Текст книги "Семь клинков во мраке"

– Стойте!!!

Уставший, в грязном мундире, он пошатывался, как пьяница, который уже три дня не выныривает из бутылки. Однако, когда Кэврик протиснулся сквозь строй революционеров, те действительно помедлили.

– Стойте! – прохрипел он и, тяжело дыша, указал на себя. – Кэврик Гордый. Младший сержант Пятьдесят Шестой Ставки. Из Нижеграда.

– Далековато от дома, – заметил офицер. – И у меня на пути. Так что позвольте, младший сержант, – подчеркнул он, – я должен очистить город от имперской швали.

– Она не имперка! – Кэврик вскинул руки, заслоняя меня спиной. – Пожалуйста, что бы вам ни говорили, в этом городе нет имперцев! Клянусь!

От его слов меня перекосило. Стало, впрочем, интересно, как же им объяснили присутствие тут всей этой огневой мощи. Офицер переглянулся с солдатами.

– Держать их на прицеле. Оставаться настороже.

Он осторожно подкрался к рухнувшему мосту. Кэврик наклонился, помогая мне встать.

– Сэл, – шепнул он мне на ухо, – дело плохо. Я поспрашивал. Здешней Ставке передали сведения, что город кишит имперскими шпионами.

Сердце пропустило удар. Неужто они об Алотене? Или он и тут мне солгал? Их больше?

– Люди в опасности, Сэл, – продолжил Кэврик, кивая на столпившихся горожан. – Надо вывести их отсюда, прежде чем…

– Никаких следов дикаря, – революционный офицер перегнулся через парапет. – Но как столь огромное существо могло так исч…

Взметнулось что-то серое. Офицер покачнулся, словно ему вдруг отвесили пинок. Я еле успела увидеть засевший у него в лице камень размером с кулак – а потом офицер свалился в канал.

И на берег выпрыгнул Кальто.

– Скиталец!!! – завопил один из революционеров. – Сраные имперцы пустили в ход скитальцев!!! Открыть огонь!!! – Он повернулся к товарищу. – Несите вспышку!!!

– Стойте! – попытался Кэврик крикнуть, подбежать к ним.

Слишком, блядь, поздно. Слишком, сука, тихо.

Голос Кэврика утонул в грохоте выстрелов; революционеры обратили ружья против Кальто. Их пули выводили злобную песнь, впиваясь в кожу Скалы бескровными, дымящимися дырами. Однако бóльшая часть пролетала мимо. Они свистели над останками моста в горожан, и те, с криками падая, больше не поднимались.

Кто-то из революционеров возился с толстостволой ручницей. Кэврик метнулся к нему, но не успел. Солдат вскинул ее вверх и спустил курок. Пылающая вспышка унеслась в небо и взорвалась крошечным алым солнцем.

Из-за стен ей отозвались революционные сирены.

Бля-а-адь.

Я схватила Кэврика за плечо, притянула к себе.

– Выведи отсюда всех, кого сможешь, – прорычала я, спешно заряжая Какофонию. – И держись от меня подальше, так чтобы наверняка.

– Зачем? Что ты задумала де…

– Скала!!!

Я заорала. Исполинский мастер осады повернул ко мне голову. И в его безучастном взгляде вспыхнул крошечный, едва заметный огонек ненависти.

И я бросилась бежать.

Крики революционеров слились в паническое многоголосие… и оборвались хрустом костей под ногами Кальто.

Я не осмелилась оглянуться.

Я не могла. Я не могла увидеть кровь и размозженные черепа. Я должна была бежать. Найти Рикку.

Или это – и все остальное – было зря.

– А ну, блядь, с дороги!!! – заорала я, принимаясь палить из Какофонии в воздух. Взвизгнула Руина. Вспыхнула Геенна. – Сэл, чтоб меня, Какофония в городе, мудилы! Сдохнуть, что ли, захотели?!

Кто-то слышал имя и бросался наутек. Кто-то видел побоище и удирал еще быстрее. Большинство, думаю, просто драпали от полоумной бабы, несущейся по улице и стреляющей в небо взрывами.

Но, пока они бежали, мне было абсолютно похер.

Мне нужно было пространство, как можно больше шума и как можно меньше трупов. С двумя пунктами я справилась. Горожане с воплями ныряли в переулки, лавки, каналы, с восторгом уступая мне дорогу.

К несчастью, эту дорогу они уступали еще и одержимому злобному гиганту, который за мной гнался. От его поступи у меня едва ли не вышибало дух, и уже совсем скоро он грозил меня настигнуть. Но ничего страшного. Он крупнее, быстрее, но неповоротливее. На моей стороне были маневры, мосты, узкие аллеи, в которые ему не протиснуться. Пока путь оставался свободным и…

Над головой раздался крик.

И треск электричества.

И Госпожа расхохоталась долгой и веселой песнью под названием ты-же-не-думала-что-это-все-действительно-сработает-правда-тупая-ты-мудила.

Мелькнуло аметистовое крыло крикайской птицы, и следом вспыхнул небесно-голубой разряд. Болт грозострела с визгом сорвался с небес зазубренной молнией и ударил о камни. Я отскочила назад, прикрывая глаза руками, под треск и вспышки новых болтов.

Бля. Бля-а-а-адь.

Я, идиотка, видно, думала, что Империум не заметит схватку скитальцев – да у них же исполинские птицы, еб меня через колено. Однако время для сожалений и более витиеватой ругани наступит позже. Как только грозострел затрещал вновь, я поняла, куда надо бежать.

Я круто развернулась, увидела несущегося на меня Кальто с безразличным, забрызганным кровью лицом. С трудом сглотнула, услышала клич крикая уже громче, у себя за спиной – всадник выслал птицу на меня. Было некогда просчитывать, планировать и осознавать, насколько это дурацкая затея.

Я сорвалась с места.

Когда я вдруг взяла и помчалась в лоб на неистового мастера осады, который жаждал моей смерти, Кальто распахнул глаза шире в удивлении, однако оно быстро испарилось. Я низко наклонилась, резко вдохнула. Кальто, догадавшись, замахнулся обоими кулаками. Я прыгнула и заскользила по земле, прицеливаясь. Кулаки ухнули вниз и размозжили камень позади меня, а я пролетела между его ног, вскочила на четвереньки и поспешила отползти.

Кальто развернулся, нахмурившись.

– Невероятно недостойно с твоей стороны, Сэл.

– Ты пытаешься меня убить, – охнула я. – Как мне прикажешь себя вести?!

– Не переводи стрелки, – Кальто стряхнул с руки осколки камней.

– Но ты подумай. – Я подняла Какофонию.

Скала, вздохнув, занес кулак… и вдруг его лицо исказилось недоумением и болью. Затем под грохот грозы содрогнулось все его тело, окутанное пляшущими разрядами. Кальто обескураженно взвыл – он не понимал, что такое боль, не представлял, что с ней делать, – и рухнул на колени.

Поистине впечатляющее зрелище.

Крикай забрал вверх, пошел на разворот. Всадник заряжал новый болт. Минус один скиталец, что само по себе неплохо. Да и Кальто – мишень гораздо крупнее меня. Думаю, за такое везение стоило быть благодарной.

Если бы, конечно, вокруг меня не пылал мир.

– Десять тысяч лет!!!

Из переулков волной синих мундиров и бряцающей стали хлынули батальоны революционеров. Они заняли позиции строем каре с отрепетированной легкостью оперных актеров – те, что впереди, упали на одно колено и вскинули оружие, те, что позади, уложили ружья на плечи товарищей.

Щелкнули курки. Содрогнулась сталь. Загрохотали выстрелы. В воздухе распустился сад сотканных из дыма цветов.

Я бросилась на землю. Над головой засвистели заряженные севериумом пули. Они пронзали плоть, и люди кричали, брызгала кровь, падали тела. Все случилось так стремительно, что я не сразу сообразила, что началась война.

Пока в дело не вступила другая сторона.

Они вышли из кофеен, из таверн. В строгих, мерцающих в ночи одеяниях и масках, лишенных эмоций, Империум нанес ответный удар. В уши хлынула песнь Госпожи. Мастер жара вскинула руки, и над каналом, сметая кричащих революционеров, пронеслась волна огня. Мастер стужи протянул к небу ладони, извлекая из ниоткуда ледяные валуны, чтобы размозжить противника. Мастер хвата сплел пальцы, и оружие само собой взвилось в воздух, пронзило бывших хозяев. А люди…

Люди умирали.

Убитые пулями. Сгоревшие в пламени. Смытые под толщу вод канала. Они падали. Кричали. Умирали.

Из-за меня.

Они путались в своих роскошных юбках, спотыкались об изысканные туфли. Увлекали друг друга в переулки, прятались за столы и стулья или же просто падали на колени, прикрывали голову и молили о спасении.

И голос Кэврика – хриплый, беспомощный.

– Стойте!!! Прошу, остановитесь!!! Это же жители!!!

Жители. Мертвые. Погибающие. Кричащие. Я перестала понимать.

Но все это было из-за меня.

– Вон она!

Я развернулась. Ко мне ринулся революционный отряд; их капитан в повязке с символом Революции воинственно взмахивал саблей.

– Имперская мразь! Отвечай за свои преступления! – Он затормозил, ткнул в мою сторону оружием. – Огонь!

Звуки бойни прорезала единственная нота песни Госпожи. Прежде чем солдаты успели занять позиции, землю под ними затянуло дыханием инея. Грохот штык-ружей заглушил стон льда, вставшего стеной между отрядом и капитаном.

Тот моргнул, посмотрел в сторону ближайшего переулка. Мелькнул ледяной клинок, взрезав ему глотку, и голова революционера покатилась с плеч.

– Варвары.

Сначала я узнала этот клинок и лишь затем голос. И когда вперед спокойной, уверенной походкой шагнул высокий мужчина, чье лицо было скрыто металлической маской Имперского Судьи, я наконец поняла, в какой дрянной переплет мы попали.

Судья Картрин йан-Акальпос одарил безголовый труп, истекающий кровью у его ног, презрительной усмешкой. В его руке потрескивал стужемеч, клинок из студеных слез.

Я думала, что прикончила его. Как он выжил? Ненавижу, блядь, ненавижу, ненавижу магов.

– Чего же еще ждать от нолей, как не подобного безобразия?

Бля, бля, бля.

Вероятно, я бы его одолела. Вероятно, я одолела бы и его, и подкрепление, которое, несомненно, дожидалось поблизости. Но у меня не было времени. И он меня не заметил. Я все еще могла уйти.

Я развернулась, намереваясь улизнуть по другому мосту, и успела сделать ровно десять шагов. И вспомнила, что мне ничего не дается легко.

Я споткнулась. И когда, опустив взгляд, увидела расцветающее под пяткой пятно тени, было уже поздно. Черные щупальца, вылетев, зазмеились по ногам, талии, обвили меня, прижали мне руки к телу. Я зарычала, пытаясь высвободиться, Какофония вторил жаром в ладони.

– Надо же. – Картрин приблизился и хмыкнул – оскорбительно равнодушно. – Сэл Какофония в одном городе со мной? – Я знала, что за маской он ухмыльнулся. – Лирика, достойная оперы.

– Да опере не бывать такой гнусной. – Я снова с рычанием дернула путы. – Ты же понимаешь, что это охереть как странно? Щупальца эти твои?

– Тенехваты, а не щупальца.

– А, ну да, тогда ни капли не странно. – Я фыркнула. – Тупой ты кусок…

– Молчать. – Картрин поднял клинок. – Судя по кровавой бойне вокруг, я ожидал увидеть более серьезного противника. Инферно, быть может. Или Бурю.

– Буря мертв, мудила, – ощерилась я. – Если хочешь узнать, как это вышло, убери свои сраные чары и давай сразимся.

– М-м-м. Типично. Оголодавшие псы поглощают друг друга. Вы, предатели, удручающе однообразны. – Картрин осторожно взял меня за подбородок одной рукой, а второй приставил клинок к моему животу. – В высшей степени предсказуемы, сколько бы крови ни пролили.

Если у меня не было времени с ним драться, то ясен хер его не было на выслушивание его выпендрежа. Кожу закололо холодом, клинок стал еще ближе. Я затаила дыхание, стиснула зубы, слегка наклонила Какофонию.

«Ну же, мудила, давай, – рычала я про себя. – Давай, еще совсем чуток».

Но увы.

Картрин отодвинулся.

Его глаза вылезли из орбит; на шее сомкнулась огромная рука и вздернула его в воздух, заставляя дергаться и задыхаться. Это несколько мешало ему сосредоточиться, и чары рассеялись, щупальца разжали хватку. Я отступила, потрясенно глядя на происходящее. Кальто, однако, оставаясь убийственно спокоен, сжал пальцы на горле судьи чуть крепче.

И оно хрустнуло.

Кальто уронил обмякшее тело на землю, переступил через него.

– Все это начинает утомлять, Какофония.

– Я тут ни при чем, – заметила я, направляя на него револьвер. – Мог бы и дальше в сраной воде сидеть.

Ухмылка Какофонии не заставила его даже вздрогнуть. Он шагнул ко мне, а я отступила, взводя курок. Кальто раскинул руки в стороны, обнимая бушующую вокруг нас кровавую бойню.

– Узри разруху, что ты учинила, – проговорил он. – Само твое присутствие сеет гибель и хаос.

Может, это было обвинение. Может, это было восхищение. Мне хотелось сказать, что не ему меня поучать – человеку, который ломает все вокруг своими шагами. Но краем глаза я все время видела вспышки выстрелов, распростертые на улицах тела, груды дымящегося щебня.

И в моменты тишины между вдохами я слышала тонкий голосок, который твердил, что Кальто прав.

Я пыталась его заткнуть. Заглушить колотящимся сердцем, шумящей в ушах кровью. Кальто не прав. Люди ушли – я об этом позаботилась. И я спасу город. Я все исправлю.

– Враги Революции!

Но вскоре я перестала слышать не только тот голосок, но и все остальное.

– Настал ваш судный час!

Все заглушил зычный рев. Скрежет шестерней. Грохот железных ног, крошащих камень.

– Узрите ответ на ваше безумие.

Кальто широко раскрыл глаза, глядя на что-то над моей головой. Я рискнула развернуться. И, когда увидела свой ужас, отраженный в гладком панцире Паладина, я поняла.

Я не просто в переплете.

Я в полной, глубокой заднице.

46
Последнесвет

Несмотря на то, что обычно машины Революции стремятся меня прикончить, признаюсь, я ими даже восхищена.

Ноли, разумеется, ничего не смыслят в истинном искусстве, однако в гладких стволах штык-ружей и изрыгающем пламя рокоте двигателей есть своя красота. Нет, ну в самом деле, исключительный талант, способный заставить броню размером в два раза больше человека двигаться самостоятельно, заслуживает права считаться искусством, верно?

Честно, чтобы не восхищаться Паладином, надо быть полным невеждой.

– Десять тысяч лет!

Но, само собой, если он уже тарахтит своими орудиями, а ты все продолжаешь восхищаться, то ты не столько невежда, сколько кусок идиота.

И мертвеца.

Я же считаю себя личностью разумной.

И как только я увидела, что он поднял руку с вращающимися стволами самозарядной пушки, я поступила как положено всякому разумному человеку.

Развернулась и нырнула за самое большое укрытие, какое смогла найти, – гигантского мужика, который только что пытался меня убить.

Кальто как будто меня не заметил. Он хмуро свел брови, взирая на Паладина.

– Очередная игрушка Революции, – пробормотал он. – Но я по-прежнему не впечатлен их…

А потом пушка открыла огонь.

Она палила непрерывной пылающей строфой. Пули, взвизгивая, отскакивали от камней, задевали постройки, хаотично, повсюду, как хлебные крошки, которые пожилая дама бросает птицам. Я распростерлась за спиной Кальто, прижав голову к земле, и отчаянно надеялась, что меня не заденет шальной пулей. Или что Кальто не решит присесть на дорожку.

Когда крутящиеся стволы прекратили стрелять и замедлились, я рискнула приподнять голову. Кальто стоял все там же, не шелохнувшись. Я осторожно поднялась на ноги. Его глаза были широко распахнуты, рот разинут, грудь усыпана дырами от пуль и брызгами алого. Он оставался жив и глубоко дышал, однако на его лице застыло потрясение, которое он вообще-то давным-давно должен был отдать Госпоже.

Впервые за двадцать лет Кальто Скале пустили кровь.

Паладин на другом конце моста поднял массивную руку. Из клапанов на спине валил дым. Из-под забрала донесся звучный голос.

– Сдавайтесь или же столкнетесь с последствиями, – прогремел он.

– Последствиями? – крикнула я. – А все эти пули тогда что за херь?!

– Даю последний шанс.

Кто бы ни управлял этой уродиной, я знала о нем две вещи: он абсолютно не представляет, как убеждать людей сдаться в плен, и пуль у него херова туча. Кальто – исполинского, могучего, неукротимого – сковал шок. Меня Паладин прикончит, видимо, если просто чихнет. Последнесвет лежал в руинах, и к небу, сражаясь за его просторы, взлетали звуки войны и ужаса.

Сдаться – разумный выбор.

А я – разумный человек.

Именно так.

И если мое бегство привело Паладина в замешательство, продлилось оно недолго. Я рванула вдоль канала, но не успела преодолеть и десяти футов, как двигатели вновь взревели. Краем глаза я увидела блеск металла и пламя.

Я глянула вправо и рассмотрела его получше – все две тонны брони, летающие по улице на двух вихрях севериумного дыма, вырывающихся из двигателей на спине.

– Они и это могут?! – завопила я. – Никому такого не надо мочь! Ты вообще зачем это делаешь?!

Паладин ответил поднятием пушки. И стволы вновь завели визгливую песнь, расшвыривая пули куда попало. Впрочем, тут были и плюсы. Таким огромным оружием сложно прицелиться, даже стоя неподвижно. Что уж говорить про полеты на совершенно ненужных двигателях.

Из минусов – это была дохера огромная пушка.

Пули рикошетили, высекая искры, попадали по трупам, заставляя их содрогаться. Однако глубокая задница снова умудрилась стать еще глубже.

Передо мной предстала ледяная стена. Ей явно не хватило такта умереть вместе со своим создателем-судьей. Ни тебе нырнуть в переулок, ни тебе укрыться. Как только я в нее упрусь, Паладин сможет выстрелить так, что даже его пушка – напоминаю, дохера огромная – не промахнется.

Ты, должно быть, уже обратила внимание, что я решаю проблемы всего тремя способами. Убежать еще дальше я не могла. Виски у меня не было. Так что я подхватила Какофонию, прицелилась в стену и выстрелила.

Руина, пронзительно свистнув, ударила ее волной звука. Лед разлетелся на куски. Зазубренные осколки застряли в стенах, похожие на кинжалы сосульки засели в трупах, еще одну глыбу унесло в канал.

Паладин увидел мою уловку и прекратил стрельбу. Двигатели взревели, неся его мне наперерез, преграждая путь. Мои голова и тело в панике заорали друг на друга, лихорадочно пытаясь найти выход, но дельных предложений не выдвинули.

Не могу сказать, кто в итоге додумался прыгнуть в канал. Но совету я последовала.

Ударилась о воду, пробирающую до костей. Бешено забила руками-ногами, подплыла к ледяной глыбе, вскарабкалась, прижалась к качнувшемуся боку. Увидела на мосту Паладина, который приглушил двигатели до низкого гула и водил забралом, пытаясь получше прицелиться. Глыба льда между нами медленно таяла.

– Не пытайся противиться судьбе, – предупредил гулкий голос. – Мощью Революции да будет очищена хворь агрессии Империума.

Слишком много слов для простой фразы «ничего не придумаешь – сдохнешь на хер». И тем не менее слов достаточно правдивых, ведь пока я держала под мышкой одной руки Какофонию, а другой рылась в сумке, выяснилось, что под давлением я плохо соображаю. По крайней мере, под таким давлением, когда ты прячешься за плавучей льдиной, которая медленно, но верно разворачивается к огромному доспеху-убийце.

Я ощупывала каждый патрон.

Изморозь? Нет, двигатели мигом ее расплавят. Геенна? Нет, нет, ну же, придумай что получше.

Пальцы скользнули по гравировке. Я с трудом ее вспомнила, ведь использовала так редко. Рискованно.

– С последним вздохом прими кончину достойно, вспоминая всех тех, кого погубила.

Ну, у меня и была как раз рискованная ситуация.

Льдина медленно разворачивалась. Паладин медленно появлялся в поле зрения. Его пушка медленно пробуждалась вновь.

Там внутри сидит человек, я знала. Но за гигантским забралом никого не видно.

Жаль.

С удовольствием бы посмотрела на его или ее лицо после того, как спущу курок.

Наконец льдина дала мне нужный обзор моста. И я выстрелила. Какофония спел свою дребезжащую, трескучую песню. Пуля ударила в край моста и взорвалась дождем электрических искр. Воздух вокруг задрожал, пошел рябью, словно вода. Паладин было приготовился к смертельной жути, а потом недоуменно огляделся, не понимая, чего я этим хотела добиться.

Но как только броня застонала, полагаю, все стало ясно.

Металл взвыл и с грохотом рухнул, на его поверхности заплясали электрические дуги. И Паладин остался прикован к камням моста невидимой силой. Он бился, неловко пытаясь подняться, лязгал, его двигатели ревели, пушки скрежетали.

Ну, удачи ему в этом, и побольше.

Я спрыгнула со льдины и поплыла к ступенькам. Я не ожидала, что все так выйдет. Шокохват – да, знаю, но в свое время звучало внушительно – штука в лучшем случае ненадежная. Эти чары притягивали к себе все металлическое, а заодно и твое собственное оружие, если вдруг зазеваешься. Этих патронов у меня обычно при себе около трех штук, я редко на них рассчитываю.

Ведь нечасто выдается сражаться с огромным доспехом, который двигается сам по себе.

Я выбралась из канала, вылила из обуви воду. К потугам Паладина добавилась ругань с металлическими отзвуками, однако чары скоро рассеются. Нужно было убраться раньше, чем это случится.

И я убралась бы… если бы не услышала песнь Госпожи.

Тихую, едва различимую за неутихающим гвалтом битвы. Однако я ее уловила. И, когда на противоположном конце улицы зарябил воздух, еще и увидела.

Увидела его.

Низкорослого, ссутулившегося так, чтобы привлекать поменьше внимания. Завернутого в потрепанный бурый плащ – такой, что сливался с землей на поле битвы. Думаю, тебе было бы сложно его заметить.

Он все-таки умеет телепортироваться.

Он стоял у начала переулка. Из-под грязного капюшона едва виднелась крысиная физиономия с татуировкой арочных врат над правым глазом. Я моргнула, и он оказался в другом месте. Ага, вон, спешит по мосту, не замеченный отрядом революционеров, которые неслись в сторону кипящих сражений. Моргнула. Теперь на другой стороне канала. Моргнула. На каменных ступенях. Моргнула. Он замер у туннеля, из которого я недавно вышла, и осмотрелся. И на долю секунды я разглядела его изворотливую, нервную рожицу.

Рикку Стук.

План сработал.

Ну, или по крайней мере та часть плана, в которой я выкуривала Рикку из норы. К части с его поимкой я как раз переходила. Я рванула за ним и только миновала мост, как двигатели вновь взревели, оживая.

Затормозила я вовремя – иначе меня снесли бы две тонны изрыгающего пламя металла. Паладин, пролетев мимо, врезался в стену. Как ни в чем не бывало стряхнул осколки камней и крошку с брони, повернулся ко мне пустым забралом.

– Имперская мразь, – прорычал изнутри человек. – Всегда прибегаешь к коварству.

Нечестное обвинение от того, кто сидит в гигантском доспехе. Впрочем, загудевшая пушка все равно волновала меня куда сильнее. Бежать некуда, прятаться негде, да и замедлить эту мудилу больше нечем.

«Только не сейчас», – пришла на отчаянном вздохе мысль. Я так близка! ТАК БЛИЗКА!!!

Я зажмурилась, взяла себя в руки.

Пожалуйста.

Как я и говорила, в богов я не верю. А вот в то, что вселенная всегда готова тебя поиметь, – разумеется. И иногда, если вселенная, пожадничав, пытается поиметь тебя сразу с двух сторон, это можно обратить на благо.

Я почувствовала, как земля подо мной содрогнулась, услышала рев за спиной, увидела нависшую надо мной тень.

Я метнулась в сторону.

Мимо грохочущей поступью пронесся Кальто.

Он вновь взревел и ринулся на Паладина. Пушка завращалась, вспыхивая, прорывая на коже алые лепестки крови. Однако Скалу это не заботило. Он врезался в доспех, словно валун, и песнь Госпожи зазвучала громче, давая ему силу противостоять грохочущим двигателям. И когда Кальто повалил Паладина на землю, глаза его сияли фиолетовым.

– Прекрасно, – прорычал он. – Прекрасно сработано. Я зол. Не думал, что еще на это способен. И все же ты разжег во мне пламя.

Его пальцы утонули в металле, словно в теплом пироге. Железо отчаянно заскрежетало, когда Кальто сорвал с Паладина шлем. Следующим стал юный революционер, который хватал воздух и обливался потом, отчаянно пытаясь нащупать крошечный револьвер. Кальто поднял парнишку над головой, держа в одной руке его шею, в другой – лодыжку.

– Я посвящаю это, – прорычал Кальто, – тебе.

И потянул. Брызнула алая жизнь. На землю рухнули два куска плоти с костями.

Я рассказала бы еще, но к тому времени уже удрала. Ни за что на свете не стала бы там задерживаться.

Особенно когда услышала залпы революционных пушек.

Далекие, они напоминали простые хлопки. Поднялся ветер. И высоко в небе родилась дюжина алых звезд.

Пушечный огонь пронесся над стенами огромными алыми снарядами, что рухнули на город, словно метеориты. Языками пламени, грудами обломков, разрушительными ветрами, скрадывающими крики людей. Один за другим они падали и разрывали город на части.

А я все бежала.

К краю моста, вниз по ступенькам к тоннелю. На звук хриплого дыхания, на шаркающие шаги в темноте. Рикку потратил слишком много сил, и это его замедлило.

Он мой.

Какофония, тоже это понимая, распалялся в моей ладони. После всего этого я уж точно не собиралась отказывать ему в удовольствии.

– Сэл!!!

Голос во мраке. Взгляд в спину. Я развернулась. Бушующая позади него бойня казалась декорациями жуткой оперы. Кэврик замер, умоляюще на меня глядя, беспомощно протягивая руки. И с его губ сорвалось единственное слово, которого я не расслышала из-за кровопролития вокруг.

Но все равно поняла.

– Пожалуйста.

И я молча посмотрела на него в ответ.

Отвернулась.

Исчезла.