Текст книги "Арбитражный десант"

– Главное, чего себе не прощу, – забормотал он. – Это что «Юный коммунар» своими руками, считай, на слом сдал. Сам, выходит, в упаковочке подарочной преподнес. Вот где дурость великая. Ну, чувства – это не в счет. То перемужествуем. Но по жизни-то, выходит, профукал. Не удержал. А я ведь слово мужское давал! Понимаешь ли ты!..

Он как-то всхрюкнул, пытаясь удержать подступившее рыдание. Но почувствовал, что не сдержится. Закрыв рот, метнулся в припаркованную машину, на переднее сидение, и – захлопнул дверь.

Денис, обойдя машину, выманил наружу шофера: не следует смотреть на плачущего мужчину.

– Господи, как же мне его жалко, – водитель, отслуживший у Рублева почти десять лет, замотал головой. – Никогда таким не видел. – Нехилого мужика ломанули, – думая о своем, согласился Денис. – Просто – конец эпохи!

Озабоченно скосился на стекло, за которым проглядывала потряхивающаяся конвульсивно фигура. – Вот что, браток, погуляй-ка пока на воздухе, – предложил водителю Денис. – Попробуем твоего шефа реанимировать. Он забрался на водительское место, с силой тряхнул Рублева за плечо:

– Довольно ныть!

Иван Васильевич открыл глаза. Увидел Лобанова.

– Это зачем? Почему это?! Откуда? – непонимающе встрепенулся он.

– М-да, неслабо тебе по башке стукнуло. Ты говорить-то можешь, Иван Васильевич?

Стремясь привлечь внимание Рублева, он энергично пощелкал перед ним пальцами.

– Могу. – Сомневаюсь. Но давай попробуем. Ты «Юный коммунар» действительно спасти хочешь?

– Всё бы отдал, – прохрипел Рублев. – Лишь бы честь спасти!

– Ну, по поводу чести – это не будем. Наслышаны, – грубо перебил Лобанов. – Давай-ка лучше поработаем. Сосредоточься и отвечай на мои вопросы. Готов, нет?

Рублев едва заметно кивнул.

– Поскольку все бумаги подписаны, будем пока исходить из того, что «Магнезит» продан и назад пути нет.

Рублев простонал. Лобанов озабоченно покачал головой. – Потому попробуем зайти с другого боку. Послезавтра на «Коммунаре» годовое собрание. Повестки дня с собой, случаем, нет? Рублев заторможенно открыл «бардачок» и передал буклет из числа тех, что рассылают акционерам.

Денис погрузился в его изучение.

«Угу, угу», – филином ухал он. Наконец отложил буклет в сторону.

– На кого оформлена доверенность от «Магнезита», чтоб голосовать на «коммунарском» годовом собрании?

– На меня, само собой. Я ж у них там председатель Совета директоров.

– Когда «отсекли» реестр акционеров?

– Как и положено, за месяц.

– Стало быть, «Марсле» от своего имени участвовать на собрании не сможет!

– И что с того?! – рассердился Рублев. – Возьмут у зятька моего доверенность на голосование от имени «Магнезита», а мою аннулируют!

– Но ведь пока-то не аннулировали! Вот в чем фишка. Там как будто в повестке дня вопрос о дополнительной эмиссии!

Денис хитро улыбнулся, словно гроссмейстер, стоящий на грани поражения и вдруг обнаруживший тончайший, единственный ход, что переворачивает всю партию. И – заразительно захохотал. Рублев обнадеженно вскинул голову. – Нашел что-то?

Хохот Лобанова оборвался и перешел в надсадный, сотрясающий кашель. На глазах проступили слезы.

– Вот погань, не отстает, – сконфуженно пробормотал он. Будто отмахиваясь от несущественного, объявил. – Ладно, есть один нестандартный ход. Стремный, правда! Но только взвесь сперва – оно тебе надо?

Он испытующе глянул на Рублева.

– Не томи! – попросил встрепенувшийся Иван Васильевич.

Лобанов урезонивающе покачал головой:

– А ты бы не торопился. Сейчас – худо-бедно – сто «лимонов» оседает в вашей семейке. В той ли, иной пропорции, но меж собой договоритесь и деньги попилите. А если на мой вариант согласишься, ни денег не увидишь, ни акций, – одно пусто-пусто. Так стоит ли в запале горячку пороть?

Рублев с неожиданной силой ухватил Дениса за запястье:

– На всё пойду!

10

Весть о продаже компании «Магнезит», владеющей контрольным пакетом акций крупнейшего в стране кондитерского холдинга, распространилась мгновенно.

Потому пишущая и электронная пресса начала наполнять ДК фабрики «Юный коммунар» задолго до начала годового собрания, – момент смены хозяев хотелось запечатлеть всем. К тому же новый владелец «Магнезита» – компания «Марсле» – приобрел его вопреки воле директора фабрики Мананы Осипян, многажды заверявшей, что не подпустит «Марсле» не только что в уставной капитал, но даже и к проходной. Не подлежало сомнения, что уже сегодня и сама Осипян, и ее команда будут отстранены от занимаемых должностей.

Зная кавказский темперамент несдержанной Осипян, ждали скандала. Единственно спорили, на каком вопросе повестки дня он разразится.

Но все разрешилось совершенно неожиданно и намного раньше, чем собрание началось. Так что разбежавшиеся по буфетам журналисты, позже, узнав, что пропустили сенсацию, еще долго гонялись за своими более прозорливыми коллегами, дабы выведать у них хоть какие-то подробности происшедшего. Впрочем, счастливчиков оказалось немного. А если точнее, всего один – обозреватель «Коммерсанта» Ирина Холина.

Откуда именно следует ждать сенсации, Ирина догадалась, увидев человека, руководившего регистрационной группой. К ее изумлению, им оказался Денис Лобанов.

В ответ на ироничный его поклон Холина неприязненно кивнула, но с этой минуты старалась держаться неподалеку. И – оказалась прозорлива.

В девять часов тридцать минут к регистрационному столику подошли двое респектабельных мужчин, один из которых предъявил доверенность на голосование пакетом акций компании «Магнезит».

Стоящий тут же Лобанов принял доверенность, внимательно с нею ознакомился, после чего протянул обратно:

– Сожалею, но вы не можете быть зарегистрированы.

– Что-о?! – с жутким акцентом переспросил пораженный поверенный и повернулся к напарнику, который тотчас выдвинулся вперед.

– Молодой человек, советую не шутить! – напористо произнес он. – Я адвокат. Вам предъявлен надлежаще оформленный документ. И, если вы немедленно не зарегистрируете нас, как то предписывает закон, то уверяю вас, мы немедленно обжалуем в суде это собрание. Кроме того, вас ждет оглушительный скандал! Господин, на которого выписана доверенность, – вице– президент крупнейшей мировой компании «Марсле».

Эмоциональный этот пассаж Лобанов воспринял даже с некоторым сочувствием, отчего энергичный адвокат несколько сбился.

– Документ, что и говорить, надлежащий, – подтвердил Денис. – Но дело в том, что голосование акциями, принадлежащими «Магнезиту», уже произведено.

– То есть!?…Это как же? Фальсификация?!

– Да что вы, как можно, – укорил горячего адвоката Денис. – Акциями этими по доверенности «Магнезита» проголосовал господин Рублев.

– Но доверенность господина Рублева аннулирована! – торжествующе глядя вокруг, выкрикнул адвокат.

– Да, нам это известно, – подтвердил Денис. – Но все дело в том, что господин Рублев проголосовал еще до того, как доверенность была аннулирована.

Он увидел, что глаза адвоката расширяются от ужасной догадки. – Правильно, правильно. Господин Рублев выслал бюллетень заблаговременно, по почте, что законом, как вы знаете, не возбраняется. Не зачесть его у нас нет ни малейших оснований. Таким образом, господа, и рад бы…

Он сокрушенно развел руки.

Пораженные визитеры молча переглядывались меж собой. Сцена затянулась.

– Вас, должно быть, интересует, как проголосовал «Магнезит», – иезуитским голосом подсказал им Денис.

Вице-президент «Марсле» заторможенно кивнул, продемонстрировав, что владеет русским языком.

– «Магнезит» проголосовал за проведение дополнительной эмиссии и одновременно отказался от выкупа своей части. Тем самым доля акций «Магнезита» в уставном капитале фабрики «Юный коммунар» уменьшена до … Лобанов прищурился, прикидывая. – Осталось что-то совсем немного. Впрочем, точные результаты мы вам вышлем после тщательного пересчета.

– Мы будем обжаловать в суде, – выдавил из себя адвокат. Без прежнего, впрочем, напора.

– Это ваше право, – с неизменной вежливостью признал Денис. – Будем рады видеть вас на последующих собраниях, как и всех прочих владельцев миноритарных пакетов. А сейчас прошу извинить – работа!

Он еще постоял, провожая непрошенных гостей взглядом. Над ухом послышались скупые хлопки Холиной.

– Браво! – держась поблизости, она все слышала и по достоинству оценила проведенную комбинацию. – В чем вам не откажешь, мистер, – голова работает. Засим позвольте удалиться, – хочу успеть написать репортаж. – Зря торопишься. На самом собрании тоже много интересного будет.

– Увы! Надо успеть собраться. Завтра с новым другом отбываю на Багамы. – она изобразила книксен.

– Счастливо отдохнуть, – Денис холодно кивнул, собираясь повернуться. Внезапно глаза его закатились, и он осел на пол.

11. Совершенно изможденная Ирина Холина сидела в пустой ординаторской и бесконечно сжимала и разжимала перетруженные ладони. Всю дорогу до больницы они с врачом скорой помощи, навалившись на неподвижного Дениса, массировали ему грудь, ноги, руки, наотмашь колотили по щекам. Взопревшая Холина при этом отчаянно крыла водителя по матери – за медлительность. Из приемного покоя Лобанова на каталке увезли туда, откуда он сбежал, – в первое хирургическое отделение. Следом, наплевав на протесты дежурного врача, продралась Холина. Прошло полтора часа, как каталку закатили в процедурную. Наконец заглянула какая-то девчушка из медперсонала.

– Слушай, – бросилась к ней Ирина. – Сходи узнай, что там ваш бугай-врач столько копается? Заперся с двумя медсестричками. Может, они ему минет делают, а я тут – изнывай в неведении.

– У нас порядочная клиника, и минет во время дневного дежурства никто себе не позволяет, – невозмутимо отреагировала девушка, вглядываясь в лицо темпераментной посетительницы. – А вообще повезут в палату – услышите.

– А если не в палату? – Ирину перетряхнуло.

– В морг увозят не из процедурной, а исключительно из операционной. Так что не заводите себя и окружающих. Коротко поклонившись, юная остроумица исчезла.

Холина отошла к окну и, припав лбом к стеклу, бессильно зарычала. Наконец открылась дверь напротив, послышались приглушенные голоса, скрип колесиков.

Ирина выскочила в коридор.

Две медсестры провезли мимо каталку, – Денис лежал с закрытыми глазами. Она облегченно перевела дух, – все-таки боялась, что голова окажется закрытой простыней.

Следом вышел молодой врач в голубых шапочке, куртке и шароварах – крупный и красиво утомленный. – Хотите поговорить поподробней? – он жестом предложил Холиной вернуться в ординаторскую, зашел сам.

Попросил разрешения закурить. Пригляделся.

– Да я это, я! – нетерпеливо подтвердила Ирина. – Что?

– Произошел болевой шок, который в свою очередь спровоцировал приступ. Хорошо, что, пока везли, массаж ему делали. Может, это и спасло. Сложно все, – он выпустил в потолок струю дыма. – Будем его на новую операцию готовить. И еще не факт, чем все закончится… Вы кем ему? – спохватился он.

– Мы… В общем, считай, никто. Друг моих друзей. Так что говорите напрямую, – в обморок падать мне не с чего.

– Это хорошо, что не с чего, – повторил врач, против воли поглядывая на Холину мужским взглядом. – Хватит на меня пялиться! – рявкнула Ирина. – Вы скажете наконец толком, что с ним?

Врач нахмурился, сконфуженный. Принял официальный вид:

– Думал, вы знаете, раз сами привезли. В прошлый раз поступил с сильными болями в животе. При обследовании обнаружили, что увеличены лимфатические узлы. Сам Денис считает, что это следствие аварии. Мол, повреждены оказались внутренние органы. А поскольку сразу не заметили и не лечили… Но я сомневаюсь. Впрочем, наверняка утверждать нельзя.

– На сегодня что?! – слушать спокойно Ирина не могла.

– Почти закончили повторное комплексное обследование. И тут он сбежал. Предварительно – похоже, внутри образовалась опухоль, – он внимательно оглядел ее, как бы прикидывая, до какой степени может быть откровенен.

– Что? Злокачественная? – опередила его Холина. – Да не мнитесь. Я ему не мать.

– Чтоб точно выяснить, придется еще раз… – врач сделал рассекающее движение вдоль собственного живота. – Вы мне по-другому скажите – шансы есть? – Это смотря на что. Если подтвердится онкология, то даже при полной локализации очага, надо понимать, что его ждет: придется проходить бесконечные химиотерапии. – Облучение?

– Да. Длительные, очень болезненные, выматывающие. После которых клоками лезут волосы. В любом случае таким, каким он пришел, – врач напряг бицепсы, надул щеки, – ему уже не быть. Вот такая невеселая у вашего знакомого перспектива. Но вообще – молодчина! Другой – и боль-то всего-ничего, заурядная грыжа, а ходит скукоженный, жалости ищет. А этот! По нескольку раз на дню обезболивающее, а всё хохмит. И ведь вижу – догадывается! Может, потому и решил смыться, чтоб не в больнице… – слово «помереть» он все-таки не договорил. – Родным бы сообщить, – врач потушил сигарету. – Не гоже, когда человек в таком состоянии и – совсем один. Я уж и так, и эдак настаивал, мол, давай сам позвоню. Отшучивается. Но я-то мужчина. Вижу, что тоскует. Просто обузой стать не хочет. Не знаете, жена у него есть? К удивлению врача, посетительница хлопнула себя ладонью по лбу. – Ну, не дура ли? – выкрикнула она. – Конечно, – обузой. В этом-то все дело. Именно – обузой!.. А жена как раз есть. Та еще стерва!

– Да? Хорошо бы все-таки пригласить. Я б поговорил. Хотя, с другой стороны, раз до сих пор не появилась… Хотелось бы ошибиться, но вряд ли захочет с инвалидом возиться.

– Ничего, захочет, – уверила его Ирина. – Она теперь часто здесь будет появляться. Уж я обеспечу! Вы ведь меня знаете?

– Конечно. Вы – Холина.

– Так вот, дорогой доктор, вы на самом деле меня еще не знаете. Если нужны лекарства, консультации на любом уровне, – обращайтесь, не стесняясь, – черта добуду. Но если хоть что-то не так… Уверяю, мало здесь никому не покажется.

Она поднялась:

– Я к нему в палату.

– Сейчас нельзя. В тихий час пропускаем только к тяжелым и только близких родственников.

– Мне – можно! Потому что я и есть эта самая стерва, – объявила, выскакивая в коридор, Холина.

И тем ввергла врача в сильнейшее изумление.

Эпилог

1

Второго апреля двухтысячного года Московский арбитражный суд объявил банк «Возрождение» банкротом и открыл конкурсное производство. По рекомендации Комитета кредиторов, который отныне возглавлял Марк Онлиевский, был назначен новый конкурсный управляющий, – бывший вице-президент компании «АИСТ». Прежняя администрация, равно как и Наблюдательный Совет, всяких властных полномочий с этого дня оказались лишены.

Но еще в марте разразился скандал в связи с несостоявшейся продажей контрольного пакета фабрики «Юный коммунар». Сразу после акционерного собрания платеж в адрес Кичуя был приостановлен. Представитель «Марсле» потребовал разъяснений от посредника – господина Кляйверса. Тот, в свою очередь, бросился за помощью к гаранту сделки – Онлиевскому.

Подивившийся чужой наглости Онлиевский пообещал, что недоразумение будет устранено в кратчайшие сроки. Рублев пойдет под суд за мошенничество, а арбитраж отменит эмиссию как сделку, совершенную вопреки интересам крупнейшего акционера.

Прокуратура действительно возбудила уголовное дело. Однако велось оно как-то вяло и в конце концов было прекращено за отсутствием в действиях гражданина Рублева И.В. состава преступления, поскольку, как выяснилось, в его поступке не просматривалось корыстного мотива. Стало, например, доподлинно известно, что генеральный директор "Юного коммунара" Манана Юзефовна Осипян пыталась переоформить на Рублева двадцать пять процентов акций. Однако от предложенного дара Рублев отказался. Более того, сразу после этих событий он полностью отошел от публичной жизни, уединившись от родных и прежних знакомых на загородной даче. В Москву он выбирался только, чтобы читать лекции в академии. Сплетники утверждали, что сама Осипян сняла дом по соседству с Рублевским коттеджем, и теперь каждый вечер прогуливается возле его ворот, терпеливо дожидаясь, когда негостеприимный хозяин соблаговолит впустить настырную гостью в дом. Впрочем, амурные дела двух стариков не слишком занимали общественное мнение. Куда более бизнес-истеблишмент оказался поражен результатами гражданского судопроизводства. Вопреки ожиданиям арбитраж после годичных апелляций и кассаций отказал в удовлетворении иска, сославшись на то, что волеизъявление господином Рублевым осуществлено в полном соответствии с доверенностью, и вообще голосование на акционерном собрании под понятие сделки не подпадает.

Таким образом, надежды компании «Марсле» вернуть под свой контроль кондитерский холдинг рухнули окончательно. А поскольку все знали, что за спиной «Марсле» стоял Онлиевский, поражение это сильно ударило по его репутации. Потому что в России никто и никогда не вслушивается в судебные аргументы. Их воспринимают лишь как попытку оправдать вынесенное решение. Само же решение – это всегда выполнение полученного судом заказа. Посему главный вывод оказался в том, что всесильный Онлиевский более не всесилен. Пытаясь разобраться в подоплеке происходящего, уязвленный олигарх настаивал на встрече с Бобровниковым, но каждый раз что-то этому мешало.

В свою очередь сопредседатель комитета кредиторов «Возрождения» Рональд Кляйверс не мог дозвониться до Онлиевского. Все звонки упирались в очередного референта, с неизменной вежливостью уверяющего раздраженного голландца, что Марк Игоревич именно сейчас находится на очередной судьбоносной консультации в Кремле.

Кляйверс выглядел разъяренным и подавленым одновременно. Кондитерский холдинг, на продаже которого Рональд рассчитывал составить себе состояние, ушел из-под носа. Дожидавшийся результата вице-президент компании «Марсле» на последней встрече едва ли не открытым текстом назвал его трепачом и из Москвы отбыл.

И это оказалось еще не самым худшим. Как-то само собой вышла из-под контроля распродажа банковского имущества. То есть Рональду показывали подготовленные документы, и вроде бы все выглядело понятно и цивильно. Но всякий раз выяснялось, что схема сделки в последний момент изменена и совершена через какие-то иные структуры, якобы предложившие лучшие условия. А главное, сумма, подлежащая возврату западным кредиторам, оказывалась в разы меньше той, о которой они договаривались с Онлиевским.

А распродажу владелец «АИСТа», надо сказать, организовал лихую. За год, по грубым подсчетам, распродали имущества, числящегося в балансе на сумму девятьсот миллионов долларов. Денег же от его реализации поступило чуть более ста. И даже из этих крох на счета западных банков оказалось перечислено всего тридцать пять миллионов долларов.

Тридцать пять за год! Тридцать пять из восьмисотмиллионного долга. Это был провал! Катастрофа. Рональд наконец понял то, о чем старался не думать в надежде хорошо заработать на продаже «кондитерки», – его попросту «кинули», словно начинающего клерка. Речь больше не шла о дальнейшем карьерном росте, о возврате всей суммы долга и триумфальном вводе в члены Правления АБРОбанка. Какое там! Хоть половину бы «отбить». Для этого, пока не поздно, реализацию оставшегося имущества следовало вернуть под контроль западных инвесторов. Но возможности самого Кляйверса иссякли, – он сам, своими руками отдал все рычаги, доверившись негодяю и мошеннику, готовому облапошить собственную мать!

Поскрежетав бессильно молодыми акульими зубами, Кляйверс решился и – с повинной вылетел в Амстердам.

Через месяц усилиями нескольких министерств Германии и Нидерландов министр экономики России принял представителей западных банков – кредиторов. Во встрече пожелал участвовать вновь назначенный Глава администрации президента Семен Анатольевич Бобровников.

После того, как участники встречи расселись, Бобровников жестом осадил приготовившегося к вступительному слову министра.

– Я присутствую здесь по указанию президента, – произнес он. – До него доведена ваша записка.

Бобровников положил ладонь на красную папку. Гости приподнялись и обозначили поклон.

– Как вам известно, последовательная позиция нашего государства – создание свободного рынка. То, о чем пишете вы, господа, – это по сути спор хозяйствующих субъектов. Скажите, разве в ваших странах хозяйственные споры решаются государством?

Он пытливо оглядел поскучневших визитеров.

– Но, – продолжил Бобровников, – мы, конечно, заинтересованы иметь среди крупных западных бизнесменов репутацию страны, в которой интересы инвесторов надежно защищены. Именно поэтому президент дал поручение тщательно изучить ситуацию. Гости вновь привстали.

– Насколько я понял, суть ваших претензий в том, что председатель комитета кредиторов обманным путем получает согласие на продажу того или иного имущества по заниженной цене. По этой, демпинговой цене имущество продается одной из его собственных компаний, а потом та уже от себя перепродает его во много раз дороже. В результате чего причиняется ущерб интересам других кредиторов. Это так?

– Совершенно так, – с неизменным поклоном подтвердил руководитель делегации. – Более того, чтобы не быть голословными, мы провели собственное расследование и – вот список таких компаний с адресами и фамилиями. А это – перечисление наиболее вопиющих случаев. Да вот хотя бы…

Бобровников нетерпеливо пошевелил пальцами, и обе справки легли ему в руку. Он глянул вскользь.

– Да, но все документы, как я вижу, подписаны не председателем комитета кредиторов, а конкурсным управляющим. Почему же у вас претензии не к нему, а к господину Онлиевскому?

– Но ведь именно господин Онлиевский дает ему соответствующие указания.

– Это пока предположения, – жестко перебил Бобровников. – Возможно, впрочем, не беспочвенные. Но если все обстоит именно так, то как получилось, что вы, господа, имея все преимущества, сами по сути вручили неограниченную власть э…другим людям?

Визитеры как один требовательно повернулись к самому молодому члену делегации. Рональд Кляйверс смешался.

– Это была ошибка, – пробормотал он. – Мы рассчитывали на честное партнерство.

Под испытующим взглядом Главы Администрации он густо покраснел.

– Так сколько еще в банке осталось нераспроданного имущества? – полюбопытствовал Бобровников.

– Около двух миллиардов долларов, – впервые напомнил о себе министр экономики.

– В самом деле? – Бобровников поднял бровь, взвешивая услышанную цифру. – Ну что ж, если и впрямь налицо факты мошенничества… Он неспешно убрал переданные бумаги в золоченую папку. Поднялся, подняв тем остальных. – Никому не дано право дискредитировать идею честного предпринимательства и попирать субъектов рынка, – внушительно произнес Глава администрации. – Тем более – столь уважаемых. Думаю, мы сумеем выполнить вашу просьбу и настоять на замене арбитражной команды. Я даже, пожалуй, возьму это дело под собственный контроль. Так что, если в дальнейшем возникнут проблемы, не стесняйтесь – обращайтесь лично. Кто будет представлять интересы консорциума в Москве?

– Вот он, – руководитель делегации ткнул в Кляйверса. – Это его задача – довести дело до конца. До последнего цента! – в сердцах добавил он, обрекая тем Рональда на бессрочную Московскую ссылку.