Текст книги "Российская белая эмиграция в Венгрии (1920 – 1940-е годы)"

Генерал-отшельник

В Будапеште соотечественников-эмигрантов оказалось еще больше. Собрания, клубы, тусовки, как сказали бы сегодня, дрязги, склоки, противоборствующие партии. Но Деникин и здесь держится особняком. Можно сказать, отшельником. Он как будто совсем ушел из политики. Вот что сообщал русский дипломатический представитель в Венгрии князь Волконский: «Здесь держит себя вдали от всяких дрязг с достоинством и большой простотой генерал Деникин. Мы с ним навестили друг друга».

Сам Антон Иванович в одном из писем бывшему сослуживцу Н.И. Астрову напишет, что все последнее время «погружен целиком в прошлое, в историю, почти не соприкасается с вопросами современности». В другом письме тому же адресату сообщает, что помимо литературного труда «жизнь на время сузилась до удовлетворения насущных потребностей в обстановке черновой хозяйственной работы: таскаю дрова и уголь, топлю печи, убираю квартиру, заколачиваю все щели»…

Работа над «Смутой» тем временем продвигалась довольно быстро. В Будапеште, куда семья Деникиных переехала в октябре 1922 г., они поселяются на будайской стороне Дуная, в маленьком доме с садом. У них теперь молодая венгерская няня и генерал, наконец, может приняться за свои «Очерки»⁵.

Если первый том «Очерков», написанный еще в Бельгии, ему приходилось в основном писать по памяти, то в Венгрии Деникин стал получать в свое распоряжение и заметки сослуживцев, и архивы Белых армий, вывезенные из Крыма через Сербию. На его призыв присылать документы откликнулись многие. Правда, были и такие, кто саботировал его призыв. Это относится к близкому окружению Врангеля.

В последующих томах своей эпопеи главком вводит в научный оборот все больше и больше уникальных документов: материалы по истории Первого Кубанского («Ледяного») похода, воспоминания генералов Богаевского, Шкуро, Казановича, приказы, сводки, обращения. Работа шла, а денег пока больше не становилось. Безденежье было хроническим и в Будапеште.

Возможно, если бы Деникин обратился за помощью к венгерским властям, к тому же адмиралу Хорти, то он бы ее получил. Тот же князь Волконский, как дипломат, настойчиво рекомендовал нанести визит главе государства. Но как-то не случилось. Видимо, офицерская гордость помешала. Позднее Деникин скажет: «После года (прожитого в Венгрии) мне показалось это неудобным, и я не пошел. Так и прожили мирно три года».

«Помещик» Деникин

Не имея постоянного дохода, жить даже в относительно дешевом Будапеште становилось все труднее и труднее. Помощи ждать неоткуда. В итоге, после нескольких месяцев жизни в столице на семейном совете было решено переселяться в провинцию. Выбор пал на Балатон. Здесь, в небольшой деревушке Балатонлелле на южном берегу озера, окруженном со всех сторон садом и виноградниками, Деникины проведут около двух лет. В конце мая 1924 г. в письме одному из друзей Деникин так описывал свое балатонское прибежище: «Наше жилище не шикарно, но просторно и относительно удобно. Особенно великолепен сад, выходящий на озеро. Летом здесь прекрасно. О зиме же я стараюсь не думать. Мне говорили, что еще никто не проводил в этом доме зиму» ⁶. Очевидно, речь шла о неутепленном летнем домике. Правда, зимы в Венгрии не такие суровые, как в России. Дочь генерала – Марина так пишет о жизни Деникиных на Балатоне:

«Лето было чудесным. Озеро искрилось, приглашая на лодочные прогулки. Кругом в изобилии росли вишня и малина. Няня Вера, приехавшая из Брюсселя, готовила из этих ягод русскую наливку. Абрикосовые деревья и яблони гнулись под тяжестью плодов. В огородах росли капуста, морковь, картофель, наливались соком ярко-красные помидоры. Опоросилась свинья, пели петухи, разноцветные куры несли огромные яйца. Дородные гуси гоготали и нагуливали жир»⁷. Как-то, рассказывает Марина, Деникины обнаружили, что их гуси умерли. Заподозрили, что их могли отравить. Деникин собственноручно вырыл им братскую могилу. Уже собрались хоронить, но решили перед погребением хотя бы ощипать на пух для подушек. Тут-то гуси и ожили. Оказалось, что отведали они ягодок от русской настойки няни Веры, неосторожно выброшенных после фильтрации.

Жизнь Деникиных на Балатоне больше напоминала жизнь мелких русских помещиков в условиях натурального хозяйства, правда, без крепостных крестьян. Все приходилось делать самим. Копать огород, разводить кур, гусей, следить за садом. Кормились в основном с огорода. Генерал не отказывался ни от какой работы по дому. Трудиться приходилось в поте лица. Сначала на земле, потом за столом. Генерал писал, жена редактировала, перепечатывала рукописи, делая свои замечания. Работа спорилась.

За это время будут написаны последние тома «Очерков русской смуты», публикация которых затем всколыхнет всю эмиграцию и гулко отзовется в большевистской России. О том, в каких условиях писался первый фундаментальный труд по истории Гражданской войны в России, вспоминают сослуживцы и соратники генерала, часто бывавшие в это время в его балатонском пристанище.

В гости на Балатон к Деникиным стали наведываться многочисленные гости. Из Белграда, Софии и Берлина приезжали генералы, офицеры. Привозили материалы по истории Белого движения, гражданской войны. За разговорами о прошлом, настоящем и будущем России незаметно уходили продукты натурального хозяйства «помещика Деникина», а гости и не замечали, что гостят в балатонском «имении» по две, а то и по три недели…

Генерал Кутепов посетил своего бывшего начальника сразу же, не дожидаясь лучших времен. Дело в том, что великий князь Николай Николаевич, бывший главком русской армии, бежавший во Францию, решил продолжать теперь уже тайную борьбу против большевиков и обратился к Кутепову. Тот поехал за советом к Деникину на Балатон.

Деникин, пишет дочь Марина, всегда с недоверием относился к шпионам, разведчикам и контрразведчикам, даже когда был вынужден прибегать к их помощи. «Мне кажется, что план полезен, но я полагаю, что вам нужны значительные финансовые средства и солидный опыт в таком деле, – отреагировал Деникин на планы Кутепова, – иначе предприятие не возымеет успеха»⁸. Из всего разговора Кутепов, как пишет Марина, вынес лишь слово «полезен» и пустился в свое дилетантское мероприятие, из-за чего через несколько лет и был убит агентами ГПУ. Похожая участь постигла чуть позже и генерала Врангеля, создавшего в эмиграции боевую подпольную организацию РОВС – Российский Общевоинский Союз. Можно предполагать, что Врангель был отравлен в Брюсселе посланцем ГПУ. Деникин же в 20-е годы считал, что никакое иностранное вторжение в Россию было невозможно, да он и не желал этого.

Скорее всего, в эти же, балатонские, годы помимо «Очерков русской смуты», как пишет один из исследователей биографии генерала – г. Ипполитов, Деникиным была написана и статья «Искание Родины», в которой он оформил свою принципиальную позицию по вопросу – как быть дальше? Какую позицию должно занимать русское воинство в эмиграции в отношении большевистской России в случае международного конфликта или новой мировой войны? Генерал приходит к выводу, что в мире нет стран, которые бы серьезно и бескорыстно помогли в свержении советской власти в России ⁹.

Поэтому русские добровольцы не имеют нравственного права участвовать в войне против своей Родины на «стороне держав, имеющих целью отторгнуть Российские окраины». Этой позиции русского патриота, сформированной еще в первые годы эмиграции в Венгрии, генерал Деникин будет верен потом всю свою оставшуюся эмигрантскую жизнь, независимо от того – куда судьба забросит его на исходе дней. Во Франции или в США.

Публикация пятитомника «Очерков», в целом законченных уже на Балатоне и опубликованных в Париже и Берлине, к середине 1925 г. позволила Деникиным чуточку вздохнуть от материальных невзгод. К этому времени спокойная жизнь в Венгрии стала тяготить оторванностью от близких и знакомых. К тому же дочери Марине исполнилось шесть лет, и ее надо было определять в хорошую школу.

В середине 1925 г. Деникины, после настойчивых уговоров друзей, проведя три года в венгерской эмиграции, решили осенью вернуться в Брюссель. Как пишет дочь Марина, перед отъездом из Венгрии пришлось продать свинью, кур и гусей. Собаку Мелинду приютил крестьянин из той же деревни. Деникину нелегко было расставаться с Венгрией, «где с такой теплотой относились к русским». Когда поезд, загруженный скарбом

Деникиных, тронулся с ближайшей станции на Балатоне, на платформе появилась перегрызшая веревку Мелинда, которая бросилась за своими хозяевами. Она бежала вдоль путей, высунув язык и волоча за собой веревку, пока поезд не набрал скорость¹⁰…

Так закончился венгерский период эмиграции. Впереди у бывшего главкома Добровольческой русской армии был Брюссель, Париж, переезд в США. Ему оставалось еще 20 с лишним лет жизни.

Примечания

¹ Шатилов П. Расселение армии по балканским странам // Русская армия в изгнании. М., 2003. С. 77–115.

² Pesti Naplo, 1921.01.01. 4.

³ Деникина-Грей М. Генерал Деникин. Воспоминания дочери, М., АСТ-ПРЕСС, 2005, С. 231

⁴ Там же. С. 232.

⁵ Там же. С. 231.

⁶ Там же. С. 232.

⁷ Там же.

⁸ Там же. С. 234.

⁹ Ипполитов Георгий. Деникин (серия ЖЗЛ). М., Молодая гвардия, 2000, С. 437.

¹⁰ Деникина-Грей М. Генерал Деникин. С. 235.

История русских общин в Венгрии

М.В. Шкаровский

Первая русская церковь на венгерской земле – Успения Пресвятой Богородицы при Придворной комиссии по покупке вин – была основана в г. Токае. Токайские сухие вина уже в XVII веке пользовались в России большой популярностью. В царствование императрицы Елизаветы Петровны в город в 1745 г. была послана особая постоянная комиссия из 35 человек, которая занялась закупкой местных вин и доставкой их в Петербург, к императорскому двору. В доме комиссии в 1745 г. была устроена походная Успенская церковь, настоятелем которой назначили священника Корнилия Романова. Его преемником в 1753–1767 гг. служил иеромонах Иезекииль (Дьяковский). Затем некоторое время священника в Токае не было, и только в 1775 г. его место занял иеромонах Иустин (Фиалковский), умерший через четыре года. Причетником в это время был известный украинский философ Г. С. Сковорода. Последним настоятелем церкви в Токае служил иеромонах Аарон (Пекалицкий), отозванный осенью 1786 г., когда церковь была закрыта в связи с прекращением работы комиссии¹.

Еще одним русским храмом на территории Венгрии была церковь св. мученицы Александры, построенная по проекту венгерского архитектора Станислава Хеппе в 1801–1803 г. в г. Ирёме (Ироме) вблизи Будапешта над гробницей великой княгини Александры Павловны (1783–1801), старшей дочери императора Павла I, бывшей замужем за венгерским палатином и эрцгерцогом Австрийским Иосифом-Антоном Габсбургом и сохранившей православную веру. Небольшая (вмещавшая 30 человек) каменная церковь с приделом св. прав. Иосифа была заложена 19 июня 1801 г. протоиереем Самборским и им же освящена 31 августа 1803 г.

В октябре 1816 г. храм посетил император Александр I, 11 сентября 1852 г. в Ирёме побывал цесаревич Александр Николаевич; в 1866 г. – великий князь Константин Николаевич, а 8 лет спустя – его супруга великая княгиня Александра Иосифовна. В 1850–1870 гг. настоятелем церкви служил прот. Василий Миронович Войтковский, который много писал о судьбах Православия в Австро-Венгрии, а затем почти 40 лет (в 18771913 гг.) – прот. Феофил Николаевич Кардасевич, тоже посылавший свои статьи в духовную печать. В 1885–1898 гг. он также окормлял общину в г. Мерано. Хотя в храме св. Александры служил русский причт, состоявший из священника и 3–4 певчих, богомольцами до начала XX века являлись в основном жившие в округе сербы.

Богослужения в храме временно прекратились после начала I Мировой войны, когда причт выехал в Россию. Возобновились они в начале 1920-х гг., в это время в церкви св. мц. Александры служил находившийся в юрисдикции Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) иеромонах Савва (Советов) – будущий архиепископ Гродненский Польской Православной Церкви. У южной стороны церковного участка находится небольшое кладбище, где погребены члены причта, последним – в феврале 1926 г. протоиерей Стефан Иаковлевич Колумбов (1842–1926). Он начал служить в Ирёме еще в 1864 г. псаломщиком (с 1891 г. диаконом, с 1910 – священником), в 1922–1926 гг. являлся ее настоятелем и был похоронен рядом со своим отцом, состоявшим при церкви диаконом².

Послереволюционная волна русской эмиграции мало затронула Венгрию, правительство этой страны согласилось принять лишь несколько сот человек, но все же в мае 1923 г. большая группа белых солдат и офицеров из галлиполийских лагерей (Турция) прибыла в Венгрию. В 1926 г. в стране, по некоторым данным, проживало 5294, а в 1929 г. – 4764 русских беженца³. Поселившиеся в Будапеште русские эмигранты в 1922 г. устроили домовую церковь Пресв. Троицы (позднее преп. Сергия Радонежского) и основали приход, который подчинялся митрополиту Евлогию (Георгиевскому) и после перехода этого Владыки в 1931 г. в юрисдикцию Вселенского Патриарха оказался в составе Западно-Европейского экзархата Константинопольского Патриархата. Располагалась русская церковь в Будапеште по адресу: ул. Сив, 4 (6-й район).

Вследствие разрыва с митрополитом Евлогием Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) решил создать свою общину в Венгрии, и с этой целью в 1928 г. был рукоположен в сан священника бывший советник полиции Иоанн (Янош) Руско. В его ведение были переданы русские эмигранты в Венгрии, признававшие юрисдикцию РПЦЗ, однако в 1931 г. отец Иоанн был отстранен от служения Архиерейским Синодом. В 1933 г. священника принял в Париже митрополит Евлогий и вновь направил в Венгрию. При активном участии отца Иоанна была построена чисто венгерская православная часовня св. Иоанна Златоуста в Будапеште, а также воздвигнуто несколько храмов в других городах. Правда, вскоре он был запрещен в служении уже митрополитом Евлогием⁴.

Настоятель Свято-Троицкого прихода с 16 января 1928 г. бывший русский военный священник протоиерей Михаил Попов после его увольнения 29 октября 1931 г. митрополитом Евлогием 7 ноября того же года перешел в юрисдикцию Русской Православной Церкви за границей. Однако большая часть прихожан не последовала за своим пастырем, оставшись в подчинении митрополиту Евлогию. Отец Михаил создал новый приход под юрисдикцией РПЦЗ, но в апреле 1932 г. был выслан из Венгрии, а после возвращения, через несколько недель, 2 мая подвергся аресту венгерскими властями и заключен в тюрьму на два года (затем интернирован в лагерь Хайдунанаш). Все имущество Свято-Троицкой церкви было возвращено евлогианской общине. 30 мая 1932 г. решением Архиерейского Синода о. Михаил был уволен с должности настоятеля прихода и исключен из состава клира РПЦЗ. После освобождения протоиерей М. Попов окончил университет в г. Дебрецене и, получив докторскую степень, остался преподавать в нем (в годы Второй мировой войны он возглавлял Мадьярско-Русинскую Православную Церковь в сане протопресвитера и в конце 1944 г. был арестован немцами)⁵.

Община РПЦЗ в Будапеште была заново организована епископом Венским Серафимом (Ляде), правда, своего храма она не имела и арендовала для богослужений различные помещения. Настоятелем этой общины был назначен сразу после своего рукоположения 28 декабря 1933 г. в сан иерея о. Афанасий Михайлович Донецков (1887–1979). Он возглавлял общину РПЦЗ до конца 1944 г. Настоятелем же Свято-Троицкой церкви с 15 февраля 1938 г. до начала 1945 г. служил рукоположенный митрополитом Евлогием в сан иеромонаха 6 декабря 1937 г. о. Сергий (в миру Мстислав Владимирович Мусин-Пушкин, 1899–1960). Он происходил из известного графского рода, воевал в кавалергардском дивизионе в составе Белой армии в годы гражданской войны и уже в эмиграции закончил Свято-Сергиевский богословский институт в Париже. С 1938 г. о. Сергий был председателем Комитета русских организаций в Венгрии⁶.

В конце 1930-х гг. церковная ситуация в Венгрии в связи с расширением ее территории существенно изменилась. Сначала по Венскому арбитражу от 2 ноября 1938 г. в состав страны были включены южные районы Словакии и Закарпатской Украины (Подкарпатской Руси). Затем весной 1939 г. Будапешт подчинил себе всю Подкарпатскую Русь. 30 августа 1940 г. по второму Венскому арбитражу Венгрии была возвращена Северная Трансильвания. Наконец, весной 1941 г. в ходе югославской кампании вермахта, в которой приняла участие и венгерская армия, к венгерскому государству отошла и северо-восточная часть Югославии (так называемая Воеводина), где имелось несколько русских церковных общин.

История чисто русских эмигрантских приходов, оказавшихся в годы II Мировой войны на территории Венгрии, имела свои особенности. Все они (кроме одного) находились в юрисдикции РПЦЗ, причем их деятельность отличалась значительной активностью. В занятой Венгрией части Югославии в начале 1920-х гг. поселилось 7–8 тысяч русских эмигрантов. Большие колонии появились в городах: Нови Саде (по некоторым данным, около полутора тысяч человек), Суботице, Сомборе и других, кроме того, было создано более 30 «казачьих станиц» – компактных селений по 10–50 казаков с семьями. Эти казаки занимались ремеслами и сельским хозяйством, но при этом оставались в подчинении своих атаманов; женились они в основном на представительницах национальных меньшинств – венгерках, словачках, русинках; детей крестили в православных храмах⁷.

Еще в начале 1920-х гг. в Нови Саде были созданы Русско-сербское благотворительное общество помощи беженцам под почетным председательством епископа Бачского Иринея (Чирича), несколько эмигрантских культурно-просветительных, общественных и политических организаций. В городе существовало немало сербских храмов и первоначально беженцы посещали церковь свт. Николая, но в феврале 1922 г. епископ Ириней предоставил русской общине домовую церковь свт. Василия Великого на втором этаже своего Архиерейского дворца в центре города. Вскоре было создано Общество попечения о духовных нуждах русских беженцев в Новом Саду, председателем которого стал первый настоятель русского прихода протоиерей Феодор Синькевич. С 1934 г. настоятелем прихода служил священник Сергий Самсониевский⁸.

В 1935 г. при покровительстве Сербского Патриарха Варнавы и Первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия (Грибановского) был основан Русско-сербский комитет для постройки русского храма в Нови Саде (в память убитого в 1934 г. югославского короля Александра I Карагеоргиевича). К весне 1941 г. на пожертвования удалось приобрести земельный участок, разработать проект храма (во владимирско-суздальском стиле) и собрать средства на строительство, однако война помешала осуществлению этого плана⁹.

После присоединения большей части Воеводины к Венгрии три местные русских общины оказались в неопределенном положении. Их связь с Епархиальным Управлением в Белграде и председателем Архиерейского Синода РПЦЗ митрополитом Анастасием надолго прервалась. Уже в апреле 1941 г. были распущены почти все русские эмигрантские организации, в том числе Общество попечения о духовных нуждах русских беженцев и отделение церковно-культурного общества «Русская Матица» в г. Нови Сад (ему было возвращено прежнее венгерское название Уйвидек). В тоже время эмигрантам разрешили создать Русское военное представительство, продолжили свою работу и Уйвидекский (ранее Новосадский) комитет Российского общества Красного Креста, а также Русский клуб со столовой¹⁰.

В августе 1941 г. по требованию венгерских властей был ликвидирован Русско-сербский комитет по сооружению русской церкви в г. Нови Сад. Узнав об этом, Архиерейский Синод РПЦЗ 26 сентября постановил из собранных средств 20 тыс. динар передать на нужды русской общины в Уйвидеке, а остальные 76 тыс. – на возведение церквей в России, образовав с этой целью специальный фонд при Синоде. Однако постановление слишком поздно стало известно в Венгрии, указанные деньги перешли местному комитету Российского общества Красного Креста, которое передало 30 тыс. динар на содержание русской церкви в Уйвидеке, а 20 тыс. – на издание миссионерского сборника, молитвослова и Евангелия на русском языке¹¹.

По инициативе настоятеля русской церкви свт. Василия Великого в Уйвидеке о. Сергия Самсониевского 23–24 октября 1941 г. в Архиерейском доме состоялось совещание представителей русских церковных приходов, общин и групп в Венгрии. Всего их тогда насчитывалось пять, в том числе два прихода в Будапеште – один из них, хотя и был в юрисдикции митр. Евлогия, согласно соглашению 1939 г. через епископа Пражского Сергия (Королева) уже подчинялся находившемуся в юрисдикции РПЦЗ архиепископу Берлинскому и Германскому Серафиму (Ляде).

Совещание постановило: учредить «Союз русских эмигрантских православных приходов в королевстве Венгрия», составив его устав; в случае невозможности установления связи с Белградом за санкцией архиерейской власти обращаться к архиеп. Серафиму; выделить для работы в России пять священников, направив ходатайство об их отправке германским властям; просить митр. Анастасия учредить Духовный суд в Уйвидеке; завершить организацию приходов в Сомборе и Сабадке (Суботице). Сразу после совещания была создана комиссия под председательством о. Сергия для регистрации всех русских священников Венгрии без различия юрисдикций. В это время в Уйвидеке уже существовали миссионерские синодальные курсы (во главе с администратором – полковником Ю.Б. Броневым), и планировалось открыть их отделения в Будапеште, Сомборе и Сабатке¹².

На следующий день в соответствии с решением совещания руководители русских эмигрантских организаций обратились с заявлением к германскому военному представителю в Будапеште с просьбой предоставить возможность местному духовенству использовать свои силы для церковной работы в России, а также для обслуживания лагерей военнопленных и русских национальных воинских частей. Был даже разработан детальный план организации и снаряжения Духовных миссий, но разрешения на их деятельность с германской стороны, естественно, не последовало¹³.

27 октября о. Сергий отправил протоколы совещания и проект временного устава «Союза русских эмигрантских православных приходов в королевстве Венгрия» митр. Анастасию, отметив, что если новый устав утвердить у венгерских властей не удастся, придется все приходы и их союз ввести в уставные рамки Российского общества Красного Креста в Венгрии, как единственной легальной русской организации в стране. Священник особенно просил разрешить учреждение в Уйвидеке временного

Духовного суда для Венгрии, так как многие бракоразводные дела не терпели отлагательства.

Это письмо, хотя и с задержкой, дошло в Белград, и митр. Анастасий 26 декабря 1941 г. ответил, что он благословляет открытие двух новых приходов, издание миссионерской литературы, объединение же русских общин возможно только в рамках союза приходов, а создание Духовного суда в Уйвидеке вообще невозможно, дела следует в готовом виде пересылать для вынесения решения в Епископский Совет в Белград, в срочных случаях можно обращаться к архиеп. Серафиму (Ляде) в Берлин, правда, сношение с ним немногим быстрее¹⁴.

В действительности некоторые русские священники Венгрии поддерживали беспрепятственную связь с Владыкой Серафимом еще до вторжения немцев в Югославию в апреле 1941 г. Так, например, 27 февраля 1941 г. Архиерейский Синод слушал ходатайство настоятеля будапештского прихода свящ. Афанасия Донецкова о переводе его прихода в Германскую епархию РПЦЗ ввиду невозможности сношения с епархиальным преосвященным и о разрешении совершить освящение походного храма. Правда, тогда Синод постановил запросить об этих вопросах мнение сербского епископа Будимского Георгия¹⁵.

После же оккупации Югославии из архиереев РПЦЗ лишь Владыка Серафим реально мог управлять русскими приходами в Венгрии, и 15 января 1942 г. в ответ на обращение местного духовенства архиепископ издал указ о принятии этих приходов в административное управление, учредив в стране свое представительство во главе с рукоположенным им в сан протоиерея о. Сергием Самсониевским.

Состоявшееся 23 февраля второе совещание представителей русских приходов в Венгрии приняло к исполнению этот указ и ходатайствовало перед архиеп. Серафимом об учреждении в Уйвидеке экзаменационной комиссии для кандидатов в церковно– и священнослужители и рукоположении во диакона слушателя миссионерских курсов Михаила Толмачева (что вскоре и было сделано).

6 марта Министерство образования и культов Венгрии утвердило необходимые полномочия представительства, но сочло излишним учреждать союз приходов ввиду существования Российского общества Красного Креста, которое приняло на себя часть забот о церковной жизни. 22 мая 1942 г. было принято «Временное положение о православных русских эмигрантских приходах в королевстве Венгрия», в котором указывалось, что приходы канонически подчиняются состоящему в юрисдикции Синода РПЦЗ архиепископу Берлинскому и Германскому Серафиму через его представителя в королевстве Венгрия прот. С. Самсониевского.

Кроме этого в Уйвидеке были учреждены миссионерское издательство (на собрании памяти о. Иоанна Кронштадтского 7 ноября 1941 г.), временный Духовный суд для решения духовно-юридических и бракоразводных дел, постановления которого утверждались Владыкой Серафимом (бракоразводные определения этого суда признавались венгерскими властями без требования предварительного гражданского развода), и Русский православный миссионерский совет. Председателем Духовного суда стал о. Сергий Самсониевский, его заместителем – о. Василий Колюбаев, членами суда – священники Николай Чистяков и Владимир Родзянко, а казначеем – о. Михаил Толмачев¹⁶.

Обо всем этом о. Сергий написал митр. Анастасию 8 июня 1942 г., отметив, что венгерские власти и епископ Бачский Ириней благожелательно отнеслись к созданию представительства. Второй священник уйвидекского прихода свящ. Владимир Родзянко в тот же день написал председателю Архиерейского Синода о том, что после учреждения представительства архиеп. Серафима положение русских приходов значительно улучшилось, и в этом очень помог еп. Ириней (правда, поехать к Владыке Серафиму в Берлин о. Владимир не смог из-за отказа в немецкой визе).

В результате в своем ответе о. С. Самсониевскому от 20 июня 1942 г. митр. Анастасий утвердил положение о представительстве, что было окончательно закреплено решением Архиерейского Синода от 19 октября 1942 г. Таким образом, все русские приходы в Венгрии вошли в Средне-Европейский митрополичий округ Владыки Серафима. Проживавший в Уйвидеке епископ Бачский Ириней разрешил русским священникам, состоящим на его службе, обслуживать эти приходы. А 28 апреля 1942 г. он издал распоряжение по своей епархии об оказании им всяческого содействия. В письме от 20 июня митр. Анастасий тепло поблагодарил еп. Иринея за его бескорыстную помощь: «Зная, насколько Вам всегда были близки духовные нужды русских изгнанников, которым Вы уступили в пользование даже Вашу крестовую церковь в Новом Саду, я считаю для себя особенно приятным долгом выразить Вам свою душевную благодарность за постоянное попечение о русской зарубежной пастве в Вашей епархии»¹⁷.

Епископ Бачский стал и почетным председателем Уйвидекского комитета Российского общества Красного Креста, а также Русского православного миссионерского совета, регулярно проводившего заседания в различных городах Венгрии и существенно способствовавшего облегчению жизни эмигрантов. Вскоре по инициативе совета учениками русской гимназии в Уйвидеке было изготовлено 16 тыс. крестиков для отправки на Родину через православных священников венгерской армии¹⁸.

Очень активно действовало миссионерское издательство. С апреля 1942 г. оно стало издавать журнал «Бюллетень Представительства Архиепископа Берлинского и Германского для русских православных эмигрантских приходов в королевстве Венгрия», печатавший интереснейшую информацию о церковной жизни на Украине и в России. К 1 октября вышли три номера бюллетеня, краткое толкование Молитвы Господней с образом Спасителя тиражом 10 тыс. экземпляров (1200 из которых уже было переправлено в Россию), 5 тыс. листков с прославлением Богоматери, 5 тыс. икон Владимирской Божией Матери, миссионерский сборник, молитвослов, Евангелие, иконки Христа Спасителя, разрешительные молитвы и т. д. По инициативе духовной писательницы А.А. Сердюковой было начато печатание листков для России. Часть изданий распространялась по невысокой цене среди местного православного населения; 2 тыс. листков были к концу 1942 г. переправлены митр. Анастасию в Белград для дальнейшей отправки в Россию. В мае 1942 г. был произведен первый выпуск миссионерских курсов из 20 человек, еще 50 продолжило свое обучение¹⁹. Но если изданная духовная литература различными путями попадала на Восток, то для выпускников курсов этот путь оказался наглухо закрыт.

Они нашли применение для своей деятельности в Венгрии. Число русских приходов там быстро росло. К лету 1942 г. помимо пяти существовавших (в Будапеште два, в Уйвидеке, Сабадке и Сомборе) были созданы еще два прихода: при церкви прп. Сергия Радонежского в г. Врбасе с районом Средней Бачки (настоятель свящ. Владимир Родзянко) и в г. Тителе с районами Лок, Вилово и юго-восточная Шайкашка (настоятель свящ. Михаил Виноградов). К этому времени появились еще три самостоятельные русские общины: в г. Паланка (официально учреждена 24 июля 1942 г.), г. Обече и в основанном в начале 1920-х гг. эмигрантами из России в селе Николаевка в районе Средней Бачки. Число русских священнослужителей в этих приходах достигло девяти. При этом имелись и русские священники, окормлявшие чисто сербские общины, например о. Флор Жолткевич, служивший в 1937–1950 гг. в церкви с. Доньи Ковиль Бачской епархии.

Настоятель старейшего в Венгрии русского (евлогианского) прихода Пресв. Троицы в Будапеште иеромонах Сергий (Мусин-Пушкин) был к Пасхе награжден золотым наперсным крестом. Свящ. В. Родзянко 8 июня 1942 г. написал митр. Анастасию, что с о. Сергием у него настоящая дружба (несмотря на разные юрисдикции). Сам о. Владимир (внук председателя Государственной Думы Российской империи М.В. Родзянко, будущий архиепископ Американской Православной Церкви Василий) за свою чрезвычайно активную деятельность (он входил в Духовный суд, миссионерский совет и Красный Крест) также был к Пасхе 1942 г. награжден наперсным крестом.