, то самый обычный избиратель смотрит так: коммунисты уже были, «Справедливая Россия» – это что-то непонятное, но в любом случае опять левые. Партию власти не любят нигде, ее только поддерживают. В итоге – пятьдесят процентов голосуют на выборах за партию власти, двадцать пять-тридцать процентов – за левых, остальные – за ЛДПР.

– То есть избиратель у вас будет всегда?

– Да, сегодняшний избиратель будет за нас голосовать всегда. У него нет выбора. Пускай делают новых правых или пытаются реанимировать «Яблоко». Бесполезно! Все это уже надоело со времен Ельцина. Тогда были провалы, если не сказать – преступления. Поэтому все больше людей будет голосовать за ЛДПР. Левая идеология испытана, от партии начальников устают, демократы провалились. Так что у ЛДПР самые лучшие перспективы.

– В последнее время вы говорите, что с удовольствием бы ушли на покой, но не можете подобрать себе преемника…

– Здесь проблема одна – нет желающих. Потому что лидер оппозиционной партии – это самая тяжелая работа. Нужно отвечать за всю страну – партия же всероссийская! Нужно находить деньги. А тут еще каждый день на тебя выливают ушат грязи. Вот у коммунистов еще есть желающие, потому что они бывшая правящая партия, у «Единой России» – очередь, потому что «партия власти»; а тут нет желающих. Причем я предлагаю, но никто не хочет.

– А этот «желающий» – он каким должен быть?

– Средних лет, желательно до сорока. Образованный. Лет десять он должен состоять в партии, участвовать в выборах. Хотелось бы, чтоб он уже был депутатом Государственной Думы. И, конечно, обязателен широкий кругозор. Если он будет знать только одно направление – это опасно. Хорошим преемником мог бы стать Игорь Владимирович Лебедев. У него получится возглавить ЛДПР, и не потому, что у нас родственные отношения (Игорь Лебедев – сын В. В. Ж. – Прим. авт.), а потому, что он двадцать лет в ЛДПР и серьезно занимался именно партией. Есть еще несколько достойных кандидатур. Мы наберем их с десяток, но они не хотят идти на мое место.

– Вы с каждым из них беседовали, предлагали?

– Конечно, даже вносили их фамилии в бюллетень. Но… Придется ждать, пока кто-нибудь созреет.

– Если чисто по-человечески – устали?

– Если бы это был спорт, и я бы видел, что в команде подросли ребята, которые лучше меня гоняют шайбу… Я не могу сказать, что я устал, – тогда получится, что я всех предал. А по-человечески… мы все устаем, каждый день. Любой человек обманет, говоря, что все и всегда делает с радостью. Конечно, двадцать лет делать одно и то же – приедается. Но я не устал, потому что не хочу, чтобы партия пострадала. Так что разговоры о том, что «ему надоело, и он скоро уйдет» попрошу прекратить. Я не уйду до тех пор, пока партию не возглавят люди, которые удержат ее хотя бы на сегодняшнем уровне.

– Ответьте, пожалуйста, – Соловей решил задать главный вопрос, – мы живем во времена монополии Путина?

– Политика у нас есть, но мы отличаемся от любой другой страны тем, что у нас огромный разрыв между властью и населением. У нас пусто в середине, а именно средний класс делает всю политику – формирует партии. В Кремле это понимают. И осознают, что сложилась опасная ситуация, когда несколько человек вынуждены все решать. Поэтому пускай решает общество. К сожалению, мы не успели к этому прийти. При царе начиналось, но помешала революция. Советская власть создала подобие среднего класса в лице партийных функционеров, но было слишком много идеологии. Сегодня пришло время наконец-то создать гражданское общество. И уже есть общественные палаты, экологи, правозащитники, партии, профсоюзы – зарождается средний класс. По большому счету, в ближайшие десять, максимум – пятнадцать лет, это все должно окончательно сформироваться. Причем не надо путать понятия «население» и «общество». Гражданское общество будет составлять порядка десяти миллионов, и оно будет решать все вопросы.

– Общество должно быть гражданским, но с нашим уровнем коррупции построение гражданского общества невозможно…

– Ничего, мы должны в это верить и стараться создавать такое общество. Мы же вот с вами есть. Вы журналист, я – лидер партии. Мы с вами – часть этого гражданского общества и среднего класса.

– Я не могу отнести себя к среднему классу – я не зарабатываю достаточно.

– Это другой вопрос. Да, вас не устраивает уровень заработной платы, но вид вашей работы – это уже работа на средний класс. Вы не бомжуете и не работаете грузчиком на станции, а стараетесь общаться в обществе – это ближе к среднему классу. А доходы будут подниматься. В итоге ситуация нормализуется.

– Значит ли это, что у России прекрасное будущее?

– Оно самое прекрасное: не будет больше никакой диктатуры, не вернутся коммунисты, не будет фашизма, не будет анархии, не будут резко поднимать цены, не будем больше «прыгать» с налогами. Все теперь пойдет в позитив! Мы все испытали, и в этом смысле мы – самая богатая страна. Нас «научил» социализм, в Европе мы самые опытные в национальном вопросе, в построении капитализма нам тоже нет равных. Все самое худшее прошло, теперь мы все это знаем, и будет только позитив.

– А люди, которые сегодня у власти, заинтересованы в таком развитии страны? И справятся ли они?

– Обязательно справятся. Они заинтересованы и обязательно будут уступать власть, они не диктаторы. В этом смысле у нас тоже хорошая перспектива.

– Тогда назовите имя следующего Президента РФ.

– Постепенно мы придем к тому, что это будет не известно никому. Как, например, в США за полгода до выборов не знали, кто станет президентом. Или как сегодня это происходило на Украине. Второй тур, а неизвестно было, кто выиграет выборы. Неужели мы глупее их? Нет. И Россия тоже к этому придет.

– Но не на следующих президентских выборах?

– 2012 год будет последним, когда наиболее отчетливо фаворит проявится заранее, а на следующих выборах этого уже не будет. И выборы-2018 пройдут, как в Европе, будет два-три равновеликих кандидата. Обязательно будет второй тур. Мы к этому придем.

…Интервью это Соловей опубликовал и ящик пива выиграл – но работы в Казани действительно больше не нашел.

В финале журналист сфотографировался с Жириновским и получил увесистый пакет. В пакете был коньяк «Жириновский», парфюм «Жириновский», несколько дисков, где лидер партии лично пел, и какая-то книга – то ли о Жириновском, то ли от Жириновского. Мороженого «Жирик» Соловью попробовать не дали. А жаль – им можно было бы закусывать коньяк.