Текст книги "Литературные раздумья. 220 лет Виктору Гюго"

Времена года

 
Весной они топили печь,
Читали письма, отвечали.
Весной они чудес не ждали,
Они топили печь на даче.
 
 
Весной читали Пастернака,
Любили Родину свою.
Нет, не Израиль или Польшу,
Они любили лишь весну.
 
 
Весной они топили печь,
Сжигали рукописи смело.
Писали новые поэмы
И посвящали переменам.
 

Январь, 2018

Лето

 
Прошёл когда-то первый дождь,
Поэты ждут изданий новых,
Кто получив большие гонорары,
Кто дом продав за альманахи.
 
 
Понятны все стремления, увы,
Понятно всё, что написали прежде,
Кто ищет встреч с читателем своим,
Кто отдыхает на Канарах.
 
 
По мостовой московской я иду,
Приветствую друзей своих, знакомых.
Сегодня в Вятку не вернусь. Зачем?
Я этим летом буду здесь. Вне дома.
 
 
Я буду здесь писать, изданий ждать,
Я буду здесь, в столице, прохлаждаться
И Вятку даже и не вспоминать,
Пока вдруг не наступит осень.
 
 
Я прочитаю все свои стихи,
Что в книгах, альманахах вы читали,
Пойду куплю билет на «Вятку»,
Поезд славный, что в тиши
 
 
Везёт таких, как я, писать на дачу.
Стихи писать, не думать ни о чём,
Не сожалеть про гул столицы. Слышишь,
Тебя опять на Вятке пригласят,
 
 
Тебя на Родине опять услышат.
 

Январь, 2018

Размышления вечером

 
Размышления вечером
После трудного дня
Иногда согреют сознание,
Душу. После работы
Не помечтать? Пусть
На картине иль возле,
Но продано – продано
Автором всё уставшему
К вечеру новому путнику.
Так и по жизни кто шёл,
Кто искал, кто находил,
Покупал, сомневался,
Но создавалось, наверное,
Что-то для жизни ещё или
Просто поэта задумчивость.
Завтра не будет сомнений
Ни в чём, завтра раздумий
Не будет о жизни, будут
Дела, размышлений провал
Увидит ли кто-нибудь,
Пусть на картине? Может,
Стихи напишет кому старый
Уставший странник, идущий
На холст, на картину.
Но куплено, продано,
Сказано всё, думать зачем,
Отдохни от иллюзий.
 

2022

Осень

 
И вновь в России осень,
Вновь Пушкин вспоминается поэтам,
Вновь пишут о России и любви.
Не для изданий пишут, просто лето.
 
 
Давно прошло, как и тоска весной,
Давно забыто всё, что было,
Пусть на Канарах было нам тепло,
Но в Вятке, знаешь, очень даже мило.
 
 
Закончен отдых, ожиданий ряд,
Всё позади, все мы готовы к старту,
Работа будет снова навсегда,
До следующего лета, всем удачи.
 

Январь, 2018

Стол после кризиса

 
Стол после кризиса,
Пандемии застолье
С барышней крепкой,
По средствам живущей,
Как и избранник
С бутылкой вина, но
Непонятно чего от
Барышни ждущий.
 
 
Маску сняла и зашла
В ресторан, настроение
Парня исчезло внезапно,
По интернету и в маске
Совсем не вариант, без
QR-кода знакомиться
Будет.
 

2022

По политикам узнают города

 
Если выдумки о войне
Приводят к Победе – зима.
И беда Украины, квартала,
Людей – весна,
Умирая, убивая, страну любя,
Работа лишь для себя.
Без сомнения,
По политикам узнают города,
По поэзии – страны, эпохи,
И победители с Киева не знают,
Куда идти. Убогие?
О людях своих, что ушли в страну,
Ненавистную кому-то,
Говорят, вспоминая войну, от души,
Но никто не вернётся, конечно.
И если жена ушла, значит, сама
Уходила,
И к чему все слова о любви
И прошлом?
 

2022

Не один на льдине

 
И вдруг стихи поэта
Пропали навсегда?
Читаю я слова о нас,
И там вся истина была,
Как отповедь Земле,
Ментам, мечте, стране,
И просто лишь тоска —
И всё? Прости, и все
Слова властей Земли,
Куда же им сейчас идти?
На речи подлеца. За нас.
За дом, дворец и рай —
А он шёл в небеса один,
И, жизнь свою губя,
Имперским стал поэт,
И не один сейчас.
Верней, в Пекине
Множество таких
Вокруг теней и слов,
Быть лидером, где
На трибуне нет людей
И нет ни сил, ни звёзд,
Лишь лёд, и уплывает
Снова кто под снег
Иль дождь на льдине
В новую весну,
В надежде, что поймут
В Венеции, в лесу
Иль в памяти своей,
В любви к Империям,
Постичь которые нельзя,
Не по плечу, стихи лишь
Навсегда и остаются.
 

2022

Не Империи поэт

 
Идеально: горизонт
И море.
И море красоты,
С которой к нам
Приходит многое.
И мир понятней,
Жизнь прекрасней,
И продолжаем жить.
И Пушкин
В Петербурге наш,
Но не Империи
Поэт, и величаво
Поём о нём, поём
О море и стране,
Что Бродским
Похваляться стала,
Когда пошла
Подальше глупая
Европа. Подальше
От Петра творения,
Что европейским
Было и останется,
И любим потому
Страною всей.
 

2022

И проза стихам помеха

 
И хорошо, что есть
Пейзаж, что может
Обойтись без поэта,
Которому всё равно —
Пустыня, лагуна,
Когда от оазиса до
Верблюда верста,
И проза стихам
Помеха. Я помню
Напрочь забытый
Остров, где лишь
Портреты, газеты,
Фильмы напоминают
Что-то об этой жизни.
Кормильцев понял,
Писал для бунта
И всеми понят, забыт
Лишь быстро.
 

2022

И Аня с песней о зиме

 
А вечером – печальным печенегом,
с горячим пивом в маленькой пивной —
припомню где-то читанное мной:
«Варшава плачет розами и снегом…»
 

Андрей Ширяев

 
И Аня с песней о зиме
Когда-нибудь поймёт,
И не в Варшаве,
Напомнит миру, что вполне
Всех революций
Нам всем, Боже, хватит.
И Киев удивится
Наглости такой.
Ты кто такая?
Мы здесь воевали!
Но оглянутся —
Мир уже другой,
И розы не растут
На радость проходимцам
С сильными словами.
 

Поэты прошлого

 
Поэты прошлого страны,
Истории людей, баталий
Пока писали, умирали,
Все их читали, почитали.
 
 
Затем историю страны
По их поэмам изучали,
Но после только удивлялись:
Куда исчезли все они?
 
 
Они исчезли из России,
Из всех столиц и альманахов,
Сегодня Родина Богов
Гордится Пушкиным, однако.
 
 
Летят поэтов жизни враз,
Никто не помнит и не знает,
Кто в Эквадоре, как Ширяев,
Кто пил в московских кабаках.
 
 
Их вечный бой был за себя,
За всю страну, за всех поэтов.
Их жизни, как и при царях,
Все одинаково разбиты.
 
 
Пусть смерть вдали страны
Помирит всех поэтов
С властью нашей.
Пусть будет счастлива страна,
Пусть воровство всем
Принесёт удачу.
 

2017

Великий город уезжал

 
Великий город уезжал давно,
И для него весь мир кончался морем,
Сегодня не до моря всем, и нам,
Как иудеям, всем подумать об исходе.
Исходы надоели, как и власть южан,
Ворующая средства европейских стран,
Вот потому стреляющая смело, а нам,
Что значит – им, придётся уезжать, на
Средства все, что сворованы в Берлине.
Сходи, серьёзно, выпей чаю натощак,
В Европе просто так всем наливали,
Но и халявщиков толпа, которую своей,
Никто не помнит почему, но мудаки вот
Так вчера назвали, толпа вот эта много
Надоела всем. Так надоела, что ушёл
Ценнейший друг из Лондона, и Вашингтон
Задумался о роли и значении всех стран
Друзей своих, что не останутся с ворюгой,
И море слёз их ожидает вместо моря слов,
Отчаяние как итог правления. Кто в Киеве
Немного воровал, тот будет вместе с ним
Всегда и с ними. И Трамп покинул Карфаген.
 

2022

Таврика

 
Ночь, на берегу одна,
И лишь луна с тобой,
В мечтах с тобой.
Таврида, Таврика, и Музыка твоя слышна,
И Крым – как гавань
Родины моей, что
Не одна сегодня.
 
 
Прости за всё, за все
Года, что были далеко,
И лишь мечта была
Всегда одна на всех,
И было так, и не был
Виноват никто, и ждали
Бога лишь слова,
В твоих мечтах была
Страна.
 
 
На берегу сейчас
С тобой, и вместе мы,
И не в мечтах идём
Вдвоём. И будет путь
Прекрасен наш. И мир,
И музыка твоя слышна,
И гавань будет нашей,
Родины моей, сегодня,
И всегда, и навсегда.
 
 
Прости за всё, за все
Года, что были далеко,
И лишь мечта была
Всегда одна на всех,
И было так, и не был
Виноват никто, и ждали
Бога лишь слова,
В твоих мечтах была
Страна.
 

2022

Июнь

 
Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это —
города, человеков, но для начала – зелень.
 

Иосиф Бродский, 1976

 
Июнь, я устал за лето,
И скорее бы осень, зима.
И всегда лучше отпуск,
Чем работа в это время.
Голоса, радушие, года,
Град, дожди. Но забудь,
Что была зима, после
Которой стрельба, грибы.
 
 
На Родине тихо сегодня,
И не моя вина, что я
Уехал. Не я виновен
В тишине вот этой. Мир
Здесь ограничен лесом,
Богом и тремя домами.
Гордятся ими, как домами
Президентов, министров,
И в этом тоже Родина,
А значит – Россия.
 

Павел Савмлов

Профессиональный литератор и публицист.

Родился 23 сентября 1963 года в Котовске Тамбовской области. В 1986 году окончил с отличием Воронежский государственный медицинский институт (ВГМИ) по специальности «лечебное дело».

В 1986–1988 годах работал клиническим ординатором кафедры общей хирургии ВГМИ.

В 1988–1991 – аспирант кафедры нормальной физиологии ВГМИ.

В 1991–1997 – ассистент кафедры патологической физиологии ВГМИ (ВГМА).

В1997-2005 – врач отделения реанимации и интенсивной терапии Воронежской областной клинической больницы.

В 2005–2007 – зам. главного врача по лечебной работе ЦГБ г. Котовска, с 2007 г. по настоящее время – врач анестезиолог-реаниматолог ТОГБУЗ «Тамбовская ЦРБ» высшей квалификационной категории.

Защитил кандидатскую диссертацию (1994, РГМУ, Ростов-на Дону), докторскую диссертацию (2007, НИИ ОР РАМН, Москва), получил звание профессора по специальности «патологическая физиология» (2015).

Член Российского общества по изучению шока Российского физиологического общества, Российского общества патофизиологов, Федерации анестезиологов-реаниматологов России. Член Российского союза писателей, член Интернационального Союза писателей.

Lacrimosa

 
Навеки врублен в память поколений
Тот год в крови,
Тот снег
И та страна,
Которой даже мысль была странна —
Что можно перед кем-то – на колени…
 

К. М. Симонов

 
Настал октябрь, но лес почти зелёный —
Испортился, увы, природы мерный ход,
Багрянцем не горят, за речкой стоя, клёны,
И серой пеленой прикрылся небосвод.
 
 
В объятьях тишины уснули перелески.
Седые камыши хранят покой реки.
И только иногда блеснут, чуть вздрогнув, лески,
Где у воды стоят в надежде рыбаки.
 
 
А в парке городском привычное движенье,
Гуляет в нём народ, подвыпивши слегка.
Там музыка звучит, там шумное веселье —
А здесь один малыш терзает гладь песка.
 
 
Держа в руке совок, он роет молча ямки,
Выравнивая их в ему известный ряд.
Солдатиков своих он достаёт из банки,
И вот они уже в окопчиках лежат.
 
 
А рядом его мать играется с дворняжкой,
Поверивший в добро, визжа, резвится пёс,
То в руки принесёт конфетную бумажку,
То ткнёт в ладони свой холодный нос.
 
 
И людям невдомёк, что на земле смятенье:
В славянских племенах не стало тишины.
Как сотню лет назад, мир русский в разоренье,
И к радости врагов разрыт топор войны.
 
 
Орудий по весне громовые раскаты
Звучат со всех сторон завидной чередой,
Под пулемётный лай стихают автоматы.
А самолётный гул сменил ракетный вой.
 
 
Где зарождалась жизнь явлением пшеницы,
Где колосилась рожь, а силу брал ячмень,
Виднеются окрест обугленные лица
Разбитых городов, сожжённых деревень.
 
 
Заветы позабыв, брат целится во брата,
И вот уже, смотри: в объятиях земли
Заснули вечным сном убитые солдаты,
Погибшие в боях за родины свои.
 
 
Но там, где горизонт уже в гостях у дали,
Обыденная жизнь течёт сама собой,
Не поняли ещё вселенской там печали,
Не думают ещё, что к ним придут с войной.
 
 
Вот в парке городском движение стихает.
За ручку малыша уводит мать домой.
В аллеи тишина змеёю заползает.
Седой туман, как дым, клубится над рекой.
 
 
Песочница пуста. Бездомная дворняжка
Глядит с надеждой вслед ушедшим налегке,
Катает ветерок конфетную бумажку.
Солдатики лежат, зарытые в песке.
 

Страшный мир

 
Страшный год! Газетное витийство
И резня, проклятая резня!
Впечатленья крови и убийства,
Вы вконец измучили меня!
 

Н. А. Некрасов

 
Началось. Что ждали, то случилось,
Стало явью страшною самой:
Наша мать-планета разродилась
Новою бессмысленной войной.
 
 
Но не слышно посвиста картечи,
К старому возврата больше нет.
Раскупили для подвалов свечи
Под гуденье в небесах ракет.
 
 
И запели песни автоматы,
Заблестели старые штыки.
Брат войной опять идёт на брата,
И в огонь бросаются полки.
 
 
Не в пример кавалерийской рубке,
Что Давыдов на века воспел,
Поле брани стало мясорубкой
Человечьих и машинных тел.
 
 
Посевной давно не слышно звуков,
Трактора на поле не видны,
Но уже разбросаны для внуков
Семена раздора и войны.
 
 
Мир во лжи. Она с телеэкранов
Разбежалась по листам газет.
Коль поверишь – патриот по праву,
Коль в сомненье – на руке браслет.
 
 
О Любовь! Куда же ты пропала?
Разум человеческий, ты где?
Смерть своим махает опахалом
На земле, на небе, на воде.
 
 
А вражда и трусость роковая,
Обнявшись, купаются в крови.
И не слышат люди, убивая:
«Господи, помилуй! Помоги!»
 
 
Рокот взрывов заглушает стоны,
Трупный запах ветер вдаль понёс.
И глядит с расстрелянной иконы
От бессилья плачущий Христос.
 

Эммануэль Терёшкин

Эммануэль Юрьевич родился 11 декабря 1978 года в Макеевке Донецкой области (отныне ДНР, Россия).

Детство и отрочество прошли в Абхазии, в городе Сухуме.

С 1991 года и по настоящее время живёт в Донецке. После окончания с отличием Физико-математической школы № 35 Донецка учился в Донбасской государственной академии строительства и архитектуры, которую окончил с отличием в 1999 году.

Обучаясь в магистратуре этого же вуза в 2000 году защитил квалификационную работу на отлично. Магистр строительства (11 опубликованных научных работ).

В 2010 году получил второе высшее образование, окончив Донецкий государственный университет управления по специальности «менеджмент внешнеэкономической деятельности».

С 2013 года печатался в газете «Вечерняя Макеевка», публиковал стихи и очерки о своих современниках.

В период с 2017 по 2021 год вышли в свет четыре книги – поэтический сборник «Назначение души» и книги, состоящие из стихов и прозы: «На холсте Судьбы», «В кривых не отражаюсь зеркалах», «Прорвав обыденности сети», которые автор подарил библиотекам Донецка, Макеевки и другим городам Республики.

Также его стихи вошли в следующие сборники, изданные в Донецкой Народной Республике, а именно: «В Донбассе мужеству забвенья нет» и «Донецкий край, в стихах воспетый».

С августа 2015 года по настоящее время в Библиотеке им. И. Д. Василенко в Макеевке действует постоянно обновляющаяся выставка фоторабот автора, посвящённых красоте родного края.

Ведущий проекта «Загадочная Русская душа». Цель проекта – ознакомить читателей библиотек с биографиями выдающихся классиков русской литературы и живописи.

Состоит в ЛИТО им. Н. Анциферова, поддерживает творческие контакты с Литературным объединением им. Николая Вениаминовича Хапланова и ЛИТО «Лотос».

Публикуется на порталах «Стихи. ру», «Проза. ру», «ВКонтакте», «Одноклассники».

Регулярно встречается с читателями.

В настоящее время работает над пятой книгой, которая также будет включать в себя стихи и прозу.

Верность памяти храня…

Многое уже написано об этой войне, и я не претендую на исключительность этой предновогодней истории, но всё же…

Первые дни декабря… Зима ещё не успела сковать город своим холодным дыханием и, словно поддавшись романтическому настрою прошедшей осени, медлила с морозами.

После работы Иннокентий Зотов предпочитал ходить пешком. Инвалидность как испытание на прочность… Он придумал для себя ряд упражнений, которые позволяют прокачивать мышечный каркас рядом с позвоночником, и за счёт этого боль в спине на какое-то время отступает.

Склонившееся к закату солнце своими лучами золотило всё вокруг, придавая городу какую-то особенную таинственную сказочность.

Девятый год войны… Со стороны аэропорта были слышны гулкие разрывы. Современный крупный международный аэровокзал сейчас весь в развалинах… Вооружённые формирования Украины бьют либо уже по пристрелянным точкам, либо осуществляют веерный обстрел городов Республики. Куда прилетит снаряд, их не волнует… Главная цель врага – попытаться морально сломить гражданское население. Натовские снаряды, выпущенные украинскими боевиками, убивают и ранят мирных жителей, гибнут дети. На Аллее Ангелов много игрушек и живых цветов. Но враг ничего не добьётся, потому что стойкость и сплочённость жителей Донбасса уже неоднократно доказаны.

Недалеко от перекрёстка его нагнала группа ребят. Бравая песня юнармейцев, боевой дух которой заставлял оборачиваться редких прохожих, невольно привела Зотова к мысли о великорусском мужестве и патриотизме.

– Молодцы! Задорно поют! – произнесла молодая женщина и проворно подошла к нему.

– Да, растёт хорошая смена защитников.

– Вы не узнаёте меня, Иннокентий Николаевич?

«Неужели эта женщина – Инна?» – подумал Зотов, окинув её взглядом. Совсем не такой он запомнил её. Двадцать лет назад, будучи молодым аспирантом, Иннокентий вёл практические занятия в четырёх группах академии. Он сразу обратил внимание на девушку с большими серыми глазами, тонкой талией и крепкими ровными ногами. Но главное – среди всех студентов она выделялась светлым умом, глубокой наблюдательностью и стремлением к знаниям. Сейчас же с первого взгляда он подумал, что эта полнеющая женщина не занята ничем другим, кроме как косметикой и уходом за ногтями.

– Инна Игнатьева?.. Извини, но тебя действительно трудно узнать. Возможно, моя прямолинейность обидит, но у тебя, как и у большинства молодых девушек, лицо стало походить наодин стандартизированный типаж. Зачем всё это? Ведь тем самым теряется неповторимая природная индивидуальность..

Игнатьева, с недоумением наморщив лоб, не дала ему договорить:

– Я давно уже не студентка, а вы позволяете себе говорить со мной тоном преподавателя. – Она с поспешностью отстранилась от него. – И, если вы заметили, Иннокентий Николаевич, мы с вами давно уже взрослые люди. И ещё… говорить не подумав – плохая привычка.

Начали сгущаться сумерки, ярким светом зажглись фонари. В свете искусственных неоновых ламп её глаза светились ничем не оправданным высокомерием.

Она подошла к припаркованной дорогой иномарке. От обиды голос здравого смысла уже не был над ней властен, и неудержимость в словах лишь подтверждала её душевную неустроенность:

– Вот вы ходите пешком… Подпитываетесь энергетикой города? Ну конечно – шум мчащихся авто, обрывки недосказанных фраз и… вероятность наступить на мину «лепесток». Да, это впечатляет! – Садясь за руль, она нарочито громко продолжила: – Кстати, я могу вас подвезти. К тому же начинает накрапывать дождь.

Ему была неприятна манера её разговора.

– Спасибо, но я лучше на троллейбусе, он полностью соответствует концепции современности, экологичен и обладает технологичностью Илона Маска.

Удаляясь, он повернул за угол и облегчённо вздохнул. «Неужели жизнь так меняет людей? – рассуждал он. – Любое человеческое качество, если становится чрезмерным, перерастает в свою противоположность: уверенность – в самоуверенность, смелость – в безрассудство, внутренняя раскованность – в бесцеремонность. Странно, но для чего Игнатьева всем своим видом и поведением показывала некую наигранность, стараясь перечеркнуть всё свое положительное прошлое? Джеймс Максвелл прав – истинная тема исследований для человечества есть человек».

Зотов не сел в троллейбус, он шёл дорогой воспоминаний… Сейчас, после стольких лет, он отчётливо вспомнил тот февраль и её девичий голос. Не закрывая дверь, студентка Игнатьева, вся в снегу, с раскрасневшимся от мороза лицом, зашла к нему в препараторскую.

– Вы что-то хотели, Инна?

Девушка, немного помолчав, улыбнулась:

– Я вас люблю. – Не сказав более ни слова, она выбежала в коридор, едва сдерживая слёзы.

Он был смущён… Её искреннее признание наполнило его приятным, доселе неизведанным чувством… Словно проявление чего-то нового и чистого коснулось его души. Когда волнение улеглось, он выглянул в коридор. Там шумела обычная студенческая жизнь. Вернувшись к себе, он подошёл к окну. Внизу, на расчищенной дорожке, воробьи радовались рассыпанному кем-то пшену. Он радовался вместе с ними.

На следующий день в химической лаборатории, где работал Иннокентий, произошёл взрыв. Случилась жестокая судьбоносная несправедливость… После долгих месяцев лечения и неутешительного вердикта комиссии врачей он не вернулся в академию. Зотов не хотел видеть сочувствующих взглядов коллег и тем более жалости от девушки, у которой всё ещё впереди…

Сидя за рулём и покусывая губы, Инна ощутила невыносимую досаду на саму себя: «Зачем же я так? Ведь я по-прежнему в него влюблена… Столько ждала этой встречи и вот всё испортила. Наговорила невесть что…»

От напряжения у неё кружилась голова и горячие слёзы катились по щекам.

Поставив машину на парковку, она шла домой через сквер, который отныне носит имя российского актёра Сергея Пускепалиса. Он много раз бывал на Донбассе. В прошлом году приезжал с гастролями в Донецк. Посмотрев в сторону Государственного музыкально-драматического театра, Игнатьева подумала, что благодарные зрители будут долго ещё помнить игру актёров Ярославского театра драмы, художественным руководителем которого был Сергей Пускепалис. Волонтёрская деятельность актёра принесла нашим военнослужащим неоценимую помощь. В его жизни было нечто первостепенное и более важное – любовь к Родине! «Всё для фронта, всё для Победы!» – были его заключительные слова в документальном телефильме, снятом в Донецке, авторства военкора Александра Сладкова.

Двадцатого сентября Сергей погиб в автокатастрофе… Он ехал на Донбасс с очередным гуманитарным грузом… Игнатьевой вспомнился фильм «Бессмертные» с его участием…

– Сколько ещё героев погибнет за наш многострадальный Донбасс? – беззвучно шевеля губами, проговорила она. – Я верю, что смерти нет, равно как и нет забвения! С нами навечно остаются живыми легендарные командиры – Миша Толстых (Гиви), Арсен Павлов (Моторола), Олег Мамиев (Мамай) и первый Глава ДНР Александр Захарченко, сильная духом, волевая Ольга Качура (Корса), славная и мудрая Дарья Дугина и ещё многие и… многие герои нашего времени! Они уже вошли в историю! Память и незамаранная совесть делают человека неуязвимым, если только вы бережёте чистоту помыслов и самые дорогие воспоминания…

– А мы ждём тебя, волнуемся. Что-то случилось? – открывая дверь Инне, поинтересовались родители.

– Нет, всё хорошо. Мама, накрывай на стол… сейчас будем пить чай. Вот только переоденусь.

После ужина, пока Инна мыла посуду, Ольга Ивановна шёпотом обратилась к мужу, который смотрел телевизор и одновременно рассеянно листал газету:

– Отец, извини, что отвлекаю… но не мог бы ты поговорить с дочерью. Она с тобой всегда откровенничает. Что-то мне неспокойно за неё…

Выслушав супругу, Андрей Петрович Игнатьев, полковник в отставке, у которого за плечами были долгие годы службы во многих горячих точках, строго произнёс:

– Нет! Инна давно не дитя, как-никак уже тридцать восемь… из них – семь на фронте, где день за год идёт. И ещё это ранение… Захочет, сама расскажет.

Резкая смена тона мужа заставила Ольгу Ивановну замолчать. Немного помедлив, она села на диван, прижавшись щекой к плечу мужа. Популярная телеведущая республиканского канала вела беседу с гостями студии.

Инна, услышав голос Иннокентия, изумлённая, вбежала в гостиную и, не говоря ни слова, встала у экрана. Она светилась каким-то внутренним радостным сиянием, словно у неё выросли крылья.

– Ты его знаешь? – спросил отец Инну.

– Да. Около получаса назад я разговаривала с ним. – Но увидев удивление на лицах родителей, она добавила: – Это запись. Давайте послушаем…

По окончании передачи всё, что Инна рассказала о нём, теперь имело особенный смысл:

– Этот человек живёт в тени своих добрых дел. Я знаю о нём всё… Он не стремится к тому, о чём мечтают другие. И ему не нужно всё то, чего с такой страстью желают иметь те, другие, которые ему завидуют. И тот взрыв в лаборатории не был случайным… кто-то очень постарался. Но жизнь словно решила вознаградить его за все испытания. Болезнь парадоксальным образом дала толчок творческой мысли. В настоящее время уже вышли четыре его книги. Понимаете, он относится к категории творческих людей, которые обладают чем-то таким, что невозможно купить даже за большие деньги. Вот и сейчас, когда…

Инна хотела продолжить свою речь, но стены дома содрогнулись от взрывной волны, пришедшей с большой высоты. Система противовоздушной обороны Республики успешно справилась с поставленной задачей – был сбит очередной начинённый бомбами беспилотник врага. Порой в тылу жизнь не безопаснее, чем на линии фронта.

Пожелав родителям спокойной ночи, Инна зашла в свою комнату. Но спать не легла. Закутавшись в плед, она села у окна. Закрыв глаза и подставив лицо серебрящему свету луны, молодая женщина думала об Иннокентии. Зачем? Ведь она давно примирилась с одиночеством. А эта встреча… Будто прожитые годы посмеялись над её несостоявшейся любовью. Стоило ли оправдаться перед ним? И за то, что уже несколько лет она красит седеющие волосы, а следы от осколков разорвавшегося снаряда вынуждена прятать под слоем косметики…

Он, конечно же, не знает, что ещё в 2014 году, окончив ускоренные курсы медицинских сестёр, она добровольцем ушла защищать Отечество. Её знания методов оказания неотложной, экстренной медицинской помощи помогли спасти многих наших ребят. Без труда изучив навыки владения оружием, она не раз участвовала в боях.

Инне отчетливо врезались в память первые минуты после ранения. Её выносили из-под огня противника наши бойцы в маскхалатах. От потери крови она слабела… были слышны их подбадривающие обрывочные фразы, а потом… всё потемнело.

Её «собирали» буквально по частям. Было посечено всё тело и лицо. Осколок под сердцем извлечь не смогли… Уже значительно позже, когда она пошла на поправку, врач рассказал ей, что, борясь со смертью, шепча в бреду, она постоянно повторяла имя Зотова. Тогда, в госпитале, она задавалась вопросом, увидит ли его ещё когда-нибудь…

Иннокентию не спалось… Щемящая грусть одолевала его, как предчувствие какой-то надвигающейся беды. В последующие дни неофашисты с остервенением, целенаправленно обстреливали жилые кварталы Донецка, Макеевки, Горловки и других городов Республики. Много жертв и разрушений…

Только одно желание владело Зотовым сейчас: хоть бы побыстрей менялась политика всех стран, участвующих в сегодняшнем произволе. Когда затихают политические баталии – затихают военные действия и наступает долгожданное мирное затишье. Но вопреки человеческому разуму, ненавидящие всё русское, они финансируют и продолжают разжигать костёр нацистского безумия.

Иннокентий гладил Умку, прижавшуюся к хозяину, и она, мурлыча в знак любви, лизнула ему руку. Вряд ли найдётся человек, равнодушный к этим пушистикам. В них есть что-то определённо магическое… От усталости он уснул под мурлыканье кошки.

На следующий день страшное известие в буквальном смысле свалило его с ног. Боль появилась внезапно. Пытаясь встать, он тут же беспомощно падал… Не физическая боль беспокоила Иннокентия сейчас, а боль невосполнимой утраты близких ему людей.

Пятого декабря при артобстреле погиб его друг, лейтенант полиции ДНР – Александр Александрович Богданов. А уже во вторник, шестого декабря, в результате обстрелов центральной части Донецка из реактивной артиллерии погибла Маша Пирогова, депутат, волонтёр.

Завершился земной путь безвременно ушедших на Небеса молодых патриотов и защитников земли Русской.

Пожилой участковый врач, выписывая рецепты, обратился к Зотову:

– Вы уж, батенька, поберегите себя… За столько лет войны, страданий – пора привыкнуть к потерям. Чрезмерное нервное напряжение и вызвало нарушение двигательной функции. У вас воспаление тройничного нерва. Я прописал анальгетики. Тепло, массаж… Денька два-три отлежитесь, думаю, полегчает.

Инна, узнав о его болезни, не раздумывая ни о гордости, ни о возможных пересудах, стала быстро собираться к нему. Ольга Ивановна, прислонившись к косяку двери, смотрела на дочь, которая, стоя перед зеркалом, укладывала волосы в причёску.

– Инна… подумай хорошенько… сейчас ты ведёшь себя необдуманно, как влюблённая девчонка.

– Мама, многие считают себя значимыми людьми, и все события их жизни кажутся им также значительными. Но это до тех пор, пока они не столкнутся с другими, в которых преобладает естественная способность творить добро в столь неуравновешенном сегодняшнем мире…

– Чересчур заумно.

– Тогда проще… После всех невзгод, что он пережил, он не потерял веру в людей. Сегодня всё так усложнилось, а так хочется, чтобы уцелевший род человеческий наконец-то образумился. Стихами, рассказами, репортажами он призывает людей не забывать в сутолоке будней, болезней и войны, что в мире есть высокие материи, к которым человек должен стремиться. Следует помнить, что человек есть не что иное, как ряд его поступков. Ему уже не раз угрожали расправой… его писательское перо оказалось покруче автомата. И вообще, мама, как же ты не понимаешь – я не могу без него…

Шёл дождь… Игнатьева так спешила, что забыла зонт, но не вернулась за ним, веря в приметы. Она долго стояла у двери, не решаясь позвонить. Дверь ей открыла пожилая женщина.

– Добрый день, я к Иннокентию Николаевичу.

Пытаясь приподняться, он смотрел на неё и в смятении улыбался:

– Проходи, проходи – не стой в проёме.

У Инны были мокрые волосы, и от неё пахло дождём.

– Мама, принеси, пожалуйста, полотенце для нашей гостьи.

Инна обратила внимание, что в комнате всё было так рационально расставлено, что чувствовалась некая гармоничная целостность.

– Вы вправе спросить, зачем я пришла.

– Если тебе нужно это, – он пожал плечами, – я спрашиваю: что заставило тебя в такую ненастную погоду прийти ко мне?

– Я знаю, что вам какое-то время для восстановления нужна медицинская помощь. Я не врач, как вы знаете, но в роли медицинской сестры я сгожусь. Пожалуйста, соглашайтесь!

– Как всегда, я буду прямолинейным – зачем упакованной, шикарной, самодостаточной женщине, которая ездит на дорогом авто, ухаживать за больным? Для чего это тебе?

Она рассказала о своей службе, ранении, о печальных и героических историях фронтовой жизни.

– А насчет «Мазды»… так её мне подарили бойцы с Кавказа за спасение их командира. – Она смотрела на него глазами, полными надежд. – Вы мне нравитесь. Отсутствие человеческих пороков вызывает у меня почтительное уважение к вам.

Немного помолчав и так естественно перейдя на «ты», она присела на край постели, погладив его по руке:

– Как же долго я тебя ждала… ждала все эти годы. Я прочла твои книги… В них – порядочность и благоразумие, любовь и чистота чувств. И всё так по-настоящему… Даже не знаю, как правильно передать словами всё, что прочувствовано…

У Иннокентия комок подступил к горлу. Ему пришлось пережить много сложных жизненных предательств, и он всю жизнь искал ту, в которой можно было бы не сомневаться… а ведь она всё это время была рядом. Он охотно сказал бы ей что-нибудь, но слова, приходившие на ум, казались неуместными. Любовь не требует объяснений, ей нужны поступки. Он обнял Инну и, прижав к себе, сделал ей предложение. В этот момент она поняла, насколько этот человек – родной и близкий для неё. Как долго они шли друг к другу, шли к счастью, которое задержалось на два десятилетия…

А в это время за дверью, в смежной комнате, у иконы Николая Чудотворца молилась Арина Павловна, его мама. В её словах материнская любовь смешивалась с чувством благодарности за чудесный Божий Промысл.

– Мне пора домой, родители, наверное, уже беспокоятся. Ведь сколько б ни было нам лет, мы всегда остаёмся для них детьми.