Текст книги "Семь клинков во мраке"

– Вдохновляющий? – спросил он. – Ты куда-то, мать твою, собрался?

– Подальше отсюда, разумеется. – Он осекся, понимая, что прозвучало слишком вызывающе, закашлялся, съеживаясь и всхлипывая. – Эти взрывы такие страшные.

– Это не нападение, – проворчал солдат. – Мы обыскали весь город и не обнаружили противника. Они не попали ни в одно из обитаемых зданий. Поэтому мы решили, что это отвлекающий маневр…

– Сержант! – рявкнул один из солдат.

Штык-ружья щелкнули, нацеливаясь на дверь, ведущую вниз к камерам. Вдохновляющий отпрянул со своего теперь уже неудобного места, рассчитывая, что сможет улизнуть, когда все отвлекутся…

– Давайте мы все успокоимся, хорошо?

И все стало еще хуже.

Вдохновляющий глянул на дверной проем, в котором появилась воен-губернатор. Она шагала неуверенно, а глаза яростно горели. Наручники, которые сковывали ее руки за спиной, загремели, заглушая ее рык. Одна татуированная рука обхватила ее горло, вторая приставила револьвер к виску Третты. Из-за спины показался голубой глаз и приподнятая белая бровь.

– В данной ситуации нервы ничем не помогут, – произнесла Сэл Какофония, подталкивая Третту вперед. – Верно?

– Не смейте помогать этой мерзавке, сержант, – прорычала Третта, дергаясь в захвате похитительницы. – Это приказ.

– Отпусти воен-губернатора, дрянь, – гаркнул первый солдат.

– Я прямо обиделась, – Сэл щелкнула языком. – Вы так хотели оставить нас вдвоем, а теперь стволами в меня тычете. Вы так оскорбили меня, что я не могу здесь больше оставаться.

Курок сухо щелкнул.

– Будьте так добры, принесите мои вещи.

Сердце Вдохновляющего бешено колотилось, дыхание перехватило. Он так надеялся сбежать до всего этого. Он вообще не собирался здесь оставаться. Как ему в голову вообще пришло, что это хорошая идея? Ну вот как? Все должно было быть просто: пришел, взял револьвер, ушел.

Но когда с ней было что-то просто?

Он глянул на дверь. Все солдаты сосредоточились на скитальце и ее заложнике, но они стояли так плотно, что не оставалось ни малейшего шанса проскользнуть между ними. Они просто стояли, глядя друг другу в глаза и демонстративно убрав пальцы со спусковых крючков.

Они не собирались стрелять.

– Это твои требования? – спросил сержант.

– Скорее просьба, – ответила Сэл. – Просто верните мои вещи, и я прослежу, чтобы здесь умер только один.

Она глянула на ближайший стол и указала подбородком.

– Скорее всего, их положили туда, когда впервые привели меня сюда.

– Не слушать ее, солдат! – гаркнула Третта. – Ты получаешь приказы от меня, а не от нее, и я приказываю игнорировать ее. Стреляйте сквозь меня, если понадобится, но не дайте этой мрази уйти.

Солдаты стояли, их руки дрожали, а глаза метались по комнате, ища ответ.

Третта зарычала и попыталась рвануться вперед, но Сэл ее удержала.

– Это приказ! – гавкнула она.

Вдохновляющий тяжело сглотнул. Здесь не пройти. Ему надо найти окно, обрести другой облик. Что-то летучее, очень легкое. Он попятился назад к лестнице, дрожа всем телом. Он должен выбраться отсюда, должен освободиться, предупредить…

– Вдохновляющий!

Ведущий солдат кивнул на стол.

– Делай, как она говорит.

– Солдат! – взвыла Третта.

Дальнейшие протесты были подавлены, потому что Сэл заткнула ей рот рукой в перчатке.

– Ваше гостеприимство не знает границ, солдат славной Революции, – она бросила взгляд на Вдохновляющего. – Не мог бы ты поторопиться, пожалуйста. Подозреваю, что пожар разрастается, городу понадобится каждый мужчина.

Тот с трудом подавил желание бежать. Командир солдат направил на него ружье. Если сейчас дернуться, его застрелят быстрее, чем он сделает шаг. Он слабо кивнул и потащился к столу. Он знал, где лежат ее вещи, в которых уже рылся в поисках полезного. Потихоньку собрал все: грязный палантин, сумку, в которой звякали патроны и бутылка виски.

– Отнеси ей, – велел старший солдат.

Он покорно отнес вещи к Сэл и хотел опустить у ее ног.

– Э, нет.

Вдохновляющий поднял голову. Сэл оторвала руку ото рта Третты.

– Не мог бы ты мне их подать?

Он держал ее вещи и мечтал убежать. Вдохновляющий осторожно протянул сумку, и Сэл взяла ее одной рукой. Он старался не поднимать на нее глаз, но взгляд нервно дернулся, и он заметил, что она тоже смотрит на него. И понял…

Она все знает.

Он должен был отсюда уйти. Они получили, что хотели. Теперь, как только все закончится, он сможет сбежать. Он все еще может…

– Я знаю, ребята, что вы ни хера не понимаете в опере, – произнесла Сэл. – И когда ваш Великий Генерал спросит, что тут произошло, позвольте, я предложу правдоподобное объяснение. – Ее голос стал ледяным. – Скажите ему, что выполнили долг. Скажите, что сделали выбор. Что старались изо всех сил, но вы, мать вашу, заступили дорогу мне.

С бешено колотящимся сердцем Вдохновляющий попятился к лестнице. Она следовала за ним прищуренным взглядом. Его трясло, тело дрожало.

– Никому…

Он призвал свою магию. Услышал песнь Госпожи.

– Никому не уйти от Сэл Какофонии.

Раздался звук выстрелов. На бедре командира раскрылся красный цветок. С криком он упал, остальные солдаты тут же склонились к нему, отвернувшись от Сэл с дымящимся стволом и от воен-губернатора, которую она ухватила за плечо и швырнула к ним. С криком Третта врезалась в солдат и рухнула на пол. Один из солдат отскочил, наткнулся на Вдохновляющего и повалил его тоже. Он мельком глянул, увидел, как Сэл сунула руку в сумку, вытащила патрон и Какофонию из-за пояса. На патроне были надписи, он такие уже видел. Чары. И какие же?

А, верно.

Мир взорвался яркой вспышкой.

Солнцесвет.

Солдаты кричали он нестерпимо яркого света, ударившего по глазам. По звукам он понял, что они толкались и боролись. Он не видел наверняка. Зрение целиком затопил белый свет. Тяжело дыша, он нащупал лестницу и протянул руку, пытаясь отыскать ступеньку.

А отыскал чужую руку в перчатке. Зрение прояснилось ровно настолько, чтобы увидеть ее ухмылку.

– Ты же не думал, что я про тебя забуду, правда? – спросила Сэл Какофония, поднимая своего тезку над головой, а затем нацеливая револьвер ему в голову.

И пронзительная белизна стала темнотой.

62
Шрам

Стоя на холме, Сэл смотрела на горящий город Высокой Башни и размышляла, сколько раз она еще увидит подобный пейзаж. Даже отсюда, с далекой окраины, еще можно было рассмотреть огни. Огромные столбы пламени поднимались, извиваясь, в предрассветное небо. Из них вырывались сытые дымные вздохи, когда они объедались деревом и известью.

Сколько построек потеряно в огне? Было б интересно узнать. Сколько домов? А лавок? Пламя умрет или будет распространяться дальше, пока не пожрет все?

– Они были пусты.

Его голос звучал более устало, чем обычно, дыхание тяжелее, но она все равно его узнала. И хотя мужчина, стоявший позади, был одет в грязное коричневое пальто, зарос щетиной вместо прошлого синего мундира и чисто выбритого лица, Сэл узнала Кэврика.

– Один – оружейная, – он указал на столб пламени, потом на второй, – другой – заброшенная тюрьма. Как только казни вошли в обиход, от нее отказались.

Он опустил руку, засмотрелся на пирующий огонь.

Сэл фыркнула.

– Это поэтому так долго?

– Это были последние Праведные Огни. Я должен был быть осторожен. – Кэврик посмотрел на нее усталым взглядом. – Я мог бы и не делать этого, ты же знаешь.

Она кивнула. То, что он был единственным выжившим синим мундиром после Нижеграда, – большая удача. И совсем маленький шанс, что он выслушает ее после всего случившегося и согласится на этот план.

В конце концов, не очень-то разумно намеренно позволить взять себя под стражу революционерам. Они могли застрелить ее, как только она сдалась. Третта могла потерять самообладание и застрелить ее в любой момент. Ну правда же, была еще сотня вариантов, где что-то могло пойти не так, восемьдесят процентов из которых закончились бы ее мозгами на полу. Сэл до сих пор с трудом понимала, как Кэврик согласился на такое.

– Кто-нибудь… – спросил он до того, как сообразил, что боится услышать ответ. – То есть ты кого-нибудь…

– Пришлось стрелять, да. – Увидев его широко раскрывшиеся глаза, она вздохнула. – В ногу. Никто не погиб.

Он тихо и устало выдохнул.

– Значит, теперь они знают?

Он внимательно ее разглядывал. Усталость отступила, обнажив искру того страха, гнева и страсти, какие были ей знакомы по проведенному вместе времени.

– Они знают, что со мной случилось? – спросил Кэврик.

Тогда он выглядел революционером.

Сэл потрясла головой.

– Я сказала, что ты исчез. Вероятно, мертв. Не думаю, что они продолжат тебя искать.

Искра погасла. Пыл, который вел его всю военную жизнь, пропал, погребенный под чем-то тяжелым. Не равнодушием, отметила Сэл, беспокойство все еще светилось в этих глазах, но революционное рвение и сомнения простого человека пропали. Обернувшись еще одной грязной душой из Шрама.

– Мне спросить, почему? – поинтересовалась она.

– Не стоит. – Он помолчал, потом прикрыл глаза и снова вздохнул. – Но ты же все равно спросишь, да?

– Определенно думаю об этом.

– Я с рождения революционер, – произнес Кэврик. – Видел одни и те же оперы, слышал одни и те же призывы, ходит в те же школы, что и все остальные. И долгое время я считал точно так же, как и все, что мы здесь для того, чтобы помогать людям, делать мир лучше. – Его губы горько искривились. – А потом был Последнесвет. За ним Нижеград. И потом ты.

Сэл отвернулась, посмотрела на огни.

– Я не собираюсь извиняться за все, что сделала.

– Я и не прошу, – отозвался Кэврик. – Ты просто показала мне, что можно сделать самую большую пушку, насыпать самую высокую гору трупов и… люди все равно будут страдать. Потому что будут такие, как ты.

– То есть убийцы.

– То есть люди, которые не слушаются, – сказал он. – Те, кто знает правила каждого города, но ведет себя так, словно их нет. Ты не убийца, Сэл. Да, ты убиваешь людей, но это не одно и то же. Ты просто…

Он вздохнул.

– Ты можешь разрушить самое дерьмовое дерьмо этого мира. Но кто-то же должен построить что-то лучшее на его месте.

После долгого молчания он снова заговорил.

– Я не буду тебя благодарить.

– Я и не просила, – ответила она.

На самом деле ему определенно стоило ее благодарить. Но вместо этого Сэл просто посмотрела на него.

– Куда ты теперь?

– Туда же, куда и ты, полагаю, – ответил он, отворачиваясь. – Туда, где я нужен. Увидимся, Сэл. Может быть.

Кэврик махнул рукой. Малая часть внутри нее хотела его остановить. Не отпускать того, кто смотрел на нее особым взглядом. Таким, словно она могла сделать все что угодно. Даже опустить револьвер.

Маленькая мысль внутри, царапавшая острым ножом, которая хотела протянуть руку, привлечь к себе и…

И что, интересно, сделать?

Сказать, что все это того стоило, в конце концов? Или наоборот, признаться, что обменять все жизни на эти семь было полнейшей глупостью? А может, просто упасть в обморок, и пусть ловит.

Пока она размышляла, он уже скрылся за гребнем холма. Вздохнув, Сэл погладила револьвер на бедре, чувствуя его жар сквозь перчатку. Пусть у него не было голоса, который она была бы не прочь услышать, но она видела его улыбку, и дуло шептало:

– Давай с этим покончим.

Она поднялась и поплелась вниз по другой стороне гребня. Ее лагерь нашелся между двух камней.

Конгениальность оторвалась от кроличьей тушки, которую Кэврик заботливо оставил ей, когда привел сюда, посмотрела на нее, поняла, что Сэл делает что-то неинтересное, и вернулась к еде. Скоро закончит.

«Вот и хорошо», – подумала Сэл.

Она тоже все скоро закончит.

Бесчувственное тело клерка Вдохновляющего нашлось там же, где она его оставила прижатым к камню. Он дышал, хотя не шевелился. Сэл достала Джеффа из ножен, проверила остроту и пристально посмотрела на клерка…

Ожидая услышать песнь Госпожи.

Его магия очнулась раньше, чем он сам. Отдаленная песня коснулась слуха Сэл, его кожа пошла волнами, как вода после брошенного камня. Тело извивалось, менялось, руки исчезли, туловище вытянулось.

Его глаза широко распахнулись. Следом открылся рот.

Большой змей, бывший раньше Вдохновляющим, блестя черной чешуей, раскрыл пасть и бросился на Сэл.

– Ой, да ладно. – Она с усмешкой встретила его оскал. – Я так намучилась, выслеживая тебя, а ты мне тут дурацкой змеей прикидываешься?

Она взялась за рукоять меча и ударила рептилию в челюсть. Змей упал на землю. Кожа снова замерцала, зазвучала песня Госпожи. В следующую секунду огромная черная птица с белыми глазами вскочила на лапы и отчаянно захлопала крыльями.

– А почему не волк? – Рука Сэл метнулась и ухватила за хвост птицу, которая неуклюже пыталась взлететь. – Не ротак? Гигантский краб с колючим панцирем или, скажем, огромная обезьяна? Ну не знаю, что-то получше этого?

Она дернула рукой, роняя птицу обратно на землю. Та попыталась снова встать, но Сэл припечатала ее крыло сапогом. Раздался громкий щелчок. Клюв птицы исторг человеческий крик.

– Ты думал, я не замечу? – спросила она. – Курица в Старковой Блажи? Индюшка в Бессонной? Гребаная крыса? Ты пытался справиться с Сэл Какофонией ебаной крысой?

Птица закричала, когда она опустила ногу ей на шею, попав каблуком в горло, и приставила меч.

– Ну же, Занзе, – сказала она. – Это действительно та форма, в которой ты хочешь умереть?

Птица неподвижно лежала на земле, ее грудь слабо трепыхалась. Она медленно опустила веки. И в который раз зазвучала песня Госпожи.

Когда он вновь открыл глаза, под сапогом было человеческое горло.

– Удачно попала, – простонал Занзе Зверь.

Когда-то он был человеком. Года магии почти полностью стерли черты мастера масок.

От носа остались только отверстия ноздрей, широко раскрытые глаза были лишены век. Его кожа стала гладкой, безволосой и бледной. Единственное, что отличало Занзе Зверя от большой личинки, – узнаваемый стон.

– Ох, Занзе. – Сэл капризно надула губы. – Ты уже заставил меня потратить столько времени на охоту за тобой. Не надо меня оскорблять в довершение всего.

Она ухмыльнулась.

– Я вычислила тебя еще в Нижеграде, как только ты появился за моим окном. Ты следил за мной еще со Старковой Блажи, верно?

– Я прикрывал Враки, – пробурчал он. – Он предполагал, что нас могут искать.

– И ты не подумал, что это могу быть я? Обижаешь, Занзе. – Она перенесла вес на ногу, давя каблуком ему на горло и вырывая вскрик. – До глубины души.

– Да, еби меня в жопу, – прохрипел он сквозь стиснутые зубы.

– Нет, даже если бы ты стал бутылкой виски с жопой, – ответила Сэл. – Но не стал ведь, да? Ты превратился в революционера. Я видела тебя в Нижеграде.

– Пропустила это в своем рассказе, да? – прохрипел он. – Я слушал.

– Ты же не думал, что я скажу сраной губернаторше, что я сдалась в плен, чтобы убить мага-оборотня, скрывающегося среди них. – Сэл наклонилась, упираясь в колено и сильнее вдавливая в него сапог. – И это еще не самое хреновое. Я думала, ты сбежишь, Занзе. Враки мертв, Заговор против Короны рухнул. Ты должен был знать, что, как только найду, я тебя убью. У тебя не было ни единого повода оставаться в Ставке командования, только если не…

Она наклонилась ниже, переходя на шепот.

– Сколько ты уже продолжаешь в том же духе, Занзе? – спросила она. – Работая на Враки, на Революцию. У кого еще ты берешь деньги?

– Теперь ты оскорбляешь меня, Салазанка, – гортанно засмеялся Занзе. – Думаешь, меня бы прозвали Занзе Зверь, если бы я думал о деньгах? Меня бы звали Занзе Пара Клевых Титек. Или Занзе Глубокая Глотка. Или Отдай Мне Гребаное Наследство Мудак. – Его тело сдулось. – Дело не в деньгах. Я – Зверь. Все, что меня волновало, это выживание.

Он вытянул шею, чтобы глянуть на нее краем белого, широко раскрытого глаза. А Сэл по непонятной причине стало холодно.

– Ты рассказала Третте хорошую историю. – Он усмехнулся, голос был мрачным и скрипучим. – Но упустила пару моментов. Мне показалось, ты пару раз спотыкалась, думал, она заметит. Так и не заметила. Она думала, твое оружие просто магическая игрушка.

Его взгляд спустился ниже, к горящей меди у нее на бедре.

– Она так и не поняла, что эта штука живая. – Его губы искривились в усмешке. – Не поняла, что ты его кормишь.

Холод пополз по телу, оседая тонким налетом. Значит, он все понял. Конечно, он же следил за ней все это время, наверняка видел, что происходит. Испытанный укол страха просто смешон, сказала она сама себе. Какое ей дело до суждений Занзе Зверя? Что такого она сделала хуже, чем он, оказавшийся в ее списке.

И все же…

Ее отвлек внезапный прилив тепла к ноге. Сэл знала, что Какофония смотрит на нее выжидающе, напоминая о себе. Никто не мог бы назвать Сэл Какофонию лгуньей. Она прямо сказала Третте Суровой о заключенной с револьвером сделке. И не виновата, что та сделала ошибочные выводы.

– Поэтому ты так хотел его, – прошептала он. – Думал, сможешь спастись от него.

– Думал, смогу всех нас спасти, – проворчал Занзе. – Я заслуживаю смерти за все, что сделал. С тобой. Со многими. Я смирился с этим. Но то, что ты сделала с Крешем, с Враки… даже они такого не заслужили.

Он тяжело вздохнул и посмотрел в сторону горящего горизонта.

– Что бы я ни сказал, тебя это не остановит, верно? – Сэл промолчала, в небе одиноко вздыхал ветер. – Да, я так и думал.

Он отвел взгляд и положил голову на землю.

– Увидимся, Сэл.

Она медленно наклонила голову.

– Да.

Сверкнула вспышка. Плоть подалась. Его тело дернулось. Земля под ним потемнела.

– Увидимся.

Сэл отступила, глядя, как земля пропитывается кровью, а он смотрит в огромное бесконечное небо. Она сунула руку в палантин, вытащила кусочек бумаги и уголь. Развернув список, она нашла его имя и перечеркнула одним движением.

Занзе Зверь

Она долго смотрела на имя и на черный штрих поперек. Как еще один шрам.

Миг растянулся на вечность и был прерван жаром на бедре.

А, ну да.

Она почти забыла.

Отложив в сторону меч, она вытащила Какофонию и стала баюкать его в руках, словно он был ребенком из меди и пепла. Подойдя к остывающему трупу Занзе, Сэл подняла над ним оружие.

Она всегда ненавидела эту часть.

Взвилась песня. Она совершенно не походила на нежную мелодию Госпожи Негоциант, начинавшуюся издалека и медленно приближавшуюся. Эта песня была низкой и мрачной, исторгнутой из чрева давно похороненного чудовища. Она повторяла всего один-единственный монотонный куплет, который ввинчивался в мозг, впивался в него и стонал, смеялся.

Сжигал.

Труп Занзе дернулся, словно марионетка из плоти и костей, запутавшаяся в невидимых нитях. Из его глаз полился фиолетовый свет. Потом изо рта. Потом из каждой поры его белого тела. Свет поглотил его, став ослепляющим сиянием, больно бившим по глазам.

И Какофония насытился.

Песня зазвучала ярче в голове, словно он сделал глубокий вздох, переходя к следующему куплету. Свет покинул тело Занзе, дергаясь, извиваясь и дисгармонично крича, и попытался подняться в небо, прежде чем его неумолимо потянуло к револьверу.

Свет исчез в его стволе, проскочив между ухмыляющихся челюстей глубже в медное нутро. Его жалобная песня стихла. И постепенно горящая латунь тоже успокоилась. Сэл взглянула на револьвер.

Он посмотрел на нее в ответ. Моргнул парой медных глаз.

И ухмыльнулся чуть шире.

– Ах, – прошептал Какофония. – Гораздо лучше.

Гулом горящей золы он усмехнулся:

– Продолжим?

Сэл некоторое время молча на него смотрела, потом кивнула. Она натянула на лицо край палантина и убрала список в карман.

Сэл развернулась и зашагала обратно к своей птице, обратно к списку, к следующему имени, к новому шраму.

В небе за ее спиной продолжал подниматься дым.

Благодарности

Мало какие чувства сравнятся с простой улыбкой и биением сердца, когда переходишь на новую территорию вместе со старыми друзьями.

И «Семь клинков во мраке» – это самая новая территория, на какую я когда-либо ступал. Пушки, машины, больше магии и мироустройства, чем когда-либо я делал за один присест. Это было совершенно новое мероприятие, и я рад, что со мной были старые друзья.

Благодарю Денни Баррора, моего агента, за то, что он продал ее. Благодарю Уилла Хинтона, моего редактора, за то, что все это собрал. И спасибо моей семье за то, что были рядом с каждым шатким шагом по этой новой земле.

Но как бы ни ценились старые друзья, новые друзья – это собственный новый опыт, и особая благодарность моему новому редактору Брэдли Энглерту, который умело, быстро и уверенно взял в свои руки бразды правления этим предприятием, когда Уиллу пришлось двигаться дальше.

И прежде всего эта книга – благодарность вам, читатели. Независимо от того, путешествовали ли вы со мной раньше или просто подписались на это путешествие в первый раз, я надеюсь, что нам предстоят еще многие годы приключений.